Путь ясновидца. Глава 7

Предыдущая глава была здесь: http://www.proza.ru/2017/02/26/1085

В отличие от большинства своих соседей и вообще знакомых, Фёдор любил новостройки, а вот в историческом центре города чувствовал себя неуютно и ездил туда только по работе, подхалтуривая на развозке документов. Зато иногда он специально гулял по самым новым районам Питера с целью посмотреть, что там интересного построили в последнее время. Раньше, в молодости, он посещал все новые районы без исключения, но потом город стал больше, а здоровья стало поменьше, и пришлось немного сбавить обороты. В любом случае, если бы бизнесмены-жулики договорились с Катей полюбовно и построили запланированный двадцатиэтажный дом, Фёдору бы это, наверно, даже понравилось.

Но они не смогли договориться полюбовно, и в результате он попал в самую гущу событий.

Вообще, на его памяти это был не первый эпизод борьбы с новостройками в их микрорайоне. В 2003 году здесь уже происходило нечто подобное – и объявления расклеивали, и митинги собирались… Тогда народ протестовал против строительства небольшого кирпичного коттеджа. Сначала Федя на всё это клал с прибором, но однажды он, на свою беду, слишком рано свалил с работы. В результате, подходя к дому, он попался на глаза одной соседке, и она затащила его на митинг, который проходил как раз в это время. Как и сейчас, тот митинг состоялся здесь же, на пруду, только с другой стороны. Фёдору запомнился представитель «противника» (то ли начальник стройтреста, то ли чиновник), выглядевший очень колоритно: здоровенный двухметровый гигант в зелёном пиджаке, на которого наскакивали с претензиями собравшиеся жители микрорайона. Потусовавшись на митинге минут пять, Фёдор заметил, что за ним никто не следит, и быстро удрал оттуда. Тогда он протестующих явно не поддерживал и старался как можно дальше дистанцироваться от их дурацкой затеи.

Эти акции протеста не дали результата: коттедж всё равно был построен. Но Фёдору он понравился – красивенький такой, кирпичный, трёхэтажный. Первый этаж – гаражи, второй и третий – квартиры. Глядя на этот коттедж, когда его уже построили, Федя вспоминал тогдашние народные собрания и презрительно думал: «Во бараны! Нашли из-за чего протестовать. Ну ведь явно же лучше стало!»

Сейчас, конечно, расклад был другой. Сам по себе новый двадцатиэтажный дом не вызвал бы у Фёдора возмущения – но то, что строительство собрались начать жульническим путём, в корне меняло всё дело.

* * *

22 июня, в пятницу, Федя созвонился с Валерией – ненавязчиво так узнать, что она предпринимает для решения проблемы.

– Ну, как там дела с домом Екатерины? Что удалось сделать?

– Кое-что удалось. Во-первых, у неё поставили пожарную и охранную сигнализацию. Во-вторых, сейчас устанавливают видеокамеры во дворе. Правда, камеры и раньше были, но я пригласила своих друзей, и они долго ругались, что камеры стоят неправильно. Теперь их ставят правильно. Кроме того, я собираюсь сделать ещё кое-что.

– А, ну да, силовиков пригласить.

– Ну, это само собой, сейчас я пока ищу нужных людей. Но у меня есть ещё две идеи: создать в нашем микрорайоне дружину, как, например, делалось в советские времена...

Дослушав до этого места, Фёдор слегка охренел. Его детство пришлось как раз на советские времена, и у него было определённое отношение к дружинникам: он очень не хотел стать одним из них. Его родители участвовали в ДНД («добровольных народных дружинах»), но Федя чётко решил для себя, что никогда этой клоунадой заниматься не будет. Такое занятие было ему совершенно не по нутру.

И вот теперь он сообразил, что именно ему придётся стать одним из дружинников. Уж слишком сильно он тут засветился.

– ...и сделать в доме Екатерины музей. Деревянный дом, тридцать шестого года постройки... мне кажется, мысль подходящая. Я уже разговаривала об этом в районной администрации, и там идею одобрили. Если это будет музей, то из муниципального бюджета будут выделяться некоторые деньги на ремонт здания...

– Это хорошо, а то там забор никуда не годится, по-моему.

– Да, и забор никуда не годится, и дом тоже надо ремонтировать местами. Что же касается земельных вопросов, которые сейчас рассматриваются в суде, то у Екатерины хорошие юристы, но молодые... я ещё собираюсь к этому делу своих знакомых тёток подключить.

