Жизнь поэта. книга 3я. стр 116-142. продолжение 5

-Хорошо, сиди! Я тебя туда отнесу.
-Морфей пришёл, со мной на руках, на аллею, где стоял,
уже не бронзовый, а живой Самсон и разрывал пасть
поверженному, тоже живому льву, и сел на скамейку, нап-
ротив той, где сидела обнажённая Людмила с широко раз-
двинутыми ногами.
-Ещё, ещё, ещё, - стоная, говорила Людмила, - у меня
сейчас будет третий оргазм.
-Почему они припёрлись сюда, что не нашли больше места? –
сказал Ветер, видимо в последнем экстазе сильнее,
раскачивая Людмилу взад и вперёд.
-Кто?
-Морфей, на руках у которого твой однокурсник Вано.
-Вано, наверно спит у него на руках?  Пусть спит! Он вот
так проспит всю жизнь. Не обращай на него внимания и делай
своё дело. Ещё, ещё, ещё, любимый! Аааааа..... ....
Спасибо тебе любимый! Мне так хорошо с тобой.
-Ты удовлетворена?
-А ты?
-Я - нет!
-Ты хочешь ещё?
-Да!
-А сможешь?
-Если хочу, значит смогу?
-Я тоже ещё хочу тебя! Только давай сменим позу. Я лягу на
скамейку и подниму ножки, чтобы ты глубже проник в меня.
-Ложись и поднимай ножки. Только раздвинь их шире.
-Морфей, миленький, унеси меня обратно в Кобулети, на пляж к
Этери. Я не могу смотреть на это. Мне больно.
-Я сразу тебе сказал, что не следует сюда приходить.
-Отнеси меня ещё на пару минут к сирени. Она так красиво
цветёт.
-Приедешь на занятия и любуйся, сколько хочешь.
-Но тогда сирень уже отцветёт.
116
-Какие вы, люди, непонятливые. Я же сказал, что это памятник
влюблённым. Сирень будет цвести днём и ночью. Все двенадцать
месяцев в году.
  А 25 мая, в день, когда они встретились и полюбили друг
друга, их можно будет увидеть вместе. Флорин, с белыми
крыльями ангела будет прилетать с неба, а она, Людмила,
будет приходить к нему, и они целый день будут стоять в
сирени, обнявшись и  тесно прижавшись, друг к другу.
Ещё, ещё, ещё, любимый! Аааааа..... .... Спасибо тебе любимый!
Мне так хорошо с тобой.
-Ты удовлетворена? -спросил морской Ветерочек.
-А ты?
-Я - нет!
-Ты хочешь ещё?
-Да!
-А сможешь?
-Если хочу, значит смогу?
-Я тоже ещё хочу тебя! Только давай сменим позу. Я перевернусь
на спину и подниму ножки, чтобы ты глубже проник в меня.
-Ложись и поднимай ножки. Только раздвинь их шире.
  Этери перевернулась на спину и подняла ноги.
  Я, спросонья, удивлённо смотрел на неё.
-Что ты делаешь?
-Отдаюсь Ветру, пока ты спишь.
-Ты это серьёзно?
-Вполне. Мужчинам этого не понять. Ты поможешь нам?
  Я промолчал, не зная, что сказать.
-Молчишь! Значит, поможешь. Луч с Ветром уже проникли в меня,
а ты только целуй мои губы и ласкай груди.
  Чего не сделаешь для женщины?
117
  Через полчаса она издала крик удовлетворенной го-
рной лани, опустила ноги и раздвинула их. Конвульсия
пробежала по её телу.
-Я полежу минут десять спокойно, ты не против?
-Конечно, нет!
-Зря ты выбросил, оставшуюся пищу в море. Но там, вроде,
осталось два персика и три сливы. Помой их солёной морской
водой. Я так проголодалась.
  Когда, после последнего тоста тамады и указания аксакала,
жених унёс невесту в саклю, где он взял её невинность,
невеста захотела в туалет и отошла метров на пятьдесят.
Там она пробыла минут пятнадцать.
  Жених в это время сложил в фольгу, в которую были завёрнуты
хачапури кондуктора Маквалы, оставшиеся продукты от свадьбы:
сыр, один хачапури, две бараньих котлеты, одну картошку, одну
большую нитку чурчхелы и половину шоколадки. Хорошо завернул
края фольги, чтобы не попал песок, а затем этот свёрток положил
в газету, которую принесла Этери. Этот свёрток он ещё раз завернул
в купальник Этери, выкопал под навесом глубокую ямку, до влажного
песка, где температура была не выше 16 градусов, сложил туда
продукты и снова закопал.
  Сейчас, пока утомлённая невеста (уже жена) лежала с откинутыми
ножками и смеялась над мужем, что при нём четыре раза отдалась
двум любовником, рогоносец муж - готовил ей обед. Он выкопал ямку,
достал продукты и накрыл стол, даже с зеленью, укропом и киндзой,
которую вместе с продуктами дали добрые люди. Первым делом он
отломил кусочек от котлеты и убедился, что она съедобна.
  Всё это он разложил на газете и пошёл за женой.
-Стол накрыт для обеда, любимая жена.
-Там обедать то нечем, персик да сливы, а я сегодня сильно
проголодалась. Иногда за полгода я не отдавалась столько, сколько
за сегодняшний день. У меня даже нет сил, чтобы идти.
118
Принеси фрукты сюда, любимый?!
  Я, молча, стоял.
-Что ты стоишь и молчишь? Я жду, любимый.
-Я не знаю, к кому ты обращаешься, ко мне или к нему, Ветру? Ты,
коварная, в день нашей свадьбы изменила мне и четыре раза отдалась
Ветру, всё время, называя его – любимый. Я прощаю тебя, потому что
люблю, но если бы у меня был с собой кинжал, как у настоящего горца,
я бы тебя зарезал. Что ты лежишь и улыбаешься? Бери мужа рогоносца
за его рога и крепко держись, я понесу тебя в ресторан.
