I like Coffee in a Cup

 …Чашка кофе смотрит на меня своим единственным полусонным оком… А я, как дурак, гляжу на нее сквозь ресницы, сплетенные, словно пальцы сомкнутых ладоней. Язычок теплого пара греет веки, ласково тянется к норке ноздрей…

— Проснись! Милый! Ау!!! Пора вставать…

 Я честно пытаюсь проснуться. Но тщетно. Сон, придавив меня тяжестью грустных воспоминаний, не дает открыть глаза…

…Что за пытка, этот кофейный аромат в Елисеевском! Не в том, который в …-граде, а в том, который в Москве. Толпа стояла куда угодно, только не к прилавку, где от запаха молотого кофе можно было сойти с ума. Плохо одетые граждане страны советов, тупо уставившись в затылок «того, за кем стоит тот, за кем занял очередь ты», гадали — хватит ли на их долю этого ливера, набитого перемолотыми телами коров и крыс? Время от времени кто-то истошно кричал: «Украли! Деньги-и-и-и!» И страшный вой, плачь по жратве, сплетался с густыми потоками запаха крови колесованных «на вынос» зёрен кофе, и эта головокружительная волна казалась в такие моменты неуместной, и нетактичной… Она вопила о той жизни, в которой колбаса разных сортов бесстыдно выставляет свои розовые телеса на продажу, но лежит, не востребованная никем…

   А командировочные, стряхивая налёт музейной пыли, хлопали себя по карманам, и прижимали их покрепче к уставшим телам… И с притворной небрежностью отворачивались от растерянной и поникшей фигуры того, кто выбыл из строя не по своей воле…

 А что же ты?! Да… всё ближе к прилавку, но тебе уже совершенно не хочется радовать родню из провинции трупиками вкусной… поганой колбасы… И, простояв часа четыре, ты мысленно плюёшь на эту тараканью возню… И, под изумлённым прицелом красных от усталости товарищей по несчастью и врагов по очереди, делаешь шаг в сторону, и уходишь прочь, занимать своё место в другом строю… у порога в музей-квартиру Пушкина за углом, который открылся пару дней назад…
 (Да будь проклят этот потомок арапа,с его простыми рифмами и сложным характером!)Музейная очередь никак не меньше той, что за колбасой.Только авоськи не на виду, а в карманах или сданы в гардероб, как кашне и пальто.
И, подержав в дверях не один час, впустили внутрь, в первый семейный дом поэта. Провели второпях по пустым анфиладам покоев… И разрешили зацепить плечом драпировку у окна… И не помешали прислушаться к тихому вздоху за спиной…

  Всё бы — ничего… Если бы не вопль: «Так где же стояла его кровать?! Покажи-и-и-и!» И от этой лошадиной гласной задрожало стекло, и душа — заодно. И ударила дверью, и забыла нагнуться за шейным платком… А в пасмурный день и тучи — горстями, как грязная мыльная пена. И можно идти и плакать, потому что идёт дождь, а ты без зонта… Впрочем, никому нет дела до причины твоих слёз. Ты вышел из очереди. Никто не толкал. Втянул носом кофейную дымку, сделал шаг, и вышел. Сам.

 Слишком ярок кофейный аромат для наших неискушённых мест…
____________________________________
* Мне нравится кофе в чашке (англ.).