Целую, Тося. Глава 8

http://www.proza.ru/2017/03/10/50

- Всё в порядке? - настороженно спросил Витольд, поднимаясь навстречу приближающейся Тоне.
- В полном, - кивнула Ручнова.
- Билеты я купил. Вылет завтра в двенадцать дня. Прилетим в Гамбург, оттуда поездом до Любека.
- Витольд, - Антонина глянула на Шнейбаха, отодвигающего для неё стул, - позволь мне поучаствовать в расходах.
- Тоня, ну, зачем ты так?! - откровенно обиделся он.
- Прости, но я не вижу в этом ничего особенного.
- Я тебя пригласил, Тоня, - серьёзно сказал Витольд, - поэтому очень прошу, не упоминать больше о деньгах. Обещаешь?
- Хорошо, - едва заметно улыбнулась Тося. - Давай закажем десерт.
- Конечно, - расцвёл Шнейбах. - Что ты хочешь?
- Знаешь, - оживилась Тоня, - как только мы с Яниной начали работать в турбизнесе, то моей самой первой поездкой в качестве руководителя группы оказался тур по городам Германии. Я тогда впервые такую вкусную штуку попробовала. Называется "Шакотис". Потом вернулась домой и попыталась найти рецепт в интернете. Оказалось, это литовское блюдо.
- Вовсе нет, - возразил Витольд, - это блюдо немецкое. Его присвоили, и дали своё название, под которым оно приобрело известность.
- Я знаю, - тихо рассмеялась Антонина. - Но выяснила это намного позже. А тогда оно мне настолько понравилось, что я попыталась приготовить его дома.
- Оно вряд ли получится в домашних условиях, - покачал головой Шнейбах. - Нужна специальная печь.
- А вот я не поверила и решила попробовать, - весело продолжала Тоня.
- Ну, и как?
- Подошла к готовке со всей ответственностью, - важно произнесла Антонина. - Накупила кучу яиц, и всё, что там полагалось по рецепту. Даже подходящую трубочку из картона отыскала, чтобы надеть на вертел. У нас с мамой был в духовке электрогриль, только мы им ни разу не пользовались. Решила, что надо опробовать. В общем, разогрела духовку, снарядила гриль и ...
- И что получилось? - улыбнулся Витольд.
- Во всяком случае, по виду точно не "Шакотис", - расхохоталась Тося. - Почти всё тесто постепенно перетекло в поддон и запеклось эдакими шариками. В общем, с виду получилось что-то типа татарского "Чак-чак". Было безумно вкусно! Однако такого торта-ёлочки, как "Шакотис" не вышло. Но мы с мамулей всё равно съели всё до последней крошки.
- Здесь нам вряд ли подадут "Шакотис", - покачал головой Шнейбах. - Да и насчёт второго блюда, которое ты упомянула, я тоже сомневаюсь. А вот в Любеке я тебе его точно обещаю.
- Замётано?! - лукаво улыбнулась Тоня, протягивая Витольду ладошку через стол.
Заметив, что он удивлённо приподнял бровь, она поспешила пояснить:
- Договорились?
- Конечно, - нежно пожал он протянутую ладонь. - А сейчас на чём остановимся?
- Где-то я тут видела, - перелистнула меню Тоня, - о, нашла: "Дырявые блинчики с яблоками и сливочным соусом". Как тебе?
- С удовольствием к тебе присоединюсь, - тепло произнёс Шнейбах.