  Я поднял её на руки и понёс.
-Мы уже перед саклей. Вот он вход на брачное ложе.
-Ванечка, подожди ещё с полчаса. У меня сейчас, нет сил, заниматься
любовью.
-Закрой глаза, иначе не понесу!
-Обязательно?
-Обязательно! Пока я тебя не посажу на песок, не открывай глаза.
-Посади, только не клади, на брачное ложе, я сильно хочу есть.
-Хорошо,
-Я села?
-А теперь открой глаза.
-Этот большой ребёнок не переставал удивляться. Её чёрные,
красивые глаза расширились. Она изумлённо смотрела на еду, откуда
же она взялась? Не приходил ли тот автобус, пассажиры которого
так озверело вначале набросились на неё, защищая честь
грузинской женщины, а затем отдали свои обеды.
-Где ты это хранил, Ванечка?
  Я откинул свою рубашку и показал ей глубокую ямку.
-Мы, пацанами всегда делали так, если много добывали пищи. Были
тяжёлые годы, и мы по столовым и ресторанам собирали объедки
и воровали на базаре. Почти всегда часть закапывали в песок.
-Ты же мне сказал, что выбросил в море?!
119
-Разве я мог оставить свою любимую жену без пищи?
  Когда мы поели, Этери сказала:
-Знаешь, а сейчас меня потянуло на сон. Можно я посплю?
-Почему ты спрашиваешь? Ты же хозяйка этой сакли. Спи, а я буду
караулить тебя, чтобы тебя не украли горцы.
  Она легла на спину и закрыла глаза, а я, лёжа на животе, смотрел
на её красивое лицо. Мне показалось, что что-то в нём изменилось.
Тщательнее присмотревшись, увидел, что у неё исчезли мелкие
морщинки у самых глаз.
-Ты ещё не заснула?
-Ты всё-таки хочешь заняться любовью?
-Я хочу сообщить тебе приятную новость. Ты видела у себя мелкие
морщинки у глаз?
-Это для меня не новость. Это признак старения.
-Это признак омоложения.
Она улыбнулась.
-Не говори глупости!
-Ты молодеешь. Твои морщинки исчезли.
  Она вскочила. Быстро достала зеркальце и стала всматриваться
в своё лицо.
-Я их, правда, не вижу. Сегодня же скажу Нанули. Спасибо тебе
за приятную новость. Не знаю, как тело, а лицо у меня,
действительно стало моложе. Я стала выглядеть года на 23.
-На двадцать. И не спорь. А тело твоё было юным.
-Ты сделал со мной чудо. Обычно мужчины из девушек делают женщин,
а ты из женщины сделал меня девушкой.
  Она раздвинула ноги и посмотрела на свою девочку, а затем пальцем
потрогала её.
-Не может быть? Неужели?
  Теперь я взволновано смотрел на неё. Что же случилось?
-Дай твою руку! – она взяла мой палец и  стала  водить
120
по губам своей девочки. – Чувствуешь?
-Что я должен почувствовать?
-Я снова стала девственницей. Немного посплю и ты
снова станешь лишать меня невинности.
  Она поцеловала меня легла и закрыла глаза.
-Ванечка, наклонись, я что-то шепну тебе.
  Я наклонился.
-Обещай мне, -еле слышно на ухо прошептала она, -что, как
только я проснусь, ты сломаешь мне целку.
  Я засмеялся и поцеловал её. Всё же по чувству юмора она во
многом превосходит Людмилу. И красотой тоже. Ну, почему у неё
нет ямочек на щёчках, а есть муж? Кличка у которого «ишак»,
потому что у него член, как у ишака.
  Удивительные существа эти женщины! Им хочется, чтобы их
ежедневно трахали самые красивые и физически крепкие самцы,
а они всё равно оставались целками.
-Обещаю, любимая! Хотя это труднее, чем рубить дрова или носить
вёдрами воду в гору, но всё равно это приятное дело. Спи!
  Я засунул свои пальцы в её чёрные, густые волосы, разметав-
шиеся по плечам, и стал теребить их.
  Её волосы красивее, чем у Людмилы, но не пахнут, одновременно
всеми луговыми цветами – сказал я себе. Да, она красивее Людмилы,
и хоть у нас и была свадьба сегодня с ней, после того, как я её
украл и сделал своей женой, всё равно я люблю Людмилу сильнее.
И я стал охранять сон Этери.
-Я спала?
-Да. Ты во сне ещё красивее.
-Почему ты так решил?
-Потому, что ты, как прекрасный цветок, раскрывалась во сне.
-Ты смотрел мне «туда», пока я спала?
-Я смотрел на твоё лицо, и оно  становилось таким  де-
121
тским, невинным.
-А ты думал, что я тебя обманывала, когда перед сном, сказала,
что вновь стала невинной.
-Хочешь посмотреть фотографии?
-Какие фотографии?
-Как мои друзья воруют тебя для меня, и фото с нашей свадьбы.
-А где ты их взял?
-Одну принёс горный орёл, мой друг, с которым мы летаем вместе
над вершинами, когда я сочиняю стихи, а другие крабик,
присутствовавший на нашей свадьбе.
-Покажи!
-Сейчас достану.
Я вырвал из блокнота чистый листок, разорвал его на четыре части
и протянул ей. Вот фото. Смотри!
-А кто правит лошадью?
-Ты что не узнаёшь собственного мужа?
-Это ты?
-Причём здесь я? Я сидел дома и ждал, когда тебя привезут. Это
твой муж Автандил. Когда тебя воровали мои друзья, он всё время
помогал им, а когда повезли, он сказал, что хочет везти тебя сам,
чтобы убедиться, что тебя доставили до места. Он боялся, что ты
сбежишь и станешь мешать ему лишать невинности своих ослиц.
