Четыре письма с фронта

   Готовясь к внеурочным занятиям по истории родного края, просматривая архивные материалы Лесно – Конобеевской средней школы, обратил внимание на фронтовые письма, когда – то давно переданные родственниками участников Великой Отечественной войны поисковым группам, собиравшим материалы для комнаты Боевой Славы.  Старая, от времени потемневшая бумага с исписанными наспех простым или химическим карандашом строчками, поблекшая типографская краска на почтовых открытках. Многие авторы  не вернулись  домой, навсегда остались лежать на дорогах войны. Их голос после войны донесли до нас письма с фронта – простые маленькие солдатские треугольники с лиловым штампом «Проверено цензурой». Они писались в перерыве между боями, в госпиталях, на передовой, когда выдавалась у солдата минутка, чтобы отдохнуть немного, поспать и вспомнить о своих родных и близких.
    У каждого треугольника своя история, счастливая или печальная. Бывало так, что иногда весточка с фронта о том, что родной человек жив-здоров, приходила в семью уже после страшного казенного конверта.  А матери и жены верили, что похоронка пришла по ошибке. И ждали – годами, десятилетиями. Письма шли на фронт и обратно долго. Судя по почтовым штемпелям, около полутора месяцев. Часть писем  изымалась военной цензурой. Известны факты, когда приказом Верховного Главнокомандующего работа полевых почт фронта приостанавливалась на время подготовки особо важных операций, чтобы избежать  передачи секретной информации через письма о дислокации войск.
   Письма с фронтов Великой Отечественной войны – документы огромной силы. В пропахших порохом строчках – дыхание войны, грубость суровых окопных будней, нежность солдатского сердца, вера в Победу. Фронтовые письма – это своеобразная художественная летопись времен военного лихолетья, обращение к героическому прошлому наших предков, призыв к беспощадной борьбе с захватчиками. Получение письма – всегда большое событие для солдата. Его обычно читали коллективно и оживленно обсуждали. Тайны чужой жизни как бы не существовали  вовсе или были сведены к минимуму. Легче было переносить голод, даже отсутствие курева, чем длительные перерывы в получении писем из дома.
    Трудно классифицировать солдатские письма по каким – то специфическим признакам. Характер письма зависел от конкретно пишущего человека, его адресата. Нельзя забывать о том, что до войны многим  из солдат вообще не приходилось что – либо писать, а письма тем более. Среди солдат было достаточное количество абсолютно неграмотных, порой письма за них писали сослуживцы. Поэтому послания домой большинства без пространственных рассуждений, носят, как правило, бытовой характер. Передо мной  почтовая карточка, адресованная жительнице села Лесное Конобеево Марфе Васильевне Подольцовой от мужа Василия, отправленная с железнодорожной станции города Челябинск 21 января 1942 года с отметкой «Просмотрено цензурой». Это сообщение совсем немногословное, написанное, скорее всего, во время короткой стоянки воинского эшелона:
«Добрый день, Марфа Васильевна! Шлю тебе свой привет и сынку Коле. Сообщаю о том, что едем на фронт и, может,  не придется больше увидеться. Если придется остановиться, то напишу подробнее. Сейчас проезжаем город Челябинск и скоро приедем в свой родной край (вероятно, поезд проходил через ст. Нижне-Мальцево, прим. автора). Пока писать нечего. Остаюсь жив и здоров.  До свидания. Привет всем родным и знакомым. Василий Подольцов».
А вот письмо Павла Смоликова, написанное 28 августа 1941 года в тяжелейшие для страны времена, когда враг подходил вплотную к Москве, адресованное маме. В нем беспокойство солдата за то, что происходит в тылу, дома. Приведу его дословно, сохраняя орфографию в подлиннике:
«Привет, мама! Я сегодня получил от тебя письмо, которое ожидал много дней, но все ж,  в конце концов,  получил. Я, конечно, тебя за это благодарю. А еще сильней благодарю за то, что вы  находитесь в глубоком тылу и также помогаете нам в победе над коварным врагом. Да, мама, мы здесь оправдаем ваше пожелание (доверие, прим. автора). Мы будем здесь биться до полного уничтожения фашизма. Мама, будьте уверены в том, что мы здесь отстоим цветущую, прекрасную жизнь своих матерей. Последние строчки твоего письма меня сильно возмутили. Да это и тебя, конечно, приводит в беспокойство. Ну, ничего.  Будь героем, не бросайся в панику, будь победительницей над тем, кто  хочет победить (обидеть, прим. автора) тебя. А я ему напишу. Пиши, жду.  Мама, пиши чаще, а именно  каждый день. Мама, береги свое здоровье. С приветом, любящий  свою маму Павлик. Привет Нине, дедушке и Крестнице Ильверочки (Эльвирочке, племяннице Павла, прим. автора)».
