Мечта о бессмертии

Одна из древнейших грез человечества — мечта о бессмертии: еще легендарный царь города Урука Гильгамеш искал средство, которое спасло бы его от старости и смерти. Но вот уже века прошли, а мы ничуть не ближе к цели: можно продлить жизнь здоровым питанием, правильно рассчитанными физическими нагрузками, а где надо — то и лекарствами, однако спастись от мрачного Танатоса по-прежнему не удается никому. Слишком уж в хрупком теле мы существуем — без радикальной перестройки организма методами генной инженерии нам свою личность не спасти. Но что если перенести нашу личность на более надежный носитель — например, на жесткий диск компьютера?

Именно на этом построена идея «цифрового бессмертия». Ее сторонниками выступают многие гуру IT-технологий: например, технический директор Google Рэй Курцвейл еще в 2006 году опубликовал книгу «Сингулярность рядом: когда люди превзойдут свою биологию», где рассказывал о практических возможностях копирования нашей личности на цифровые носители. А несколько лет назад он даже дату назвал: к 2045 году в мире появится первая цифровая личность — точная копия содержимого мозга, принадлежащего живому человеку, причем копия, способная мыслить и чувствовать. Идею вовсю популяризирует Голливуд — в фантастическом фильме «Превосходство» герой Деппа, убитый террористами, обретает надежное пристанище на новом носителе — внутри Всемирной сети, откуда продолжает любить жену и бороться за светлое будущее для всего мира.   


Все знает современная наука — как лететь с земли до звезд, как поймать лису за хвост, как из камня сделать пар… И даже если чего-то не знает, то непременно узнает когда-нибудь или, по крайней мере, построит десяток достоверных гипотез. Есть, пожалуй, лишь одно по-настоящему белое пятно, стереть которое не помогает даже лавинообразное накопление фактов: все гипотезы остаются крайне сомнительными, а подчас и демагогическими. Это проблема сознания, и пока она не будет решена, говорить о цифровом бессмертии просто смешно.

Как получается, что в мертвой материи, которой является вещество нашего мозга, возникает способность ощущать и принимать решения? И почему не получается воспринимать мир у компьютеров? Или все-таки получается? Понять, что такое сознание — не только сложнейшая из научных загадок: это дело чести для любого материалиста. Пока наука не может объяснить, откуда берется наше «Я», у верующих всегда будет железобетонный аргумент на любые доводы материалистов — ну хорошо, пусть наше тело состоит из органических молекул и работает как сложная машина, но способность воспринимать мир, а проще говоря, душа, все-таки свыше нам дается! А значит, есть и тот, кто ее вложил в наши тела, и место, куда она денется после смерти тела.


Что же это такое — наше «Я», благодаря которому каждый из нас воспринимает этот мир? На заре Нового времени ученые, напрепарировавшись вдоволь, вдруг осознали, что человеческий организм — в общем-то машина: наши мышцы, сухожилия и кости движутся по тем же законам механики, что и стрелки в часах, а кровь, текущая по венам, подчиняется той же неумолимой гидравлике, что и вода в бассейнах и фонтанах. Но как этой машине удается мыслить и чувствовать? Ведь заводные автоматы, которые вскоре войдут в моду по всей Европе, этой способности напрочь лишены. Французский философ Рене Декарт, споткнувшись о проблему сознания, в итоге «решил» ее во вполне средневековом духе: есть-де у нас в мозгу шишковидная железа (эпифиз), через которую душа из высшего мира соединяется с нашим телом. Представлял все это Декарт примерно так же, как создатели знаменитого фильма «Аватар», в котором оператор-человек по беспроводной связи управляя громоздким биологическим телом негуманоида, смотрел на мир его глазами и чувствовал то, что чувствует его тело.

Позднейшие ученые-материалисты не могли воспользоваться удобной ссылкой на душу и вынуждены были придумывать отговорки материалистические. «Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни», — писали Маркс и Энгельс. «Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи», — вторил им Ленин — и тут же довольные философы уходили в рассуждения о роли труда в становлении сознания, не объясняя толком, ни что оно такое, ни каким образом вдруг возникает из неспособной осознавать себя материи.
И представьте, людям того времени всех этих формул умолчания вполне хватало! С особенной остротой вопрос о сознании встал лишь в эпоху компьютеров, когда выяснилось, что машины могут легко обыгрывать человека в шахматы и го, разговаривать с человеком на естественном языке и даже сочинять пусть довольно бессмысленные, но вполне ритмичные и красивые стихи. Мышление компьютеров оказалось вполне настоящим мышлением. Чтобы полностью имитировать человеческое, им не хватает разве что совершенства алгоритмов — но мостик между их способностью решать задачи и механизмами работы нашего мозга переброшен вовсе не через какую-то бездонную пропасть: уже сегодня нейросети, построенные по принципу наших нейронных связей, успешно учатся сами. Пройдет еще несколько десятилетий, и компьютеры научатся мыслить вполне по-человечески. Но появится ли у них сознание? (Илья Носырев)