1. 10. По следам гонца

Существовало негласное правило, доселе соблюдающееся беспрекословно: утренние часы дежурства никогда не доставались только одному персонажу. Как бы ни был прекрасен свет далеких звезд, как бы ни были милы сердцу пляски языков огня, в их тусклом сиянии совершенно невозможно сосредоточиться на том, что написано на бумаге. Поэтому сказочнику, чтобы не искушать его погрузиться в чтение или сочинение, пропустив что-то важное мимо своего внимания, всегда отводилось только самое темное время суток. И вот именно в первую ночь засады в Стийском лесу это правило было нарушено самим чернонарядым. Его можно было понять: пока он вглядывался в ночную мглу, надеясь рассмотреть приближающиеся к дому ренегата-Луи тени курьеров, в голове начала складываться замечательная история, связанная с крохотным детенышем семаяды, подобранным в лесу. Он так загорелся ей, что не стал поднимать следующего на пост – все равно сна ни в одном глазу – а остался на часах, с нетерпением ожидая восхода светила. Едва заиграла зарница – как он уже сидел с раскрытой книгой на коленях, поигрывая пальцами с пером, окунутым в чернила. Дождавшись, когда мысли выстроятся в ряд, он начал выводить понятные только ему символы. "Жила в одном отдаленном селении, сокрытом от чужих взоров дремучими лесами, молодая женщина". Действительно, почему бы не начать историю с женщины, тем более – молодой? Конечно, приятнее было бы описывать девушку, но для этого рассказа была необходима особа постарше. Щедро раздаривая эпитетами красоту создаваемого персонажа, сказочник перешел к главной проблеме своей героини: ни один мужчина, как бы привлекательна она ни была, не уживался с ней. Руку поднимать на нее никто не рисковал – нрава она была крутого, поэтому... Сказочник задумался, поглаживая подбородок кончиком пера – что поэтому-то? Тут неподалеку раздался топот копыт. "Поэтому мужчины, стыдясь того, что не могут приручить буйную красавицу, седлали своих коней и отправлялись куда глаза глядят". Поставив точку, сказочник на момент прервался, а потом резко вскочил, опрокинув чернильницу и выронив перо – книга сама по себе захлопнулась и повисла на цепи. Лошадь мчалась галопом, и не нужно было долго думать, чтобы понять, к какому именно дому она так торопилась.

– Лагерь, подъем! – приглушенно закричал чернонарядый, для верности пнув ближайшего спящего компаньона. – Гость прибыл!
– Но дальше Фобос на часах, – спросонья расстроено протянул пнутый Арчибальд.

Потом до него доходит смысл сказанного, и он резко вскакивает, передавая пинком эстафету следующему члену отряда. Вскоре вся четверка (не без кратковременного вмешательства Фобоса в их органы зрения) таращилась на то, как неизвестный гонец выскакивает из дома Луи, держа одну руку так, будто прячет под одеяниями какой-то сверток. Вскочив на лошадь, он погнал ее прочь, дальше по дороге, оставляя Слипки и Стераль далеко позади. И вдруг утренние трели птиц разрезал жуткий драконий вопль.

– Вот ты и добегался, – злобно прорычал Келласт.

Лидер экспедиции вообще был не в духе – проснулся последним, и уже некому было отвешивать подъемного пинка. Он радостно сжал кулаки, когда дракон пошел на снижение – тут всадник выкидывает руку в сторону его раскрытой пасти, будто что-то бросая в нее. Раздается эхо взрыва – морду дракона окутывает черный дым, он дергается в сторону, теряет воздушный поток и задевает крылом землю, после чего – падает, пропахивая мордой глубокую борозду.

– Лихо! – воскликнул сказочник.

Взбешенная рептилия яростно заорала и побежала за удалившимся на значительное расстояние всадником на четырех лапах. Спустя долгую минуту нелепого галопа – видимо, крыло отошло от болевого шока – дракон взмывает в небеса и, не прекращая ни на миг злобные вопли, устремляется вслед за нарушителем своих владений.

– Фоби, Арчи, бегом к этому Луи, пока и он не улизнул! – рявкнул Келласт, тоже срываясь с места.
– А мне что, тут оставаться? – оскорбился часовой.
– Лагерь собирай, – бросил на ходу бородач. – Устал же за ночь – куда тебе бегать сейчас?

