Неистовые венерианцы

1. Четырнадцать

        Планета вынырнула из-за Солнца и показалась глыбой света, идущей станции наперерез.
        Четвёртая кралась  безмолвно, в пустоте. Что-то произошло вдали – мелькание, оклик в темноте. «Где-то здесь бесследно пропали первые, – думала Четвёртая, – возможно, бродят ещё, возможно сгинули в тумане». Сзади и спереди себя станция чувствовала отчётливую боль.
         И когда подошла к Венере, увидела Стену – нечто туманное, непроницаемое взглядом. Слышно было ворчание из-за Стены. Звери, немыслимые звери, ждали пришельца на планете.
         Станция эта была симбиозом металла с человеком. Обликом – автомат: посадочный шар, двигатель, парабола антенны. Всё остальное – смертное и бессмертное – было от людей. Как автомат, Четвёртая была бесстрастна, но как человек,  любила, боялась и ждала.
         Что-то вспыхнуло вдруг невдалеке. Это её приборный отсек вошёл в атмосферу и сгорел. Своей оболочкой «Венера-4» почувствовала верхние слои.
         И вышли из-за Стены невидимые звери. Они появились внезапно, из тумана, до этого скрываемые им. Первой набросилась Какофония разнузданного смеха, но шарик, сам безмолвный, поглотил грозивший ему смех. Вторым ударил всепожирающий Огонь. Иные звёзды могли позавидовать мощи этого сокрушителя живых. Но шарик смело бросился в эпицентр, и Огонь просто обтёк его, не успев пробраться внутрь. Третий явился самым безжалостным, невыносимым зверем. Зверь этот не ревел, не угрожал, но Четвёртая чувствовала: он просто проникнет, не ведая преград, и всё раздавит и сожрёт. Станция-шар не знала, как биться с этим зверем, одна надежда была на хитроумие людей.
         Вдруг всё застыло, пресеклось. Кто-то вскричал издалека, а кто-то от ужаса завыл.  Всё тяжелей ей давался этот ход. Время растягивалось, замедлялось и останавливалось вовсе. Ей показалось, боги послали навстречу некий хаос, который она должна была распутать, разгадать.      
        Четвёртая переходила из образа в образ – всё дальше от людей. Она уже знала цену безвестности своей: не будет связи, и многое что изменится в соотношении миров.
        Вдруг появились всеочищающие звуки – и время ожило, потекло. Последний зверь ушёл так же внезапно, как пришёл. Станция-шар стала лёгкой и свободной. Погас огонь и отпустили перегрузки, брызнул густо-багровый свет со всех сторон. Проходя звуковой барьер, ударом грома, «Венера-4» возвестила о своём приходе.
         Был жар, атмосфера Венеры оказалась сверхплотной и из углекислоты. Повинуясь заложенной программе, автомат развернул парашют и ввёл в действие  блок анализаторов. Далее, послал в зенит первый импульс волн. Где-то там, Земля, онемевшая от боли, ждала мгновение  Первого Сигнала.
         Внизу была бездна – казалось, поверхность куда-то пропала у планеты. Четвёртая плавно скользила в эту бездну, постепенно сливаясь с чернотой. Она прислушалась. Она уже ударила громом и ждала с нетерпением ответ.

        Венера-планета видела явление огненного шара. Сама являясь шаром, себя соотнесла с пришельцем. Сфера иная явилась к ней извне, это было второй раз в истории Венеры. Планета видела всю эволюцию, произошедшую с пришельцем: как раскололась сфера, как выпустила белый купол  над собой. Но самое главное, в этом втором приходе, Венера почувствовала магию людей.
        Земля угрюмо затаилась. Слишком много было завязано у ней с Четвёртой. Люди спрятались, затаились за  чашами антенн. Люди боялись бессилия и ничтожности своей. Они снова  боялись проиграть.
        И пришёл Сигнал – всё в магии  произошло – и время отсеклось, другое началось. В ирреальный мир проник их реальный автомат. Закричали в восторге мечтатели Земли и заплясали невидимые боги вместе с ними, и гимны от смертных вместе с хоралом бессмертных вознеслись!

        И вспомнилось, как отрывался носитель от Земли. В этом акте было много грома, апофеоза и огня. Люди тогда  упали перед ней. Но Четвёртая  была существом в самой себе – уже удаляясь от людей. Люди сами её наделили магией своей. И вот теперь она с нетерпением ждала прикосновения к Планете.
        И только явилась Четвёртая – Венера ожила: взвыл ветер, раздался рёв, облака пошли мощными волнами. Кто-то откликнулся на слово-гром. Громко заговорил в багровой мгле, пытаясь что-то рассказать. Внизу на планете была жизнь!
        Что-то уже замелькало в воздухе вокруг, возникли странные вспышки в темноте. Всё это складывалось в чудную мелодию Прихода.

