Чужое письмо

-… Мам, я правда приеду, как только смогу! – Она уже даже не пыталась скрыть раздражение в голосе, так хотелось скорее закончить этот разговор. – Там у вас такая грязь сейчас, машина опять застрянет. Подождем, когда подмерзнет немного и приедем. Что? А, мальчишки в порядке, спят еще. Попозже в кино пойдем всей семьей. Мам, правда, все в порядке, ты не волнуйся. Ну все, я потом позвоню, целую, пока.
Аня с облегчением вздохнула, положила трубку и пошла на кухню, где муж Андрей уже наверное, готов был съесть газету вместо завтрака.
- Теща звонила? – спросил он, не отрываясь от чтения.
- Да, зовет в гости, соскучилась. – Сказала она, наливая в кружки ароматный кофе.
- Ну так в чем дело, бери машину и езжай. Сколько уже не виделись? Месяц? – Внимательно глядя на жену, спросил Андрей.
- Ну.. Побольше уже, месяца два.
- Ну да, что-то вроде этого.. – Андрей опять уткнулся в газету, и разговор погас.
В субботу совсем не хотелось портить себе настроение, тем более с утра. В деревне, откуда она родом, до сих пор не слышали про асфальт, и каждую осень слякоть мешала проехать к улице, на которой жила мама. «Конечно, плохо, что редко с ней видимся, но у нее ведь там остались еще какие-то друзья, подруги, соседи, в конце концов. Многих дети забрали к себе, но кто-то ведь там еще живет.. Поеду на следующей неделе», решила она, и пошла будить своих сорванцов, десятилетнего Илью и восьмилетнего Максима. А им ну очень не хотелось просыпаться, только обещание не кормить их кашей решило эту проблему.
В кино мальчишек повел папа. Шумно галдя, они втроем возились в прихожей, одевались, поддразнивая друг друга, решали, кто сегодня главный копуша, и спорили какое кино будут смотреть, про пиратов или про роботов.
Когда все ушли, Аня с удовольствием уселась в любимое кресло с давно купленным, но так ни разу и не открытым журналом.  Иногда так хорошо побыть в тишине.. Она расслабилась и даже, кажется, задремала, когда странный звук заставил ее вздрогнуть. Казалось, кто-то слабо стучит в окно. И это было, прямо скажем, страшновато, все-таки пятый этаж. Осторожно она отодвинула штору и через секунду облегченно рассмеялась. Всего-то шарик, обычный красный шарик, неведомо как залетевший на балкон, бился о прислоненные к стенке лыжи, оттого и казалось, что кто-то стучит.
Она открыла балконную дверь, дотянулась до шарика, и втянула его в комнату. Странный он какой-то, с посланием. Может мальчишки пошутили? К нитке, крепко стягивающей края шарика, был привязан маленький самодельный конверт с надписью незнакомым почерком: Маме.
Почему-то стало очень тревожно. Вряд ли это письмо адресовано ей, значит нельзя его открывать. Но вдруг из письма будет понятно, для кого оно, и тогда оно дойдет до адресата.
С непонятным волнением Аня распечатала послание…
В жизни бывают такие моменты, когда вдруг открываются глаза, и люди со всей яркостью осознают, как много они делают в жизни не так. Все в жизни становится с ног на голову, а может и наоборот, только с таким осознанием они находят под ногами почву и меняют в своей жизни все. Случайно встреченные люди, прочитанные книги, увиденная несправедливость, или чужое письмо.. Все может перевернуться в считанные секунды.
Ровные строчки на тонком листе, написанные незнакомым почерком, буквы, местами размытые каплями не то дождя, не то слез. Этого оказалось достаточно.