Чернонарядый скривился, уставившись на спины спешащих к тлеющей деревне товарищей. Видимо, Келласт решил таким образом наказать его за несоблюдение распорядка дежурств. Он перевел взгляд сначала на растянутый тент, потом – на разлившуюся чернильницу, никак не решаясь, с чего же начать: кое-что дописать он еще наверняка успеет. Словно прочитав эти мысли, глава авантюристов прокричал уже издалека: "как закончишь – пулей к нам!" Глубоко вздохнув, сказочник погасил черное пламя и дернул за узел растяжки – тент медленно опустился на землю.

– А коль сожрет его дракон? – воскликнул Арчибальд.
– Тем лучше для нас, шкатулку схоронит!
– Скорее избавит от погони за неведомым посыльным, – внес коррективы Фобос. –Вероятностей столь много, что нам гадать нет смысла. Келласт, от такого бега у меня опять дегидратация.
– Терпи, что! Нам еще в таком же темпе за лошадью нестись!
– Принято.

Когда они ворвались в хижину, мужчина до последнего пытался сохранить невозмутимость и искренне удивиться их появлению. До последнего – то есть до первой же пощечины Арчибальда, которая чуть было не ампутировала ему нижнюю челюсть. Он не сопротивлялся, когда ему скрутили руки и содрали рубашку – чтобы как следует рассмотреть странную татуировку у него на плече. Взгляд человека метался от одного пришельца к другому, словно он никак не мог понять, какую тактику выбрать для защиты. Впрочем, тут ему здорово помог Келласт, выпаливший на одном дыхании: "Единственный видевший гонца черте где от поселения, пришлый поселенец с кучей денег, которого не знает практически никто из деревни, а он – не знает в ответ. Что ты передал гонцу?"

– Вы с ума сошли? – испуганно пролепетал мужчина. – Я же всего лишь...

Последовал еще один удар от Арчибальда, от которого Луи, если это было его настоящее имя, согнулся пополам.

– Да что вы за звери-то такие? – просипел он.

"Так", – прошептал Келласт, лихорадочно соображая, что делать дальше. Он едва успел остановить Арчибальда, когда тот уже готовился снова отвесить связанному благодарностей за нападение на поляне. Бородач послал его проверить подвал – неспроста же их пленник упоминал про него при первой встрече.

– Чтобы у тебя не было иллюзий, – медленно протянул Келласт, приближаясь к мужчине. – Мы отнюдь не положительные персонажи. Не злодеи, но в пример нас ставить точно никто не будет.
– Вы ижверги! – связанный сплюнул кровь на пол, при этом странно шепелявя.
– Фоби, язык! – спохватился Келласт – напарник тут же всунул в рот пленнику здоровый кусок обгоревшего бревна, чтобы тот ничего себе не откусил раньше времени.
– И становится все интереснее, верно? – хохотнул бородач, пнув его ботинком.

Луи тяжело задышал – глава отряда приблизился к нему, пристально рассматривая татуировку. "Где-то я ее уже видел", – пробормотал он. Обойдя пленника по кругу, седобородый все же обратился к нему: "Не хочешь просветить, что она значит?" – в ответ Луи лишь хрипло захохотал.

Рыцарь мягко ступал по каменным ступеням, спускаясь в подвал. Добротным когда-то был этот дом: деревянная лестница наверняка развалилась бы при малейшем прикосновении после учиненного драконом пожара, уцелей она. Внизу царил мрак: видимо, пол дома чем-то обработали, чтобы ни единый луч света не проникал в это место – ровно как и посторонние взгляды, бросаемые из щелей меж половиц. Лестница заворачивала так, что пятно света ютилось на площадке, ступени с которой поворачивали вбок, теряясь в темноте. Где-то рядом наверняка находился факел или иной источник освещения, однако Арчибальд решил действовать в темноте. Осторожно погрузившись во мрак, стараясь ничего не задеть, он скрылся от взгляда светодающего, чтобы обратиться к тому, кто разыскивает добычу в сумерках. В далеких землях рыскают о тьме, выслеживая жертву, ягуары, что облик имеют по образу и подобию ночного дозорного Считицукмитля. И от того пришлось рыцарю скрыться в тени подвала, чтобы даже сиятельный Тсичилопцаткали не выведал, к кому именно он осмелился обратиться за помощью. Как бы искусен в слежке ни был охотник, превзойдет его лишь охотящийся на охотника, таинственный Ловец ягуаров – тот, что презираем самим Считицукмитлем за свое ремесло. Слившись с темнотой, обратился рыцарь Цтейя к запретному божеству, вознося безмолвную молитву – чтобы не услышали его посторонние уши. Его тело извивалось в неторопливом танце охоты, в котором плавные движения сменялись резкими выпадами. Лишь яростные выдохи разной продолжительности и тональности едва нарушали царящую в подвале тишину.

