Счастье сестры

АЛЕКСАНДР САПШУРИК - http://www.proza.ru/avtor/sapshurik - ПЯТОЕ МЕСТО В 10-М НОМЕРНОМ КОНКУРСЕ КЛУБА СЛАВА ФОНДА
 
                «Неожиданное, как огонь в ночи,
                Ослепительное и тревожное.
                А бывает и с привкусом горечи
                Это чувство – простое и сложное».
 
               
    – Что ты, Танюша, как в воду опущенная? – с нежностью смотрел Фёдор на печальную сестру. – Может Толик обижает? Так ты скажи, я с ним разберусь, – сжал он огромные кулаки.
    – Себя он больше обижает, – задумчиво ответила Татьяна.
- Чем это?
- Пьёт каждый день.
   Сказала, словно просто проинформировала. Так безучастно говорить о муже совсем нехорошо.
    – Изменился он в последнее время, - вслух рассуждал Фёдор. - Дела забросил, в водку вник. Жаль, Пётр Фомич умер, тот быстро бы его приструнил.
    Похоже, сестра знала причину своего настроения, но говорить не хотела. Сверкнула на брата зелёными глазищами и пошла во двор кормить скотину, давая понять, что разговор закончен. С виду слабая женщина - с тихим голосом, мягким характером. Но есть в ней внутренняя сила. Или это просто мудрость? Хорошо знает её Фёдор. Знает как родную сестру. Только как женщину понять не может...

    Зря приходил. Толик вон - ещё валяется после вчерашнего. А судя по словам сестры и позавчерашнего. Хорошо, что хоть живут недалеко – всего через два двора. И время позволяет тратить себя так легкомысленно. Весна запаздывает, работы в поле ещё немного. Да и выходной сегодня. Вернулся домой расстроенным. Жена заканчивала кормить детей и прибиралась на кухне.
   – Быстро обернулся. Что там у Татьяны с Анатолием? – спросила она, как только Фёдор появился на пороге.
   Тоже не терпелось узнать о них. Переживала за родню.
    – Потому и быстро, что Толик ещё спит. Соседка сказала, что всю ночь гармонь терзал, чёрт кучерявый. И Татьяна не в настроении. Неразговорчивая такая. Ты не знаешь, что с ней происходит в последнее время? Может, какие-нибудь женские секреты мне хоть раз выдашь? – с добродушной улыбкой этакого усатого великана он доставал из кармана папиросы.
    – Какие вы, мужики, непонятливые, – укорила Валя. – Или не замечаете ничего вокруг, или просто не помните.
    – Да ладно, других дел у нас нет, что ли, – развеселился Фёдор, ткнув папиросы обратно в карман и крепко прижимая своей лапищей жену.
    Оба крупные и светловолосые, они больше походили на брата и сестру, чем на супругов. Вот Татьяна тёмненькая, словно другой породы. И лицом не походит на брата. А у них с Валюшей – лица широкие, с полными мягкими губами. Носы крупные, курносые, тоже мягкие.
     Мать Фёдора утверждала, что внешнее сходство супругов, это – хорошо и правильно. А вот брата с сестрой – вовсе не обязательно. Так на самом деле и было. Сестра ростом маленькая, фигурой тоненькая. Черты лица правильные, жёсткие. Но внешняя непохожесть не мешала Фёдору нежно относиться к сестре.
    – Юрка Фролов на днях освобождается, вот и переживает Танюша. Пять лет от звонка до звонка – это не шутки. Не слыхал разве? Все новость обсуждают.
    – Так он в деревню решил вернуться? После того, что с ним тут сотворили...
    – А что люди могли тогда сделать? Против директора совхоза, да ещё Героя труда никто не отважился выступать.
    – Да, Пётр Фомич умел давить... На всех, даже на прокурора. До сих пор чувствую себя гадко, думая обо всём этом. Не знаю, как буду смотреть Юрке в глаза.
    – А представь, что чувствует Татьяна. Выйти замуж за человека, чей отец упёк твоего парня в тюрьму. Причём, ни за что. И все это знали. Понимали, что директор с участковым его подставили. Кто бы пустую бутылку от ворованого коньяка стал держать у себя в сарае?
    Воскресное настроение улетучилось вслед за скрывшимся за тучу солнцем. Такая беда случилась у них пять лет назад! Трагедия в пределах одной деревни. Большая любовь у его сестры с Юрой была! Пожениться собирались. Хороший он парень. Вместе с Фёдором учился. Таня на три года младше. В одну школу ходили. Ребят и в армию разом забрали. Только Фёдора в воздушно-десантные войска, а Юру в пехоту. Из армии разом пришли, совместную встречу праздновали. Тогда и познакомились поближе сестра и друг. А через два года, когда Танюшка совсем выросла, любовь у них получилась. Может и раньше, только говорить не хотели. Юра хоть и другом был, но за слишком близкую связь мог и получить от могучего братца.
     А сестра и Толику нравилась, директорскому сынку. Пётр Фомич этот выбор одобрял. В совхозе всё с его одобрения делалось. И в личные дела подчинённых мог бессовестно влезать, и в своей семье всем руководил. Жена у него была тихая, послушная. Не видно и не слышно на селе. Зато когда сам гулял, например приезжая с хорошими новостями из района, все были в курсе.

