Под грифом Хранить вечно

Акт четвертый: Дом тысячи голосов
Глава двадцать девятая: Под грифом "Хранить вечно"

Выстрелы загрохотали, когда первый электрический разряд пронзил капсулу, заставив жидкость внутри судорожно изогнуться. Первые пули звонко срикошетили от стекла, однако, долго это продолжаться не могло - ураганный огонь расколол блестящую поверхность, которая начала крошиться на мелкие кубики каленого стекла, выпуская сквозь бреши чистую воду. Одновременно с этим изнутри в стекло что-то гулко ударило, повредив большой сегмент, и изнутри полез сизый туман, который выглядел до боли знакомо, и неприятно. Он стремительно заполнил все видимое пространство вокруг, и я услышал, как боевики начали оседать на пол, больше не двигаясь, как будто кто-то выключил их, заставляя погрузиться в сон. Неожиданно для всех, в том числе и для меня, неизвестная сила схватила одного из них, утащив в глубину, мгновение спустя швырнув в капсулу рядом со мной, оставив на ней кровавый подтек. Я рванул в сторону выхода, вернее, туда, где выход должен быть, однако, споткнувшись о лежащее тело другого солдата , машинально хапнул туман ртом, с удивлением осознав, что он cовсем не затуманивает мое сознание, не влияет на меня, несмотря на то, что по словам Сергея, я должен быть сейчас в коматозном состоянии, не подавая признаков жизни. Как тело, о которое я споткнулся и которое, к сожалению, не принадлежало Бельгийцу. И куда он делся? Выйдя в заполненный Тихой Ночью коридор, я сделал несколько невнятных шагов, остановившись на развилке. Толстые, ржавые железные переборки утопали во тьме, и лишь стон искореженного металла, шипение отдаленной пневматики, шорох конденсата из порванных трубопроводов и, казалось, живые щупальца тумана наполняли это место жизнью.
Это все уже стало рутиной. Интенсивной, сюрреалистичной... Но рутиной. Единственное, что удерживало мое сознание на краю разумности - это то, что я старался особенно не задумываться о том, что я вижу и делаю. Поморщившись, я прислонился к ребру перекрытия, пытаясь отдышаться, как вдруг услышал шорох металлических конечностей, который стремительно приближался. Оттолкнувшись от стены ладонью и оставив на перекрытии отпечаток окровавленных пальцев, я бросился бежать, лишь отчасти представляя свой путь. Механические куклы уже нагоняли меня, когда я, споткнувшись, упал и проскользнул чуть вперед по железному полу, миновав тупиковое ответвление, в конце которого виднелась большая железная дверь.
Мой шанс. Если я смогу запереть ее с той стороны...
Резко поднявшись, я чуть качнулся, вновь перейдя на бег, и, подбежав к двери, резко потянул настенный рубильник, который, вопреки ожиданиям, не хотел поддаваться. Черт! Я выругался, не придумав ничего лучше, кроме как ударить по нему несколько раз кулаками, и он, к моему удивлению, опустился, осветив зеленым сигналом открытие дверей, которые медленно поползли в стороны, неожиданно обдав меня струями дождя и штормового ветра. Подо мной был лагерь, простирался во всей своей красе, скрытый лишь пеленой водяного тумана. Я на мгновение зажмурился, пытаясь побороть излишне яркий свет, режущий глаза, как вдруг что-то стремительно ударило меня в спину, выбив из груди весь воздух, и я полетел вниз, треща кустарником, пока, наконец, не рухнул на твердую землю. Сознание на мгновение отключилось, но, когда я пришел в себя, ничего особенно не изменилось - я по-прежнему валялся на мокром грунте, из раны на животе сочилась кровь. Нужно двигаться. "Давай, вставай. Давай!" - Мысленно закричал я сам на себя. Может, это был уже не я, и я не удивлюсь, если это на самом деле так.

Мои размышления прервал сильный ветер и в звенящей тишине надо мной пролетел вертолет, заставив меня подскочить. Я был изможден, уставший, и сильно жалел о том, что прошедший дождь закончился. С каким бы удовольствием я подставил бы под него лицо! На улице было темно, и глаза стали отвратительными помощниками, мир просто стал сливаться в однообразную черную мглу, как будто я оказался на дне океана, осветить который на мгновение может лишь светошумовая граната. В такие минуты в кровь просачивается страх вместе со вдыхаемым воздухом, и далеко не у всех есть иммунитет к этому заболеванию. Но я был свободен от оков подземелья, от оков повторяющегося кошмара, и был несказанно рад этому - настолько, что меня не волновала ни судьба Лены, оставшейся там, ни судьба Жени, попытавшейся вернуться в лагерь. Я будто очнулся, и у меня даже не осталось жгучее желание порвать Бельгийца на ленточки для бескозырок, осталась лишь бесконечная усталость, которая отравляла мое сознание психотическим серым туманом.
 