И вот, в кромешном мраке стали проступать очертания окружения. Светлые, тонкие контуры обрамляли все предметы вокруг, слегка подрагивая при движении глаз. Просторный подвал был аскетичен и в то же время захламлен. Простейшие столы расставлены в беспорядке, некоторые пустые, некоторые – завалены бумагами или странными вещами, которые невозможно было угадать по их неясным силуэтам. Арчибальд ступал по яркому следу, что был обозначен Ловцом, не обращая внимания на все остальное: если упустить его – добыча уйдет навсегда. Светящаяся дорожка петляла и перекручивалась, словно дикий зверь, уходящий от погони – а может быть, Ловец просто шутил над рыцарем, ведь у него довольно посредственное чувство юмора. Наконец, преследователь настиг цель: пятно света на конце дороги сияло так, что ослепляло. Арчибальд протянул руку и схватил его – им оказался небольшой флакон с неизвестным содержимым. Осторожно приблизив его к лицу, рыцарь приоткрыл его и слегка махнул ладонью, пытаясь распознать жидкость по запаху. В тот же миг все контуры померкли, и он остался в кромешной темноте, чуть не ударившись затылком о пол при падении.

Тем временем, седобородый сколь нервно, столь и показательно спокойно расхаживал по дому, изо всех сил выражая равнодушие.

– Я бы мог пойти навстречу твоим гастрономическим изысканиям и попросить моего товарища отключить тебе чувство боли – тогда ты сможешь откусить себе язык и прожевать его как следует. Но ты останешься в живых, и мы продолжим разговор. Ты прекрасно понимаешь, насколько мизерны шансы, что ты переживешь эту встречу, – обратился он к пленнику.

Луи в ответ лишь одаривал говорящего презрительным взглядом, чересчур ровно и спокойно дыша.

– Рановато ты дал знать, как просто готов расстаться с жизнью, когда тебя прижали, – невозмутимо продолжил Келласт. – Сразу отпадает возможность какого-никакого торга, поиска компромисса, дискуссии вообще. Вопрос сейчас состоит лишь к том, как именно ты уйдешь. Печально: совершил столько ошибок, что я даже не знаю, с какой именно начать. Желание вытащить этот импровизированный кляп, чтобы послушать твои оправдания столь велико. Должен заметить, что мне-то и самому трудно придумать повод, из-за которого тебя стоит оставить в живых.
– Агент Аделарда? – подал голос Фобос.
– В смысле, если он из какой-то там тайной королевской организации, до которой просто не успели дойти сведения о том, что мы – официальные посыльные? – Келласт вдруг оживился, опрометчиво ломая вид сурового дознователя.
– Или это просто проверка.
– Фоби, в таком случае нам все равно только будет в плюс, если мы его прикончим: либо устраним туповатого агента, либо покажем себя как очень ретивые исполнители. Тут вариантов быть не может: с ворами столь ценного груза разговор должен быть короткий, без вникания в их тяжелые судьбы. Ничего, кстати, что мы тут все больше и больше причин находим тебя убить? – Келласт повернулся к пленнику, который ни на йоту не изменился в лице. – Нет, не желает он идти на контакт.
– Пытаем?
– А куда деваться, вопрос судьбы королевского поручения, – развел руками седобородый. – Времени маловато, конечно, но не Аделардовским же заплечных дел мастерам его отдавать – как лопухи себя покажем. Все-то вы, фанатики, усложняете.

