Московский романс- часть2

Часть 2

Далёкое эхо Карфагена

Восточный базар, спрятавшийся за этими величественными воротами старого города, по соседству с широкими авеню современного Туниса, поражал своим необычным колоритом и суетой любопытной публики, пленённой этим пиршеством, ярким и необычным. Хотелось заглянуть во все лавки, посмотреть и пощупать всё, обозреть все закоулки таинственных хранилищ, спрятавших столько интересного. Удержаться было невозможно! И многочисленные сувениры постепенно перекачёвывались из своих хранилищ в наши сумки, рюкзаки, пакеты. Торг был удачен и весел. Доброжелание царило везде.
– Заходи, заходи! – услышал я возглас у лавки с зеркалами. Молодой парень широко улыбался и приглашал в лавку. Стен не было. Зеркала отражали всё! И пространство растворилось, повторив неоднократно во многих плоскостях нас всех. Было удивительно!
– Вот, бери! – протягивал хозяин лавки небольшое зеркало, – дёшево! – добавил он. Да! Вот что значит желание продать. Даже русские слова выучены.
– Сколько? – спросил я, держа в руках небольшое зеркало в инкрустированной оправе. Это была явно восточная необыкновенная штучка. Лукавые глаза парня наполнились интересом, торг начался. Сколько было здесь неподдельного интереса, удали и, главное, понимание, что покупатель принимает всё это за весёлую игру и, конечно, уважает хозяина, общаясь с ним в этой импровизированной дуэли интересов.
Восточная штучка перекачевала ко мне, а  хозяин с благодарностью жал мою руку.
– Спасибо, друг! Заходи, – повторял и повторял он.

Всякий раз, как я заглядываю в это зеркало, мне кажется, что я сморю в восточное остроконечное оконце и вижу чудесную землю там, на берегу Средиземного моря, на краю пустыни Сахара, сказочную страну, наследницу далёкого и славного Карфагена, который продолжал присутствовать и сейчас. Казалось, что стайки кораблей проходят на далёком рейде и своими трелями склянок и весёлыми огнями приветствуют гордый маяк, указывающий им истинный путь в морских просторах.
И, главное, не только это вижу я. Вижу воочию непростую жизненную ситуацию, полную всепоглощающей любви, чувственного восторга, надежды и … увы, измены, которая много лет питала душевную скорбь и усталость. Но, жизнь побеждает! Рождаются снова светлые чувства любви, желаний и преданности. И длятся много-много лет дни успеха, радости и просто человеческого счастья. Душа созидает и любит, и заноза прошлого, скрытая слоем времени кажущегося забвения, вдруг оживает в иной ипостаси. Она приносит с собой неожиданную радость бытия, понимания и восторга от случившейся метаморфозы сознания. Истина иногда бывает так добра и щедра на невозможное, когда побеждает любовь.

*

Наших туристов было немного. Об этом я догадывался, не слыша русской речи, громкой, восторженной и не  стеснённой в выражениях личных переживаний. Оазис, в пущах которого расположились корпуса отеля, благоухал фантастическими запахами цветущих растений, восторженностью сказочной флоры, удивляя архитектурной продуманностью паркового решения и доброжелательностью вышколенного персонала. Широкая полоса песчаного пляжа плавно растворилась в морской воде, настойчиво будоражившей её набегающими волнами с жемчужной пеной. Горизонт был чист, и только стаи чаек с гортанными выкриками резвились над этим простором.
Чуть поодаль от уреза воды гордо возвышался катамаран, поставленный на высокую платформу с тележкой на колёсах. Он был заякарен в песок, и фал крепко удерживал его на месте. Рядом с ним, в глубоком кресле в марьяжной позе ожидающего, расположился смуглый, черноглазый, широко улыбающийся белозубой улыбкой, молодой капитан, фуражка которого была украшена большим блестящим якорем.

