Сэмюэл Тротт. Суверенная благодать и добрые дела

СУВЕРЕННАЯ БЛАГОДАТЬ И ДОБРЫЕ ДЕЛА
Сэмюэл Тротт (1846)
http://asweetsavor.info/trott/sovgrace.html

Брату Бибу: Брат Джуитт, выступая в "Знамениях" за май 1845 г., предложил мне или еще кому-либо из братьев прояснить связи, которые могут существовать между истиной суверенной благодати и добрыми делами. Когда я впервые обратил внимание на это предложение, я отстранился от него как от задачи, менее подобающей мне, нежели другим нашим братьям,  видя, что моя практика или чувства казались мне менее соответствующими Евангелию, чем это было в случае с другими. Но после дальнейших размышлений я сделал вывод, что если у меня действительно есть опыт чада благодати, то возможно, мог бы принести больше пользы и стал бы более утешительным для некоторых из детей Божиих, чем более объемные работы людей, способных рассуждать равнее, но находящихся под ужасными повреждениями характера грехом. Поэтому я начал писать на тему, предложенную Джуиттом, еще до смерти этого брата, и с тех пор я думал, что, возможно, то, что я написал, будет не совсем неприемлемо хотя бы для некоторых читателей "Знамений".  Поэтому я закончил то, что я должен был сказать по этому вопросу, и изменил адрес. У меня нет сомнений, что некоторые позиции, которые мой опыт заставит меня занять, удивят некоторых братьев.
Брат Джуитт справедливо рассматривал эту тему как духовное восприятие учения Христа, ибо просто теоретическое принятие здравого учения  или только лишь природное решение в пользу его истинности не есть живая вера и, конечно же, это не рождает духовных плодов. Жизненную связь между доктриной суверенной благодати и добрыми делами, очевидно, понимал апостол Павел, ибо сразу после того, как он дает полное представление о суверенитете Бога, как он проявляется в опыте спасения (Тит 3.3-7), он немедленно добавляет: "Слово это верно, и я желаю,  чтобы ты подтверждал о сем, чтобы те, которые уверовали в Бога, старались быть прилежными к добрым делам" (ст.8). Таким образом, он учит не только, что эта доктрина имеет тенденцию к добрым делам, но и что это правильный повод для побуждения верующих к ним. Насколько это отличается от мнения, что эта доктрина стремится к распущенности! Если убеждение, что спасение только по благодати, появляется у природного ума, и он использует его только для того, чтобы избежать будущего наказания, то здесь,  вероятно, может быть тенденция к распущенности. И не удивительно, что противники этой доктрины, которые ничего не знают, кроме естественного разума, будут рассматривать учение о благодати в этом свете. Но мы можем быть уверены, что тот, кто может сознательно делать такие заключения и действует под их влиянием, дает решающие доказательства того, что он не знает ту  скрытую мудрость, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, и тайну, что Бог производит в нас и хотение и действие по Своему благоволению (1 Кор.2.7, Фил.2.13). Таковые ничего не знают о внедренном в нас стремлении к святости, которое относится только к новому человеку.
