Стишки по случаю - III глава

Прав был дедушка Панкратий, пацанёнку говоря,
Что их предок, поп Игнатий, здесь, молитву сотворя,
Выкопал глубокий схрон и в бочонке самогон
Закопал своим потомкам в назидание о том,
Чтоб корней не забывали ни сегодня, ни потом.
Вспомним рюмкой, братия, пращура Игнатия.

Козе баян держать обрыдло и просто так его носить.
Что в музыке она не быдло – решила всем проголосить.
И вот, забравшись на эстраду, «Полёт шмеля» рванула так,
Что зрители, смахнув преграду, козу подняли на руках.
Мы принимаем всё на веру, в восторг приходим часто зря.
Коза играла под «фанеру». Дань моде, честно говоря.
Сатир и Нимфа устарели, теперь другие менестрели.

Кого бы мы ни выбирали, дыру в затылке прочесав,
Примета есть – жирнее стали, лишь только депутатом став,
Все кандидаты поголовно. И, значит, надо, безусловно,
На новый выбирая срок из претендентов самых бедных
Искать и двигать в депутаты. Чтобы они себе палаты,
Машины, дачи, яхты, виллы приобрели. Так, постепенно,
Начнёт народ наш богатеть, коли удастся посидеть
На депутатстве нам по разу. На выборы! И без отказу!

-У козы баян в краале, это что такое, мать?-
Заорал Абраф на Зери, - Как мне это понимать?
Зери молвила Абрафу: «Гости будут вечерком.
 Поднесём графине, графу чарку, угостим чайком.
Граф, накинувши пальто, выйдет покурить к краалю.
Там, с баяном нашу кралю увидав, воскликнет: «Ах!!!
Я как будто не в духах, помрачение рассудка,
Или может это шутка?» Мы с тобой тогда, Абраф,
Нос повыше подзадрав, так, небрежно, между прочим,
Когда снимет граф пальто, бросим вскользь ему: «А что?!»

Хоть делить на трёх, на двух ты
Будешь водку, падла Том,
Всё равно, воскликнув: «Ух ты!»,
Перельёшь себе потом.
Фредди с Джоном возле дома
Зря лупили бяку Тома.

Метаболизмом повсеместно страдает наш простой народ.
Прожёг озоновые дыры продуктом хвори водород.
И сера душу отравляет. А отчего? Не то едим!
Пора от импортной заразы нам отказаться. Возродим
Родное сельское хозяйство. В озоне дыры зарастут,
Микроб полезный оживится и будет снова тут как тут.

Джонни прискакал из прерий, слез с уставшего коня
И спросил подружку Мэои: «Почему борща нет, мля?»
Мэри молвит Джону: «Плиз! Глянь себе ты лучше вниз.
В джинсах дырка от седла. Что же я увидела?
У тебя на полшестого. Где двенадцать без пяти?
Где мне страсть твою найти? В прериях салунов ****ских
Вроде нет, красавчик мой. Если прискакал домой –
Соответствуй, будь любезен. Будешь мне тогда полезен.
Борщ получишь, виски, трубку, и меня, твою голубку»

 Кошка у попа жила. Вороватая была.
СожралА сметаны плошку, спёрла сало со стола.
Поп не дрогнувшей рукой, со святыми упокой,
Кошку в речке утопил и при этомговорил:
«Кошка у попа жила…»

Гарант театру выдал грант на постановку. Транспарант
Пришедшим в зал напоминает – кто здесь за главного канает.
Чайковский, Зигфрид и Одетта – не главное в балете этом.
В искусстве важен не талант. Гарант и от гаранта грант.

Александр Кагарлицкий.
Когда идут на нерест кабачки –
Выходят дядьки пьяны и угрюмы!
И ловят кабачки они в сачки,
И набивают кабачками трюмы.
(Моё продолжение).
И в банках кабачковую икру
Везут они домой – не за границу.
Едим её и в холод, и в жару,
С похмелья и когда хотим напиться.
От зависти весь их истеблишмент
Скрипит зубами, без икры страдает.
У нас же весь народ и каждый мент
её простой закускою считает.

Была культура там когда-то. Ещё Володя отмечал.
В уборных надписи на русском он постоянно замечал.
И пиво было, раки тоже. Там русский дух везде витал.
Обмусульманились, похоже, в Париже все. Не тем он стал.
Теперь, пожалуй, можно с ходу, в Париж приехав, умереть.
Не от красот, от жажды можно в лесу Булонском околеть.
Туда я не поеду, нет. В деревню русскую! Привет.
Гордился лучшим глазомером не зря Кузьмич и был примером
Для молодых и престарелых, для пацанов и дам дебелых.
Какой бы тара не была разнокалиберной в застолье,
В неё он ровно разливал любой напиток алкогольный.
Себя, конечно, между тем, не обделял и крикнув: «Ух ты!»,
В стакан до края наливал себе, последнему, продукта.
Но - без обиды, заслужил. И в славе и  почёте жил.

Терпел программу кандидата Петрович тихо до тех пор,
Пока прохвост, ума палата,  не сделал в тезисах упор
На сексуальные меньшинства. Понёс в народ такое свинство!!!
Про голубых и однополых, про мужиков и девок голых.
Про демократию кругом, про бесовской, едрить, содом.
Само собой, Петрович сразу, чтобы пресечь таку заразу,
С трибуны сдёрнул кандидата и долго гнал под звуки мата.

Отвыкли от реал – общения, не ходим в гости мы друг к другу.
Соседка есть, но, тем не менее, в инете ищем мы подругу.
И, в монитор уткнувшись мордами, шофёр, артист, директор, шлюха
Сидим, красивые и гордые. А жизнь идёт. За ней – краюха!