    В тот год в совхозе строительная бригада работала. Издалека были ребята. Южные темпераментные парни. Обманул их тогда Пётр Фомич. Поговаривали, что или меньше заплатил за построенный коровник или вовсе не рассчитал, придравшись к качеству. А по бумагам вроде как расплатился сполна. Похоже, именно они ограбили тогда ночью сельповский магазин. Говорят, денег в магазине не было, так что натурой взяли. В том числе и тот злополучный ящик коньяка. Во всяком случае, как-то быстро уехали на машине к себе на родину. Пётр Фомич смекнул, что может случиться, если на истинных воров указать. На следствии мог всплыть факт, толкнувший мстительных детей гор на отчаянный поступок. А те молчать не стали бы. И местные могли многое припомнить своему директору. В те времена было принято устраивать суды в населённых пунктах, где и произошло преступление.
   Джигиты словно почуяли, что Герой труда испугается обвинений в жадности и станет молчать. А он двух зайцев решил свалить: своего позора избежать и заодно конкурента сына убрать...  Юру не только соперником сына посчитал, но и своим недругом. Вот и поднял на ноги свою команду. И победили они сообща настоящую правду. А когда умер хозяин так внезапно, то унёс эту правду в могилу.
    – А почему ты себя виноватым считаешь? – всматривалась Валя в лицо мужа.
    Под её таким взглядом Фёдор всегда чувствовал себя неспокойно. У него в подобных случаях даже язык заплетался. Нет, говорить правду он мог свободно, однако при любой попытке врать, язык становился заколдованным: цеплялся за зубы, губы и даже, кажется, за усы....
    – Не верил я тогда, что Юра мог это сделать. Видел его незадолго до ограбления совсем в другом месте. Но на суде свои доводы не озвучил - не был уверен до конца. Хотя сомнения высказать мог. Следствие ещё шло, а Толик уже принялся выказывать Татьяне знаки внимания. Вроде как формально сочувствовал ей, но я же видел, к чему всё это. Пётр Фомич догадался, что я это понимаю. Однажды намекнул, что можем скоро породниться. И хочет он будущего родственника поддержать. Тогда на совхоз единственную «Волгу» выделили. А он желает меня поощрить, как лучшего механизатора. Раньше такие призы до нашей деревни не доходили. Наверх всё шло, как минимум в район. А я очень хотел машину, ты же знаешь. Вот и промолчал на суде... Как жадина и трус.
    – Ты один, что ли промолчал тогда?
    – Да, но я один промолчал за награду, – опустил голову Фёдор.
    – Если парень и вправду невиновен, получается, что ловкачи они невероятные. Юра говорил на суде, что увидел на крыльце пустую бутылку от дорогого коньяка. Повертел в руках и выбросил в кусты, за забор. А они подобрали бутылку с  отпечатками и в его сарай подложили.
    – И разбираться никто не стал. Предьявили хищение в особо крупных, и в тюрьму на пять лет. Я вот только сестру не понимаю. Она что, не видела всей мутности истории. Через полгода замуж на Толика пошла. И хотя первым женихом в деревне был, как сынок богатых родителей, не думаю, что по любви. Со мной даже поговорить не захотела. Всегда скрытная была. Не только мне, родителям ни слова. Только матери сказала, что ненавидит Юрку теперь. За то, что любовь ихнюю на коньяк променял. Отец тогда тоже подарки от свата принял. Медаль от совхоза получил, ну и премии были. Он поступок Юрки осудил, а свадьбу дочери одобрил.
    – Ладно, поговорю с ней при случае, – жена сменила прицельный взгляд на ласковый и снова стала любящей женой, а не экспертом по вранью.

