Однажды летом. Глава пятая

- Гриш, гляжу я на тебя и думаю: такой хороший парень, прости, мужчина, и руки, и голова на месте, а всё без семьи. Нехорошо это. Не по-людски. Ты почему не женишься, а? Неужели не нашлось  подходящей? Или ты слепой? Годы-то уходят. Гнездо вьют смолоду.

- Тёть Насть, а то вы не знаете…

- Не знаю, Гриш, правда, не знаю. А то зачем бы мне спрашивать, а?

- Так мы с вашей Иринкой хотели пожениться. Забыли, что ли?

- Так то когда было!.. Господи! Лет-то сколько минуло! Неужто любишь до сих пор?

- Не знаю, тёть Насть. А только ни на одну глаза больше не смотрят…

- Вот беда-то… И она одна там мается. А что если тебе поехать к ней да позвать…

- Не. Не поеду.

- Послушай моего совета, Гришенька. Поезжай якобы по своим делам, а к ней зайдёшь гостинчик Дашутке передать, я пирожков напеку, она их страсть как любит. Соскучилась небось по бабушкиным пирожкам-то. Глядишь, оно у вас и сладится с Иркой, а, Гриш? Поезжай! Сколько можно по ней сохнуть? Может, она только того и ждёт, чтобы ты приехал. Кто знает. Ей же тоже неудобно: уехала с каким-то хмырём-проходимцем, а он её взял да бросил. Хорошо хоть на улицу не выставил. Поезжай, Гриш. Может, она того – вернётся, и будете жить у меня, всё мне не так тошно будет… А то хоть волком вой.

- А как же работа?

- Гриш, да что с той работой станется? Отпросись на пару деньков, а то и отпуск возьми. В общем, ты как хочешь, а я пойду пироги ставить.

Всю дорогу до Москвы Гриша места себе не находил, всё прикидывал, как он придёт к Ирине да что ей скажет… Остановиться в столице ему  было где, адрес дал сосед, заверил, что его племяш там в бизнесменах, живёт припеваючи и не зазнайка какой, а вроде нормальный. Грише было всё равно: пустит так пустит, нет так нет. Он был уверен, что в железнодорожном депо любого города ему в приюте не откажут. Во всяком случае, сам бы он не отказал нуждающемуся собрату.

Москва оглушила. Гриша опешил уже на вокзале и не знал, куда ехать и как добираться до любимой с детства женщины. Но не зря говорят: язык и до Киева доведёт. До Киева не до Киева, а до квартиры Ирины он добрался уже через два часа. Когда позвонил в дверь, сердце бешено заколотилось, он еле переводил дыхание, как будто после стометровки.

Открыв дверь, Ирина гостя не узнала. А Гриша задохнулся – так она была красива, желанна и недосягаема.

- Господи! Неужели Гриша? Проходи, гость дорогой, - удивлённо отступила она от двери, пропуская Гришу. – Вообще-то предупреждать надо. А то мог бы и не застать. Сегодня выходная, а вечером на дежурство заступаю и до завтрашнего вечера. Ладно, ладно, не тушуйся. Это я так, к слову.

- Ир, тёть Настя передала вот тут гостинцы… для Даши.

- А Даша тут не живёт. Она в общежитии. Как поступила, так и съехала. Да и где у нас. Сам видишь. Квартирка маленькая. Сыновья взрослые… А ты как поживаешь, Гриш? Даша говорила, что так бобылём и остался. Что так?

- Да как-то так.

- Ладно, иди мой руки, я тебя чаем напою, поговорим.

Когда Гриша вошёл на кухню, она показала ему на табуретку за столом, приглашая жестом гостеприимной хозяйки и улыбаясь:

- Как там мама? – Она разливала чай по чашкам, а на столе в блюдечке манило глаз вишнёвое варенье.

- Скучает. Всё тебя ждёт. Хочет, чтобы ты приехала к ней жить… - Отпил гость горячего чаю, обжегшись, дёрнулся.

- Ты шутишь? – Ирина поддела ложечкой вишенку и взяла ягодку в рот.

- Да нет. Ей одной плохо. Очень. Особенно после отъезда Даши. Она надеется на тебя.

- Фантастика! Мне бросить Москву? И ради чего? Ради той богом забытой дыры? Гриш, я похожа на сумасшедшую?

