Трудно прощать

В детстве слабо представляешь себе, как будешь жить, став взрослым. Представляешь-то слабо, но всегда твердо знаешь, что жить будешь лучше, чем живут сейчас родители. Ну, может быть, не богаче, но уж точно успешнее, интереснее, а главное, веселее. Приходит, наконец, эта взрослая жизнь, и начинаешь удивляться, как ухитрялись родители в суете дней жить, работать и при этом старались хотя бы дважды в месяц сходить в театр, на концерт, много читать. В каждой семье обязательно была вполне приличная библиотека, ну, хотя бы полочка с книгами. И книги читали! И еще были домашние праздники, и поездки на дачу, в столицу походить по музеям. Тогда это было недорого, это правда, гораздо доступнее, чем сейчас.

В наши дни книги уже не собирают, и не так много тех, кто читает, а походы в театр и на концерты давно заменил компьютер. И уже не соберешься на пару дней в Питер, сходить в Эрмитаж и побродить по Дворцовой набережной. А все остальное осталось – работа, и не всегда любимая и интересная, и домашние заботы не отменились, но уже с соседями общаться некогда, а с друзьями чаще получается общаться по скайпу. Так думала про себя Нина, разглаживая очередную рубашку. Был уже третий час ночи, все домашние работы были переделаны, белье, наконец, выглажено, и на сон осталось аж целых пять часов.

У нее жизнь не сложилась. Правда, сначала все было прекрасно. Через год после окончания школы она вышла замуж за бывшего одноклассника. С Витькой Качинским они дружили с пятого класса, и в классе все были уверены, что их дружба закончится свадьбой. Нина окончила институт, стала инженером технологом и поступила работать на завод. При этом в их семье появилось двое крикливых мальчишек погодков. Витька в институт не поступал, пошел работать на стройку. Через пять лет стал прорабом и решил строить свою квартиру. Когда их семья переселилась от родителей в свой дом, все были счастливы бесконечно. Родители вздохнули с облегчением и стали привыкать к тишине и порядку, а молодая семья стала обживать новую квартиру. Витька стал Виктором, а Нина стала Ниной Павловной.

Жили они дружно, тихо, считали каждую копейку. Надо было погасить долг за новую квартиру. Виктор был не охотник ходить по гостям, и тем более музеи или театры посещать, уставал после работы. Приходя с работы, выпивал рюмочку-другую за ужином и устраивался в уютное кресло перед телевизором.

Мальчишки подросли, жить стало полегче. Нина радовалась и хвасталась на работе, какие у нее мужики славные, она за ними как за каменной стеной. Ее энергии хватало не только на работу и домашние заботы, но и на общественную деятельность. В профкоме она была самым активным борцом за здоровый образ жизни, организовывала поездки работников за город, заботилась о старых работниках завода, помогала решить проблему с жильем. И не заметила, как потеряла мужа.

Сидел Витя перед телевизором, сидел, да взял и переселился в один прекрасный день к молодой соседке. Этот прекрасный день стал для Нины черным днем. Ушел муж тихо, без объяснений, только записку короткую оставил на столе. Написал в ней, что влюбился, виноват, конечно, но жить без Юли не может, просит его простить, а на сыновей ползарплаты будет отдавать каждый месяц.

Нина поверить не могла, что он мог  вот так, без объяснений, спокойно взять и уйти после пятнадцати лет их совместной вполне благополучной жизни. Обида затопила ее так, что она в ней чуть не захлебнулась. Молча она легла на диван и закрыла глаза. Так и лежала без мыслей, без слез и очень хотела умереть. Пришли мальчишки, удивились тишине, заглянули в родительскую спальню, увидели мать лежащей в верхней одежде на застеленной постели и перепугались. 
- Мам, мам, ты что? – Шепотом спросил Сережка.
Нина открыла глаза. В глазах ее плескалось такое горе, что сыновья  застыли.
- Мы «скорую» вызовем, только не умирай, мамочка, - умоляюще попросил младший, Вовка.

 Нина очнулась, наконец, и поняла, что напугала детей.
-  Ничего, я прилегла на полчасика, устала сегодня.  Идите, грейте ужин, сейчас встану.

Притихшие мальчики вышли в кухню, а она полежала еще пять минут, набиралась духу. Вышла в кухню с сухими глазами, села за стол, покрутила вилку в руках. Дети тревожно за ней наблюдали. Она заставила себя проглотить несколько ложек окрошки, взяла кружку с горячим чаем, покрутила ее в руках и сказала глухо:
- Я хочу сообщить вам сногсшибательную новость, о которой узнала два часа назад. Ваш отец решил поменять место жительства. Жил с нами, жил, и заскучал. Вот. Теперь он будет жить у соседки. Прямо сказать мне не решился, записку написал. Вот.

Мальчишки остолбенели. Они хотели засыпать ее вопросами, но увидели, как дрожат ее губы, опустили глаза и промолчали.

