Дор. Истоки. Глава IV

— Иди сюда. Отвлекись ты уже от этого кофейника...
— Ты сумасшедший, — Сая упорно колдовала с настоящим металлическим кофейником, пристально следя за поднимающейся пенкой и стараясь не выдавать тайного предвкушения, — нашёл время... Мы же опоздаем...
— Капитан не опаздывает, а задерживается. А тебе я вынесу строгий выговор, — Дор улыбался чему-то своему, — по меньшей мере строгий...
— С занесением? — с надеждой уточнила Сая. В последнее время её муж выматывался настолько, что, приходя домой, чаще всего равнодушно падал на кровать в одежде, и Сае приходилось осторожно раздевать спящего мужчину, который не реагировал даже на выдёргивание ремня из брюк. Поэтому упускать столь нечастую возможность Сая не собиралась.
— Ещё с каким занесением, — пообещал Дор, — а погружение в "Гипносе" у тебя всё равно в пять...
Кофе ожидаемо убежал и долго шипел на глянцевой поверхности панели.

Дор готовился к визиту в южный сателлит, подойдя к делу со всем тщанием. Сая только периодически высовывала встревоженную мордочку из кухни, опасаясь даже задавать вопросы. На её глазах Дор из капитана о.б.с.с.п.н.н.и., всегда в строгом костюме и до блеска начищенных ботинках, превращался в настоящего отморозка с окраин, даже хуже, в какого-то беспредельщика, для которого дать в зубы, отбить почки или сломать кому-нибудь ребро — обычное дело. Даже на момент их знакомства Дор не выглядел таким страшилищем, хоть и носил тогда вместо пиджака мотоциклетную куртку. Сая поёжилась. Что же там за люди живут, раз её муж аккуратно раскладывает в потайные кармашки нож, второй нож, странную штуку, похожую на спаянные вместе массивные кольца... Сая не выдержала:
— А это что?
— Это? — Дор просунул пальцы в кольца и сжал кулак. Ребристый металл обхватил фаланги, слившись с рукой в единое целое. Щелчок — и с боков выскочили два небольших острых лезвия. — Это кастет. Контактное ударно-раздробляющее оружие для рукопашного боя, если говорить по уставу. Увеличивает силу удара. У этого ещё и пёрышки по бокам. Кастетом можно убить.
— Но тебе-то он зачем? — поразилась Сая, с опаской разглядывая тускло поблескивающую штуковину. — Ты и так одним ударом свернёшь челюсть любому, зачем эта... вещь?
— Потому что я иду туда, где есть свой дресс-код. Ты же не пойдёшь на службу взлохмаченная и без макияжа? Вот то-то же. И я должен соответствовать ожиданиям тамошнего контингента. Не хочу раньше времени раскрывать свой новый образ.
— Ага, только вряд ли тебя помнят таким загорелым и с этими шрамами...
— Бейсболку надену и всего делов. Уродцы в курсе, что я поступил в Институт. Скажу, что был подопытным, а потемнение кожи это побочный результат экспериментов. Они любую дезу проглотят.
— Неужели это необходимо? — Сая осторожно обошла кучу одежды на полу и уселась на кровать. — Ты же говорил, у Дира там есть агенты.
— А я их и не прогоняю. Но хочу своими глазами посмотреть, что творится на моей малой родине. Колин Дарт хорошая ищейка, но я повторяю, я там вырос. И меня помнят. Я хоть и не желал прокантоваться там всю жизнь, но шороху наводил изрядно. Потому и живой до сих пор. Знаешь, бельчонок, с рыжими волками проще договориться, чем с этими ублюдками. Там всю жизнь война кварталов, делёж сфер влияния, стычки, потасовки, разборки по поводу и без. Хотя даже у этого сброда есть свой кодекс чести. Только это очень своеобразный кодекс. Так что кастет не повредит. Кстати, о кодексе.
Он отыскал в куче маек коммуникатор и набрал номер.
— Орс?.. Подготовьте ордер "Альфа-ноль-ноль-штрих", подпись я сейчас вышлю. И чтобы спец сидел на низком старте. Что?.. Вы, кажется, забыли, что это именно я выдаю санкции подобного рода, как и прописано в приложении к уставу... Вот и отлично. Ждите команды.
У Саи медленно вылезали глаза из орбит. Девушка даже непроизвольно схватилась за спинку кровати. Лицо её выражало крайнюю степень потрясения.
