Война

Хроника первых дней.

Утром, 22 июня, Жорж проснулся довольно рано: предстояло, несмотря на воскресенье, готовиться к сдаче последнего госэкзамена. В голове роились мысли о будущем, о том, как сложится дальнейшая судьба.

- Ну вот, можно сказать, отучился. На днях получу диплом, а что дальше? Куда пойти работать? В сельскую школу директором или на кафедру зоологии ассистентом?

Эту дилемму он никак не мог для себя разрешить. С детства мечтал стать директором школы, видел с каким уважением к нему относятся сельчане и их дети, но за годы учебы так увлекся зоологией, что не хотелось ее бросать, тем более, что профессор давно обратил внимание на способного студента-отличника и предлагал ему работу на кафедре.

- Ладно, подумаю об этом позже, а пока надо сдать экзамен, -решил он, выходя из общежития на улицу.

 Глянув на чистое безоблачное небо, он обратил внимание на летящие звеньями очень высоко самолеты, а ниже их были видны облачка от разрывов зенитных снарядов. Поглазев с удивлением на это зрелище и обсудив увиденное с другими студентами, пришел к выводу, что это маневры, тем более, что из репродукторов на уличных столбах звучала музыка и все вокруг было спокойно – обычное воскресное утро.

Жорж, в компании однокурсников, направился в Ленинскую библиотеку готовиться к экзамену, который должен был вскоре состояться. В библиотеке, как обычно, было тихо, прохладно и только чириканье воробьев на улице проникало через открытые окна внутрь читального зала, нарушая тишину. Все работали. Внезапно, в зал вбежала заплаканная девушка и стала громко рассказывать своим знакомым, что немцы бомбили Киев, а там ее родители. Все студенты, потрясенные этой новостью, бросились бегом из зала на улицу, моментально забыв об экзаменах и учебниках.

По Советской, колонна за колонной, нескончаемым потоком в новом обмундировании в направлении на восток шли войска. Люди, столпившись под репродукторами, слушали выступление Молотова об объявлении войны. Растерявшиеся студенты пошли в университет узнать: будет ли экзамен и что им делать дальше. В деканате сказали, что экзамен переносится на неопределённое время, а на вопрос, что им делать дальше, вразумительного ответа не последовало.

Как только они вышли из здания биофака, начался налет немецких бомбардировщиков и ребята поспешили спуститься в подвал. Самолеты с крестами пролетали над самыми крышами домов, сбрасывая бомбы. Земля дрожала от их разрывов, как при землетрясении. Когда налет закончился, Жорж с товарищами, почувствовав голод, решили сходить на фабрику-кухню пообедать, но по дороге туда увидели страшные картины: в деревянный дом возле трамвайной остановки попала бомба, разметав его по бревнышку; вторая бомба повредила водопровод большого диаметра и из воронки хлестала вода, заливая все вокруг; еще одна попала в здание мединститута, где в это время были студенты и на тротуаре и прилегающих газонах лежали разорванные тела убитых.

После этого друзьям уже было не до обеда и они пошли к себе в общежитие. По дороге видели, как одна из бомб попала в кирпичную стену многоэтажного здания, расколола ее, но не взорвалась. Территорию оцепили пожарные, не допуская к дому людей. Забрав свои пожитки из общежития, они группой пошли в военкомат на площадь Свободы, где обратились к дежурному.

- У вас военная подготовка в университете была? – вопросом на вопрос ответил дежурный.

- Нет.

- Тогда идите домой и ждите, когда вас призовут в армию.

Никто и подумать не мог, что события будут разворачиваться столь стремительно, и что всего через шесть дней фашисты вступят в Минск.

Бомбардировка города продолжалась и студентам пришлось спуститься в бомбоубежище рядом с Красным костелом и оставшуюся часть дня провести там, слушая грохот разрывов и плач людей, уже потерявших родных. С наступлением темноты налеты авиации прекратились и дежурный у дверей убежища разрешил ребятам выйти наружу. Пока они сидели в убежище военкомат уехал из горящего города в Дрозды – деревню под Минском и Жорж с товарищами решили тоже пойти туда, чтобы быть рядом и их не искали, когда будет объявлена мобилизация.

