Анаконда

Рассказ

Дед Кухтин что-то припозднился в этот день. Обычно он ходил проверять вентерь  на Малое Акшинское озеро ранним утром, а сегодня отправился в три часа пополудни. По узкой тропинке, которая пролегала вдоль забора крайнего огорода, он добирался до невысокой и пологой сопки, и уже перевалив ее, попадал на озеро. Малое озеро через небольшую проточку сообщалось с Большим Акшинским, которое было очень богато разной белорыбицей, потому что из-за небольшой глубины хорошо прогревалось,  и было раем для жизни рыбы. Большое Акшинское озеро тоже через протоку соединялось с Амуром, поэтому амурская рыба охотно шла на нерест в озера.

Дед в начале мая ставил вентерь, и все лето его проверял, а пойманную излишнюю рыбу раздавал соседям, которые благодарили его и желали здоровья.
 Однажды он нам во двор принес в мешке  гагару.
-Хозяйка, наливай воду в ванну, я вам гостинец принес.
 Когда вода была налита в самодельную длинную оцинкованную ванну, он вытряхнул в нее гагару. Птица булькнулась в воду, потом выскочила из нее, захлопала крыльями и заметалась по ванне.
- Ишь, хочет взлететь, но не взлетит.  Ей разгон нужен. А без него она никак не может улететь. – Пояснил дед.
- Василий Прокопыч, а зачем ты её поймал?
- Да вот, решил твоим ребятишкам показать дивную птицу. Поди, не видели.  Твой-то никогда им с охоты не приносил.
- Да он и не охотится на гагар, сказывают, у них мясо рыбой пахнет.
- Правильно сказывают. Это ведь не утка, которая и травку щиплет, и рыбешку глотает, и козявки всякие. А гагара только рыбой питается.
- Как же тебе удалось её поймать?
- Видать гналась  за рыбой, та в вентерь, она за ней, а назад уже ходу нет. Хорошо, что я вовремя подоспел, а то бы задохлась. Я её уже полуживую вытащил. Пускай поиграются с ней твои хлопчики, а потом выпустим на волю. - Сказал дед и пошел отдыхать.

 Гагара, между тем, пометавшись по  ванне и поняв, что  попала в плен, загрустила и стала спокойно плавать, перебирая черными перепончатыми лапами, дожидаясь своей участи. Она, наверно, поняла, что дед решил выпустить её на волю, поэтому быстро смирилась. Мой младший пятилетний братишка хотел ее погладить по голове, но она так его клюнула своим черным длинным  и острым, как шило клювом, что он заревел, словно белуга ранним утром.

-Не подходите близко к ней, видите какой у нее острый клюв, не дай бог, клюнет в глаз! – наставляла нас мама, успокаивая при этом  брата.
Часа три мы наблюдали за гагарой. Успели даже сбегать на Амур и наловить  пескарей, чтобы покормить птицу. Но когда мы  выпустили в ванну, то гагара даже не взглянула на них, а все нарезала круги по бортам.
Потом пришел дед почему-то в ватных зимних рукавицах. Он стал ловить птицу, но это было не так-то просто. Гагара быстро плавала и ныряла. А когда деду удавалось  ухватить изящное   тело, больно клевала его в рукавицы, и выскальзывала из рук. Помучившись-помучившись, дед вылил всю воду из ванны, просто перевернув её. Оказавшись на земле, гагара  стала совсем беспомощной. Она неуклюже поползла прочь, но руки деда тут же ее схватили и затолкали в мешок, и мы торжественно направились на берег Амура. Впереди шел дед, за ним я, а за нами ковылял маленький братишка, который к этому времени уже не выл от боли.
 Амур был спокойным, вода ласково лизала песок едва заметными волнами. Дед зашел по колено в воду и вытряхнул мешок.  Гагара плюхнулась боком на воду, встрепенулась, осмотрелась и, еще не веря в свободу, спокойно проплыла метров пять. Потом до нее дошло, что это уже не ванна, нырнула,  а, вынырнув метров за десять,   часто-часто захлопала крыльями по воде, набирая скорость, взлетела и понеслась прочь.
- Ишь, как обрадовалась, - произнес дед.
- А куда она полетела?
- Домой к деткам.
- Как же она их найдет, ведь попалась  на озере?
 -Найдет, - уверенно произнес дед. – Весной, возвращаясь с мест зимовки, нашла родное озеро, а тут все знакомое, все свое, не заблудится.