Он всякий раз зажигал свою улыбку, когда кто-то из отдыхающих этого райского места, выйдя на берег, обращал внимание на него.
– Плиз! Марина! О’кей? – слетело с его уст приглашение. Многие отвечали ему улыбкой и снова обращались к морю. Оно захватывало всех. Равнодушных не было. Капитан продолжал скучать.
Впрочем, у уреза воды появилась молодая женщина, не отрывавшая свой взор от набегающих волн. Сняла босоножки и вошла в море по щиколотку. Наклонилась и, зачерпнув воды, приложила руки к лицу и стояла так, вдыхая аромат соленой воды и лёгкого морского бриза. Так продолжалось некоторое время. Раскинув руки, продолжала стоять, обнимая всё видимое пространство моря и далёкого горизонта. Повернулась в сторону берега и увидела катамаран, капитана, белозубую улыбку, обращённую к ней. Обомлела. Такого экзотического красавца никогда не видела.
– Плиз! Марина! О’кей? – и улыбка.
– Я не Марина. Я Татьяна, – ответила капитану и подошла к нему вплотную.
Джентльмен тотчас вскочил и приложился к её руке.
– О’кей, Татьяна! Ай ем глед си ю!
– Что, что? А, понимаю, ты не знаешь нашего языка. – Капитан взял руку Татьяны, подвёл её к катамарану и снова произнёс с интересом:
– Марина! Иес? – и показал на море.
– А, я поняла! – обрадовалась Татьяна, – потом, потом! Только что приехала. Завтра, хорошо?

Капитан понял всё по тону ответа и, махнув рукой, снова уселся в кресло. Татьяна исчезла в береговых аллеях маленького парадиза.
Через два дня, утром, сухопутный, заякаренный катамаран проснулся и решительно покатился к урезу воды, плюхнулся в набежавшую волну и независимо закачался на мелких волнах. Фал был вытянут на карму, и капитан, галантно подав руку даме, улыбающейся Татьяне, принял её на борт морского судна. Одев спасательный жилет, Татьяна с любопытством взирала вокруг, то в дальний горизонт, то на покинувший берег. Капитан встал к штурвалу, катамаран развернулся по ветру и стремительно ушёл в море.
Лежебоки, заполнившие соседний пляж, ленивыми взглядами провожали уходящий всё дальше и дальше катамаран. Он исчез за горизонтом. Настало время идти к обеду. Все уже с некоторым интересом поглядывали в море, ища возвращающийся катамаран. Но, увы! Появился интерес, назревало нечто необычное. После обеда пляж быстро заполнился. А катамарана не было. Интерес становился уже всеобщим.
– А может что-то случилось? – спрашивали друг друга.
– А что может случится? – отвечали другие, – известное дело: он, она, море! Да!
Капитан привёл корабль в стоянку к вечеру. Народ вздохнул с облегчением. Татьяна махнула ему на прощание рукой и скрылась в береговом парадизе. Он ещё долго возился, причаливая и закрепляя фал, но глаза его блестели, а искусанные губы постоянно улыбались. Плавание было удачным. Море сближало стремительно.

Ужин собрал всех в обеденном зале. Людей не узнать. Все принарядились. Атмосфера праздничная. Мы с Соней заняли столик у огромного витража. Наслаждаемся не только яствами, но и атмосферой за витражом. Совершенно не заметили, как подошла к нашему столу Татьяна.
– Можно с вами? – спросила она.
– Да, разумеется, – отвечаю я.
– Ну, конечно, – приглашает её Соня.
– Спасибо! Вот только возьму чего-нибудь и вернусь.
– Мы вас ждём, идите, – отвечаю я, и она удалилась.
– Интересно как! Это же надо! – промолвила Соня.
– Ты это о чём? – спрашиваю я.
– О ней! Ну, очень интересно. А может это начало курортного романа, а?
– Может, но давай не будем торопить события. Захочет, сама расскажет, – замечаю я.
– Ты прав, – соглашается Соня.

Общались весь вечер. Говорили обо всём. Было очень интересно. Татьяна была весьма мила, многословна, но о случившемся морском путешествии – ни слова. Только иногда умолкала и мечтательно смотрела сквозь витраж туда, в сторону моря.
Прощаясь, спросила:
– А вы едете завтра в Сахару?
– Да! Очень любопытно, – отвечаю я. – Давно мечтал побывать там.
– Ну, тогда до завтра! Я тоже буду там. Спасибо за компанию. С вами было интересно! Продолжаем дружить?
– Да-да! Хором отвечаем мы с Соней.