    В понедельник в совхозных мастерских было жарко. Шла подготовка к весенним полевым работам. От качества ремонта зависела будущая зарплата механизаторов, так что болтать было некогда. Новости в сжатом виде всё же обсуждались. Обычно их порождали выходные дни. Это потом, когда начнётся сев, разговоры закрутятся вокруг плана, поломок техники, сэкономленном топливе, премии. Да и не будет тех выходных  до конца сева.
    В обед к Фёдору подошёл Семён, бывший одноклассник его и Юры. Оглянувшись, потянул в коридор для секретного разговора.
    – Знаешь, что сегодня Юрка из зоны возвращается? – послышалась озабоченность  в его голосе.
    – Уже сегодня? – живо отозвался Фёдор. – А я слышал, что завтра должен. Ну, это не важно.
    – Именно, что важно, Федя. Может разборка начаться. Ты пойми, в этой ситуации твоя сестра тоже под ударом. Юрка, возможно, захочет отомстить всем, кто его  подставил. Ходят слухи, что Толик уже собирает команду, чтобы встретить его кулаками. А может, чем-нибудь потвёрже или поострее. Теперь же батька за него не вступится, как раньше. А деньги его ещё могут вступиться. Не всё же Толик успел пропить, что тот наворовал. Наймёт каких-нибудь малолетних отморозков.
    Фёдор молчал, обдумывая ситуацию. Представил, что делал бы сам, если бы у него отобрали не только невесту, но и пять лет свободы. Выходило, что опасения однокласника справедливы.
    – Есть, Семён, в твоих словах сермяга, – задумчиво протянул слова, а потом и руку, с целью поблагодарить мудрого приятеля. – Спасибо, я приму меры.
    – Только не принимай слишком крутые, – смягчился Семён, поглядывая на мощные плечи друга.
    – Ты прав. Тут надо всё по уму решить. Пойду у Михалыча пораньше отпрошусь. Как бы чего не случилось, пока мы тут железки крутим.