Переходя более непосредственно к теме, которая имеется в виду, я сначала попытаюсь определить, что такое добрые дела в смысле Евангелия. Старое школьное определение добрых дел состоит в том, что это дела, которые основаны на правом принципе, должном правиле и правильных целях, но я предпочел бы более простое определение. Действительно, добрые дела не требуют скрупулезного следования правилам, и они не вытекают из положительных установлений, которые требуют строгого соблюдения буквы повеления. Поэтому наш Господь мог некогда свести все правила к одному: "Итак, как вы хотите, чтобы люди поступали с вами, так поступайте и вы с ними" (Мтф.7.12). Иногда говорят, что добрые дела - это действия хорошие сами по себе и полезные для других. Поэтому апостол определяет их, говоря: "это хорошо и полезно людям" (Тит 3.8 KJV). Многие, кажется, могут предположить, что добрые дела главным образом состоят в религиозных действиях. Поэтому они уделяют наибольшее внимание именно такого рода обязанностям, или определенному роду телесных упражнений, и, будучи внимательными ко всему этому, они не заботятся о том, чтобы избежать жадности, нечестности, зависти и т.п. Они полагают, что они должны делать добро  Богу, и за это добро Он вознаградит их, и что Богу угодно, если они строго соблюдали чубботу или отдали свои деньги для религиозных целей. Даже Елифаз Феманитянин понимал тщету таких вещей, ибо он говорит: "Может ли человек угодить Богу, и может ли мудрый угодить самому себе?". Также Элиху говорит: "Если ты грешишь, что делаешь ты Ему? Или, если преступления твои умножаются, что причиняешь ты Ему? Если ты праведен, что даешь Ему, или что Он принимает из рук твоих? Нечестие твое - людям, как и ты, и праведность твоя - сынам человеческим" (Иов 22.2, 35.6-8). Псалмопевец, очевидно, персонализирующий Христа, говорит: "Я сказал Господу: Ты - Господь мой; блага мои Тебе не нужны. К святым, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание мое" (Пс.15.2-3).  Религиозные учения, ожидающие чего-либо от Бога, обычно говорят об этом скорее под идеей привилегий, чем дел, хотя они и упоминают обязательства верующих соблюдать установления Евангелия и чтить Бога на  всех путях своих. Добрые дела изложены в Священном Писании, как следование духу Второй скрижали Лекалога. Таким образом, Павел, обращаясь к римлянам, суммирует это, говоря: "Любовь есть исполнение закона". Перед этим он говорит, что такие заповеди, как "не убивай", "не прелюбодействуй" и все остальные,   кратко резюмируются в  слове, а именно: "Люби ближнего твоего, как самого себя", и добавляет: "Любовь не делает ближнему зла" (Рим.13.9-10).
По рассмотрении всего, что говорится по этому вопросу в Новом Завете, мы найдем, что добрые дела представлены здесь и в положительной, и в отрицательной форме. Иначе говоря, они состоят в том, чтобы человеку быть полезным для других, или делать добро всем людям, особенно же тем, которые принадлежат к собратьям по вере, насколько у нас есть возможность, а также достойно исполнять обязанности всякого состояния, в которое мы призваны, и поддерживать установленный Богом порядок в жизни как религиозной, так и гражданской, а также воздерживаться   от того, что было бы вредно для других. Однако со строго евангельской точки зрения добрые дела есть свидетельство нашего благодатного состояния, и соответственно они состоят в чем-то большем, нежели простое выполнение неких действий. Многие действия, которые сами по себе являются полезными для других, исполняются в духе и с мотивами, которые являются не добрыми, но злыми. Так обстоит дело по большей части с теми вещами, которые религиозные люди, в том числе и нашего времени, обычно относят к делам милосердия или самоотречения.  Такие дела деляются, чтобы выставить их перед людьми, или в качестве средства достижения тех, кому они делаются, или каким-то образом под их влиянием, или чтобы составить некую сумму праведности,  которую люди полагают основанием своей надежды на спасение, или, возможно, с духом настоящего неверия, чтобы показать, как хороша человеческая природа и насколько она лучше ее описаний в Библии. Если в добрых делах есть кротость и доброта чувств, страх пред Богом и стремление чтить Его дела, с которыми человек избегает неправильных  поступков, то это более решительное доказательство присутствия с ним Духа благодати, чем просто какие-либо действия или воздержание от таковых.  Смирение и самоосуждение часто проявляется у детей благодати, знающих, что они не должны были делать того, что сделали, или не сделали чего-то, как должны, и это в большей мере показывает наличие у них любви к Богу, чем то, что они просто что-то сделали или не сделали. Чада благодати ничего не делают напоказ,    но с чувством долга и любви к честности. В то же время они ничего не будут таить, если это не является необходимым. Некоторые люди столь хитры, что они делают что-то для бедных или для поддержки евангельского служения таким образом, чтобы  заведомо ввести других в стыд, и это показывает, что их религиозные впечатления никак не связаны с добротой к одним людям или духовной помощью другим.