*

Околица небольшой деревушки. Вокруг тишина. Отель, приютивший нас на одну ночь, утонул вдали, среди прелестей пустынного оазиса, тронутого цивилизацией. Разноязычный шум, суета и приметы цивилизации остались в нём. А здесь странная, непонятная, волнующая тишина. И далёкий горизонт, и пальмовая роща вдали, и тающий вечер. Солнце стало багровым, низким, спешащим прямо на глазах за горизонт. Вечер в пустыне. В самой Сахаре! Какое это чудо! Яркие краски тёмного неба постепенно тускнеют, и голубые тени скользят по барханам, убегающим далеко, далеко. Тёплый багрянец обволакивает пространство, сгущая сумерки и тускнея. Его уходящие краски меняют картину пространства, и кажется, что пустыня дышит, прощаясь с раскалённым, беспощадно палящим до изнеможения, днём. Лёгкий вздох проносится от рощи, ставшей тёмно-синей, затем размытой от тяжёлых испарений песчаного бесконечия. Ночь упала внезапно. Тонкая, багровая полоска ушедшей зари повторяла ещё линию горизонта, но и она потухла неожиданно быстро, и всеобъемлющая темнота плотно поглотила всё вокруг. Над этим вселенским ни-че-го! горели яркие, большие, низкие звёзды!

Возвращаться в отель в этой кромешной темноте, почти на ощупь и на знакомый шумок, доносившегося от него, было необычно и волнительно. Полная слепота окончилась у отеля, купающегося в ярких огнях. Они выхватывали из уже знакомой темноты заросли бугенвиллей, высокие стволы пальм и колючие кактусы вокруг бассейна.
В холле гостиницы многолюдно и весело. Утром главное событие – посещение пустыни Сахара и поездка на верблюдах. В компании молодёжи вижу Татьяну, которая, заметив нас, тотчас подходит к нашему столику.
– Хороший вечер! Не правда ли?
– Очень, очень, Танюша, – отвечает моя жена Соня.
– А завтра мероприятие ещё более экзотичное.
Пустыня, верблюды! – продолжает Татьяна.
– Да, вы правы, – подхватываю я. Впрочем, здесь всё необычно.
– Ладно! До завтра, – бросает Татьяна, – не буду вам  мешать, отдыхайте, – и возвращается в компанию молодых людей.

Утро было весьма свежим. Короткий бросок от отеля на ферму, где обитали верблюды, катание на которых по пустыни мы ожидали с интересом и нетерпением, – и экзотическое стадо перед нами. Тут же бедуины на лошадях, в национальных одеждах. Верблюды медлительны, статичны, лошади, напротив, суетливы, порывисты и не стоят на месте. Седоки гарцуют возле стада. Погонщики на земле подгоняют амуницию, сёдла верблюдам, посматривая с интересом на нашу удивлённую всем этим группу. Местный народ повидал всяких, привыкли, но интереса не скрывают. Большая часть стада лежит на земле. Животные не проявляют интерес к нам, продолжая свою известную жвачку.

Одеваем предложенные нам балахоны, и каждый получает своего верблюда. Взбирание на верблюда – это особый обряд, полный неожиданных коллизий, обморочных восклицаний женщин нашей группы и крепких выражений мужчин. Да это и понятно. Садитесь вы на верблюда на земле, почти касаясь её ногами, и через секунду взлетаете вверх, с резким наклоном вперёд и кувырком через голову животного с приличной высоты вниз, если не удержались в седле. Что и случилось с некоторыми. Но погонщики давно знают этот трюк и всегда начеку. Моё внимание полностью поглотилось этим оседланием животных и случайностями этого процесса. Поэтому я не заметил, когда Татьяна, поговорив с руководителем мероприятия, а тот с одним из седоков резвых лошадок, оседлала, к моему удивлению, не верблюда, а лошадь. Лошадка была стройная, красивая и резвая. Уступивший ей свою любимицу бедуин, с улыбкой и некоторым недоумением и тревогой смотрел на Татьяну. Она, вдев ногу в стремя, буквально впорхнула в седло, натянула поводья, и лошадь, видимо, поняла, что попала в руки опытного наездника. А дальше случилось такое, что привело в восторг всех наездников, да и нас, восседавших на неторопливых кораблях пустыни.
Наслаждаясь размеренным шагом неторопливого животного и держась за седло, плывём по барханом, раскачиваясь равномерно в седле и обозреваем своих соседей, пальмовую рощу, барханы и всю необозримую окрестность вокруг.

