Пустоцвет. Глава 6. Семнадцать

Глава 6. Семнадцать

***
Наши - «на выезд», а меня в отделении оставили, за «дежурную», на случай если Курасов «запалит».
Что делать? Звонить отцу? Или уже поздно? Совсем уже поздно?
Так поздно… что уже давно «без шансов»?

Кое-как дожить до конца рабочего дня.

И что самое обидное – сколько каталась с этим… гадом, «Знакомым» моим, а номер машины не удосужилась запомнить. Уже бы зацепка – знать, кого искать. А там либо пусть сам меня выпутывает, либо… сдать. Сдать, как есть, указав конкретно пальцем. Ведь кто он мне? По сути, никто. Он наплевал на меня – оставив в одиночку вариться в этом котле. Почему же я должна его выгораживать?

…и, тем не менее, опять молчу.
Собираю вещи – и долой из здания.
Куда теперь? Очередная ночь без сна? И куда она меня приведет? И как долго так смогу держаться?
И так голова ужасно гудит. Вырубаюсь на месте – кофе не берет, даже лошадиные дозы.

Сама не поняла, как оказалась здесь.
Двор. Тот самый "злосчастный дом".
Села на лавку, напротив кровавого подъезда – и сверлю взглядом свой приговор.
Черт, а если увидят? Если запалят? Если слежка тут идет?
Скажу… интересно. Первое дело… Свидетелей опросить хочу.
Первый труп-то еще за нами…
Черт. Что я несу? И что я вообще здесь делаю?!
Только все усугубляю… Ну, волос нашли. Мало ли чей. Верно? Анализ же ДНК проводить не будут? Сравнивать… именно с моим. Главное - пальчики, а их не оказалось. Штиль.
Только палюсь.

Мигом подрываюсь на ноги, разворот – но только шаг, как едва не наскочила на Него.
Темно уже вокруг, а потому не сразу даже признала:
- Ты? - враз сорвались с моих глаз слезы.  - Как ты мог?! – тотчас кинулась на него с кулаками; удары в грудь. – Во что ты меня впутал?!
- Тише! – в момент схватил меня в свои объятия и силой прижал к себе. Шепотом: - Успокойся! На нас смотрят.
- Как ты мог? – отчаянно, едва уже не оседая от горечи и облегчения одновременно. От взрыва, что наконец-то меня высвободил из плена жгучего, всепоглощающего, адского ужаса. Кошмара наяву. Толщи водной бездны, дав... по жилам вместе с кровью кислород.
- Успокойся! Ничего тебе не будет! Все хорошо!
- Они мой волос нашли!
- Как нашли, так потеряли, - пьянящим, жутко сводящим с ума голосом тихо мне на ухо, словно любовные слова, обжигая кожу.
- Почему ты раньше не появился? – отчаянно, обиженно. Попытка взглянуть ему в очи, но не поддается. Все еще крепко держит меня в своей стальной хватке.
- Когда смог, тогда и появился.
- Я за эти сутки… я думала, умру…
- Ты знала, во что ввязываешься, когда шла на эту работу.
И снова пытаюсь вывернуться, взглянуть ему в глаза. Движение – и губы невольно оказываются рядом. Шепчу:
- Во что? Покрывать невесть кого? Я на это не подписывалась…
- Ну и сдала бы.
- Ты шутишь, да? – горько.
- Давай уйдем отсюда…
- Куда? – злобно, обиженно выпаливаю я. Невольная, короткая пауза: - И зачем? Чтобы очередное найти себе приключение на голову? Да?
- В кафе. Поговорить. Ты этого хотела? За этим меня искала?
- Я не искала тебя! – отчаянное.
- НЕ ВРИ! – рявкнул, но тут же осекся (невольно сжались мышцы в моем теле от испуга). Более сдержано: - Никогда мне не ври… если того же хочешь взамен. Ясно?
Нервически сглотнула слюну. Секунды, блуждание, метание взгляда, плескаясь в его серо-голубых озерах, и сдаюсь:
- Да, - тихо, робко.
- Кафе?
- Кафе.