В Дроздах они расположились в ольховой роще на берегу реки Свислочь и на рассвете со стороны наблюдали за тем, что происходит в городе. Была тихая, ясная погода. Минск горел и дым пожаров поднимался к небу единым мощным столбом. К этому столбу с запада подлетали немецкие бомбардировщики, а им навстречу поднимались сначала пять, потом три истребителя, потом один и вскоре их совсем не стало…

Вдруг, недалеко от дымового столба появился небольшой самолет и с той стороны раздался такой страшный вой и свист, что волосы на головах у парней встали дыбом. Через пару минут шум прекратился, самолет улетел. Спустя какое-то время ребята заметили человека с большим чемоданом, идущего к реке, явно в поисках переправы. Предложили местному подростку перевезти его через реку, что он и сделал. Когда человек выбрался из лодки, студенты потребовали предъявить документы. По документам это был корреспондент смоленской газеты, а чемодан у него был совершенно пустой, что выглядело подозрительно и его отвели в милицию. Вскоре после этого появился еще один человек с чемоданом, с которым поступили так же, как и с первым. Вдруг, все военные, толпившиеся возле здания военкомата, как по команде, бросились по мосту через реку на другую сторону и ни одной души на месте не осталось. Друзья подошли к дежурному узнать, что случилось, почему такая спешка.

- Слышали сильный свист и вой? Это был отвлекающий внимание маневр – с самолета немцы сбросили пустые железные бочки с дырками, которые падая, так ужасно шумели. В это время, в стороне с другого самолета был выброшен десант разведчиков-диверсантов. Вот на его уничтожение всех срочно и бросили, - рассказал дежурный.

- Теперь понятно, кого мы сдали в милицию, - заметил Жорж. – Так что же нам, все-таки, делать? Когда начнется мобилизация?

- Нечего вам, хлопцы здесь дежурить. Идите по домам. Когда надо будет, вас вызовут, - ответил офицер.

После этих слов друзья посовещались, решили разойтись по домам и распрощались.

Ночью, по пути в родную деревню Гаище, в паре десятков километров западнее Минска, Жорж наблюдал, как немецкие самолеты сбрасывали над горящим городом магниевые светильники. Не доходя деревни, в Старосельском лесу, он был остановлен офицерами с ромбами и шпалами на петлицах. Вокруг в лесу можно было рассмотреть множество солдат. Офицеры расспросили парня о том, что делается в городе и сказали никому не говорить, что он видел их в лесу. Как понял студент из разговора с ними, войска, в обход Минска передислоцировались на восток.

Придя в деревню на рассвете, Жорж первым делом пошел к секретарю Старосельской парторганизации посоветоваться, что делать дальше.

- Будем уходить на восток. Соберись и будь готов, - ответил он.

В течение недели группа молодых парней, под руководством партийного секретаря дважды прощалась с родными и уходила на восток, но оба раза путь оказывался перекрытым передовыми частями немецкой армии, что вынуждало их вернуться. Так Жорж оказался в тылу врага.

Первый бой.


В июле 1941 года, когда стало ясно, что уйти на восток через линию фронта не удастся – слишком быстро немцы захватили территорию Белоруссии, секретарь Старосельской парторганизации Петр Петрович, - пользовавшийся заслуженным авторитетом у сельчан, собрал парней, с которыми пробовал уходить, на беседу.

- Вот что, хлопцы. Уйти не удалось, остаемся здесь и будем готовиться к сопротивлению. Что надо делать в первую очередь: не показываться на глаза немцам. Собираться будем в темное время в условленном месте для обсуждения дальнейших планов работы в подполье. Надо обзавестись оружием, на первое время подойдет любое, хоть охотничьи ружья. В   ближайшие дни подумайте над этим и надо, чтобы к следующей нашей встрече у каждого был ствол. Я знаю, что в окрестных лесах остались наши военнослужащие-окруженцы. Жорж, ты хорошо знаешь местность. Походи, посмотри, может с кем-нибудь встретишься, наладишь контакт.

Походив по лесам, Жорж действительно нашел группу военнослужащих и, даже, разжился у них лишней винтовкой. Предложил им наладить связь с группой Старосельских подпольщиков для дальнейших совместных действий, но они не объявились. Видимо, передислоцировались в другую местность.

Заботясь о собственной безопасности и о своих родных: матери и сестрах, Жорж вырыл подкоп из спальни дома в сад и оборудовал там убежище – землянку, замаскированную дерном, кустами смородины и малины, в которой можно было скрыться в случае появления немцев в доме и, даже, в случае, если они сожгут дом. Еще один схрон-землянку он оборудовал в овраге густого хвойного леса недалеко от деревни. В последствии эти сооружения не раз его выручали.

