Эллоги

Скоро, совсем скоро должно было прийти утро нового дня, но пока властвовала Ночь, хотя она светлела с каждым денем, приближающим к Утру. Новый день всегда ослабляет силу некромантов, и некоторые из них далее отправляются в путешествия в страны, где ночь и день делят сутки почти пополам. Кеи’ле всегда считала такое малодушием. Раз они живут на этой земле серди священных гор, то и должны повиноваться воле богов. Хотя никто не запрещал путешествия, и чаще всего они давали интересные плоды, но… Кеи’ле решила не углубляется в подобные размышления, так как они всегда приводили в теософский тупик. Эллё(название женщины-эллога) сидела на широком каменном карнизе, оперевшись спиной в шероховатую поверхность горы. Несмотря на достаточно сильные ветра, гуляющие тут, и приносящие на своих перьях льдистые уколы мороза, эллё сидела с непокрытой головой и закрытыми глазами. Пожалуй ее можно было назвать миловидной, у нее были высокие скулы и темная кожа, впрочем как и у всех эллогов. Фиолетоватые губы сосредоточенно сжались, а на темно-алых ресницах оседали меленькие снежинки. Странные чешуйчатые пластины закрывали височные впадины и уходили под волосяной покров. Клановые косички, заплетенные определенным образом, свисали перед ушами(которые казались порванными, так как не были заострены как у всех светлых эльфов, а казалось делились на три зубца) и их(косички) легонько колыхал ветер.  Эти косички также выдавали что перед эллогом одна из Ветки Лирет, при этом она является магом мертвого дыхания средней силы. Остальные волосы эллё были завязаны в достаточно неаккуратный пучок, который ветер тоже порядком подрастрепал. Перед эллё мелом было выведено кольцо из странных символов.
Кеи’ле сосредоточилась, освободила сознание от лишних мыслей, которые могли помешать ритуалу призыва. Постепенно, она погружалась в транс, и все звуки и ощущения как бы отдалялись. Когда она ощутила себя в пустоте, она начала нараспев произносить стандартную формулу призыва, и каждым словом Кеи’ле чувствовала что откуда-то (пространство потеряло суть в этом трансе) идет холод, туманными линиями обвевает сознание. Кольцо из символов перед Кеи’ле вспыхнуло зеленым и из его центра тонкой струйкой появился дух, и когда он приобрел очертания пожилого эллога со светящимися тусколо-фиолетовым, глазами, девушка открыла глаза. Все прошло правильно и теперь ей надо правильно сформулировать и задать интересующие её вопросы, ведь оракул, а это был именно он, очень нелюбил давать четкие ответы даже при жизни, а после смерти и подавно.  Призрак вдумчиво смотрел на эллё, ожидая вопроса. Даже несмотря на то, что его потревожили из покоя, и будучи куклой под действием заклинанья, он сохранял некую свободу мысли и знания. И естественно он хотел уйти обратно во тьму, оттуда его наглая девчонка выдернула
-- Тебе предстоит путь,- вдруг произнес призрак эллога.
Кеи’ле расширила от удивления глаза. Впервые дух с ней заговорил первым…её удивлении было настолько велико, что на миг она потеряла концентрацию и канва заклинания начала рассыпаться, кольцо потухло и осыпалось пеплом (интересный феномен всех заклятий призыва), а дух отправился обратно во тьму Лари(богини смерти).
Кеи’ле от злости и досады стукнула рукой по шершавой стене скалы..такого с ней еще не приключалось… «духи никогда не говорят первыми. Они не рады тому, что вы их вызываете, и стараются поскорее убраться во свою тьму. Они никогда не дают четких ответов, и сколько не допрашивай из, от них их не получить…почему, спросите вы? Даже я не знаю…наверное это противоречит их природе…»так говорил высокий худой жрец в храме Нири’ где Кеи’ле имела честь обучатся. Что ж, это был наверное феномен, но толку с этого…душа Сэры! а что делать с старшим Ветки Домир, который в Полдень должен будет занять место главы Заиф…он ведь не смыслит ничего в политике, и с его презрением к иным расам он может разрушить многое…а убить его нельзя..!
