Стишки по случаю - II глава

Конный пешему не друг – истина открылась вдруг.
Пить с народом самогонку отказался бывший друг
С той поры, как иномарку приобрёл. Жену Тамарку,
Сопляка и дочку стерву возит. Действует на нервы.
Но однажды в ДТП попадёт – судьба злодейка!
Вот тогда Платон НАЛЕЙ-КА скажет бывшим корешам.
И нальют ему, конечно. Стоило бы – по ушам.

Фредди, вставши спозаранку, взял кредитки, бросил пьянку,
Он жениться был намерен и с букетом двинул к Мэри.
Предложение цветами подкрепив, услышал: « С вами,
Я готова, милый Фредди, стать из мисс послушной леди».
Фредди, счастьем переполнен, вспомнил тут про Билли с Джонни
И мальчишник с ними вместе провести решил. К невесте
Через месяц пригласили Фреда с Джоном … Мэри с Билли.

Обещал платить наличкой -
Смылся, сволочь, по привычке.
И теперь у маньякА варианта два пока:
С Марь Иванной рассчитаться,
Или с волею расстаться.

Вряд ли старый Бармалей дал Мальвине сто рублей.
С её слов мы знаем это. Годы катят незаметно,
И Мальвина уж не та. Где былая красота?
Жизнь устраивать пора. Поначалу на Пьера
Ставку делала Мальвина. Но Пьеро, слизняк, скотина
На наркотиках закис, Не трудясь, в долгах завис.
Буратино? Этот франт тоже был – не вариант.
Золотые были – сплыли. Ненадёжный, не гарант.
Карабас – другое дело: стар, богат и можно смело
Скоро ждать конца его. Нужно только и всего –
Возбудить мужскую ревность и тогда любовь и верность
Обеспечены Мальвине. Стоит лишь ему, дубине,
Услыхать, что Бармалей дал Мальвине сто рублей.

Вороне косячёк послал однажды Бог.
Улёт словить она решила. Но,
На ель забравшись, как заведено,
Задумалась: Бог вроде бы не лох.
Тогда с какого, значит, перепугу
Облагодетельствовать он решил подругу?
Вдруг  вспомнила про сыр и про лису,
Которая кидала всех в лесу.
План мести у неё созрел мгновенно:
Косяк лисице сплавить непременно.
И только рыжая под елью оказалась,
Ворона каркнула и с косячком рассталась.
Лиса словила кайф, под деревом осталась
И на снегу в блаженной неге распласталась.
По следу той лисы охотник тихо шёл.
Под елью спящую её он и нашёл.
Мораль:  не подсказали некогда плутовке –
Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Три весёлых мужичёнка в зипунах, лаптях, шапчёнках
В лес подАлися гурьбой на кедровый шишкобой.
Глядь -  стоит себе гора, а в горе торчит дыра.
Как к горе кто подойдёт – пар густой оттель идёт.
Чтобы в деле было ладу, сунули туда Догаду
Поглядеть и всё узнать, им про диво рассказать.
Час проходит и другой – не шевелит тот ногой.
Потянули – ах! Увы – нет у парня головы.
Мужики затылки чешут и гадают час и два:
Когда сунули Догаду, то была ли голова?
И тогда Наум Лопата, старовер, ума палата
Вспомнил, что когда была свадьба у Догады, он
Целовал свою невесту головой своей, долдон.
Повздыхали о потере и отправились домой
За Догадовой вдовой.

Бенедиктинские монахи не без поддержки Ватикана,
Ликёр «Бенедиктин» прекрасный, я думаю, изобрели.
И в стрессовом ли состоянье, иль инфлюэнцу подхвативши,
Который век себя спасают своим божественным напитком.
У нас же в храмах с давних пор от всех проблем – вино «кагор».

Лежит Петрвич на кровати впритирочку возлЯ жены.
Из-за жары в топлёной хате до крайности обнажены.
Его прибор лежит угрюмо по направлению к нему.
А , значит, в магазин за хлебом идтить опять, едрить, ему.