- Наш посёлок скоро станет полноценным городом. Везде идёт стройка. Подводят железную дорогу. Строится новая школа. Ты просто давно дома не была. И мама, и  твой родной дом там.

- Дом? Мой дом здесь, Гришенька! Вот уже двадцать лет, если уж на то пошло… А это целая жизнь, Гриш. Не знаю, с чего вдруг мать решила, что я всё брошу и вернусь… Ты ей передай, что это просто нереально. Дашка после института, может, ещё и приедет, во всяком случае пока собирается, а там кто знает, за пять лет всякое может случиться.

- Ир, тёть Настя болеет, и она одна, помочь некому…

- Не трави душу, и так тошно. Думай что хочешь, но из Москвы я ни ногой.

- Да что тебе далась эта Москва?

- Как что? Семья, работа, совсем другая жизнь…

- Тёть Настя говорила, что ты тут одна, без мужа…

- Я не одна, Гриш. У меня двое сыновей. Их ещё до ума довести надо. Выучить, помочь стать на ноги.

- Ага. Женить, дождаться внуков, помочь воспитать этих внуков…

- До этого ещё далеко. Надеюсь…

- Я-то думал, ты помнишь, как мы с тобой…

- Что было, Гриш, то сплыло. Детство это, глупое детство. А жизнь она другая, Гришенька. Ты – это хоть и прекрасное, но далёкое прошлое. А настоящее моё здесь, с детьми…

- А как же… личная жизнь? Ты вон красивая какая, молодая ещё…

- А за меня не беспокойся, Гришенька. Бойфренд у меня есть.

- Кто?.. Ладно, пойду я, пожалуй. Даше привет передавай.

- Передам, не забуду. И ты маме привет передай. Скажи, что у меня всё в порядке, пусть не волнуется, я ей как-нибудь потом сама напишу…

Ирина закрыла за Гришей дверь и неожиданно расплакалась: ей было жаль себя, свою тайную, только что ею убитую мечту и то светлое, что согревало её эти годы сладкой надеждой. Она словно выдернула себя из детства, закрыла дверь за своим прошлым, где Гриша был влюблённым в неё мальчиком, надёжным защитником и преданным другом. В сегодняшнем Грише она не увидела того курчавого голубоглазого мальчугана, каким он остался в её памяти. В дверях стоял коренастый обветренный, просоленный годами трудяга. Таким в больнице она делала уколы, меняла повязки после операций, но как с таким жить - она не представляла. Совсем другое дело - Отар. И красив, и умён, и заботится о ней, да и деньги умеет делать.

А Гриша ехал на вокзал, он решил любым поездом отчалить сегодня, хоть и не знал расписания поездов, но оставаться в чужом городе после разговора с Ириной ему было поперёк горла. Домой, подальше от этой нынешней модели, её такого же небось напомаженного бойфренда и всей этой столичной мишуры, зомбирующей человека настолько, что он забывает родную мать и предает свои юношеские клятвы. Кукла! А зачем ему пустая механическая кукла? Пусть себе живёт в своей долбаной столице и угощает такого же всего из себя бойфренда тётки Настиным вишнёвым вареньем. Мать для неё варила: кушай, детонька, твоё любимое варенье! Мать её ждёт, а она за столько лет не удосужилась дня найти, чтобы навестить самого дорогого человека на свете, что дала ей жизнь, ночи не спала, выкормила, на ноги поставила, а благодарности от доченьки так и не дождалась. Жил один, проживу как-нибудь и дальше. Хорошо, что увидел. Теперь хоть мечтать не о ком будет. Права тётка Настя: другую надо приглядеть. Вон, Галка как в глаза заглядывает, давно к нему ластится и всех ухажёров своих отшивает...

И тут он вспомнил о Даше. Ну, хорошо, вернётся он домой, а что он скажет тётке Насте, когда та спросит у него про внучку? Она же так на него надеется, так хочет узнать про свою дорогую деточку, как она тут, не обижает ли её кто. Нет, он просто обязан увидеться с Дашей и передать привет от бабушки, расспросить, чтобы было что сказать надоумившей его сюда поехать соседке. Но без Ирины он не знает, где искать её племянницу, он ведь так и не успел толком о Даше расспросить. Убежал, как мальчишка. И Гриша повернул назад, сердитый на себя за глупое поведение: тоже мне размалинился, ждут его тут, видишь ли, с распростёртыми объятиями, двадцать лет сиднем сидел, а теперь явился не запылился напоминать, да  о чём напоминать-то, о детских мечтаниях, совсем что ли рехнулся...