А вокруг нас происходит настоящее действо! Татьяна стрелой проносится мимо нас, и дюжина молодцов пытаются догнать её. Но, тщетно! Она только играет с ними, чем ещё более подогревает их молодецкий пыл. Наши погонщики неотрывно глазами там, в этой безумной скачке. Да и мы тоже. Наигравшись быстрой скачкой и произведённым эффектом, Татьяна на быстром ходу поднимает лошадь на задние ноги, натянув поводья, и спрыгивает. Молодцы окружают её и с интересом и восторгом в глазах смотрят на это чудо. Женщина буквально обскакала их, мужчин, бедуинов, детей пустыни, почти родившихся в седле. В их глазах восторг и недоумение. Их гортанные реплики понятны только им, но и мы горды. Знай наших! Да и кто бы мог знать, что Татьяна мастер своего дела и конным спортом занимается ещё со школы. Успех явно налицо!
Возвращаемся в Тунис, и разговоры только о впечатлениях прошедшего дня, где была героиней необычная, загадочная Сахара и … удивившая и нас, и детей пустыни наша амазонка.

*

Пряная, восточная, удивительная столица – Тунис. Широкие проспекты, узкие старинные улочки, море солнца и света и восторг любопытства. И в завершении программы – Карфаген! Величайшие руины, впечатляющие и как бы ожившие под фантазией и историческими воспоминаниями давно ожидаемого.
Руины, восхитительные надолбы прошлых эпох, сохранившие дух того времени, и кажется, что вот-вот за дальним горизонтом моря появится армада, спешащая в порт Карфаген. Маяк точно определил так ожидаемый конец долгого плавания. Порт шумит, ожидая новые корабли, многоязычную армию морских волков, соскучившуюся по твёрдой земле.
С удивлением и интересом слушаем нашего гида, в который раз повествующего очередной группе туристов знакомую историю Карфагена, его героя Ганнибала и ту пламенную речь Катона в римском сенате, особенно её резюме: «Карфаген должен быть разрушен!»
И о, неумолимость истины! Руины вдруг становятся римскими, бывшими постройками вернувшихся на эту землю римлян, и построивших в этом историческом и удобном для мореплавания и торговли месте свой Карфаген! Через сотню лет мёртвой земли. И снова канувшего в лета много веков тому. Но жив, жив по сею пору дух Ганнибала.
Эту истину хранит необыкновенный музей, где любовно собраны множество мозаик древних веков.

И всякий раз на них – Ганнибал!
За окнами – жара! Но в залах музея прохладно, приятно и восхитительно интересно. Наша группа под руководством экскурсовода проходит зал за залом. Я, боясь пропустить что-либо из увиденного, снимаю всё на камеру. Соня иногда, чтобы я не потерялся, машет мне рукой: мол мы здесь!
У большого мозаичного панно с подвигами Ганнибала задерживаюсь. В узком проходе служебного входа вижу комнату с множеством бюстов. Любопытство взяло верх, и я направился туда. Оказалось, что это рабочий кабинет, широкий письменный стол с компьютером, стеллаж книг и скульптурные портреты римской эпохи. Очень импозантно и весьма оригинально, подумалось мне. Вдруг в кабинет решительно вошла женщина. Я оторвался от окуляра камеры и обомлел!
Пауза длилась и длилась. Тот же, мне так знакомый взгляд очаровательных глаз, с иронией и лукавством, слегка стушёванный стрелками морщин у их края, ироническая улыбка полных губ, с некоторой осенней усталостью в уголках, вмиг вернувших меня в моё прошлое. Это она, стучало в висках, но слова не находились. Боже, не может быть! Нет, нет, я не мог ошибиться.

– Юлия?! – произнёс наконец невнятно я, – это ты?
– Узнал всё-таки, – улыбнулась она. Вот так встреча! А ты почти не изменился, Марик. Разве, что поседел, пополнел, но всё такой же…
– Юлия! Это ты? Я не верю глазам!
– Я, я! Марик, какими судьбами? А, впрочем, понимаю, турист здесь, в Тунисе. Верно?
– Верно, Юлия! Верно! А как ты?
– Вот видишь, мой кабинет. Занимаюсь вопросами искусства и культуры. Курирую музеи, галереи. Пустое, пустое. Сейчас главное – это наша встреча.
– Прости! Сейчас, – вдруг я вспомнил о моей жене Соне, нашей группе и буквально выбежал из кабинета.
– Ты куда, Марк? – удивилась Юлия.
– Погоди, сейчас, – успел я сказать и стремглав бросился искать группу.