— "Альфа"... Ты что, хочешь применить "Альфу"?! Ты... Господи, но зачем?!
— Мадам Стайн, — повернулся к ней Дор, — отвечайте быстро и не задумываясь, что такое ордер "Альфа-ноль-ноль".
Сая насупилась. Дор помолчал пару минут, а потом рассмеялся.
— За два с половиной года никак не выучишь устав. И это жена командира! Ты неисправима. Так что там по "Альфе"?
— Это приказ на ликвидацию, — тихо сказала Сая и снова поёжилась, — Дор, но так же нельзя...
— А теперь "Альфа-столько-то нулей-штрих".
— Да не знаю я! — взвилась девушка. — Не инъекция, а... Не знаю.
— Вместо яда в шприце физраствор. Крайне действенный метод запугивания. В этом случае у ликвидатора целых три шприца, почитаешь приложение, поймёшь, для чего. Даже наш душка-премьер не в силах запретить все "усиленные воздействия". Сая, я иду туда, где на каждый мой ствол найдётся десятка три чужих, причём необязательно по одному в руки. Когда я найду нужного человека, мне придётся выбивать из него информацию. Выбивать ногами по рёбрам. Когда кончатся рёбра, пойдут зубы. Кончатся зубы, приедет спец со шприцом, тут и сказочке конец. Там, к сожалению, вербальные методы результата не дают. Так, ну и как я выгляжу?
— Как недоумок из сателлита, — честно призналась Сая, — каковым ты и был до знакомства со мной.
Дор снова хохотнул, наблюдая, как Сая таращится на него исподлобья. Да уж, в таком виде только на подиум. Штаны с кучей накладных и потайных карманов, высокие, до середины лодыжки, шнурованные ботинки на толстой рифлёной подошве с вмонтированными утяжелителями, кожаная мотоциклетная куртка с молниями и заклёпками, надетая прямо на майку, и в довершение всего чёрная бейсболка козырьком назад, скрывавшая выпуклые шрамы на затылке — главный отличительный признак командира "Красного отдела". Не капитан, а сателлитское отребье, ещё и с кастетом.
— Я пошёл, — Дор перепроверил карманы и чмокнул жену чуть повыше уха, — не забудь, в пять у тебя погружение.
— Угу. Алби говорит, у Мэта что-то случилось, и он не сможет сегодня выйти.
— Ваш Мэт тот ещё тип, чтоб ты знала. Не советую переводить ваши отношения из рабочих в рабоче-приятельские.
— Господи, Дор, да ты что? Ты что, приревновал внезапно? Вот уж новости... Да Хард нас всех в упор не видит, всё с тараканами в своей голове общается...
— Вот и пусть общается. Сая, это не тот человек, с которым можно поболтать за чашкой кофе. Я знаю, о чём говорю. Будь с ним предельно, слышишь, предельно осторожна.
— Но почему? Он же никогда лишнего слова не произнесёт, молча приходит, молча ложится, молча в лазарет, он же из своего футляра не вылезает...
— Он в разработке по этому делу о сектантах. Им занимается лично Альд Дир. Поэтому не лезь. Есть вещи, в которые лучше не углубляться.
— Он... Дор, господи, он что, тоже...
— Нет. Нет-нет-нет. Лично он никуда не лезет, он целиком и полностью сидит в своей высшей математике. Но от него вьётся ниточка... Так, всё. Бельчонок, вот вернусь, тогда и поговорим спокойно и без истерик. А от Мэта, повторяю, держись подальше.
— Не переживай, — Сая вскинула голову, тряхнув русыми волосами, — если он в поле зрения Альда Дира, я словом с этим метатеоретиком не перекинусь.
— Вот и умница. Всё, до вечера.

Сая из окна пронаблюдала, как Дор оседлал своё двухколёсное чудовище и стартанул с места, взметнув клубы пыли. Через пару секунд "Томагавк" скрылся за поворотом. Девушка непроизвольно закусила губу и шмыгнула носом. Почему-то ей казалось, что путешествие в южный сателлит будет опаснее всех бросков во Внешний мир, вместе взятых.

