У... летная история

Ой! Вань! Гляди-кось, попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!
В. Высоцкий

 Алекс потянул на себя штурвал, и АН-12 надрывно рыча, стал  резко набирать высоту в небе над Суданом.
– Ты чего? – бросил на него удивлённый взгляд штурман.
– Да орут как сумасшедшие! Чуркистан этот! – Алекс обычно исполнял этот трюк, когда «аборигены», как он называл пассажиров, начинали громко разговаривать в грузовом отделении,  оборудованном скамейками для перевозки людей.
  На внутренних рейсах грузовых перевозок местное население, занятое сельским хозяйством, часто размещали в одном отсеке со скотом и птицей. От агрессивного набора высоты уровень кислорода резко падал, тянуло в сон. Первыми засыпали куры, сидевшие в больших клетках. Головки со сморщенными гребешками вначале старчески подёргивались, затем мгновенно свисали на бок. Потом и другие братья наши меньшие – овцы, бараны, коровы – впадали в глубокий сон. Гомо сапиенсы, по праву царей природы, держались дольше всех. Но постепенно и люди один за другим мирно сопели, пробуждаясь лишь при посадке.
Его звали Алексей, Лёшка, Лёха. Алексом он назвал себя в  день  зачисления в международную эскадрилью. Время перестройки, расслабления и надежд позволяло дышать глубоко и свободно. Но головокружительные приступы эйфории с дурманящими фантазиями о зарубежных полётах рассеялись с первым же назначением. Нет, не Париж, и не Лондон, и даже не Варшава. На год Алекс был направлен в Судан на внутренние линии. Как тогда говорили, в помощь дружественным и малоразвитым странам. Ничего дружественного Алексей не увидел, а вот с малоразвитостью вмиг согласился, получив предупреждающие инструкции от представителя компании, бывшего особиста. Советы были выданы не только, как вести себя с представителями иностранного государства, но и как смотреть или не смотреть на местных женщин, как и что есть, пить и говорить. Почти десять листов печатного текста.
Чувствуя себя капитаном Куком, командированным в Папуасию, новоявленный член международного экипажа утешал себя тем, что он направлен сюда всего на год, а не на два или пять. И со временем он будет гордо прохаживаться с эскортом длинноногих стюардесс где-нибудь, скажем, в Хитроу.
Время тянулось. Оно словно склеилось паутиной мерзких тарантулов, стремительно выскакивающих из-под ног в этом засушливом крае. Лёха ждал, когда закончится год отработки. Но после заветной даты поступило распоряжение: ждать замену.
– Сколько ждать? – волнуясь, спросил командира Алексей.
– Да сколько Родина прикажет. А если не устраивает, можешь отправляться домой. Тут-то тебе командировочные и суточные в валюте платят.
Командир загадочно усмехнулся:
– Мы скоро не только на внутренних будем летать. А на Киев перевозки начнутся, то есть из Киева – там к валюте и ещё кое-что можно будет прибавить.
– Как это прибавить? – оживился Алекс.
– Как это, как это? А вот так! – ухмыльнулся командир. – Сиди пока смирно. Время покажет.
И время показало.
– Пора делать бизнес, – заговорщическим тоном прошуршал Виктор, командир отряда. – Из Киева мы гуманитарку везём. А туда почти порожняком. Так вот, попугаев возить будем, в Киев...
– Попугаев? – Ошеломлённо вздрогнул Алекс. – Как? А таможня, досмотр?
– Всё налажено. Я тут узнавал про тебя. Парень ты надёжный – не сдашь. Попугаев нам местные по два доллара принесут. Тут их немерено, лови не хочу. Чтобы молчали и не срали, мы попкам на время полёта снотворное дадим. У меня по этому поводу вся информация имеется. Зажираться не будем, везём по четыре особи на каждого. После прилёта они ещё около часа спят. Выносим их со своими вещами в чемоданах или сумках. Нас ведь не досматривают. У каждого по четыре спящих попки... Сразу сдаём посредникам по сто долларов за птицу. А дальше – не наше дело.
Алекс, прикидывая в смелых фантазиях широту и размах кипучих золотоносных рек, азартно калькулировал, умножая количество полётов на число попугаев и долларов… Лондонский аэропорт Хитроу растворился в пыльном небе Хартума.
Бизнес завертелся. Перед полётом надо было встретить поставщиков. Соблюсти секретность. Растереть орехи, ягоды и особое снотворное по проверенной дозировке, чтобы не навредить нежным птицам. Из месива скатывались кругляши, которые вкладывались в клюв обалдевшим попкам перед полётом.
Первый рейс прошёл успешно. Птицы обречённо дремали, не издав ни малейшего звука. Алекс, заботливо запеленав, положил их в дорожную сумку. На выходе из аэропорта его встретила лукавая блондинка, сексуально шепнув:
– Я от Виктора.
С этими словами она, вложив в Лёхин карман четыре зелёные хрустящие купюры, взяла сумку и воздушно растворилась в толпе.
Все последующие операции «Попугайчик» происходили по такому же сценарию без особых творческих дополнений: встреча с птицеловами, для которых заветные восемь долларов за четыре особи были фантастической суммой, приготовление птичьей пилюли и товарно-денежный обмен с розовой блондинкой в Борисполе.
Товарищи по экипажу – штурман Валерка, капитан Виктор и бортовой инженер Николай – также не вносили поправок в разработанную схему. Разве что их встречали не блондинки, а брюнетки или брюнеты. И с каждым рейсом компания весёлых птиц покидала свои насиженные гнёзда, отправляясь в далёкую северную страну.