***
Завершив ужин, Тоня и Витольд вышли за пределы ресторана в прекрасном настроении. Намереваясь сохранить радостный градус встречи, Антонина решила, что на сегодня самое время расстаться до наступления утра.
- А теперь мне надо позаботиться о гостинице на ночь, - сказала Ручнова, оглядываясь на стоянку перед рестораном в поиске автомобилей такси.
- Я заказал тебе номер в отеле, где я живу, - произнёс Витольд.
- Когда же ты успел? - оторопела Антонина.
- Пока ты выходила звонить, - ответил Шнейбах, мягко направляя её к стоянке. - Билеты на самолёт, отель в Москве и в Любеке.
- А в каком городе Германии ты сейчас живёшь? - осмелилась Тоня приступить к вопросу о семье Шнейбаха.
- Там же, где и раньше, в Любеке, - просто ответил он. - Я забронировал тебе номер в отеле неподалёку от моего дома. А по приезде ты сама выберешь, где тебе удобнее расположиться. От номера всегда можно отказаться.
- Спасибо, Витольд, - благодарно глянула на него Антонина. - Ты очень внимателен.
- Безусловно, мне будет очень приятно, если ты предпочтёшь мою квартиру, - без улыбки, и как показалось Тоне, с тщательно скрываемым волнением, произнёс Витольд. - Просто мне не хочется ничем тебя стеснять.
- Там посмотрим, - затаённо улыбнулась Тоня. - Возможно, мне захочется быть рядом, если только я в свою очередь не стесню твою семью.
- Я живу один, - спокойно ответил Шнейбах. - Родители несколько лет назад обосновались в Гамбурге. А бабушка после смерти деда уехала к родным в Израиль.
- Она жива?
- Да, она была намного моложе деда. Сейчас ей девяносто. Для своих лет она в прекрасной форме. У неё светлый ум и необычайная проницательность. Мы с ней часто переговариваемся по скайпу.
- Ты бывал у неё в Израиле? - спросила Тоня, усаживаясь в такси.
- Конечно, много раз, - ответил Витольд, после того как назвал водителю адрес отеля. - Так вышло, что я общаюсь с ней намного чаще, чем с родителями, особенно с отцом.
- Неужели, - удивилась Антонина, - у вас был конфликт?
- Нет, что ты. Никакого конфликта. Просто отец воспринял в штыки моё нежелание продолжить династию врачей.
- Вот как?!
- Представь себе. Они с мамой довольно известные в Германии репродуктологи. Отец в своё время уехал в Гамбург, потому что у него появилась возможность основать свою собственную клинику. Она небольшая, но приносит хороший доход. Если мама относится к этому более спокойно, то отец до сих пор пребывает в негодовании по поводу того, что после них некому станет заниматься клиникой.
- Родителей можно понять. Было бы печально отдавать дело, в которое вложено столько души, в чужие руки.
- Я не стал бы её продавать, - сказал Витольд. - Просто нанял бы врача-репродуктолога, чтобы клиника продолжала приём.
- Вероятно, - усомнилась Тоня, - его не так-то просто найти.
- В любом случае, я не собираюсь озадачиваться этим раньше времени. А что касается врача, то его поиски не обязательно ограничивать одной Германией. Возможно, отыщется врач, готовый переехать с другого конца земли, ради интересной и хорошо оплачиваемой работы.
- Ты говорил об этом с отцом?
- Конечно, - кивнул Шнейбах. - Но он всегда был в этом плане непоколебим. Отец убеждён, что надо выбирать профессию в расчёте на то, чтобы родители могли помочь, подсказать. А моё увлечение фотоискусством он вообще никогда всерьёз не воспринимал.
- Но ты настоял на своём, - улыбнулась Тоня. - И оказался совершенно прав, достигнув необычайных высот в своей профессии.
- Меня поддержал дед, - тепло улыбнулся в ответ Витольд. - Я ведь начал заниматься фотографией ещё в младшей школе. Дед подарил мне шикарный фотоаппарат. Лучший, какой только можно было выбрать. Несмотря на то, что отец утверждал, будто это пустая трата денег. И потом всё время настаивал, чтобы я больше времени посвящал изучению химии и биологии. А дед отвечал ему, что совершенно неважно, кем я собираюсь стать. Главное, подчеркивал он, постараться быть лучшим в своём деле. В результате, на момент окончания школы у меня состоялось две личных выставки.
- Дед очень гордился бы тобой! - горячо подхватила Тоня.
- Да, если бы был жив. Я очень благодарен ему за то, что он поддержал меня.
- А твои выставки проходили уже после поездки в лагерь? - предположила Антонина.
- После, - без заминки, уверенно подтвердил Витольд. - После встречи с тобой.
Тут им пришлось прерваться, поскольку отель, где жил Витольд, оказался расположен довольно близко от ресторана и павильона, в котором проходила выставка Шнейбаха.
- Пойдём, провожу тебя до твоего номера, - предложил мужчина.
- Полагаешь, я могу заблудиться? - лукаво улыбнулась Антонина.
- Я очень боюсь, что ты можешь снова неожиданно исчезнуть, - с непонятной Тоне печалью в глазах произнёс Витольд. - Уехать, как тогда в лагере.
- Разве я уехала неожиданно? - непомерно удивилась Тоня. - Конечно, была суета после наводнения. И мне пришлось уехать, попрощавшись впопыхах. Но..., - замялась Антонина, - ты ведь знал, где меня найти... Ты всегда мог мне написать.
- Я..., - растерялся Шнейбах, - почему-то считал себя не вправе. Меня озадачило, что ты не спросила в ответ мой адрес.
- Господи, Витольд, - воскликнула Тоня, - но мне казалось само собой разумеющимся, что начать переписку должен парень. Я обязательно написала бы тебе в ответ. Конечно, если бы оказался жив твой дед, то я непременно спросила бы адрес для бабушки Антоси. Но поскольку..., в общем, - встряхнула волосами Ручнова, - теперь уже неважно.
- Я понял, - грустно улыбнулся Витольд, подведя её к двери номера. - Отдыхай, Тоня. До завтра!
- До завтра, Витольд, - покивала она. - Спасибо тебе за чудесный вечер!