- Что-нибудь забыл? – спросила Ирина, открыв перед Гришей дверь.

- Дай адрес Даши, а то что я скажу тёть Насте? Она же спросит, понимаешь?

- Да-да, сейчас, зайди, я напишу.

И она метнулась в комнату и через пару минут вышла с клочком бумаги, на котором был записан адрес Даши и как проехать в общежитие института.

- А ты назад когда, Гриш? Я ведь так и не спросила, когда ты приехал, надолго ли и по каким делам…

- Я на один день, по делу. Сегодня вечером мой поезд. Вот только Дашу навещу и на вокзал. Пирожки давай, а то с чем я к ней…

- Конечно, Гриш. Сейчас.

Ирина метнулась на кухню и вынесла пакет, который ей привёз Гриша.

- Ты-то себе не возьмёшь пирожок? У тёть Насти они знатные.

- Я на диете. Пусть девчонки поедят. Студенты вечно голодные. Ты небось тоже. Может, покормить тебя? У нас есть борщ…

- Спасибо, некогда мне разъедаться и рассиживаться. У вас тут такие концы…

- Давай я тебя провожу, Гриш, а то искать – время терять.

- Не стоит, Ир, я сам.

- И слушать не хочу. Постой минуту. Мне осталось только одеться. Я мигом. Потом сразу на дежурство поеду.

И она снова побежала в комнату и буквально через две минуты уже стояла перед Гришей в красивой курточке и джинсах, такая молоденькая, ещё краше, чем когда-то в их далёкой юности.

Октябрь выдался тёплый, паутинный, золотой. Они шли к метро по дороге с рыже-красными клёнами. Ирина будто улыбалась, и Гриша искоса за нею наблюдал - не мог глаз от неё оторвать. Они почти не разговаривали, так, проходи, когда она прикладывала свой проездной к автомату, или выходи, когда поезд останавливался на нужной остановке. За дорогой Гриша не следил, ему было не до дороги, хотя всё вокруг было ново и непривычно, но он был как в тумане, только смотрел на неё, как зачарованный.

Вышли из метро, и у Ирины телефон заиграл "Арго"*. Она открыла раскладушку, нажала кнопку:

- Привет, - Ирина кому-то улыбалась. Гриша увидел, как засияло лицо любимой женщины. Он понял, что она разговаривает с тем самым бойфрендом, и Григорию от этого стало больно. - Нет, я не дома, - ворковала она. - У меня гость, от мамы приехал. Нет, сегодня не получится. Мы сейчас к Даше, а потом мне на дежурство. Нет, утром моя смена, вернусь вечером, часов в девять, не раньше. Когда-когда, да два часа назад и приехал, поговорили, теперь вот Даше пирожки мамины везём. Ну, так получилось, Отарчик. Пока. И я тебя.

- Бойфренд?

- Типа того.

- Он хоть мужик-то ничего?

- Хороший мужик, Гриш.

- Женатый что ли?

- Вдовец.

- Так чего ж вы не поженитесь?

- Это в детстве всё просто, Гришенька: за плечами только крылья, а впереди счастье призывно салютует. А в нашем возрасте кругом одни проблемы. У него четверо детей, и у меня двое взрослых сынов. Его дети не примут меня, я и пытаться не буду влезать в чужую жизнь, тем более с грузинскими порядками, там женщина совсем не то, что наша. Я переучиваться уже не буду и не смогу, и годы и привычки не как у них. Да и у моих деточек характерец ещё тот. Вроде они к нему ничего относятся, но кто знает, как поведут себя, если мы с ним поженимся.

- Понятно. Любишь его, значит.

- Скорее да, чем нет.

Даши в общежитии не оказалось. Она была в библиотеке, где они её и нашли.

- Ой, дядь Гриша! Вы откуда здесь? Как вы меня нашли? Ой, Ира! Привет! Бабушкины пирожки! Обалдеть! Я такая голодная! Сейчас книги сдам и выйду.

Даша убежала. Они с Ириной остались в коридоре.

- Даша не изменилась…

- А с чего ей меняться? Времени-то прошло совсем ничего. Ладно, я вас оставлю. Поговорите. А я пойду, Гриш. Мне на работу пора. Счастья тебе. Ты не переживай за маму, я возьму отпуск и приеду, так и передай.