Однажды, после одного из полётов, когда Алекс, обменяв на «зелёные» очередную сумку, бодрой походкой ступал по родному Борисполю, его окликнул запыхавшийся дежурный.
– Кое-как догнал! Быстро ходите, Алексей Михайлович! Вас это… главный вызывает. Прямо сейчас.
Сердце Алекса упав, обнялось с желудком. Мысли лихорадочно заметались: «Откуда просочилась информация? Кто мог слить? Всё ведь работало чётко».
На ватных ногах Алексей вошёл в приёмную. В голове вяло и хрупко строилась оправдательная версия. Глубокий влажный взгляд Ниночки, секретарши главного, застыл на лице «жертвы подпольной коммерции перестройки».
– Добрый день, Алексей Михайлович. Три года не виделись. Возмужали, загорели, – промурлыкала Нина. – Главный вас ждёт. В хорошем расположении духа, –  добавила она шёпотом.
Сердце птичьего коммерсанта рассталось с желудком, плавно возвращаясь на место. Он приблизился к Ниночке. Когда-то, проведя почти два часа в приёмной главного, Алекс откровенно с ней заигрывал. Но в то время мысли его были заняты перспективами загранполётов. Ниночка же была замужем. Теперь она была свободна от супружеских уз, хороша как никогда и развращена духом перестройки.
– Не знаешь, зачем зовёт? – приблизившись вплотную, процедил Алекс в Ниночкино ушко.
Та, блеснув бирюзой глаз, тихо выдохнула:
– Вроде повышение вам, Алексей Михайлович.
После разговора с главным, Алекс, с волнением поправляя свою русую шевелюру, выскользнул из кабинета:
–  Очень благодарен за доверие. Да, заявление на перевод на другие линии действительно писал. Но это было два года назад. Сейчас коллектив сработался. Так что хотелось бы остаться в Судане.
Ниночка, как всякая вездесущая секретарша, не скрывала своего удивления: «Не иначе как бабу местную в Судане нашёл, –  сверлила коварная мысль, – а то чего бы ему отказаться от перевода на европейские линии».
– Нин, дай попить чего или выпить. Сегодня такой стресс! – вздохнул Алекс, провалившись в кожаное кресло приёмной.
Нина налила воды. Алексей долго и пристально глядел на неё. Хороша!
Как-то случайно, будто не он, а кто-то внутри, брякнул:
– Ты сегодня до четырёх? День у меня был тяжёлый. Давай в «Центральный». Там вкусно кормят. Ты как?
«Заманчиво, – ёкнуло у Ниночки внутри. – А как же баба, ради которой он повышение проигнорировал? А может, бабы-то и нет?» – назойливо свербило Нинкино любопытство.
После того сытного ужина и бурного продолжения в шикарной Нинкиной квартире, доставшейся ей от бывшего мужа, попугаичий бизнес заработал на индустрию развлечений. Очередная сумка отдавалась той же пышногрудой блондинке, после которой Алекс встречал изящную синеглазую брюнетку – стервозную и авантюрную Нинку, казалось, ничего не знающую про птичий бизнес её любовника. Они ели, пили, кутили в шикарных барах и клубах, которые словно грибы, появлялись в рвущемся к капитализму совке. В полёт Алекс отбывал опустошённый, как говорят, финансово и энергетически.
Потом шёл очередной виток: птицеловы, спящие попки, блондинка, деньги, и… Нинкины обнажённые бедра, бесстыдно белеющие на мятых простынях.
Но однажды виток не закончился – завис в пространстве. При посадке в короткие реплики диспетчера вдруг ворвался Нинкин голос с бредовой болтовнёй. Только такая, как она, могла уговорить диспетчера якобы в день её рождения сказать пару слов любимому в эфир. Текст был сжат до минимума: «Алёшенька, тот подарок, что ты мне на день рождения везёшь, не бери, оставь в салоне. Потом в Хартуме поменяешь. Мне другой цвет нужен. Этот к новым занавескам не подходит. Люблю. Жду».
Сообщение явно имело подтекст. Нинкин день рождения был бурно отмечен три месяца назад. Алекс вначале обалдел от неожиданности, но постепенно его пытливый ум переварил Нинкину легенду логикой разведчика.
– Птиц оставляем в машине. Потом за ними вернёмся, – резко выплеснул он удивлённым «партнёрам по бизнесу».
– С чего это ты? – Виктор был явно недоволен.
– Разведка донесла, – коротко обронил Алекс.
На выходе несколько человек в штатском, предъявив документы, спокойно попросили:
– Позвольте вещи для досмотра. Ничего криминального. Плановая проверка.
После досмотра и заполнения бумаг, экипаж с извинениями был отпущен. Алекс бросился к Нинке:
– Ты знала?
– Да. Они вас пару недель пасли – я случайно услышала.
Виктор позвонил Алексею вечером:
– Меня главный вызывал. Они и груз досмотрели. Попки-то проснулись! Представь: открывают люк, а оттуда попугаи вылетают. И весь салон в птичьем дерьме! Я сказал, понятия не имею, откуда эти твари в тюках с хлопком взялись. Не мы ведь загружали. В общем, не пойман – не вор. Но пока надо остановиться.
Алекс взглянул на спящую Нинку, нежной кошечкой уткнувшуюся в подушку, и по его коже растеклась тёплая нега: «Может, попроситься на инструкторскую работу? Днём молодых лётчиков обучать, а вечером дома с любимой… А то в бегах за заморскими птицами как бы не упустить свою единственную "птицу счастья"!»