Бородач подошел к Луи и присел на корточки, заглядывая ему в глаза. "Давай на чистоту, – так начал он новый этап допроса. – Нам, честно говоря, все равно, зачем вы утащили шкатулку и какая у вас там грызня со Стералией – это лишь одно королевство из сотен. Суть в том, что мы должны получить ее назад и доставить по назначению. Ты можешь либо помочь нам добровольно и, поверь, избежать действительно страшной судьбы, либо мы получим ответы в условиях сжатого времени. И как понимаешь, под страшной судьбой я подразумеваю не насильственную смерть – ты вроде бы не особо был против – а то, что будет ей предшествовать". "Считаю неэффективным выстраивать диалог с пленником без предложения ему действенной альтернативы, предполагающей его дальнейшее существование – впрочем, она была безоговорочно утеряна, когда ты начал раскрывать детали, не должные попасть в уши таких, как он", – все это Фобос выпалил за считанные секунды, повесив на какое-то время главу отряда, обрабатывающего сказанное. Ответить седобородый уже не успел.

Тут из подвала показалась голова Арчибальда: "Нашел!" – крикнул он и бросил Келласту склянку с мутной жидкостью. "А что нашел-то?" – подумал тот, но, чтобы не терять лица, откупорил ее и сделал глубокий вдох. В мозг ударили дурманящие ароматы, царившие на излюбленной сказочником поляне, когда они потеряли заветную шкатулку – это бородач понял, когда уже падал на пол, теряя сознание. Арчибальд молниеносно закрыл лицо плащом под хихикание Луи – разбившаяся склянка поставит точку на всей их операции. Только она не разбилась – ее поймала рука Фобоса, вытянувшаяся практически втрое и исказившаяся так, что пленник подавился своим смехом, а воин Цтейя чуть было не полетел в подвал из-за подкосившихся ног.

– Не-ра-зум-но, – медленно протянул Фобос, разглядывая содержимое флакона – его рука уже вернулась к изначальному состоянию.
– Фоби, – раздалось блеяние Келласта. – Допроси его, как ты умеешь.

По бесстрастному лицу аляпистого пробежало некое подобие улыбки. Он уставился на связанного, будто что-то пытался разглядеть. Спустя минуту – вынул кляп из его рта. Мужчина что-то было собирался сказать, но вместо этого вдруг выплюнул сразу все свои зубы – что характерно, крови уже не было. Шокированный, он какое-то время хватал ртом воздух, пока Фобос тащил его в подвал за штанину. "Бефполежные идиоты, – страшно шепелявя, пригрозил пленник. – Вы не ф теми фяфались". "Слишком штамповано", – бросил аляпистый, спускаясь по лестнице. Арчибальд же бросился к командиру, чтобы привести его в чувство.

– Что за муж ты неразумный? Чуть что ты руки получаешь – так сразу выпьешь или съешь.
– Арчи, знаю, что дурак: умного когда из себя делаешь, думать вообще трудно – заплетающимся языком выдал Келласт, старательно пытаясь сфокусироваться – без толку, глаза все равно разъезжались. – Быстрее, нам надо быстрее торопиться, чтобы быстро все тут закончить.

Арчибальд бережно взял бородача на руки и вынес на свежий воздух, подальше от миазмов усыпляющего флакона и нечеловеческих воплей, доносящихся из подвала.

***

Когда сказочник наконец-то добрался до них, сбросив под ноги поклажу и плюхнувшись на нее сверху, Келласт уже ходил туда-сюда, нервно чего-то дожидаясь.

– Чего он так долго, нам бежать уже надо, – ворчал он, поглядывая на хижину, из которой уже долгое время не доносилось ни звука.
– За лошадью?!
– За лошадью, Михалыч, за лошадью. Молодец, быстро в курс дела вник.
– Шкатулку я под домом не нашел, – пояснил Арчибальд. – Отправили ее враги наши в отдаленные края. Мы наступаем им на пятки, но все одно: мы отстаем.
– Лично я бы на месте этого Луи спрятал все где-нибудь в сторонке и смотрел издали, как любопытные шпионы со всех ног несутся за гонцом, который вообще какой-то левый был.
– Во-первых, – при звуках этого голоса вся троица вздрогнула – а то всего лишь Фобос показался из подвала. – Шкатулки здесь нет. А во-вторых, Луи уже ни на что не посмотрит.
– Фоби, ты что-то долго, – Келласт нервно заелозил на пятой точке, словно хотел окопаться посреди дороги.
– Осматривал подвал в поисках наводок. Не нашел ровным счетом ничего. Ни дневников, ни именных предметов, ни артефактов – никаких улик. Лишь только несколько записок, закодированы шифром. Не зная ключа – не раздобудешь ничего ценного из них в границах разумного временного промежутка.