У лестницы на второй этаж меня ждала Соня.
– Марк, что за чудачества? Я тебя потеряла.
– Прости, Соня! Но… видишь… Встретил давнюю знакомую… –объясняю с нескрываемым волнением.
– Уж не ту ли? – спрашивает меня Соня, и я понимаю, что чутьё её не обманывает.
– Ты права! Пойдём к ней, познакомлю вас.
– А группа? – спрашивает Соня, – а, впрочем подождут, раз такое дело, – отвечает себе она, и мы возвращаемся в кабинет Юлии.
– Вот, Юлия, познакомься, пожалуйста, – говорю я, – моя жена Соня.
– Очень приятно! – улыбается Юлия, берёт за руки мою жену, смотрит ей в глаза, и тотчас эти две женщины обнимаются, застывая на миг.

– У тебя, Марк, по-прежнему хороший вкус, – обращается ко мне Юлия. – Мне нравится твоя Соня. А что это мы стоим? Присядьте вот в это кресло, – предлагает Юлия Соне. И ты присядь рядом, Марик. Что-то я волнуюсь. Такая неожиданность. Это же надо! Прошло больше четверти века, а мне кажется, что всё было только вчера. Москва, юго-запад, университет, студенты и ты, впрочем, что это я!
– Ну, как ты, расскажи? – разряжаю я обстановку.
– Ты прав, Марик! Надо высказаться. Это давно гнетёт меня. Сколько раз мысленно думала о встрече, и вот… Постойте, постойте! А ваша группа где? Впрочем, я сейчас устрою.
Юлия берёт мобильник и спрашивает у кого-то по-французски о нашей группе. Затем говорит быстро и, посмотрев на нас, отключает телефон.
– Я договорилась, что они уедут без вас. Вы сегодня мои гости. Мои дорогие гости. Боже! Мне не верится во всё это! Это не сон?

– Нет, Юлия! Это всё, как есть, – замечает Соня, – правда Марик?
– Да, да, – спешу ответить я, думая, что Юлия права. Столько лет прошло – пролетело, но всё свежо, радостно, вопреки случившемуся последствию.
– Вы только не волнуйтесь, – спешит успокоить нас Юлия. У меня машина, ваш отель почти в городе, мой дом тоже, так что быстро доставлю вас. Но только после, после. Сейчас организую всё. Побудьте здесь несколько минут, я скоро, – и она исчезает в глубине коридора.
Мы остаёмся одни с Соней.
– А она действительно прелестна, Марик! Представляю, какова она была тогда! Верно, устоять было нельзя, – произнесла задумчиво Соня.
– Так же великолепна, как и жестока, – подхватываю я реплику жены.
– А может быть ты предвзят, Марик. Может быть, обстоятельства были выше, жёстче. Такова бывает безысходность. Уйти, не  простившись, единственный правильный и безболезненный вариант? А?
– Не знаю, Соня! Думаю, в этот раз узнаю. А впрочем, какой сейчас смысл ворошить прошлое? Но… Всё-таки…

Дверь отворилась, и Юлия решительно предложила:
– Едем! Я договорилась. Едем ко мне, там всё и решим. Ваш гид в курсе всего, не волнуйтесь. – Суетливость Юлии выдавали её волнения. Мы вышли из музея. Солнце палило нещадно. Шустрый «мерседес» привычно бежал по городу. Через минут двадцать он припарковался в зелёном районе, среди вилл, на берегу небольшого озера, за которым виднелись руины древнего Карфагена. А справа блестела полоска моря, неся стаи кораблей, спешащих к другим далёким берегам.
Тенистый сад, в глубине которого притаился особняк в мавританском стиле, той далёкой эпохи колоритной и полной удивительных загадок. Экзотические растения, пышные цветы и ползущие вверх лианы, а в маленьком бассейне – преогромные тарелки водяных лилий, белизна которых резко оттеняла зелень листвы и тёмную воду.
– Прошу вас, дорогие гости! – весело произносит Юлия, предлагая пройти нам вглубь особняка. Минуя широкую прихожую, оказываемся в гостиной. Везде чувствуется стиль, функциональная рациональность и чувство вкуса.
– Да у вас, Юлия, просто маленький дворец! – восхищается Соня.
– Да. Вам нравится? Я просто в восторге от уюта и красоты этой виллы. Кофе? Фрукты?
– Пожалуйста, и что-нибудь охлаждённое, – прошу я.