А что? Прикольно! Агриппина
Теперь хоть где покажет спину.

Татушкой спрятаны морщины
Семидесятой годовщины.
А скоро вовсе мужики
В осадок выпадут, когда
Она, топлес обнажена,
С кольцом в пупке и гайкой в ухе
К ним выйдет. Плакали старухи
На лавке у подъезда все
От зависти к такой красе.

В воскресный день с моей женой я выйду со двора.
Куда сегодня поведёт она меня с утра?
Подозреваю, что она меня потащит в шоп,
В котором куча барахла висит для бабских жоп.
Мне утешение одно: пока она в примерке,
Схожу в пивную за углом к своей подружке Верке.
.
Жаль, «покати шаром» всего лишь аллегория.
В металлолом с ней нет пути, такая вот история.
Но где-то есть старинный друг, который стоит новых двух.
Я не был у него давно. Там будет водка и вино.
Припомню адрес и – вперёд! Пусть даже он меня не ждёт.

Платок, кредитки и визитки имеет джентльмен в кармане
Когда идёт он в гости  к даме.
Стакан, закуски и напитки, увы, но дамы ставят сами.
Букет цветов с посыльным можно прислать
С оплатой при врученье.
Для джентльмена встречи эти с иными дамами – мученье.
Но – этикет, куда деваться? И душкой надо оставаться.

На свиноферме депутата встречали свиньи как родного.
И габаритами, и статью он был похож на хряка Вову.
Когда же от лица и - лично сказал, что выдаст самолично
Из комбикорма капитал любой свинье –и без вопроса –
После второго опороса! Тут началось, и даже Вова,
Шурша извилиной сурово, в уме прикидывал вопрос:
Ему возможен опорос?

В гостях пить скромно, понемногу, блюдя застольный этикет.
Но, перед выходом в дорогу, бутылку взять и – в туалет.
И там, в тиши и благовонье, всю осушить её до дна.
Упасть не в доме не зазорно – была бы честь соблюдена.

Прибой щекочет пятки с юга, а с севера торосы жмут.
Играем в прятки друг от друга: ты там, на юге, я же - тут.
Что нам мешает снова в прятки сыграть в торосах как когда-то?
Я здесь, один, у телефона, ты там – в слезах, у автомата
.
В деревне «Верные марксисты» всегда жил правильный народ.
Девчата там не голо систы и ни одна не брАла в рот.
А тут щегол с трибуны ляпнул чего-то там про интернет.
Прокоп его по роже хряпнул: поблазнилось, что про минет.
Марксисты жили там! Привет.

Не искушай вдову без нУжды вниманьем, нежностью своей.
Разочарованной не чужды ей обольщенья прежних дней.
В твоих обьятьях утешенье она найдёт на краткий миг.
То будет не любви решенье, а лишь отчаянный порыв.
На краткий миг.

Здесь в провинции та же беда, мужики стали жить по другому:
Чтобы девкам за труд заплатить, тащат всё из родимого дому!

Раз пошла такая пьянка, разорвись гармонь – тальянка,
Расшибись об морду друга! Будь моей его подруга!

Ты матрос и я матрос…Оба мы матросы?
Может – да, а может – нет. Не гадайте, бросьте.
Жизнь покажет, а пока – от души матросьте!

Поэт голодным должен быть –
Котлеты знают это точно.
К нему в желудок уходить
Они стараются досрочно.
Когда поэт поутру снова
Пустым увидит холодильник,
Он Музу призовёт сурово
Зажечь поэзии светильник.
И сотворит шедевр. Возможно.
Предположить такое можно.

Дружище! Если среди ночи испит последний пива жбан,
Ты не отчаивайся очень. Бери с собой бабло, стакан,
Раз сила есть – ума не надо. Ларёк заветный за углом.
Возьми пивка и за оградой в кустах тебе и стол, и дом.

Моя любимая команда
Матч продувает. Ну и ладно.
Зато, танцуя на столе,
Мне в кайф кричать О-ле!… О-ле!

Гаврила был суров и беден.
Гаврила не был буржуём.
Не ел он устриц за обедом.
Одежды было – что на ём.
Он в многодетной коммуналке
С соседом жил, что вечно пьян.
Дарил свой стих соседке Алке
Про ту козу и тот баян.
И что бы в жизни не случилось –
Капитализм, социализм,
Творил Гаврила для народа
Про окружающую жизнь.

Культурно выпив литр водки,
Решил Петрович даму снять.
В колготках были все молодки
И он никак не мог понять –
Что с ними делать? Как добраться?
Никак не мог он разобраться.
Поэтому искал в трусах
И без колготок – экий страх!

Когда жара за тридцать нам
Мозги расплавить рьяно тщится,
Мы принимаем триста грамм,
Чтоб от напасти подлечиться.
Когда мороз за тридцать – тоже
Мы триста грамм дерябнуть можем.
Зелёный чай – для азиата.
Для русских – водочка, ребята.
Давай, братуха, жарко очень.
 Вчера друган загнулся здесь.
 Сегодня – кто из нас? Бог весть!
Писать на стенах туалета, я вам скажу, не мудрено
Среди говна мы все поэты. Среди поэтов мы давно
Слывём похабниками всуе. Но как о том же самом …уе
Писали Пушкин и Барков! Не в туалете – на бумаге
Слагали вирши. Мнится мне – в одной мы с ними колымаге.
Да только вот в моей стране те – на Парнасе, мы – в говне.

Ушло былое безвозвратно и не вернуть его обратно.
Из конопли не только масло – канаты вили, полотно
Изготовляли. С маком пышки пекли нам бабушки. Сегодня
Ингредиенты заменили во всех продуктах масло, мясо.
Из сои всё, до молока. Везёт нам – живы мы пока.