Келласт попросил показать найденные записи, но они представляли собой полнейшую неразбериху. На всякий случай он засунул их в поясную сумку – мало ли, где этот ключ попадется. Хотя прекрасно понимал, что шансов практически нет. Арчибальд же громко хрустнул суставами, явно не одобряя недоверие спутника к его осмотру подвала.

– А сказал он хоть что-нибудь? – поинтересовался напоследок глава отряда, хотя прекрасно понимал, что не хочет слышать детального ответа.
– Он пообещал, что не будет говорить. Он не говорил – только кричал.
– Да-да, мы это слышали, Фоби, быстрее выкладывай, нам пора выдвигаться.
– Так что мешает выдвинуться сейчас и обсудить все по дороге?

Глянув на предложившего сказочника, Келласт поднялся и зашагал в направлении, сокрывшем гонца и дракона. Фобос, ожидая дальнейших расспросов, поспешил следом, а Арчибальд и сказочник пополам поделили ношу, из которой впоследствии разобьют очередной лагерь. "Тент бросьте, – обернувшись посоветовал главарь. – Остановок больше не будет". Переглянувшись, они оставили полотнище на месте преступления. Благо клеймо Кара-Качана все так же сияло на самом видном участке.

– Шкатулка здесь точно отсутствует. Не знаю, была ли она тут или нет – но гонец определенно что-то забрал. Вернее, Луи ему что-то передал.
– Я даже спрашивать не буду, как именно и зачем именно в таком формате ты это вызнал, – пробормотал Келласт себе под нос – он уже здорово жалел, что доверил допрос самому жуткому дознавателю отряда.
– Кто они такие, он не поведал. Знаю от него лишь то, что курьер – не из их породы. Не успел проверить, правда это или ложь.
– Ты хотя бы тело-то, или то, что от него осталось спрятал?
– Его никто не найдет.
– Да, так и надо. Постой... Фоби, ты что... Нет, ну ты посмотри на него, он опять за старое!
– Я предупреждал, что у меня дегидратация. Он был единственным близким источником воды. Раскапывать колодец, заваленный до сих пор пылающими бревнами – нерационально.
– Ну, так-то оно... А, знаешь, все же, какая ты на самом деле пакость, – скорчился Келласт. – Кстати, разве теперь ты не должен принять его облик или знать все то, что знал он?
– Можно я процитирую нашего друга, обожающего черную одежду?
– Да понял уже, что оно так не работает, – чертыхнулся бородач, а потом, кривляясь, передразнил: "Оно не так работает! А как оно работает? А никак оно не работает!"
– Кстати, куда устремляется тракт, что сокрыл от нас гонца? – поинтересовался догнавший их Арчибальд.
– Дорога, что несколько мелковата и незначима для тракта, ведет к крупному пограничному городу Ливр, – встрял сказочник. – А дальше она уходит прочь из владений Аделарда, в неспокойное нынче королевство Корлей.
– Нет, вот только не это! – воскликнул Келласт, заставив спутников переглянуться. –У нас же нет корлейских монет. А стеральские, учитывая военное положение, они по такому курсу будут обменивать, что обдерут нас как липку! Надо поймать беглеца в Ливре.