Кеи’ле встала и отряхнула снег с одежды, которая, казалось, была сшита из одного куска ткани. Куртка(укутывавшая складочками ткани плечи и тело, и спускавшаяся широкими полами к щиколоткам) была перепоясана широким вышитым поясом на талии, шерстяные штаны были заправлены в высокие сапоги из оленьей кожи.
Эллё направилась по карнизу к тому месту, где оставила своего оррь. Это пушистое животное с широкими чуткими лапами и гибким как у ящерицы телом, было наилучше приспособлено для гор, и легко карабкалось по сложным уступам. Даже погруженная в свои мысли эллё с легкостью шла не самому широкому карнизу. Дойдя до небольшой пещерки, которая скорее была нишей скале, где оставила орря, она потрепала преданное животное по пушистой голове, и достав из седельных сум яблоко, отдала его оррю. Забравшись в седло она скомандовала «домой» и проворное животное туда и отправилось.


***

Мав шел по столице Империи. До чего она казалась шумной, после тихой обители гор. Но раз Госпожа просила его сюда вернутся, то он не мог её ослушать. Да и не хотел... Мав отлично справится и узнает для Госпожи все, что она просила, и тогда может она позволит..но нет, сначала задание. Мав попытался вспомнить как он жил, до того как отправился в горы Риваль, но воспоминания казалось ускользали от него сквозь сито мыслей. Мав сосредоточился. Но все равно все слегка от Мава ускользало. Тут ему на глаза попалась вывеска таверны, на которой был изображен странный веник, и внизу подпись гласила «Метла». Мав удивился тому что смог ее прочесть. Тут его память таки что-то выдала ,и он вспомнил, что вроде как знает хозяина таверны, и поэтому туда зашел. Еще Мав подумал, что отсюда сможет действовать, дабы угодить Госпоже.


***

Строгая на вид эллё смотрела сквозь окно своего дома вдаль, на гору Ки’эрсадиэн и город раскинувшийся внизу. Облака укутывали вершину горы, и не было видно ее хищного оскала в небо. Город рассыпался у подножья мириадами огней, хотя все эллоги хорошо видели в темноте, с наличием света чувствовали себя уютнее, что-ли.
Эллё оторвала свой взгляд от панорамы за окном. И вернулась в просторный полумрак пещер дома. Хотя это сложно было назвать именно Домом, скорее эти просторные помещения напоминали дворцовые, с изящной резьбой каменных стен, местами расписанных. Скоро к эллё должны были прийти гости, и ей стоило бы собраться с мыслями чтоб это чаепитие прошло так, как она запланировала. У стен стояли безмолвные рабы-зур(от эл.-принадлежность), готовые в любой момент выполнить пожелание своей госпожи. Среди них не было существ из других рас, как часто баловали эллоги из иных семей, как бы подчеркивая экзотичность и богатство своего рода. По мнению пожилой эллё это было излишество и глупость, к тому же они не знали обычаев и были плохими зур. Если такие персонажи пересекали границы ее надела, то не просто превращались в каю, она приказала в свое время всех отлавливать и узнавать информацию, чтобы быть чуть больше в курсе новостей из мира. Такое самоизоляционнное состояние, в котором сейчас пребывали эллоги было не по вкусу престарелой госпоже,  пожалуй самое забавное что она узнала, так то, что они считались обителью ада в имперской религии, и с тех пор, как это произошло горы буквально наводнили герои всех мастей, пытаясь избавить Землю от мирового Зла и привести весь Мир к Свету и Добру. Среди них попалась даже парочка магов, которых эллё хотела использовать в своей небольшой задумке. Благо дар убеждения у нее был, хотя один из магов назвал это даром Внушения, принадлежащим к одним из видов магии.
Эллё прошла в комнату Теней. Само оформление стен казалось странным, и при ярком освещении было абсолютно абстрактным, но при правильно подобранных светильниках и аккуратно расставленных, можно было в этом покое создать почти любую атмосфер. Сейчас создавалось ощущение природности скалы и, соответственно уюта. Пол застилали теплые ворсистые ковры, и по ним были разбросаны подушки. Также тут находилось несколько низеньких столиков, удобных для того, чтоб принимать пищу или делать записи не поднимаясь с пола. В зал вошла безмолвная зур с широкими скулами и простым открытым лицом, и с поклоном передала эллё карточки посетителей. Эллё усмехнувшись, кивнула зур, чтоб та пригласила почетных эллогов в комнату, и махнув рукой в сторону столов намекнула той, чтоб после этого принесла чай. Традиция не позволяла разговаривать с зур, поэтому смышленые зур весьма ценились. В зал вошли трое эллогов, и эллё склонила голову к сложенным чашей рукам- традиционное приветствие.
