За углом начало

        Часть 1
         
            1
        Разъяренный подросток стоял передо мной. От него исходило с трудом скрываемое бешенство. Мальчишка готов был броситься на меня. Но прятавшаяся в глубине меня уверенность в своей правоте говорила, что нельзя показать этому зверенышу свой испуг или растерянность. Я стояла, не шелохнувшись – не приближаясь, но и не отходя. Что делать дальше, я не знала. Краем глаза я увидела выходящую из директорского кабинета завуча по учебной работе. С одного взгляда она оценила ситуацию.
– Так, что здесь происходит? – жестким тоном это было адресовано ему. Мне было сказано более мягко. – Людмила Михайловна, идите к себе в кабинет!

        Я отвела взгляд от раздраженного юнца, который буравил меня своими едкими глазами, и напряжение сразу отпустило меня. Передав парня в руки опытного педагога, я стала подниматься к себе в кабинет. По пути я думала – что я сделала не так? Что было моей ошибкой, почему он так рассвирепел?
 
            2

        С каждым новым учебным годом в сентябре появлялись и новые любители табака, с которыми завязалась моя борьба. Это продолжалось из года в год. Я не проводила лекций о вреде курения и не охала, что они еще дети, а уже… Моей целью не было запретить ученикам курить. Я понимала, что просто табу таким ребятишкам мало, наоборот, ощущение риска поднимет их в собственных глазах и заставит курить еще интенсивнее, поэтому обычно я просто отправляла зависимых от никотина за школьные ворота.

        Сначала курильщики меня не воспринимали – я не была учителем, работала в бухгалтерии. Реакция первых учеников, которых я выпроваживала со двора, была неоднозначной. Кто помладше, те сразу роняли зелье и бежали в школу. Кто-то сигареты не бросал, а шел вразвалочку к воротам, продолжая попыхивать на ходу. Со временем поглотители табака поняли, что я их все равно буду выпроваживать, поэтому, едва заметив меня, прекращали курить и направлялись в здание школы.

        Очередной будний день. Я иду на работу. Нечеткие расплывшиеся контуры уличной картины разбавляют только светящиеся желтые окна домов, да встречные редкие прохожие. Подхожу к воротам и издалека вижу, что за углом школы курят два человека. Удивительно, но на перемене бегают на встречу с дымом в основном ученики шестых-седьмых-восьмых классов. Со старшеклассниками не встречалась ни разу. С грустью размышляю, что опять придется всех разгонять! Мальчишки тоже заметили меня. Я еще не миновала ограждение, как они направились в школу. Спустя несколько минут захожу за ними в учебное учреждение и чувствую сладковато-приторный запах. Я не курю, но тягучий аромат магнитом привлекает меня, хочется вдыхать его снова и снова.

        «Ага, все понятно!» – тут же сворачиваю в кабинет завуча Малышко Анатолия Николаевича, который курирует в нашей школе кадетские классы. Малышко – бывший кадровый военный. Военная выправка до сих пор чувствуется в нем: высокий, статный, в строгом костюме, брюки всегда тщательно выглажены.

        Стукнув дверью, захожу внутрь маленького кабинета. Взгляд мой падает на металлическую решетку, за которой аккуратно разложены учебные макеты автоматов. Затем в поле моего зрения попадает гардероб с развешанной парадной кадетской формой, стол с ноутбуком и, наконец, хозяин комнаты. Голубые глаза с удивлением смотрят на меня – я редко захожу сюда:
– Что-то случилось? – он ждет ответа.
– Какие-то ученики анашу курили за углом. Увидели меня, мигом порскнули в школу. Я не заметила, кто. Найти бы их!
        Смотрю на Малышко, и вижу, как в его спокойных глазах появляется заинтересованное выражение. Неторопливо он встает из-за стола, подходит ко мне и, взяв за предплечье, выводит из кабинета. Вместе мы проходим в коридор, где все еще парит витиеватый запах.
– Действительно, пахнет анашой, – задумчиво говорит Анатолий Николаевич. – Спасибо, что сказали. Сейчас будем разбираться.
        Радуясь, что я уже сыграла свою роль, спокойно иду работать в свой кабинет.
       
