Крила. Глава 63

Никто не похвастается хорошими отношениями с отцом. Важно для того, чтобы говорить об отце или старших, собирать все мысли в кучу, пытаться уловить то, что является мерилом: сила духа или то, как человек реализовался и состоялся. Скорее, что брать в своих рассуждениях за оценочный критерий. Успех, карьера, количество детей, крепкая семья. В каких-то базовых вещах, достатке или творчестве- это все разные стороны бытия, где все оспоримо, и все не бесспорно. Отец сложный человек. Наверное, каждый, кто переживал свои кризисы, пытался сам найти от них лекарство и выход. Имеем ли мы право судить своих близких за то, что они уделили нам недостаточно внимания или сделали так, как нам было неприятно. С чем мы с ними были не согласны. Отчасти да. Но это их жизни, и их личный выбор, и оправдывать их, смиряться с их поведением, или продолжать протестовать против их позиций это признавать, что у другого человека нет этого выбора, и он что-то не учел, если не посчитался с нами. Мы все в плену ошибок и заблуждений, нет людей непогрешимо и сообразно обстановке действующих. В конечном итоге, непостижимость жизни нас наталкивает на размышление, что успех или достижение есть то, чем ты обладаешь только в текущий момент, а кто мы есть, никто не знает из нас наперед, что последует. На построенный дом вулкан выплеснет магму, бизнес пойдет прахом, и границы изменятся, и ты окажешься вместо родного дома на запредельной чужой территории. Вся окружающая нас действительность подчёркивает зыбкость той почвы, на которой мы стоим. Говорить о том, что родственные или семейные узы крепче почвы или жизненных обстоятельств, тоже в корне не верно, потому что у нас могут измениться отношения, все мы можем поругаться и не понимать друг друга. Мы можем без конца менять свое окружение, и набирать в него все новых и новых людей. Как в школьных классах, в нашей жизни большая текучка. Раз в год менять работу. Раз в год менять место жительства. Единственное, что с тобой это твоя фамилия, кровь и цвет кожи. Взгляды людей меняются. Смотришь на новообращенных патриотов или марафонцев, и думаешь, вы же не всегда были такими, но как вы сюда пришли. Отец дал мне кровь, свои гены и творческие задатки. Но когда я думаю, что он чего-то мне не дал, или я имею мало, то я корю и его, и себя одновременно, и его больше хочется сделать виноватым, хотя бы за то, что мне пришлось исправлять часть его ошибок, и я связываю свои не достижения этой занятостью в том, что мне пришлось переделывать и исправлять за ним, потому что я не могу быть до конца свободным от груза прошлого. Потому что отцовское это тоже мое. Дети восстают против родителей. Хронос пожирает собственных детей. Извечный конфликт между отцом и детьми. А в конце мы все примиряемся, когда наши руки пусты, и мы сложили оружие, и вышло время обижаться друг на друга, препираться и спорить- потому что мы все уже неумолимо идем ко дну. Уже все равно, кто из нас прав, кто виноват, кто что наговорил или сделал. Отношения с детьми можно тоже с натяжкой назвать идеальными и ровными. Мы все люди сложные, поэтому лёгкости и понимания нет ни у тех, ни у других, ни у родителей с нами –ни с теми, кого мы растим. Но жизнь не выставка достижений народного хозяйства, аватарка или ярмарка, где каждый хвалится своими достижениями, талантами и своим товаром. Налицо показное благополучие, внешний лоск, прилизанная картинка, декорации, за которой запрятаны критика, боль, возмущение, трудности, запущенные болезни, которые нас точат изнутри. Те сомнения, которые нас душат. Переводят нас, то в стан врагов, то в стан союзников. Нужно просто привыкнуть, что не будет ничего постоянного, негодяи будут служить нам службу, мы будем поступаться своими принципами в зависимости от ситуации. И в наших извечных спорах никто не останется ортодоксальным верующим или законченным атеистом, белым или красным, индейцем или ковбоем. Потому что в нас есть всего в той или иной пропорции и человека, который хочет дистанцироваться от веры и идет своими дорожками к Богу. Любит внешне поспорить, когда целиком и внутренне согласен. Уж точно не вина отца, что мир такой шизанутый, и уже точно не его вина, что он привел меня в этот мир. Не вина отца, что он сам менялся, менялось его отношение к жизни, семье, окружающей действительности. Нам тоже выпало это кризисное время. Обвиняя отца в этом, мы будем обвинять за все неудачные попытки адаптироваться и справиться с жизненными обстоятельствами, за это неравенство, что кому-то больше везет, или кого больше любят, обвинять за то, как кто привязывается или привыкает, за то что понимает вещи по своему, за то, как чувствует, как любит или дружит, как наказывает и спрашивает за содеянное. Обвинять за то, по какому сценарию сложилась жизнь, и как тебя мотивировал,  за то, какие темы удается проговорить при встрече. У каждого свой мир и свои взгляды, и за границами этого мира есть территория каждого.