Вероятно, она имела в виду знакомых юристов по земельным вопросам.

Фёдор вспомнил школу. Одним из её недостатков (хотя, по мнению Фёдора, она вообще состояла из сплошных недостатков) он считал как раз то, что в школе иногда приходилось дежурить перед началом уроков и на переменах, нацепив красную повязку на рукав: гулять по этажу, или стоять на лестнице, и пресекать возможные беспорядки.

«Во, клоунада! Фу-у-у... Блевать охота. – Но, опять-таки, он как следует подумал и решил: это ещё недостаточная причина для того, чтобы слиться. – Нет уж, сливаться будем только тогда, когда наткнёмся на какое-то совсем непреодолимое препятствие. Такое, в принципе, может быть, но пока не видно».

Тем же вечером, когда он был дома, ему позвонила Катя:

– Федя, здравствуйте. Я вас ни от чего не отвлекаю?

– Да нет.

– Можно попросить вас помочь расклеить объявления? Я их сама составила.

– Можно.

– Тогда я их вам принесу, ладно? Эти объявления касаются создания особо охраняемой природной территории у нас в микрорайоне. Я нашла статью в газете, сняла с неё ксерокопии и добавила свой комментарий.

– Хорошо.

Они встретились на крыльце Фединого дома.

– Вот, держите, – Катя протянула ему пачку объявлений. – Если можно, расклейте их, пожалуйста, на своём доме и на тех четырёх, хорошо? А я расклею всё остальное там, внизу. (Она имела в виду часть микрорайона, расположенную под горкой).

Фёдор взял объявления, просмотрел. Они состояли из двух узких колонок. Первая колонка – это была ксерокопия газетной статьи: «Семь природных территорий не сочли ценными». В статье говорилось об организации системы особо охраняемых природных территорий (ООПТ), и указывалось, что «организация семи ООПТ признана нецелесообразной». В числе этих ООПТ Фёдор увидел и свой микрорайон.

Вторая колонка была напечатана крупными заглавными буквами – это и был комментарий, сделанный Катей: «ОТКАЗ В ПРИЗНАНИИ НАШИХ ОЗЁР ОХРАНЯЕМОЙ ТЕРРИТОРИЕЙ ОЗНАЧАЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАСТРОЙКИ ИХ И ОКРУЖАЮЩИХ УЧАСТКОВ ПО ГЕНПЛАНУ. НЕОБХОДИМО ОБЪЕДИНИТЬ УСИЛИЯ ЖИТЕЛЕЙ ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЗЕЛЁНОЙ ЗОНЫ И ОЗЁР. ИНАЧЕ ВСЁ УНИЧТОЖАТ».

Ну, по крайней мере, расклеивать объявления всё-таки приятнее, чем участвовать в этой добровольной, мать её, дружине. Вернувшись домой, Федя отсканировал один из листов, чтобы сохранить его на компьютере и, при необходимости, снова распечатать. Затем пошёл расклеивать. Между прочим, на доске объявлений соседнего дома он ещё увидел кусок того самого первого воззвания с просьбой о помощи: «Вы хотите, чтобы у вас перед окнами вырос 20-этажный дом?»

«Ни фига себе! Больше месяца провисело!»

В очередной раз Фёдор задумался о случайностях в жизни. Сейчас Катя считает его одним из самых надёжных своих помощников. А ведь если бы он прозевал её объявление – ничего этого бы не было!

«Да я бы его точно прозевал, если б не соседка! Оно же неправильно составлено. Надо было сразу начинать с самого главного: меня, мол, незаконно выселяют. А она начала с того, что у нас, мол, поблизости хотят построить новый высотный дом. Да пускай бы строили, я бы и внимания не обратил. Нужно документы правильно составлять!»

* * *

На следующий день, в субботу, Фёдор совершенно неожиданно узнал кое-что новое про Катю. Он ездил купаться на озеро и, возвращаясь, встретил соседку из сороковой квартиры. Она сказала:

– Ты знаешь, Федя, вы сделали одну большую ошибку, когда были на приёме у депутата. Жаль, что я с вами не поехала.

– Какую ошибку?

– Нужно было сказать депутату, кем был Катин дед.

– Ну... я думаю, что это лучше ей решать. Это ж её дед. К тому же я не в курсе, кем он был...

– Ну, здрасте, приехали. Он был знаменитый учёный-биолог, а его фамилия…

Услышав фамилию, Фёдор очень удивился. Даже он знал о существовании такого учёного, хотя наукой очень мало интересовался.