        Замерла, потрясённая Земля. Она и не думала, что это касание так её поразит, преобразит.
        Вот и настало мгновение  Первого Сигнала – боги коснулись глаз людей. Вот боги (в то же мгновение) повернули их вокруг, вот люди уже не люди – магические существа. Вот боги их взяли за руки, переводя через порог. Вы хотели бессмертия – вот оно. Вы хотели прозрения – вот оно. Вы хотели всеведения – вот оно.

        И вышла из тьмы багровой твердь. Соприкосновение оказалось гулким и упругим. Четвёртая подскочила и мягко легла в желанное ей ложе. Сложился, как крыло парашют, и обгоревшая  полусфера замерла.
        Венера начала раскрывать пришельца. Человек появился, она давно ждала его прихода. Она сама, планета, позвала. Раздались звуки, открывающие нечто, и Венера увидела то, что хотела увидать: из прибывшего корабля вышла девушка в платье воздушно-белом – скрывающем тело и влекущим его летать. Так магия соприкоснулась с магией – родилось действие и началась история Прихода.
        Зазвучали всепобеждающие звуки и девушка (всё, как было в Истории проговорено), воздев руки к небу, что-то магическое произнесла. Птица, ликующая птица, вылетела из её воздетых рук, и унеслась в зенит, к Земле.
         В эпоху грядущую этот образ назвали бы виртуально-компьютерной моделью, но Венера считала всё это своей магической игрой.
         Раздались иные ритмические звуки, и девушка пошла по поверхности планеты. Четвёртая шла на встречу – она ждала Отряд.

         Всё во Вселенной  от любящих, летящих. Весь исход. Кто-то проснулся однажды и обнаружил себя не человеком, вне Земли. Кого-то преобразила во вспышку света безудержная страсть. А кто-то влюбился – и  пропал, поставив  в последний миг перед собой вопрос: кто я, откуда и зачем?
         Будучи человеком железным, совершенным, Четвёртая поставила свой вопрос:
         – Что есть мир истинный вокруг? – спросила она свою долгожданную планету.
         Венера ей отвечала так:
         – Оглянись, иные камни разбросаны вокруг. Ты видишь оранжевое небо и загнутый к верху горизонт. Разве этого чуда мало для людей? Не это ли и есть их истинная страсть?

        А Отряд уже плыл к Венере, в тенетах волн, и звал Четвёртую, свою путеводную звезду: «Где ты теперь, что ты теперь?» И когда подошёл к планете, тоже увидел непроницаемый туман. Ждали идущие: истинный образ, либо оборотень выйдет к ним. Возможно, жизнь в некой форме таилась за Стеной, возможно, нечто похожее на жизнь.
        Не знали машины-люди, им затаиться, с хитростью пройти, либо открыто, с бесстрастием напасть.
        Прогремели ударные: Стена раскрылась – они вошли в атмосферу. Пройдя торможение, огонь, соприкоснулись со ждущей их Венерой. И снова, по воле магии Планеты, вышли из кораблей 12 светлых дев.
        В Соприкосновении этом  Планета почувствовала упругость пришлых тел. Эти тела могли любить, могли убить. А пришельцы открыли, что Венера – это беспрекословие и твердь. Могла защитить, могла и поглотить.
        Венера пристально наблюдала за людьми: сначала они осмотрели окружавший их ландшафт. Вокруг себя пришельцы обнаружили  великолепный хаос, и попытались этот хаос прояснить.
        Увидела планета последнее действие Прихода: восемь птиц светлых, и четыре сфинкса крылатых, трубя и крича, пошли в зенит.

        Среди раскалённых камней и плит застывшей лавы, стояла Четвёртая, такой же светлый образ, как каждый из Отряда. Их старшая сестра.  Завершено было действие  Прихода и Венера открыла свою игру. В этой игре Четвёртой была определена главенствующая роль. Где-то недалеко раздался гром. Кто-то завыл истошным гласом – уже с противоположной стороны. Безмолвные вспышки света происходили где-то высоко. По глади прошла ритмическая дрожь – кто-то шёл к ним тяжёлыми шагами. Отряд был обнаружен, очевидно, его готовились атаковать. Мигом построила Четвёртая Отряд в каре, готовясь принять свой первый бой. А в руках у каждой было оружие – цветы. 
        Но прилетела бабочка, загадочно крыльями смеясь. От ритма крыльев её погасли рёв и гром.  Бабочка, разогнав первобытный страх, летела далее, указывая пришедшим, за чем им следует идти, что сокрушать.
        В этой идее достаточно было сделать шаг, изменить перспективу, как возвращались былые времена. Обгоревшая полусфера лежала в раскалённой пустыне. А бабочка, выведя Отряд к сцене встречи, по волшебному обернулась в такую же светлую деву, что они. Все с изумлением узнали Третью – свою в безвестность ушедшую сестру.