И стали они жить дальше без папы. Много дней они отца не видели. Видно, ему очень не хотелось встретиться с ними и ответить на неудобные вопросы. Нина долго раздумывала, как ей быть. Первый порыв был вернуть блудного отца на место, в родное кресло. Но это было унизительно. Что, за шиворот его тащить? Пойти к  соседке и выцарапать ей бесстыжие глаза? Ну, она, скорее всего, ей дверь не откроет. Глупо стоять перед закрытой дверью.

Ничего не решила Нина. Просто вычеркнула мужа из жизни, как будто и не было его никогда. Встретившись с ним через месяц случайно на улице, когда возвращалась с работы поздно домой, она на секунду замерла, потом аккуратно обошла его стороной и, не оглядываясь, пошла дальше. Наконец она почувствовала облегчение. Пусть теперь он мучается, пусть знает, что она не пропала, и не собирается унижаться и упрашивать его вернуться.

Виктор стал пересылать ей денежные переводы на мальчиков по почте, но Нина гордо кидала бумажки обратно в ящик соседки. Через полгода он позвонил в двери. Отводя взгляд в сторону, он сказал:
- Давай поговорим, Нина. Я скотина, понимаю, но я имею право заботиться о мальчиках. Это деньги для них. Возьми, пожалуйста.

Нина молча смотрела на него. Если бы она закричала, или заплакала, ну, хотя бы вытолкала его за дверь, он бы оставил деньги. А она смотрела на него, как на пустое место и молча ждала, когда он выйдет.
Жизнь продолжалась. Мальчики росли. С отцом они почти не виделись, он сам не стремился их увидеть. Стыдно было смотреть им в глаза. Если случайно Сережка сталкивался с отцом в подъезде, он делал вид, что не знает его и молча проскакивал мимо. Для отца это было унизительно, очень его обижало, но что же он хотел?
Вовка, встречаясь с папой, старался быстрей прошмыгнуть и бормотал:
- Привет, пап.
Если отец пытался его задержать, он торопливо говорил:
- Мне надо в школу, я опаздываю.

Прошло четыре года. Дети выросли. Сережа поступил в институт, Вовка стал говорить басом и провожал вечерами домой очень хорошенькую девочку. Нина проходила  по двору с гордо понятой головой, не замечая подлой соседки. На работе никто и не подозревал, что у нее увели мужа,  не любила она откровенничать и жаловаться. Пусть лучше все думают, что она счастлива и успешна в жизни.
Наступила зима, снежная, холодная в этом году. Нина думала, что Сережке надо покупать теплую куртку, он давно вырос из своей куцей детской курточки. Да и ей бы не мешало купить что-то потеплее ее старенького демисезонного пальтишка, хоть шубку синтетическую, ну, и Вовке надо бы что-то купить. Возвращаясь однажды домой и раздумывая, когда они смогут собраться пройтись по магазинам, Нина неожиданно увидела на скамье у своего подъезда знакомую фигуру. Она задержала шаг и присмотрелась. Да, это был Виктор. Съежившись, он понуро сидел, засунув руки в карманы.  У его ног стояла сумка. Нина молча прошла мимо бывшего мужа и поднялась в квартиру. Сыновья были дома. Ей очень хотелось узнать у них, видели ли они папу, но она удержалась. Несколько раз она порывалась спуститься во двор. Нина подходила к двери, бралась за ручку, стояла несколько минут и возвращалась в комнату. Всю ночь она не могла уснуть, и только под утро вздремнула. Направляясь на работу, она предполагала, что Виктор сидит на скамейке, но скамейка была пуста.

А вечером Нина снова увидела его на скамейке у дверей подъезда. Было видно, что он совсем замерз, посинел, съежился и засунул руки за пазуху. Нине снова пришлось напомнить себе, что это теперь чужой муж, и ее совершенно не касается, почему он тут мерзнет на ледяном ветру. Когда она уже закрывала за собой дверь подъезда, ей показалось, что он дернулся к ней и хотел что-то сказать. Но дверь захлопнулась, и Виктор остался на улице. Нина постояла в темном тамбуре, подождала и медленно поднялась наверх. И опять была бессонная ночь. Утром она спросила у сыновей, видели ли они отца на скамейке. Сережа молча пожал плечами, а Вовка простосердечно признался, что поздоровался с отцом, как обычно. Утром Виктора на скамейке не было. Весь день Нина терялась в догадках, что произошло у соседки с Виктором. Она ругала себя последними словами, что стала такой черствой, оставила человека в опасности, даже не поинтересовалась, что произошло. А ведь когда-то он был самым близким человеком.

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, Нина помчалась домой. Издалека она заметила на скамейке Виктора. Он сидел на скамейке, сгорбившись, отчаянно кашляя и отворачиваясь от пронзительного ветра. Нина кинула на скамейку сумку и села рядом.

- Ну что, Качинский, я  вижу, тебя из дома выкинули, как приблудную собаку? – Зло спросила она.
Виктор натужно закашлялся и ничего не сказал.
- Ты теперь здесь живешь?
- Ничего. Быстрее сдохну, - откашлявшись, ответил он.
Нина прижала руку к его лбу и отдернула ее. Он весь горел, температура зашкаливала.
-Идти-то сможешь? Я тебя не дотащу, - спросила она, пытаясь поставить его на ноги.