***
Не успели сесть за столик, как тотчас швырнул мне корочку.
Робко, неторопливо потянулась я к ней. Разворот:
«Федеральная служба безопасности...
Майор Пахомов Константин Павлович...»
Выдох.
- Вопросы еще будут? – гневно, хоть и сдержано, с укором гаркнул на меня… Костя.
Побежали мурашки по телу.
Нервически сглотнула слюну я:
- Сложно было сразу всё сказать? – тихо, с опаской, промямлила, боясь поднять очи.
- Что? – и снова звуки, как выстрелы. – Что не переживай, что всё будет хорошо. Это? – язвительное.
Еще рачительнее от стыда прячу взгляд.
- О том… кто ты, - едва не заикаясь. Дрожь от волнения по телу.
Тягучая, жалящая пауза – и все же осмеливается.
Шумный вздох:
- Лиз, ну ты же сама всё понимаешь… По крайней мере, должна.
Осмеливаюсь очи в очи (а по щекам уже предательски покатились шальные потоки – позорно стираю их с лица):
- Что понимаю? Что я - никто? И звать меня никак? Ну, испугалась дура, «с кем не бывает». Чуть не рехнулась – «сама виновата». «Знала куда шла», - паясничая, перекривила его слова. – Знала! – горько вскрикнула ему в глаза.  – Но и ты – скотина! Я из-за тебя молчала! Из-за тебя вляпалась! Шкуру твою спасала – себя топя. И ты мне теперь… «Лиза, ты понимаешь?» Да, понимаю! Что я – дура! ПОНИМАЮ! Правды захотела, размечталась людям помогать – а сама на самом старте вляпалась. Да че там? Обоср*лась! И если бы не ты, явившееся чудо с небес, весь такой добрый и, с*ка, правильный – пи**ец мне был бы! И мне, и моим родителям, - горько рассмеялась я. – Потому что это был бы не просто позор…  лажа, попадание… Это был бы крах всему! И главное – не за какой хрен! А ты говоришь, «понимаешь». НЕТ! НЕ ПОНИМАЮ! Как я эти сутки, даже больше, пережила – не знаю. Я уже заживо себя и своих родных похоронила. Да я даже в днях потерялась: до сих пор живу тем моментом, как все случилось. А потом еще эта новость, что дело забрали… Так что НЕТ, НЕ ПОНИМАЮ!
Виновато опустил очи. Прожевал  эмоции…
Закачала в негодовании я головой:
- Я была лучшего о тебе мнения. Я бы всё поняла. И понимаю. Жаль, что ты на другой волне… на своей – царской.
Бросила обратно, в его сторону, удостоверение:
- Честь имею, майор Пахомов.
Живо подрывалась с места. Враз закрутилось в голове, но успеваю ухватиться за стол и не подать виду.
Вдох – выдох. Разворот – и попытка уйти.
Догоняет.
Хватает за плечи. Лицом к лицу.
- Что тебе еще? – злобно гаркаю, а сама не в силах уже и стоять: упасть бы прямо здесь, да уснуть.
- Прости меня…
- Бог простит, - грубо.
- Лиз, ну… - кривится виновато. – Не обижайся, не злись, пожалуйста. Давай поужинаем?
Шумно вздыхаю.
Что угодно бы сейчас отдала… за подушку с матрасом.
- Домой меня отвези – на том и забудем.
Удивленно вздернул бровями.
Скривился недовольный.
Но еще жгучие минуты выжидания – и покорно уступил, "благородно" сдался...

***
Глупая, недальновидная идиотка.
Едва нырнула в покой и уют, едва умостилась в мягком кресле и уложила голову на не менее мягкий подголовник, как тотчас выпала из мира сего…