 2.  Битва

        Отряд ступил на свою тропу.  Это явление было тоже от планеты. На глазах у пришельцев материализовалась эта тропа в пустыне и указала  путь землянам.
        Первым пришёл к ним женский образ. Он словно ждал их  – и вот наконец зажёгся в пустоте. Сёстры обступили сидящую на обочине дороги и  всмотрелись в представленный им образ. Женщина показалась им земной, задумчиво-печальной, но что привело её сюда, на планету от любви?
        А женщина эта давно ждала Прихода. Ибо готовилась вечность здесь сидеть. Едва обступили её фантомы, как женщина начала свой рассказ без предисловий:  «К этому месту меня привели давно, ещё ребёнком. И с тех пор на этом месте я сижу и жду. А сижу  я здесь с пяти лет.   Взрослые, они как люди-боги. Вознеслись бесстрастно и ходят где-то высоко. А детям надо иметь своих богов. И вот привела меня сюда мать, сказала: «Сиди и жди, я за тобой приду». И потекли часы, за ними дни, года… а я всё жду и жду. Она ведь Мать – богиня для меня.
        И всё это случилось в серый будний день. Тогда здесь пребывал ещё скверик в уютном городке – но времена всё унесли с собой. А я была девочкой тихой и послушной. И стала ждать, а мама всё не шла. Я захотела есть – но я ждала. Я захотела в туалет – но я терпела и ждала. Мне стало страшно, но я не плакала – я так боялась свою мать.
        Подходили некие люди, удивлялись, разве возможно такое на Земле: мать бросила дитя. Останавливались сердобольные, слезились: «У тебя нет матери, пойдём со мной, я буду тебе мать».
       Вдруг ужас пронзил меня: она не сдержала слово, не пришла!
       Всё ускользало от меня – и мир обыденный и его незыблемые вещи. Я зажимала руками рот, чтобы не кричать, я крепко зажмуривала глаза, чтобы не реветь, а слёзы всё-таки лились из меня, когда я мотала головой.
        Но вот подошли иные люди. Они беспрекословно взяли меня за руку и повели куда-то. А я была уже вне жизни, по ту сторону света и теней. Меня привели в какой-то дом, сказали: «Вот это твоя кровать, твои игрушки». Но это была чужая кровать и игрушки были чужие и мертвы. И уже лёжа, я шептала в подушку: «Как же мама, как же мама…» и уже не плакала, видимо выплакала всё.
         И много раз я бежала от людей – искала свою мать. Я приходила сюда, я всё равно верила в неё, но матери не было нигде. Я всё ждала, я не могла не ждать.
         И прошло много лет, пока я всё поняла – и тогда жизнь погасла на Земле. Я так и осталась здесь сидеть. Давно исчез городок, прошла мимо жизнь. Кому я из людей и кто я для людей? И вот иная планета пришла и увела».
          И помрачнели сёстры-венерианки,  в бессильной ярости взмахнув мечами. 
          – Но почему!?- воскликнула предводительница воев. – Почему не произнёс никто слово, одно лишь слово, спасавшее тебя!
         И, словно от взмаха призрачных мечей, начала таять Ждущая Вечно у дороги – её образ ушёл от спасающих, исчез. Тотчас преобразился образ Четвёртой и спутников её. Непробиваемыми латами  покрылись их тела, щиты  и мечи оказались в изжаждавших руках. Четырнадцать рыцарей вышли навстречу Злу. И всё по воле Венеры, по магии её произошло.
         Снова пришли иные времена, неведомые люди. Двое летающих спланировали к ним с небес.
          – Мы – существа, погибшие и без имён, – повествовали летающие люди. – И откуда мы сами, не ведаем о том. Много миров прошло под нами, а мы всё кричим и всё летим. Услышали мы, есть планета от любви. И вот пришли, дабы на этой планете забыться и пропасть.
           Перед четырнадцатью было два юных, ничем не защищённых, существа.
        – Но разве любовь не  достояние разумных? – спросила Четвёртая влюблённых, – разве любой человек не стремится быть выдохом любви?
        – Посмотри на нас, – отвечали ей два образа печальных, – разве мы не невинность, не истинная красота?
        Юные, словно выточенные лица, тела с летящими чертами.
        – А встретились мы случайно, – рассказывали летающие люди. – Каждый летел среди своих миров, и ни один из богов не предвидел, что произойдёт. И вдруг, из касания мимолётного, вспыхнула планета из цветов. И тотчас, кто-то пришёл, чтобы планету эту погасить.
        – Но кто это и почему у него была ненависть к цветам?
        – Мы все произошли когда-то от людей. А люди ходят по замкнутому кругу и не желают выйти из него. Мы были, как два цветка, обвившие  друг друга. А напали на нас всё те же люди. И один цветок они насиловали и обрывали, другой заставили на это действие смотреть.
         – Очевидно, они были вне разума, лишь называвшие себя людьми.
         «Нет, то были истинные люди. Люди, во что бы ни превращались, ими бывают до конца. Таковыми они себя считают, таковы они и есть. Любопытство – вот что мы видели в их лицах. Им интересно было подсмотреть, что же внутри у нас, влюблённых. Но они не нашли в нас  ничего. Разочарованные, они нас  просто перешагнули и ушли. И более нами не интересовались никогда.
        Но нам не вернуться было в прежнее, и вперёд было некуда идти. Ибо вместо цветов был хаос, была грязь. Мы сделали, как шепнули бесхитростные боги: взошли без страха и сомнений.  Взявшись за руки, мы легко полетели в пустоту. Мы увидели, как наши тела помчались вниз, и обратились в бессмыслие, в ничто. А сами шагнули ввысь и растворились в синеве. Теперь мы были фантомны, невесомы и боги нас спросили: «Где вам отныне быть? Как вам себя омыть?» Мы отвечали богам: «Дайте нам недоступную планету. Покажите нам всеми людьми забытый мир». И так попали мы в этот рай».
        Взмахнув своими белыми крыльями, они полетели далее, стеная на себя, что не забыть им себя, и не отречься от себя, Так прошлое их продолжало убивать.
        И возрыдали воительницы-девы и облеклись в одежды смиренно-серые, скрываясь в них, покоясь в них –  от алчущих, от любящих извне. В тени, под капюшоном, каждая оберегала от скверны своё ранимое лицо. Но под одеждой  в тайне держала страшный меч.
        Образ странствующих, ищущих сирых, невинных защитить, воспринял Отряд фантомов, углубляясь в багровую пустыню.
