Сказка

Ты знаешь, где спит Сказка? Где она сворачивается клубочком на прелых листьях и сопит, словно ёж?

Нет? Тогда слушай. Есть лес (не за тридевять земель, а здесь, совсем рядом), где сосны разрывают чёрными верхушками тучи, где текут не реки — чистое золото, а волчицы кормят своим молоком зайчат. Говорят, там нет морозов, в нём никогда не лились слёзы и никто никогда не увядал. Говорят, в этом лесу лишь смех и радость, пение птиц и солнечные блики на изумрудной траве.

Как услышишь о нём — не верь. Я был там, я всё видел. Там сосны — обожённые скелеты — искорёженные и сухие, тучи путаются в их кронах, рвутся, как плоть, и как плоть — ты веришь? — кровоточат. Золотые реки — тоже бредни седых старух. Там на острых, как меч, камнях одна лишь тина, она гноем застыла на моих сапогах, я не могу её счистить. И не могу рассказать тебе, как убегал от дикого зверья, как прятался от него в глубоких тёмных оврагах, и как тёрн рвал моё тело в клочья. Там птицы не поют — кричат надрывно и хрипло, и колючий ветер обжигает лицо, превращая губы в кровавое месиво.

Говорят, Сказка спит в этом лесу в прошлогодних листьях, будто на шёлковом ложе, к ней склоняются лилии и цветущие вишни, от волос её пахнет орехами и мёдом.

Я был там, я видел другое...

Сказка спит на разбитых гранитных плитах, пауки застыли в её запутанных, как пакля, косах, и паутина, не цветы, обрамляют её бледный лик. Гниют у Сказки тонкие запястья, источая злосмрадие, — не подступиться.

И видит Бог, я хотел её разбудить, хотел отогнать туман и холод, но тело моё так устало, я не сумел сделать последний шаг...

Послушай, ты знаешь, что у Сказки глаза синее неба? Что стоит ей проснуться — и больше не будет так страшно и больно. Я обещаю.

А теперь скажи, ты поможешь мне сделать этот последний шаг?