Глава - 8. Теоретическая схема маоизма

                1.            

          Сформировавшись в теоретическом и организационном отношении под влиянием прежнего, сталинского, СССР и вдруг столкнувшись с такой резкой переменой в нём, китайские коммунисты не могли не задуматься о причинах этого изменения. Вопрос о том, в чём объективный источник происшедшего в советском обществе, насколько эта опасность возможна и в ходе китайской революции и каким образом можно этому воспрепятствовать, стал очень важным для революционной теории.
 
        Мы видели, что поначалу "хрущёвские ревизионистские неправильности" и толковались как первопричина последующих больших изменений. Это очень похоже на тех наших сегодняшних товарищей, которые, отодвинув причину "краха СССР" с фигуры Горбачёва на фигуру Хрущёва, считают, что они тем самым, в отличие от поверхностных антигорбачёвцев, проявили величайший ум и всё исчерпывающе объяснили.

     Подобная теоретическая недостаточность была поначалу и у китайских критиков, когда они формулировали так: "Хрущёвский ревизионизм открыл путь возникновению внутренней буржуазности". Но в отличие от названных наших толкователей, они очень скоро поняли, что такое представление о происшедшем не является верным. Хрущёвский ревизионизм открыл путь не возникновению внутренней буржуазии, а лишь свободному, беспрепятственному развитию её. Не хрущёвство – причина внутренней буржуазности, а внутренняя буржуазность – причина хрущёвства. Это очень важная перестановка смыслов.

     Вот почему мы могли только приветствовать появившуюся уже довольно скоро новую формулировку: "Ревизионизм руководства КПСС есть результат широкого распространения и усиления буржуазных факторов внутри страны".


            Анализ этих вопросов шаг за шагом ведёт к взаимоувязанной логической схеме, объясняющей происшедшее. Удивительно, что часть наших сегодняшних товарищей не пытаются делать эти шаги. Они считают себя очень умными, когда тычут обвиняющим пальцем в фигуру Хрущёва, который, мол, пришёл и натворил целый ряд неправильностей, что в конце концов и привело к отодвинутому по времени краху. Посмотреть на дело поглубже, найти не субъективный, а объективный процесс (проявлением которого и стали хрущёвцы) им не приходит и в голову.

     К чести китайских коммунистических теоретиков (хотя справедливости ради надо отметить, что первенство здесь за албанской партией) мысль о буржуазности как причинном факторе возникновения хрущёвства сразу натолкнула их на следующий вопрос, действительно тесно связанный с первым, - на вопрос о буржуазности при социализме.
    Вопрос же о буржуазности при социализме тянет за собой вопрос о классовой борьбе при социализме. Из него, в свою очередь, логически вытекает вопрос о задачах диктатуры пролетариата при социализме, о задаче партии в системе диктатуры пролетариата и новых формах организации этой диктатуры и этой партии, соответствующих этим новым задачам. Затем неизбежно последует вопрос о факторах, способствующих буржуазности, и о факторах, способствующих подавлению и преодолению её. И наконец, вопрос о тех конкретных средствах, тех методах и приёмах, которыми трудящиеся могут эффективно исполнить это.

     Как видим, - кажущаяся парадоксальной, но в общем-то обычная в истории вещь. Поражение революционного процесса является не столько отрицательным, сколько положительным фактором, дающим толчок к теоретической разработке того, что не было ещё понято раньше. Вот почему, хотя в китайской схеме и могут быть некоторые неправильности или неполнота, связанные с уровнем развития их общества, их революции, но присмотреться к этой схеме нужно внимательно.

     А неправильности и неполнота, конечно, не могут не быть. Ведь о социализме, его сложных особенностях и внутренних закономерностях говорят коммунисты того общества, которое находится ещё лишь на пути к нему.


            Приступим к этой схеме. Буржуазность при социализме.

           Существует устойчивое и почему-то трудновыбиваемое из голов убеждение, что при социализме буржуазии нет по определению, так как собственность общественна.

     Такое представление о социализме взято из позднесоветских учебников. В них умалчивалось (и понятно, что совершенно неслучайно) об одной очень важной черте социализма.

     В отличие от коммунистической фазы, где общественная собственность существует уже устойчиво, сама по себе, при социализме общественная собственность существует лишь постольку, поскольку её таковой делают и поддерживают. Говоря образным сравнением, глыба здесь не лежит на горизонтали, а только ещё вкатывается по наклонной плоскости наверх и может покатиться назад, как только усилия вкатывающих ослабнут.

     Общественный принцип хозяйствования при социализме осуществляется не сам по себе, не естественным образом, а через постоянную борьбу с вновь возникающими и растущими очагами буржуазности, база для возникновения которых при социализме, в отличие от коммунизма, ещё остаётся.

     Далеко не изобильное, а ограниченное потребление с распределением пропорционально труду; индивидуальный характер потребления; различия между людьми в отношении управленческой и исполнительской деятельности, физического и умственного труда, - всё это создаёт возможность частного пользования общественными средствами, а значит и людей, устойчиво, систематически делающих это.

     Вновь и вновь пытающаяся возродиться буржуазность, паразитируя на труде социалистических работников, тем самым вновь и вновь ставит их в положение пролетариев. Да, эта ситуативно возрождающаяся пара "буржуазность – пролетарскость" отличается по внешности от того, что было при прямом открытом капитализме. Но суть их взаимных соотношений та же.

     Есть люди, утверждающие, что такие "нарушители социалистического образа жизни" не могут быть названы классом, так как они не составляют постоянной, устойчивой группы. Этот довод не убедителен. Непостоянной, неустойчивой является не группа, а, возможно, составляющие её участники. Но несмотря на их движение, на ситуативные выходы одних и на входы других, сама эта социальная общность как явление существует устойчиво.

     Итак, социализм представляет собой фазу коммунизма не потому, что такой фактической буржуазной социальной общности уже нет, а лишь потому, что противостоящая ей часть общества через своё государство (именно через своё, а не общенародное) постоянно ставит эту буржуазную общность вне закона.

            То, что эффективно, настойчиво и качественно выполнять эту работу может только известная часть общества, а именно та часть, которая претерпевает от этой возрождающейся буржуазности и психологически и идеологически противостоит ей, - это, по-моему, ясно. А следовательно, именно этой (подчёркнуто этой, выделенно этой) части и должно принадлежать государство, хоть и выполняющее задачи, отличающиеся от переходного к социализму периода, но всё же по сути остающееся антибуржуазной диктатурой.