Вскоре подпольщики опять встретились и доложили своему руководителю обстановку в окрестных деревнях и каким оружием кто успел обзавестись. В основном, это были охотничьи ружья и пара винтовок. Патронов было совсем мало и их надо было добывать любыми способами.

- Итак, кое-что у нас уже есть. Можно переходить к активным действиям, - подвел итог докладам Петр Петрович. – По дороге Минск – Гродно часто проезжают машины с армейским начальством. Если нам удастся обезглавить какое-нибудь армейское подразделение врага, убив его командира, это будет хорошая помощь нашим фронтовым товарищам. Предлагаю устроить засаду на Крыжавых – перекрестке шоссе с дорогой Заславль – Старое село.

Партизаны с воодушевлением поддержали это предложение: всем давно хотелось перейти к борьбе с фашистами с оружием в руках.

Под покровом темноты, соблюдая все меры предосторожности, десяток вооруженных парней лесом подошли к перекрестку и расположились на высоком откосе, откуда, как на ладони, просматривался участок шоссе. Залегли, замаскировались и стали ждать. Ближе к утру появился черный опель, в сопровождении двух мотоциклов с пулеметами в колясках, движущийся в сторону Минска.

- Огонь! – крикнул командир и партизаны, почти залпом, выпалили по машине из всех десяти стволов.

Опель съехал с дороги и завалился в кювете на бок, что не позволило пассажирам быстро из него выбраться. За эти секунды парни успели перезарядить оружие и еще раз выстрелить по машине, но тут заработали немецкие пулеметы, поливая свинцом придорожные кусты так плотно, что партизанам пришлось ползком отступить в глубь леса. Там они собрались вместе, разгоряченные боем, поздравили друг друга с первой боевой вылазкой и Петр Петрович скомандовал всем разойтись по домам и затаиться на несколько дней. Достоверно бойцы так и не узнали, кто ехал в опеле, кого они обстреляли и каков был результат обстрела, но следующей ночью немцы провели карательную акцию, во время которой погиб Петр Петрович и несколько подпольщиков, проживавших в Старом Селе. Жена партийного секретаря с сыном, когда немцы ломились в их дом, успели выскочить через окно в сад и убежать из села в Гаище, где Жорж укрыл их в амбаре. В ту ночь немцы ограничились карательной операцией в Старом Селе, по окрестным деревням не поехали. Скорее всего, не обошлось без предательства: слишком быстро и легко каратели «вычислили» дома партизан-подпольщиков в селе.

Из этого случая, оставшиеся в живых члены подпольной группы, проживавшие в окрестных деревнях, извлекли урок и сделали выводы, что ни одну партизанскую вылазку враги не оставят безнаказанной и что прятаться по домам в деревнях опасно: могут выдать. Надо уходить в лес. Оставшись без командира, патриоты затаились и стали искать пути присоединения к другим партизанским отрядам, возникавшим в это время по всей Белоруссии.

Сестра Лида.

У Жоржа была сестра Лида, на пару лет старше, которой в первые дни войны не удалось эвакуироваться и она осталась в Гаище, на оккупированной территории. Характер у нее был деятельный, решительный, смелый, что не позволило ей сидеть без дела в тылу врага. Вместе с Жоржем она ушла в партизаны и, благодаря своим качествам, вскоре стала незаменимым бойцом – связной, которой поручались самые сложные, требующие героизма, задания. Заключались они в смертельно рискованных выходах в насыщенные немцами Минск и Заславль, постоянных контактах с патрулями, немецкими военными при посещении по заданию различных учреждений.

Однажды, в партизанском отряде вспыхнула эпидемия сыпного тифа.

- Выручай, Лида. Только ты с этим справишься, - сказал командир, вызвав девушку в штабную землянку. – Надо пойти в Минск, в немецкий госпиталь на базе второй клинической больницы и достать противотифозную сыворотку. Без нее многие наши бойцы погибнут. Ты должна справится. Пойдешь завтра же, время не ждет. Найдешь там врача такого-то, это наш человек.