***
Когда очнулась, пришла в себя, не сразу сообразила, осознала где я.
Нет, всё там же в машине, в Его машине. И водителя признала тоже сразу – сидит в кресле, сопит в две дырочки, как и я доселе, слюни на обивку пускает. Но где мы кукуем и почему кукуем – тут полный полет фантазии, и причем не очень-то адекватной с учетом последних событий.
- Костя, - несмело отдернула его за руку, пошевелила. Громче и едва ли не на ухо: - Пахомов!
Вздрогнул; подкинуло, бедолагу, на месте. Ошарашенный взор на меня. Проморгался:
- А?
- Что мы здесь делаем?
- А? – нахмурился. Взор по сторонам, за окно, вспоминая. – А… так домой тебя привез.
- И чего не разбудил?
- Ты так сладко захропела сразу, что мне жаль стало будить… да и страшно, - съязвил, скотина, ухмыляясь, - вот и не решил трогать лихо. А там живенько и сам уснул, - улыбнулся добро так, с забавным видом провинившегося, нашкодившего щенка. Не выдержала – расплылась в снисходительной улыбке я. Еще миг - и, шумно вздохнув, закачала в негодовании головой:
- А адрес-то не мой.
- Как не твой? – и снова взор за окно, но уже через лобовое; прищурился. - Твой. Куда сказала – туда и привез.
- Не мой, у нас обычно темно.
Коротко рассмеялся:
- Ладно, говори тогда «твой», - паясничает, гадина.
- Да ладно, тут рядом. Так дойду.
- Шутишь? – обомлел, округлив очи. – Говори!
Сверлящий взгляд, намереваясь проникнуть, казалось, в самую душу, отчего тотчас невольно захохотала я:
- Обратно из кармана, чуть правее и по прямой до упора, а там – налево.
- Да Вы – Сусанин, мадемуазель… что не есть, переродившийся.
Рассмеялась я, не сдержавшись:
- Езжай, давай, острослов ты мой, никем не признанный.
- Почему никем? Вами, - и снова дерзкий пляс чертей в очах, что так и норовили уязвить меня насмешками.
Закачала я головой и раздраженно закатила глаза под лоб:
- Если бы не каша в моей голове, я бы тебе ответила…
- Ну, я подожду, - коварно ухмыльнулся. Косой взгляд на меня. Движение – и завел мотор.
- Чего? – захохотала я.
- Трезвых баталий, - улыбнулся.
- Долго придется ждать.
- Я терпеливый. Или что? Мадемуазель больше не хочет меня видеть? – ржет,  паскуда.
Но поддаюсь – заливаюсь ухмылкой:
- А надо?
- Ну так! – в сердцах (хотя и показательно) вскрикнул «Товарищ Майор» (еще один майор на мою… бестолковую голову). – Вы же мои тайны познали! Поди, моя очередь Ваши – выведывать!
- Наймите детектива! – откровенно уже ржу.
- Я сам Вам за детектива сойду! Главное – не стесняйтесь!
- Это ж в какие такие игры я, по-вашему, обязана буду играть с ним, что не должна стесняться?
- У-у-у! Что не есть – самые дерзкие и развеселые!
- Ладно, - хохочу уже, понимая, что не справляюсь в соревновании с ним, и все уходит куда-то не туда. – Кость, давай уже меня домой, а?
Ухмыляется. Миг – обмер автомобиль.
- Да мы-то на месте. Только как в этой темноте подъезд найти?
- Пешком дойду. Спасибо за все, - взгляд в лицо. Отвечает тем же – улыбается. Прожевала волнение и решаюсь: - Прости… если где была резка, или неправа. У меня реально сейчас в башке, - обмерла, подбирая слова, а затем лихорадочно закачала головой, - черти что. Сама я не своя.
- Я проведу? – перебивает.
Пожала плечами. Взор за окно: не помешало бы.
- Как хочешь…

