Телевидение, митинги и козни

Кульминацией выборов было выступление по телевидению. Нас пригласили в прямой эфир в будний день вечером. Я страшно волновался. Выступление перед аудиторией, которую видишь, это одно,  там сразу видна реакция людей  и по существу такое выступление - диалог. А на телевидении все оказалось по - другому.
Во - первых нас всех напудрили в гримерной. Это было странно и неприятно. Парикмахерша мне объяснила, что это необходимость, иначе блики от осветителей сделают физиономию   на экране телевизора не узнаваемой.
Во - вторых в зале сообщили, что смотреть нужно не на ведущего, а в камеру, что также было непривычно. Но в результате получилось, как все говорили, очень даже неплохо. Как это у меня бывало и раньше  в момент выступления  все волнение ушло, речь я подготовил и очень многим понравился.
Во всяком случае, кто то из членов нашего клуба мне потом рассказывал как его отец, далекий от политики, глядя на телевизор, сказал, показывая на меня: «Вот за этого,  молодого, буду   голосовать».
Проводились и митинги. Один из них организовал уже упоминавшийся Семен Булаткин. Было это около Дома спорта «Сормович» на набережной реки  Параши, буквально в 300- х метрах от райкома партии.
Микрофоны гремели так, что было слышно на весь Юбилейный бульвар, который вдоль этой речки был построен и где неподалеку жил я. На этом митинге я впервые встретился с Борей Немцовым. Он был в дефицитных тогда джинсах, кудрявый с непокрытой головой, хотя было достаточно холодно. На митинге я выступил, но почувствовал разницу между его стихией и встречей с избирателями в цехе или клубе, излишняя агрессивность и накаленность участников митинга меня  несколько смутила. Страсти зашкаливали, и это мне не очень понравилось, зато Боря был в своей стихии и тогда, я его, за умение ею управлять  , зауважал. 
Теперь о «кознях». В основном они были связаны с  отказами в проведении встреч. Я разными изощренными способами проникал  на завод Красное Сормово, через членов клуба, через родителей, которые у меня работали на этом заводе. 
Он ведь был огромный, раскинувшийся на несколько километров вдоль берега Волги.   На нем   работало тогда  20 тысяч человек!!  Так вот, иногда мне вежливо отказывали сразу, иногда  отказывали уже в день встречи, что было досаднее всего.  Помню, как в один из таких дней мне  вечером позвонил подвыпивший парторг цеха, в который меня не пустили и долго грустно извинялся за то, что не смог мне помочь.
Однажды мне позвонил человек, назвал свою фамилию и должность- руководитель Сормовского отделения КГБ, и пригласил на встречу.
Я хотя и мог отказаться, решил пойти, было интересно, что же он мне скажет.
В целом я был разочарован. Разговор был  в общем то ни о чем.  Он расспрашивал меня о моих программных предложениях, посетовал  на то, что  реформам трудно пробивать себе жизнь, в общем,  говорил достаточно банальные вещи. Зачем он со мной эти разговоры вел, для меня тогда осталось загадкой.
Потом через много лет другой КГБшник, ставший  политологом, рассказал мне о том,  как принимал тогда участие в  секретном совещании в райкоме, на котором  думали о том,  как бы найти на меня какой-нибудь компромат, и,  может быть, эта встреча была неуклюжей попыткой его разыскать.
Схема достаточно банальная, помните, про забытый паспорт?  Они повторялись! Это еще раз доказывает, что не было у уходящей власти свежих идей!
За время проведения всей компании я почти до самого конца  не был уверен в успехе. Ведь тогда не было никаких социологических опросов, на основании которых составляют рейтинги. Мы, правда, на свой страх и риск  пытались проводить обзвон по телефонам, но на вопросы о том за кого вы будете голосовать, люди отвечать категорически отказывались.
Да и никто ни в чем не был уверен, слишком всесильной многие годы была КПСС. Многие по-прежнему считали, что все у них под контролем, да и сами они так думали.  После  выступления по телевидению, первый секретарь Марченков, по - отечески журил меня за мое предложение отменить шестую статью Конституции , заявив о том, что  это, батенька, социал-демократия и совершенно невозможно.
Ему казалось, что их власть по-прежнему крепка и незыблема. Ни я, ни он не могли предположить, что всего через 2 года у власти будут не то, что социал –демократы, а  оголтелые социал-дарвинисты, ненавидящие все советское,  а стариков- ветеранов 23 февраля 1992 года не пустят возложить венки к Вечному огню, и изобьют, а я окажусь в оппозиции к новой власти.
 Даже когда  проходил митинг в поддержку перестроечных сил на центральной площади города, площади Минина  (я там сам не выступал, мне удалось, лишь протиснутся в первые ряды слушающих),  и я видел, как были растеряны  первые лица области, не был я уверен в своей победе.