-Если бы мне давала Этери, то мои ослицы  до  старос-
122
ти оставались  старыми девами, -сказал он моим друзьям, -У всех
ишаков, маленькие члены, а у меня – большой.
  Этери снова повалилась на песок и стала хохотать.
  Сев, она стала рассматривать свадебные фото.
-У крабика кончилась цветная плёнка и он делал на чёрно-белой.
-Всё равно, лишь бы было хорошо видно.
-А чья это свадьба?
-Разве не видишь? Наша!
-Твоя. Но не моя! Меня здесь нет! На, посмотри!
-Ну, крабик, бракодел! А я ему дал за фото кусочек бараньей котлеты,
от которой ты отщипнула, когда туда села муха, и хотела выбросить,
а я припрятал для крабика.
-Это твоя свадьба с Людмилой? Значит, пока я спала, ты успел её
украсть, жениться на ней и лишить невинности?
-Нет, нет! Это крабик всё напутал.
-Тогда я порву это фото.
-Рви!
  Она порвала листочек и хотела закопать его в песок, потому, что
мусорить, даже на пустынных пляжах нельзя. Но, передумав, выбросила
за навес, где разорванные кусочки фото, тут, же подхватил морской
Ветерок, её любовник и подхалим и унёс в море.
123
-На остальных фото меня тоже нет?
-Посмотри сама.
-Как здорово! Мы с тобой хорошо смотримся.
-Это фото, я оставлю себе на память.
  Она положила листочек в свою сумку.
-Почему ты не выполняешь своё обещание?
-Какое?
-Ты разве забыл, что должен лишить меня девственности?
-Но я уже сегодня лишал?! Завтра мы снова приедем на этот пляж?
Может, поедем на городской?
-Да, завтра будет последний день нашей любви. Послезавтра я уезжаю.
Приедем – на этот. Здесь пустынно.
-Завтра ты снова станешь девственницей?
-Три раза. И тебе три раза придётся лишать меня девственности.
-А если я захочу и четвёртый раз?
-В четвёртый, в пятый и в остальные, сколько ты захочешь, ты
будешь обладать мной уже, не как девушкой, а как женщиной.
-Но почему, почему ты не хочешь оставаться девушкой всегда?
-Ты, что дурак? Хочешь, чтобы я возвратилась к мужу девственницей?
Он же меня зарежет. Нет, разорвёт.
124
-Прости, я не подумал.
-Мы долго будем так стоять, ты в чохе (черкеске), а я в фате.
Раздевайся, а я разденусь сама.
Я снял чоху – однобортный суконный кафтан без воротника, в талию,
которая у меня была тонкой, как у всех кавказцев, со сборками,
обычно немного ниже колен; на груди которой, нашиты были газыри,
кожаные гнёзда для патронов и аккуратно положил чоху на песок пляжа,
а Этери уже сняла фату и лежала передо мной обнажённой.
  Потом мы снова плавали. Погода была изумительной.
  Вокруг Этери постоянно вертелся Ветерок и умолял её, чтобы она
подставила ему свою задницу. Но Этери поставила ему условие,
сделать так, чтобы было не сильно жарко. Ведь была последняя
неделя июля.
-Тогда Ветерок заставил облака бегать взад и вперёд, чтобы временами
прикрывать солнце, лучи которого тоже хотели обладать телом Этери,
а один проникнуть «туда».
  Наплававшись и нанырявшись, (я действительно, а Этери, опуская
голову вниз, а задницу поднимая вверх), мы пошли отдыхать на берег.
-Как же здорово на море! Ты счастливчик!
-Почему?
-Потому, что живёшь рядом с морем.
-Это ты счастливая?
-Почему?
-Потому что живёшь рядом, нет внутри виноградников, из винограда
которых, делают лучшие грузинские вина. Каждый из нас счастлив
по-своему. А африканец тоже счастлив по-своему.
-Чем он счастлив?
-Тем, что в любой момент может увидеть, как плачут крокодилы.
  Отсмеявшись, она сказала:
-Ты невыносим! От тебя каждую минуту можно ждать неожиданностей.
125.
-Быстро же я тебе надоел. Ну, что ж. Раз так я пошёл.
  Я встал и пошёл в сторону навеса.
-Иди, иди, посиди один без меня. А я тоже не буду скучать и
отдамся Ветру – и она широко раскинула ноги.
  Я надел брюки, взял в одну руку рубашку, в другую свои босоножки
и пошёл мимо неё в сторону города.
-Ты, что бросаешь меня?
-Ты хочешь мороженное?
-Хочу, но не хочу, здесь оставаться одной.
-Я приду быстро. Часа через два. За это время ты несколько раз
успеешь согрешить с Ветром.
  Я отошёл ещё шагов на пять от неё.
-Ты шутишь, или вправду уходишь?
-Какие шутки, разве я бы стал одеваться, чтобы просто шутить? –
я сделал ещё пару шагов по направлению к городу.
-Ну, и уходи, чёрт с тобой! Только когда ты придёшь со своим
мороженным, меня здесь не будет. Я или выйду на дорогу и сяду
на попутную машину или... Или утоплюсь и меня съедят рыбы.
-Топись. Мне не жалко.
-Она закрыла лицо руками, и её тело стало вздрагивать от плача.
-Армен, заорал я, стоя к Этери задом, кунем берант!
(я е....л тебя в рот! армянс.), - почему ты так долго идёшь?
Ты обещал принести мороженное к двум часам!
  Этери подняла голову и стала смотреть в сторону города, но там
никого не было видно. Она сразу поняла и включилась в игру.
Актриса она была великолепная.
-Ваня-джан, пирасти мини, - сказал я, меняя голос и добавляя
армянский акцент, я нимношка пиридавал марожени кирасиви девачка,
как цариц Тамар.
-Она, эта девочка, правда, была очень красивой, не врёшь? Красивая,
как грузинская царица Тамар?