— Ки’Ролит, ки’Паро, ки’Варим я рада приветствовать вас в своем доме.
— Да будет всегда ваш дом уютен, Ки’Лирет, — так же традиционно поприветствовали эллё мужчины.
На этом с официальной частью можно было покончить, и трое Восседающих Заиф, и его глава: опора Ветви Лирет пожилая эллё Сиэ’мира, расслабились и перешли на неофициальный тон. Зур принесла чай, каждому из эллогов именно тот вид, который каждый из присутствующих господ предпочитал, за что удостоилась улыбки госпожи. Сиэ’мира жестом приказала удалится. Она не любила чтобы кто-то, кроме тех кто должен, слышал их разговор.
— ки’Паро, я удовлетворяю ваше прошение на брак вашего сына Кои’ма с моей младшей дочерью Кеи’ле.
— Благодарю, я надеялся на такой исход. Жаль, правда, что дети слегка против браков. Странно все это для моих старческих костей.
— Если ты называешь свои кости старыми, то мои тогда вообще прах?! — ехидно усмехнулся из своего угла седой глава Ветви Ролит.
— я слышала что глава Ветка Домир весьма радикально отзывался о иных народах. — осторожно произнесла эллё.
— Юный птенец рвется показать свою силу и может поломать себе крылья, — как всегда метафорично отозвался из своего угла уважаемый ки’Варим,— но и другим гнездам навредить способно.
— Он горячий юноша, но неразумным его назвать нельзя. К тому же он прав, положение звезд указывает на благоприятность момента, а мелкие рейды в пустыню всем поднадоели.
— Звезды конечно неплохо, но они порой ошибаются, — достаточно резко заявила эллё, — думать о их расположении на небе хорошо, когда есть факты. Иначе можно ожидать некоторых неприятных сюрпризов, чего бы вам, господа, не хотелось бы.
В этот момент эллё выглядела настоящей главой Заиф, властной но мудрой. Ее правление было, хотя до Полудня пока есть время, но все же часто о ней отзывались в прошедшем времени, как будто такая личность может пропасть с политической арены.
Ки’Паро недовольно наморщил нос: он не любил упоминаний о людях низин, считая себя выше их( не только фактически, живя в горах, но и духовно) Эллё считала это неразумным, но ей нужна была его поддержка в Заиф с главенством ки’Домира.
— Думаю вам будут интересны эти сведения, — и эллё рассказала им часть новостей, которые ей принесли её соглядатели.  Глядя на аудиторию из трех видавших виды мужчин, эллё поняла, что ей удалось можно заполучить интерес эллогов, и возможно, в будущем, можно будет рассчитывать на их поддержку. Ибо решает все большинство в Заиф.
Время действий еще не пришло. Но она готова была тайно отправить пару своих магов на небольшое заданьеце, которое могло бы поспособствовать ее задумке.


***

Распахнув крылья, сияющие молочным серебром, в ночи летело нечто... иначе это описать было сложно. Изящные, но при этом наводящие ужас, изгибы тела химеры(будем называть это так) рассекали воздух на крыльях, которые по всем законам физики не могли нести эту сущность. Местами тело химеры урывали лоскуты темной чешуи, а местами, как бы подчеркивая мощь и искусство создателя этого чудовища были видны кости, которые явно принадлежали до этого разным животным, и деревянные и металлические запчасти, подчеркивающие искусственность создания, указывая на то, что оно таки вышло из подземелий эллогов. Изящная, вытянутая и клиновидная голова существа, была схожа, возможно, с легендарными драконами…глазницы светились фиолетовым светом, что указывало то, что оно летало на магии смерти.
Всадник, да и такой был, сидел на спине химеры, и казалось, смотрел в пустоту… лицо было отрешенное казалось сознанием погружен в себя. В принципе так оно и было.  Даже в неверном лунном свете было видно, что он принадлежит к расе эллогов, луна серебрила его темные волосы, которые чуть колыхал ветер.