     Следовательно, хрущёвцы просто валяют дурака, заявляя: "Зачем для этого диктатура пролетариата? Этим может заниматься и просто милиция". Мы прекрасно понимаем, что дело не в том, какой конкретно орган будет вести конкретную работу (милиция так милиция), а в том, какое государство, какой класс будет держать этот орган в руке как инструмент, какое государство, какой класс будет направлять и контролировать его работу. Что такое милиция, за которой не стоит пролетариат, мы с вами знаем достаточно хорошо.


            Китайцы в своей схеме идут дальше. Они совершенно правильно ставят вопрос о том, что эта постоянно возрождающаяся буржуазность неизбежно будет иметь своих вольных-невольных политических представителей в партии. Социализм, таким образом, содержит в себе две противоположные тенденции, постоянную борьбу между двумя путями.

     Внутри социалистической государственной системы существует, таким образом, постоянная тенденция к противоположной по классовости диктатуре.

     Если на предыдущих этапах задача пролетариата состояла в том, чтобы завоевать свою власть (политическую и экономическую), так сказать, первоначально, то при социализме он должен постоянно удерживать её, в постоянной борьбе как бы вновь и вновь отвоёвывать её у пытающихся её несколько сдвинуть. Социализм, таким образом, есть как бы постоянная цепь микро-революций, микро-взятий власти, - другими словами, он есть не одно только экономическое строительство, но и продолжение этой постоянной цепи микро-революций вплоть до высшей фазы коммунизма. Каждый год социализма, это, образно говоря, как бы опять новый 1917-ый. Если это забыть, если свести суть социализма к простому эволюционному развитию хозяйства, то поражение в этой политической борьбе будет очень вероятным, и пусть неявно и скрыто, но произойдёт фактическая смена диктатур.

 Всякая революция рождает контрреволюцию; всякое подавление буржуазной тенденции вызывает активизацию её сопротивления, хоть и скрытую; всякий успех социалистической линии заставляет противников этой линии искать всё более тонкие, всё более изощрённые средства. Именно отсюда следует совершенно правильный вывод, что задача классовой борьбы при социализме не только, как видим, сохраняется, но и со временем становится всё сложнее и обострённее.

                2.

             Интересно посмотреть, как в этой теоретической схеме обозначены те средства, которыми возможно предотвратить победу буржуазных элементов при социализме.

   
            Во-первых, - как выражались китайские коммунисты, - "нужно ставить классовую борьбу во главу угла". И тут же ими делается упрёк в адрес сталинской политики: мол, в СССР после завершения коллективизации забыли о классовой борьбе.

     Социализм - общество перемен, - говорят они. - В нём нет спокойствия. Нужно прежде всего признать необходимость классовой борьбы на протяжении всего социализма.

            Во-вторых, по их мнению, нужно поддерживать правильное состояние диктатуры пролетариата. А поскольку диктатура пролетариата предполагает соединение ведущей партии и широких масс, то и эта задача имеет три аспекта: 1) правильное состояние партии; 2) правильное состояние связи партии и масс; 3) правильное состояние масс.

     По первому из этих пунктов (правильное состояние партии) отмечалось, что советский опыт наглядно показал неверность мнения об "окончательности" победы социализма, об отсутствии при социализме внутреннего реставрационного фактора. Опасность реставрации остаётся, причём, - что крайне важно, - главная опасность исходит от самой партии, если в ней складывается про-реставрационное ядро. А тенденция к формированию такого ядра существует, - как неизбежное отражение антисоциалистической тенденции в обществе.

     По второму из этих пунктов (связь партии и масс) указывалось на важность ясного понимания, на какие социальные слои, на какие социальные силы общества следует опираться. Особо подчёркивалась опасность отхода от принципов демократического централизма к централизму бюрократическому. Всячески пропагандировалась так называемая "линия масс" в политике ("черпать у масс и нести в массы; смело поднимать массы; опираться на массы; сплотиться с массами"). Причём здесь также делался упрёк в адрес сталинской политики за недостаточное внимание этому вопросу.

     По третьему из этих пунктов (правильное состояние масс) главным делом считалось постоянное поддерживание низов в состоянии мобилизации для исполнения ими функций диктатуры пролетариата, постоянное приведение их в состояние политической активности, в состояние повышенной бдительности к потенциальным опасностям для диктатуры пролетариата и создание необходимых организационных форм для их политической самодеятельности.

     Необходимо, - подчёркивали китайские коммунисты, - вести систематическое социалистическое воспитание трудящихся, но не просто ради самого воспитания, а именно для ориентации трудящихся на выявление буржуазных пороков и на массовую (именно массовую!) борьбу с ними. И здесь тоже было указано, что в СССР после середины 30-х годов, в связи с непониманием необходимости продолжения классовой борьбы, советские трудящиеся оказались не мобилизованными и не организованными к выполнению последующих функций диктатуры пролетариата.

            В-третьих, в качестве очень немаловажной меры китайские коммунисты предлагали очень скрупулёзно следить за состоянием дел с привилегиями отдельных частей общества, очень ответственно подходить к вопросу больших окладов, внимательнейшим образом контролировать взаимоотношения руководителей и руководимых.

            В-четвёртых, китайские коммунисты очень акцентировали мысль, что поскольку революция не заключается только в изменении производственных отношений, поскольку она должна изменить и отношения надстройки (политические, идеологические, культурные), вопрос ведения революции в этих надстроечных сферах из-за его важности должен быть выделен в отдельную, особую тему, должен быть правильно теоретически спланирован и правильно практически организован.

     Взять власть, построить необходимые предприятия или отрасли, обозначить законами новые производственные отношения, -  говорили они, - дело, конечно, непростое. Но всё же революционные изменения в надстройке, требующие преодоления вековых традиций и привычек всего народа, дело ещё более трудное. Одновременно надо учесть, что буржуазия, выбиваемая из базисных сфер производства, тем более упорно старается закрепиться в последних остающихся у неё, надстроечных, бастионах. Наконец, нужно принять во внимание и то, что по самой природе этих сфер быстрым наскоком, кратким штурмом тут проблему не решить. Вот почему, во-первых, отдельная революция в политической и идеологической сферах должна быть выделена особым пунктом, особой задачей, а во-вторых, очень вероятно, что по мере накопления противоречий будет возникать необходимость периодических сильных вспышек такой борьбы, периодических сильных встрясок на политическом и идеологическом фронте.