-Горелов... - Вдруг окликнули меня, едва я поднялся, и я пустым взглядом уставился на одинокую фигуру, которая прислонилась к углу здания. Она была примерно одного со мной роста, и я с некоторым трудом я все же узнал в ней Женю - глаза ввалились, лицо землистого цвета.
Ее одежда даже отдаленно не была похожа на ту, что была на ней в бункере - вокруг шеи был замотан грязный, с кровавыми потеками бинт, продолжение которого выглядывало из-под огрызка нижней части пионерской рубашки. Когда она успела пораниться? Кто ее ранил? Теперь мне стало понятно, что на здание она опирается чтобы не упасть, а не по какой-то иной одной ей ведомой причине. Судя по цвету лица, крови она потеряла много, но при этом глаза смотрели твердо, и не было ни малейших сомнений - случись что, и она пустит в ход автомат, который, как я заметил, свисал в ее расслабленной ладони. Тот самый, что я бросил под навесом - наверняка он.
-Горелов... Где ты пропадал? - Пробурчала она, попытавшись отлепиться от здания и чуть не упала. Сделав несколько быстрых шагов, я успел подхватить цепляющуюся за край стены девочку, осторожно положив ее на траву. - Ты... Мне... - Она тяжело выдохнула, закрыв глаза. Похоже, держалась она на одной лишь силе воли, а теперь, исчерпав все резервы, была готова банально отрубиться. Я вдохнул холодный воздух и шумно выдохнул. Несмотря на начавшуюся бурю туман никуда не пропал, и на мгновение, лишь сущее мгновение мне показалось это неправильным. Стиснув зубы, я отправился на встречу своей судьбе: последнюю нашу встречу.

Площадь была пуста - почти пуста, если не считать судорожно пятящегося Бельгийца, который медленно отходил к статуе Рабочему и Колхознице в сопровождении четырех солдат, двое из которых несли большие стальные баллоны, о содержимом которых я даже не сомневался. Время будто загустело, тогда как я мог думать быстро и четко. Дроби каждую секунды.
У Бельгийца был эскорт. Двое отчаянно отстреливались от густых щупалец тумана, из которых время от времени выскакивали механические куклы. Еще один зажимал на груди кровоточащую рану, сжимая в кулаке нож. Последний - труп, лежит между мной и Бельгийцом.

Я перемахнул через тело мертвеца, которое вдруг совершенно неожиданно попыталось ухватить меня за ногу, став самым настоящим откровением - я думал, что этот уже мертв. Однако, пальцы лишь соскользнули с ботинка, и сорвавшаяся рука замерла. Свою работу отживший свое боец сделал - меня немного развернуло, я приземлился на одну ногу и, механически сделав несколько шагов, наткнулся животом на приклад штурмовой винтовки второго противника. Я согнулся пополам, пересохшими губами хватая воздух. Следующий удар обрушился на голову, будто кузнечный молот, уронив меня на колени. Я приподнял голову, попытавшись встать, мое сознание вдруг совершенно отчетливо выделило в вечернем шторме длинный тесак, который летел прямо в мое лицо - и мне нечем было от него защититься. В отчаянной попытке спасти себя я закрыл лицо ладонью, будто пытаясь прикрыть глаза от ослепительного света - уклониться от молниеносной, едва ли не по-змеиному быстрой атаки я просто не успевал, для меня это было чем-то из раздела фантастики.

Металл пробил ладонь насквозь, с легкостью войдя до самой рукояти, и застыв в считанных сантиметрах от щеки. Эта вспышка боли вернула мое по каплям утекающее сознание назад, разогнав начавшие сгущаться перед глазами сумерки, и меня толкнуло назад, от чего я завалился на спину, увлекая солдата за собой, который так и не смог вытащить нож из моей ладони. Он прерывисто и тяжело дышал, дюзы его противогаза отчаянно свистели, он отчаянно вертел рукоятку, все сильнее уродуя края раны, но никак не мог вытянуть зацепившееся за кости или сухожилия лезвие наружу. В следующий момент что-то впилось мне в спину, поцарапав кожу через ткань, и я понял, что упал спиной на асфальт одновременно с тем, как боец уперся ногой мне в живот, сильным рывком, наконец, выдернув кинжал из моей ладони, вновь занеся его для удара. Я прекрасно понимал, что ничего человеческого в нем уже не осталось, и сейчас, когда она заносил над головой нож, его даже не отвлекали капающие с матового клинка капли крови, пачкающие края его капюшона. Наконец, клинок пошел вниз, и я попытался перехватить его за запястье, но промахнулся и лишь больше забрызгал бойца своей кровью, фонтаном выплеснувшейся из раны и залепив линзы противогаза и его грудь. Наверное, это конец. Наверное, наверное... Наверное.