*    *    *

Альд Дир тоже готовился к визиту, только не в сателлитские трущобы, а в церковь Западного квартала, рядом с Государственной библиотекой. По такому случаю Дир даже переоделся в скромный, хоть и дорогущий костюм из светло-серой ткани и повязал бледно-зелёный галстук, так удачно гармонирующий с цветом его глаз. Дир не очень хорошо представлял себе, как должен выглядеть богобоязненный прихожанин, но решил, что классика выручает во все времена. "Только бы не заржать в церкви, куда уж меня жизнь не забрасывала, а вот в дом господень ещё ни разу. Хорошо, что прочитал, как проходит служба." Он пригладил волосы. Вчера Альду пришлось на повышенных тонах объясняться с финансистами, которые отказывались понимать, почему они должны компенсировать расходы Дира на проституток. Нет, в итоге заместитель капитана получил на карточку перевод нескольких тысяч, но репутацию заработал ещё более демоническую, чем раньше. "Ну, вот заодно и отпущение грехов получу, зря, что ли, столько лет отрывался на всю катушку. А Хард теперь пусть платит за себя сам. Я-то рассчитывал посмотреть нормальное качественное порно в прямом эфире, а не это... м-м-м... убожество. Даже жаль эту шлюшку, с каким материалом ей пришлось работать. Кстати, она ничего так. Стоит запомнить..."

Церковь Западного квартала оказалась малопримечательной постройкой с остроконечной крышей, увенчанной простым крестом, с большими окнами, смотрящими на громаду библиотеки, и с призывно распахнутой дверью. Дир подгадал прибыть по окончании службы, чтобы, во-первых, не привлечь к себе внимания прихожан, а, во-вторых, побеседовать со священником приватно. Он сидел в машине, ожидая, пока последний человек покинет здание церкви. Наконец, через полчаса храм опустел.
Он вошёл под гулкие своды, обрамлённые светильниками, и прищурился. В церкви не было ни души, но Альд знал, что отец Никлас здесь. Он сел на лавку поближе к алтарю и приготовился ждать, рассматривая пока убранство храма. Стены украшали картины из жизни святых, о которых Альд не знал ровным счётом ничего, над алтарём сияла множеством витражных стёкол роза, разделённая на затейливые фрагменты. Массивный орган оказался муляжом, данью памяти давно минувших дней. Но в целом храм оказался таким, каким представал в описаниях. Никакого особого благоговения Дир не испытывал, чувствуя себя скорее экскурсантом. Он покосился на кабинки, виднеющиеся из-за колоннады. Исповедальни. Возможно, отец Никлас там, в одной из них, принимает покаяние у какого-нибудь мойщика окон. "Если я решу исповедаться, святой отец умрёт от голода и обезвоживания. Или попросту сойдёт с ума. Не знаю их заповедей, но я, наверно, нарушил их все. Так, ну и где этот рупор гласа господня?"

Отец Никлас появился не из исповедальни, а откуда-то сбоку, из неприметной дверцы. Несколько секунд он смотрел на сидевшего на лавке человека, но взгляда светло-зелёных глаз выдержать не смог. Священник подошёл поближе.
— Вы... оттуда?..
— Оттуда, святой отец. В прошлый раз капитан не смог уделить вам достаточно времени, он человек занятой, а вы не предупредили о визите. Меня зовут Альд Дир, я заместитель капитана Стайна по оперативной работе. Зовите меня Альд. От "господина лейтенанта" меня уже корёжит за столько-то лет. Капитан распорядился, чтобы я побеседовал с вами более обстоятельно.
— Хорошо... Альд. Но... чем же я могу помочь в вашем... расследовании?.. Я только краем уха слышал...
— Здесь есть место, где нас не побеспокоят? У вас скоро следующая служба?
— Пара часов у меня есть. Прошу вас, пройдёмте ко мне в кабинет. Там тесновато, но...
— Если что, сяду на пол. Должен вас предупредить, святой отец. Я специалист по агентуре. Вербовщик, проще говоря. И я хорошо научился отличать правду ото лжи. Надеюсь, мои умения не пригодятся мне при нашей беседе.
— Ложь есть один из грехов, в котором повинно всё человечество, и как сказано в Псалтири...
— Я не собираюсь читать Псалтирь. Я могу вам рассказать подробно обо всех видах лжи, известных человечеству, начиная с мистификации и заканчивая "ложью во спасение". Мне известны тридцать видов лжи, и это я ещё не углублялся в подкатегории.
— Зачем вы говорите мне это? Я не собираюсь обманывать вас, вольно или невольно...
