Алжирский пленник - часть 42

Ночь почти не спал. Холода добрались и до Африки. Льет дождь, температура всего +9;. В моей комнате стоит обогреватель. Зино поехал ночевать к отцу, а я остался у его брата Ферука, в комнатке на 1- м этаже под лестницей. Вечером перед ужином, они свозили меня к портному, не объясняя повода, просто: «Арсений, садись в машину!». В небольшой комнатке сидели двое мужчин за швейными машинками. Один молодой, другой бородатый, уже с сединой. Я пытливо осматривал мастерскую. Старенькие электрические машинки, подержанные вещи, которые они чинили: вставляли в них замки, что-то подшивали. Я все гадал, зачем я здесь?
Фарид, еще один брат Зино, забрал у старого портного черный пиджак.  Ну, это не мне, рассудил я. Потом меня спросили, не хочу ли я чая. Я сказал, что было бы неплохо. Зино хотел было дать денег пареньку, который был здесь же. Но пожилой портной его остановил, достал из жестяной баночки железные монеты и дал парню. Пока тот бегал за чаем, Фарид объяснил мне, что этот пожилой портной каратист и занимался карате почти всю жизнь. Портной, доделав какую-то свою работу, тем временем взял старенькое детское пальтишко и начал подбирать к нему молнию по цвету, их у него в углу висело несколько связок. Пришел паренек, принес два стакана с чаем. Я стал пить чай, Фарид и портной тем временем что-то между собой весело обсуждали. Фарид все время кхыкал, сквозь свои большие щербатые зубы. В какой-то момент портной встал, расправил грудь – это оказался крепкий не старый еще мужчина, растопырил локти и, с резким: «Хя!», ударил Фарида в живот. Ударил, конечно, не сильно, тот со смехом скорчился на мгновение, но потом встал, как ни в чем не бывало. Зино обратился ко мне, предлагая, то ли сразится с портным-каратистом, то ли побороться на руках, но я, изобразив на лице почтение к силе и ловкости портного, отказался.
Цель нашего визита я понял потом, когда старшая дочь Феркуа, уже дома, принесла мне, держа на двух руках, с поклоном, свернутый флаг Алжира.
К нему мне подарили еще один поменьше с подписями болельщиков с прошлых соревнований, и шарфик, тоже с флагом Алжира, но подписью 2010 года. Я поблагодарил за все это Зино и девочку. Брата при этом не было. С трудом соображаю, зачем мне все это. Ну, что ж, буду болеть за их команду вместе со всеми!
Утро как-то не задалось. Я полночи не спал. В шесть утра приехал Зино, и мы с ним на машине, с трудом преодолев крутой подъем по мокрому асфальту, помчались по утреннему городу к нему на работу, чтобы посидеть в интернете. Ехали всю дорогу молча, я спал. Машин  в городе становилось все больше и больше, а я так разоспался, что казалось, ехали мы вечность. К моему неудовольствию, мы все же приехали и Зино по обыкновению пошел, что-нибудь купить поесть, а я, потеплее устроившись в кресле, нахлобучив на глаза свою шляпу, привезенную еще из Казачинского, и застегнув повыше замок куртки, продолжал спать. Утро было сырое и холодное. Зино еще с утра привез мне новую жилетку, пришлось, криво улыбнувшись, поблагодарить, но это совсем испортило мне все настроение – наступление на мою личную жизнь продолжалось, и я уже устал с этим бороться. В итоге, когда мы пришли в их компьютерный магазинчик и, спустившись в подвальное помещение, погрузились в сеть, я тут же вылил всю свою горечь, обиды и слезы в длиннющем письме к Наде. Часам к десяти пришел Якоб и я ему, уже в более умеренных красках описал все наши шероховатости, радуясь возможности хоть с кем-то поговорить по-русски. Это, или что иное повлияло на дальнейшее наше будущее общение с Зино. Но потом, а сейчас, тот делал недоуменное лицо и высоко поднимал брови, когда Якоб перевел ему мои просьбы. В общем, проблемы с нашим английским привели к тому, что он абсолютно не понимал, чего я хочу и что делать дальше, и Якоб внес ясность.
Оставаясь еще напряженными, мы вдвоем с Зино, куда-то опять поехали. День тем временем разгулялся. Светило солнце. На этой почве мы разговорились и тем слегка сняли напряжение. Покатавшись по бесконечным паутинам улиц Алжира,  отыскали среди них Мунира, друга Зино, который навещал нас в Игли и в котором я заподозрил особитса. Пока мы снова куда-то ехали, я намекнул Зино, что люблю ходить пешком и хорошо бы пройтись по городу. Оказалось, что Мунир работает секьюрити в местном метро (в каком-то смысле я оказался проницательным), и Зино наконец-то решил мне Алжирский метрополитен.
А пока он, припарковав машину, куда-то опять ушел, мы с Муниром, оставшись одни, разговорились. Он тоже говорит по-английски и тоже плохо, как я, поэтому я взял бумагу и стал свой плохой английский иллюстрировать рисунками, пиктограммами, цифрами. Говорили мы о стоимости жизни в Алжире и Москве. Оказалось, что и в Алжире снимать жилье непомерно дорого. Его зарплаты в 200 евро, не хватает на оплату за проживание, которое составляет 300 евро, и он живет вместе с сестрой и братом. Он объяснил мне, что в Алжире та же тенденция, что и в России. Люди стремятся в столицу Алжира город Алжир, и поэтому здесь непомерно дорогое жилье, а работу найти все сложнее. Ему, рассказал он, уже 35 лет, а он все еще не может завести семью, по причине отсутствия собственного жилья, и теперь он ждет вид на жительство в Канаде, куда два года назад уехал его брат. А если не получится, то поедет во Францию, в Париж. Он привел массу примеров среди наших общих знакомых, когда вполне зрелые мужчины,  оставались все еще холостяками. И это при том, что женщин здесь больше, чем мужчин. Что далеко ходить, пример Зино налицо! Красивый, умный, образованный, добрейший и внимательнейший мужчина без вредных привычек, ищет себе спутницу жизни в России. У Мунира тоже есть подруга в России. Русские женщины нравятся им больше своих, и они не видят своего будущего в Алжире. Понятно, что страна, на периферии в основном аграрная, и там совсем другой уровень жизни. Поэтому получив образование молодые люди ищут работу по специальности с хорошим заработком, поближе к культурным и экономическим центрам. А здесь в больших городах такой муравейник, пробки, проблемы с жильем, что хочется бежать от всего этого, а куда? Обратно в тишину и нищету провинции? Вот они и стремятся в другие страны. А где сейчас легко? В России тоже проблемы. Только в отличие от Алжира, где село работает, развивается, строятся дороги, проводится газ, выделяются неплохие деньги на инфраструктуру, в России идет оптимизация. Слово, смысл которого в реальности, несет прямо-противоположный оттенок, я называю это – писсимизацией, когда жить становится все печальнее, все безпросветнее и безрадостнее. Получается, что и он, и я, и Зино сейчас на перепутье. Мунир ждет разрешения на жительство в Канаде. Зино хочет уехать в Россию, а я, переговорив утром с Надей, жду продажи машины, от этого будет зависеть, сможем ли мы поехать жить в Москву, или нет.
Эта беседа сблизила нас с Муниром, мы стали по-другому смотреть друг на друга. Когда пришел Зино и мы втроем отправились на прогулку по достопримечательностям Алжира, у меня было прекрасное настроение, я шутил, балагурил и все напряженности были сняты.