Воспоминания

Понравились воспоминания о пациентке. Действительно, главное – доверие.  У кого-то читала: твоя болезнь очень простая – просто маленькая ранка, занозочка; вытащить и залечить её очень легко; но нужно, чтобы ты сама этого захотела, иначе она превратится в гнойный нарыв, в гангрену… О доверии понравилось. Да я бы и сама рада доверять, кабы не тётки на шестах…
Нет-нет, чтобы вылечить, не надо себя. Я давно не ем мясо. Прости, это к слову. Зачем себя? Пара пэрэ болванов… и я сыта и счастлива…
Но это злоба… Злобы я не хочу. Буду о другом.

Сначала, - как появилась белочка. Это не очень интересно, но почему-то хочется вспомнить. Это были пионерские лагеря – светлое время детства советской детворы. В них я всегда была на виду. Я танцевала. Так и привозила с собой пуанты, знала, что всё равно придётся танцевать – шило в мешке не утаишь. Сама сочиняла танцы, вовлекала ребят. Но не только танцы, хотя они, конечно, были главнейшее, были и кукольные спектакли, и не кукольные, и КВНы, и стихи, и хоры, и игра на фортепиано, там, где оно было в наличии. А ещё я сама себе шила платья. И в одну из смен я приехала в платье с крупными оранжевыми лилиями и с оранжевой окантовкой. И вдруг, одна из девочек, когда я назвала своё имя, воскликнула: «Ты белочка!». Я так удивилась. Почему белочка? Она не смогла объяснить почему. Я подумала, что это так, случайная ассоциация, сказала и забудет. Но прилипло это ко мне прочно. Все только и называли меня Белочкой, а иногда и просто Бела. Многие даже и думали, что это моё имя – Бэла. Если мне и сейчас удаётся увидеть тех ребят, то они, не сомневаясь, зовут меня Белка.

А теперь я расскажу, как на самом деле всё начиналось. Это было на водах.
Я приехала совсем больная. Там была беседка. К тому времени я уже целых два года провела в безудержных слезах. Каждый день и изо дня в день слёзы, слёзы, слёзы…
Причиной этого приезда был новый удар судьбы. Я была уже настолько изрёвана и исплакана, что мне всё было уже безразлично. Я сидела и выла. Спала в столовой, где расстилали тоненькое одеяло на голый пол. И я спала, хотя выросла на пуховых перинах самого высшего, в прошлом купеческого, качества, доставшихся от бабушки. Мне было всё равно: спать, не спать, есть, не есть…  Я просто сидела и выла. Прошло два, а может и три дня. Я отлучалась из беседки только в туалет. А был он не близко. Нужно было выйти за ограду, пройти немного полем почти до самого пруда.

Оказавшись около пруда, я заметила растущие вблизи берега кувшинки. Я никогда не видела их так близко от берега, просто их там никто не рвал, и не удержалась, сорвала. Я принесла этот цветок в свою «хижину». Он был закрыт, и я стала расправлять его лепестки. И странно – этот кусочек золотого солнышка вдруг разбудил во мне давно забытые, казалось навсегда умершие чувства. Я расправляла пальцами головку цветка нежными, ласкающими движениями и упивалась его красотой и свежестью.

И как раз в это самое время к беседке подошёл ты. Спросил: «Ну и долго ты тут собираешься сидеть? Пошла бы, поработала». А я, почти в изнеможении, отвечаю: "Нет, сегодня не могу, может быть завтра... Мне как раз именно сейчас вдруг стало немного легче..." И тут я почувствовала, как ты смотришь на мои пальцы. Ласкающие движения моих пальцев недвусмысленно напоминали... Мы столкнулись мыслью. Но я продолжала делать это, предполагая доказать то, что у меня и в мыслях нет ничего подобного. Я была такой - прямой, крутой, резкой. Однажды я была в командировке. Нас поселили вдвоём в комнате. И вот, мне уже уезжать, а моя соседка вдруг заявила мне, что у неё пропало что-то, уже и не помню что. Я сказала, как отрезала: Я не брала. Она, конечно, ожидала, что я вытряхну всё из своего чемодана, чтобы убедить её, что её вещи у меня в чемодане нет. Но я этого делать не собиралась, я сказала, что не брала, и этого было вполне достаточно. Я уехала, оставив её только с моим словом, что у меня её вещи нет и быть не может. Не знаю, как это восприняла она, но я посчитала для себя чрезмерно унизительным оправдание. И теперь я была тверда. Я нежно расправляла лепестки, пыталась быть честной и твёрдой, но у меня не получилось. Глядя в твои глаза невозможно было честно утверждать, что я не поняла твоей мысли. Я смутилась, смутилась очень сильно. Ты же просто слегка улыбнулся.

Но я слишком долго смотрела в твои глаза... и это не прошло для меня бесследно. Я слишком откровенна с Вами. Но я надеюсь, князь Потёмкин, что Вы и впредь не измените нашим договорённостям.