Ранним утром Лида вышла на дорогу, ведущую в Минск, с узелком продуктов. Из документов у нее с собой был поддельный пропуск Заславльской комендатуры, изготовленный Жоржем, а впереди был не один немецкий кордон, на которых его надо было предъявлять. Каждая проверка документов заставляла ее здорово понервничать, но качество подделки было настолько высокое, что никаких вопросов у постовых не возникало.

Прибыв в госпиталь, ей, после обыска на проходной, удалось пройти внутрь, сказав, что принесла обед врачу, с которым надо было встретиться. Он передал ей сыворотку, которую она прикрепила к себе на тело, обмотавшись платком. Врач проводил ее через проходную, что позволило избежать обыска на выходе и она отправилась в обратный путь через все те посты и патрули, которые проходила утром. К вечеру, измотанная до предела морально и физически, связная добралась до отряда, передала сыворотку врачу, тем самым сохранив жизни не одному десятку заболевших бойцов.

Оружие и патроны в отряде всегда были в дефиците и добывались любой ценой. Однажды подпольщик, живущий под Минском, в доме которого квартировали немцы сообщил, что ему удалось собрать определенный арсенал и его можно переправить в отряд. Надо прислать подводу.

Командир поручил Жоржу сделать двойное дно в телеге и Лида, захватив с собой десяток яиц, поехала на ней за оружием. Однако, в этот день в доме подпольщика собралось множество немцев. Что-то они там праздновали и оружие пришлось грузить в подводу с большим риском у них под носом. На контрольно-пропускных пунктах Лида щедро раздавала свои улыбки немецким солдатам и угощала их яйцами из корзинки, хотя ее саму пробивала нервная дрожь от страха и эмоционального напряжения. Оружие было благополучно доставлено в отряд.

Лида регулярно наведывалась на Минский вагоноремонтный завод, где от подпольщиков получала сведения о передвижении воинских эшелонов, которые в последствии, радистом десантной разведгруппы дяди Миши передавались в Москву. Однажды, после такого визита на завод она попала в облаву и была заперта вместе с другими заложниками на территории кирпичного завода под охраной часовых. Ночью, в то время, как основная масса узников пассивно дожидалась своей участи, Лида не сидела на месте, активно искала выход. Нашла небольшую дыру в заборе, расширила ее и, будучи миниатюрной комплекции, проскользнула в нее и убежала. Утром все попавшие в облаву заложники были расстреляны.

Однажды, на рассвете, по заданию командира она ехала на подводе в Минск. По дороге к ней присоединилась еще одна подвода с партизанами и на въезде в Старосельский лес они наткнулись на немецкую засаду. Мужчины-партизаны бросились на утек, но их настигли пули карателей, а Лиду тоже хотели расстрелять, но она успела выхватить «липовый» аусвайс, изготовленный Жоржем и стала настойчиво совать его немцам. Тогда с расстрелом они решили повременить и повезли ее в комендатуру Заславля. Там подделка была бы немедленно раскрыта. Лида отчаянно думала, как спастись. Въехав в Старое село, немцы по своей привычке, приостановились пособирать яиц и Лида, сделав вид, что у нее прихватило живот, отошла за здание школы и бросилась бежать к дому школьного сторожа, который ее хорошо знал и спрятал, рискуя своей жизнью. Немцы упорно искали ее, но не нашли и она осталась жива.

За свои подвиги Лидия Васильевна не имела ни медалей, ни орденов…

Аусвайсы.

В партизанском отряде было совсем немного образованных людей, а подпольщиков, имевших высшее образование, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Командир высоко ценил Жоржа, закончившего университет, как раз, перед началом войны и поручал ему ответственные, требующие работы головой, аккуратности и точности, задания.

Одним из таких поручений, которое он выполнял не разово, а на постоянной основе, было изготовление поддельных немецких документов для подпольщиков и связных, которым приходилось постоянно контактировать с немецкими патрулями и часовыми. Дело это было очень ответственное, ибо разоблачение документа при проверке неизбежно вело бы к расстрелу патриота-подпольщика. Чистые бланки немецких аусвайсов добывала сестра Лида, через знакомого Жоржу со студенческой скамьи, работника немецкой комендатуры в Заславле.

Схема похищения и доставки бланков в отряд была отработана за долгое время и действовала безотказно до определённого момента.

Однажды Лида, придя в очередной раз в Заславль за бланками, обратила внимание, что подпольщик – работник комендатуры был парадно одет, но находился в крайне удрученном состоянии.