        В обеденный перерыв прихожу к Анатолию Николаевичу. Как всегда, он что-то пишет на ноутбуке.
– Ну что, нашли «анашистов»? – иронически спрашиваю я, уверенная, что нет – найди ветра в поле!
– Нашли! – с триумфом в голосе отвечает Малышко.
Пораженная, я смотрю на завуча, прокручивая в голове разные варианты, основной из которых – кто-то рассказал.
– Как? – я готова услышать невероятную историю.
– По запаху! – пожимает плечами мой собеседник.

        Тут я вспомнила, как шлейф благовоний следовал от входа в школу до лестничной клетки, затем взобрался, не отставая, вместе со мной по ступенькам и оборвался только на уровне второго этажа, так как я поднялась выше.
– В каком они классе и что теперь с ними будет? – жгучее нетерпение принуждает меня залпом выпалить сразу два вопроса.
Усмехнувшись, Малышко неторопливо отвечает:
– Это из седьмого класса. Придется пригласить родителей.
– А в полицию будете заявлять?
– Да, сообщим инспектору по делам несовершеннолетних.
Это меня устраивает. Возможно, что эти пацаны больше не будут употреблять наркотических средств.

        Запаха анаши после этого расследования я больше не вдыхала, а несовершеннолетние любители дыма старались исчезнуть из моего поля зрения задолго до того, как я  сфотографирую их взглядом у угла школы.


            3

        И вот теперь снова встреча с курильщиками. Только странные какие-то они – увидев меня, не пытаются скрыться и не бросают сигареты, даже не прячут их.
«Новенькие», – машинально отмечаю я, разглядывая их.

        В группе четыре человека. Самому старшему лет тринадцать, остальным трем, скорее всего, по десять-одиннадцать. Старший парнишка в упор смотрит на меня и медленно затягивается. Вместе с ним курят и «пескари». Автоматически определяю, кто здесь верховодит. Стараясь выглядеть внушительно, как можно строже спрашиваю у курильщиков, глядя на атамана:
– Вы знаете, что на территории школы нельзя курить?
        Все молчат. Малышня выжидающе зажали трубочки в руках, старший сплюнул и демонстративно снова поднес сигарету ко рту. Я жду. Пауза затягивается. О, эта знаменитая пауза по Станиславскому! Как часто нам не хватает терпения просто выждать. А то мы все спешим, спешим…

        Не отвечая, семиклассник еще раз сплюнул, не торопясь бросил сигарету в сторону и медленно направился в здание школы. Следом за ним, тоже покидав курево, побрели и три его провожатых.

        В школьной рекреации я снова сталкиваюсь с наглым тринадцатилетним тинейджером. Темные глаза непроницаемо смотрят на меня. Очень трудно понять, что в них написано. Я решаю узнать, в каком классе он учится. Парень отшутился, что это секрет фирмы. Мне бы тут же остановиться и отойти от него, но я надумала добиться ответа на свой вопрос и взяла его за предплечье. И вот тут в мальчишке и проснулся зверь. Он резко рванул, да так, что у меня загнулись ногти на двух пальцах, и я его отпустила. Тут и вышла завуч. Стоп! Еще раз назад! Я его задела, и он рванул. Так вот оно что! Прикосновение! Этого делать было нельзя – парню не нравилось, когда его касались. Теперь стало понятно, что его взбесило.

            
                4

        Я стояла перед зеркалом с расческой в руках и задумчиво смотрела на стекло, но видела в нем не свое отражение, а худенькую фигурку, приготовившуюся к прыжку. И неважно, в какую сторону  силуэт звереныша хотел прыгнуть – на меня или от меня, главное, что во мне он видел угрозу и сам был такой угрозой. Я посягнула на его личность.