– А чего у них фамилии разные?

– Так это её дед по материнской линии. Поэтому и разные. Знаменитый учёный, ветеран Великой Отечественной войны, почётный гражданин Петербурга – вот об этом обо всём нужно было на приёме у депутата обязательно сказать. А она из скромности не сказала. Очень зря.

– Это точно, зря. Ну, я-то ничего не знал.

Оказавшись дома, Федя сразу вышел в интернет и стал изучать биографию Катиного дедушки. Информации о нём на разных сайтах нашлось очень много, и официальной, и неофициальной. В отличие от Кати, он имел совершенно русскую внешность. Происхождение у него было дворянское, что при советской власти не могло принести никакой пользы, кроме вреда. В Великую Отечественную войну он, как студент, получил отмазку от армии, но отправился на фронт добровольцем, и за необычайную меткость стрельбы его определили в снайперы. Войну он прошёл практически полностью, кроме самого начала, был награждён боевыми орденами и медалями, Победу встретил в Венгрии. После этого сделал блестящую научную карьеру, стал профессором, академиком, совершил множество важных открытий в зоологии. Научную карьеру он начинал в Красноярске, потом перебрался в Питер. Одна из биографических статей заинтересовала Фёдора особенно сильно: там в числе прочего упоминалось, что знаменитый учёный сам воспитывал свою младшую внучку, так как её родители погибли в автокатастрофе. Речь, естественно, шла о Кате.

«Так значит, её дедушка был суперзвездой! Это не только депутату нужно было сказать – это ещё и бизнесменам-жуликам нужно было сказать! Да я бы на её месте...»

Впрочем, тут Федя вспомнил, что он, слава богу, не на её месте. Но будь он на её месте, он бы знал, с чего начинать разговор.

«Вы на кого наехали, ублюдки?! Да мой дедушка был суперзвездой, понятно?! Да я сам суперзвезда! А вы – говно собачье!»

Да, примерно в таких выражениях. Могло бы и не сработать, конечно – но, по мнению Фёдора, это было первое, с чего следовало начинать.

* * *

И вот, чем больше он узнавал о Кате, тем сильнее становилась его симпатия к ней. Биография её дедушки тоже сыграла тут не последнюю роль. С одной стороны – некоторые личностные качества, если не все, передаются генетически. Пусть не в каждом поколении, но передаются. Поэтому, собственно говоря, люди и гордятся своими предками особенно сильно, если тем удалось совершить героические подвиги или многого добиться в жизни (Катиному дедушке удалось и то, и то). С другой стороны – она до сих пор не сделала попытки воспользоваться «суперзвёздностью» своего дедушки. Это было непрактично, но внушало уважение.

Между прочим, сейчас Фёдор вспомнил одну научную теорию и пришёл к выводу, что она, кажется, неверна. Согласно этой теории, чем выше у человека образование, тем ниже у него запас жизненных сил, запас прочности. Федя два раза сталкивался с этой теорией: один раз случайно в какой-то статье в интернете, а второй раз – в детективе Бориса Акунина «Декоратор»:

«– Стало быть, действовать будем так. С образованными, Тюльпанов, своя метода. От образования в человеке душа размягчается, становится чувствительной...»

«Если бы это было правдой, – подумал он, – то Катин дедушка закосил бы Великую Отечественную, а сама она уже давно сбежала бы отсюда. Хотя, может, тут надо набрать побольше примеров для проверки...»

Фёдор уже понял, что Катя, кроме прекрасного облика, обладает ещё и таким же прекрасным характером. Это стало видно именно тогда, когда на неё посыпались всякие неприятности. Трудно было даже представить, как вообще можно с ней поссориться. Впрочем, её дяде и двум бизнесменам-жуликам это всё-таки удалось.

Вдобавок у Фёдора имелась ещё одна причина для симпатии – правда, об этой причине он и сам не догадывался. У него была совершенно отвратительная память на лица, поэтому и своё окружение, и своих спортивных кумиров он в значительной степени подбирал из людей с нестандартной внешностью, чтобы ни с кем не перепутать. Причём делал это необдуманно, подсознательно. Инстинктивно. Катя оказалась именно такая: перепутать её с кем-то было очень трудно даже при нынешнем количестве мигрантов в Питере.

Но откуда у неё такая внешность – по-прежнему оставалось загадкой...

Следующая глава будет здесь: http://www.proza.ru/2017/03/20/2204