-Киланус мамай! Очин кирасиви.
-Почему ты не привёл её сюда? Если бы она  мне  пон-
126
равилась, а тебе моя Этери, то мы поменялись бы с тобой нашими
девушками. Твоя девушка изменяет тебе?
-Толка адин раз, с гирузин Вахтанг. Твой Этери гирузинка, или
армянка?
-Грузинка, грузинка. Только сегодня утром ещё была девушкой, но
я уже лишил её невинности. Два раза.
-Лучше би, что би твой Этери бил армянка! Ита Этери кирасиви
дивачка?
-Красивая. Твоя, как царица Тамар, а моя красивее её.
  Этери, подняв голову, улыбаясь смотрела на меня, но временами,
ещё смахивала слёзы с щёк.
-Будим пасматриват на твой кирасавиц, можит и памениваемся.
Твой Этери какой марожини лубит?
-Какое мороженное ты принёс?
-На палачка - па 8 капийка. На стаканчик – па 12 капийка, на
бумажка – эскимос – па 16 капийка.
-Этери, - я повернулся к Этери - красавица, красивее чем царица
Тамар, тебе какое мороженное принести?
-Неси все! Я очень люблю мороженное.
-По две штуки?
-Не жадничай! Бери у этого длинноносого, волосатого армяшки по
десять штук. Только заставь его пойти и помыть руки, а то он,
только что чесал жопу.
  Я упал на песок и стал кататься по нему от хохота.
-Что ты валяешься, болван! Армен уходит с ящиком мороженного,
забрав наши деньги. Догони его! Отними мороженное и деньги и
набей ему морду.
  Встав, делая вид, что несу тяжёлый ящик с мороженным, подошёл
к Этери, поставил его перед ней и сказал:
-Любимая, всё для тебя! Ешь мороженное, а я буду любоваться тобой.
-Мы будем, есть вместе, но только ты сначала сходи, разденься, а,
то тающее мороженное начнёт капать тебе на брюки, а мне их потом
придётся стирать.
-Ты у меня любящая и заботливая жена. С меня за это шоколадка.
127
-Только не ходи за шоколадом в город, как за мороженным!
  Я бросил рубашку и шлёпанцы, снял брюки и опять остался в том,
в чём родила мать. Затем достал из ямки вторую половинку шоколадки,
а из кармана брюк –блокнот, в котором утром записал сочинённое
стихотворение и пошёл к Этери.
-Ты сейчас, голым, выглядишь, как первобытный человек. Если бы ещё
нёс дубину за спиной, то не отличить.
-А ты?
-Я себя не вижу. Тем более – лежу.
-Тоже голая.
-А к этому привыкаешь.
-К чему?
-Находиться целый день без одежды.
-Теперь будешь дома ходить без одежды?
-Буду, но когда мужа не будет дома.
-Ты его стесняешься?
-Через год, как мы поженились, он сидел за столом и делал записи в
книге, видимо связанные с работой. Я, в трусах, но без лифчика
прошла мимо него.
-Что ты вертишь своими голыми сиськами передо мной?
-Мы же вдвоём? Никого нет!
-Неприлично голой ходить перед мужчиной!
  С тех пор я даже сплю с ним всегда в рубашке. И берёт он меня
в своих кальсонах, на конце которых болтаются завязки.
-Ты даже не снимаешь рубашку во время полового акта?
-А зачем? Он всё равно не смотрит на мою девочку, а она такая
красивая, смотри! – Она быстро села и раздвинула ноги.
-Нет, она у тебя не красивая!
-Почему? –сделав кислую мину, сказала она.
-Она у тебя, как царица Тамар и даже ещё красивее.
  Она засмеялась. Женщины любят, когда всё, что есть у них - хвалят.
128
-А сейчас ты закроешь глаза и откроешь рот.
-Я этого делать не стану. Ты сунешь мне туда, какую нибудь гадость.
Почему у тебя руки за спиной? Покажи, что в них?
-Тогда сюрприза не получится.
-Ты уже много делал мне сюрпризов.
-Хоть один из них был плохим?
-Нет. Но откуда я знаю, какой может быть плохим?
-Разве я позволю сделать тебе гадость? Закрывай глаза и
открывай рот!
-Ты можешь положить туда только две вещи: камушек и...
-Что и?
-Или свой член?
  Я засмеялся. – Ты ошиблась. Ни то, ни другое. Потом за это
меня поцелуешь.
-Давай лучше я тебя поцелую! Ты, правда, ни какую гадость не
положишь мне в рот.
-Правда!
-Клянись!
-Дедас впицав! (мамой клянусь!).
  Она закрыла глаза, но всё ещё раздумывала открывать ли рот.
-Я долго буду ждать?
  Она открыла рот, и я положил ей дольку от плитки шоколада,
которую она тут же выплюнула.
-Что это было?
-Ты разве не почувствовала вкус шоколада?
-Что-то, правда, было похожее на шоколад.
-На, а то он уже начал таять в моей руке.
-Шоколад? А где ты его взял?
-В ямке, где мы хранили и остальные продукты. Эту сладость я
оставил тебе на последок. Хорошо, что не положил тебе в рот
всю оставшуюся часть плитки, а то бы она сейчас лежала на песке.
-А я, дура, тебе не верила! Давай разделим пополам!
129
-Нет, я возьму у тебя только одну дольку, чтобы ты не думала,
что я хочу тебя отравить, за измену мне, с этим наглым Ветром.
-Спасибо! Я люблю шоколад. И мороженное. Приедем в город, сразу
купим мороженное.
-Не купим!
-Почему!
-Потому, что ящик Армена у нас. Ему не в чем торговать мороженным.
-Купим у других.
-Ты, прости меня, Этери, за ту глупую шутку, с мороженным!
-Ты, что? Всё получилось здорово!
-Ты, правда, не обиделась?
-Нет, но я, правда, думала, что ты уходишь. Ты знаешь, как я
испугалась!