Но если мы перейдем к связи, существующей между духовным принятием учения Христова и добрыми делами, мы прежде всего должны будем исходить из того, что первое нетленное. Духовное принятие истины    Христа, означает рождение свыше - не от тленного семени, но от нетленного; следовательно, это означает, что закон в его духовности был написан в сердцах людей, или что любовь к Богу была внедрена в них. Это изменение одновременно представляет собой принцип, на котором основываются добрые дела. Любовь к Богу приводит к желанию уподобляться Ему, и к радости в Его законе по внутреннему человеку. Это изменение также производит в равной пропорции отвращение от греха и себя из-за него, и, следовательно, мы не хотим больше быть под его влиянием.
Вопросом является, однако, насколько обоснованна доктрина, согласно которой мы, получив веру, будем стремиться творить добрые дела. Очевидно, вера должна иметь прямую тенденцию к поддержанию добрых дел. Есть понятия условного признания Богом, снижения святости Бога, при котором Он может быть доволен нечистым или несовершенным послушанием, и может закрыть глаза на всепревосходящую греховность греха, так чтобы человек мог быть доволен несовершенным и нечестивым исполнением своих обязанностей, что, как правило, делает его небрежной к их мотивам и побуждает исполнять добрые дела или религиозные обязанности не более, чем ожидая получить вознаграждение за них, или полагая это необходимым, чтобы добиться принятия Богом.
Однако учение Христа дает такой высокий взгляд на святость Бога, что он заставляет тех, кто получает его, почувствовать скрытые мерзости  собственного сердца, и, соответственно, уничтожает у них  всякую уверенность в любом из своих дел, а также дает жаждать все большей святости в сердце и жизни. Кроме того, здравое учение дает такой взгляд на богатство любви и милости Бога к низким, недостойным грешникам, что всякий раз, когда вера дает представление о ней, каждая сила ума пленяется этим, и грешники получают искреннее желание прославлять Бога в своих телах и душах, которые принадлежат Ему. Вера в эту истину, давая нам глубокое чувство обольщения наших сердец и порочности нашей природы, приводит нас к тому, чтобы остерегаться доверять нашим сердцам или зависеть от собственных решений и сил, и искать постоянного восполнения   благодати и силы, чтобы противостоять соблазнам, преодолевать растление нашей природы и делать то, что является правильным. И то, что было опытом Павла, является опытом каждого верующего: "Когда я немощен, тогда силен" (2 Кор.12.10). Или: "Все могу в укрепляющем меня Христе Иисусе" (Фил.4.13). Всякий раз, когда мы идем вперед небрежно или с уверенностью в себе, мы можем быть уверены, что упадем, но никто не впадет в замешательство, если уразумеет свою слабость и будет действительно от сердца надеяться на Бога. Та вера, которая воспринимает это учение Христа и покоится на Нем,  побеждает мир: "Это победа, победившая мир, вера наша" (1 Иоан.5.4). Вера, полагаясь на неизменность Бога в Его цели и обетованиях, ведет нас вперед, как учеников Христа, вопреки возмущению и насмешкам мира; она представляет нам определенность и полноту спасения во Христе Иисусе, защищает нас от раскаленных стрел врага и укрепляет нас встретить меч и огонь гонителей, заверяя нас в красоте Спасителя и в любви и милости Божией к нашим бедным душам; она отгоняет тех, для кого этот мир значит больше, чем милости Духа и утешения для нашей души, и представляет в нашем уме заявления Слова Божия таким образом, чтобы они были недоступны искусителю, желающему заманить нас. Сатана будет убеждать нас в том, что мы могли бы заниматься удовлетворением плоти без упрека делу Христа, если бы это не было известно, но вера будет выдвигать такие возражения, как: "Будьте уверены, ваш грех найдет вас" (Чис.32.23), или:  "Только вас Я признал из всех племен земли, поэтому Я буду наказывать вас за все беззакония ваши" (Ам.3.2). И если искушения разнообразны, то и вера приносит нам то, что отвечает им.