Время вновь загустело, вернее, стоит сказать, что ускорилась моя реакция, когда над моей головой вдруг пролетел большой камень, который ударил боевика по маске, заставив отшатнуться, машинально схвативших на лицо. Нож, кувыркнувшись, полетел на землю, но его путь был грубо прерван моей ладонью, когда я, схватив его, воткнул лезвие в живот обезумевшему солдату, резко дернув его в сторону, под короткую автоматную очередь, которая прекратила трепыхания этой чудовищной бабочки, проткнутой иглой энтомолога-самоучки.
Я отбросил давящее тело мертвеца в сторону, и упал на колени, с трудом зажав дрожащей рот рукой. Но это не помогло. Секунду спустя мое горло наполнило едкое кислотное жжение, и я вывернул на асфальт неприглядное содержимое моего пустого желудка. Никогда бы не подумал, что можно блевать, когда блевать-то, по большому счету, нечем. Поднявшись, наконец, я незаметным движением смахнул с пояса жмура железный цилиндр и, недолго думая, сорвал чеку.

-Зиг хайль, мудила! - Выкрикнул я в сторону Бельгийца, замахиваясь для броска. - Будешь в аду - передавай привет Адольфу!
Недолго думая, я швырнул обозначенный предмет в сторону противника. Щелкнул рычаг, гулко хлопнул запал, граната, гулко загремев по асфальту, подкатилась прямо под ноги Бельгийцу...
И ничего не произошло. Я сглотнул. В следующий момент из торца завертевшейся волчком гранаты повалил дым, и я в сердцах сплюнул, тогда как Бельгиец просто пнул ее, отшвырнув в сторону. А ведь все так хорошо начиналось...
-Предатель! - Зарычал Бельгиец. - Будь уверен, Покрышкин услышит об...
-Я не работаю на него! - Прервал я его. - Ты болван!
-Сам болван! - Вдруг крикнул Бельгиец. - Она уходит со мной, и это обсуждению не подлежит! -  Закончил он свою речь и, молниеносным движением выхватив пистолет, нажал на спусковой крючок. В наступившей тишине грохот выстрела показался мне ужасающе громким, асфальт - ужасающе твердым, моя кровь - невероятно липкой. Мир вдруг застыл, как поставленная на паузу запись пленки, и я неожиданно понял, что крепко стою на обеих ногах, там же, где стоял минуту назад. Будто кто-то перемотал мою жизнь назад, только теперь воздух был густым, будто кисель, а мир вокруг - темным и разрушающимся от старости. Не было даже луны на небе.
Я опустил взгляд, уставившись на собственное тело, лежащее в луже крови. Меня подстрелили, будто белку - прямо в глаз, и теперь над телом роились едва различимые черные тени мух.
-Похоже, остались только ты и я.
Я резко обернулся. На том месте, где стоят Бельгиец, возвышалась темная фигура, по габаритам и голосу даже отдаленно не напоминающая его.
-Кто ты? - Осторожно спросил я. Это мог быть мой двойник, но нет - это был кто-то другой. С похожим голосом, но другой.
-Скоро ты останешься совсем один. Но это даже хорошо. Знаешь, прежде чем мы попрощаемся, я открою тебе одну тайну. Все, что бы ты ни делал, все бесполезно. Ты никогда не увидишь всей картины происходящего, и в этом лишь твоя вина.
Мир под ногами вдруг качнулся, и я едва не потерял равновесие. В следующий миг вдруг осознав, что стою напротив Бельгийца, уставившись на свою ладонь, в которой капля за каплей собиралась маленькая лужица крови.
-Она уходит со мной, и это обсуждению не подлежит!
-Я не отдам тебе Лену! - В гневе выкрикнул я, но Бельгиец ухмыльнулся и, опустив пистолет, поднял голову вверх, от чего его волосы затрепетали. Из тьмы за его спиной абсолютно бесшумно выплыла иссиня-черная туша вертолета, боковая дверца которого распахнулась, и из него к ногам Бельгийца выпала веревочная лестница, которую тот подхватил. Приняв от боевиков тело, он на мгновение замер.
-Ле-ну? Ты про Хелену? Зачем она мне, она всего лишь инструмент! Я пришел забрать свою сестру, и на этот раз меня никто не остано...