- Что случилось? Чего это ты так вырядился? – спросила девушка.

- Видимся мы с тобой, Лида, в последний раз. Мне передали, что состоялся партизанский суд и я обязан сегодня вечером прибыть в зону, контролируемую партизанами, к дому, где живут мои родители и меня ждет расстрел за сотрудничество с немцами. Если не явлюсь – расстреляют моих родителей…

- Так иди к нам в отряд. Не ходи домой.

- Я не могу так поступить, ведь убьют родителей. Придется идти…

Лида ничем не смогла ему помочь, поскольку неизвестно было, партизаны какого отряда приговорили парня к расстрелу. Так, из-за отсутствия координации действий между отрядами, погиб патриот от рук своих же товарищей и нарушился отлаженный канал поступления бланков для подделки документов. К сожалению, этот случай далеко не единичный. Часто деревенские старосты, назначенные немцами, тайно работали на партизан одного отряда, а погибали от рук бойцов другого отряда, считавших их пособниками фашистов.

Для упорядочения и координации действий многочисленных разрозненных отрядов Центральный штаб партизанского движения формировал и забрасывал в тыл врага десантные разведгруппы, которые, так же, вели разведку, добывали сведения о немецких войсках, их перемещении, о немецких шпионско-диверсионных организациях, готовящих агентов для заброски в наш тыл.  Спецгруппа дяди Миши, в составе которой воевал Жорж, нередко бывала в доме, где жила Софья Михайловна, мать Жоржа, который, вскоре, сделался местом встречи для партизан разных отрядов, а сама она стала «партизанской мамашей», - так ласково называли ее бойцы.

Технология изготовления документов была Жоржем хорошо отработана. С помощью круто сваренного яйца, он снимал оттиск печати с подлинного документа и перекатывал его на бланк, а подписи подводил. Зная немецкий язык, безошибочно заполнял нужные графы и строки латиницей. Качество его работы было безупречным и он гордился тем, что ни один, изготовленный им, документ не был разоблачен, даже когда люди были схвачены гестапо. Вот яркий пример.

В отряде состояла бывшая заведующая Дзержинского районного отдела здравоохранения – еврейка, которой удалось вырваться из гетто и бежать в лес. Жорж изготовил ей немецкий паспорт с белорусской фамилией и она с ним не раз ходила на задания в Минск, как связная. Однажды в городе она попала в облаву и была, в последствии, как белоруска, принудительно отправлена на работы в Германию «остарбайтером». Если бы немцы разоблачили документ и узнали, что она еврейка, ее бы немедленно расстреляли. Из Германии она попала в оккупированную Францию, бежала, сражалась в партизанском отряде французского сопротивления и после войны вернулась в Белоруссию в чине офицера Французской армии.

Каратели.

Немецкие каратели нередко появлялись в партизанской зоне, поражая местных жителей и партизан своей немыслимой жестокостью. Казалось бы, как цивилизованные люди, простые немцы – рабочие, крестьяне, бюргеры могут быть такими изуверами? Нелюдями их сделала пропаганда и эффект толпы. Практически после каждой значимой партизанской вылазки следовала карательная экспедиция, имеющая целью запугать патриотов лютостью наказания и сломить сопротивление. Гибли люди – подпольщики и невинные граждане, но зверства фашистов давали обратный эффект: партизаны, потерявшие близких и родных, стремились отомстить за их смерть, ожесточались и все масштабнее и чаще становились их операции.

Деревня Гаище располагалась на возвышенности над долиной красивейшей речушки Птичь и с нее хорошо просматривалась дорога, опушки Старосельского леса и само Старое Село, поэтому о появлении карателей, обычно, узнавали заранее – действовала хорошо отлаженная система наблюдения за местностью и когда в пределах видимости появлялась немецкая цепь или бронетехника с карателями, у партизан и местных жителей был небольшой резерв времени, чтобы покинуть свои дома и скрыться в лесу, но не каждому это удавалось и было под силу…

В начале войны одну карательную экспедицию немцев Жорж пересидел в схроне-землянке в саду, в которую вел ход из спальни дома. Немцы тогда нагрянули неожиданно, ночью, причем, двигались по заснеженному полю в белых маскхалатах и смогли подойти незамеченными очень близко – поздно было бежать в лес. Каратели тогда окружили и сожгли Старое Село с прилегающими деревнями Меньшовка, Козловка, Богиновка, многих жителей угнали в Германию. Гаище в ту ночь уцелело.