   Из письма мы не можем понять, кто обидел мать солдата. Остается только догадываться, что это сделал представитель власти.  Уж очень много полномочий местные князьки – председатели сельских советов, отсиживавшие  в тылу, сами себе давали и незаслуженно обижали совсем беззащитных женщин и детей.
   И еще одно письмо. Его написал из города Иваново брат Павла Смоликова, А.С. Смоликов, своей жене Нине Григорьевне. В нем много тепла и любви к семье, гордости за свою страну, глубочайшего патриотизма, стремление  во что бы то ни стало одолеть врага. По содержанию письма можно предположить, что оно написано также в сорок первом году:
      «Привет Нинусе, маме и дочке любимой Эльвирочке. Я вам писал письмо, что уеду (на фронт, прим. автора)  на этот же день, но уехать до сегодняшнего дня не могу. Сегодня уже четвертые сутки живу пока в Иванове. Дальнейшие пути следования я писал, но теперь и сам не знаю, куда последую (скорее всего,  под Москву, где шли ожесточенные бои, прим. автора). Настроение у меня хорошее Жизнь проходит хорошо, что дальше будет.  Меня беспокоит ваше здоровье – здоровье Нинуси, мамы и любимой дочки Эльвиры, которую я даже не могу посмотреть на фото. Хочется посмотреть, как она выглядывает (выглядит, прим. автора), какой имеет вид. Она теперь, пожалуй, стала большая, взрослая, скоро будет разговаривать. И это я все только могу пока иметь в мысли, а больше ничего. Но настанет все же время, мы опять соберемся вместе, а сейчас об этом думать некогда. На сегодняшний день наша страна переживает тяжелую минуту, враг лезет к сердцу нашей Родины – Москве. Он хочет потопить Москву в крови. Он уже взял Вязьму, Орел, Калинин, подходит к Туле. В некоторых районах он уже подошел к Москве на сто километров. Таким образом,  вопрос становится для нас, большевиков, или жить, или умереть за дело партии Ленина – Сталина. Партия, Сталин зовет весь народ на защиту столицы нашей Родины. Мы уверяем вас, матери и жены, сестры, братья и отцы, что мы погибнем, но не пустим врага в Москву. Мы разобьем черные полчища Гитлера проклятого, который шлет все новые и новые дивизии на московское направление. По трупам своих солдат, через горы десятков тысяч трупов гитлеровцев им  удается идти к Москве. Поля на подступах к столице усеяны подлыми врагами. Но они – подлые фашисты, запомнят, что такое русский народ. Он их также позорно потурит обратно, как Наполеона, который хотел завоевать Русь. Мы, посланные сыны нашей Родины на защиту страны, полностью отомстим врагу за кровь наших героев – бойцов, павших за Родину-мать. Мы отомстим за слезы матерей, жен, детей, которые остались сиротами. Помните же и вы, мама, Нина, что и вы в тылу должны тоже помогать нашей армии. Ты, мать, предана делу Ленина – Сталина, ты воспитала двух молодых защитников Родины. И эти два сына сражаются, как львы,  за нее. Возьми Павла. Он из своих шестнадцати орудий, которыми командовал, не одну сотню, а потом и тысячу фашистов убил, за что его представили к правительственной награде. Он сейчас ранен, но скоро выздоровеет и опять вернется в строй, и опять, может, будем вместе с ним на одном направлении. Правда, может, он выйдет вперед. Победа за нами! Ваш сын и муж Нины, младший  лейтенант Смоликов».
