I. Пир во время чумы, Белый Жар и Медный Таз

               
Чумою огненной палило солнце…
Как медный таз в копчёном небе,
Краснело перцем и вонзалось в лица,
На город опустился ужас – Белый Жар.
И чумовою духотой охвачен,
Народ весь, словно вымер разом.
Казалось, трупы, будто люди,
Бездумно ехали куда-то,
Неслись в гробах железных в никуда…

На пляжах-кладбищах, 
Как мумии, сушились горожане.
Их привозили пачками в вагонах,
И сваливали этот сонный мусор
У социально-коммунального пруда.               
Назло светилу, в чумовой жаре
Средь обожжённых тел,
Героев тройка села у воды,      
Поближе к бару. Уже в глазах их
Черти колобродили шальные,
Искрясь, гнездились бесы-огоньки.
 
Вот, первый, Васька,
В народе просто Васильграмм.
Мари, она же Машка, в обиходе,
Луиза-Лиза – чуть беременная гёрл.
Хотя, по правде, был четвёртый,
Джексон или Жека,
Но этот как-то быстро перебрал
И отдыхал в сторонке под газеткой
На шезлонге, без признаков живых,
Как будто смерть хмельная с ног снесла.

- Не спеть ли песню? - брякнула вдруг Машка.
- Все знают, ты умеешь, мать,
Но лучше, думаю, не начинать, -
Сказал сурово Васильграмм
И махом долбанул сто грамм.
- Здесь, Маня, рёв твой неуместен, –
Народ пришёл позагорать.
Не лучше ль тяпнуть и пожрать?
Чё приуныли, брудершафтнем?
Да расцелуемся, да жахнем!
Страсть, закипая, жжёт, как самовар!
Чудовищем внутрях свирепствует пожар!
А что вас двое, даже клёво –
Втроём нам с вами не фигово!
Эх, бедный Жека – хрен с Казбека!
Дружбан твой, Лизик, много потерял!
Пошли тут чмоки, обнимашки,
Забыли даже про стакашки.
Визжали девки, гвалт стоял,
Поднялся бал да карнавал:
- Ой, мальчик-с-пальчик - раздолбайчик!
Угодник дамский Васильграммчик! 
            
- …Я адвентист восьмого дня,               
Загадочный Свидетель, брат Эдмонт!               
В миру Григорий или Мотя... -
Пришёл спасти я Вас
От пьянства и разврата! -
Сверкнула молнией
Словесная рулада.
Опешив от внезапного каскада,
Вся троица раскрыла рты:
- Ведь мы пока не квасили
До глюков и отпада! -
Шепнул нервически
Подругам Васильграмм.
- Откуда чудо в перьях
Вдруг явилось нам?

Эдмонт-свидетель был доволен
Эффектом своего вторженья.
Орлом с небес пикировал он снова:               
- Я Свет Христов! Мессия новый!
В мир призван пастырем
Помочь овце заблудшей…
Особенно вот этой милой даме!
Впиваясь взглядом Люцифера,
Вперяя клин бородки в грудь Луизы,
Бровями, словно бритвой, полоснул он,
Окинув даму с головы до пят,
Дыханием чумным её окутав.
Она, прижав руками груди, побледнела,
Едва не завопив Куплеты Смерти.

Тут Васильграм с достоинством
Немалым и заметным,
Предстал перед Мессией самозваным.
Как красный стяг,
Его трусы-знамёна запылали!
При полном блеске рыцарской оснастки
Взъярился он, как тысяча чертей:
- Проваливай, шакал, в овечьей шкуре!
Не то своим причинным местом
В последний раз ты будешь
Вольно здесь трясти...
Хирург по этой части я бывалый,
Помочь могу свободу обрести без муки –
Чик! Тишина… и всё готово!
Вмиг будешь счастлив без затей,
К тому ж, в таком духовном чине,
Не обязательно иметь детей. 

От шума мумии зашевелились,
Пришёл в движенье пляж-кладбИще.
Газетка с лежаком покойным Жеки
Вздыматься от дыханья перестала…
И вот уж Джексон соскочил с причала
И оборвав швартовы, тапки ищет.
Как лоцман, взявши руль в ручища,
С пучиной океанскою схватившись,
Верзила двухметровый встал горою,
Клешнёй хватая за бородку адвентиста.

 «Святой отец» в истерике взмолился:
- Погибну за любовь, за Родину и Бога!
И вдруг, в экстазе истовом,
Внезапно разрыдался:
- Прочь, Демоны! Уже летят за вами
Подземных воинов армады –
Свирепых Аггелов из ада!
Меня же, Мотю, как Святого,
На небо голубицы вознесут!
О, ангелы, меня с собой возьмите…

- Возьмём-возьмём, призыв услышан! -
Откуда ни возьмись, ломая представленья
Народонаселенья ушлого,
Без крыльев, буднично и скушно,
Два дюжих ангела в халатах появились:
- Петрович, справа, справа заходи!
Вот-вот, берём подмышки...
- Беда нам с этим Мотей, Эдик, -
Петрович-ангел молвил грустно.
- Все пляжи облетели в сотый раз.
Куда охрана только смотрит?
К хренам собачьим надо увольнять!
Что за дурдом, в жару такую
Умалишённых беглых
В пекле адовом искать!               
Святой Эдмонт всё время удирает!
Хитрющий бес – ни дать, ни взять!..
К отцам небесным ангелы взлетели:
Свидетеля забравши с лёгкой шуткой,
Уселись чинно в бледный луноход
И в космос равнодушный дали ход.
          ___________________

- Спою, пожалуй, песенку чумную.
На гения  ничуть не претендую,
Но, чтобы пакостный осадок снять душевный, -
Надеюсь, соло Васильграмма  всех мгновенно
Излечит… Итак, внимает пусть народ…
Не знаю, впрочем, как пойдёт…
Финальный  тост от Васильграмма!
Пою, заметьте, без ста граммов:
Чумою огненной палило солнце…
Копчёной гарью покрывались лица,
Накрыл небесное пространство
Как перец красный, солнца медный таз.
Народ весь вымер, вымер враз.
На город опустился ужас – Белый Жар.
По улицам, как  гладкому бильярду,
Убийцею катился знойный шар…