-Что останешься одна?
-Да, что останусь одна, но не потому, что мне будет страшно
одной на пустынном берегу, а потому, что не будет тебя. Сядь
вплотную ко мне и обними меня, чтобы я чувствовала твоё тело.
Я только сейчас понимаю, почему Ромео и Джульетта не смогли жить
друг без друга, хотя это вымышленные книжные герои. И действия
книжного Отелло, я тоже понимаю. Он задушил её, не потому, что
она изменила ему, а потому, как он считал, изменив, она ушла от
него, бросила его и ему, его жизнь, уже была не нужна.
-Зарезал бы себя, а не стал душить её.
-Когда ты напишешь книгу, сам решай, как поступать твоим героям.
Но не убивай их. Пусть они будут весёлыми и радостными и имеют
все человеческие пороки.
-Я совсем забыл. У меня же в руке блокнот.
-Ты хочешь сразу начать писать книгу? Тогда напиши её о нас.
-Я хотел, чтобы ты ещё раз прочитала стихотворение, которое я
написал утром, и высказалась о нём.
130
-Ты читай, а я буду слушать. Ты автор, поэтому лучше знаешь,
на чём делать акцент.
  Я читал, а она слушала.
-Это стихотворение о нас. Ты предсказал судьбу. Значит, я умру
раньше, чем ты. Но буду любить тебя всю жизнь. Даже оттуда, из
могилы я говорю тебе, что любила тебя.
-Это всё ерунда! Я писал то, что приходит в голову. Лишь бы был
смысл, и рифмовались строчки.
-Писал ты, но строчки тебе диктовали боги. Я полдня буду сочинять
и ничего не запишу, потому, что мне никто не будет диктовать сверху.
-Я завтра принесу тебе стихотворение, написанное о нас, как будто
мы гуляли ночью. Нам ярко светила луна, улыбались звёзды, пели
цикады, шумело море
-Цикады же поют днём!
- Самцы стрекочут или поют преимущественно в самое жаркое время
дня, так как тепло является важным источником энергии, которую
цикада и тратит на пение. ...
Поэтому активнее всего насекомые «поют» в жаркие летние дни.
Хотя некоторые виды могут подавать голос в сумерках и ночью. ...
-А почему «поют» цикады?
-С помощью стрекотания самцы привлекают самок для спаривания.
-Значит, ты сейчас поёшь мне, чтобы привлечь меня для спаривания?
-Но, я же, тебе не пою!
-Ты сейчас не только поёшь, ты заливаешься. Ты рассказываешь так
интимно, что я, твоя цикадиха-самка вся дрожу от страсти. У меня
там уже всё намокло. Посмотри! Давай спаримся, как цикады, а то
скоро ты улетишь к другой самке, вернее послезавтра я улечу к
другому самцу, у которого ослиный «спариватель».
  Она бросилась мне на шею, словно я был самкой цикадой а она
самцом цикадом.
131
  Чайки дружно заорали над нами браво, браво, под опускающийся
диск солнца, который спешил на любовное свидание к морю, но мы
закрыли занавес перед этим актом любовного спектакля, потому,
что начинался наш, собственный любовный спектакль, где мы
выступали в этом музыкальном сочинении - дуэтом.
-Ванечка, давай сегодня отбросим всю конспирацию и придём к нам
домой вместе. Нанули и Вардгес уже пришли с работы. Я скажу, что
мы встретились на море случайно и ты мне показывал город. Расскажу,
как мы доехали до конечной остановки города, а затем, не вылезая
из автобуса, поехали обратно. У меня есть одна идея и если она
осуществится, то я сделаю тебе сюрприз.
-Покажешь своего родственника Армена?
-Нет, улыбаясь, сказала она, – этот сюрприз, если получится, будет
и для меня самой. Мы разыграем спектакль, но главную роль должна
сыграть Нанули, а мы с тобой будем подыгрывать ей. Главным образом я.
А ты больше мочи.
  Нанули готовила ужин, а Вардгес собирался идти играть в нарды
с Либо, маленьким, рост не более полутора метра, хромым и злобным
армянином, лет тридцати, у которого, на удивление была миловидная
и добрая жена. У них был семилетний сын. Они были какими-то
дальними родственниками Вардгеса.
  Не успели мы зайти, как Нанули сразу вступила в роль ведущей
актрисы и хозяйки дома.
-Ваня-джан, хорошо, что ты зашёл.
-Мы случайно встретились на...
-Вот и хорошо! –перебила Нанули. – Идите, мойте руки и проходите  к
столу, сейчас будем ужинать.
-Мина ждот Либо я..
-Пусть ждёт! Ты кавказский мужчина или сибирский валенок? К тебе
пришёл гость, а ты...
-Он пиришол к Этер.
132
-Он пришёл в наш дом и Этери здесь не причём. Они едва знакомы.
Доставай вино и стаканы.
-Я будим пирупридит Либо...
-Я сама предупрежу. Она вышла на балкон, наклонилась вниз и
крикнула: -Либо, Либо, Либо!
-Инч гузез? (что нужно арм) – ответил ей снизу, вышедший во
двор Либо.
  Она ответила ему на армянском языке, что Вардгес пока занят и
придёт позже.
-Запах сациви из курицы, нагонял ещё больший  аппетит, чем само
блюдо.
-Итат тост я випим за наш гост Этери и Ваня-джан. Слуший, я плохо
гаварил па-русски. Пуст тамада будит Ваня-джан.
-Вардгес, ты сказал очень хороший тост, но мы не на свадьбе, где
выбирают тамаду, а дома. А дома тамадой должен быть хозяин.
Следующие тосты я буду произносить от имени тебя.
-Харашо, харашо, давай випиват.
  Мы выпили. Вино было хорошим, другим, не как в прошлый раз и
сразу ударило в голову.