— Вот невольно как раз и собираетесь, но это и к лучшему. Кстати говоря, я тут приобщился вчера к вашим правилам. Одно из правил вам придётся нарушить, если возникнет такая необходимость.
Священник непонимающе моргал, стараясь не теребить манжеты. Зеленоглазый особист его пугал, и отец Никлас видел на его красивом аристократическом лице отпечатки множества пороков.
— Я имею в виду тайну исповеди, святой отец. Если вы услышали об этих... необычных намерениях... вон в тех кабинках, вы дословно расскажете мне всё. Иначе я санкционирую ментальный взлом, и капитан Стайн подпишет этот запрос.
— Альд... вы не понимаете... не понимаете толком... тайна исповеди... согласно "Кодексу о правонарушениях и антиобщественных действиях" священнослужитель не может...
— Не может быть подвергнут допросу по обстоятельствам, ставшим известными в ходе исповеди. Отец Никлас, я знаю "Кодекс" не хуже вас. Статья сто сорок восьмая пункт семь. "Исключение составляют сведения о Внешнем мире, приграничных территориях, нейтральной полосе и водоразделе". А так что же получается, если к вам придёт каяться человек, совершивший преступление, вы не поставите в известность полицию? Будете покрывать убийцу или насильника, прикрываясь этими вашими заветами? Господь бог аплодирует вам, отец Никлас. Большего извращения святых заповедей трудно и придумать.
— Нет-нет, вы не поняли...
— Святой отец. Давайте по существу. Я вам не угрожаю, иначе вызвал бы вас повесткой к нам в Отдел, где вы сидели бы в комнате без окон с один-единственным столом, с одной стороны я, с другой вы. Поверьте, наши камеры деморализуют. Но сейчас я пришёл к вам, вы хозяин, а я гость. И ситуация не располагает к утаиванию информации. Дело серьёзное, отец Никлас, очень серьёзное. Кстати, как так произошло, что ваша паства разбегается от вас, наслушавшись хрен-пойми-чего? Я смотрел вашу характеристику на страничке храма в сети, вы служите уже тридцать лет и пользуетесь авторитетом среди прихожан. Что же сбило их с пути истинного?
Отец Никлас опустил глаза, начав неловко перебирать безделушки на письменном столе. Он даже не заметил, как зашёл в кабинет, голос Альда гипнотизировал, заставляя слушать, не дыша. И франтоватый лейтенант говорил горькую правду, отец Никлас был вынужден это признать. Он вспомнил паренька, который точно так же дожидался, пока выйдут все остальные, и шёпотом спросил, правда ли, что господу угодны все живущие на этой земле... на всей этой земле...

— Я не нашёлся, что ему ответить... А он... понимаете, Альд, он словно нашёл подтверждение своим мыслям... это великий грех так говорить, но мне кажется, этот юноша утратил веру. Он ждал от меня ответов, а я не знал, что и сказать. И я испугался. Испугался за этого мальчика... и за себя. Альд, я вовсе не так оторван от мира, как можно было бы подумать. Я читаю прессу и вижу, что происходит что-то... плохое. И я не могу этого объяснить.
— Пресса это мусор, не забивайте себе голову. Лучше скажите, кто этот молодой человек со столь оригинальными запросами? Вы знакомы с ним? Он из вашего прихода?
— Нет, — покачал головой отец Никлас, — я впервые его видел. Сначала обрадовался, ведь молодёжь так редко приходит в храм, а потом... Он хотел знать, почему существует такой суровый запрет на упоминание о Внешнем мире. Говорил, что если господь любит всё живое на земле, почему эта область закрыта для людей. Альд, я не хочу в тюрьму. И я не хочу в эти... спецучреждения. Я боюсь. Я законопослушный человек и соблюдаю господни заповеди. Но этот мальчик пошатнул...
— Провокатор. — выдал вердикт Дир, наморщив лоб и о чём-то усиленно размышляя. — Обычный провокатор, которому необходимо было разбередить вам душу. Он может не верить ни в бога, ни в чёрта, его задача, как вы правильно выразились, пошатнуть вашу веру, вашу, понимаете? Ему поставили чёткую задачу, он её выполнил. Он своего добился. Сомневающийся священник — можно ли пожелать лучшего? Я знаю, что капитан посоветовал вам в ваших проповедях акцентировать внимание на недопустимости интереса к миру за Гранью, пугая всякими божественными карами. Капитан поступил согласно элементарной логике и в целях предосторожности. Но это ошибка. Любое упоминание Внешнего мира лишь подогревает к нему интерес, так устроена человеческая натура. Психушки и тюрьмы сдерживают этот интерес, потому что инстинкт самосохранения никто не отменял. Но если вы будете призывать кары небесные на голову отступников, часть из них действительно отступит. От церкви. Потому что вы не можете объяснить, что именно запретного там, вовне. Капитан мог бы, но тоже не имеет права. А если огонёк зажёгся, погасить его будет очень сложно. Особенно, когда неизвестно, где его зажгли. Что ещё вы слышали?