Позже, во время следующей карательной акции немцев погибли родственники Жоржа – дядя и его невестка.

- Немцы! Все уходите в лес! Быстрее! Каратели идут! – кричал, пробегая по улице, парень из соседней деревни.

Жорж, схватив винтовку, выскочил во двор и за околицей увидел немецкую цепь, быстро продвигавшуюся по полю к деревне.

- Надо предупредить дядю Федора, - мелькнула мысль и парень побежал к дому родственника, чей сын-партизан недавно погиб в бою.

- Дядя Федор! Немцы за околицей! Быстрее в лес! - крикнул Жорж, забежав в дом, и побежал дальше к лесу.

Дядя вышел за калитку, посмотрел на приближающуюся цепь карателей и вернулся в дом: он понял, что ему – пожилому человеку и его беременной невестке до леса не добежать – догонят или на бегу застрелят.

- Будь, что будет, - решил он, помолившись на образа.

Его застрелили прямо в доме, а невестку во дворе, разрывными пулями, так что, не родившийся ребенок лежал на снегу рядом с изуродованным телом матери…

Тогда в Гаище немцы убили всех, кто не успел убежать в лес и кого нашли в домах. Мать Жоржа и сестры успели скрыться и остались в живых. Дом тоже уцелел – не найдя никого внутри, немцы его не тронули.

Однажды зимой, Жорж с товарищем ехали на санях из лесного лагеря в деревню и на въезде в нее увидели колонну полугусеничных бронетранспортеров с немцами, на большой скорости движущуюся в их сторону. Жорж развернул лошадь и помчался в обратном направлении по дороге через деревню Малашки, крича жителям, что идут каратели, однако немцы их настигали – расстояние между ними быстро сокращалось.

- Давай сюда! – крикнул Жорж, въехав в следующую деревню Перхурово и остановив лошадь на улице.

Через чей-то двор они выбежали на поле, где стоял стог и крестьяне молотили овес.

- Продолжайте молотить! – приказал Жорж крестьянам, забираясь в стог. – Вы нас не видели!

Работающих крестьян немцы не тронули и спрятавшихся партизан не заметили, а одного бойца, который бежал из Малашек по полю к лесу, настигли и переехали гусеницами. Ногу его привезли в Перхурово и бросили на улице для устрашения.

Бой под Глушинцами.

Погожим июльским вечером 1944 года, совершив пеший переход по жаре, усталые разведчики-десантники группы дяди Миши в составе восьми человек, расположились на ночевку в лесу неподалеку от деревни Глушинцы. Проведя сеанс связи с Москвой, радист группы поделился с бойцами новостью о том, что наши части уже под Минском, что было встречено с большой радостью. Выставив часовых, дядя Миша скомандовал всем спать.

Под утро Жоржу приснился сон: будто в ясную, солнечную погоду в воздухе с востока на запад над бойцами группы проносится пышная первомайская демонстрация, с цветами, флагами, лозунгами, радостными лицами людей.

- Что бы это значило? – думал Жорж, проснувшись на рассвете в приподнятом настроении, сформированном этим ярким видением. – Наверное, победа близко.

Захотелось поделиться содержанием сна с друзьями – бойцами группы.

- Хлопцы, а мне сегодня Победа приснилась.

- Ну и как она выглядела?

- Как первомайская демонстрация, только проходила она по воздуху, над нами.

- Я тоже ее, примерно, так представляю: с улыбками, песнями, танцами. Скорее бы ее дождаться, - сказал один из бойцов.

В этот момент раздались довольно громкие возгласы со стороны деревни, что было странно: партизаны и, особенно, разведчики привыкли вести себя тихо в лесу. Оказалось, что дозор, который дядя Миша отправил в деревню, обнаружил на опушке леса пушку с расчетом, которая оказалась нашей, советской. Бойцы не смогли сдержать восторженных эмоций, которыми сопровождались объятия и рукопожатия этой первой встречи с авангардом наших войск.