Его голос утонул в тишине, плотным куполом накрывшей поле боя. Осязаемая волна прошла сквозь нас, сквозь статую и вертолет, прямо как в тот день, что Егор пришел убить Настю. Неожиданно как для меня, так и для Бельгийца по корпусу вертолета побежали молнии, двигатель громко хлопнул, и из него повалил дым. Вертолетный хвост пару раз качнулся в стороны, зашевелились элероны, как будто пилот пытался совладать с управлением поврежденной машины. Из турбин теперь уже плотным потоком валил дым, послышался несмолкаемый лязг, который наглядно говорил о том, что долго ему в воздухе не продержаться. Едва Бельгиец отошел от опасно болтающейся веревочной лестницы, теряющий управление вертолет вновь опасно накренился и пошел в сторону, и из громко хлопнувшей турбины вновь вырвался клуб дыма, сопровождаемый пламенем. Бронированная туша закрутилась, разматывая за собой плотную нить дыма, и, задев верхушку серпа,  камнем рухнул позади памятника. Обломки винта и перерубленных им деревьев взлетели вверх, в следующий миг исчезнув в облаке взрыва, из которого мгновение спустя вылетел оторванный от корпуса вертолетный хвост и, описав в воздухе дугу, врезался в Бельгийца, который не успел ничего понять. Сам же вертолет развалился на части и, объятый огнем, остался лежать в окружении поваленных деревьев, грозя им лесным пожаром.
Я мельком обернулся, увидев однорукую фигуру, и упал на колени, на больно впившийся в ноги асфальт, пустым и размытым взглядом наконец сфокусировавшись на искалеченной статуе. Грозовые облака прямо над ней продолжали свой безумный бег, проносясь над нашими головами с просто невероятной скоростью. Будто кто-то решил перемотать запись...
-Ты нарушил тьму. Ты принес смерть.
Я поднял глаза. Голос пробирал до костей, готовый парализовать страхом. Однако, продолжал смело смотреть вперед. Просто мне неожиданно... Стало все равно.
Когда я приехал сюда, в заброшенный лагерь, я был пуст - живой мертвец, человеческое тело без души. За несколько недель здесь я понял, как ошибался. Но потом что-то сломалось во мне, и я вновь стал тем, кем и был. Может, даже хуже. Можно ли сказать, что я нашел себя? Но просил ли я об этом?   
Темный плащ фигуры, казалось, поглощал свет, мешая мне смотреть. Все, что я видел - это неровно очерченную черноту. Фигура подняла руку и стянула капюшон с головы, открыв свою личность. Лиса, пришла... Ну конечно пришла. Как и обещала. Она была старше, чем я ее помнил, выше, взрослее, красивее. Будто прошел десяток лет с нашей последней встречи, но я все равно мог ее узнать. Неожиданное осознание пошатнуло меня, и я осторожно опустился на колени.
-Я... ведь уже мертв, так ведь? – Пробормотал я. - А ты - Смерть, что пришла за мной.
-Ты уже мертв. – Почти моментально эхом прозвучал ответ. - Я следила за тобой. Раз за разом, день ото дня, цикл за циклом. Можно сказать, что я к тебе привязалась. Знаешь, ты хорошо потрудился, ночь уже близится к концу.
Я слабо рассмеялся.
-Порой мне кажется, что ночь никогда не кончится.
-Я дам тебе выбор. - Лиса проигнорировала меня, и из-под подола плаща показался большой, угрожающий серп. - Ты умрешь. Твой цикл в лагере начнется вновь, у тебя будет второй шанс все исправить.
-Или..?
-Ты забудешь этот кошмар, и проснешься под утренним солнцем. Ты нарушишь тьму, и для тебя больше не будет снов. Прости, что втянула тебя в это.
Вернуться к себе, где меня ничего не держит. Это, конечно, заманчиво.
-Скажи... Ведь я не в первый раз делаю этот выбор?
-Ты правда хочешь знать?
-Нет, не хочу. - Отказался я. - Ведь если я здесь не в первый раз, вряд ли созданный мной мир был лучшим миром.
Я вздохнул, закрыв глаза и приготовившись к тому, что последует. В абсолютной тишине шаги Лисы раздались у меня прямо за спиной, заставив вздрогнуть, и я почувствовал тяжесть лезвия на моем плече.

-Даруй мне долгий сон, как всем тем, кто не потерял свою человечность до самого конца.

Как оказалось, наш выбор все же имеет значение. Для кого-то. Где-то. Рано или поздно, неисповедимыми путями, последствия все же настигнут нас. Я не помню своего прошлого, своей юности. Все, что я знаю - это то, что я вырос в приюте и зарабатывал на жизнь, занимаясь мародерством. Я попал сюда, чтобы найти ответы на терзающие меня вопросы, вместо этого начав свою личную войну.
Это был мой выбор. Я готов к тому, что последует за ним.

-Прощай, Саша.

Боли не было. Или, вернее, я не успел ее почувствовать. Едва мое лицо коснулось мокрого, еще теплого асфальта, где-то позади рухнуло тело.