«Мамочка, родная моя.
 Сегодня уже год, как ты не с нами. Я не могу даже мысленно произнести «Тебя с нами нет», потому что с упорством сумасшедшей я продолжаю верить, что ты где-то рядом. Просто есть причины, по которым мы не можем тебя видеть. Нам всем ужасно тебя не хватает. Каждый день мы живем как во сне, до сих пор, все, что произошло год назад, кажется какой-то фантасмагорией, чем-то совершенно нереальным, неправильным, дурным сном, жутким, страшным, но проснуться мы никак не можем. Мамочка, мы так любим тебя…Хоть мы и часто говорили тебе об этом, особенно в последние дни, все равно, как же хочется, чтоб нашелся какой-то волшебник и вернул время вспять. Мы не отходили бы от тебя ни на секунду, каждый день, каждую минуту мы были бы рядом…
Я иногда вижу тебя во сне, и там, я хотя бы могу тебя обнять, почувствовать тебя рядом, увидеть твои глаза, твою улыбку… Я знаю, я уверена, что там, где ты сейчас, тебе очень хорошо, и это самое главное. В моих снах ты не говоришь, но смотришь на меня и улыбаешься, как будто извиняешься за то, что не можешь быть рядом. Мамочка, родная, если наша боль сейчас это плата за то, чтоб тебе было сейчас хорошо, мы готовы пережить и большее. Только чтоб ты там была спокойна. Прости нас всех, если когда-то чем-то мы тебя обижали, прости меня, за многое, ты и сама знаешь, за что.
Прости за тот самый страшный, самый жуткий обман, за тот спектакль, который нам пришлось разыгрывать каждый день, когда мы уже знали, что тебе осталось совсем немного. Мамочка, родная моя, прости... Мы просто ужасно боялись, что узнав правду, ты смиришься, и не будешь бороться с болезнью.
Было так жутко в первое время, когда каждая мелочь, которая радовала бы раньше, теперь вызывала лишь одну мысль: «Мама не видит этого, мама не порадуется вместе с нами, мама не узнает об этом»… Сейчас мне так же больно, мне так же жутко, в чем-то даже наверно еще хуже.
Знаешь, я скоро наконец-то сама стану мамой. И мне так невыносимо горько, что я не могу тебе сказать об этом, обрадовать тебя. И очень жаль моего пока неродившегося малыша, ведь он не будет знать тебя, мамочка. Бедный мой малыш.. У него была самая лучшая в мире бабушка, а он об этом и не знает..
Мамочка, мы ведь встретимся еще, правда? Когда-нибудь, когда наступит мой черед, я буду ждать, что ты встретишь меня там, и мы снова будем рядом. Я только молюсь о том, чтоб суметь прожить жизнь так, чтоб Господь позволил быть там же где и ты.
Я знаю, что это возможно большая глупость, писать и отправлять это письмо. Ведь оно не сможет долететь туда, где ты. Но вдруг? Иногда именно то, что кажется глупостью, оказывается самым мудрым и правильным поступком. 
Я люблю тебя, мамочка, родная моя. Я буду ждать тебя во сне, приходи, солнышко мое..

Твоя любящая дочка»


… Чужая боль, пропитавшая каждую строку этого неведомого письма, ударила в самое сердце, прошла по ней как электрошок … В какой-то лихорадке она бросилась одеваться, даже не понимая, что именно и как она собирается сделать, но зная, что именно сейчас, немедленно, она едет к маме. В одну секунду она просто возненавидела себя, свою черствость, равнодушие по отношению к самому родному, самому близкому в своей жизни человеку. Она не осознавала даже, что накинула куртку прямо поверх домашней одежды, надела первую попавшуюся обувь, кроссовки мужа, но через несколько минут она уже ехала в нужном ей направлении.
  …Датчик бензина уже давно мигал. Хорошо, что в отделении для перчаток, Андрей всегда держал небольшую сумму на экстренный случай. Черт! Она ведь даже записки ему не оставила! И телефон, конечно, спокойно лежит дома. К счастью, на заправке был таксофон, который к радости Ани оказался в рабочем состоянии. Андрей взял трубку после первого же гудка:
- Аня, ты? Ну, наконец то! – с облегчением выдохнул он и крикнул в сторону: - Мальчики, все нормально, мама едет к бабушке!
- А… откуда ты знаешь? – удивилась Аня. 