            Вот таково, вкратце, было представление китайских коммунистов 60-х годов о средствах предотвращения победы буржуазных элементов при социализме.

               
                - - - -


            Однако если мы внимательно посмотрим на все эти пункты, то увидим, что ведь здесь, в общем-то, нет ничего принципиально нового. Каждому, кто достаточно хорошо читал ленинские или сталинские речи и работы, или документы съездов тех лет, всё это хорошо знакомо.

     Понятно, что так и должно быть, - ведь речь идёт о правильном ведении революции (точнее - о правильном проведении её политической стороны), а вожди нашей революции были, конечно, не менее сведущи в этом, чем китайские.

     Новое здесь состоит лишь в том, что революция (и главная составляющая её политической стороны - классовая борьба) распространена в китайской схеме не только на переход к социализму, но и на сам социализм. А раз так - то появляются и новые вопросы об этом типе буржуазии, о формах проявления этой буржуазности, о способах выявления и подавления именно её, именно буржуазии этого типа, и наконец, о конкретных формах агитационной и организационной работы в среде социалистического народа по поводу этой классовой борьбы.

            Китай не дошёл до полноценного социализма. Если учесть, что работа по внедрению социалистических производственных отношений в Китае в меру возможности всё же велась, мы должны сказать, что некоторые элементы социализма (хотя, может, и недостаточно качественные, недостаточно освоенные) в Китае уже появились. Но лишь недостаточно освоенные элементы. Основные внутренние противоречия в Китае того времени были ещё не противоречиями внутри социализма, а противоречиями на пути к нему, противоречиями по поводу выбора политической и экономической линии на переходном этапе. Следовательно, главным основанием идеи о буржуазности и классовой борьбе при социализме было обобщение ими отрицательного советского опыта.

            Отрицательный опыт действительно был. Не признавать это нельзя. Да, как ни странно, всё же есть люди, которые видят в советской истории только положительный опыт, причём распространяют его на всю советскую историю, вплоть до конца 80-х. Но относиться серьёзно к таким странным чудакам, конечно, не стоит.

     Отрицательный опыт был, и спорить можно только о том, в чём конкретно он состоит и как правильно его учесть. И упрёк в немобилизации, в неорганизации советского общества для правильной борьбы с новой опасностью надо признать правильным.


            Я попытался порассуждать о причинах этого упущения на сайте proza.ru ("Заметки о советской истории"), -http://www.proza.ru/avtor/volga4. Понятно, что есть много мнений на эту тему, - у каждого в меру его знаний и политической ориентации. Не настаивая самоуверенно на своей правоте, я всё же имею свою точку зрения. И она, - если говорить коротко, - состоит в следующем.

     Причину прозёвывания новых врагов социализма можно в самом общем виде обозначить как вполне объяснимую неразработанность этого вопроса в прежней теории, поскольку для возникновения такой теории ещё не было накоплено достаточно практики.

     Надо добавить, что эта общая причина была усугублена двумя обстоятельствами: 1) - некоторым упрощением уже имевшейся марксистской теории, что, по-видимому, всегда имеет место в практической революции, когда к руководству поднимаются прежние низы; и 2) - некоторым (это надо признать) нарушением правильного контакта партийных верхов и широких низовых масс.

     Качественность контакта верхов и низов помогла бы раньше и лучше увидеть те новые опасности, которые открываются в практике, ибо это тот вопрос, который лучше виден как раз не "сверху", а "снизу".

     Почему была нарушена надлежащая качественность такого контакта, такой "обратной связи", - об этом, как всем известно, есть много разных толкований. Я бы не хотел разбирать это здесь, так как это увело бы далеко от нашей главной темы.


            Но, - возвращаясь к китайской теме, - мы видим, что несмотря на введение ими такого новшества в теорию о социализме, на такое заострение ими вопроса о классовой борьбе при социализме, на учитывание ими отрицательного опыта СССР и на такой уверенный перечень тех средств, которые призваны предотвратить нарушение социалистической линии, - несмотря на это линия Мао Цзэ-дуна, тем не менее, тоже ведь была в конце концов, нарушена. И с этим ещё предстоит серьёзно разобраться, не спеша и не упрощая, как, к сожалению, делают многие.

                3.

             И наконец, посмотрим, как выглядела в теоретической схеме маоизма внешнеполитическая, международная тема. То есть здесь нам важно не просто дать какой-то перечень внешнеполитических действий, но по возможности понять их логику и связать со всей схемой в целом.

               

                - - - -

            Начнём издалека. В давнишних текстах уже говорилось о том, что теоретическая концепция мирового революционного процесса не сразу достигла соответствия реальным историческим обстоятельствам. Это нормально, так бывает всегда. Теоретическая мысль, высказываемая в период назревания будущего объективного процесса, всегда сначала формулируется очень обще, преимущественно в виде указания направления, а значит лишена необходимой конкретики насчёт реальной траектории процесса и его стадий. Нужно, чтобы процесс начался и довольно значительное время прошёл, - и тогда новый опыт, которого не могло быть у теоретиков раньше, даст им материал для конкретизации прежнего представления.

     Так, верное, но слишком общее теоретическое утверждение, что капитализм, накапливая по мере своего развития неизбежные отрицательности и возлагая их на низы общества, тем самым создаёт себе неминуемый конец, получило от исторической практики, - нет, не опровержение, - а конкретизацию. Капитализм при своём развитии действительно накапливает неизбежные отрицательности и действительно возлагает их на низы, но поскольку по мере развития он превращается в хозяйственный механизм не внутреннего, а интернационального масштаба, то и накапливание отрицательностей, и возлагание их на низы нужно рассматривать в масштабе этого мирового механизма.

     Вот почему первая треть ХХ века открыла марксистам, что траектория, прежде слишком обще представляемая как прямое решение вопроса внутри стран развитого капитализма, пошла действительно внутри, но не внутри этих стран, не в их низах, а внутри мирового капиталистического механизма, в его низах, то есть в странах менее развитых.