        Стукнула дверь, в кабинете появилась Ирина Васильевна. Чувствуется, что она во взвинченном состоянии, хотя и пытается это скрыть:
– Что у вас случилось? – голос ее звучит чуть глуховато.
Вздохнув, объясняю:
– Он курил с мелюзгой на улице. В рекреации я решила узнать, в каком он классе учится, он не ответил, я взяла его за руку. Вот и начался конфликт.
Мой будничный голос не снимает напряжения с завуча:
– Людмила Михайловна, ты с ним поосторожнее!
Ирина Васильевна не ведала, что я уже на себе испытала, что с этим подростком нельзя конфликтовать, поэтому говорю примиряющим тоном:
– Я уже поняла! В каком он классе?
– В седьмом! Но по возрасту должен учиться в девятом, ему пятнадцать лет.
В памяти возник тщедушный подросток. С горькой иронией я подумала, что он выглядит «моложе своих лет».
– Что-то я его раньше не видела.
– Он первый год у нас, до этого учился в другой школе. Они там перекрестились, когда он от них ушел. Сейчас мы маемся.
– Так вот оно что! – протягиваю я. – Как его зовут?
– Беспаленко Коля.
– Так это тот Беспаленко, который… – в уме сразу всплыла история, слышанная недавно.
Ирина Васильевна согласно кивнула головой:
– Да-да, тот самый! Тот, который избил мать одной девятиклассницы, после чего та лежала в больнице.
– Эта девочка вроде еще забеременела? – Ирина Васильевна снова утверждающе кивнула. – А за что он избил ее мать?
– За то, что запрещала им встречаться! Не связывайся с ним! Знаешь, что он вытворял, когда ты ушла? Он так кричал и матерился, что я с трудом смогла его успокоить и отправить на урок!
       
        Обе ее руки с раскрытыми ладонями были приподняты на уровне груди, а глаза смотрели на меня сверху вниз. Я сама не маленького роста. Но это ее преимущество в высоте не давило на меня, нет, скорее наоборот – успокаивало. Я видела, что она встревожена и обеспокоена моей безопасностью.
– К его чести, ни одного грубого слова я от него не услышала! При мне он не ругался, он даже пошутить пытался, а я не поняла! – Снова перед глазами возник невысокий худенький подросток в синей олимпийке и помятых штанах, с нечесаными волосами и с настороженным взглядом в глазах. То ли ребенок, то ли звереныш. И этот полуребенок-полузверь уже познал женщину и отстаивал свое право обладать ею.
– Зато потом.… – Голос Ирины Васильевны оторвал меня от раздумий. – Еще раз прошу, не связывайся с ним! – в карих глазах было участие и настойчивость.
– Хорошо, Ирина Васильевна, я поняла. Поняла и то, что это я сама виновата. Мне очень жаль!

        Плечи и руки Ирины Васильевны, расслабившись, опустились, и она оставила меня одну в кабинете.


                5

        Происшествие с Беспаленко напугало меня. Наверное, я бы не так боялась, если бы Ирина Васильевна не внушила мне страх рассказом о нем.
        Школа, в которой я работала, находилась на окраине города. С ее левой стороны был расположен детский сад, а с правой – какое-то казенное учреждение. Несмотря на то, что школа с трех сторон окружена домами, людей в этом районе встречалось мало. Когда утром я приходила на работу, дети уже находились на занятиях, а вечером уроки заканчивались раньше, чем мой рабочий день. И утром и вечером идти приходилось по полутемным безлюдным улицам, поэтому теперь на работу и с работы я ходила с опаской. Сказать, что я шла, нервно оглядываясь по сторонам – значит, ничего не сказать. Я прислушивалась ко всем звукам, раздававшимся рядом, даже нюхала воздух, чтобы не пропустить подозрительных запахов. Несколько дней прошли в таком напряжении, когда, наконец, я стала подумывать о покупке газового баллончика.
 
        «Нужно узнать о нем как можно больше, - подумала я, – для этого лучше всего расспросить учителей».

               
                6

        Перемена. По длинным рекреациям носятся, как реактивные самолеты, ошалевшие и уставшие за урок ученики. Я бочком пробираюсь мимо мелькающих около меня девчонок и мальчишек, стараясь не пересечься с ними путями. Я опасаюсь не зря! Когда-то, еще учась в школе, я столкнулась с одним мальчишкой лбом. Он ойкнул, потер место удара рукой и, осторожно поглядывая на меня, отошел, а меня учительнице пришлось везти в травмпункт, и там накладывать швы, так как мне рассекло бровь. С тех пор я всегда старалась избежать подобных опасных сближений.