Гвардейская танковая часть, углубившись в тыл врага и далеко оторвавшись от наших войск, расположилась в Глушинцах на дневку – перевести дух и подремонтировать технику. Радости общения не было предела: десантники делились эпизодами партизанской жизни, а танкисты рассказами о боях на фронте, что, однако, не мешало приводить в порядок боевые машины. К вечеру танкисты ушли из деревни, оставив на дороге возле нее один танк с неисправной ходовой частью, на ремонт которого экипажу нужны были сутки. Танкисты весь световой день возились с катками и гусеницами, но до темноты с ремонтом не управились. Дядя Миша решил обеспечить охрану танка, для чего задержаться в Глушинцах еще на ночь. Выставил часовых-десантников, которые среди ночи разбудили командира, притащив двух немецких солдат с кляпами во рту. Они оказались разведчиками крупного немецкого соединения, двигавшегося со стороны Минска по дороге на Глушинцы.

Допросив языков, дядя Миша собрал бойцов и сказал:

- Хоть нас и мало, ребята, примем бой. Если мы уклонимся от боя и уйдем в лес, фашисты уничтожат танк, который должен завтра уйти на фронт, да и деревню спалят. Местность нам знакома, у нас меньше часа, чтобы окопаться и встретить огнем врага.

Используя благоприятные условия пересеченной местности, командир разместил в кустах по краям дороги два пулемета и бойцов с автоматами, перекрыв подступы к деревне. Когда в ночной мгле из леса стала выползать колонна немцев, группа открыла по ним огонь из всего имеющегося оружия. Немцы залегли по обочинам дороги и ответили ураганным огнем. От трассирующих пуль вокруг стало светло, почти как днем, но эффективность их стрельбы была нулевая – десантники хорошо укрылись в складках местности. Перестрелка была интенсивной, но короткой: немцы отступили в лес и, побросав на поле боя различное имущество и боеприпасы, пошли на запад в обход деревни. Однако, ни убитых, ни раненых они не оставили – всех утащили с собой.

В этом бою ни один наш боец не был даже ранен и группа поутру двинулась дальше по своему маршруту, а отремонтированный танк ушел догонять свою гвардейскую часть. Грамотные действия командира позволили горстке бойцов противостоять силе, в десятки раз превышающей их по численности и добиться успеха в этом локальном сражении.

 

Превратности войны.

В июле 1944 года, в результате операции «Багратион», был освобожден Минск. Фронт неуклонно двигался на запад. Разрозненные группы солдат разбитой немецкой четвертой полевой армии, в поисках выхода из окружения, лесами продвигались на запад, мечась из стороны в сторону и нападая на мирных жителей деревень в поисках пропитания.

Десантная разведгруппа дяди Миши, в составе семи человек, верхом на лошадях двигалась из лагеря в Налибокской пуще в Ивенец и далее в Раков. Миссия ее подходила к концу и там они должны были получить новое задание. Группа еще в 1943 году была заброшена в тыл врага для сбора разведданных о противнике и координации действий партизанских отрядов, для чего, практически, ежедневно связывалась с Москвой по рации.

К десантникам был прикомандирован боец партизанского отряда имени Пономаренко, студент-выпускник Белгосуниверситета, которому война помешала 22 июня 1941 года сдать последний госэкзамен и получить диплом. Звали его Георгий – для войны уж как-то очень длинно и витиевато, и он всем представлялся, как Жорж – коротко, как выстрел, тем более, что родная мама его так звала.

На въезде в деревню перед Ивенцом им встретилась старушка, пристально наблюдавшая за ними, опираясь на клюку.

- Добрый день, мать. Как тут у вас обстановка? Немцы не беспокоят? – окликнул ее дядя Миша.

- Да вот, только что были двое. Ходили по дворам, продукты искали. Увидели, что вы едете и в рожь убежали.

- Давайте-ка, хлопцы, прочешем эту рожь, - распорядился командир.

Обширное ржаное поле поблескивало росой после дождя, местами поднимался пар. Растянувшись по краю ржи, бойцы цепью двинулись через колосящуюся ниву. Жорж обратил внимание на след, выделявшийся сбитой росой на фоне нетронутых колосьев и, взяв винтовку на изготовку, направил туда свою быструю белую лошадь. Он ожидал увидеть врагов, но не думал, что это будет так внезапно. Не успела лошадь сделать и полсотни шагов, как партизан наткнулся на двух немцев, затаившихся во ржи. Смерть смотрела на бойца пустыми зрачками оружейных стволов. Жорж дернул повод влево, отвернул голову лошади, выпалил из винтовки над головами немцев и громко крикнул: «Руки вверх!», передергивая затвор. Немцы, не сделав ни одного выстрела, бросили оружие на землю и подняли руки. Жорж хотел скомандовать по-немецки, что им делать дальше, но от волнения забыл напрочь все слова, хотя изучал этот язык в университете. На выстрел примчались десантники, окружили немцев со всех сторон.

