Талисман

Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
А.С. Пушкин

      Как-то перебирая у старьевщика в его убогой лачуге отслужившие свой век вещи в большом ржавом железном коробе, среди обломков разных времен, на дне, в самом углу, я заприметил интересный, на мой взгляд, продолговатый предмет. Очистил его от копоти и пыли. Это оказалась брошь-камея. На почти коричневой потрескавшейся костяной поверхности обнаружилась глубоко прорезанная буква «А». Брошь в оправе из старинного серебра…
       Двенадцать пьяных гвардейцев, с ними Платон Зубов, Леонтий Бенигсен, ворвались ночью в спальню к государю…
      Михайловский дворец, новая резиденция царя. В Санкт-Петербурге март. Нева скованна льдом. Городские извозчики, сокращая путь, погоняют своих лошаденок, взад и вперед снуют по реке. Прачки с большими корзинами белья, кухарки, посыльные суетливо перебегают от одного берега на другой. Привязав к валенкам бечевкой полозья-щепки, весело носятся мальчишки по Неве.
      Император знал, что его убьют. Слишком круто он начал свои реформы. На Западе Франция готовится к большой войне. Бонапарт завоевывает одну страну за другой, превращая европейские государства в вассалов. Император понимал, что вслед за порабощенной Европой Наполеон бросит свою значительно увеличившуюся армию на Восток, на Россию. Генералиссимус Суворов спит вечным сном в церкви Александро-Невской лавры. И только чудо сможет остановить это корсиканца. Империи необходимы государственные реформы и в том числе безотлагательно реформа армии, замена устаревших уставов, тяжелых мушкетов длинноствольными ружьями. Повозки, лошади, фураж. Госпиталям не хватает лекарей. На все это нужны деньги. Казна почти пуста. Заводчики-купцы не хотят отливать в долг стволы орудий. Провиантмейстеры сбиваются с ног, чтобы уговорить их отпускать для армии фураж по более низкой цене.
      Император знал, что его окружение, генералы, даже его семья, его сыновья, наследники престола, против него. Он не верил НИКОМУ! Главный директор почт граф Пален, клявшийся ему в верности, на самом деле желал его отречения. Никогда он, помазанник божий, правнук Великого Петра, не отречется от престола. Он ждал царствования почти двадцать лет. Испытал ненависть собственной матери. Императрица не любила сына. Он напоминал ей мужа, с которым она беспощадно расправилась.
      По приказу императора Михайловский замок окружен рвами с водой. Чтобы попасть сюда, нужно особое разрешение, и тогда мост на цепях, пропустив конного или пешего, снова поднимется, наглухо закрыв вход.
      Сегодня 11 марта сменилась охрана дворца. Вместо преображенцев пришел лей-гвардии Семеновский полк. Были заменены все караулы, кроме одного – у спальни царя. Вечером государь, отужинав и пройдя через анфилады бесконечных комнат, в 21:30 остановил спешащего М.И. Кутузова:
      - Генерал, посмотрите, какое смешное зеркало! Я вижу себя в нем с шеей на сторону», - мрачно пошутил Павел.
      Охваченный тяжелыми думами он через спальню по тайной, спрятанной между стен, лестнице спустился в комнаты камер-фрейлины.
      - Анхен! Ты помнишь ту брошь, которую я преподнес тебе на годовщину нашего знакомства? Страшно мне. Что-то неотвратимое надвигается. Я никому не верю здесь. Меня хотят убить.
      Анна, любящая и любимая, сорвала с выреза своего платья камею из слоновой кости в серебре, с которой не расставалась.
      - Пусть эта брошь будет твоим талисманом и убережет от беды, - она перекрестила его.
      Душил Павла офицер Измайловского полка шелковым шарфом… Уже почти без дыхания император жутко сквозь кровавую пелену угасающим взором смотрел на своих убийц. Дрожащий кулак разжался. Из него выпал небольшой предмет. Разгоряченный схваткой офицер носком начищенного до зеркального блеска сапога отшвырнул брошь далеко в угол спальни. Там она закатилась в щель. И следы ее затерялись. Да никто и не вспомнил об этой камее.  Не до того потом было.
      Нежно любимая императором Павлом I Анхен,  кавалерствующая статс-дама княгиня Анна Петровна Гагарина (урожденная Лопухина) всего лишь на три года пережила его и скончалась в возрасте двадцати семи лет в 1805 году, была погребена в Александра-Невской лавре.
      Романовы не любили в Доме вспоминать эту историю, один из многочисленных «скелетов в шкафу» правившей династии.