     Закономерность начала практического революционного процесса в менее развитых регионах была принята и признана марксистскими теоретиками.

            Но на очереди была следующая очень важная конкретизация. Она стала необходимой уже в ходе революции в нашей стране, но по ряду причин тогда этот вопрос не был как следует замечен.

     Вопрос заключается в следующем. В первоначальной, ещё слишком общей, марксистской концепции предполагаемое восстание низов капиталистического общества сразу даёт соединение двух необходимых факторов: качественного пролетариата, созданного и укреплённого развитием капитализма, и современных производительных сил, созданных этим же капитализмом. Если же траектория мирового революционного процесса идёт через менее развитые "низы" мировой периферии, то где же там небходимое соединение этих факторов? Его или нет, или оно в крайне некачественном виде.

     Следовательно, перед марксистскими теоретиками встала чрезвычайно важная новая задача: разработать теорию переходной стадии (или стадий) революционных преобразований на периферии.

            Привязанность к предыдущей, привычной форме теоретической концепции всегда играет здесь очень плохую роль.

     Мы знаем, что в 1917 году одна часть "книжных" марксистов вообще отказала Октябрьской революции в какой-либо исторической правомерности из-за её теоретической "неправильности", а другая их часть приняла революцию только как запал для революции "настоящей", "правильной", в противном же случае предрекала ей неминуемую гибель.

     Но мы знаем и другое. Те революционеры, которые и приняли, и повели Октябрьскую революцию как самостоятельный и исторически правомерный процесс, тоже оказались в некотором плену у привычных представлений и истолковали эту революцию как обычную, начавшуюся, как и "положено", внутри капиталистического общества,  в полном соответствии с прежним теоретическим взглядом. Эта досадная неспособность увидеть и раскрыть своеобразную особенность нашей революции привела к ряду существенных минусов в практике.

     Когда вторая половина ХХ века повела революции этого рода в ещё более отсталую периферию, этот вопрос всё-таки заставил обратить на себя серьёзное внимание. Ибо революционный процесс под руководством коммунистической партии в стране крайне низкого развития капитализма, крайне слабого развития современных производительных сил и очень малочисленного и некачественного пролетариата уж слишком явно не вязался с привычной марксистской установкой.

            Можно с большой степенью вероятности предположить, что если бы не известное изменение классового характера советского государства в 50-х, богатая практика революционных стран Азии помогла бы сложиться необходимой теории. Многообещающее начало уже было положено некоторыми теоретическими разработками, совместно Коминтерном и китайскими лидерами. Но вследствие изменения классового характера советского государства и партии, в наличии остались лишь две, хоть и верные, но ещё недостаточно развёрнутые идеи: идея о "новодемократической" революции как необходимой стадии общего пути и идея о необходимости не застревать на "новодемократической" стадии, использовать её для перехода к движению, имеющему в перспективе социализм.

     Осталось неясным, как именно идти из "новодемократического" капитализма к перспективе социализма; какими другими вспомогательными этапами осуществлять это движение, этот переход; каким способом сравнительно быстро создать необходимые производительные силы и как в этих условиях воспитать нужные политические качества пролетариата.


            Мы уже говорили, что для этого нужна соответствующая государственная и экономическая форма [соответствующая (лучше сказать) государственная и экономическая система], потому что в других, несоответствующих формах эти задачи не удаётся выполнить как следует.

     Эту форму, эту систему нужно найти, нужно построить, причём с учётом особенностей данного общества на данной его стадии. Мы все знаем, что в сталинском СССР это сделать удалось (одна из великих заслуг). Но в других обществах она, естественно, своя, и простым копированием, простым переносом сталинской модели в китайскую действительность проблему не решить.

            Вспомним, что перед тем, как отвлечься на раскрытие понятия "маоизм" и на рассмотрение его логической схемы мы как раз дошли до формулировки этой актуальной проблемы в Китае конца 50-х. Нахождение и построение надлежащей системы стало тогда той задачей, в которую упёрлась вся перспектива политического и экономического развития. Теперь, говоря о теоретической схеме внешней политики маоизма, мы опять вышли на тот же вопрос.

     Почему он тут важен? Потому что любой большой революционный процесс создаёт большое объективное влияние на мировую среду, тем более - на среду, близкую по условиям к подобному процессу. И следовательно, говорить о внешнеполитической концепции Китая без оценки его влияния на мир (на угнетённую периферию - особенно) невозможно.

     Вспомним, как говорил китайским товарищам Сталин: "Вы должны установить тесную связь со странами Юго-Восточной Азии. Вы должны понять важность занимаемого вами положения и то, что возложенная на вас миссия имеет историческое, невиданное ранее значение... Занимая такое важное положение и обладая такой широкой ареной действия, вы должны стать учителями народов этих государств."

     Но так же ясно, что оказывать надлежащее влияние Китай может только практическим примером своих внутренних экономических и социальных достижений. Причём особенно важно, - достижений самостоятельных, отделённых от громадной советской помощи, достижений, основанных на собственной внутренней политике. Ведь даже оставшись подлинно социалистическим, Советский Союз не мог бы быть бездонной базой для всего "третьего мира".

     Вот почему от нахождения собственной внутренней политической и экономической системы, на рельсах которой удалось бы достичь впечатляющих успехов, зависело место революционного Китая среди многих, подобных ему по уровню развития, государств и степень его влияния на них.

                - - - -

            Содержание внешней политики Китая 50 - 60-х в преобладающей степени определялось крайне насущной задачей укрепления его положения в той мировой обстановке.

     Империализм, справедливо увидев опасность распространения китайского революционного примера на всю Азию, сразу же повёл политику изоляции, окружения и сдерживания. В 1954 году был создан военный блок зависимых от США стран Юго-Восточной Азии (SEATO). Советский Союз, поначалу бывший крепким союзником, превратился, как известно, в силу, стремящуюся к тому же, - к политической изоляции маоцзэдуновского Китая, к подрыву его внутреннего развития на путях маоцзэдуновских идей. Объективно антикитайская линия хрущёвского СССР, опиравшегося на ещё сохранявшееся влияние в мировом освободительном движении, была гораздо опаснее, чем традиционная агрессивная политика западного империализма, которая уже мощно осуждалась в большинстве стран.

     Невысокое экономическое развитие не позволяло Китаю обеспечить собственную надёжную силу против этих внешнеполитических происков.