        Вдруг кто-то коснулся каждого из 14, остановил. Взметнулась лёгкая пыль, и появился призрак-человек.
        «Я – Вольный Ветер. Родился когда-то на Земле. И утверждаю: людям не место среди звёзд. Всё в людях есть – и от богов и от ничтожеств, но больше всего в них от презираемых рабов.
        Много раз, облетая Землю, я поражался этим существам. Сами ничтожества, отдавались под власть иных ничтожеств – над ними царствовать, судить. Самое высшее наслаждение люди всегда получали от кнутов.
        Но родился я от бледнолицых мечтателей – от их бесплотных, возвышенных страстей. Как и герои, это были люди пропавшие, чуждые Земли. Однако Вселенная принадлежала им.
         Я был Ветер, единственный вольный на Земле, но они и меня хотели превратить в подручного, скота. И была ночь истинная, звёздная – и я ушёл. Взмывая всё далее, я уходил от их скопищ, городов. Я становился безмятежным и прозрачным. Меня встречали звёзды. Я знал, ко мне не придёт ни звука, никто не будет меня подстерегать.
         Я облетел Вселенную и вновь пришёл к Земле. И я увидел: люди всего коснулись во Вселенной, всё извратили в ней. Вновь подо мной проплыли смрадные поля. Какой-то слишком разумный, назвал их Полями Брани. И эта подлая ложь убивала невинных и слепых. Я увидел там священную бойню, тризну для людей. Но ко мне с тех полей пришли слова иные: безмозглые рабы.
         Над теми полями владычествовало Зло. А облачалось оно в знамёна яркие, да в звонкие слова. А кого приводили к нему, у тех оно отбирало имена. Оно их зачёркивала навсегда.
        Видел я битву пушек и цветов. Пушки побеждали всегда. Они всё сметали огнём и перепахивали землю. Но в конечном счёте брали верх цветы: всё зарастало ими, включая и похороненный металл.
        Я разгадал, кто есть главный насильник средь людей – работа. Только она из вольного делала раба. Человек, рождённый свободным, становился либо просто рабом, либо рабом машинным, либо рабом по своему уму.
        Пребывая среди богов, я мог взять Землю на руки, ощупать её, с ней поиграть. Это была красивая, тёплая планета. Но почему она умирала, что с ней произошло?
       Разглядывая в упор, я увидел планету хаоса, а в ней людей абсурда. Воистину, я видел планету дураков. Я видел, как извращали словами одни убожества других  – и никто не содрогался от этого абсурда, никто в отчаянии не кричал. Одно слово – Цивилизация – перекрывало этот изворот. Это было абсолютно внемыслимое слово, которое я знал.
       Я увидел рабов ненавидящих, которые, однако, не знали, что можно с этой планеты убежать.
       Я увидел пришествие Лжебога. Всевластие он выдавал за бессмертие, но сам был жалким червяком. Все увидели, как однажды рассыпался этот придуманный колосс. А боги смеялись над глупостью людей.
        Люди сами всё придумывали за богов. Сами гении себе, сами судьи, сами в разуме своём. Но и над этим боги смеялись от души.
        Эти люди утверждали: Земля – прекраснейшая из планет. Ибо на ней появился человек. Эти люди вообразили однажды, что и я от их затей. Им приятно было в руках Вольный Ветер подержать. Но, вслед за богами, и я посмеялся над глупцами.
        Но более всех досталось слову Родина. Его возлюбили  все, кому не лень. И каждый использовал его – но для себя.
        Я говорил им, неразумным:
        – Когда-то вы писали стихи, вслушивались в зов звёзд, рыцарски поклонялись красоте.
        Я взывал к ним:
        – Очнитесь! Для начала запрокиньте ввысь голову – там пылают такие небеса! – Увы, я видел лишь обезьянью мимику, да слышал хрючий смех в ответ.
        Я говорил им ещё:
        – Вы не достойны звёзд. Была когда-то эпоха гениев – она прошла.
        Я спрашивал их:
        – Почему вы обожаете кровь – эта пища не самая лучшая для вас. Почему вы так любите  плоть – не оттого ли, насилуете один другого.
        Они отвечали мне:   
         – Человек – зверь  обладающий и плотоядный. Иначе, история его была другой, иной любовь, иные идеи красоты.
         – Но ведаете ли, что творите: человек, убивая человека, совершает акт абсолютного абсурда, ибо вселенная  первый и второй.
         –  Таков человек, – отвечали они мне, – таково его продвижение вперёд.
         Я видел, всё, что сделал человек, чего коснулись его идеи между звёзд – всё превратилось в Зло. И вновь я бежал, чтобы укрыться где-то от бесновавшихся существ. Так и услышал я Призыв. То ли волны, то ли поступь планеты, то ли музыка её. А это звала к себе  Венера, планета от любви».
         В великий гнев пришёл Отряд и ощутил себя титаном, идущем карать исторгнутое Зло. Венера-планета уже облачила их в рубища и каждой вложила в руки щит и меч. Как берсеркеры из земных времён, венерианки готовы были неистовствовать и убивать. И задрожала земля под ногами, а где-то невдалеке послышался громоподобный разговор.  Планета давно готовила эту блистательную сцену. Вот изготовили мечи неистовые девы, вот завизжали и бросились вперёд. Но за ближайшими холмами оказались лишь свеже вывернутые камни, да застывшая лава в виде овоидов-блинов.
        Снова вознёсся рёв за недальними холмами – и снова бросился навстречу Злу Отряд. Но только тени мелькнули, да чей-то огромный силуэт ушёл за искривлённый горизонт.
        Кто-то из монстров облёкся в багровые тона. Кто-то отплясывал дикий танец. Кто-то взывал к неистовым – идти на смертный бой. Снова вознегодовали и бросились вперёд  венерианки. А увидали вдали лишь пляшущий ландшафт.
        Кто-то их завлекал – либо в ловушку, либо в лабиринт. Огромные пауки, словно выросли из-под земли. И только хотели броситься – окаменели, застыли пред людьми. Циклопы пошли со всех сторон – и с первых  шагов преобразились в горы, тут же рассыпавшиеся в прах. Гигантский дракон вдруг вылез из-под плит, пошёл навстречу людям. И только готов был извергнуть свой огонь, как обернулся вулканом, излившим расплавленную лаву.
        Планета вела с неистовыми свой разговор.
        Что-то уже случилось, что-то уже произошло от явления людей.