— Если бы только я...
— Святой отец, возьмите себя в руки. Вы не институтка и не мальчик в узких штанишках с такими же узкими плечиками. У вас своя война, за человеческие души, война, что идёт от начала времён, так смотрите врагу в лицо. Что и где ещё вы слышали вольно или невольно?
Альд Дир произносил всё это, мысленно скрежеща зубами от тугодумия отца Никласа. Не так уж и часто имея дело со служителями господа (вообще-то первый раз за двадцать с лишним лет службы), Дир прокручивал в голове все возможные варианты выстраивания диалога с этим пожилым священником в конструктивном русле. "Тоже мне, проводник бога на земле. Это тебе не заученные тексты мессы читать... что, разрываешься? И тебе тайна исповеди, и провокатор, смущающий твою паству, и твоя собственная неспособность противостоять этому спруту, который, кажется, уже порядочно набрал силу. Ты боишься, отец Никлас, боишься меня, капитана, Внешнего мира и своей беспомощности. Стоило одному-единственному еретику задать вопрос, и ты уже скидываешь карты. М-да, с такими друзьями и врагов не надо." Вслух же лейтенант Альд Дир произнёс совершенно другое.
— Простите, я всё время забываю, что нахожусь не в комнате допросов, а в божьем храме. Возможно, я был излишне резок. Издержки профессии, я по долгу службы вынужден общаться с форменными отбросами.
— Вы убивали? — вдруг ни с того, ни с сего спросил немолодой священник. Дир удивлённо покосился и пожал плечами.
— Да. Сталкеров. Кротов, переметнувшихся обратно к своим. Наркодельцов, которые варят свои чудо-порошки из внешнемировых ингредиентов. Я убивал, святой отец. Какое отношение имеет это к нашей беседе?
— Может, это покажется вам бесполезным, но... Альд, вы не хотите очистить свою душу? Вы можете быть уверены, что тайна вашей исповеди умрёт вместе со мной.
— Благодарю, отец Никлас, это излишне. Мне жаль своего времени и ваших нервов плюс я атеист. И мы немного отклонились в сторону.
Пожилой священнослужитель грустно смотрел на своего визави, мучительно пытаясь сформулировать тревожащую его мысль. Альд наблюдал искоса, как отец Никлас механически перебирает страницы какой-то из священных книг и всё никак не решается продолжить разговор. В кабинете, затканном полумраком, было душно и на зубах скрипел сухой, наполненный пылью воздух от множества книг. Почему-то святой отец предпочитал первобытные варианты, отпечатанные на бумаге и в твёрдых, чуть ли не кожаных переплётах.
— Я вижу, что ваша душа изъедена пороками, которые, наверно, помогают вам отвлечься от тех ужасов, что вы вынуждены творить...
— Святой отец, вы с упорным постоянством пытаетесь увести наш разговор в сторону. Давайте расставим все точки над "i": я действующий офицер, чей долг защищать жителей Ойкумены. Те, кто считают иначе, подлежат изоляции или ловят пулю в лоб. Я далёк от высоких материй. Спасибо, что озаботились моей грешной душой, но тут уж я сам как-нибудь. Вы говорили, что не вы один слышали эти оригинальные разговорчики. Святой отец, ваш долг, как и мой, защищать людей. Давайте объединим усилия. Я не могу тащить из вас всё клещами.
Отец Никлас горестно вздохнул и почти шёпотом начал, наконец, рассказывать по существу.

— Некоторые из моих прихожан встревожены странными слухами, которые не так давно стали исподволь распространяться по нашему кварталу. Я принимал исповеди у... Альд, я могу хотя бы не называть имён?
— Факты, святой отец. Будут факты, узнаем и имена, безо всякого вашего вмешательства. Ваша репутация не пострадает. Так и что там со слухами?