  Соус сациви стекал у меня по руке,  и я облизывал нижнюю часть
ладони. Хорошо, что у меня не такие волосатые руки, как у Вардгеса,
которому труднее было облизывать. Настоящие кавказцы едят
настоящее сациви рукой, макая лаваш в тарелку и затем отправляя
его в рот.
-;;;;; ;;;;; ;;;;;;? – где горький перец? –спросил Вардгес по-
грузински, которым он владел хорошо.
  Нанули принесла перец.
-Есть в этом доме хозяин? Или вино я тоже буду наливать?
  Вардгес налил вино в граненые стаканы, потому что бокалы тогда
были только у уж очень богатых людей.
-Ну, что Вардгес, я скажу за тебя тост?
-Гавари, канично, ми жи дагаваривался.
  Нанули встала с бокалом в руках.
133
-Маленькая птичка, как наша Этери, сидит в большой чужой
клетке. Ей хочется на волю. Ей хочется полетать по ночному лесу
и увидеть звёзды и луну, ночных бабочек и светлячков, послушать
пение других ночных птичек, но хозяева не отпускают её, потому,
что болтливые сороки, разнесут по всему лесу сплетню, как будто
маленькая птичка летала к ночному филину с большими глазами и у
них была любовь. Давайте выпьем за то, чтобы маленькие птички,
как наша Этери, свободно летали не только днём, но и ночью, а
болтливые сороки не болтали об этом.
  Мы дружно выпили.
-Нанули, ти зачим мина абжаиш. Ти думишь Вардгес-джан пилахой
чалавик? Вардгес-джан хароший чалавик. Он ни будит гавариват
Автандил, что малинкий питичка, наш Этери, гулевала на Ваня-джан
одна ноч, вичир. Пуст пагуливют после наш стол.
-После нашего застолья? -ты хотел сказать.
-Да, посли наш застол.
-А может она не хочет гулять? Этери, ты хочешь погулять вечером
с Ваней?
-Если вы отпустите!
-Вардгес не против. Я тоже.
-С Ваня-джан можна. Он ни билядун, как Резо. Резо – бабиник билядун.
С Резо я ни атпускала би Этери.
  Этери вскочила и расцеловала вначале Вардгеса, затем Нанули.
-Ёп твою мать! – сказал я себе, до чего же бабы хитрые! Они
поодиночке могут свернуть гору, а вместе – горный массив.
  Мы ещё выпили один раз за Вардгеса и Нанули и пошли гулять. Мы не
стали гулять по совхозным проспектам, бульварам и площадям. Мы не
пошли в совхозные музеи и рестораны. Мы сразу свернули на глухую
маленькую тропинку, которая вела на совхозную цитрусовую плантацию
где кроме поющих птиц и цикад - никого не было.
  Мы сразу бросились друг другу  в  объятия,  как  будто
134
не виделись тысячу лет и один день, сегодняшний, хотя весь этот
день только и делали, что занимались любовью. Луна сразу задвинула
наполовину задвижку, чтобы её серебристые парчовые лучи не сильно
мешали нам, а звёзды наоборот, открыли свои задвижки полностью, и
блеск и яркость их увеличилась многократно. Два светлячка пролетали
мимо и я успел поймать одного.
-Зачем ты поймал его, отпусти! Он же тоже хочет жить!
-Разве я его убиваю? Пусть живёт. Но мне нужен ещё один.
-Для чего?
-Чтобы я видел твои глаза.
-Разве ты их не видишь?
-Как я могу их увидеть? Они черней, чем эта чёрная ночь.
-Сейчас выйдет луна из-за облаков.
-Это я её попросил, чтобы она спряталась, пока я не повешу
фонарики.
-Какие фонарики, куда и зачем?
-Один у меня уже в руке, а второго я поймаю позже. Сейчас стой
спокойно и не шевелись. Я стану сажать светлячка на твою ресничку.
-Я не хочу! Он полезет мне в глаз.
-Когда мы были пацанами, ловили светлячков и бегали с ними. И
мальчики и девочки, пока нас не загоняли домой родители. И ни кому
светлячок не залез в глаз. Когда светлячку надоест кататься у тебя
на ресничке, он упорхнет. Но перед этим скажет, прощай, любимая!
-Боже мой! Я, женщина, учительница, которой двадцать семь лет
вернулась в детство. Мы поиграем с тобой в детские игры, а что
будет потом со мной?
-Тебе сейчас плохо?
-Мне очень, очень хорошо с тобой!
-Этери, стой и не шевелись! Дружочек, дай слово, что провисишь тут
не менее десяти минут, а потом улетай.
135
-Что, Светлячок, не слышу? Ах, у тебя через восемь минут свидание
с любимой?
-Где?
-Тут. Видишь, вон она уже летит.
  Летящий Светлячок покрутился с сел мне на руку. Такое нередко
бывало. Видимо они принимали человека за дерево или куст и, увидев,
подобное себе существо, садились рядом. Мы часто этим пользовались
и удивляли новеньких пацанов, приехавших кому-то в гости.
  Я повесил светлячка на ресничку Этери и взял в руку второго.
Теперь я временами, когда загорался светлячок, а горел он
периодически, видел один, удивлённый блестящий, от огонька, глаз
Этери и радовался, что на минуту стал для неё волшебником.
Затем посадил второго светлячка на её второй глаз. Зрелище было -
впечатляющим.
-У тебя есть зеркальце?
-Какая женщина выходит из дома без зеркала?
-Достань только осторожно. Не маши руками.
-Возьми сам в кармашке платья. Только не вздумай щупать за одно
место. Знаю я вас мужчин.
-Не волнуйся, не буду, а то ещё скажешь Вардгесу.
-Я достал зеркальце и вложил ей в руку.
-Как красиво! А у нас или нет светлячков или я их не видела.
-Скорее нет. У вас холоднее, а светлячки теплолюбивые. И ещё они
мои друзья. Я умею с ними разговаривать.