       Так отвечала Венера на Приход. Так магия взывалась магией – и так они слились.
        Как по команде, прервался гром и рёв, поблёкло тёмно-оранжевое небо. Откуда-то пролились юные мелодические голоса. И все эти призрачные циклопы и драконы, все эти гремящие вулканы, растёкшиеся овоиды, взметнувшиеся горы, вдруг превратились в юношей в белом.. Они летели как, на крыльях, на своих плащах. 
        Они встречались, они наконец-то нашли друг друга в пустоте. Каждый нашёл то, что не хватало ему, от чего он был невесомый, недочеловек.
        По соизволению той же магической планеты неистовые девы превратились в полувоздушных фей. Тотчас в танцах закружились белые пары, запорхали между звёзд.
        Каждый отныне нашёл своё – и навсегда. Кто-то обнаружил себя с возлюбленной в благоухающем саду. Только что зацвёл этот гудящий пряный сад, а плоды его чудные были впереди! Кто-то вернулся к истокам, к образам маленьких детей. У этих детей всё было ликующе-огромным: деревья, бабочки, цветы. Им позволялось как можно больше прыгать, как можно громче закричать. А кто-то услышал зов Земли, где осквернялась невинность, и по-прежнему щёлкали бичи. И они помчались – спасать, карать и защи