    Прямо с работы Фёдор зашёл к сестре. Было слышно, что Толик продолжает пьянствовать. С кем-то пьёт на кухне своего большого дома. Татьяны не видно. Фёдор постоял под дверью, прислушиваясь к разговору. В собутыльнике зятя узнал Василия, сына местной врачихи. Именно она, заведующая сельской амбулаторий, выписывала Толику бюллетени в качестве оправданий его пьяных прогулов. Была прикормлена ещё Петром Фомичом. Тот долго пользовался её услугами и особым расположением, пока не доработался до инфаркта. Толику по наследству остались льготы в виде больничных, позволяющие совмещать обязанности заведующего складами с охотой на зелёного змия. Василий тоже пользовался уважением, но уже у Толика, который часто делился с ним «лекарствами». Василий отрабатывал: бегал в магазин за водкой, зажав в ладони заветный трояк, выделенный приятелем.
    Разговоров, касающихся Юры, у собутыльников слышно не было, и Фёдор зашёл в распивочную. Василий проворно вскочил, освобождая место для почётного гостя. На самом деле, боялся Фёдора. Тот его открыто недолюбливал и не раз безцеремонно выпроваживал. Недопитая бутылка магнитом держала возле себя. Всё же догадался, что назревает ссора, а под горячую руку одного из них попадать не хотелось.
    – Я потом зайду, договорим про  рыбалку, – пробормотал он, не отрывая взгляда от стола.
    Скользнул в дверь. Шуряки остались наедине.
    – Всё пьёшь? – задал Фёдор для начала простой вопрос, осторожно присаживаясь на табурет.
    Его вес требовал осторожного обращения с мебелью.
    – Я выпил пять лет назад, когда женился на твоей сестре. А теперь только опохмеляюсь,– сходу стал дерзить шурин.
    Это было необычно. Он всегда уважал Фёдора. Хотя некоторые считали, что просто боялся.
    – Не понимаю, зачем живёте вместе? Даже детей не завели. А уж любви между вами, похоже, никогда и не было.
    – Не желаешь успокоить нервы? – перебил Толик, налив в один стакан водки и целясь бутылкой в другой. – Нет? Тогда я сам.
    – Так ты ответишь мне или подождать, пока протрезвеешь?
    – Жди. Правда, долго ждать придётся. Но ты же у нас терпеливый, – хихикнул зять, опрокидывая голову и ловя содержимое стакана улыбающимся ртом.
    – Я могу ускорить процесс, – разозлился Фёдор. - На дворе ещё снегу много. Не весь растаял.
    Толик мысленно сравнил комфорт сейчас и тот, что испытывал однажды в снегу, после встречи с мощными руками Фёдора. Заговорил уважительнее.
    – Ладно, не кипятись. Объясню. Договор у нас был. Вернее, не у нас, а у твоей сестры с моим отцом. Обещала замуж за меня пойти, если Юрку оправдают. Только обманул он её. Потом, после суда, быструю амнистию обещал. И снова обманул. Вот и наколдовала она в отместку. Поэтому и умер так быстро, – улыбался всё сильнее пьянеющий Толик. – Но это уже не мои грехи. Мне она жена и точка. И никому её не отдам!
    Собеседник стал виснуть над столом и дальнейший разговор становился бессмысленным. Но Фёдор узнал главное – тайну сестры. Что касается предупреждения однокласника, так Толик, похоже, вообще не знал о прибытии Юрки. И в таком состоянии он вряд ли скоро выйдет из дома. Скорее всего позвонит Василию и вызовет к себе. Телефоны в домах у бывшего директора совхоза и начальницы медучреждения делали их удобными собутыльниками. Скорее всего, они продолжат возлияние. Опасаться было нечего, и он спокойно пошёл домой.

    Дома Валентина с тревогой в голосе сообщила о скором отёле коровы. Это могло произойти в любой момент. Нужно будет ночью дежурить, почаще заглядывая в хлев. Животное вело себя беспокойно и Фёдору не удавалось заснуть. А потом и вовсе расхотелось. Несколько раз выходил на улицу, курил «Беломор», размышлял о Татьяне.
   Она согласилась выйти замуж за нелюбимого, чтобы спасти Юру от длительного срока. Почему тогда так искренне говорила матери, что ненавидит его всей душой?
    Думая о ней, невольно посмотрел на дом, где вот уже пять лет, непонятной для него жизнью, жила сестра. Деревня спала, в домах было темно. Вдруг в Татьянином окне вспыхнул свет. «Надеюсь, это не Толик геройствует?» – забеспокоился Фёдор. Кажется, они давно спят в разных комнатах. Но мало ли что взбредёт пьяному в голову. Он напряг зрение и слух. В тишине было слышно, как слегка стукнула калитка, и женщина небольшого роста, в которой он не без труда узнал Татьяну, быстро зашагала по улице.
    Несмотря на вес, он мягкой походкой бывшего разведчика, бесшумно последовал за ней. Ночь была тёплой и остатки снега уже не хрустели под ногами. Яркая луна позволяла увидеть одежду, в которую была одета сестра. Давно она так красиво не одевалась...  Пройдя почти на другой конец деревни, она свернула к дому матери Юрия. «Хорошо, что тётя Люба дождалась сына», – мимоходом подумал Фёдор, огибая  дом со стороны огорода.
     Во дворе, при свете зажжённого фонаря он увидел, как из дома тихонько вышел мужчина. Он был в какой-то старенькой мятой рубашке и выглядел очень худым. На висках серебрилась седина. Татьяна, словно зачарованная подошла и медленно положила свою красивую голову ему на грудь. Потом взяла его руки в свои и стала их целовать. Она выглядела счастливой, хотя слёзы блестели в её прекрасных глазах. В глазах, которые так долго были пустыми и печальными от сухих ветров её девичьих грёз, а потом и хрупких женских надежд.