3. Бросок на Запад

НА СНИМКЕ: На похоронах Бориса Пастернака в Переделкине, 2 июня 1960 года, друзья выносят из дома крышку гроба. В 1966 году к ней придумали подпись: «Синявский и Даниэль несут свою скамью подсудимых». Тоже ведь смешно. Похоронный юмор.


Свой арест Синявский описал в автобиографическом романе «Спокойной ночи» (1984). «Я опаздывал на лекцию в школу-студию МХАТ и толокся на остановке, выслеживая, не идёт ли троллейбус, как вдруг за спиной послышался вопросительный и будто знакомый возглас: «Андрей Донатович?»

<...> Обернувшись с услужливостью и никого, к удивлению, не видя и не найдя позади, кто так бы внятно и ласково звал меня по имени, я последовал развитию вокруг себя по спирали, на пятки, потерял равновесие и мягким, точным движением был препровождён в распахнутую легковую машину, рванувшуюся, как по команде, едва меня упихнули».

В тот же день, 8 сентября 1965 года, Юлий Даниэль отправился в Новосибирск. Он хотел помириться [они развелись. –МК] с женой, Ларисой Богораз, которая уехала туда с сыном. [Лариса Иосифовна Богораз в 1964-1965 году преподавала в НГУ математическую лингвистику. В 1965 году она защитила кандидатскую диссертацию. –МК]

Однако, уже 9 сентября Даниэля вызвали в новосибирское отделение КГБ. После трёх дней допроса ему предписали вернуться в Москву. 12 сентября они полетели вместе, разведённые муж и жена. Во Внуковском аэропорту Даниэля взяли.

Арест был потрясением, но не был неожиданностью. Пускаясь на дебют — отправляя свои сочинения через границу, — они знали, на что идут. «Мы обезопасили себя тем, что поняли свою обречённость» (из «Мыслей врасплох» Абрама Терца).

Еще в университете товарищи Синявского по знаменитому на филфаке семинару по творчеству Маяковского, который вёл Виктор Дувакин, пели на мотив «Гоп со смыком»:

У Андрюши есть один пробел:
Он ещё по тюрьмам не сидел!
Знаем — сядет, не иначе,
Ведь характер что-то значит,
Понесём Андрюше передачу!

Это, конечно, была шутка. Но ведь как обернулось!

И всё-таки странно читать у Синявского в повести «Суд идёт» (1956): «Я прибыл в лагерь позже других, летом пятьдесят шестого. Повесть, для завершения которой не хватало лишь эпилога, стала известна в одной высокой инстанции… Я не отпирался: улики были налицо». Написано за 10 лет до ареста.

В прозе Даниэля тема суда и лагеря тоже так или иначе появляется. И ещё вот это:

«Вот я пишу всё это и думаю: а зачем мне, собственно, понадобилось делать эти записи? Опубликовать их у нас никогда не удастся, даже показать прочесть некому.

Переправить за границу? <…> Да, по правде говоря, это и не очень красиво — печататься в антисоветских изданиях» (из романа «Говорит Москва», 1962).

Им нравились эти игры с Совдепией, опасные, но забавляющие. И расписывающие судьбу.

Бросок на Запад состоялся летом 1956-го: рукопись повести «Суд идёт» контрабандой вывезла из СССР Элен Пельтье, дочь военно-морского атташе Франции, — с ней Синявский учился на филфаке. (Спустя несколько месяцев Пельтье вывезет таким же образом один из машинописных экземпляров «Доктора Живаго». Она очень любила русскую литературу).

Первой публикацией Синявского на Западе стал трактат «Что такое социалистический реализм?», появившийся без имени автора, в рубрике «Документ» во французском журнале Esprit в феврале 1959-го.

Журнал Синявские показали другу Даниэлю. «У друга загорелись глаза, и промолвил он мечтательно: «Я тоже хочу…» (из рассказов М. Розановой, жены А. Синявского).
Сообщения западных СМИ об их аресте были путаными: «Три советских писателя, некоторые работы которых много лет публиковались на Западе, арестованы и ожидают суда, заявляют в некоторых литературных кругах Москвы. <…>

Эти писатели — Абрам Терц, некий Даниэло [так назвали Даниэля. –МК] и третий, личность которого не уточнялась [третьего не было. –МК]».

Однако уже в октябре эти же СМИ уверенно объявляли, что Абрам Терц — автор статьи «Что такое соцреализм?», которая, подчеркнём, вышла анонимно. И что это псевдоним Синявского, а Николай Аржак — Даниэля. Более того, столь же уверенно и точно прогнозировали будущий приговор.

Власти и органы ситуацию не комментировали. Разве что инспирировали слухи: дескать, Синявский и Даниэль занимались контрабандой валюты. Так готовилось общественное мнение.

В январе 1966-го Москва, наконец, дала свой комментарий — в передаче радиовещания на Великобританию и Ирландию. А широкая советская аудитория о том, что произошло, узнала только из статьи Дм. Ерёмина «Перевёртыши» («Известия». 13.01.1966. Впоследствии первую главу своего романа «Спокойной ночи» (1983) Синявский назовёт «Перевёртыш»). И из статьи Зои Кедриной «Наследники Смердякова» («Литературная газета». 22.01.1965г.).

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/11/721