Был самый зной, когда дед отправился проверять вентерь. Но не прошло и десяти минут, как он, запыхавшись, заскочил в комнату, схватил ружье и патронташ и на ходу вогнал в один ствол патрон с картечью, а во второй с жиганом.
- Змея там! Огромная! – кинул он на ходу, устремившись опять на тропинку.
Действительно, змей в окрестности было много.  Они заползали  ночью даже в курятники и ловили цыплят, сгоняя с места мать-курицу, которая грела их своим телом. 

Вскоре раздались два выстрела, а за ними отчаянный поросячий визг и все смолкло. Обеспокоенные выстрелами и визгом, баба Настя и тетя Лида устремились за дедом. За ними увязался и я. Дед сидел на тропинке, обхватив голову руками, а рядом лежало ружье.
- Прокопыч, что с тобой? – вскричала тетя Лида.
- Там,  там, - указал дед.
-Что там? Змея?
- Не-е-е, - протянул дед.

Тетя Лида осторожно двинулась по тропинке, а следом мы с бабой Настей. Пройдя шагов двадцать, увидели лежащую убитую свинью.
- Фроськина свинья! – с ходу определила баба Настя.
- Что, это дед вместо змеи убил чушку?
Но вопрос тети Лиды повис в воздухе.   И только дед мог на него ответить, поэтому  мы быстро повернули назад.
 Но деда там, где мы его оставили, уже не было и ружья  тоже.
 Деда нашли во дворе своего дома. Он сидел на огромном чурбане, на котором колют дрова, и что-то бормотал себе под нос.
-За что ты, Вася,  убил Фроськину свинью? - коршуном набросилась на него баба Настя.

 Но дед ничего не отвечал, только очень грустно и пустыми глазами так смотрел  на неё, что ей стало страшно.
- Не свихнулся ли ты часом? – заголосила она.
Дед молчал, но потом выдавил:
- Дык, там змея была. Огромная! Анаконда!
 - Какая еще такая анаконда?- взвизгнула баба Настя.
- А я поняла!- вступила в разговор тетя Лида. – Вчера соседка Светка читала детям рассказ про анаконду.  А дед сидел рядом на бревнах и слушал. Вот  она ему и померещилась. Только анаконды живут в теплых странах и им нужна теплая вода.
- Дык вода теплая, я вчера щупал, как кипяток, - сказал дед.
- А откуда возьмется здесь анаконда? Да еще под ивой? Свинья спряталась там от жары и купалась в грязи, под ветвями, а ты сослепу принял ее за змею. Да и как  сюда попадет анаконда посуху? – напористо наступала баба Настя.
-Дык, как весной озеро разливалось! В обход сопочки по болоту почти до самых грядок добралось, вот змея и приплыла! А под ветвями, которые растут до самой земли,  было плохо видно, но я разглядел змею, - оправдывался дед.
- Дуралей, ты дуралей, да к тому же слепой! – отрезала баба Настя. - Как теперь с Фроськой будем рассчитываться? Да она нас по миру пустит из-за своей чушки!
- Надо за Иваном кого-нибудь послать, - предложила тетя Лида.

 Послали соседскую бойкую Галю. Пока она бежала до Ивана, сына Василия Прокопьевича,  многие в деревни от неё узнали, что дед подстрелил свинью вместо змеи.
 Иван  появился через полчаса.
 Выслушав торопливые рассказы бабы Насти и тети Лиды, сказал:
- Берем, батя, тачку и привезем ее, а потом будем решать, что дальше делать.