Есть множество стимулов, которые связывают здравое учение с добрыми делами. Во-первых, как мы уже заметили, любовь и милость Божия взывают к нашей благодарности и воспламеняют сильное желание  показать нашу любовь к Нему через отвержение самих себя и хождение в повиновении Его путям. Во-вторых, если мы любим Его учение, то упреки и противостояние, с которыми мы сталкиваемся, имеют тенденцию взращивать в нас делание являть святость и ее благотворную природу в нашей жизни и делах, чтобы избежать упреков, причиняемых Ему. В-третьих, обещание благодати и силы во время искушений, которым эта истина говорит Да и аминь во Христе Иисусе, побуждает нас продолжать путь отмечен в Новом Завете, независимо от трудностей, с которыми мы можем встретиться. Я добавлю к этому, что у нас появляется страх огорчить нашего Небесного Отца и остаться в темноте, будучи предоставленными самим себе, и для тех, кто познал, что он хочет иметь мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, это сильный стимул к бдительности и молитве против искушения. И, имея в виду эти побуждения, дитя Божие, рожденное в Евангелии свободы, уже не нуждается в том, чтобы возвращаться к букве и рабству закона и искать в нем требований и угроз, которые будут побуждать его к добрым делам.
Таким образом, я набросал прямые тенденции здравого учения к добрым делам и, как следствие, связь между ними. Но можем ли мы отсюда заключить, что эта связь будет ясна и другим людям, которые убеждены, что они верят в учение Христово? Думаю, что нет, ибо по крайней мере в одном отношении в их взглядах есть большой недостаток. Почему, в самом деле, мы несем ответственность за свои провалы?  Я мог бы кратко ответить: от слабости нашей веры, и силы того греха, который так легко окружает нас, а именно неверия. Но я хочу сделать некоторые расширенные замечания по этому вопросу.
Во-первых, мы должны иметь в виду, и мы будем часто вспоминать об этом  в нашей скорби, что в то время как мы сделались причастниками Божьей жизни и сынами Царства, созданными во Христе Иисусе на добрые дела, и, следовательно, к новой радости святого человека - то наш старый, адамический человек не изменился, но как таковой он остается земным, душевным и бесовским, как всегда. Поэтому в верующем идет война между плотью и духом, между Христом и Адамом. Здесь я хочу по возможности представить предмет и характер этой войны в истинном свете. Для меня важно отметить то, что некоторые формалисты, обращающие благодать Бога в повод к распутству, укрепляют себя в собственной важности, и, надеясь на свою веру в истину Христову, ходят по плоти без раскаяния и работы совести. И вот в этом некоторые чада благодати  находят богатый источник сомнений и страхов.
Позиция, которую я упомянул, что нет никаких изменений в нашей природе, никак не противоречит тому, что в нас внедрена Жизнь, которая есть свет человеков, ибо именно она дает нам знать скрытую развращенность наших сердец, убеждает наше природное суждение в том, что закон добр, и заповедь свята, праведна и добра, и что отход от принципа любви к Богу и к ближнему есть зло и грех. И мы узнаем также, насколько мы склонны к  снисхождению ко греху и к пренебрежению своими обязательствами, и это приносит нам как христианам тьму и муку, если мы  убеждены в истинности и последовательности учения Христа, и наши умы и привязанности хотят принять участие в радостях и страданиях нового человека. Но и после всего этого, наши страсти, желания, самолюбие, и т. д., остаются в их естественной силе и развращенности, и не только показывают себя в качестве таковых в груди верующего, но выступают со своими требованиями и желают их удовлетворения. Я прихожу к заключению, что если люди доверяют своим силам в деле спасения, и стремятся достичь спокойствия ума и строгой морали, что многие из таковых способны поддерживать, то это контрастирует с горькими жалобами детей благодати на свою развращенность, которая для верующих гораздо сильнее бурлит в их груди и более дерзко требует своих удовольствий, чем у других людей, так что, если бы не противостояние нового человека и не возможность опереться на него и взирать на Бога ко спасению, они были бы раздавлены  своей греховностью. Не только их грехи, будучи обличены, осознаются как противостоящие требованиям закона,   но Бог, как и в случае с Израилем в пустыне (Втор.8.2), время от времени дает Своим людям познать их сердца, а сатана тоже обращает внимание на их поврежденность и усиливает ее. Чтобы сделать нас снисходительнее к  искушениям, он может представить их под такой маскировкой и с таким правдоподобием, и порой приходит так внезапно и неожиданно, что бедные верующие были бы сметены им, если бы Господь не открыл им путь бежать от этого. В другое время некоторые искушения извне могут соединиться с внутренним растлением, и они будут работать и выдвигать свои требования таким вкрадчивый образом и с такой настойчивостью, несмотря на все отвращение Духа и сопротивление нового человека, что, возможно, время от времени наша духовная жизнь будет засыпать и привязанности начнут склоняться к тому, чтобы уступить искушению, так что, когда в нашем уме снова появляется стыд и чувство опасности, душа оказывается в замешательстве и сознает, что она поддалась, и, поскольку Дух отходит от нее, она почти приходит к выводу, что больше не получит помощи и не сможет бороться с искушением. Возможно, в этом состоянии путаницы  ума сатана искушает ее предположением, что единственный способ избежать искушения ведет к открытому греху, и человек начинает позорить свое исповедание или даже утрачивает его.