 3. Люди в белом

        Человек этот вывалился из ниоткуда. Действие происходило белым днём, на глазах многочисленных людей.
        Время было около часа. День случился с легкомысленно-переменчивой погодкой в небесах. Дачники, в основном старожилы, кто сидел на своих мансардах, кто спасался от июньского солнца в тени маленьких садов. Праздное, в основном пенсионное население, попивало холодное пиво, да развлекало себя, кто телевизором, кто беседой с нескучным соседом.
        На дачных проулках давно не появлялось нового лица. И вдруг из ничего, исключительно из лучей света, материализовался человек.  Человек этот, возраста неопределённого, лет 30, а может и 40, облечён был во всё белое – туфли, шляпа и костюм. Кто-то, из созерцавших это явление народу, лениво проводил взглядом пришельца, кто-то с очередным холодным глотком подумал безразлично: «Появился, и хай себе идёт». А кто-то вспомнил о старом «жигулёнке», давно покинутом, забытом в проулке: «Надо бы посмотреть, карбюратор, кажется, потёк».
        И вышел дачный человек к своему ретро авто, и невзначай, нос к носу столкнулся с проходившем мимо человеком в белом, и быстро, но зорко, запечатлел его фигуру и лицо.
        Пришелец остановился, поздоровался культурно, произнося вежливые и правильные слова:
        – Извините, товарищ, можно ли здесь снять квартиру на некоторый срок?
       С уже не сдерживаемым интересом рассматривал незнакомца выпрямившийся дачник.
       – Товарищ, говоришь, – чуть улыбаясь, произнёс, – а вот, через два дома, Мари ванна, она сдаёт.
       Мужчина в благодарность приподнял свою белую шляпу, и многие, очень многие  увидели это: кто высунув нос из щели, кто остановившись в качавшемся шезлонге. И все сочли подобный жест каким-то нарочитым приколом.
       – Благодарю вас, – сказал вежливый незнакомец, а владелец ретро авто подумал ему вслед; «Иди, иди, товарищ, эта бабулька ещё та, быстро сдаст тебя ментам».
       И многие, уже не таясь, выходили по срочным делам во двор, или прямо на улицу, предвкушая весьма вероятное развитие событий.
       На звонок к незнакомцу вышла старуха-не старуха, тётка-не тётка, а так – человек с потоком слов, из которых пришелец выловил лишь три: «воруют», «всякие» и «ходят тут».
        Словесный поток, однако, оборвался на полуслове. Только хотела было тётка с государственной в голосе стальцой спросить про паспорт чистенького господина, да как-то особо ласково и доверчиво посмотрел он ей в лицо, и обдало вдруг тётушку волной тёплой, искренней, и произнесла она неожиданные для самой себя слова:
         – Конечно, конечно, хоть на месяц, хоть на всё лето. И плату я беру небольшую.
         – Я не один, – медленно проговаривал слова белый человек. – Завтра здесь будет моя…жена (Мария Ивановна заметила заминку на этом слове). Но мы здесь, думаю, пробудем не долго. Посмотрим, как тут у вас  всё – и дальше в путь.
         – А-а, понимаю, – прояснилось лицо старухи, – в отпуск сбежали от городской жары. – А сама рассмеялась про себя: «Чего уж понимать – любовница завтра будет тут как тут». – И с ходу, безапелляционно, назвала чудовищную цену. Однако незнакомец спокойно, даже как-то машинально, достал бумажник и отсчитал искомую сумму – за месяц за двоих.
         Тётка благодушно залебезила, провожая незнакомца в его апартаменты наверху, думая про себя: «Этих крутых пойди, пойми. Да и нет мне дела до крутых».
        Однако последний вопрос нового постояльца слегка озадачил тётку:
        – Что значимого произошло в Советском Союзе за последний год?
        Мария Ивановна ответила ему сурово:
        – Да Союза то уж четверть века нет! А сама подумала: «Может это псих, или может всё-таки сдать его ментам?»
        – Да, да, – тут же поправился странный человек. – Извините, оговорился. Я, видите ли, учёный, книжный червь, совсем от реалий ушёл в свою науку.
         Тётка и на это знала про себя ответ: «Да, да, учёный, член-корреспондент».
         И жена «учёного»  также появилась странно. Утром следующего дня она материализовалась на пороге дома, где на кухне хозяин Пётр Петрович с Марией Ивановной вместе пили чай.
         «Наверно, и она из ничего, – устало подумала хозяйка. – Не знаю, как это они  умеют всё».
         Появилась невиданная, в полном смысле этого слова, красота. Её облик – волосы, губы и глаза – не выставлялись, хотя и не были закрыты. Изысканность и благородство – вот какие два слова можно было подобрать. Её слова, её жесты, её смех – не было подобного типа у людей. Хотелось смотреть и смотреть на такую красоту. Но одета она была в чисто-белое платье простого покроя, не выделявшее её. Имя тоже назвала обыкновенное – Любовь. Вскоре парочка последовала наверх, где и исчезла на несколько дней от глаз людей.
        Но закончилась эта история неожиданно быстро, как и появилась в свет. Через неделю начали постояльцы таять, исчезать. Сначала стала хозяйка замечать про себя их странную бледность, дня через три она с ужасом обнаружила: любовники не просто бледны, они полупрозрачны.
       – Уж не больны ли вы? – спросила их хозяйка, на что получила по обыкновению рассеянный ответ:
       – Да… очевидно, наша миссия завершена.
        А к середине следующего дня, у всех на глазах, загадочная парочка истаяла, растворилась в белом свете. Только ахнули от изумления, увидевшие это чудо люди. И пошла бродить в народе красивая молва.
 