Маг, а это был именно он, размышлял о том, что покинув без разрешения крепость, он может и не смочь вернутся назад, но его душа желала странствий(впрочем как и приключений на пятую точку), а химерологи, к которым он к счастью или нет, относился, вели затворническую жизнь на службе у глав Веток и всего народа, своим даром обрекая себя на службу всему народу эллогов. Правда недавно ему повезло, или это было провидение?!..но он, зайдя в лабораторию своего старого учителя, в поисках некоторых записей(он со вторым химерологом, решили не занимать лабораторию того, после его смерти) наткнулся странный округлый изумруд, обрамленный в подвеску, который являлся энергетической ловушкой, накопившей в себе приличное количество энергии. После этой находки, о которой он не сообщил своему напарнику, стало возможным устроить этот маленький демарш. Поэтому Ксэ’ли пробравшись в стазис-хранилише для спящих химер, он разбудил эту рилиет ..и теперь он свободен наконец! Ему хотелось закричать от счастья, но что-то все же удерживало его от этого шага, поэтому он молча медитировал, пока крылья рилиет несли его вдаль на север.
Ментальные потоки мира, в которые Ксэ’ли пытался проникнуть, казались, подрагивали от магических возмущений, что предвещало поворотный момент в судьбе не только его, но и, возможно, мира. Благоприятное время для войн… сосредоточившись, эллог-ренегат, попытался нащупать нить возмущения, откуда ждать неприятностей…самое странное, казалось, что все направления так или иначе встопорщены….но самая сильное напряжение шло по ости север-юг…эллог наморщил нос от досады..значит возможно его народу потребуется его помощь в ближайшем будущем. Тряхнув головой, Ксэ’ли сбродил с себя оковы этих возвращенческих мыслей. Он отныне сам по себе, а энергетическая ловушка, которую он вез в кармане широкой складчатой куртки, делала его одним из сильнейших магов темной стороны. Правда она могла иссякнуть, но он не собирался настолько много черпать энергии из оной.
Рилиет поднялась над облаками.


***



Рассвет начал пробиваться сквозь барханы, покрывая охрой их вершины и завоевывал у ночи свои права. Ветер, живший только в утреней прохладе, старался поскорее собрать свои вещички и отправится поближе к прохладе гор, сбегая от выматывающей и иссушающей жары. Порой конечно попадались странные деревца, скальные кряжи... Даже некое подобие полуразрушенных городов(пример которого находился буквально за барханом)…но в основном тут была власть песка. В горах Ксэ’ли нашел пару питьевых источников и пополнил свои запасы воды, и ему не надо было ее вытягивать из песка, в сухости которого можно было не сомневаться. Ксэ’ли снял припасы заблаговременно, и теперь наблюдал как рилиет закапывается под песок. Конечно солнечный свет ей не вредил, но по каким-то причинам делал более вялой. «этот феномен стоит изучит…почему-то многие неживые твари странно относятся к солнечному свету, часто их приходится стабилизировать магией.»-размышлял тем временем эллог. Он уже сделал пару наметок в голове, и теперь надо было найти время и место проверить свои теории. Несмотря на свои посредственные способности к магии, Ксэ’ли обладал хорошей фантазией и дедукции, что позволяло ему экспериментировать с нежитью и теоретически это обосновывать..а вот практики ему порой не хватало.
Привычно утрамбовав площадку ночевки(или дневки, если быть точнее) он обустроил себе небольшую светлую на тле песка палатку. Вытянув из воздуха и земли жар, Ксэ’ли спек небольшую ящерицу, случайно пойманную им перед вылетом. Оставалось надеяться что мясо этой тварюшки не напоминает по жесткости подошву и оно не ядовито. Последняя мысль заставила его задуматься и он проверил поисковым импульсом на наличие яда…которого не оказалось. «много чести подобной твари. Наверное я становлюсь параноиком. Хотя и есть с чего.»  Путник невесело усмехнулся, глядя на отражение самого себя в ноже, которым он собрался снять шкурку с ящерицы. Еще на первом привале он расплел свои клановые косы, предав ленты и бусины испепеляющему жару, а темные длинные, свисавшие чуть ниже плеч, завязал в некое подобие хвоста. Теперь же он часто размышлял, не укоротить ли шевелюру, как это делали покойникам, оставляя срезанные волосы родственникам, а тело сжигали и рассеивали пепел над кратером Огненной девы. Как будто своего, вулканического пепла, у священной горы было мало.