        Сейчас я направлялась на встречу с Беловой Анной Викторовной – классным руководителем Беспаленко Коли. Я нашла ее в кабинете – она сидела за учительским столом и что-то писала. Увидев меня, она приветливо улыбнулась, но, услышав вопрос, сделалась серьезной.
– Анна Викторовна, что вы можете рассказать о Беспаленко?
Невысокая полная женщина отложила в сторону пишущую ручку, затем отвела свой взгляд от меня и прикрыла рукой свои глаза, словно не желая видеть того, о ком я спросила.
– Повезло же мне, что его посадили в мой класс! Это практически готовый уголовник. Учиться не хочет, прогуливает, собирает вокруг себя младших учеников и сбивает с правильного пути, – учительница говорила очень эмоционально. Руки ее сжались в кулаки, и она бессознательно потрясала ими в воздухе, а в глазах сквозило возмущение.
– А в чем это выражается?
– Курят, ругаются матом, дерзят учителям. Прогуливают.
– А к этой беременной девочке у него серьезное отношение?
– Да какое там серьезное! Он заявляет, что ребенок у Ксении не от него, что она была не только с ним. – Анна Викторовна, тяжело вздохнув, осуждающе покачала головой. Мне захотелось сделать тоже самое.
– Насколько я знаю, ему пятнадцать лет? – помолчав, спрашиваю я.
– Да.
– Но почему он только в седьмом классе?
Учительница пожала плечами.
– Два раза оставался на второй год.

        Я задумалась. Пятнадцать лет, а внешне тянет только на тринадцать. Ощущение, что мальчишка недоедает. И одежда на нем старенькая.
– Что у него за семья? Полная?
– Да, есть и отец, и мать. Отец всегда приходит в школу, когда вызываем.
Я подумала, что странно все это – вроде и семья полная, и отец неравнодушен к воспитанию сына, а мальчишка выглядит так, будто никому не нужен.

        Тут прозвенел звонок и в класс стали заходить ученики. Я поблагодарила Анну Викторовну и, покинув класс, направилась в библиотеку.


                7

        Школьная библиотека находилась, как и бухгалтерия, на третьем этаже, только в противоположном от нее конце. Я шла в библиотеку, желая пригласить Наталью Николаевну в бухгалтерию на чаепитие. В пустых рекреациях, в которых стояла тишина, гулко раздавался стук моих шагов; только в двух кабинетах проводились уроки: в кабинете математики учительница рисовала геометрические фигуры на доске, а в кабинете русского языка ученики что-то старательно писали в тетрадях. Остальные классы были плотно заперты – в них занятия закончились. Подходя к библиотеке, я заметила, что дверь приоткрыта – это говорило о том, что заведующая Наталья Николаевна была на месте. Я уже взялась за ручку двери, как вдруг услышала мужской голос:
– Наташа!
Сразу же его перебил гневный женский голос:
– Не трогай меня! Да, я считаю тебя убийцей! Это ты виноват во всем случившемся! Уходи, я не хочу тебя видеть!

        Я поняла, что мое появление сейчас будет неуместным, лучше развернуться и уйти. Я сделала шаг назад, и с волнением услышала приближающиеся ко мне тяжелые шаги. Скользнув вокруг себя взглядом, я осознала, что уйти незамеченной не удастся. К счастью, около библиотеки был небольшой коридорчик, в котором я поспешила укрыться. Только я заскочила в него, как металлическая дверь распахнулась, и из нее вышел невысокий плотный мужчина с красным лицом. Не глядя по сторонам, он размашистыми шагами направился к лестничному проему и скрылся в нем. Я осторожно выглянула из своего укрытия и, не заходя в библиотеку,  тихонько направилась в свой кабинет.