-Они долго будут сидеть?
-Если самка, которую я посадил второй, узнает, что самец давал
мне обещание сидеть восемь минут, она тут же полетит к другому
самцу, потому что хочет......
-Не смеши меня. А то я сейчас захохочу и вспугну их.
-Тебе понравилось?
-Знаешь, печально то, что дома я не смогу рассказать ни кому об
этом. Даже маме и лучшей подруге.
-А Нанули?
136
-С ней мы сегодня будем хохотать. Это же она устроила нам этот
праздник.
-Тебя надолго отпустили?
-Главное отпустили. Я теперь мы можем быть с тобой хоть до утра.
-Ты нормально себя чувствуешь после выпитого?
-Я же почти не пила. Только первых полстакана.
-Ты видишь эту тропинку?
-Да, ведёт наверх. А что там?
-Наши сараи, где родители держат гусей, кур, уток и козу с
козлёнком. Кстати гуси, только, у нас, в совхозе.
-А я как-то видела их. Они так важно ходят. Особенно большой
гусак, впереди.
-Его имя Задира. Если бы у меня было одиннадцать жён и ни одной
тёщи, как у него, я бы тоже ходил так гордо с ними по совхозу и
злил Резо.
  Она так захохотала, что в сарае вместе с ней загоготали гуси,
закудахтали куры, и заблеяла коза. Только молчали утки, боялись,
что за одной снова пришли, чтобы зарезать и сварить суп, а
половинку отнести тёти Сони.
  Светлячки мигом сорвались с её глаз и полетели, подмигивая нам и
друг другу.
-Тише, а то сейчас выйдет гусак Задира и набьёт мне морду, подумав,
что я пришёл к его любовнице, свинье Машке из соседнего сарая,
хозяин которого – Соло;.
  Она схватилась за меня и, молча, хохотала, потому что я зажимал
ей рот, боясь скомпрометировать её и её родствеников.
-Я, кажется, уписалась. Я сейчас посикаю. -Встав. она опёрлась о
меня – и сказала, поддерживай меня, я сниму трусы, всё-таки я
обосалась от смеха.
-Ты не побоишься, постоять возле наших сараев, минут пять. Я
предупрежу родителей, что жив, здоров и принесу тебе свои плавки.
-Не побоюсь. Только не будь долго. Всё равно мне будет страшно. А
плавки  не  приноси. Я  могу  и  их  тоже
137
обосать.
  Я бегом пробежал пятнадцать метров до квартиры, тихонько
вошёл, дверь у нас не закрывалась ни днем, ни ночью и на
цыпочках пошёл к кровати, где у меня под подушкой лежали плавки.
-Не крадись, сынок, мы не спим. Слава Богу, что ты жив и здоров.
-Козёл! - сказал я себе. – мог же я три часа назад, как приехал
с моря, предупредить родителей.
-Мам, я с ребятами тут возле дома. У нас налитого вина в
бутылки нет?
-Чачу тоже возьмешь? – спросил отец.
-Нет, только вино, одну литровую бутылку.
-Две налитых стоят возле бочонка.
-Нам хватит одной. Мы уже немного выпили.
-Включи свет!
-Найду без света.
-Закуску будешь брать?
-Хорошо, что напомнила.
-Возьму немного сыра.
-Возьми лучше со стола, он уже без рассола, нарезанный. Приготовили
тебе на ужин.
  Я схватил сыр, пару стаканов, бутылку с вином, и вышел.
-Будь осторожен! – вслед крикнула мать.
-Тебя не было целый час. Мимо меня, каждые десять секунд пролетали
летучие мыши.
-Они живут в нашем сарае. Днём, кода заходишь, они под потолком
висят головой вниз. Спят.
-И ты оставил меня здесь, зная, что здесь живут летучие мыши?
-Дай, я тебя потрогаю. Так, тут, тут, тут, а ноги? И ноги целы.
Так ты живая? Совсем живая. Значит, тебя мыши не съели. Когда мы
стояли внизу на дорожке, ты видела пролетавших мимо нас мышей?
-Видела, но тогда ты был со мной.
138
-А ты знаешь, что у них нет глаз, и они видят при помощи
ультразвука?
-Знаю. Я ещё второклашкам объясняла.
-Так вот, когда мы стояли внизу, пролетал их вожак и скал мне:
Ваня, хозяин, поставь эту девушку, которая нарушает законы гор
и природы и лишается невинности два раза за один день, возле
дверей, где мы спим, мы слопаем её на обед, который начинается,
через пять минут. Вот я и поставил тебя сюда, но они не стали тебя
есть, потому, что ты обосалась.
  Она опять пыталась захохотать, но я успел зажать ей рот.
-А ты быстро сходил домой и обратно.
-Этих женщин трудно понять. Минуту назад ты говорила, что целый час
ждала меня, а сейчас говоришь, что я быстро пришёл.
-Потому, что я была не одна, и ты нам помешал.
-Сюда кто-то подходил? –удивлённо спросил я, а затем подумал, -
может, придурок Чхака? Он уже воровал у нас один раз кур, ночью.
-Не подходил, а выходил.
-Кто? Соло; из своего сарая?
-Я не знаю никакого Соло;. Выходил из сарая твой гусак Задира и
сказал:
-Этери, что ты одна ночью стоишь во дворе без настоящего мужчины,
джигита? Я – султан Задира. Пойдём в мой гарем, и я сделаю тебя
двенадцатой женой. Не захочешь быть женой, сделаю тебя своей
любовницей, бросив свинью Машку.
  Теперь Этери пришлось закрывать мне рот рукой. От смеха я
обосался не так, как Этери, но пять с половиной капель упали
на плавки.
-Вытащи, торчащие наполовину плавки из кармана брюк, а то мои
руки заняты.
-Ты принёс  воду,  чтобы  мне  подмыться,  после  того
139
как я обсикалась?