Так верующие бывают бросаемы в своем маленьком ковчеге по волнам своего падения, поднимаемые ветрами искушения, и порой им кажется, что Господь ушел или не заботится о них; но, дойдя до крайности, они будут кричать о помощи, и тогда, по всей видимости, Господь успокоит бурю и даст им мир. Отсюда я делаю вывод, что нет такого дара благодати или Духа жизни в веруюшим, который дал бы ему целиком преодолеть свое повреждение и соблазны, с которыми он сталкивается, но есть особая благодать, которая проявляется в осуществлении его веры и которая поощряет и укрепляет его в том, чтобы держаться в борьбе, и в некоторых отношениях дает путь  избавления.  Поэтому доказательство того, что мы есть дети благодати, хотя оно и является основанием для надежды, что Господь сохранит нас, не дает оснований заключить, что в отдельных конкретных случаях мы можем оградить себя от падений; с другой стороны, если человек был искушаем, он ни в коем случае не должен делать вывода, что он не дитя благодати. Внимательность в молитве, стойкость добрых воинов Иисуса Христа являются важными обязанностями верующих - ибо они необходимы для того, чтобы наслаждаться утешениями Евангелия, и славить Бога в своих телах и душах. Но все-таки сила верующего и безопасность его жизни не в нем самом, а в Боге, и, если Богу будет угодно, через Дух молитвы Он утвердит их.
Я думаю, что высказанный мной взгляд поддерживает  опыт верующего и язык Священного Писания, как, например: потому что тварь (новое творение) покорилась суете, не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде" (Рим.8.10), и, кроме того: "Ибо без Меня не можете делать ничего" (Иоан.15.5). Кроме того, если факты, которые мы попытались показать, действительно соответствуют опыту и поддерживаются Писанием, то  вывод должен быть таков, что нынешнее низкое и холодное состояние Церкви и тяжелые конфликты, которые многие из детей Божьих испытывают в эти дни с миром, плотью и дьяволом, являются предназначенными от Бога. Возможно, это наказание за их неблагодарность тому, что они сохранены от антихристианского потопа, и за  слишком большую склонность поддаваться влиянию мира, или же это предназначено для очищения Церкви и отделения от нее всех, кто чужд силе Божией, для назидания святых, чтобы они осознали свою немощь и зависимость от Бога, а также чтобы сохранить и поддерживать их, чтобы они готовились к великой борьбе с человеком греха, который может в скором времени появиться.
В заключение я должен сказать, что я хотел бы, чтобы некоторые из наших братьев высказались по этому вопросу, и в частности о борьбе между плотью и духом, и о том, что верующие не могут быть хранимы своей властью, даже нового человека, но только силой Божией через веру. Брат Бартон знает об этих внутренних боях, также брат Бак и другие,  если они будут писать. Я обращался также к брату Уэсту, но он уже сложил перо, обменяв его на арфу славы, ибо он победоносно прошел через великую скорбь и омыл свои одежды в крови Агнца. И если мы упустили что-то на страницах "Знамений", сообщим, что рассеянное стадо скорбит о потере своих служителей, хотя у них самих нет оснований сетовать, и надеемся, что так будет и с нами.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn