Убийство Кирова. Вопросы от А. Н. Яковлева

23 марта 1990 г. член политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев обратился с запиской членам Комиссии политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов.

Записка носила название «НЕКОТОРЫЕ СООБРАЖЕНИЯ ПО ИТОГАМ ИЗУЧЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ УБИЙСТВА С.М. КИРОВА». В данном документе А.Н. Яковлев излагал следующие соображения относительно обстоятельств убийства С.М. Кирова.

В справке, которая рассматривалась на Комиссии, подвергнуты обстоятельному анализу факты и документы, собранные комиссиями Центрального Комитета по выяс;нению обстоятельств убийства С.М. Кирова, действовавшими в 50-60-е годы. Основ;ные выводы, к которым пришло последнее расследование, состоят в том, что имею;щиеся материалы свидетельствуют: террористический акт в отношении С.М. Кирова был задуман и совершен одним Николаевым Л.В. В 1933-1934 гг. в городе Ленингра;де не существовало контрреволюционной террористической организации и так назы;ваемого «Ленинградского центра». Нет доказательств и для обвинения бывшего кон;сула буржуазной Латвии в городе Ленинграде Бисенекса Г.Я. в подготовке убийства С.М. Кирова. Отсутствуют доказательства и о наличии заговора с целью убийства ох;ранника Кирова Борисова М.В., который погиб в результате несчастного случая при автомобильной аварии. И, наконец, в справке содержится утверждение о том, что в уголовном деле Николаева, Котолынова и других, а также в материалах проверок 1956-1967, 1988-1989 гг. данных, подтверждающих причастность И.В. Сталина и органов НКВД к организации и осуществлению убийства С.М. Кирова, не имеется.

А.Н. Яковлев полагал, что эти выводы и их обоснование не воспринимаются с безусловной достоверностью и сохраняются вопросы, на которые пока нет убедитель;ных ответов.

А.Н. Яковлев считал, что все проводившиеся ранее проверки ставили перед собой зауженную цель - найти данные, которые напрямую изобличали бы лиц, подозреваемых в при;частности к совершенному преступлению. Такой, по преимуще;ству юридический подход, как можно понять из материалов, был в значительной мере свойственен и ранее проводившимся проверкам.

Известно, отмечал А.Н. Яковлев, что существует несколько версий обстоятельств убийства С.М. Ки;рова.

Первая. Убийство совершено Николаевым — членом контрреволюционной орга;низации, в состав которой входили бывшие участники зиновьевской оппозиции. Не;посредственную подготовку и организацию убийства осуществляли сотрудники Цен;трального аппарата и Ленинградского управления НКВД.

Вторая версия состоит в том, что Николаев был лишь орудием в руках сотруд;ников НКВД, действовавших по указанию Сталина.

Третья версия утверждает, что Николаев действовал как одиночка, при этом большое значение имели личные мотивы. Органы НКВД и Сталин к убийству не причастны.

Собственно, эта последняя версия предложена для рассмотрения членам Комиссии Политбюро ЦК КПСС.

В этой связи А.Н. Яковлев указывал, что все проверки - и 60-х и 80-х годов - в конечном счете име;ли в виду только эти три версии, а в анализе обстоятельств убийства по сути дела опирались на тот круг фактов и свидетельств, которым оперировали органы НКВД в 30-е годы, комиссии Шверника и Пельше в 60-е годы. Различались лишь оценки фак;тов и показаний обвиняемых и свидетелей.

Таким образом, в руках лиц, причастных к проверке обстоятельств убийства Кирова, находятся одни и те же факты и документы, а также противоречивые показания тех лет. Но для доказа;тельства той или иной точки зрения порой без должной аргументации отбираются те факты, которые служат подтверждением избранной версии. И в то же время от;брасываются документы и показания, которые противоречат избранной позиции. Такое впечатление складывалось у А.Н. Яковлева.

В сущности, по его мнению, не был организован поиск новых документов, не привлекаются к исследованию уже выявленные историками новые обстоятельства. Система доказа;тельств остается неизменной. Не поднимаются новые вопросы, которые возникают спустя 55 лет после убийства. Рассматриваются, главным образом, два факта: а) был ли Николаев убийцей-одиночкой, б) причастен ли Сталин к убийству Кирова. Причем причастность Сталина обосновывается личной неприязнью к Кирову и стремлением убрать его как соперника. Эти обстоятельства и являются решающи;ми, когда речь идет о выводах.

Если есть факты, свидетельствующие о том, что Киров и Сталин были в то;варищеских отношениях, то, следовательно, Сталин не причастен к убийству. Если Сталин видел в Кирове соперника, то он - организатор убийства. К сожале;нию, Комиссия никак не может выйти за рамки однажды выдвинутых версий и к тому же вы;двинутых еще в 30-е годы, в том числе и возможными организаторами убийства Кирова.

А.Н. Яковлев полагал, что в изучении отношений Кирова и Сталина в ходе расследо;вания обстоятельств трагических событий 1 декабря 1934 года почти ничего не сде;лано. Все дело сводится к поверхностной оценке отдельных фактов, которые и не позволяют судить о подлинном характере этих отношений. Из документов известно о том, что последние письма из переписки Кирова и Сталина, Кирова и Орджони;кидзе были взяты у М. Орахелашвили. Что это были за письма? О чем они? Пролива;ют они какой-либо свет на случившееся? Это останется неизвестным.

Однако, считал А.Н. Яковлев, нельзя ограничиваться только личными отношениями между Киро;вым и Сталиным. Нужно широкое исследование всей политической обстановки. Из;вестно, например, что в 1933 году Ленинградское управление НКВД представило в обком партии для согласования вопроса об аресте список бывших участников зиновьевской оппозиции, проходивших по агентурной разработке «Свояки». Однако С.М. Киров не дал согласия на арест всех отмеченных в этом списке лиц. Начальник Ленинградского управления НКВД Медведь по этому поводу в 1934 году показал: «В оперативных списках, представленных мною для согласования с обкомом ВКП(б) на ликвидацию бывших представителей троцкистско-зиновьевской оппозиции, вед;ших контрреволюционную работу в 1933 году по агентурным материалам Секрет;но-политического отдела, были Румянцев, Левин и другие фамилии, коих сейчас я точно не помню. При согласовании мною оперативного списка с товарищем Киро;вым товарищ Киров не санкционировал арест Румянцева и Левина, в частности, он имел в виду поговорить лично с Румянцевым».

2 декабря 1934 года, уже после убийства С.М. Кирова, Сталину было доложено агентурное дело «Свояки», по ко;торому проходили бывшие участники зиновьевской оппозиции Котолынов, Шатский, Румянцев, Мясников, Мандельштам и другие, то есть все те лица, которые и были осуждены вместе с Николаевым как организаторы убийства Кирова.

Как показала проверка, полагал А.Н. Яковлев, никто из сопроцессников Николаева нелегальной контр;революционной и подпольной деятельностью не занимался. Однако в областном управлении НКВД они уже были объединены в группу и, таким образом, были подго;товлены фальсифицированные материалы для того, чтобы представить эту группу как активных подпольщиков-контрреволюционеров. Они были подготовлены для процесса, который последовал через несколько недель после убийства Кирова.

В январе 1935 года в Москве Военная коллегия Верховного Суда СССР при;говорила к различным срокам заключения бывших руководителей Ленинградско;го управления НКВД: Ф.Д. Медведя, И.В. Запорожца, Ф.Т. Фомина, Г.А. Петрова, П.М. Лобова и других к различным срокам тюремного заключения за «невнима;тельное отношение» и «преступную халатность к основным требованиям охраны государственной безопасности». Обвиняемым инкриминировалось непринятие свое;временных мер к выявлению и пресечению деятельности в Ленинграде террористи;ческой зиновьевской группы. Сроки заключения были разные. Так, М.К. Бальцевич, имевший по своей должности непосредственное отношение к делам о терроре, был приговорен к заключению в концлагерь на 10 лет. Все остальные обвиняемые были приговорены к заключению в концлагерь на срок от 2-х до 3-х лет.

Таким образом, если судить по документам этого процесса, руководство Ленин;градского управления НКВД обвинялось в халатности и непринятии необходимых мер к пресечению террористической деятельности зиновьевской контрреволюцион;ной группы и охране С.М. Кирова.

Однако, спустя 2 года, указывал А.Н. Яковлев, во время процесса по делу Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова и других, организатором убийства С.М. Кирова был назван Г.Г. Ягода, бывший в то время наркомом внутренних дел СССР. Им, якобы, с помощью своих сообщников в центральном аппарате НКВД, а также руководителей Ленинградского управления, в частности, заместителя начальника управления И.В. Запорожца, было подготовлено и осуществлено убийство С.М. Кирова. В 1937 году почти все руководители Ленин;градского управления НКВД СССР были расстреляны. В живых остался лишь один из заместителей начальника управления Ф.Т. Фомин и два сотрудника - Г.А. Петров и П.М. Лобов.

На XX съезде партии Н.С. Хрущев выдвинул новую версию обстоятельств убий;ства С.М. Кирова. Он обошел вопрос об участии «троцкистско-зиновьевского цент;ра» в осуществлении террористического акта и утверждал, что убийство Кирова было организовано Ягодой, наркомом НКВД, который действовал по личному поручению Сталина. Из слов Хрущева можно было заключить, что он обладал полной информа;цией по этому делу.

В представленной справке, отмечал А.Н. Яковлев, полностью отвергается какая-либо причастность органов НКВД к убийству С.М. Кирова и дана соответствующая оценка отдельным фактам, связанным с деятельностью сотрудников НКВД. Однако, как представля;ется, не были использованы все возможности для более глубокого изучения всех фактов, позволяющих судить, были ли причастны сотрудники НКВД к убийству С.М. Кирова.

А.Н. Яковлев задавался вопросом:

Почему Ягода взял на себя вину за организацию убийства Кирова? Он публич;но на процессе 1938 года заявил об организации и осуществлении этого убийства сотрудниками центрального аппарата и Ленинградского управления НКВД. Зачем нужно было это публичное признание, сфальсифицированное следствием, в пре;ступлениях, которых Ягода и названные им лица не совершали? А.Н. Яковлев полагал, что Ягоду искусственно включили в состав не существовавшего «правотроцкистского» блока. Ни с кем из мнимых участников этого блока он не только не был связан, но у него были с ними неприязненные и часто враждебные отношения. Мы не знаем, о чем шла речь на закрытых заседаниях процесса, где давал показания Ягода. Были ли предприняты попытки выяснить, какие дела Ягода попросил суд рассмотреть отдельно и на закры;том заседании? У Ягоды был один и единственный начальник - Сталин. Шла ли речь о нем на закрытых заседаниях судебной коллегии?

Как вел себя Ягода в преддекабрьские дни и в первой половине дня 1 декабря 1934 года? Где он был, что делал, кого принимал, к чему проявлял интерес, был ли на приеме у Сталина?

А.Н. Яковлев далее утверждал, что остались без внимания и те процессы, на которых были дважды осуждены по одному и тому же делу руководители и сотрудники Ленинградского управления НКВД. Подверглись ли проверке ход следствия, вещественные доказательства, об;винения, которые предъявлялись сотрудникам НКВД? Если допустить, что убийство организовано органами НКВД СССР, то надо выяснить, кто мог стоять за спиной Николаева. В живых из 12-ти сотрудников Ленинградского управления НКВД, осуж;денных за халатное отношение к охране Кирова, к XX съезду партии осталось трое: Фомин Ф.Т. - зам. начальника областного управления НКВД; Лобов П.М. - началь;ник особого отдела областного управления НКВД; Петров Г.А. - оперуполномочен;ный секретно-политического отдела НКВД. Реабилитирован по этому процессу в судебном порядке только один Петров Г.А. Почему до сих пор не проанализированы документы, письма, воспоминания, свидетельства близких к оставшимся в живых сотрудников Ленинградского управления НКВД?

Нуждалась, по мнению А.Н. Яковлева, в тщательном изучении вся деятельность центрального аппарата НКВД СССР и Ленинградского управления в городе и области в 1934 году, в частности, составление списков бывших участников оппозиции, разработка операции «Свояки», ее программа и цель. Необходимо проверить по архивам КГБ СССР, были ли получены в 1934 году сведения от зарубежных резидентов о направ;лении двух террористов от «Общероссийского воинского союза» в Ленинград с целью совершения террористического акта против Кирова. Была ли в Ленинграде под руко;водством Фриновского организована операция по их поимке летом 1934 года? Что дала эта операция, какие выводы были сделаны?

А.Н. Яковлев обращал внимание на то, что значительную роль в расследовании обстоятельств убийства Кирова в декабре 1934 года сыграло дело об организации «Зеленая лампа». Сообщение о существова;нии этой организации было сделано Ленинградскому управлению НКВД секретным сотрудником М.Н. Волковой осенью 1934 года. Проверкой этого сообщения зани;мался оперуполномоченный особого отдела Ленинградского управления НКВД Г.А. Петров. В результате исследования факты о существовании такой организации не подтвердились. По указанию руководства управления сама Волкова была подвер;гнута освидетельствованию специалистов-психиатров. В результате было установ;лено, что Волкова психически больна. После этого она была препровождена сан;частью НКВД в Обуховскую больницу города Ленинграда. За несколько дней до этих событий Волкова пыталась попасть на прием к председателю Леноблисполкома П.И. Струппе, но его не оказалось на месте. И тогда Волкова рассказала его секретарю о том, что работниками Ленинградского управления НКВД готовится убийство Кирова. Она будто бы услышала об этом от пьяных сотрудников, с которыми отды;хала вместе в доме отдыха НКВД несколько дней тому назад. Когда об этом было доложено Струппе, то побеседовать с Волковой не удалось, так как она к тому вре;мени уже находилась в психиатрической больнице.

2 декабря 1934 года, по словам Лазуркиной Д.А., ею обо всех этих фактах было сообщено Н.И. Ежову. 3 декабря Волкову из психиатрической больницы привезли в Смольный, где она беседовала со Сталиным. Все показания психически больного человека после этой беседы были признаны как доказанный факт. На следующий день, 4 декабря, Николаев - убийца Кирова - меняет свои первые признания. Те;перь уже он говорит о себе не как об убийце-одиночке, но и называет соучастников по террористическому акту - членов подпольной зиновьевской группы.

К 1956 году оставались в живых два свидетеля, которые могли характеризовать личность М.Н. Волковой как секретного сотрудника НКВД и пролить свет на обсто;ятельства и характер ее медицинского освидетельствования. Это были упомянутый выше Г.А. Петров и нач. лечебно-санитарного отдела областного управления НКВД С.А. Мамушин. К сожалению, отмечает А.Н. Яковлев, они не были опрошены соответствующими комисси;ями, а имеющиеся документы у Г. А. Петрова до сих пор не приобщены к исследова;нию обстоятельств убийства Кирова. И вся история с организацией «Зеленая лампа» остается пока не в поле зрения лиц, исследующих события I декабря 1934 года.

Большое место в исследовании обстоятельств гибели С.М. Кирова, подчеркивал А.Н. Яковлев, играет оцен;ка поведения сотрудника НКВД Борисова, на которого в тот день была возложена охрана. Как известно, во время следования С.М. Кирова по Смольному Борисов сильно отстал от него, и это дало возможность Николаеву выстрелить в Кирова, ког;да они находились одни в коридоре Смольного.

Почему Борисов грубо нарушил инструкцию? Сам ли он где-либо задержался или кто-то задержал его, каковы те обстоятельства, которые привели к тому, что Ки;ров оказался один, без охраны?

В выяснении непосредственных фактов обстоятельств гибели Кирова, полагал А.Н. Яковлев, Борисов был главным свидетелем. Однако, как известно, на следующий день, когда Борисова везли на допрос к Сталину, он погиб. Как утверждает проверка - в результате авто;мобильной катастрофы.

Можно ли безоговорочно принять эту версию? По мнению А.Н. Яковлева - нельзя.

Во-первых, есть разные показания водителя машины, на которой везли Борисо;ва. В одном случае он утверждает, что действительно произошла авария, в другом -рассказывает о том, как сидевший рядом с ним сотрудник управления НКВД Малий вырвал у него руль, и машина ударилась бортом о стену дома. К сожалению, в справ;ке не приводятся мотивы, по которым во внимание было принято одно показание и полностью отвергнуто другое.

Во-вторых, имеется письмо бывшего нач. лечебно-санитарного отдела Ленин;градского управления НКВД С.А. Мамушина о том, что смерть Борисова была пред;умышленным убийством, а не несчастным случаем. Мамушин сам был членом ме;дицинской комиссии и пишет, что ее заключение о смерти Борисова было сделано вопреки фактам обследования. Вскрытие черепа Борисова показало наличие много;численных радиально расходящихся трещин черепа, что было следствием удара по голове тяжелым предметом, тогда как в заключении было написано, что была найде;на одна трещина черепа, которая свидетельствовала об ударе головой о каменную стену. Свидетельства С.А. Мамушина, полагал А.Н. Яковлев, требуют тщательного изучения и приобщения к делу.

Третье. Все документы, фиксирующие автомобильную катастрофу, воспринима;ются и оцениваются как достоверные, не вызывающие сомнения, их выводы безого;ворочно используются как бесспорные факты. Между тем, полагал А.Н. Яковлев, они нуждаются в крити;ческом осмыслении и проверке. Несмотря на то, что прошло много времени, специа;листы могли бы высказать суждения о возможности таких последствий аварии грузовой машины, двигавшейся со скоростью около 30-ти километров в час с двумя пассажирами в кузове. При ударе о стену дома никто из сопровождавших Борисова не пострадал, а он получил смертельное ранение и скончался на месте. Никаких повреждений не было зафиксировано у сотрудника, который находился вме;сте с Борисовым в кузове. Все возможные варианты последствий аварии не просчи;таны, они воспринимаются как непреложный факт, а между тем нуждаются в про;верке, анализе с привлечением квалифицированных специалистов. Это, считал А.Н. Яковлев, возможно сделать и сейчас, даже на основании имеющихся в деле документов.

Для полного выяснения обстоятельств убийства Кирова, полагал А.Н. Яковлев, необходимо дальней;шее изучение системы пропусков в Ленинградские обком и горком партии в то вре;мя. Есть свидетельство, что даже работникам секции Ленсовета, размещавшейся на первом этаже, надо было выписывать специальный пропуск для того, чтобы пройти на третий этаж, где размещался областной комитет партии. Как известно, незадолго до покушения на Кирова, численность его охраны была увеличена с трех до пятнад;цати человек. Однако мы не имеем тщательного анализа ни системы организации охраны Кирова, ни местонахождения этих охранников в момент убийства. Очевид;но, все эти вопросы требуют дальнейшего исследования.

Главный вывод, который сделан в результате проверки Прокуратурой и КГБ обстоятельств убийства С.М. Кирова, состоит в том, что террористический акт был задуман и совершен одним Николаевым Л.В. Но в таком случае самой личности Николаева, объяснению причин, побудивших его совершить террористический акт, оценка этого поступка, объяснение ряда обстоятельств, позволивших совершить убийство, - всем этим важнейшим вопросам уделено в справке ничтожно малое вни;мание. Основной упор сделан на то, чтобы показать, во-первых, что Сталин не знал и не имел никакого отношения к организации покушения на Кирова, во-вторых, пол;ную непричастность к совершенному убийству. В-третьих, деятельность Николаева никак не связана с бывшими оппозиционерами и никакой контрреволюционной тер;рористической организации так называемого «Ленинградского центра» не сущест;вовало. Четвертое. Убийство Кирова было широко использовано Сталиным для орга;низации массовых репрессий в стране.

Однако, указывал А.Н. Яковлев, если действительно террористический акт в отношении Кирова был за;думан и совершен одним Николаевым, то очевидно, что и его личности, и его по;ступкам необходимо дать более обстоятельный анализ.

В справке говорится, отмечал А.Н. Яковлев, что убийство Кирова было и актом личной мести со сто;роны Николаева, и актом политического террора. Если это был акт политического террора, то, очевидно, крайне мало внимания уделяется исследованию изъятых при обыске Николаева документов, и, в частности, его личного дневника. О нем упомина;ет в ряде выступлений в 1935-1937 годах А.А. Жданов, который говорит о том, что в этом дневнике будто бы были такие фразы: «Коммунизм нам никогда не постро;ить», «Убить кого-нибудь. Может быть, Лидака, а может быть, Гудова, нет, лучше Кирова». В справке сообщается и о том, что у Николаева был [и] изъят[ы] «Авто;биографический рассказ», «Последнее прости...», «Дорогой жене и братьям по клас;су», «Политическое завещание» («Мой ответ перед партией и отечеством...») и так далее, где выражается готовность пожертвовать собой ради справедливости «во имя исторической миссии», содержится намек на подготовку террористического акта. Если это убийство было совершено из политических побуждений Николаевым, то, очевидно, все эти документы нуждаются в тщательном и глубоком анализе. Нужно и обстоятельное исследование того, что привело к такой политической позиции Ни;колаева. Его знакомые и сослуживцы отмечали психическую неуравновешенность Николаева, его болезненное самолюбие, неуживчивость характера, то есть личные качества, которые характеризуют его как человека с тяжелым характером. Но никто не говорил о характере его политических высказываний. Он никогда не участвовал ни в каких оппозиционных группах, не примыкал к каким-либо группировкам. Ког;да же и как появилось стремление у Николаева совершить политическое убийство «во имя исторической миссии»? Нет документов, характеризующих работу Никола;ева в областном комитете партии, нет необходимого анализа его окружения.

Недостаточно, по мнению А.Н. Яковлева, исследовано и убийство Кирова как проявление личной мести со стороны Николаева. Исследователи не располагают текстами его заявлений в адрес различных учреждений, в которых он говорит о личном отчаянии, неудовлетворенности, тяже;лом материальном положении, о несправедливом отношении к нему со стороны го;сударственных лиц. Где написанные Николаевым апелляции в КПК ВКП(б) (июль-август 1934 года)? По данным Ленинградского партийного архива (фонд 24), они были отосланы в КПК в 1936 году. Были ли другие заявления Николаева в это вре;мя? В частности, в справке сообщается, что в июле 1934 года он написал письмо Кирову, а в августе - Сталину, в октябре — в Политбюро ЦК ВКП(б).

Остается и много других вопросов, связанных непосредственно с организацией убийства Кирова, указывал А.Н. Яковлев. Как мог осуществить он это преступление в одиночку? В Ленин;градском партийном архиве есть документ, свидетельствующий о том, что патроны для своего пистолета Николаев достал в «Динамо» - спортивном обществе НКВД.

Как известно, в 1934 году был усилен пропускной режим Смольного и на тре;тий этаж, где размещался областной комитет партии, требовался специальный про;пуск. Почему у Николаева сохранился этот пропуск, хотя он уже несколько месяцев не работал в системе областного комитета партии?

Мог Николаев определить путь Кирова, время его прибытия в Смольный, вы;зван ли был кем-либо Киров в Смольный или он сам принял это решение, сообщалось сотрудникам охраны о маршруте движения Кирова и о возможном прибытии его в Смольный, кто знал в Смольном о том, что туда выехал Киров, сохранились ли в ар;хивах КГБ, в Ленинградском управлении какие-либо документы, которые позволяли бы ответить на эти вопросы? Не многовато ли в этом деле разного рода случайностей – задавался вопросом А.Н. Яковлев? За спиной Николаева могли стоять сотрудники центрального управления НКВД, которые действовали, минуя и Медведя, и Запорожца. Есть заявления, что Николае;ва видели в здании НКВД на Лубянке. Можно ли проверить это? Сохранились ли какие-либо архивные документы, по которым можно было бы судить о возможности связи Николаева с сотрудниками центрального управления НКВД?

Как довод, исключающий причастность Сталина к подготовке насильственного устранения Кирова, отмечал А.Н. Яковлев, в справке приводится ссылка на сложившиеся к тому времени между ними «добрые, хорошие и теплые взаимоотношения, переходящие в при;ятельские».

Для принятия или отказа от версии непосредственного участия Сталина или, по крайней мере, осведомленности его в подготовке покушения на Кирова, характер их взаимоотношений не может служить безоговорочным доказательством. Кому не из;вестны теперь хитрость, коварство и вероломство Сталина, – отмечал А.Н. Яковлев. Когда-то у него были неплохие и даже дружеские отношения и с Каменевым, и с Зиновьевым, и особенно с Бухариным. И все же он послал их на смерть. Разве не было у него теплых, дру;жеских отношений с Орджоникидзе (пожалуй, из всех членов Политбюро именно с ним у Сталина были наиболее близкие, доверительные отношения)? И чем закончи;лась эта дружба? Гибелью Орджоникидзе, его самоубийством или убийством, что еще предстоит выяснить.

Самим характером постановки вопроса о взаимоотношениях Сталина и Кирова хотят показать, что Киров не был соперником Сталина, что он поддерживал его во всех начинаниях и даже являлся его рупором, восхваляя его в каждом своем выступ;лении. И из этого будто бы следует необоснованность подозрений в какой-либо лич;ной заинтересованности Сталина в ранении Кирова. В такой постановке вопрос сво;дится к личным взаимоотношениям. И действительно, если бы только личные мотивы (месть, личная неприязнь, стремление убрать соперника) лежали в основе убийства Кирова, то, может быть, это и было бы верно. Но, полагал А.Н. Яковлев, убийство Кирова пресле;довало в первую очередь политические цели.