-Это вино, а не вода.
-Подержи стаканы и газету, в которой лепёшка с сыром.
-Хачапури?
-Нет, ржаная лепёшка с добавлением кукурузной муки. Мать ещё
испекла кукурузные лепёшки, но я их ненавижу с детства. И ещё
мамалыгу и скумбрию. Когда было голодное время, в войну и после,
мы только ими и питались.
  Мы поставили вино и стаканы на землю, а свёрток из газеты я
держал в руках, чтобы туда не проникли не званные гости, разные
букашки, зашли к нам в огородик, площадью квадратов тридцать,
чуть больше, чем наша комната в бараке.
  Маленькие огурчики уже были, а помидор ещё не было. Сорвали
несколько огурчиков, размером с мой писун, когда мне было два
годика, и укроп с киндзой. Помыли их из закрытого бачка и вернулись,
где стояли вино и стаканы.
  Затем, взяв их, спустились по террасе вглубь цитрусовой рощи, где
плоды уже были размером с орех фундук.
  Когда я разлил вино по стаканам и один подал Этери, она сказала:
-По закону гор это не принято, но сегодня день женщин. Нанули
говорила тост. Теперь скажу я. Можно?
-Тост, вылетающий из уст женщины, даже приятнее, чем слова о любви.
Говори!
-Этот тост, я предлагаю выпить за человека, мужчину, мужа, который
набрался мужества и сказал своей жене:
-Женщина, жена, ты живёшь среди гор и долин прекрасной Кахетии, в
царстве виноградников, где растут белый и чёрный виноград, где ты
много раз пила разные кахетинские вина, разных марок, где однажды
днём отдалась там, в винограднике, мужчине, мужу, не по своей воле,
а потому, что он взял тебя силой. А теперь  я  хочу,  чтобы
140
ты поехала в царство вечнозелёных цитрусовых растений и ночью, под
пение птиц и стрекот цикад, под яркий свет луны и мерцание звёзд,
под большим деревом грейпфрута - отдалась сама любимому юноше,
который возвратит тебе утраченную юность.
  Давай выпьем за этого доброго мужчину и мужа!
  Мы выпили. Стоя. Потому, что ещё не успели лечь. Ложиться на землю
здесь тоже нельзя. Особенно ночью. Она сырая и много змей. Но я не
стал говорить  об этом Этери. Я сказал:
-Прости, но я не понял на этот раз шутки с тостом.
-А я и не шутила. Всё было сказано мной искренне. Я выпила за него
без шуток и даже простила ему то, что он изнасиловал меня днём в
винограднике.
  Я принесла ему на работу обед. Когда все сели обедать, он сказал,
что пока не хочет есть,  и пошёл показывать мне новый участок,
отвоеванный у начинающихся  гор, скорее возвышенностей. Там никого
не было. Он думал, что я отдамся ему по его приказу, а я отказалась.
Тогда он стал насиловать. Кричать я не могла и только кусала губы от
боли. Зато, тогда, у меня с ним был первый и единственный оргазм.
После полового акта, я обцеловала ему всё лицо и шею, а вечером
приготовила сациви и хачапури. Думала, после застолья он снова полезет
ко мне, а я стану сопротивляться и он снова начнёт насиловать. Но он
поел и пошёл спать в свой закуток в пристройке, во дворе.
-А может к ослице.
-Я об этом не подумала. Точно к ослице!
  Мы захохотали. Здесь можно было смеяться и разговаривать громко.
Мы были вдали от совхозных ушей и глаз.
-Если бы он не отпустил меня, ничего этого сейчас не было бы. В это
время Автандил, как всегда спал бы, выпив литр, полтора вина, а я
сидела бы с мамой на скамейке во дворе или читала книгу о чужой
большой и красивой любви, а затем ласкала себя. Налей ещё и мы ещё
раз за него выпьем. Но мне - полстакана.
141
  Мы выпили.
-Мне сейчас так хорошо, что даже не хочется интимной близости.
-Значит, ты хочешь, отказать мне, с той целью, чтобы я начал тебя
насиловать, чтобы ты получила оргазм?
-Глупый, у меня с тобой каждый раз по несколько оргазмов. Особенно
сегодня. И учти, я не уйду до утра с этой вашей плантации, пока ты
меня не возьмёшь. А если ты будешь упираться – изнасилую.
-Ты мне напомнила случай, -я улыбнулся, -произошедший с Кескином, это
его кличка, а зовут Шакро. Он живёт недалеко отсюда. В той стороне их
дом. Ниже их дома – густые заросли молодых деревьев и кустов. Мы
всегда водим туда козу, пастись. От его дома ведёт тропинка, как и
тропинки от соседних с ними домов. Дорога к их домам проходит сверху,
но чтобы к ним попасть по дороге, нужно сделать большой круг. Поэтому,
если кому-то надо попасть в Мухаэстате, все идут по этим тропинкам
напрямую. Но ходят там редко, потому что постоянно  на тропинки
выползают змеи.
  Мы с Шакро хорошие друзья. Он второй мой друг, после Резо и
рассказал мне такую историю:
-Спускаюсь, однажды, летом, по тропинке, а мне навстречу,
поднимается шестнадцатилетняя Манана, из соседнего дома. Мы
остановились и стали разговаривать. Говорили минут пять, затем у неё
глаза заблестели, она одной рукой схватила мою руку, а вторую
положила себе на грудь и стала её ласкать.
-Возьми меня, зашептала она.
-Ты в меня влюбилась?
-Я хочу мужчину! Возьми меня.
-А если узнают твои братья? У тебя их четверо. Все старше тебя. И ещё
отец. Они меня убьют.
-Я им не скажу. Возьми, а то я уже не могу. Минда, минда минда!
(хочу, хочу. хочу!)
-Я не стану этого делать.
 142
Продолжение 6 следует.

мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru
На Стихи.ру ежедневно публикуются мои стихи.