 Когда свинью, всю вымазанную в грязи, привезли, во дворе уже было несколько любопытных соседей. Все расспрашивали, как могло такое случиться, а, узнав, только цокали языком, да тихонько посмеивались, чтобы дед не услышал. Когда свинью  сбросили с тачки посреди двора, во двор как фурия ворвалась баба Фрося. Увидев тушу, запричитала:
- Что же они сделали с тобой окаянные, миленькая, родненькая! Креста на них нет! – распалялась Фрося.
 Назревал грандиозный скандал и деревенская вражда.
Чтобы этого не произошло, Иван сказал:
- Не вопи, баба Фрося! Чего в жизни не бывает. Ну, ошибся дед, перепутал свинью со змеей.  Ветви до самой земли склонились, плохо было видно, сам бы не узрел. А чтобы тебе не в ущерб было, забирай нашу, она на месяц постарше будет и покрупнее. Ты останешься не в накладе.
 Баба Фрося не ожидала такого поворота дела, поэтому сразу утихла, а только вымолвила:
- А если бы там ребятишки были?
- Вот он и спасал  детишек от змеи.
От таких слов Ивана всем стало легче, все заулыбались, и стали нахваливать деда. И у того ком слетел с души, он даже посветлел лицом.  Даже баба Настя улыбнулась, несмотря на свою потерю.
- Ну, тогда оставляйте ее у себя, распоряжайтесь мясом по своему уразумению, теперь оно все ваше, - сказала баба Фрося и пошла со двора.
-Будем свежевать! Мама,  грей воду, много воды,  - произнес Иван.

 Первым делом отмыли тушу от грязи.  Потом во двор принесли прошлогоднюю солому, обложили вокруг свиньи и подожгли.
- Солома хорошо горит, но жару почти не дает, а только сжигает на шкуре щетину. И шкура при этом не лопается, - пояснил Иван.
 Тушу несколько раз переворачивали сбоку на бок, чтобы все волосы обгорели. Потом ее перенесли на деревянный щит, сколоченный из струганных досок.  Баба Настя из чайника поливала на тушу горячую воду, а Иван с дедом скоблили ножами шкуру. Она становилась ослепительно белой. И вся свинья стала такой беленькой, что и не подумаешь, что она бывает такой. Может только два раза в жизни: при рождении и после смерти.
 Иван отрезал нам, пацанам, кончик хвоста и кончики, ушей – любимое лакомство всех ребятишек при забое свиней, потому что только они  прожариваются при смолении туши.
 Потом свинью и деревянный щит хорошо обмыли горячей водой. На щит положили белую простынь. Свинью уложили на простыню и ей же укрыли. Поверх простыни наложил шубы и ватники.
- Пускай попарится, тогда шкура у сала будет мягкой и вкусной, - снова пояснил Иван.
 
Через час шубы и простыню убрали. От туши шел еще теплый парок. Её перевернули на спину,  и Иван разрезал живот. Все внутренности складывали в разные тазики.

 Когда были отрезаны ноги, голова и убраны все внутренности, Иван стал длинными полосами отрезать сало для засолки. К этому времени стали подходить во двор селяне и просить продать им мясо или сало. Летом никто не забивал скот и свиней, потому что холодильников  не было, а мясо хотелось всем.  Иван по просьбе покупателя отрубал от туши куски мяса, а баба Настя на безмене их взвешивала и продавала, кому за деньги, а кому под запись, чтобы осенью возвратили точно такие же.
 К концу дня от туши почти ничего не осталось – все раскупили!
-Ну и вкусная у тебя оказалась анаконда, Иван, - шутили селяне, встретившись с ним на следующий день. 
- Заморская, из дальних стран, - отшучивался тот.