В свободном полёте

Он услышал за спиной громкий смех и обернулся: метрах в десяти стояла толпа мальчишек, обступивших и увлечённо рассматривающих что-то совсем небольшое. Это что-то явно было живым, и изо всех сил пыталось увернуться от повышенного внимания к своей персоне.
- А ну, разошлись! – гаркнул Он ребятам, и через секунду их уже след простыл.
Теперь Он чётко увидел, что привлекло внимание детей: это была самая обыкновенная серая птичка, со взъерошенным хохолком на крохотной голове.
- Я – Кей. Спасибо за помощь, – вежливо сказала она.
- Не за что. – Почему-то Он даже бровью не повёл, обнаружив, что птица  говорящая. – Они издевались над тобой?
- Они всегда издеваются, когда видят, как я падаю.
- Ты... не умеешь летать?.. – робко спросил Он.
- Я умею летать! – резко возразила Кей. – Я не умею приземляться.
- А разве так бывает?
- Конечно! Одни не умеют летать, другие приземляться. Понимаешь, когда я была птенцом, с нетерпением ждала первого полёта. Я  засыпала с мечтой о небе; смотрела из родительского гнезда на проплывающие мимо облака и представляла, как однажды увяжусь за ними, отправившись туда, где нет ни одной знакомой тропинки, ни единой узнаваемой веточки дерева, где вообще ничего, кроме бесконечной свободы и синевы. Когда родители стали тренировать потомство, каждый упал, минимум трижды, прежде чем удалось взлететь хотя бы до уровня гнезда. Я же полетела сразу и очень высоко. Я летала и пела, наслаждаясь каждым глотком воздуха, дуновением ветерка, лучиками майского солнышка... Мне говорили, что нужен перерыв, просили вернуться, но я не чувствовала усталости. Однако, спускаться всё же пришлось, и тут выяснилось неожиданное: я так радовалась умению летать, что при виде земли у меня началась жуткая паника. Я не знала, как лучше сесть, не повредив крыльев. Людям такое не понять...
- Ну почему же? – отозвался Он. – Я как раз понимаю: это как езда на велосипеде. Кататься учишься легче, чем тормозить.
- Да-да, именно так! – приободрилась Кей. - Я так испугалась, что была буквально парализована! В итоге упала прямо землю, словно брошенный кем-то помидор. Было очень больно. С тех пор так всегда. Вместо того, чтобы приземлиться, я просто падаю. И всякий раз поблизости оказывается толпа зевак, с радостью глазеющих на это представление!
- Это очень плохо. Так скоро от тебя живого места не останется, – сочувственно сказал Он. – Знаешь, когда я боюсь, что не смогу сделать что-то, всегда размышляю над природой моего страха. Тебе надо понять, чего именно ты боишься: сломать крыло, подвернуть лапку... Может, тебя смущает вероятность попадания в комичное положение?
Кей опустила голову и внимательно посмотрела на своё отражение в луже. Подумав несколько секунд, она неуверенно буркнула:
- Я боюсь земли.
- Не понял...
- Ну, земли – твёрдой поверхности, магнита...  понимаешь?
Пока что он понимал очень слабо.
- Опускаясь на землю, никогда не знаешь наверняка, взлетишь ли снова. Хватит сил ещё раз, набрав скорость, раскрыть крылья, оттолкнуться, взмыть под облака вопреки законам притяжения?
- А птицы знают про законы притяжения?..
- Ну, вот! – обиделась Кей. – Мало того, что считаешь доходягой, теперь ещё и дурой назвал.
- Извини, я не хотел, – его щёки слегка покраснели. Сколько раз Он давал себе слово, ничему в этом мире не удивляться? – Тебя преследует страх потерпеть неудачу. Но ты в любом случае не сможешь летать вечно, так что...
- Откуда ты знаешь?
- Знаю что?
- Что я не смогу вечно летать.
- Это очевидно. Ты устанешь, крылья ослабнут... Никто - ни птица,  ни самолёт, ни кленовый лист, подхваченный легкомысленным ветром, ни даже сам ветер - не летают непрерывно. 
- Может, они просто не пробовали?
- Возможно... Но давай представим, что опускаться на землю время от времени всё же необходимо. И даже если предположить, что твои опасения сбудутся (что в принципе маловероятно), разве тебе будет нечем заняться здесь?
- Абсолютно нечем!