            Укреплению положения страны в этих обстоятельствах и служила внешняя политика маоцзэдуновского Китая того времени. Укрупнённо содержание этой внешнеполитической линии сводилось:

               - к созданию возможно более широкого политического блока дружественных государств;

               - к установлению выгодных хозяйственных связей с развитыми экономиками капиталистического мира;

               - к использованию противоречий и конфликтов между традиционным империализмом и хрущёвским СССР;

               - к разоблачению подлинной сущности хрущёвцев и ослаблению их влияния на страны мировой периферии.

     В дальнейшем тексте посмотрим на ход этой политики более подробно.

                4.

            Иногда очень революционно настроенные люди считают, что внешняя политика страны, в которой происходит революционное преобразование, однозначно должна быть направлена на осуществление других революций в мире. Более того, - есть даже известная мысль, что если эта страна не будет так поступать или потерпит неудачу в этом и останется одна, то гибель её собственной революции неизбежна.

     Но поскольку революции совершаются не по желанию извне, а как следствие созревания внутренних факторов общества, то более обычной является как раз ситуация, когда революционная страна остаётся долгое время одна и главным содержанием её внешней политики оказывается укрепление её положения в этой обстановке. Разумеется, укрепление положения обеспечивается и внутренней политикой, внутренней экономической и социальной работой. Но здесь мы говорим только о внешнеполитических задачах.

         
         

          Внешнеполитических факторов укрепления положения такой страны - три. ПЕРВЫЙ - вхождение в уже существующий сильный союз государств. ВТОРОЙ - создание союза ряда других стран, обеспечивающего взаимопомощь и необходимую политическую поддержку в международных делах. ТРЕТИЙ - установление выгодных внешнеэкономических связей, способствующих быстрому развитию экономики страны.

     Действующий поначалу первый фактор стал невозможен для Китая после изменения сущности советского государства.

     По второму фактору мы, конечно, должны уяснить, на какой основе может складываться такой союз. Понятно, что лучше всего, если он будет складываться между странами, во-первых, близлежащими, а во-вторых, проводящими однотипную революцию. Возможен союз и без однотипности революций, на общей антиимпериалистической основе. В этом случае революции, подобные китайской, не обязательны, обязательна лишь общность противодействия империализму. В условиях большого размаха национально-освободительного движения возможности для такого союза велики. Наконец, складыванию такого союза и укреплению его в огромной степени способствует важная экономическая взаимопомощь равных или братская экономическая помощь более сильных менее сильным.

     В этом отношении дела для Китая складывались неоднозначно. Сначала, находясь в союзе с СССР, он имел огромные возможности для создания такого блока. В то время национально-освободительные движения победили в ряде стран Юго-Восточной Азии, в Индии, в некоторых арабских странах. И хотя в большинстве их коммунистически ориентированных партий у власти не было, но сильная антиимпериалистическая общность  очень сближала эти страны. Однако после советско-китайского раскола Советский Союз начал принимать все меры для возможно большего уменьшения влияния КНР в этих странах, и во многих случаях это ему удавалось.

     Чем больше обострялось советско-китайское противостояние, тем более заметной была и двойственность в этом смысле среди развивающихся стран и борющихся национально-освободительных движений. И хотя большинство стран, исходя из собственных интересов, сохраняли выгодные им отношения и с той, и с другой стороной, но преобладание влияния СССР всё же очень сильно мешало Китаю создать такой блок, какой был бы для него желателен.

     Перевес Советского Союза в объёмах экономической помощи этим странам был, конечно, огромен. К середине 60-х СССР выделил им кредитов на общую сумму 5 мрлд. рублей и строил или уже построил около 700 предприятий. Аналогичные же цифры помощи Китая составляли (если выразить тоже в рублях) чуть менее 1 мрлд. кредитов и около 130 предприятий. При этом нужно учесть и большую разницу в размерах этих предприятий, в сроках их построения, существенное различие в их отраслевой принадлежности и в уровне и качестве их технической оснащённости. Не будем уже и говорить о различии возможностей СССР и Китая в поставках современных вооружений или в подготовке высококвалифицированных кадров всех отраслей.

     Понятно, что влияние КНР могло бы быть значительно выше в тех странах, в которых обстановка требовала бы богатого китайского опыта народной войны. Так и было в некоторых освободительных движениях Юго-Восточной Азии, Африки, в некоторых странах Латинской Америки, в палестинском движении. Но основная масса новых государств освободилась от классического колониализма мирно или почти мирно, в результате распада старой колониальной системы, - распада, который пошёл очень широко благодаря заинтересованности послевоенного империализма в новом, неоколониалистском, способе эксплуатации.

     Главным вопросом этих стран был поиск той модели управления и хозяйствования, которая дала бы в их условиях возможность эффективного, относительно самостоятельного развития. Китай же, как говорилось, сам ещё находился в поиске такой модели.

     В результате стремление СССР уменьшить влияние Китая в развивающихся странах оказывалось более успешным, чем стремление Китая создать международный блок, на который можно опереться для сопротивления советскому давлению.

     Показательной иллюстрацией этого является, например, история с созывом второй афро-азиатской конференции на уровне глав государств. Первая такая конференция состоялась, как известно, в 1955 году в Индонезии (Бандунг) и имела огромное значение для сплочения новых освободившихся государств. В 1964 году, опять же в Индонезии, при обсуждении вопроса о подготовке второй такой конференции представитель Индии (страны, которую Советский Союз рассчитывал сделать одной из своих политических опор в Азии) выдвинул требование, чтобы на этот раз в конференции обязательно участвовал СССР. Китай сразу же выразил жёсткий протест, увидев в этом намерение СССР добиться возможности повлиять на совместную политику этих стран в своих интересах.

     Во время большой поездки по странам Азии и Африки Чжоу Энь-лай пытался убедить их правительства в нецелесообразности участия СССР в конференции. Но в большом количестве случаев ему заявляли о нежелательности осложнять отношения этих стран с Советским Союзом.

