Отпущенный раб

               
                Раба выпустили на свободу. Он и сам толком не знал кто он и откуда. Как-будто фракиец. Взяли его ещё ребёнком после налёта на деревню. Родителей убили. Где сёстры и братья он не знал. Он шёл по пыльным улицам Рима под палящим июльским солнцем и думал о превратностях судьбы. Хозяин, богатый торговец из плебеев, поклялся Юпитеру, что даст двух быков и отпустит раба. Отпустил хромого. Клятву сдержал. А что и здесь пожадничал, Юпитеру всё равно. Главное – не обманул.

                Раб вспомнил хозяина: приземистый, лет сорока пяти, с хитрющими свиными глазками, отливающими с виду наивной голубизной, и сильно выпирающим животом. Короткие, но крепкие руки и ноги. Стрижен под горшок вокруг аккуратной круглой лысины. Цвет лица розовый под стать голубым поросячьим глазкам. По характеру хозяин не вредный. Но что толку? Раб и есть раб. Надо – заколют, надо – высекут. Не так давно солдат за монету забил бичом приятеля отпущенного. Приятель украл золотую чашу. Готовился к побегу. Ну что ж, он таки убежал.
   
                Отпущенный раб остановился на углу улицы. Устала нога с повреждённым коленом. Как жить дальше он не знал. Будет перебиваться чем придётся. Может подадут, может подоспеет раздача хлеба, может кто возьмёт помогать за харчи. Он поправил холщовую робу и вспомнил, что одной из его обязанностей было красиво расправлять тунику на хозяине, делать правильные складки. Трудная задача из-за живота. Туника должна ниспадать так, чтобы скрадывать дефект фигуры. Частенько получал подзатыльники, если хозяину не нравился результат его усилий. Раб держал серебряное зеркало, а тот поворачивался то одним, то другим боком.

                Мимо прошла девушка с кувшином на плече. Отпущенный покосился на неё и вздохнул. Этого добра он пробовал не часто. Можно бы отправиться в лупанарий, конечно, но денег всего ничего. Он ещё раз вздохнул и отвернулся. Сколько ему лет, он и сам не знал. Примерно столько, сколько хозяину. Чувствовал он себя почти стариком и от своей свободы радости не испытывал. Испытывал только безразличие человека, от которого никогда и ничего не зависело. В голове ни одной мысли. Мимо пробежала бездомная собака. В сущности он не отличался от неё ничем, кроме строения тела. Отпущенный раб заковылял дальше, туда, где шумел и дымился рынок. Там теперь он ладил проводить дни в надежде на поживу и перемену судьбы.