        Я терялась в догадках – мне был непонятен нечаянно подслушанный разговор. Я знала Наталью Николаевну как очень воспитанного человека, было просто невозможно представить себе, что она может сказать кому-либо такие грубые слова. Видимо, произошло что-то чрезвычайное, раз она бросила их в лицо тому мужчине.
Войдя в кабинет, я уныло посмотрела на только что выключившийся электрический чайник – похоже, сегодня мне придется пить чай одной. Не успела я об этом подумать, как дверь в бухгалтерию открылась, и в дверном проеме показалась Наталья Николаевна. Всегда спокойная и уравновешенная, в этот раз она выглядела расстроенной. Ее руки были стиснуты в кулаки, она шумно и часто дышала, а карие глаза ее яростно поблескивали сквозь стекла очков. Я догадывалась, кто явился причиной ее расстройства, только не знала, кто это. Мне не хотелось показывать Наталье Николаевне свою осведомленность, но и промолчать я тоже не могла.
– Что-то случилось? – как можно участливее обратилась я к гостье.
Наталья Николаевна обреченно вздохнула и, не глядя на меня, отрывисто спросила:
– Чай горячий? Давай попьем, а то я не очень хорошо себя сейчас чувствую!
Я больше ни о чем не стала спрашивать, думая, что главное сейчас для Натальи Николаевны успокоиться. Я налила в кружки кипяток и бросила в них по пакетику заварки, распечатала упаковку с печеньем и выложила его в вазочку. Все это время Наталья Николаевна безучастно смотрела на стол. Меня уже начало тревожить ее состояние, нужно было срочно ее отвлечь. Самой любимой темой зав.библиотекой были разговоры о цветах.
– Наталья Николаевна, ты  уже думала о том, какие цветы будешь сажать летом в саду?
Женщина подняла голову, рассеянный взгляд ее медленно сфокусировался на мне. Казалось, что она с трудом вникла в смысл слышанных слов.
– Я…нет, не думала,  – она замолчала.

        В наступившем безмолвии было слышно, как бренчат ложки, задевая стенки чашек. Я украдкой наблюдала за Натальей Николаевной: она рывком достала из кружки чайную ложечку и шумно положила ее на блюдце, отчего та громко звякнула; затем торопливо глотнула горячий чай и, обжегшись, закашлялась. Прокашлявшись, она посмотрела на меня, и наши глаза встретились. Наверное, в моем взгляде она прочитала вопрос и желание помочь. Еле слышно вздохнув, она произнесла:
– Я только что разговаривала с Беспаленко.
– С кем? – изумленно спросила я.
– С Виктором, отцом Коли Беспаленко.
– Так это был отец Коли! – вырвалось у меня, и, перехватив непонимающий взгляд Натальи Николаевны, пояснила. – Извини, я хотела позвать тебя на чай и невольно услышала конец разговора.
Наталья Николаевна слегка покраснела.
– Да, отец Коли. Дело в том, что мы знакомы с ним давно – учились в одном классе, и я нравилась ему. Он… – она сделала паузу и с усилием продолжила. – Он до сих пор пытается ухаживать за мной. 
Я смотрела на Наталью Николаевну, пораженная; такого я никак не ожидала.
– Но ты замужем, у тебя прекрасный муж, – пролепетала я.
Наталья Николаевна бросила на меня беспокойный взгляд.
– Да, мне, кроме Димы, никого не надо. Я столько раз объясняла это Виктору, но он все равно не понимает. Я не знаю, что еще нужно сделать, чтобы он отстал от меня! Ты даже не представляешь, как он относится к своей жене Люсе! Она тоже училась вместе с нами в одном классе. Он рассказал мне сегодня такое, что волосы дыбом встают. Он…

        Тут дверь в бухгалтерию открылась и на пороге возникла учитель русского языка и литературы Елена Николаевна.
– Ну конечно, где еще можно найти зав.библиотекой! Только в бухгалтерии! – насмешливо произнесла она, и уже более серьезным тоном добавила. – Мне срочно нужны словари! Я должна сейчас на уроке ознакомить с ними учеников.
Наталья Николаевна плавно поднялась.
– Извини, я тебе потом доскажу,  – сказала она, и силуэт ее скрылся за тяжелой дверью.

        Я осталась допивать чай в одиночестве, размышляя над сведениями, которые я только что получила.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2017/03/14/1363