Он попытался слабо сопротивляться, но у него не было ни сил, ни желания сидеть на скамейке. Подхватив его сумку, она обняла его и поволокла домой. С трудом его раздев, она поставила ему градусник, приготовила питье и поставила перед собой аптечку.
 - Прости меня, Нина. Виноват я перед вами. Прости, - бормотал он,
- Ты лучше скажи, где ты ночи проводил? На скамейке?
- В подъезде, на верхнем этаже. Ждал, когда свет соседи погасят, чтобы не выгнали. Там согревался, - прерывисто дыша, отвечал он.

К вечеру температура у больного подскочила до сорока градусов, и Нина вызвала «скорую».  Врачи приехали быстро, померили температуру, сделали укол и увезли в больницу, сказав Нине на прощание:
- Скорее всего, двухсторонняя пневмония. Что же вы так долго тянули? Давно надо было к врачу обращаться. Теперь спасать будем.
Лежал Виктор в больнице долго, почти два месяца. Пневмония осложнилась плевритом. Нина приходила рано утром и после работы, спрашивала о самочувствии, перестилала постель, помогала переодеть белье, советовалась с врачом, первое время и кормила с ложечки. Он смотрел на нее глазами побитой собаки и все порывался просить прощения. Нина прерывала его:
- Молчи. Не надо передо  мной оправдываться. Выздоравливай скорее. Дома поговорим.

И Виктор воспрянул духом. Раз разговор откладывается до возвращения домой, значит, ему есть куда вернуться. Может, и простит его Нина. Иногда вечером Нина приходила к нему с сыновьями. Сережка угрюмо отмалчивался и смотрел в сторону. Отца он простить не смог. А Вовка беззаботно болтал и радовался тому, что они снова семья.

Однажды Нина спросила Виктора:
- А почему ты  последнее время на работу не ходил?
- Прикрыли нашу контору. Строительная компания то ли разорилась, то ли ее перекупили, но директор в одночасье исчез. Ну, мы и потеряли работу. И мне некуда было идти. А тут все одно к одному. И работу потерял, и простыл, и лишним в доме стал. Выгнала меня Юля. Приглянулась она одному предпринимателю. Он машины перепродает. Замуж ее позвал. Вот, я и стал лишним.
- Меня это не интересует! – Резко сказала Нина.

Собственно, она так и предполагала. Что с этого работяги  Качинского взять? Потому и не требовала соседка расписаться.

Когда пришла пора выписываться из больницы, Нина вызвала Виктора в холл. Они сели в закутке у окна, и Нина сказала:
- Выслушай меня внимательно и не пытайся спорить. Пока ты здесь лежал, мы с детьми привели в порядок комнату для тебя. Теперь у нас будет коммуналка. Но это будет правильно. Не надо тебе скитаться по чужим углам. Я теперь стану твоей соседкой, и только. С детьми ты можешь общаться, они твои сыновья. Я не стану вмешиваться в ваши отношения, не буду их настраивать против тебя. И уверяю тебя, не стану выяснять, кто из нас виноват. Будем считать, так сложилась наша с тобой жизнь. В какой-то момент семья развалилась. Повторяю, выяснять и выкладывать свои обиды я не буду. Мне очень хочется просто спокойной жизни. Если захочешь развестись, я не возражаю. Мне все равно, если тебе надо, ты и разводись. Если захочешь привести к себе женщину, тогда вместе подумаем, как разменять квартиру.
- Нина, я давно понял, что люблю только тебя, - тоскливо сказал Виктор.
- Нет уж! – Отрезала Нина. – Я тебя не люблю.
- Зачем же ты ухаживала за мной?
- Дура я такая! Не умею мстить. Добро помню. Помню, что  ты меня когда-то любил. А остальное не имеет значения. Вот простить предательство у меня не получится. Ты уж извини. Прощать я не научилась.

Стали они жить дальше. Бывшему папе и нынешнему соседу пришлось научиться жить самостоятельно. Мыть пол, готовить еду и стирать белье ему пришлось самому. 
Так они и жили. Родные и чужие друг другу. Они еще не знали, как сложится в дальнейшем их жизнь, и все члены семьи ожидали от будущего чего-то лучшего. Но жизнь распорядилась по-своему.
Прошло много лет. Сыновья выросли и разъехались в разные концы  страны. Их родители состарились, вышли на пенсию и остались вдвоем в своей квартире. Нина так и не смогла простить мужа. А он долго, очень долго надеялся, что жена простит его, и остаток жизни они проживут вместе. Не сложилось.
 
Нина стала часто болеть, перенесла тяжелую операцию на сердце. Виктор боялся оставить ночью ее наедине со страхами и болью, устраивался в кресле рядом с ее постелью и дремал. Она молча лежала, разглядывая в темноте его  усталое лицо, и с тоской думала, как много в жизни они пропустили с Витей. Ну, зачем она лелеяла свою гордыню? В результате жизнь прошла в одиночестве и у нее, и у него.  А могли жить по-другому. И уже ничего не вернешь. Ничего не исправишь. Если бы она только могла знать!