Алжирский пленник - часть 43

Начали мы наш осмотр с алжирского метро.
Что же тут за метро? Я заранее предполагал, что в Алжире оно не может быть похоже на московское или новосибирское.
Так и оказалось, все было иначе! Во-первых, сюда не неслись сломя голову люди. Народу было, как у нас на трамвайной остановке воскресным утром. Видимо Алжирцы еще не раскусили всех его прелестей. Само же метро было чистым и современным. Мне, правда, не хватало обычных у нас эскалаторов. Тут на этом экономили, и кое-где, например, эскалатор был вверх, а вниз нужно было идти пешком. Не было пандусов для детских колясок. Современные вагоны, не имели перегородок и можно было пройти весь состав от начала до конца. Они были тоже чистыми и без рекламы. Двери открывались после нажатия на ней большой зеленой кнопки. Таким образом, экономилась электроэнергия – где нет людей, там дверь и не открывается. Правда, в России это было бы бессмысленно, т.к. народу всегда почти битком в метро. У них пока всего десять станций. Строятся еще.
Для Алжира, это конечно здорово, потому что проехать из одного конца города в другой в часы пик, просто нереально. Узкие улочки, отсутствие светофоров и общепринятых правил дорожного движения, делает поездку по алжирским дорогам похожей на сдачу экзаменов на права в сумасшедшем доме, где сумасшедшие все, включая и тех, кто эти экзамены принимает. Правда, слава всевышнему, все они не буйные, у них нет дубинок  и травматического оружия в машине. Иначе можно бы было без декораций и пиротехники снимать голливудские боевики. А если бы еще здесь было холодно, и выпадал снежок, и случался гололед, то и вообще цирк был бы! Потому что у них и улицы и подъезды к домам, все сделано по честному слову Аллаха, что он поможет им в трудную минуту. У нас в России, я уверен в этом, ни один автомобилист, не умудрился бы остановиться, развернуться и заехать с разворотом по горке для сдачи экзаменов. Тут такие горки на каждом шагу, да еще и круче в два раза! Если бы у них, хоть раз случился гололед, то все машины с гиканьем и улюлюканьем скатились в море! И пальмы, растущие по обочинам, не помогли бы! 
Вчера, я обеими ногами давил на несуществующие тормоза, сидя в пассажирском кресле и рад был, что пристегнут, а то бы, наверное, сполз по нему вперед, когда Зино подъезжал к дому своего друга. Вот я наконец нашел достойное сравнение: представьте, что ваш сосед, поднимается на машине к себе домой на седьмой этаж по лестнице в подъезде, будь там проход чуть по шире, чтоб, сложив зеркала, можно было проехать. Это один в один алжирские горки! Дело в том, что город построен на прибрежных холмах. Наш бы строитель плюнул, обиделся и ушел, если бы ему сказали построить дом на  спуске для сноубордистов. А они строят! Да еще как!
И вот мы вышли из метро и пошли наконец-то в народ. Гулять по узким алжирским улицам. Для меня, это было, как выход из КПЗ после 13 суток. Я мог быть среди людей, мог свободно передвигаться, без окриков: туда нельзя, тут ничего не говори. Даже в метро мне было запрещено разговаривать, чтобы не привлекать внимание жандармов. Хотя те в итоге оказались знакомые Мунира и потом мы с ними обнимались, жали друг-другу руки. Но Зино перестраховывался и все чего-то боялся.
Я же наоборот! Чувствовал себя великолепно и раскованно. Просил разрешения зайти в ту или иную лавку, заглянуть в подворотню, пойти той или иной улицей. Иногда, он даже мне это позволял. Город, конечно, был необычный, а местами даже красивый. Это старая часть города, построенная еще при французском колониальном правительстве. Здесь была совсем другая архитектура. Многие дома построены без применения железа. Как бы в подтверждение этому, из некоторых торчали деревянные бревнышки, поддерживающие верхние этажи здания. Когда мы потолкались по улицам, где сплошные магазинчики и торговцы, заглянули в узенькие дворы, то я тут же вспомнил Ленинград, хотя ему далеко до Алжира в узости колодцев и улочек.
Не знаю, что на Зино нашло, но он провел меня в один дворик, крытый сверху стеклянной крышей, где по всем четырем стенам сидели старики и играли в шашки и домино. Дворик был выстелен мелким кафелем, по периметру стояли колонны из дерева, которые поддерживали балконы второго и третьего этажей, где тоже шла своя жизнь. Мы сели за свободный столик и сыграли с ним в шашки. Он естественно легко обыграл меня. Здесь, можно сказать находясь в самом сердце Алжира, в его старой части, где продолжалась типичная, и, наверное, уже немного патриархальная жизнь, я почувствовал ностальгию, словно попал в детство, в наше советское прошлое.
Оказалось, в этих дворах прошло и детство Зино. Он частенько здоровался и обнимался с каким-нибудь щербатым неказистым мужичком. Будь мы в России, то я бы подумал, что это какие-то алкаши, но здесь, это был типичный представитель городского пролетариата, не поднявшийся высоко, живущий простой мастеровой жизнью. Как я уже писал, в Алжире повсюду, в каждом доме на первом этаже что-то продают, делают, ремонтируют. Здесь сплошной рынок и ремесленничество. Даже непонятно, кто все это покупает, если все вокруг продают практически одно и то же?! Но, видимо, помаленьку хватает всем, народ суетится, что-то делает, несет куда-то свои французские булки, пьет зеленый чай и кофе.
Зино привел нас в ресторанчик, как он сказал к своему знакомому, в котором он питался с детства. Это оказалась обычная забегаловка, где стояло вдоль стен три столика, а между ними и над ними шло приготовление пищи, в данном случае рыбы. Зино специально привел нас сюда, попробовать жареную сардину. Тут же кто-то пододвинулся, освободив мне часть усыпанного крошками стола. Видимо, чтобы как-то разнообразить здешнюю жизнь было объявлено, что я русский друг, и мне пришлось встать и раскланиваться во все стороны, отвечать: «Сава! Лабаз!» Потом нам, из-за соседней перегородки, принесли тарелки с жареными сардинами и супом. Что было любопытно,  «шеф повар» наяривал ту же рыбу и тот же суп тут же, наискосок от меня. И, тем не менее, в этом «ресторанчике» толпились люди, еле успевали поворачиваться, три паренька, не считая их шефа. Двери не оказалось, от улицы нас отгораживал умывальник и стойка с готовой жареной рыбой. Местные жители приходили сюда перекусить, пообщаться. Обстановка и правда была самая теплая и располагала к общению. Вскоре я уже влился во всеобщий гвалт и на ломанном африканском диалекте рассказывал, как у нас называются те же продукты, рад радешенек был почувствовать себя немного местным и своим.
Перекусив, мы пошли гулять дальше. Вскоре я увидел, что-то, что меня, после стольких дней отшельничества в плане культуры, заставило сделать резкий поворот и увлечь за собой моих опешивших алжирцев. Я увидел большие окна, а в них висящие на стенах картины. Мы зашли.