***
- Самое удивительное в Любеке, - восхищённо сказала Тоня, когда они с Витольдом прогуливались воскресным вечером по набережной реки Траве, - что его историческая часть сохранилась практически в том же виде, в каком она существовала в средние века.
- Совершенно с тобой согласен, - кивнул Шнейбах. - Замечу лишь, что в этом большая заслуга самого города. Поскольку в годы второй мировой войны в результате абсолютно бессмысленного налета английской авиации исторический центр был частично разрушен, и пострадали пять из семи самых высоких церковных башен Любека. Сразу после войны здания восстановили, но их тщательную реконструкцию завершили только в семидесятые годы. По утверждению историков удалось полностью восстановить не только архитектуру исторической части, но также сохранить истинный дух средневекового города. Так что, в этом плане Любеку повезло, - улыбнулся в заключении Витольд.
- Знаешь, о чём я сейчас подумала, - проникновенно произнесла Антонина, - о необычайной удаче, сопутствующей твоей семье.
- Ты полагаешь? - приподнял бровь мужчина.
- Разве нет? - удивлённо уточнила Тоня. - Сам посуди, твоему прадеду удалось вовремя увезти семью, до того как они могли пострадать от людского предательства. Потом семье Шнейбах посчастливилось обосноваться в Швеции, вместо Германии, год от года набиравшей градус фашизма.
- Прежде всего, - серьёзно произнёс Витольд, - моей семье повезло встретить людей, которых в полной мере можно назвать друзьями. Именно Степану Пожидаеву семья моего прадеда обязана жизнью. К сожалению, при этом пришлось принести в жертву чувства моего деда и твоей прабабушки. Так уж распорядилась судьба. А справедливо или нет, полагаю, не нам судить.
- Должно быть, ты прав, - тихо сказала Тоня. - Вот только сердце всё равно протестует.
- К тому же, - добавил мужчина, словно не приняв во внимание слова своей спутницы, - удача продолжала сопутствовать нашему семейству.
- Верно! И затем, - расцвела улыбкой Антонина, - вам повезло поселиться в одном из красивейших немецких городов.
- Тебе нравилось бывать в Любеке? - спросил Витольд, проницательно почувствовав, что следует отложить на время разговор об их отношениях с Тоней, к которому она, невзирая на его осторожные приготовления, оказалась, по его мнению, пока не готова.
- Очень, - тепло подтвердила Антонина. - У нас в турфирме не было почти ни одного маршрута по Германии, который бы не включал этот город. Меня особенно согревало его название, отличающееся от традиционных немецких наименований и близкое русскому слуху. И к тому же...., - Тоня слегка замешкалась, сомневаясь, стоит ли признаваться, что сопровождала туры, включающие Любек, большей частью в надежде на встречу с Витольдом, - к тому же, - вздохнула она, решаясь, - мне очень хотелось однажды встретиться здесь с тобой.
- Последние десять лет я нечасто здесь жил, - бесхитростно ответил Витольд. - А если и жил, то неподолгу.
- Понятно, - слегка напряжённо улыбнулась Тоня, приподняв плечи. - Значит, встретиться, ранее, нам было не суждено. Как говорит бабушка Вера: всему предназначено своё время.
- Она абсолютно права, - обняв руками за плечи, Витольд чуть прижал её к себе.