- Анька, ты молчи, не надо ничего объяснять. – Голос Андрея немного дрожал, хотя всегда он был довольно сдержан. – Я видел это письмо. Я… Я все понял. Ты все делаешь правильно.
- Андрей, я .. – попыталась она что-то вставить в разговор. – Может мы могли бы…
- Анька, ты послушай, и не возражай! Мы с мальчишками уже все решили! – на заднем фоне она услышала детские крики «Да, мы уже все придумали, мы уже переезжаем!» - Мы перевозим Илью в комнату к Максиму. Его комната – для твоей мамы. Мы ждем вас обеих.
- Андрюшка… Мальчики мои.. – Аня была безмерно благодарна своим мужичкам, но так трудно это выразить словами.. – Я так люблю вас всех! А вдруг мама не захочет?
- Захочет! Скажи, что мы все готовы объявить голодовку, или приехать и забрать ее силой, одним словом, никаких отказов мы не принимаем! Все, мы вас ждем! И, будь осторожнее, родная моя. Мы тебя любим.
- И я люблю вас! – пролепетала Аня.
Всю оставшуюся дорогу она молилась за ту незнакомую женщину, благодарила ее за то письмо, молилась за упокой души ее мамы, и за здоровье своей..
  Дорога оказалась разбитой, как она и предполагала. Проехать было совершенно невозможно. Поэтому, плюнув на все, Аня оставила машину на маленькой асфальтированной площадке возле сельского магазина и пошла пешком, почти теряя в грязи огромные для ее ноги кроссовки. Она подошла к калитке родного дома и остановилась на несколько секунд. Нужно собраться с мыслями, успокоиться, чтоб не напугать маму. Мысленно она представила, как сейчас выглядит, и просто ужаснулась. Домашний костюм, чужие кроссовки, хорошо, что не успела дома нанести косметическую маску, вряд ли она вспомнила бы о ней и смыла до того как вылетела из дома.
 Осенние сумерки уже пробрались в дом, там горел свет, и Аня в щелку между неплотно задвинутыми шторами увидела маму. Она сидела на диване, кутаясь в плед, с книгой в руках. Аня вспомнила, что мама любила вот так вечером почитать, но всегда слишком уставала за день, и через несколько минут уже засыпала, книга падала и будила ее. Иногда, Аня успевала осторожно забрать книгу, поплотнее укутать маму теплым пледом и аккуратно, стараясь не разбудить, подкладывала маленькую подушку. Она вспомнила, как по утрам, в воскресенье, просыпалась от свежего запаха вкуснейших маминых булочек, и сонная брела на кухню, потому что было преступно пропустить такой завтрак. Вспомнила, как плакала на мамином плече, когда мальчик, в которого была по уши влюблена, стал дружить с другой девочкой, как по несколько часов разговаривала с ней по телефону, рассказывая о том, какой замечательный у нее Андрей, как она счастлива, что сама стала мамой. Не было в ее жизни роднее и ближе человека, и ненавидела сейчас себя за то, что в какой-то момент как будто просто забыла про это. 
 Входная дверь еще не была закрыта изнутри, очень осторожно Аня поднялась по ступенькам, тихо открыла дверь в комнату и на цыпочках вошла. За эти пару минут мама уже успела задремать. Улыбнувшись, Аня подошла, по старой привычке поправила плед и села рядом, как в первый раз всматриваясь в черты родного лица. Конечно, мама постарела. С каждым годом ее морщинки становились глубже, усталость проступала все заметнее. Видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, мама открыла глаза. Несколько секунд смотрела на дочку, не понимая, сон это или явь.
- Анечка?.. Ты как здесь оказалась? Я сплю? – недоумевающее спросила она. – Ты когда приехала? Ты ведь говорила, что не можешь!
Мама попыталась встать, но Аня обняла ее, и прошептала, сдерживая слезы:
- Я просто поняла, как жутко я по тебе соскучилась, мамочка. Жутко. 
- Солнышко ты мое.. Я тоже соскучилась, очень сильно. Ты ведь с дороги, голодная, сейчас я встану, приготовлю..
- Нет-нет, - запротестовала Аня, - мамочка, ничего не нужно, почти ничего.. Я за тобой приехала.
- Как? Что-то случилось? – встревожилась мама.
- Нет, ничего не случилось, все хорошо.  Мы все очень хотим, чтоб ты жила с нами. Я готова тебя умолять на коленях, только, пожалуйста, поедем к нам! Мальчишки уже комнату для тебя приготовили, угрожают голодовкой, одну меня не пустят.. Ты поедешь к нам? – с надеждой и тревогой проговорила Аня.
«Что-то случилось все же у моей дочурки.. – думала женщина. Глядя в эти заплаканные умоляющие глаза, она понимала, что спрашивать ничего нельзя. Расскажет сама, если будет нужно. Поэтому просто ответила:
- Конечно, поеду, родная моя.