Посмеиваясь над жадностью главаря, отряд припустился в погоню с новой силой, не особо, впрочем, рассчитывая, что смогут вовремя нагнать всадника – но какой выбор у них оставался? Подгоняемый экономической нестабильностью валюты Стераля и испаряющимися шансами настигнуть-таки злосчастную шкатулку, Келласт будто позабыл о своих мозолях и несся вперед так, что порой обгонял своих длинноногих компаньонов. Разнотравье вокруг сменилось кустарниками, а после дорога влилась в небольшую просеку, ненадолго разделяющую разреженный лес, поприветствовавший путников упавшей неподалеку веткой, сорванной, видимо, драконом. Это был единственный посторонний шум, потревоживший неприятную тишину: ветер отказывался волновать кроны деревьев, а вся живность будто боялась подать голос, перепуганная визитом нового хозяина этих земель. Вскоре жуткий инцидент с допросом был уже позабыт, и четверка бежала как ни в чем ни бывало, задумавшись каждый о своем. А вот среди жителей деревни будет еще долго ходить пугалка о вопящем мертвце, и настолько она въестся в память, что никому впредь они не сдадут дома в деревне, какой бы важной шишкой ни была персона, пожелавшая к ним переехать.

Теперь перед отрядом стояла куда более серьезная проблема, нежели насильственный допрос подозрительного недруга, которая, несмотря на свой внушительный вес, парила в небесах, раздражая окрестности омерзительными воинственными воплями: дракон возвращался в свое гнездовье. Как определил Арчибальд, скрывающийся к тому моменту, как и все остальные, под кронами деревьев, он никого так и не поймал. Якобы сытый дракон предпочитает наслаждаться мерным бурчанием работающего желудка, а не выставлять напоказ свой дурной норов. "Либо он испепелил обидчика до совершенно несъедобного уголька, – предположил сказочник. – За те его выкрутасы с дымом, я бы лично так и сделал". Остальные согласно закивали. Как показала практика, рассуждать о сытости дракона лучше под куда более плотной листвой и вообще молча.

Рефлексы рыцаря Цтейя не подвели: он вовремя успел рявкнуть всем немедленно убраться с дороги и сам прыгнул в сторону, прихватив за шкирку замешкавшегося сказочника – в ту же секунду место, где они стояли, превратилось в пылающий ад. Несколько деревьев обрушилось, рискуя придавить путников, опешивших от неожиданности и кошмарного жара. Раздавшийся же следом вопль, пробирающий до костей, заставил их похолодеть от ужаса, невзирая на уже затухающий пожар. Они едва успели подняться, как земля задрожала, уходя из-под ног. С оглушительным грохотом дракон приземлился и снова издал леденящий кровь крик, вынудив еще одно опаленное дерево повалиться на дорогу. Сейчас они могли хорошенько рассмотреть его: огромное шестиметровое чудовище – это если отбросить длинный хвост – с кроваво-медной шкурой. Дракон водил из стороны в сторону своей головой, напоминающей крокодилью, то и дело цепляясь длинной и тонкой парой рогов за уцелевшие ветки деревьев. Устрашающие когти нетерпеливо царапали землю. Увесистый хвост метался по узкой для габаритов чудовища дороги, то и дело травмируя растительность.

А потом неосторожное движение Келласта, подготавливающего свое горластое оружие, заставляет его молниеносно развернуть голову – он уже готовится извергнуть поток пламени, но тут замечает источник шума. Со стороны может показаться, что дракон в замешательстве: действительно, он ожидал встретить совершенно другого нарушителя, что самое важное – в одиночестве. Он замирает с полной грудью, а маленькие глазки бегают из стороны в сторону, оглядывая окрестности. Келласт успевает заметить, что хвост дракона, согнутый в явно неудобном положении, валяется вдоль дороги. И тут до него доходит, что заставило рептилию замереть: она прекрасно понимает свою уязвимость в таком узком месте и опасается засады. Не заметив угрозы, дракон решает довершить начатое и уже было обратил Келласта и прыгнувшего вслед за ним Фобоса в обугленные головешки, как вдруг что-то, издав яростный вопль, пребольно вцепляется в основание его хвоста. Крутанув голову на длинной шее на 180 градусов, дракон испускает поток огня, от которого Арчибальд укрывается за своим чудесным плащом, игнорирующим жар любого пламени. В тот же момент в шею дракона впивается пуля – колоссальная энергия близкого выстрела разбивает вдребезги толстую броню чудовища, и осколок врезается в плоть. Дракон успевает заорать от боли, и тут его челюсть опять сводит от выстрела Фобоса. Прежде, чем кто-то еще успел внести дополнительную лепту в избиение скованного окружением монстра, до того быстро доходит, что этот бой ему уже не выиграть, поэтому, взмахнув крыльями, он успевает взлететь до того, как его шея покроется изморосью от особого снаряда бородача.