Ирина коснулась накрашенными губами щеки Гриши и молодо сбежала с лестницы к выходу из библиотеки.

- Ой, а куда Ира делась?

- Ушла.

- А вы к нам надолго, дядь Гриш?

- Нет, сегодня и назад. Ты мне лучше расскажи, как ты тут живёшь, чтобы я мог всё в подробностях передать твоей бабушке. Очень уж тёть Настя по тебе скучает.

- А что рассказывать? Лекции, библиотека, семинары.

- А где ты питаешься?

- Так у нас столовая. Мы все туда ходим. Нет, у нас весело, дядь Гриш, хорошо. Так и передайте бабушке, чтобы она не беспокоилась за меня. Деньги мне отец даёт. Я бабушке писала, что встретилась с ним, он мне помогает. Так что в этом смысле у меня всё в порядке. В общежитии своя комната. Конечно, я в ней не одна, нас трое, но девочки хорошие. В гости к Ирине пока не ездила – некогда. Заданий выше крыши. Все боятся первой сессии. Многих после неё отчисляют. Вот я и зубрю. Я возьму пирожок?

- Что ты спрашиваешь, Даш? Это всё тебе бабушка напекла. Кушай. Только вот всухомятку – никуда не годится. Хоть бы чайку тут где раздобыть.

- Я знаю, где есть чай, дядь Гриш. Пошли покажу.

И они зашли в кафетерий, взяли чай, вынули пироги и стали есть. Грише было хорошо с этой девочкой, которую он с детства знал и которая не стесняла его своим присутствием.

- Как там ваша Найда? Я всё вспоминаю, как она меня в снегу отрыла. Помните?

- Да уж. А ты знаешь, недавно она меня чуть не угробила. Да. На Чернышевского торговый центр заложили, ну это ещё при тебе.

- Я помню, всё перегородили, ни пройти ни проехать.

- Так вот. Котлован-то вырыли, а тут дожди заладили. Да такие сильные. В общем, котлован тот под завязку полон, как озеро, в общем. Пошёл я как-то к другу, он на Чернышевского живёт. Да. Иду вдоль забора, и вдруг малышня навстречу: "Дядя, там собака тонет!" Я за ними. В дырку, значит, в заборе. Глядь, а там моя Найда в воде трепыхается, а вылезти не может. Только она это к берегу, а земля осыпается. Я палку схватил и к ней. Не понимает, сил у неё уже нет. Сколько она в той воде ледяной пробыла, не знаю. В общем, прыгнул я туда, помог ей выбраться, а сам не могу, от холода всего скрутило. Хорошо, малышня людей привела, а так утоп бы. Долго потом кашлял. Бронхит. Бабушка твоя травку мне заваривала, сахар в алюминиевой ложке пережигала, давала мне леденец, а то кашель забивал - не продохнуть.

- А в амбулаторию вы что же не ходили?

- Ходил. Как не ходить. Там уколы делали. Говорили, снимок нужен, а рентген у нас закрыли, врач уехал, снимать некому. Да уже, слава Богу, прошло, а то думал всё, хана мне. Так что Найда дала мне прикурить… Правда, сама она с тех пор прихварывать стала. Старенькая всё же Найда-то наша… Даш, ну а как тебе Ирина?

- Красивая. На неё все мужчины заглядываются… Что ещё… Ну, не знаю.

Она вздохнула.

- А вы к ней приезжали, да? А то давайте у неё и снимок сделаем. Она же в больнице работает.

- Всё прошло уже. Ладно, Даш. Мне пора, не то на поезд опоздаю.

- Дядь Гриш, передайте бабушке, что я по ней очень-очень скучаю! Что я её люблю и на каникулы приеду.

- Ты мне лучше объясни, как до вокзала добраться…

Даша и сама ещё толком не знала столицу, да и как её узнаешь, такую огромную. Она вынула схему метро и, как могла, объяснила. Теперь уже Григорий пошёл со спокойной совестью, но с тяжелым сердцем. Ирина в нём ещё сильнее отпечаталась. Не любитель выпить, сейчас Гриша хотел залить уязвившую его беду водкой. Сдерживал себя, куда годится такое в чужом городе, срамота одна, вот вернётся домой, тогда и даст себе волю, "полечится". Одно он знал точно: со своими детскими мечтами он здесь расстался навсегда.

_____________________________________________
* Арго в исполнении грузинского ансамбля "Иверия" - найти в интернете и послушать.