Он исходил из того, что покушение на Кирова создавало серьезное политическое обоснование для реп;рессий. Убийство Кирова было лишь поводом для последующих политических ак;тов, связанных с применением мер репрессивного характера. Очевидно, нельзя ис;ключать и варианта, что провокация не предусматривала рокового исхода, но вышла из-под контроля, и раздался выстрел, не предусмотренный планом. Может быть, было желание только инсценировать покушение, и тогда надо было действительно показать и близость Кирова к Сталину, и его верность, и несколько преувеличить его реальное место в партии, в Политбюро. Кстати, отмечал А.Н. Яковлев, он отнюдь не пользовался такой популярностью до 1 декабря 1934 года как, скажем, Молотов, Ворошилов, Калинин. Его место в руководстве партии воспринимается обществом в связи с событиями 1 декаб;ря 1934 года и последующей пропагандой его имени, массовым переименованием в его честь городов, рабочих поселков, присвоение его имени улицам, площадям, про;мышленным предприятиям, учебным заведениям, колхозам и т.д. Пожалуй, не было после 1935 года ни одного города в Советском Союзе, где бы не было улицы или площади, или района, названного именем Кирова. То, что было сделано в память погибшего от рук убийцы одного из членов Политбюро, постепенно в обществен;ном сознании превратилось в признание его необычайно большой роли в партии, в ее руководстве. Так считал А.Н. Яковлев.

Начало расследования обстоятельств убийства Кирова с участием Сталина по;казало, что он приехал в Ленинград с готовыми, продуманными идеями, и они тут же начали претворяться в жизнь. Еще не зная личности покушавшегося и обстоя;тельств, предшествующих убийству, Сталин сразу сказал о том, что это дело рук зиновьевцев. Бухарин в своем заявлении в ЦК ВКП(б) от 12.01.37 года писал: «...Я на второй, если не ошибаюсь, день знал о том, что Николаев - зиновьевец; и фамилию, и зиновьевскую марку сообщил мне тов. Сталин, когда вызывал в ПБ...».

На очной ставке с Радеком, проведенной 13 января 1937 года, в ЦК ВКП(б) Ста;линым, Молотовым, Ворошиловым и Ежовым, Бухарин подтвердил свое заявление и показал: «На второй день после убийства Кирова я вместе с Мехлисом был вызван в Политбюро, и тов. Сталин мне сказал, что Киров убит зиновьевцем Николаевым». Сталин подтвердил содержание своего разговора с Бухариным, однако поправил, что это было «... скорее всего на восьмой день».

Выступая 3 марта 1937 года на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) Ежов заявил: «...т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: «Ищите убийц среди зиновьевцев». Я должен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай страховали себя... и по другой линии, по линии иностранной...

Первое время довольно трудно налаживались наши отношения с чекистами... При;шлось вмешаться в это дело т. Сталину. Товарищ Сталин позвонил Ягоде: «Смотри;те, морду набьем...».

Таким образом, в первые же дни расследования Сталин и Ежов причислили Николаева к зиновьевцам и тем самым возложили на них ответственность за убий;ство Кирова.

А.Н. Яковлев был убежден, что Сталин, естественно, всегда стремился скрыть свою роль в руководстве маши;ной террора. Он много раз выступал как поборник справедливости, который хочет положить конец произволу. Он хотел показать, что не имеет ничего общего с ареста;ми и расправами, которые творились в стране. Ему это часто удавалось. Тем более, считал А.Н. Яковлев, важно проследить тот первый акт трагедии, в котором он выступает непосредствен;ным участником, непосредственным организатором расправы над большой группой ни в чем не повинных людей. Можно ли отбросить его непосредственную роль в организации работы следствия, вмешательство, давление, стремление навязать свою точку зрения. Чем она была продиктована, к каким последствиям вела? Все это ока;зывается не в поле зрения.

Словом, завершал свою записку А.Н. Яковлев, все сказанное выше заставляет еще раз вернуться к исследованию всех обстоятельств, связанных с убийством С.М. Кирова.



Источник: РГАНИ. Ф. 6. Оп. 13. Д. 135. Л. 131-149. Подлинник. Машинопись.