– Стой, скотина! – отчаянно заорал Келласт и выбежал на дорогу, снова стреляя, но уже навскидку. – Верни пулю, тварь!

В его плечо впивается железная рука Арчибальда, не позволяя побежать сломя голову следом за отступающим чудовищем.

– У нас сейчас другая цель. Погонимся за ним – упустим шкатулку.
– Да ты его видел? – главарь все никак не мог отойти. – Он же в бою – чмо! Мы его разберем в два счета.
– В лесу – бесспорно, – подал голос Фобос. – На равнине его боеспособность возрастет в разы. Мы даже подойти к нему не успеем. Он уже не повторит такую ошибку.
– Я согласен с ними, Келласт, – внес свою лепту в обсуждение сказочник, пытаясь вылезти из кустарника, не желающего отпускать многочисленные цепи чернонарядого. –Есть, конечно, неоспоримые плюсы в том, что мы спасем деревню от смертельной опасности, но это будет слабым оправданием для Аделарда взамен утерянной шкатулки.
– Это мои любимые боеприпасы, – слезливо протянул бородач, смахивая скупую слезу. – Ну, доберусь я еще до этой гадины.

Тут глава экспедиции набрал полную грудь воздуха и проорал: "Слышишь ты, рогач медноголовый? Мы еще поквитаемся с тобой!" Плюнув в сторону деревни Слипки, Келласт забросил ружье на плечо, отдышался и снова устремился в погоню за таинственным всадником, сопровождаемый верной троицей последователей. Какое-то время они спорили короткими обрывками фраз, улизнул ли этот гонец от дракона, или же тот, вместе со шкатулкой, давно болтается у него в животе. Продолжалась перепалка до выжженного куска дороги – тут дракон снизился, теряя терпение, чтобы выпустить в беглеца струю пламени. Вся мелкая растительность погорела дотла, а вот деревья отделались опаленной корой: им повезло, что срок драконьего пламени столь скоротечен, сколь и обжигающе оно, коль на живую, а не мертвую древесину попадает. По следам Арчибальд прочел, что путник вовремя успел пришпорить лошадь, чтобы уйти от удара: видимо, скрывшись в лесу, притормозил ее, дабы иметь преимущество в маневре. В воздухе все еще стоял едва уловимый едкий запах: без взрывчатых склянок дело не обошлось. Как оказалось, такую попытку добраться до беглеца дракон предпринимал далеко не один раз. Добегая до очередного выгоревшего участка леса отряд замедлялся, чтобы осмотреть его на наличие обгоревших останков гонца или лошади, но так нигде ничего и не обнаружив, игнорируя страдающие легкие, устремлялся дальше по дороге.

Под вечер все чаще стали попадаться высокие лесные исполины с настолько широкими разветвленными кронами, что уже трудно было найти в зеленом потолке более-менее значимый участок неба. То и дело встречались выжженные поляны, изрезанные отпечатками драконьих лап. Было видно, что тварь бесилась: посшибала несколько деревьев, которые не хотели поддаваться натиску ее пламени. Несколько таких участков спустя путники наткнулись на нетронутую буйством физической силы дракона прогалину: посреди опустошенной пламенем земли четко виднелись отпечатки четырех его лап, причем смотрели они в противоположную движению отряда сторону. "Вот тут он уже потерял его", – предположил Келласт. Действительно, многое говорило о том, что за таким густым зеленым покровом дракон упустил из виду добычу и отправился назад, то и дело приземляясь, чтобы осмотреться. Благо его огонь быстро терял силу, иначе весь обширный лес превратился бы в пепелище. После этого заявления Арчибальд стал внимательнее всматриваться в следы копыт, едва различимые на лесной подстилке. В конце концов его поиски увенчались успехом: он нашел, где они уходили в сторону от дороги, чтобы немного погодя появиться вновь. Дотошный пернатый воин выпросил у главаря несколько минут, чтобы пробежаться по ним и попробовать отыскать место стоянки беглеца – тогда можно будет ставить окончательную точку в вопросе "копаться ли им в экскрементах чешуйчатой гадины в поисках шкатулки". Келласт нехотя согласился, а как только Арчибальд исчез, скрываясь в кустах, повалился на землю, пытаясь отдышаться. Двое оставшихся компаньонов решили не хлопать ушами и последовали за своим бравым лидером.