И вот тут Жорж по настоящему испугался и осознал, что могло произойти минуту назад. Ведь они могли выстрелить и убить его. Погибнуть в конце войны, когда, можно сказать, уже победили и мирная жизнь, о которой мечтал все эти долгие военные годы, ждала впереди. Об этом было страшно даже думать.

- Что, студент, побледнел? Струхнул? – с усмешкой спросил дядя Миша. – Все в порядке, - похлопал парня по плечу. – Поведем их в Ивенец, там допросим.

Пленных обыскали, отобрали остальное оружие и документы и, связав им руки за спиной, погнали по дороге в городок. Ивенец встретил их тишиной и пустотой: немцы городок покинули, а советские передовые части пошли дальше на запад, в нем не задержавшись. Тыловые службы еще не подтянулись. Допрос учинили прямо на площади. Немцы не запирались: подробно рассказали о своей части, ее передвижениях и боеготовности.

- Что ж. Они нам больше не нужны и возиться с ними нам некогда. Придется их ликвидировать. Это твои немцы – ты их взял, ты это и сделаешь, но не здесь, а в лесу, - в полголоса сказал дядя Миша Жоржу, отведя его в сторонку.

Этот приказ ошеломил парня.

- Убить пленных безоружных людей?! Которые без единого выстрела сдались, а ведь могли стрелять и меня убить! Но не стреляли же! Одно дело убить в бою и совсем другое – расстрелять связанных, безоружных людей. Пусть даже они и враги, но я же не палач. И не выполнить приказ я не могу. Как же быть? - в отчаянии ломал голову студент.

Пленные в сопровождении конных десантников медленно двигались в сторону выезда из города. Немцы, видимо догадались, что их ждет, а может быть, понимали русскую речь: младший по возрасту беззвучно плакал, роняя слезы в дорожную пыль, не имея возможности даже их вытереть связанными руками, а старший вполголоса что-то гергетал по-немецки, видимо, поддерживая товарища морально.

- Жорж, не тяни. Ты нас задерживаешь, - сказал дядя Миша, когда группа подошла к лесу.

- Понял. Я сейчас, - ответил партизан, слезая с лошади.

- Komm, - скомандовал он немцам, показывая в сторону леса.

Они все поняли: младший стал молиться сквозь слезы, старший с каменным лицом повернулся и медленно пошел к лесу. Младший потянулся следом…

Жорж поднял винтовку и стал целиться в старшего, но руки ходили ходуном от волнения и он никак не мог взять его на мушку. Наконец, в прицеле появилась спина пленного и боец уже нажимал на курок, но в этот миг дядя Миша, стоявший на дороге рядом, тихо сказал:

- Погоди минутку. Там кто-то идет.

- Halt! – крикнул Жорж и опустил винтовку. Немцы замерли на месте.

Десантники напряженно смотрели в сторону леса, откуда доносились людские голоса. Из-за поворота лесной дороги показалась пешая колонна пленных немцев, которую конвоировали партизаны. Во главе колонны оказался человек, знакомый дяде Мише – командир одного из партизанских отрядов. Колонна остановилась и командиры обнялись, сердечно приветствуя друг друга. Слово за слово и речь зашла о пленных.

- Куда вы их гоните? - спросил дядя Миша.

- К нам в тыл. Будут восстанавливать то, что разрушили, - ответил партизан.

- Так возьмите и наших двоих.

- Заберем. Нет вопросов.

- Жорж, передай пленных в колонну под конвой!

Обрадованный боец быстро пристроил воспрянувших духом пленников в колонну, передал конвоиру их документы, и, с улыбкой вскочив на свою белую лошадку, поскакал догонять, уже отъехавших довольно далеко, десантников.

Тяжелый камень свалился у него с души. Война… Он бы выполнил приказ, убил бы этих двух безоружных людей, которые тоже могли его убить, но не стреляли. И с этим пришлось бы дальше жить, но повезло: и немцам, и ему.
Всё решил последний миг.