        Тем временем, во многих уголках Земли, явились как будто не связанные меж собой знамения и чудеса. Кто-то увидел падение Икара – были тому очевидцы целого ряда прибрежных городов. Несокрушимая команда обнажённых – полностью обнажённых! – с одними мечами в руках, явилась из ниоткуда, ворвавшись в какой-то сонный городок. Сокрушая одни машины и не трогая людей, эти странные вои опять растворились в пустоте. То некая раковина спустилась с ничего не предвещавшего неба, а раскрывшись, явила  то ли девушку, то ли богиню. Дева эта сошла на землю и ушла, затерялась средь людей. Раковина же опять уплыла на небеса. То в разных музеях мира стали вдруг оживать полотна великих мастеров. Люди, истории и идеи, покидали свои рамки, где провели по много лет. Куда они уходили, никто не видел и не знал. Но самое странное: в неком городе, появилось на площади знакомое тело богини без рук и головы. Оно выставилось ночью, на обозрение, само собой. Но горе было неразумным! Оно ослепило всех в том граде, пощадив лишь невинных и блажен

 4. Девочка-принцесса

        Девочка эта была невыразительна и проста. Не выделялась она способностями в школе, даже более того: школа была для неё совершенно чуждый организм. Тело её ещё не было развито, да и личико не обладало особой красотой. Простушка, мышка. Было ей 14 лет и ничто пока не предвещало развитие чего-то. Качеств, либо внешних, либо внутренних. Любила, правда, пофантазировать, да помечтать, да и то про себя. Но кто в таком возрасте не мечтатель и не фантазер! 
       Мерзость, как всегда у людей, бывает банальна и убога. Шла Света с подругами из школы (а всё происходило белым днём!), когда притормозила белая иномарка, в которой было два незнакомых дяди.   
      –  Света, твоя мама попала в больницу, а папа послал нас за тобой. 
      Как глупая птичка, не раздумывая, девушка прыгнула в машину, не подозревая, что попала в сеть. Да и кто бы подумать мог: добродушные дяди, белый день!
        Лишь минут через десять, когда замелькали пригородные сады, девочка поняла, что что-то не то.
        – Куда мы едем? –  спросила она наивно.
       В ответ ей упёрлось в живот жёсткое дуло пистолета. И уже не было в машине двух добродушных-говорливых, а было два гада, схвативших намертво её.
        – Молчи, сука. Пикнешь – сразу убьем.
        Так и помчались они к горам, благо были они недалеко. Один раз их остановило ГАИ. Шофёр вышел и добродушно, как давече, заулыбался доблестным стражам на дороге. Света, одеревеневшая, сидела в это время на заднем сиденье под прижатым к животу дулом. В упор она смотрела в лицо полицейскому, но тот её взгляда никак не замечал. После непродолжительной, но доверительной с ГАИ беседы, мерседес продолжил свой путь к горам. А вскоре закружился на лесных серпантинах.
        Первоначальные страх и отупение прошли, и Света невольно начала играть: «Вот я прекрасная принцесса и вот коварные джины похитили меня, ждёт же меня в горном замке людоед».
        Начало смеркаться, когда машина свернула с трассы, и пошла по какой-то дороге углубляться в лес. Дорога эта была обустроена совсем неплохо – гладкое, без выбоинки полотно – но, ни единой машины не встречалось им, и Света, как девочка смышлёная, сообразила, что дорога эта очень важна. Она не окончится в лесу просто, а приведёт к кому-то важному, а для неё она в один конец.
        И взмолилась она, в отчаянии и молча, не зная, кому кричит, кого зовёт. И тут произошло нечто странное для всех. Машина сама собой остановилась, и двери её открылись сами по себе. Вихрь – упругий, плотный – налетел на людей и их разъединил. Девочка обнаружила себя свободной, стоящей на дороге, а невидимый голос говорил: 
        – Не оборачивайся, уходи, тебе не надо видеть это.
        Девочка, не столько испуганная, сколько очарованная чудом, снизошедшим в этот подлый мир, улыбаясь, пошла прочь, но обернулась невольно, услышав дикие вопли позади. Оба гада корчились на дороге, зажимая что-то красное меж ног.
        Девочка с состраданием остановилась. Эти твари уже не ревели, а в бессилии визжали, извиваясь, как приколотые к земле змеи.
         – Уходи, уходи, – говорил ей тот же голос, –  забудь всё это, себя не оскверни.
        С удивлением Света увидела и нечто иное: машина сама, без никого, захлопнула двери, завелась, развернулась и ушла куда-то в лес.
        И вот неведомые силы подхватили её и понесли. Она очутилась вдруг неизвестно где, и выходил к ней из дремучего леса замок, но вовсе не тот, который она себе представляла, куда её те нелюди везли.