Через несколько метров Арчибальд отыскал дерево, к которому гонец привязал перепуганную лошадь: кора была подрана упряжью. Животное билось в истерике. Вероятно, ей стянули рот, чтобы ржанием она не привлекала к себе внимания. Здесь всадник ждал, пока огромная махина, умеющая вопреки здравому смыслу еще и подниматься в воздух, выборочно прополет лес пламенем. Он так и таращился по сторонам, лузгая орехи, даже не позаботившись спрятать где-нибудь скорлупу – как стоял, так и навалил кучу. Значит, совершенно точно не ожидал погони, либо столь опасался огнедышащей рептилии, что позабыл о безопасности. Выйдя из леса и раздав тумаков задремавшей троице, Арчибальд погнал их дальше по дороге, пока Келласт не вспомнил, что вообще-то он является лидером, а не фанатичный завоеватель-перебежчик. Забегу, казалось, не было конца.

Ночь застала их у самого выхода из леса, где дорога разветвлялась надвое: одна уходила вправо, следуя за деревьями, будто скрываясь от кого-то, а более широкая, но заросшая травой уходила дальше в поля. Именно здесь дракон сделал первую разведывательную остановку, когда с удивлением обнаружил под собой дорогу и полное отсутствие всадника. Насколько позволяли наспех сделанные факелы, Арчибальд объяснил метания и недоумение дракона, после чего тот, осознав, что его одурачили, полетел назад в надежде отыскать обидчика. Свежие следы копыт вели прочь от относительно разъезженной дороги, устремляясь в поля. Дальше отряд двинулся уже пешком: на бег не было сил, да и вероятность сломать ногу в самый неподходящий момент была настолько высока, что Келласту пришлось согласиться на более спокойный темп ходьбы, бережно прижимая к груди кошель со стеральскими монетами, ценность которых никогда еще не была под такой угрозой.

***

А спустя какие-то полчаса после того, как авантюристы покинули Слипки, на краю деревни объявился незнакомец. Этот был куда значимее всех немногочисленных ее гостей, хотя бы потому что за ним следовало несколько десятков вооруженных последователей. Что бы ни говорили ее жители против королевских служащих, один из них, а именно – небезызвестный мажордом Жерар, отнюдь не зря получал свое жалование. Выслушав донесения гонца по имени Лесли, касающееся нападения кровожадной огнедышащей твари на владения славного короля Аделарда, он в рекордные сроки собрал крупный драконоборческий отряд, что сразу же выступил в сторону атакованной деревни. Расставив арбалетчиков в лесу, сокрыв там несколько баллист, командир отряда с двумя взводами щитовиков и столько же – алебардщиков двинулись в сторону пепелища, готовясь в любой момент угостить неприятеля сталью. Но сколько ни ходили, сколько ни орали драконоборцы – никак не хотел дракон выходить на бой, он-то в этот день отправился погонять нахального гонца по дорогам. Все, чего добились солдаты – это насмерть перепугали запершихся в подвале большого дома крестьян (а ведь им итак сегодня пришлось несладко), которые огрызались такими перлами, что сразу поставило точку на успешных переговорах. Им повезло, что среди сержантов алебардщиков нашелся один толковый, который поручил своим людям отвести куда подальше от люка сатанеющего командира, уже готового порубить в фарш верноподданных короля и свалить все на дракона. Худо-бедно большинством голосов крестьяне решили, что дракон удалился куда-то в сторону Стийского леса, чуть ли не к самому Бакинскому разлому. Спустя полчаса-час, собрав пожитки, драконоборцы выдвинулись в указанном направлении. И долго еще тропы сотрясали вопли командира отряда, сетующего на чертовы горные тропы, по которым придется тащить тяжеленные баллисты. Вскоре небо сокрыли кроны деревьев.