Сидим за огромным столом. Юлия вся в воспоминаниях прожитых лет. Мы с Соней слушаем, не перебивая, её откровения. Сейчас всё по правде! Не стесняясь и не утаивая сокровенное:
– Марик! Ты помнишь окончание учебного года, тогда и первый выпуск, интернациональный выпуск университета?
– Очень рельефно, Юлия! Особенно случившееся потом, – отвечаю ей.
– Ты прав, прав. Я достойна твоего осуждения.
– Прости, получилось машинально, – оправдываюсь я.
– А, главное, было всё не так, Марк. Сложились обстоятельства в нашей семье. Ты ведь помнишь мою маму?
– Да, очень милая женщина. Даже помню, что собиралась стать моей тёщей и радовалась этому.
– Верно! Но мне пришлось решать всё самой. Мой отец к тому времени завёл другую семью. Нужно было менять нашу квартиру. При обмене мы получали пятнадцатиметровую комнату в коммуналке, мама и я. Ну, какие перспективы? Да ещё наша женитьба с тобой!

– Ну и что? – возразил я, – мне обещали однушку в нашем тресте. Ты ведь помнишь?
– Обещания, обещания. Какой милый способ обмана.
– И что? – спрашиваю я.
– Марик, успокойся! Пусть Юлия сама расскажет, – замечает Соня.
– Прости. Прости, Юлия! – оправдываюсь я.
– Ладно, я понимаю тебя, Марик. Продолжаю, это уже недолго. Был у меня на курсе ученик из Туниса. Окончил он технологический факультет. Его родители были видные деятели партии, боровшиеся за национальное освобождение. До этого он успел окончить технион во Франции. Его ждала высокая должность, а главное положение в обществе. Он сделал мне предложение с условием, что мы будем регулярно обеспечивать маму, купим ей квартиру, и она не будет ни в чём нуждаться. Я разрывалась! Моя душа болела, как никогда. И я уступила. Поменяла на благополучие семьи свою любовь…

Юлия умолкла и задумалась. Мы молчали.
– Только позднее я поняла свою ошибку…
– Юлия, милая, всё в прошлом! – буквально взмолилась Соня. – Давайте переменим тему.
– Хорошо, – обрадовалась Юлия. – Ещё чуть-чуть и всё. С первым мужем мы развелись через четыре года. Сейчас я замужем за известным врачом, руководителем клиники. Он должен вернуться из Франции на следующей неделе. Там была международная конференция.
– А как твои дети, где они? – спросил я.
– У меня сын, ему двадцать четыре года, он тоже врач, занимается в аспирантуре, и дочь восемнадцати лет, студентка Сарбонны. Она приедет с отцом.
– А сын, Юлия, работает с отцом, как я понимаю? – спрашиваю я.
– Нет, нет. Он учится, занимается наукой. Готовит диссертацию. Его тоже нет сейчас. Так что я пока одна, как вольная птица, – засмеялась, наконец, Юлия.
Близился вечер, но мы не могли расстаться.
– Марик! А ты не хочешь посмотреть особняк, сад, а? – вдруг спросила меня Юлия. – Походи, посмотри, ты ведь строитель. Оцени.

Я принял предложение хозяйки дома и вышел в сад. Обходя владения, удивлялся продуманности архитектурного решения особняка, художественному решению сада, его фонтанам, дивным кипарисам и сказочным растениям, полыхающим цветовой гаммой, радостной и весёлой. Вернувшись в гостиную, не застал в ней никого. Пошёл на поиски, рассматривая интерьеры комнат, лоджии второго этажа и только в конце коридора нашёл Соню и Юлию. Они сидели в изумительной комнате с зеркалами и торшерами, которые лили приятный свет вокруг. По их заинтересованности друг в друге и, совершенном игнорировании моего появления, я понял, что дружба состоялась.
– А! Ты уже здесь? – удивилась моя жена Соня. Погуляй ещё. Мы скоро кончим. Знаешь, это женские дела, тебе будет не интересно. – Юлия молчала.

– Хорошо! Жду вас в саду, – и я спустился в сад.
Наконец упал вечер. В таинственной темноте сада вспыхнули торшеры, отчего кущи стали сказочными. Я млел у фонтана, журчание которого навевало спокойствие и удовлетворение. Но встреча с Юлией продолжала волновать мою душу. Как хороша молодость, подумалось мне. И как порой сильны обстоятельства, экзаменующие наши души.
Появились дамы. Надо было прощаться с Юлией.
– Я отвезу вас в гостиницу, друзья, – весело воскликнула она. Как жаль, что завтра у вас самолёт. А может, останетесь, а? А я завтра в вашем распоряжении. И могу отвезти в аэропорт. А? – Она так просила, что Соня сдалась.
– Марик. Заедем с утра в гостиницу, соберёмся, и Юлия отвезёт нас к самолёту. По-моему это  рациональней. Я права?
– Конечно! – теперь сдался я.
Подруги переглянулись и повеселели.