Приняв пишу(ящерица оказалась на удивление нежной, что частично оправдывало усилия потраченные на не) молодой эллог улегся под тень палатки(хотя подобное название для этой конструкции слегка громко), и, за размышлениями о вечном задремал.
Палатка не спасала от жары, но не давало солнцу жечь спящего эльфа. У него была достаточно темная кожа, спокойные черты лица, под опушенными алыми ресницами веками скрывались фиолетовые глаза глубокого и сочного оттенка. Спускаясь на землю, он снимал куртку в которой явно было слишком жарка, и оставался в рубахе из серой ткани и вышитой красными языками пламени. Свои изумруд он носил на шее, пряча его таинственный блеск под рубахой. Широкие легкие штаны урывали ноги. А сапоги, которые он не снимал, желая быть готовым в случае чего резко сматываться(легкое рассеянное заклятие предупредило бы его о опасности, чуя эманации злых помыслов), были высотой по колено и на шнуровке.
Солнце уже давно взошло и набрав силу, начало неумолимо иссушать и так выжженную пустыню.



Солнце палило, и, казалось, плавился песок, растекаясь под слабыми крыльями ветра; или то была иллюзия. Немного этого песка, прикрытого тентом, было занято крепко спящим представителем расы эллогов, детей Огненной Девы. Точнее - он спал до недавнего времени, но полминуты назад его сон что-то побеспокоило. Предупредительное заклятие зудело, как докучливая муха над ухом, мешая досматривать сон, но при этом предупреждая о том, что невидимую границу пересекло нечто крупное в количестве нескольких экземпляров. Опасности не чувствовалось, поэтому раздраженный эллог дернул ногой в сапоге, чем едва не обрушил на себя и без того хрупкое укрытие. Потом до него дошло осознание того, что это могли быть преследователи, и сон не только как рукой сняло, но и его словно окатило талой водой. Вмиг в голове всё прояснилось.
Ксэ’ли мгновенно сменил горизонтальное положение на вертикальное, хотя ноги успели слегка увязнуть в песке. Оглянувшись, эллог быстро обнаружил нарушителей своего дневного покоя. Да, это были животные, и их было двое, но потом глаза привыкли к яркому солнечному свету, и эллог разглядел, что это всадники на эккли (он не знал что это за ящерицы, но те очень походили на таких, которые жили в горах и назывались именно эккли, что означало "огненные"; правда размером те были с ладонь, а не с целую телегу). Некромант раздосадовано подумал, что если бы его хотели убить, то он бы уже летал пеплом в глазах Огненной девы… Что поделать? - Он не был воином, с какой стороны на это ни посмотри. Конечно, он был обучен военному ремеслу, и мастерски обращался с самыми распространенными видами оружия. Поэтому он решил представится воином, хотя ни разу его меч не отведал крови, да и сейчас у него из оружия был лишь нож, подаренный отцом на совершеннолетие.
Гибкие тела ящериц легко скользили по песку. Пустынники, предположил Ксэ’ли, не проявляли враждебности. Одеты они были в традиционный для них наряд буроватого цвета, разве что лицо одного закрывал светлый шарф, а другого - темный. Взгляды их обоих были устремлены к эллогу. Пустынник с темным шарфом, направил свое короткое темное с кистью копье на эллога. Возможно, он и не собирался пускать его в ход, а, скорее, просто демонстрировал. Второй пустынник по виду был безоружен. Слуга, который сопровождает господина на прогулке? Или, может быть, они - разведчики?..
Пустынник в светлом шарфе что-то спросил у другого - тот ему ответил. Они находились на относительном отдалении, и слов, да ещё в пустыне, было не разобрать. Эллог довольно плохо знал пустынный диалект, и предпочитал имперский. Люди, имея некоторые проблемы с разумностью, по стойкому убеждению Ксэ’ли, создали самый простой язык, который хотя и был грубоват, зато был понятен многим. А большего от него и не требовалось. Поговаривали, что самый сложный язык у Детей Света - да сгорят они в нем же! - где даже самое простое слово надо выговаривать с минуту, ибо краткие слова порочат слух и далеки от ведомого им идеала.
Эллог на всякий случай выудил из сознания и держал наготове парализующее заклинанье.
Наездники приблизились и остановились в десяти шагах от Ксэ'ли. Пустынник с копьем легко перетек с ящерицы на песок, в то время как его спутник слегка замешкался, не торопясь покидать спину рептилии.
Темношарфовый кинул быстрый взгляд на своего спутника, и выбрал для речи имперский, сдобренный местным характерным акцентом. Эллогу показалось, что тот сделал это ради одолжения светлошарфовому.
— Мир твоему пути, эллог! Что привело тебя вглубь Великой Пустыни?
Ясные глаза пустынника изучали эллога, пытаясь понять по незначительным на первый взгляд внешним признакам, что представляет из себя этот эльф.
— Мир и тебе, Дитя Пустыни. Моя дорога и мои размышления привели меня в обитель песков.
Пустынник в темном шарфе - теперь Ксэ’ли вспомнил, что их называли джелале - подал сигнал эльфу в светлом джелале, и тот слегка неуклюже спустился с животного. Мужчины подошли ближе и опустили вуали, открывая лица. Эллог понял, что ошибся: светлый шарф скрывал человеческое лицо.
Ксэ’ли стало еще интереснее, ведь люди в пустыни встречались лишь в сопровождении торговых караванов, вроде, так ему говорил Учитель… Хотя мало ли с тех пор могло измениться?
Пустынник и человек вели себя спокойно. Первый приложил руки к груди, губам и лбу в традиционном полном приветствии равного к равному. Эллог повторил за ним ритуал. Убийство такого собеседника до того, как он скроется из виду, означало навлечь на себя проклятье богов.
 —Если тебе нужна помощь, то мы поможем тем, что в наших силах. Мое имя Шакри Нуваль до'Шайенти, дитя Огненных Гор. Если твой Путь привел тебя сюда, значит на то воля Великой Пустыни.
Он явно заметил отсутствие клановых косичек, ведь не заметить их было невозможно, однако ничем этого не выдал. Похоже, это его не сильно озадачило.
—Как ты мог заметить, я - изгнанник. Мое имя Ксэ’ли, я из... — тут беглецу пришлось осечься.
Он пытался свыкнуться с мыслью о том, что теперь он отверженный, но все равно было странно думать, что теперь у него нет семьи. И сестра завидев его, не будет радоваться. Если он когда-либо вернется. Он сам выбрал себе дорогу. Он опустил глаза и продолжил:
 — Я был воином, но теперь я осколок своего народа. Коли ты предлагаешь помощь, то я ее приму как дар Пустыни. Такова ее воля.
Эллог краем глаза изучал человека: люди редко бывали в горах Ки’эрсадиэн. Чаще в виде раскрытых шпионов, брошенных в темницы. Почему-то люди боялись гор. Рассказывали байки, будто имперцы считают их родину предместьем бездны, а их самих - кем-то, вроде, Теней, которые мучают грешников и пожирают их. Люди считали, что эллогам делать больше нечего, кроме как занимать себя таким бытом.
Ростом человек был с эллога, движения выдавали его приученность к борьбе. Лицо было смуглым или просто загорелым - сложно сказать точнее. На этом лице выделялись золотисто-карие, как у сокола, глаза, обладающие той же пронзительностью. Длинные черные волосы спадали на плечи. Мужчина изучал эллога и не скрывал этого. В его взгляде все же читалась некая напряженность, подозрительность, но при этом и почти детское любопытство. Он что, впервые видит эллога? Или верит тем историям, кои о них ходят.
- Твой позор смоют Великие Пески, - продолжил пустынник.
Человек хранил молчание, то ли боясь нарушить один из обычаев, то ли не желая представиться. Эллог не был знаком с обычаями имперцев, так что причины молчания человека могли быть любыми.
 — Если ты разделишь с нами воду и прохладу в моем доме, наш Видящий, возможно, окажет тебе помощь.
Эллог от удивления вздрогнул. Он, конечно, знал, что часто изгнанники находят прибежище в Пустыне. Но сразу встретиться с Видящим? Это было подозрительно, но Эллог сложил руки крестом на груди и поклонился в знак глубокой признательности:
—  Да будет мир в твоем доме, да будут ветра всегда прохладны, и пути твои всегда будут верны.
Шакри - так назвался пустынник - вернул ему поклон. Эллог не мог вздохнуть с облегчением: что сказать Видящему? Насколько хорошо он может отличить ложь от правды, разгадать обман? Скорее всего, он жил этим. Надо будет хорошенько поразмыслить о многом. Он не собирался раскрывать сферу своих интересов. Если им удастся почувствовать его дар - а им удастся, почти наверняка - то спутают с обычной искрой некроманта. Ладно, он разберётся с этим по пути.
Тут человек всё же решил нарушить молчание и, сморгнув, произнес решительным и твердым голосом. Такой голос вполне сгодился бы для того, чтобы повелевать. Он слегка склонился в приветственном жесте:
— Мое имя Парлеш. Я впервые вижу эльфа Огненной горы и рад этой встрече.
Судя по лицу человека, который был ещё молод, он старался перебороть свою нерешительность. И ему это почти удавалось.
- Могу я спросить, почему ты покинул свой народ?
Ксэ’ли поклонился в ответ. Он сомневался, сможет ли правильно произнести торжественное приветствие незнакомому человеку, так что решил держать ответ в том же духе, без тонкостей  этикета.
— Знакомство наше - честь для меня, Парлеш, — ответил эллог и слегка протянул последний звук в имени этого человека. Вдруг в памяти возник какой-то образ, и эллог попытался за него ухватиться. Ему это удалось и, придав четкости воспоминанию, он задал вопрос:
 — Человек с таким именем когда-то был изгнан из Империи, в коей был принцем. Я не ошибаюсь? — он проследил за реакцией человека, и остался ею доволен, — Иногда эллоги ошибаются. Это свойственно всем разумным существам на земле. Но за некоторые ошибки надо платить либо жизнью, либо родиной.
Он произнес это с горечью. Та оказалась неожиданностью для него . Ему не хотелось рассказывать обо всём, да это было и не нужно.
Человек напрягся вновь, когда эллог заговорил об Империи, но всё это быстро прошло. Прикрыв глаза, он коротко кивнул:
— Человек с таким именем и вправду был изгнан из Империи, эллог. За свою ошибку ему оставили жизнь, но лишили родины. Ты прав.
Человек перевел дыхание.
- Но теперь это уже неважно, - добавил он.
Кажется, всем было ясно, что это не так, и он не смерился с судьбой изгнанника. Пустынник снисходительно взглянул на принца-изгнанника:
- Не стоит резать ножом руки, если ранено сердце. Ты еще вернешься домой, если на то будет воля Великих Песков, - он повернулся к эллогу, - Мой Алькли готов предложить огненному изгнаннику свою горячую спину.
Эллог искоса поглядел на ящерицу, и та, будто почуяв взгляд, открыла пасть, полную мелкий и очень острых зубов. Милые зверушки, ничего не скажешь. Даже хищные длинношерстные вапри казались миролюбивей.
Эльф поклонился в знак благодарности.
 -Твое предложение великодушно. Я с радостью его приму, Сын Пустыни.
…Интересно, почему пустынник сказал, что «свою горячую спину»? ящерицы вроде хладнокровные животные… Пока Ксэ'ли собирал вещи: их как раз было на пешего человека, и пошел ко всадникам: пустынник и эллог уже взобрались на ящериц и ждали его. Шакри кивнул на оставшееся место позади себя. Теперь Ксэ'ли надо было решить задачу: как взобраться на ящерицу. Эллог попытался сохранить спокойное выражение лица. Он подошел к ящерице с нужной сторону и осмотрел ее бок: стремя было, но седла как такового не было его заменяла толстая широкая попона Сохраняя ледяное выражения лица он оперся на спину ящерицы, которая была не очень довольна вторым седоком, и  недовольно зашипела. От такого поворота событий, рука эллога соскользнула со спины ящерицы, и он приземлился на песок. Вздохнув, со второй попытки ему все же удалось забраться на спину ящерицы, но он приящерился чуть дальше попоны. Судя по ощущениям, он упал на сковородку, и понял, на что намекал пустынник говоря о «горячей спине». Эллог подскочил как пельмень на сковороде, и уже приящерился на попону. И облегченно вздохнул.
Они отправились в путь.