Антонине сделалось необычайно приятно и тепло, невзирая на то, что в начале июня в Любеке стояла жара. Однако, то ли от реки веяло прохладой, то ли просто-напросто Тоне было настолько покойно в его объятиях, но ощущение уюта не покидало её до того самого момента, когда они вернулись к Голштинским воротам, чтобы ещё раз как следует рассмотреть их. Ворота представляли собой две цилиндрические башни из красного кирпича, с конусными, остроконечными крышами. Обе батуры соединялись между собой кирпичной же, широкой перегородкой, в основании которой находился непосредственно створ ворот. Башни стояли под наклоном друг к другу, особенно заметным, если смотреть на них со стороны фасада.

- Не сказать, чтобы я была особенной поклонницей старинной архитектуры, - сказала Тоня, оставаясь лицом к символу Любека, который с полным правом можно было назвать символом Германии, - но меня почему-то всегда тянуло именно в этот город.
- Может быть, сыграло роль, - предположил Шнейбах, - что здесь в качестве строительного материала преимущественно использовался обожженный красный кирпич, в то время, как большая часть городов Европы отстраивалась из известняка. Согласись, что сооружения из красного кирпича приятнее глазу?
- Возможно, - задумчиво проговорила Антонина, разглядывая исторический памятник.
- Жители города, - стоя позади Тони, Витольд крепче прижал её спиной к своей груди, - гордятся тем, что у них есть своя Пизанская башня. Ворота возведены на искусственной насыпи, поэтому из-за неустойчивости болотистой почвы с течением времени накренились.
- Я поняла, на кого они похожи, - Тоня порывисто обернулась просветлевшим лицом к мужчине.
- На кого? - удивился Витольд.
- Они похожи на пожилых супругов, много лет проживших в любви и согласии. Эти старички бережно поддерживают друг друга на склоне лет. Причём не только физически, трогательно подпирая плечом своего спутника, но и эмоционально. Единые чувства, нежно хранимые в сердцах обоих.
- Ты так чудесно сказала, - восхитился Шнейбах. - Мне никогда бы не пришло в голову.
- Неужели? - вновь обернувшись к нему лицом, лукаво улыбнулась Антонина. - Ты же художник.
- Видишь ли, - улыбнулся в ответ Витольд, - архитектура никогда особенно не вдохновляла меня. Но зато, - он весело потянул Тоню за собой, - я знаю множество мест в городе, где можно просто отдохнуть душой, не помышляя ни о творчестве, ни о работе...
- Я тоже знаю такие места, - обрадовалась Тоня, устремляясь вслед за ним. - Интересно будет проверить, совпадают ли наши с тобой предпочтения.

Оказалось, что и Витольд, и Антонина, говоря о наиболее приятных местах в городе, имели в виду внутренние жилые дворики. Прежде чем завершить прогулку по Любеку их посещением, Шнейбах с Тоней побывали в городской ратуше, вдоволь налюбовавшись интересной отделкой центральной лестницы. Витольд обратил внимание Антонины на старинную дверь, имеющую разную высоту двух половин. Как выяснилось, это было связано с тем, что оправданные в средневековом суде выходили на свободу через высокую дверь, с высоко поднятой головой, а приговоренных выводили через низкую дверь, где они были вынуждены склонять голову. Тоне был известен этот факт, однако она выслушала Шнейбаха, не прерывая его. Тося ловила себя на мысли, что с каждой минутой, проведённой ими вместе, ей всё больше хочется слышать размеренный голос мужчины, ловить внимательный взгляд и наслаждаться его прикосновениями, столь бережными и неторопливыми.