Я уже падал в глубокий сон, когда, наконец, пришла Соня.
– Что, ещё не наговорились? – спросил я с иронией.
– Спи, спи, Марик. Всё ещё впереди.
– Что впереди? – спросил я сквозь сон, но ответа не было.
Прощались в аэропорту. Я обнял Юлию и поцеловал в щёку:
– Будь здорова, Юлия. Рад был нашей неожиданной встречи.
– И я, Марик, – ответила она мне и крепко поцеловала в губы. – Увидимся теперь, – обмолвилась она.
С Соней они стояли обнявшись и не могли расстаться. Всё говорили и говорили. Интересно, подумал я. Вот как бывает…

*

Московская жизнь властно увлекла меня да так, что через неделю я уже редко вспоминал о Тунисе, случайной встрече с Юлией. Дела, дела!
Но новости так и сыпались. Их многозначительно и с некоторой доверительностью приносила Соня. Я понимал, что это всё телефонные переговоры с новой подругой из Туниса – Юлией. И, признаться, мне было приятно. Это вошло в привычку. И даже дочка Стася, студентка Московского университета, стала участницей этого эфирного диалога.
– Папуля! Я тоже хочу к тёте Юлии. Там хорошо. Можно на каникулах? А?
– Не возражаю, дочка, – одобряю её, а сам думаю, что это? Но понять не могу. Ну да ладно. Простые, женские прибамбасы. Пусть!
Где-то через несколько месяцев возникает приятная новость: сын Юлии, Сергей, посетит нас.
– Соня, а он приедет из Туниса?
– Нет, Марик! Он сейчас живёт в Москве…
– Как в Москве?! И ты знала об этом? – поразился я.
– Разумеется, знала, Марик. А что из этого?
– А почему я узнаю это последним, а? – возмущаюсь я.
– Не знаю. Но ты не возражаешь, как я поняла?
– Нет! Хочу видеть этого молодого человека.
– Хорошо. Будет сделано, Марик! – уже шутит Соня.

Был чудесный, воскресный, солнечный день, какие бывают у нас в разгар бабьего лета. В середине дня ждали гостя. Признаться, я немного волновался. Соня деловито готовилась к встрече. Стася помогала ей, а я с некоторым подозрением пытался понять их энтузиазм. Возможно, иностранец, гость из Туниса? Нет, тут что-то другое, подумал я.
– Сонечка! – обращаюсь к жене, – а как полное имя нашего гостя, сына Юлии? Надо ведь будет обратиться к нему на международном уровне.
– Сергей Маркович, – тотчас отщёлкивает жена.
– Как, как? – переспрашиваю её в недоумении.
– Имя – Сергей, отчество – Маркович, – отвечает Соня. Я начинаю непроизвольно вибрировать, уж больно подозрительно…
– А, русский перевод? – спрашиваю Соню.
– Нет, Марик! Это всё натурально.
– Да…а…а…а, – теряюсь я.
– А что он делает в Москве, Соня? – не сдаюсь я.

– Ты что забыл? Он делает диссертацию на медицинском факультете университета. И живёт у бабушки. Кстати, твоей несостоявшейся тёщи.
– Да…а…а…а, – вхожу в прострацию.
– А ты помнишь фамилию Юлии? – спрашивает вдруг жена.
– Ещё не забыл – Гребнёва, – отвечаю я.
– Вот, это и его фамилия, понял?
– Да…а…а…а, – я совершенно потерялся.
Продолжаем готовиться к приходу гостя. Через минут сорок – звонок. Открываем дверь подъезда, и чуть позже в уже отворённую дверь квартиры входит высокий, статный, черноглазый молодой человек, копия меня молодого, тогдашнего.
– Добрый день! – говорит моим молодым голосом.
– Добрый, добрый! – отвечает ему моя жена Соня.
Я полностью в прострации, дочка Стася в недоумении, ну, точно немая сцена.
– Марк! Это твой сын! – радостно возвещает Соня, принимая пышный букет пунцовых роз. – Ну, смелей, отец, – уже с теплотой в голосе просит она.
27.07.2014