Под нашими ногами Глава 8

Роберт позвонил мне через час после того, как я проснулась утром следующего дня.
Наш разговор мог бы быть дольше, если бы не моя мама, страшно нуждавшаяся в моей помощи каждый раз, стоило мне взять в руки телефон.
– Мне пора, Роб, – сказала я ему, стоя в коридоре и глядя в окно. – Кстати, я думала встретиться с тобой сегодня. – Роберт молчал, поэтому я неловко добавила: – ладно?
– Извини, – ответил он, и голос его звучал как-то иначе, словно Роберт колебался между чем-то, чего я не могла знать. – Сегодня не лучший день, правда.
Он снова замолчал, заставив неловкую паузу между нами затянуться снова. Не зная, что сказать, я пыталась понять, звучал ли его голос на самом деле так подавленно, как это услышала я. Мне хотелось спросить его об этом, но я не могла подобрать слов. Я чувствовала разочарование.
– Ладно, – ответила я, когда молчать уже не было смысла. – Хорошо.
Роберт еще раз извинился, после чего бросил трубку, оставив меня наедине со своими мыслями, пока мама снова не позвала меня из другой комнаты.

Превратившись в настоящего параноика, я стала презирать в себе эту черту. Я вспоминала, как, стоя в ванной перед зеркалом всего пару недель назад, я обещала себе не привязываться к Роберту ни на секунду. Дружба, отношения, любовь – когда тебе 17, сложно быть уверенным в чем-то, ведь, привыкая, уже не несешь ответственности за многие свои действия и чувства, не держишь дистанцию; забываешь обо всем на свете, думая, что ты окружен лучшими людьми на свете. Периоды моей подростковой жизни, не покинувшие даже тогда, когда мне исполнилось 17, слишком глубоко впечатались в память, отчего печаль находила на меня временами, словно накрывая с головой. Нет, я не депрессивный подросток с суицидальными наклонностями и ненавистью к обществу, – к сожалению, или к счастью, здравый смысл вечно твердил мне о том, что все мои проблемы исходили от меня самой.
Мне всегда казалось, что привязываться к человеку более чем опасно – меньше всего на планете мне хотелось стать зависимой от кого-то, в ком никогда нельзя быть уверенным. Появляется вопрос – в ком же никогда нельзя быть уверенным? Думаю, что во всех, даже во мне самой. Стоит ли подвергать себя страданиям, переживаниям, если ты не можешь быть уверен даже в том, позвонит ли этот человек тебе завтра, спросит ли он, как ты поживаешь? Это чертовски эгоистично, но это так.
В тот день, когда девушка с короткими, но уже успевшими изрядно отрасти, темно-русыми волосами смотрела на меня из зеркала, я вновь посмотрела в свои же глаза, говоря себе, что не сделаю этого. Я была уверена, ведь за все эти годы я научилась держать дистанцию достаточно хорошо, чтобы почти не чувствовать переживаний. Я была уверена, что делала все правильно, если бы в один момент вся моя система не разрушилась. Именно тогда я впервые почувствовала себя чертовски уязвимой, словно абсолютно потеряв контроль над своими чувствами.
Как бы я не пыталась держать дистанцию, со временем стало совершенно ясно, что случившееся глупо отрицать. Наверное, уже было слишком поздно менять что-то, – тем более что с каждым днем я чувствовала привязанность к Роберту все сильнее.
Последующие два дня казались мне невыносимыми, словно пропитанными тоской и апатией. Привязавшись к Роберту, я поняла главную ошибку – теперь мне казалось, что он понял это. Но страшнее было не то, что теперь, похоже, он понимал то, что я пыталась скрыть даже от самой себя; куда страшнее для меня было то, что после этого я буквально чувствовала, как он становится все дальше и дальше, словно ускользая от меня. Наш последний разговор, закончившийся лишь сожалением в его голосе и разочарованием в моем, полностью изменил что-то. В тот же вечер он позвонил мне снова, но я, заметив это, не стала снимать наушники, заодно сделав музыку в них чуть громче.
Конечно, мне хотелось снова поговорить с ним, но я боялась, что в этот раз сожаления в его голосе будет даже больше, чем неловкого молчания, которое выводило меня из себя.
На следующий же день, однако, он позвонил мне так рано, что я не смогла проигнорировать это. Тем более что мне казалось, что привязанность к нему никуда не ушла, но даже, возможно, стала сильнее, если это вообще было возможно.
– Антия? – Впервые за последнее время Роберт назвал меня по имени.
– Привет, – ответила я.
– Привет. Я звонил тебе вчера вечером, но ты, похоже, пропустила это.
– Похоже. В любом случае, прости.
– Все в порядке. – Сказал Роберт, но его голос говорил об обратном. – Я просто хотел узнать, все ли в порядке у тебя.   
Я уже открыла рот, чтобы ответить «да», как вдруг осознала, что мой язык отказывается говорить это. Я молчала, пока, сдавшись, не выдохнула, чувствуя, что еще немного, и мой голос начнет дрожать.
– Нет, Роб. Не в порядке.
– Почему? 
– Я скучаю по тебе.
Было слишком трудно сказать ему это, но в ту же секунду я почувствовала что-то на подобии облегчения, пускай даже в самой минимальной дозе.
– Я тоже. – Ответил он через несколько секунд, тем самым дав мне еще одну, пускай и самую малую, дозу облегчения. – Я чертовски хотел увидеть тебя, Антия. Все эти дни.
– Но оказался слишком занят, чтобы сделать это? – Я чувствовала раздражение.
– Это не моя вина. Так вышло, понимаешь? Я не могу сказать тебе, почему, но я просто хочу, чтобы ты знала.
– Знала что?
– Что если бы я мог, я бы обязательно сделал все, чтобы увидеть тебя.
Я не нашлась, что ответить на это.
– Так или иначе, – продолжил Роберт после паузы, но теперь голос его словно звучал чуть радостнее. – Приходи ко мне завтра, ладно? Кажется, у меня есть кое-что, что придется тебе по душе.