У кого нормальные отношения с отцом? Наверное, никто не может похвастаться. Да и никто не признается. Слишком больная и опасная тема. В обиде тот кто не получил заботы и внимания и тот кто не унаследовал бизнес и который дал столько что не смог унести и все развили у каждого своя мера вещей и надо привыкнуть что не все люди одинакового масштаба что могут осилить одну мерку. Отец, как прошлое, которое мучит рефлексией и сожалением о чем-то, находящемся у тебя за спиной. Ты сам инерция своего отца, пущенная им стрела в жаровнях дикого и беспощадного беспринципного мира, летишь «межи двух огней». Ты капля пота на его ладонях. Ты его песня. Ты рубцы его морщин. Его жилы. Ты сам какие-то его кубики Лего, которые пронизывают и сочетают всех со всеми. Как бы нами не распорядились пятнашки жизни, и не перетасовали нас в колоде карт людей, ты его метка. Все наше. Рубцы на скрюченных пальцах от ноши-где жилы и мясо и кожа сдавливаются под тяжестью. Раны, которые медленно заживают. Волосы, которые седеют. Родинки, которые проступают на теле. Ты медленно превращаешься в отца. Начинаешь смеяться над тем, над чем он смеется. Говоришь так, как сказал бы он, и при всем том, что тебе так ни за что не хочется быть на него похожим, сделать больше и смочь больше, все упирается в полоток желания становиться большим, как ничем не обеспеченная облигация, где все только на доверии и словах. Это гены. Поэтому у тебя хвост, крылья и хобот. Это просто такая порода. В чем-то быть толстокожим. Летать во сне, и заметать свою нору, возвращаясь домой, чтобы чужие не взяли твой след. Отец не научил выиграть ни одно дело. Для этого ты сам поступательно должен был дойти сам. Именно он заложил ту программу, которая работает в тебе – те спящие качества или черты, которые когда-то проявятся, как почерк, атавизмы, перепады настроения. Когда-то сработает каждая клавиша на клавиатуре, о назначении которой ты раньше не задумывался. Когда-то всему придет свое время. Она для чего-то да есть. Так и ты, придется признать свое призвание, предусмотренность инструкцией и алгоритмы, которые держат тебя между небом и землей, в своей стае, среди подобных тебе, но со своими качествами и хромосомами.

С одной стороны я духовно богатая личность, но с другой стороны я просто плевок твоей спермы. Но при этом физиологизме, я создание Бога. Бог меня создал таким. Не улица, не родители, не прочитанные мною книги «Калевала», «Песнь о Кибальчише», «Два капитана», «Книга будущих командиров» и «Сын полка». Сделали люди, и жизненные обстоятельства. Давали много, но много и забирали. Хотел во всем тебе повторять. Быть военным, рисовать, писать стихи. Ты прекрасно рисовал «Трех граций». А я рисую другое, писал стихи не в четком ямбе и в рифме, как ты. Моим стихам далеко до твоих. Мне просто трудно признавать, что ты что-то делаешь лучше, а я так не смогу. Зависть дополняет разочарование, я сожалею об утраченных возможностях, но признаю, что лучше иметь то, что есть, чем не иметь вовсе. Ты умеешь четко воспроизводить и делать вещи красиво. А у меня только внешнее заимствование всех твоих занятий при маминой энергетике. Вот все мои компоненты. На кальку твоих занятий я наложил другой темперамент и стало все по другому. Настойчивость, которой и тебе недоставало, я принял в той же манере- и я не воспитал это качество. У меня также недостаёт во всех занятиях усидчивости и дисциплины, я так же как и ты, человек импульса и настроения. Глядя в тебя, я постигаю себя. Анализируя свое поведение, я чаще нахожу объяснение твоих поступков. Я вижу слабости, вижу силу. Но вижу не вершины духа, а какой червяк человек, и причина тому -дела и возраст, неутоленные амбиции и несбывшиеся желания. Мы пропускали, когда другие делали свои ходы. Мы медлили с принятием решений. Мы ошибались в выборе. Мы ставили не на то. И всех первых и не первых не уравнивает ни солнечный свет или темнота, или нагота на пляже, военная форма или смерть. Нас всех уравнивает страх перед неизбежным, и вера в лучшее, что есть в человеке. Марафонец верит в то, что его не подведет организм, не оставят силы, и он не оступится. Верующий не должен отступаться, то верит, что его не оставит Бог. При всех наших связях, мы одиноки перед своим выбором или проблемами. В пути преодоления нам помогут только хвост, крылья и хобот. Я пущенная стрела, где фамилия, гены, морщины, пот, мозоли, рубцы и родинки сходятся в одну точку. Я инерция твоего движения, отец. С днем рождения, папа!