   Читая эти письма, я сделал для себя вывод: советский солдат всегда помнил не только о семье, но и о судьбе своей страны, о своем воинском долге. Он с уверенностью в скорую Победу над врагом  заявляет,  клянясь родным: «Мы разобьем черные полчища Гитлера»! Он  верит сам, что Победа придет и своим оптимизмом внушает веру в нее своим родным. Отмечаю для себя: как бы ни было трудно, в любом случае тон писем спокойный, успокаивающий. В них нет жалоб, чрезмерных сетований на тяжелые условия фронтовой жизни. Солдат прекрасно понимал, что и его  близким там, в тылу, из – за отсутствия мужской силы приходится нелегко. И даже на краю смерти он всегда стремился подбодрить своих родных, скорей сообщить, что он пока жив и здоров и как можно подробней узнать о своей семье.
   А вот еще одно письмо (стиль сохранен, прим. автора) из полевой   почтовой      станции № 812,  46-го стрелкового полка санитарного взвода,  в село Конобеево, датированное 15 июля 1942 года. Оно написано сослуживцами уроженца села старшего лейтенанта Алексея Набатова  родителям погибшего в бою товарища. Вот что я прочитал на листке, вырванном из школьной тетради:
   «Мы, красноармейцы Кубасов, Курносов, Тюрин, Баранников. Мы, набатовцы, посылаем родителям Набатова А. свой красноармейский чистосердечный привет. Желаем быть живыми и здоровыми на белом свете. От нашего сердца не уходит наш отважный командир Набатов. Мы его любили и уважали как родного отца. Мы с ним воевали долго. Он нас водил в бой. Помним его каждое слово: «Ну, ребята, выступаем»! Мы со своим командиром доходили до г. Витебска. С таким командиром не страшно идти в бой. Он нас веселил рассказами и оживлял победой (вдохновлял на победу, прим. автора). Он нам говорил: «Не написано в истории, что русский был побежден». Старший лейтенант Алексей Набатов был представлен к правительственной награде – ордену Красной Звезды. Мы получили от вас два письма, в которых вы спрашиваете, как, где и когда погиб Алексей? Он погиб в начале февраля под городом Велиж (Смоленская область, прим. автора). Вы спрашиваете, может быть попал в плен? У нас такие, как Набатов, в плен не попадают. Он был отважным командиром. Пускай лезут 500 немцев, и то будет драться один, но в плен не сдастся… Мы после боя хотели вынести его и с честью похоронить, но не смогли найти его тело. Мы остались четверо, кто знал Набатова А. До нашей смерти он из наших сердец не уйдет… Вечная память нашему командиру. Пока остаемся живы и здоровы, чего и вам желаем».
    Четыре солдатских письма, четыре треугольника, в каждом из которых своя  судьба. Жаль, что спустя годы  мы не можем встретиться с теми, кто эти письма писал. Скорее всего, их уже никого нет в живых. Но я, прикоснувшись к этим письменным источникам Великой Отечественной войны, явно прочувствовал каждое слово, сказанное бойцами более семидесяти лет назад. Читаешь солдатские письма – и глубокое волнение охватывает тебя, словно ты переносишься во времени назад, в окопы и землянки, вместе с бойцами идешь в яростные атаки. Читаешь эти письма – и встают перед глазами дороги, размытые дождями, тяжело шагающая по весенней грязи пехота, ты слышишь, как рычат машины, как дружно «ухая» и ругаясь, солдаты выталкивают застрявшую пушку. Великую веру  в Победу содержат в себе солдатские письма. Эта вера не покидала солдата даже в самый трагический для страны период, когда враг подходил к Москве, о чем говорит содержание представленных вам, уважаемые читатели, писем…
   Письма, дневники, листовки военных лет, посмертные записки, найденные в гильзах, выцветшие солдатские треугольники со штемпелями полевой почты, фотографии, вырезки из газет… Какое в них богатство чувств и мыслей! Теперь они, сохранившиеся, стали реликвиями семейными и музейными. Они должны жить, жить как память, как напоминание нам о том, что сделали для нас наши предки, чтобы мы, наши дети, внуки, правнуки и последующие поколения жили на этой земле счастливо.