- Как минимум, ты сможешь поесть, – уголки его рта растянулись в улыбке. - Поплескаться в воде, позагорать (интересно, птицы загорают?), если повезёт, встретить такого же пернатого романтика, как ты сама. А потом, когда силы снова вернутся к тебе...
- ...я уже никуда не полечу.
- Но почему? – выпалил он недоумённо.
- А ты бы полетел на полный желудок из прогретой солнцем травки, покидая того, кого любишь?
- Да я и голодным летать не умею... – он грустно усмехнулся.
- А пытался?
- Наверное. В детстве. Но люди не смогут летать, даже если очень постараются.
- И тебе не страшно?
- Что именно?
- Знать это? Если бы я была уверенна в том, что не сумею взлететь, наверное, умерла бы.
- Существуют и другие радости... Жизнь вообще невероятно многообразна в своих проявлениях. Иногда то, что вчера казалось трагедией, сегодня видится маленьким и незначительным.
- Как ты можешь увидеть что-то мелким, если не можешь подняться над ним?
- С помощью логики.
- Аа... Тогда объясни мне с помощью логики, как ты можешь сравнивать радость полёта с чем-то ещё, если никогда не летал?
Он сразу не нашёлся что ответить, и Кей продолжала:
- Знаешь, что меня больше всего удивляет в людях? Они смеются над тем, как я приземляюсь, а сами не умеют даже летать! Ладно... Ещё раз спасибо, что выручил, мне пора. Небо после дождя особенно прекрасное.
- В следующий раз постарайся вернуться на землю, не покалечившись. Я уверен, что крылья не подведут тебя, даже если пробудешь на земле довольно долго. – подбодрил он.
- Спасибо, буду надеяться. А ты всё-таки попробуй ещё раз...  В смысле с полётом. Вдруг, получится?
В следующее мгновение она была уже высоко, и только маленькое пёрышко скользнуло по его щеке.
... Открыв глаза, Он попытался нащупать то, что заставило его проснуться. Так и есть: опять из подушки вырвалось перо и теперь покалывало в области виска, прогоняя сон лучше любого будильника. Зевая и лениво потягиваясь, Он встал с кровати, прошёл в коридор и стал разглядывать своё лицо в большом настенном зеркале. Трудности вчерашнего рабочего дня отразились на нём в полной мере. Накануне Он вернулся домой глубоко за полночь.  Свадьба пела и плясала в Пушкино, а добираться нужно было до Химок. И это на полуразвалившейся казённой «десятке». Зато, кажется, фотографии будут стоящими, клиенты останутся довольны. «Нельзя так много работать, пусть и за сверхурочные. Всё-таки уже не мальчик». Ход его мыслей прервала мелодия мобильника.
- Да, Константин Борисович. Я сегодня же отправлю фото с презентации в офис. Просто, вчера с мероприятия поздно вернулся, не успел всё как следует доделать. Но сегодня обязательно... Спасибо... И вам... Конечно...
Он с облегчением повесил трубку. В последнее время его мозг начал просто закипать и от придирок начальника, и от съёмок бесконечных свадеб/корпоративов/презентаций. Хорошая зарплата – единственное, что удерживало его от порыва бросить всё и уехать в поисках самых натуралистичных кадров российской глубинки. Когда он погрузился во всё это? В юности, помнится, мечтал достичь высот Джея Майзеля, провести собственную выставку в Нью-Йорке, выиграть IPA... Теперь ему тридцать восемь, он уже ни на что не надеется, и работа в ивент-агентстве занимает практически всё его время.
Подобные мысли терзали недолго – предстояло обработать ещё несколько фотографий прежде, чем отсылать их клиенту. Он открыл ноутбук, вышел в сеть, быстро  пробежал глазами новостную ленту...
«Подходит к концу время подачи заявлений  на престижный международный фотоконкурс  IPA. Кто же в этот раз станет обладателем статуэтки Люси?”
- А что если?.. Нет! Даже думать не стоит. У меня и оборудование не то, и тема специфичная. Хотя есть несколько фотографий...
И тут в окно на полной скорости врезалась маленькая серая птичка.
- Ну, надо же! Оказывается, среди птиц тоже встречаются сумасшедшие. Хорошо, что это пластик – стекло бы разбилось. А ей хоть бы что: опомнилась и полетела дальше.
И тут, будто порывом ветра, в его сознание ворвался утренний сон. Подумав с минуту, он открыл форму подачи заявлений и начал старательно заполнять анкету участника International Photography Awards.
- Я попробую, Кей. Обязательно попробую.
12. 03. 2017.