Затем они осмотрели церковь Мариенкирхе, яркий образец готики, одно из самых красивых зданий в этом стиле, по образцу которого построены многие готические храмы; с её легендарным розовым кустом; астрономическими часами, по удивительному совпадению восстановленными и открытыми в прошлом году; а также памятной табличкой Иоганна Себастьяна Баха, проработавшего несколько месяцев помощником у знаменитого в то время органиста церкви Мариенкирхе Дитриха Букстехуде.

- Органист быстро распознал незаурядность исполнительского дара Баха, - припомнил исторический факт Витольд, - и вскоре Иоганн Себастьян с радостью услышал доверительное обращение к себе старого мастера: "Дорогой собрат!"
- Весьма символично, - улыбнулась Антонина, - что семья Шнейбах обосновалась в городе, где начинался творческий путь великого органиста. Только ваша фамилия звучит гораздо музыкальнее.
- Ты находишь? - ласково спросил Витольд.
- Ну, конечно, - весело подтвердила Тоня. - "Бах" - по-немецки означает "ручей", а "Шнейбах" - "снежный ручей".
- Никогда не придавал этому значения, - подивился Шнейбах.
- А мне всегда было интересно, что обозначает та или иная фамилия. В институте я однажды даже написала реферат на эту тему.
- Ты училась на факультете иностранных языков?
- Да, специализируясь на английском и немецком. Ну, так вот, что касается вашей фамилии. Верное написание всё-таки "Шнеебах", но как я полагаю, со временем претерпев трансформацию, она превратилась в "Шнейбах".
- Скорее всего, - согласился Витольд, уточнив следом. - Ты не проголодалась?
- Пожалуй, да, - согласилась Тоня.
- Тогда предлагаю отложить прогулку по внутренним дворикам до завтра и поужинать в знаменитом ресторане Любека.
- О, знаю такой, - живо подхватила Антонина. - Это самый старый трактир города "Schiffergesellschaft" - "Сообщество капитанов".
- Он самый.
- Кстати, за несколько посещений Любека, мне так и не удалось в нём побывать.
- Стоит восполнить этот пробел, - улыбнулся Витольд.
- Непременно, - кивнула Тоня, всё более ощущая, насколько ей хорошо и комфортно с мужчиной, возобновление знакомства с которым произошло чуть более суток назад.

Пока ожидали заказ, Антонина с удовольствием рассмотрела тщательно восстановленную историческую обстановку ресторана с резными скамьями, старинными потолочными балками, геральдическими гербами различных гильдий купцов Любека; налюбовалась выставленными в зале оригинальными макетами парусников, различными антикварными предметами.

- Кухня здесь весьма достойная, - заметил Витольд. - Особенно ресторану удаются рыбные блюда и утка. Что ты предпочитаешь?
- Пожалуй, - после некоторого раздумья произнесла Тоня, - я выберу утку.

Мужчина поддержал её выбор, и они замечательно поужинали, сопроводив застолье знаменитым любекским вином "Ротспон". По окончании ужина Витольд приобрёл в ресторане пару бутылок этого вина, очень понравившегося Тоне. Он заметил, что "Ротспон" идеально сочетается с местными марципановыми сладостями.

- Быть в Любеке и не попробовать марципан это непростительно, - улыбнулся Шнейбах.
- Бабушка Вера очень любит марципановые конфеты, - воскликнула Антонина.
- В день отъезда мы непременно выберем для неё самые лучшие, - пообещал Витольд. - А теперь, я приглашаю тебя к себе домой, Тоня. Ты ведь не откажешься посмотреть, где я живу?
- С удовольствием, - согласилась Тоня. - И знаешь, - несмело начала она, продолжив затем всё увереннее, - хотела сказать, что гостиница мне не понадобится. Если ты не против, то я поживу эти дни у тебя.
- Я очень этому рад, Тоня, - тепло ответил Витольд.


http://www.proza.ru/2017/03/12/70


Фотография из интернета. Спасибо автору.