     Конференция должна была состояться в первой половине 1965 года в Алжире. В связи с отсутствием единства по этому острому вопросу, она дважды откладывалась, и в конце концов, видя невозможность добиться желаемого ему решения, Китай отказался участвовать в ней. На общем совещании министров иностранных дел этих стран в ноябре 1965 года (без участия представителя КНР) было решено вновь отложить конференцию на неопределённый срок. Советский Союз, бывший, разумеется не против, если бы конференция состоялась без Китая, оценил срыв конференции как "большой ущерб делу солидарности народов по вине маоистского Китая". В Китае же расценивали эту историю как, хоть и малую, частную, но всё же победу, так как решение провести конференцию без Китая не было принято большинством стран. Но всё-таки эта история показывает, что в то время пересилить существенное советское влияние в развивающихся странах Китай не мог.

     Недостаточная экономическая мощь не позволяла Китаю равняться с СССР по уровню экономического содействия развивающимся странам; возможности стать сильной базой мирового революционного процесса у Китая объективно не было.


            Одной из важных и необходимых мер для того, чтобы добиться максимально возможного союзничества среди этих стран или, во всяком случае, не допустить такого перевеса влияния СССР, который ввергал бы Китай в пагубную для него политическую и экономическую изоляцию, была громкая и всесторонняя разоблачительная критика.

     Таким образом, громкость и резкость критики в адрес нового СССР объяснялась не только политической принципиальностью идеологов компартии Китая, но и государственными интересами страны.

     Китай обвинял СССР в корыстном сговоре с империализмом, в намеренном сдерживании идущей антиимпериалистической борьбы народов под предлогом необходимости снижения международной напряжённости. Китай, в противовес этому, призывал к повсеместной активизации антиимпериалистической борьбы вплоть до самых крайних её форм, к тесному сплочению на этой основе стран антиимпериалистического направления, - причём к сплочению, отдельному от изменнического СССР. Китай всячески пропагандировал в своих материалах созрелость многих регионов угнетённого мира для народно-демократических революций, подавал в качестве образца для них народно-демократическую войну Китая.

     Очень резко звучала в пропаганде Китая и тема об изменении внутренней сущности СССР. Советская партия разоблачалась как партия, утратившая коммунистический, пролетарский характер и превратившаяся в политическую организацию новой буржуазии. Указывалось, что вследствие этих изменений строй в СССР не может называться социализмом, а государственное устройство - народным. "Сейчас в Советском Союзе диктатура буржуазии, диктатура крупной буржуазии, фашистская диктатура", -  говорил в 1964 году Мао Цзэ-дун. На основе этого советская внешнеполитическая деятельность была обозначена как "социал-империализм", то есть социализм на словах, империализм на деле (термин впервые прозвучал в выступлении Чжоу Энь-лая в Румынии в 1968 году).

     Пропагандистские материалы КПК усиленно распространялись во всех странах, в том числе, преодолевая трудности, и в СССР. Велась огромная организационная работа, содействующая созданию новых компартий в разных странах мира, - компартий, стоящих на этой идеологической основе. Ставилась задача идеологически и организационно объединить всех подлинных революционеров мира как в развитых, так и в развивающихся странах в одну революционную силу, совместно противостоящую империализму и социал-империализму.


            Это звучит красиво, не правда ли? Можно придраться к отдельным формулировкам, но то, что очевидно, навряд ли получится опровергнуть. Антисоциалистические изменения в СССР действительно происходили. На внешней политике это не могло не отразиться, - и по отношению к империализму, и по отношению к национально-освободительным движениям. В этих условиях создавать новую организационную платформу антиревизионистского направления действительно нужно, и работа над единением всех революционных сил мира, с отмежеванием их от ревизионистского СССР, действительно очень важна.

     Но смотря сейчас на это из нашего времени, зная уже о последующем ходе истории, мы видим, что этот ход оказался не таким, как представлялось тогдашним китайским пропагандистам.

     Революций китайского образца в угнетённом мире не произошло; образовавшиеся новые партии не стали весомой силой; полноценного единства всех революционных сил достичь не удалось, а империализм и социал-империализм почти беспрепятственно продолжали проводить выгодную им международную политику.

     Видимо, представления о путях развития мирового революционного процесса и о степени его готовности перейти в новое качество не соответствовали реальной ситуации, а революционные надежды, как бы уверенно они ни подавались, оказались преувеличенными.

     Известное теоретическое положение о той великой роли, которую начинает играть в современную эпоху движение новых освободившихся стран, трудно назвать неправильным. Но действительная эта роль, видимо, оказалась более сложным и более долгим процессом, в отличие от упрощённого, спрямлённого и потому слишком оптимистического порыва тогдашних революционных идеологов.

     Надо признать, что рядом с революционными призывами и заявлениями у китайской компартии не было развёрнутой и обоснованной теоретической платформы революционного процесса в новых условиях. Мы знаем, что даже в своей революции они находились ещё в состоянии сложного поиска правильных путей. Китай не мог ещё предоставить антиимпериалистическим движениям ясную и конкретную концепцию самостоятельного эффективного развития.

     Разумеется, никакой вины китайских коммунистов в этом не было. Такая концепция ещё не существовала на тот момент. Мы знаем, как настойчиво, трудно и часто противоречиво шёл её поиск во всех антиимпериалистических движениях, на всех континентах, да и в самом Китае.

     Вот почему, никого не упрекая, а тем более не опускаясь до ярлыков ревизионистских идеологов насчёт "провокаторского подстрекательства, злостного раскольничества и мелкобуржуазного авантюризма", - мы всё же должны отметить как факт, что исполнение тезиса о "зоне революционных бурь" третьего мира оказалось гораздо более растянутым во времени, чем представлялось в начале этой исторической эпохи.

                5.

             Теперь обратимся к третьему внешнеполитическому фактору укрепления положения революционного Китая, - к установлению выгодных внешнеэкономических связей, способствующих быстрому экономическому развитию страны.

 

        Одним из наилучших вариантов исполнения этого была бы сначала помощь, дружественное содействие, а затем и совместная работа, совместное сотрудничество СССР и Китая, - стран, дающих замечательное сочетание природных богатств и рабочих ресурсов, научно-технического потенциала и народного трудолюбия. Как мы знаем, эти величайшие политические и экономические перспективы не сбылись.

     Здесь уместно привести обширную цитату из письма ЦК КПК 1964 года:

         - "Мы неизменно даём должную оценку дружественной помощи, оказанной нам Советским Союзом с периода руководства Сталина. Мы всегда считали и считаем, что дружественная помощь советского народа сыграла полезную роль в заложении первоначального фундамента социалистической индустриализации Китая. За это Коммунистическая партия Китая и китайский народ многократно выражали свою благодарность.

