Про сознательность

Мне всегда говорили, что в детстве я была очень сознательной, совестливой. И часто чересчур. А недавно папа рассказал мне одну историю-иллюстрацию. Когда мы переехали из Туркмении, родители купили частный дом. На Кубани говорили "шалеванный" - слепленный из глины и сена и обшитый деревянными досками. Такой дом всегда красили. И таких на Кубани тогда и сейчас была большая часть. Почти все стояли зелёные. Изредка кто-то красил дома розовой, голубой или коричневой жёлтой краской. Особенно редкие умельцы украшали дома узорами. Мой папа решил дом просто покрасить, как все. Это был совсем другой мир. Раньше - Азия, женщины в длинных платьях с орнаментом, горячие тандырные лепешки на каждом углу, базары и бесконечное количество памятников Ниязову и портретов его же. Теперь вокруг были бодрые бабушки в "велосипедках" и на велосипедах, рынки станичников и зима - суровая и холодная, какой я раньше не видела.
Мы приехали в Тихорецк(тот самый, бывший станцией Тихорецкой из популярной песни). Теперь, на новом месте, предстояло познакомиться с огородом и сезонной посадкой, поливами...ошкуриванием дома(когда снимался старый слой краски) и последующей покраской. Меня научили всему - шкурить, белить, полоть. Был период, когда торговала фруктами из сада на рынке. Хорошая школа. Правильная. Но прежде предстояло прожить год на новом месте, приспособиться. Я чувствовала, как тяжело родителям даётся эта "пересадка" с одной почвы в другую. Как тяжело и непонятно на новом месте. Когда мы красили дом, не хватило пары-тройки банок и мы с папой поехали на рынок. На велосипеде. В дороге банки выпали из багажника и раскрылись. Папа говорит, я кинулась собирать краску с асфальта. Руками. А я только помню, что мы покупали эти банки на последние. Близилась осень и надо было обезопасить дом от дождей. Отец до сих пор испытывает двоякие чувства, когда говорит об этом. Говорит: "Как же надо было напугать ребёнка, чтобы он такое сделал. Но, самом деле, ты просто очень чувствительная была".