Товарищ, да, с утра шестое.
Похоже, что позавчера
В единстве не было застоя.
Возможно, даже ты УРА
Кричал с народом. И в охотку
ПринЯл стакан – и не один.
И всё же завтра мы седьмое
Отметим, вспомним, посидим.
Взгрустнём. Душевным будет вечер.
Иных уж нет, а те – далече.

Тореадору интересно с быком сражаться на корриде.
Рога быка, его мулета. На равных бой – народ, глядите!!
Когда же члена Автодора на трассе тормозит ГАИшник,
Народа нет, мулеты – тоже. Есть жертва за рулём и хищник.

В исторических коллизиях труднЕнько разобраться.
В каждом времени имеются свои приоритеты.
И в инстанции последней правды-матки не найти.
Племена, народы, страны шли по своему пути.
И какое было дело англам, саксам и батавам
До монголов и русинов – меж собой бы разобраться.
В мире жить и меньше драться.

Мушку жалко. Животина, хоть и вредная скотина,
Всё же жалости достойна. А погибла недостойно,
Угодив лягушке в пасть. Что за гонор? Что за страсть?
Выпил сто – прими ещё. После третьей хорошо
Было б на душе у мушки – и совсем не до лягушки.

Соседка сдуру в магазине ковёр купила шерстяной
Размер три метра на четыре, ворс на три пальца. Ей одной
Поднять покупку не под силу, Двух грузчиков наняв, она
Горда, красива и стройна, ковёр доставила домой.
А тут ремонт. Ах, Боже мой! Вам всем знаком такой кошмар.
Главу семьи хватил удар когда, свернув в рулон ковёр,
Он выносил его во двор. Кузьмич, естественно, прикинув
Вес мебелей и хрусталей, решил, что лучше, хвост откинув,
В загробный мир уйти скорей, или сбежать на фронт кровавый,
Чем принимать конец бесславный под барахла  огромной лавой.
Соседа участь – всем пример. . За Кузьмича! Сочтёмся славой!!.

Волновала Насреддина золотая середина.
Если в середине шах – где тогда стоит ишак?
Насреддину тоже место подостойней выбрать как?
Золотая середина будет пусть у Насреддина.
По бокам тогда – скотина: слева - друг его ишак,
Справа - сам великий шах.

 Когда истратит краски осень, и снег повалит пеленой,
Чего душа так страстно просит? Избы крестьянской. Дровяной
Печурки. Чай из самовара прихлёбывать бы не спеша.
Метель, свеча, в руках гитара… отогревается душа.

Чтоб не отдать концы в натуре при вздорной бабе, старой дуре,
Степан, затырив самогон под банкой в старенькой «казанке»,
Отдал концы и от причала отчалил, чтоб начать сначала,
Жить так, как в юности мечталось. А что ему ещё осталось,
Когда последнюю заначку она истратила на жвачку?

«Если б я была девицей – говорит одна девица - то на весь крещёный мир я б построила сортир. Стригла б бабки с серунов для нарядов и обнов».
«Я бы дЕвицей была – говорит её сестра – с мужиками бы спала с вечера и до утра. Пластикой бы занималась,
 - молодой навек осталась».
«Я конечно не девица -  третья молвила сестрица – но любовного дурмана я б наслала на Романа. И в богатстве, в неге жили мы бы с ним на Пиккадили».

Да, было время, я сдавал по спринту норму ГТО.
Бежал за ней, любил, страдал. И… догонял, да, и… того.
Теперь, на склоне долгих лет, удел один – болеть, лечиться.
На ГТО силёнок нет. Осталось только – волочиться.

Пудрю носик, крашу глазки, мужу сказываю сказки
Про подругу и салон, про баланс на телефон.
Хорошо, что есть футбол, пиво, кресло, сладкий сон.

Носок белеет одиноко на люстре, нет, упал на пОл.
Кто кинул так его высОко? Кто положил второй на стол?
Плащ на полу с какой-то дури. На нём луч солнца золотой.
В квартире всё как после бури. Число какое? День какой?
Другой одежды не заметно. Записка на столе лежит.
Что пишут бабы – всем известно. Дилемма - пить или не пить?

Рай в шалаше подарит он,
Жизнь и любовь свою.
Но, при условии одном:
Его шалаш – в раю.