     В последние годы руководство КПСС, привыкнув считать себя благодетелем, непрерывно трубило о своей "бескорыстной помощи". Но мы не можем не отметить, что помощь Советского Союза Китаю не была односторонней и тем более безвозмездной и что эта помощь осуществлялась главным образом через торговлю. За всё комплектное оборудование и товары, предоставленные нам Советским Союзом, включая поставки в кредит, а также и проценты на этот кредит, мы расплачивались товарами, золотом и иностранной валютой. Необходимо также отметить, что цены на многие товары и оборудование, импортированные нами из Советского Союза, были намного дороже цен, существовавших на мировом рынке.

     Не только Китай получал помощь от Советского Союза, но и Советский Союз в свою очередь получал соответствующую помощь со стороны Китая. Никто не может утверждать, что помощь Китая Советскому Союзу была незначительна и ничтожна.

     Обратимся к фактам. К концу 1962 года мы поставили Советскому Союзу зерно, растительное масло и другое продовольствие на сумму 2,1 млрд. рублей. Из важных сельскохозяйственных продуктов : соевых бобов - 5,76 млн. т, риса - 2,94 млн. т, растительного масла - 1,09 млн. т, мяса - 900 тыс. т и т.д.

     За этот же период мы поставили Советскому Союзу руд и металлов на сумму свыше 1,4 мрлд. руб. Из важнейших руд и металлов: сподуменового концентрата - 100 тыс. т, бериллиевого концентрата - 34 тыс. т, буры - 51 тыс. т, вольфрамового концентрата - 270 тыс. т, ртути - 7,73 тыс. т, молибденового концентрата - 37 тыс. т, олова - 180 тыс. т и т. д. Многие из этих горнорудных продуктов являются насущно необходимым сырьём для развития новейших отраслей науки, для производства ракет и ядерного оружия.

     Что касается кредитов, предоставленных Советским Союзом Китаю, то необходимо отметить, что наибольшая часть из них была использована Китаем для закупки военной техники и имущества из Советского Союза. БОльшая часть этой военной техники и имущества была израсходована в войне сопротивления американской агрессии, за оказание помощи Корее. В течение длительного времени мы ежегодно погашаем эти кредиты и выплачиваем проценты по ним, что составляет значительную долю в нашем экспорте в Советский Союз...

            О советских специалистах. Советские специалисты, работавшие в Китае, всегда пользовались гостеприимством, уважением и доверием  со стороны китайского правительства и китайского народа. Подавляющее большинство советских специалистов активно работало и оказало помощь делу социалистического строительства в нашей стране. Мы всегда давали высокую оценку их усердному труду и всё время храним тёплые воспоминания о них.

     Вы должны были бы помнить, что, узнав об одностороннем решении руководства КПСС отозвать всех работавших в Китае советских специалистов, мы официально высказали пожелание оставить их для продолжения работы в Китае и выразили надежду, что руководство КПСС пересмотрит и изменит своё решение.

     Однако, не посчитавшись с нашими возражениями и нарушив нормы межгосударственных отношений, вы в короткий, месячный срок вопреки всему отозвали 1390 советских специалистов, порвали 343 контракта, аннулировали 257 тем по научно-техническому сотрудничеству.

     Вам было прекрасно известно, что советские специалисты работали в Китае на более чем 250 предприятиях в экономической, оборонной, культурно-просветительской, научно-исследовательской и других областях, выполняли важные задачи по проектированию и строительству объектов, монтажу оборудованию, освоению новой продукции, научному исследованию и т. д. В результате того, что вы заставили советских специалистов прекратить свою работу и отозвали их в Советский Союз, наша страна была вынуждена прекратить на полпути проектирование целого ряда важных объектов, прекратить научно-исследовательскую работу по многим важным темам и приостановить работу на многих строящихся объектах. Своим вероломным актом вы нарушили намеченный народнохозяйственный план нашей страны и причинили огромный ущерб делу строительства социализма в Китае.

     Вы предприняли эти серьёзные шаги, пользуясь трудным для нас моментом, когда Китай постигли серьёзные стихийные бедствия, и тем самым целиком и полностью нарушили коммунистическую мораль...

            О китайско-советской торговле. Истинная причина сокращения в последние годы объёма торговли между Китаем и Советским Союзом вам должна быть яснее всех. Это произошло именно в результате распространения вами идеологических разногласий на область  межгосударственных отношений.

     Внезапно отозвав всех оказывавших помощь Китаю советских специалистов, вы нарушили ход строительства и производственные программы многих промышленных предприятий нашей страны, что непосредственно и отрицательно сказалось на потребностях нашей страны в импорте комплектного оборудования. Позволительно спросить: неужели вы хотите, чтобы мы при таких обстоятельствах во что бы то ни стало купили это оборудование для того, чтобы оно лежало, как декоративное украшение?

     К тому же, начиная с 1960 года, вы стали проводить в отношении Китая политику дальнейших ограничений и дискриминации в области экономики и торговли, преднамеренно чинить препятствия в экономических и торговых переговорах между двумя странами, затягивать поставки важных и необходимых для Китая товаров или отказываться от этих поставок. Вы предлагали в большом количестве товары, в которых мы не нуждались и в то же время всячески уклонялись от поставок товаров, которые были нам крайне необходимы. В последние годы вы используете торговлю между двумя странами в качестве средства политического нажима на Китай. Как же всё это могло не привести к сокращению объёма торговли между двумя странами?" -


            Вследствие межгосударственной конфронтации товарообмен КНР с Советским Союзом и союзными ему странами Восточной Европы за 1961 - 1967 годы уменьшился в 3 раза. Доля этих стран в китайской внешней торговле упала с 64% в 1960 году до 22% в 1967 году.

     В то же время Китай остро нуждался в импортном оборудовании, в некоторых важных видах сырья, во многих современных товарах и в современных технологиях. Вот почему совершенно неизбежным и ожидаемым было одновременное расширение экономических связей с развитыми капиталистическими странами. Товарооборот с Англией увеличился с 1960 до 1967 года на 20%, достигнув почти 200 млн. долл.; товарооборот с Францией, бывший в 1960 году на сравнительно низком уровне, за то же время возрос в 2 раза и превысил 100 млн. долл.; товарооборот с ФРГ достиг к 1967 году 300 млн. долл. (в 6 раз больше, чем объём торговли с ГДР). Особую роль во внешнеэкономических связях Китая играл Гонконг. Благодаря географическому фактору очень бурно росли экономические отношения с Японией, - к 1967 году товарооборот с ней достиг 500 млн. долл.

