Глава 5. Во имя любви

Енилена же совершала одну глупость за другой. Она, правда, не собиралась в горе скрывать себе вены, глотать снотворное, или кидаться в омут. Она творила нечто другое. Нечто такое, что, с точки зрения морали общества Гео, было в высшей мере преступно и аморально. Что с точки зрения того же общества было нельзя оправдать ни словами «о большой любви», ни верованием в то, что ее супруг не погиб, никакими психическими отклонениями на фоне понесенной утраты.
Но несмотря на это, Ена, упрямо продолжала творить одно преступление за другим, словно не сознавая, что играет со смертью. И лишь неудержимые тремор ее рук и дрожание губ выдавали сидевший в ее мозгу страх.

Ночь, яркий диск двух лун, безоблачное небо, и как следствие, залитый ночным светом курган. Он-то и был главной целью Енилены. Огромный, подобный горе, насыпной «могильник» не охранялся никем, кроме нескольких десятков, расположенных у его подножия, храмов и приходов, чьи безмолвные своды и купола были лучшими сторожами покоя умерших.
Понимая «беззащитность» поминального кургана перед ее помыслами, Ена все равно дрожала душой и телом, делая все, чтобы слиться с окружающей ее ночью. Но из-за этого она, только еще больше осложняла свою миссию, так как всем своим видом и движениями таящегося человека, привлекала к себе особое внимание. И если бы в это время, кто-нибудь находился поблизости, или смотрел на поверхность «луны» через окна близлежащего храма, этот кто-то непременно увидел бы как неизвестный чего боящийся и непонятно от чего скрывающийся человек, в черном, отражающем лунный свет плаще короткими перебежками приближался к кургану.
Но к счастью Енилены, никого, чье внимание могла привлечь ее «тщательная» маскировка, сейчас поблизости не оказалось. И она беспрепятственно продолжала творить свое «неправое» дело.
«Ну, еще сто… сто метров, - борясь с одышкой сама себе шептала Ена, прикидывая расстояние до заветной цели. – пока все хорошо». Все действительно шло хорошо. Если, конечно, не считать того, что Ена дважды спотыкалась  и, попадая на камни разодрала рукав плаща, накинутого поверх скафандра, и расцарапала ладони. 
Это, конечно, не могло ее остановить. И после трех бросков она всем телом почувствовала как твердое, ровное покрытие асфальтного плаца  сменилось на более мягкую насыпь лунного грунта.
«Ура!» - Ена впервые совершавшая что-то преступное. Чуть ли не ликовала от восторга, от того, что пока все шло гладко, так как она и рассчитывала.
«Полдела сделано. Владим… Сейчас я вычеркну тебя из списка мертвых…» -Ена вынула из-за пазухи «продуктовый» пакет и, опасливо оглядевшись вокруг, быстро вонзила в «священную» землю пальцы, с которых заранее были сострижены ее татуированные красивые ногти, дабы по отпечаткам не был вычислен преступник, а точнее преступница. За первым комком земли в паке полетел второй… третий… четвертый… После каждого подобного броска «земли», Ена внимательно всматривалась в электронное табло пакета, высвечивающее массу попадающего в него груза.
…Двести пятьдесят…Четыреста… Восемьсот… Девятьсот… девятьсот сорок грамм. – особо заботясь о том, чтобы не перебрать по весу, каждый раз встряхивая пакет, Ена терпеливо ждала, пока «успокоятся» показатели электронных весов .
Последний раз, когда до заветного килограмма оставалось всего 60 грамм, она осторожно сгребла пальцами уменьшенную партию упокаивающего грунта, и ссыпала ее в пакет.
«О, Боже… тысяча двадцать пять грамм», - конечно двадцать пять грамм по отношению к тысяче – к килограмму, были ничтожно малой величиной перебора, о которой любой другой ситуации можно было и не задумываться, но сейчас, для Енилены, понятие допустимой погрешности просто не существовало. Она не могла допустить мысли, что вместе с землей «Владима», она захватит еще и немного чужого упокоя. Это бы означало, совершение акта еще большего святотатства и вандализма по отношению к памяти усопших. Той памяти, на которой росла и развивалась цивилизация и культура Гео.
«Надо вынуть. И вернуть щепотку. Только щепотку. Не выкинуть часть Владима».
После двух трех попыток высыпать излишки, цифры на табло застыли  на значении «1000». Миссия Ены была выполнена. Теперь ей оставалось только вернуться к станции аэродороги, пройдя расстояние до нее, уже привычными Ене, короткими перебежками.

(Тщательно отряхивая руки)

- Стой! Стой говорят!
- Держи оборванку! – три стража порядка стремглав кинулись за Ениленой.

Вид последней действительно был вызывающим особый интерес службы охраны, строго отслеживающей каждого прибывшего на территорию.
Разорванный рукав плаща с двумя лентами свисающий с плеча, испачканное лицо, одежда, расцарапанные руки и всякое отсутствие прически, в нормальном смысле этого лова, вкупе с прижатым под мышкой пакетом, не могли остаться незамеченными.
«Что делать? Что делать?! - судорожно соображала Ена, кинувшаяся бежать  от преследовавшего ее патруля, - Куда спрятать Владима? Сюда!»
Мастерски отточенный за годы занятий «атлетикой с мячом» бросок закинул пакет с «землей» в нишу храмовой порт-телепочты. Почтовый приемник телепочты хрюкнул, сглотнул полученный пакет и, помигав огнями индикации, высветил сообщение: «Посылка доставлена по адресу, имеющемуся в ее идентификационном коде …».
«Она уже дома».
- Стой, заморыш!
- Стреляй!... - бойцы патруля хоть и были физически сильными ребятами, но угнаться за далеко находящимся от них преступником считали излишней тратой сил. А любой, кто не подчинялся указаниям патрульных, автоматически переходил в разряд преступников, так было зафиксировано законодательством Гео.
Электроудар первого же выстрела сбил Ену с ног, и она в беспамятстве тут же распласталась по асфальту перрона.
- Бродяжка! – легко ткнув ее в бок носком, произнес один из патруля.