Выбраться наружу. Шаги едва ли не на ощупь. Где свет фар подсобил, а чуть дальше – по памяти.
То и дело, что хихикали идиотически, обмениваясь опять нелепыми, колкими фразами.
Момент – и замерли у домофона.
Откопала ключи. Пиликнул замок.
Нырнула в щель, но мой кавалер тотчас схватил стальное полотно, не давая ему ненароком закрыться:
- Может, до квартиры доведу?
Замираю. Взор на свое это непонятное Чудо (благо, лампа хоть и трусливо дрожала, но дарила медовый свет). Глаза в глаза. Ухмыляюсь:
- Иди спать.
- А вдруг маньяки? – улыбается.
- У меня тут один маньяк, и… ему спать давно пора… как и мне, - хохочу.
- Ли-из… - отчаянно, игриво, моля.
- Что? – заржала я, не выдержав опять его щенячьих, клоунских округлившихся глазищ.
- Ну, Ли-из!
- Ну, что? – смеюсь.
- Ну, хоть чуть-чуть…
- Что "чуть-чуть"? – еще громче заливаюсь. Шаг вперед, ко мне ближе, вплотную. Не отступаю. Улыбаюсь. Молчит, коварно ухмыляется, подначивает, дразнит взором. И снова давлюсь смехом: - Иди спать!
Но враз напор – и, ухватив в свои объятия, впился поцелуем в губы. Натиск, дерзость, грубость, сладкое властвование – и поддаюсь, несмело отвечаю. Тотчас попятил меня назад – уткнулась спиною в стену. Движение, его  давление – и сама не поняла, как оказались в полумраке около подвального помещения.
- Ты че удумал? – пристыжено ржу, на мгновения вырываясь из плена его запойных ласк.
- Я чуть-чуть, - и опять это странное, вызывающее. И снова тащит меня куда-то с собой, пока и вовсе ловко так не расселся на ступеньках и не взгромоздил меня себе на колени. Одумалась, осознала себя, его, все происходящее, лишь когда уже руками проник Костя мне под юбку и стал аккуратно, ненавязчиво играться с кружевами,  то и дело что забираясь смело под них, то тотчас отступая, давая вновь видимость бдения приличия и обещанного «чуть-чуть». А потому ведусь, а потому не прогоняю... Но еще напор – и в этот раз не дразнит, а решительно пробирается к запретным местам.
Силой вырываюсь из  его плена.
С волнением, испугом, страхом. Рычу шепотом:
- Руки сломаю, - попытка отдышаться (а сердце отчаянно колотится; перехватило дыхание; мышцы сжались в теле, позорно вымаливая капитуляцию... мою перед ним, вторя физической тягой души желанию). Еще вдох - и добить угрозу: - ...в нескольких местах.
Заржал вдруг, отступая.
- И никто тебя не спасет. И даже твоя корочка, - рычу дальше.
- А твоя? – хихикает.
- А моя, - улыбаюсь (а самой выть, ныть, реветь хочется от того, что творю, от того, что от самого заветного отказываюсь), - меня спать зовет.
Молчит.
Сверлю взглядом пронзительным:
- Ты до квартиры хотел провести. А дотащил до подвала. Или, по-твоему, я - бомж?
Заржал громко, не выдержав:
- Был вариант такой. Но я был бы только рад...
- Даже так? – сквозь изумление захохотала.
- Тогда бы сейчас ко мне поехали… раз к себе не зовешь.
- Поздно уже, баиньки пора.
- А мы бы баиньки и пошли… - злокозненно ухмыляется.
- Знаю я твои «баиньки». А вернее, чувствую… едва ли уже не целиком.
- Ты мне льстишь, - ржет, нахалюга.
Не сдержалась и я от широкой улыбки.
- Всё! Хватит! Пора кончать! - попытка моя встать.
- Так и я о том же! – едва ли не взмолившись, радостно вскрикнул, перебивая меня; тотчас ухватил силой и потянул меня назад, усаживая обратно.
И снова ржем, как кони.
- Дурак ты! – силой его отталкиваю, сползая прямо уже так, на пол с его колен. Неловкие движения - и наконец-то выровнялась на ногах. Последовал примеру. И вдруг усердие вновь меня ухватить, обнять, но враз останавливаю, вытянув руки, хотя, как идиотка, все еще смеюсь, не имея сил остановиться. – С тобой хорошо, но…
- Но дома – лучше...
- Вот-вот! – паясничаю. – Так что домой пора!
Попытка обойти его сбоку и пойти по лестнице наверх, но буквально на выходе вновь ловит меня в свои стальные цепи.
- Давай проведу! – ухмыляется.
- К себе домой вали! – шутливо гаркаю, пытаясь вырваться из хватки.
- Ну, поцелуй хотя бы! На прощание…
- Не-не-не! – запричитала я, отмахиваясь, выдираясь. – Хватит! Уже был – да так, что чуть в подвале жить не осталась.
Поддается, выпускает из захвата.
Хитро улыбается:
- Ишь какая попалась!
- Какая? – ржу.
- Умница, красавица!
- Только про студентку и комсомолку не начинай, - мигом перебиваю его я, заливаясь звонким смехом.
- Эх, жаль, - хохочет тоже. – Такую речь! Такую малину!
Закачала головой, раздраженно (наигранно) закатив глаза под лоб:
- Спокойной ночи!
Но только шаг на лестницу, как тотчас опять вдогонку – хватает меня за кисть. Силой разворот – и опять губы к губам.
- Костя, ну ты чего? – пристыжено ржу.
- Маленький поцелуй.
- Спать иди!
- В щеку, - строит обиженку.
Поддаюсь, позорно таю под его всепоглощающим напором, улыбаясь:
- Но только в щеку.
И едва я хотела предоставить сию возможность, как дерзкое, откровенное, повелительное – в губы. И столько страсти, пылкости враз, что невольно застонала я в уже и так разожженном желании.
Напор – и едва ли не наотмашь. Толкнула в грудь – попятился. Ржет.
- Гадина! – рычу, а сама краснею. Сгораю от стыда и ненависти к себе одновременно, что столько заморочек в моей больной башке.
Разворот – и со всех ног помчала от него, пока сама не кинулась на шею…
- Сладких снов, зай! – слышу с первого этажа, эхом разлетаясь по всему подъезду.
Смущенная, хихикаю от неловкости.
- Иди спи! – гаркаю в ответ. Еще миг – и замираю у своей двери.
Словно, и вправду, за мной гонится маньяк, живо открыть замок – и нырнуть в квартиру. Плотно захлопнула за собой полотно, провернув барашек.
Истерически, счастливо залилась смехом я, сползая на пол, скользя спиною по холодной стали.
…и будто вновь мне семнадцать, и на улице – весна…
И не я, несколькими часами ранее, из-за него была на грани… каземата.