     Это изменение внешнеэкономической ориентации продолжалось и в последующие годы, и к началу 70-х доля стран советского лагеря во внешней торговле Китая составляла уже всего 16%, тогда как доля крупных капиталистических стран дошла до 60%.

     Содержание и тон советских комментариев по поводу такой переориентации внешнеэкономических связей нетрудно предугадать. "Видя, что объективные возможности страны, - говорилось в них, - не соответствуют безудержному стремлению возродить былое могущество Китая согласно феодально-шовинистическим установкам, маоистский Китай пошёл в объятия капитализма. Разумеется, установление нормальных отношений между государствами, развитие равноправных, деловых и взаимовыгодных связей являются важными элементами мирного сосуществования. Однако Китай расширяет связи с империалистическими государствами за счёт отношений с социалистическими. Свои узконационалистические интересы маоисты поставили выше интернационального долга; несмотря на воинствующие призывы и антиимпериалистические декларации повернулись лицом к империалистам."

     Но представить какой-либо другой путь приобщения Китая к современной производственной технике и технологии, кроме как использование экономической заинтересованности развитых капиталистических стран в китайском рынке, было в тех условиях невозможно. Более того, - уже тогда было ясно, что учитывая конфронтационную позицию СССР, масштаб экономических отношений с этими странами будет увеличиваться, а формы сотрудничества будут всё более развиваться. А то, что при этом нужно всё же суметь сохранить свою экономическую и политическую самостоятельность, в китайском руководстве понимали очень хорошо.

            Мы не будем сейчас разбирать более поздние формы таких экономических отношений, которые пошли особенно быстрым темпом со второй половины 70-х. Мы не будем сейчас подробно касаться известной идеи о "трёх мирах", приспособленной позже, уже после Мао, именно к цели расширения такого сотрудничества. Об этом речь пойдёт позже. Пока же только отметим, что те, кто высказывает "бескомпромиссную" критику в адрес такого курса КНР, должен главную историческую вину возлагать не на руководство КНР, а на руководство изменившегося СССР.
               
                - - - -

            Если дотошно разбирать каждый пункт политических формулировок маоизма, мы, конечно же, рядом с правильными утверждениями найдём немало теоретических погрешностей. Это и не может быть иначе, поскольку так называемый маоизм является историческим продуктом революции очень большого масштаба, но идущей в преимущественно мелкобуржуазном обществе. Сочетание этих двух сторон китайской революции и дало, ВО-ПЕРВЫХ, резкий и громкий протест против антиреволюционности изменнической КПСС, ВО-ВТОРЫХ, некоторые, очень характерные для революционной мелкой буржуазии, поспешные спрямления, упрощения и преувеличения (которые по внешности всегда выглядят крайне революционно), В-ТРЕТЬИХ, те теоретические догадки, те теоретические новшества (в своей основе верные и имеющие большую ценность), которые возникли от практической необходимости ответить на существенные вопросы революции, намеренно игнорируемые или искажаемые советским ревизионизмом, и наконец, В-ЧЕТВЁРТЫХ, те теоретические разработки, которые, может быть, и не имеют всеобщего значения, но выражают специфику революций в отсталых странах и, следовательно, очень полезные для других подобных революций.

     Маоизм не надо ни клеймить, ни боготворить. Его надо тщательно изучать применительно к особым условиям того исторического процесса и извлекать из него ту немалую пользу, которую он (как и всякий опыт практического осуществления революции) может дать.

    Первой, самой великой его заслугой, - и оспорить это совершенно невозможно, - является громкое и открытое перед лицом всего мира разоблачение новой разновидности ревизионизма и попытка теоретического объяснения как его классовой природы, так и реставрационных по сути последующих процессов в СССР.

    Вторая заслуга - внесение в концепцию мирового революционного процесса чётко выраженного положения о роли в современных условиях антиимпериалистического движения угнетённых стран, постановка этой борьбы не на вспомогательное место, просто облегчающее главную борьбу пролетариата развитых стран, а на равное по значению место на данном историческом этапе.

      Третья заслуга - начало разработки сложной, но очень нужной темы продолжения классовой борьбы и революции вплоть до полного коммунизма.
               
                - - - -

            В прошлых текстах мы остановились на той теме, что в начале 60-х перед китайской революцией встал очень сложный и очень необходимый вопрос о создании правильной государственной и экономической системы, - системы, соответствующей и уровню развития общества, и ближайшим задачам этой революции. В следующих записях нужно было посмотреть на то, как решалась эта проблема. Но далее в тексте произошло отвлечение на другую тему, - на тему о сущности так называемого маоизма, о чём обязательно нужно было сказать. Было бы правильным теперь опять вернуться к поставленному тогда вопросу и продолжить ту начатую тему. Но к сожалению, придётся снова отложить эту работу, так как, говоря о маоизме, нам предстоит обязательно разобрать ещё одну проблему, правильно понять которую очень важно.

     В своей полемике компартия Китая многократно и во весь голос обращалась к коммунистам СССР и всему советскому народу с призывом верно понять происходящее и, в традициях Великой Октябрьской революции, в традициях славной советской истории, восстановить правильную политическую линию в СССР.

     "Исторические заслуги великого советского народа, - говорится в её документах, - будут жить в веках, и, несмотря на измену хрущёвской ревизионистской клики, свет этих заслуг никогда не угаснет. Широкие массы рабочих, крестьян и революционной интеллигенции, широкие массы коммунистов Советского Союза рано или поздно сметут все преграды на своем пути  и придут к коммунизму."

     Однако коммунисты СССР и советский народ в своём подавляющем большинстве практически никак не откликнулись на эти призывы. И разобраться, почему это так, понять, что же именно произошло с советскими коммунистами и советским народом, какая странная историческая "болезнь" парализовала их революционный дух в эти десятилетия, - это дело очень важное. Об этом и пойдёт речь в следующей главе.


   (mvm88mvm@mail.ru)