 То ли дело, было время, Саша с кружкой няню ждал.
Он тогда, младое племя, пил с ней вместе и рыдал,
Сказки слушая, былины старой нянюшки Арины.
А сейчас ко мне в палату Родионовна пришла.
Кружку Эсмарха на четверть, ведьма, ночью принесла.
Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя.
В туалете волком во, горько плачу, как дитя

Пудрю носик, крашу глазки, мужу сказываю сказки
Про подругу и салон, про баланс на телефон.
Хорошо, что есть футбол, пиво, кресло, сладкий сон.

Носок белеет одиноко на люстре, нет, упал на пОл.
Кто кинул так его высОко? Кто положил второй на стол?
Плащ на полу с какой-то дури. На нём луч солнца золотой.
В квартире всё как после бури. Число какое? День какой?
Другой одежды не заметно. Записка на столе лежит.
Что пишут бабы – всем известно. Дилемма - пить или не пить?

Рай в шалаше подарит он,
Жизнь и любовь свою.
Но, при условии одном:
Его шалаш – в раю.

 То ли дело, было время, Саша с кружкой няню ждал.
Он тогда, младое племя, пил с ней вместе и рыдал,
Сказки слушая, былины старой нянюшки Арины.
А сейчас ко мне в палату Родионовна пришла.
Кружку Эсмарха на четверть, ведьма, ночью принесла.
Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя.
В туалете волком вою, горько плачу, как дитя.

Витёк надысь, на Бейкер-стрит, залившись элем под завязку,
На весь их паб орал: «Не сказку – я тайну продаю, козлы!!
В цеху есть пресс новационный в российском граде Учалы.
Ракеты, что штампует он, направлены на Альбион!!»
СекьЮрити о том узнали, шпиёна в Учалы послали,
И он на видео заснял пресс, что посуду штамповал.

Мы говорили, нам повторяли.
Слово и дело не совпадали.
«Это не то, что ты думаешь» - фразу
Лучше не слышать нигде и ни разу.

Перепутали в находке с презиком напальник.
Слишком мелким оказался. И сказал начальник
Местной почты: «Ша, сябры! Понял я: резинку
Потерял китаец Ли, уходя от Зинки».
Пожалели ихних баб девки и ребята
И послали им за так русский имитатор.

Встреча та была случайной – не в пивбаре и не в чайной.
Встретились Кузьма с Пахрмом с сумками у гастронома.
И прошло бы всё путём если бы не друг Артём.
Получился треугольник. Не Бермудский, но – похож.
Утром их похмельных рож с отраженья воротило.
Где гудели, что там было, как домой пришли? Когда?
Оттянулись – это даа!

Кузьмич, имея дивный голос, на фестивалях не бывал.
Но, мыля в бане грудь и вОлос, концерты сольные давал.
 Сан Ремо против бани – ноль. Акустика не та и зритель.
Кузьмич, элиты не любитель, пел в бане, где сплошная голь.

Друг мой, затронул ты святое в душе у каждого из нас.
Да, было время золотое. С восторгом нас встречал Парнас
Когда с сырком засохшим «Дружба» мы обмывали стих удачный,
Или под кильку с самогоном отогревали домик дачный.
Элитной же, родной и близкой закуской нам была сосиска.
Давно пора её прославить и на Лубянке, где стоял
Дзержинский, памятник поставитьСОСИСКЕ. Вот. Я всё сказал.

Есть в женщинах природное коварство
И часто, чтоб достигнуть своего,
Подсовывают мужикам лекарство –
Пивко, вино или ещё чего.
Свою подругу, чтоб проверить верность,
Флирт с другом, чтобы ревность возбудить,
Пропущенных свиданий бесконечность.
И всё равно мы будем их любить!!!
Тут некий мистер по трезвянке про Марс болтает и хохочет,
Но мы-то видели по пьянке их, марсиан. А кто захочет
Мог даже с ними пообщаться, узнать про цены, про погоду.
Народ хороший марсиане. К ним на метро и на трамвае
Мы выезжали на природу. И к Марсу в лифте поднимались.
Когда же утром просыпались в кустах, в ментовке или дома,
От левитации на Землю страдали, это нам знакомо.