       Замок этот был порождением лесов и гор. Обросший деревьями, скало подобный, он просто вырос из земли. Девушка заворожено рассматривала его, пытаясь сама себе всё объяснить. Замок родился давно – обсыпались его стены и башни. Шпили уже не пытались вознестись под  облака. Её время сомкнулось с прошлым, и она отважно направилась разгадывать иные времена.
        Ни единого звука не доносилось из-за стен, но несомненно, Замок ждал девушку, ибо едва подошла она, как залязгали цепи, и мост опустился через ров.
        Света вошла в зал первый. Всё было в холодном мраморе – пустынно, безответно. Она бы не удивилась сейчас исполнению любых своих желаний. Она пришла в Страну Фантазию и готовилась в ней играть.
         Услышав чьи-то шаги и голоса, девушка с любопытством оглянулась. Вокруг была пустота, но разговаривали двое; всё шло откуда-то издалека.
        Вдруг звуки сами приблизились, пришла и явь. Стены зала стали прозрачными – полная иллюзия реалий. Она играла и не играла, она жила и не жила.
        Двое стояло перед девушкой. Какой-то юноша, одетый в древнюю тогу и белый плащ, и женщина, настолько  прекрасная, что, казалось, обыкновенно смертным опасно на неё  смотреть. Однако сама девушка оставалась недосягаема для пришлых: они не видели её в упор.
       Ослепительная особа имела горящий венец на голове и, несомненно, волшебный жезл в руках.
       Юноша преклонил колено, и она коснулась его обнажённой головы.
       – В орден неистовых посвящаю, – промолвила она, – отныне ты служишь богине, а ей покровительствует красота.
        «Так вот она, настоящая богиня! – восхитилась девочка. – Так вот какая должна быть на свете красота!»
         И хлопнула богиня в ладоши, и влетел на плащах отряд юношей, один прекраснее другого, все в абсолютно белом. Прекраснейшая проделала с каждым из них тот же обряд, что и с первым, а девочка с ужасом подумала, что поглядывает за пиршеством богов.
         Затем Прекраснейшая произнесла напутственную речь:
         – Вы – есть невиданная, магическая раса. Вы – порождение самой тайной из планет. Вот она, ярче всех горит на небосклоне. Вы явились на Землю, чтобы спасать невинных и наивных, чтобы очистить её от скверны, нелюбви. –  И с этим погасла, выключилась сцена.
         «Что же это за раса, за воинство такое?- подумала девчонка, – уж не сама ли Венера направила к Земле своих бойцов?» И с этими мыслями она перешла в зал следующий, который, будучи круглым, был разделён чертой на две равных половины.
          – Вот Вечность, рассечённая пополам, – кто-то невидимый ей проговорил, – по одну здесь сторону жизнь, но кто скажет, что будет по  другую?
          – По эту сторону я, человек, – сразу ответила девчонка. –  А там… за человек, не человек? – спросила она Невидимого за спиной.
          – Многое, очень многое произошло, вопреки разумному истечению вещей, – отвечал ей Невидимый, – но кто из живых отважится переступить сию Черту?
         Тогда девочка просто взяла и перешла. То, что она увидела там, за Чертой, поначалу её не удивило  – она была готова к любым преображениям  и чудесам. Она ожидала, что изменится её образ, её мысли. Но руки, тело её остались прежними, мысли текли туда же, очевидно всё её личное не нужно было никому.
        Текло и здесь необратимое время и звуки шагов также звучали в тишине.
        Ну, это всё Страна Фантазия, – рассуждала Света, – а что случится, что произойдет, в конце концов, в такой стране?
        Она ожидала воздействие именно сил внешних, но кроме пустоты ничего не было вокруг. Вот какие-то картины, явно прорисованные, выступили  перед ней из ничего. Но это были невзрачные картины, и Света не поняла, о чём они и для чего пришли. Две из них  были чёрно-белые, две цветные, но идея их показалась Свете бессмысленной, убогой. В картинах были просто камни и какие-то плиты, полу засыпанные песком. Да по кусочку оранжевого неба.
        Картины увеличились,  давая понять, чтобы девушка в них вошла. И она поочерёдно вошла в каждую из них. Она пощупала ногой белые плиты, взяла камень в руки, полюбовалась  на оранжевый небосвод. «Камень, как камень, песок, как песок, – подумала она. – Похоже, это некий символ, монумент. Однако от меня ускользает чья-то мысль…»
       И вот тут-то, когда девчонка загрустила среди неведомых камней, всё преобразилось в миг. Исчезли все четыре картины и цвет сменился с оранжевого на  голубой. А в круглый зал вошёл один из юношей в белом и плаще – пожалуй, самый красивый, самый тающий из них.
       « Боже мой! – ахнула про себя девчонка. – Да это настоящий принц!»
       Юноша подошёл к ней (он ждал её, одну её, давным-давно), взял за руки, с благоговением поцеловав.
         – Боже мой! – воскликнула вслух Света. – У меня наконец-то закружилась голова!