— Какие-то люди поговаривают, что Ойкумена погрязла в грехах, которые одним покаянием не смыть... Они сравнивают нашу землю с Содомом и Гоморрой, что были уничтожены господом за грехи их жителей... Внешний мир, говорят эти люди, чист и первозданен, как Эдем, он сбросил груз человеческих страстей и возродился из ядерного пепла, как Феникс... они говорят, там и есть грядущий Иерусалим, царство господа нашего на земле... и те, кто истинно верует, могут не бояться страшных сказок о хищных зверях и плотоядных растениях. Если душа чиста, её не тронут порождения Сатаны...
— Я бы фильм снял, — признался Альд Дир, — это ж какие сценаристы пропадают. И что это за горе-проповедники, которым Внешний мир не указ? Хоть что-то ваши прихожане смогли запомнить кроме грядущего райского сада?
— Мои прихожане скромные и богобоязненные люди. Они не желали слушать эти мерзкие речи, потому что мир за Гранью есть ад. Ад на земле, вечное напоминание о слабости человеческой и о гордыне. И в этот ад нет хода никому, он закрыт для людей, но вечно сияет нам издали, показывая мощь гнева господня.
— Но нашлись любители и таких острых ощущений.
— Всё, что я могу сказать... этих людей никто не смог описать толком. Будто у них и вовсе нет лиц. Будто эти слухи зарождаются сами собой, витают в воздухе, как ядовитые миазмы...
"Хорошая работа, — отметил про себя Дир, — вроде что-то есть, а хватаешь, и в пальцах лишь воздух. Кто-то что-то услышал, слабое эхо, но это эхо от камнепада. Бедный святоша, сам не зная, выдал мне всё, как на духу. Но ловко, ловко. Особенно провокатор удался. Только и я не пальцем деланный."
— Я не буду больше мучить вас, святой отец, всю необходимую информацию я получил.
— Но я же толком ничего не сказал!..
— Я предупреждал вас, моя работа связана с человеческим общением и его тонкостями. Я не тупой оперативник со стволом наперевес. Вы сказали много больше, чем ожидали сами. А теперь вот что. Если снова услышите эти... хм... еретические утверждения, говорите громко и прямо, желательно с кафедры, что этот интерес бдительно отслеживается "Красным отделом". Возможно, наш капитан не так уж и неправ. Вы в полный голос заявите всем сомневающимся, что эта история вышла за пределы теологических дискуссий. Пусть ваши прихожане заткнут рот, а провокаторы поймут, что за ними следят и следят оттуда, где можно получить санкцию на ликвидацию. Если это война, придётся расчехлять обоймы. Вам всё понятно, отец Никлас?
— Но если меня будут спрашивать...
— Все вопросы адресуйте в здание со шпилем. И ничего не бойтесь. Слова не пули. И я не жду беспорядков в вашей церкви.
— Слова ранят хуже оружия...
— Согласен, но я сильно сомневаюсь, что вам угрожает хоть малейшая опасность. Однако вы всегда можете найти защиту в наших стенах. Я выпишу вам пропуск.
— Стены моего храма защита отнюдь не меньшая, ибо здесь звучит глас божий. Я благодарю вас за наш разговор. И... — Отец Никлас тихонько вздохнул, поправив колоратку. — Если вам будет нужна помощь... совет... если вы однажды решите облегчить душу... я буду рад видеть вас. В любом человеке есть искра божья. И в вас есть. Просто вы её гасите, каждый день и час. Но господь любит каждого из нас...
— Боюсь, меня не любит даже господь. Рад, что мы всё-таки нашли общий язык. Вот мой номер, если вдруг всплывёт что-то неожиданное, звоните в любое время. Всего хорошего, отец Никлас.
— Храни вас господь, — прошептал пожилой священник. Губы его дрожали.

Альд Дир вышел из здания церкви и наконец вдохнул полной грудью, сбрасывая душную одурь кабинета священника. У него было ощущение, что пыль забилась в нос и горло, припорошила волосы и желтоватой пудрой осела на белоснежном воротничке. Разговор с отцом Никласом дался Альду одновременно легко и катастрофически тяжело. Священник был напуган, дезориентирован, а после слов Дира о провокаторе совсем упал духом. Ещё бы: так запросто попасться в элементарную ловушку и не смочь противостоять какому-то мальчишке с совершенно мальчишеским интересом ко всяким страшилкам (Дир был на сто процентов убеждён, что парнишке самое большее пятнадцать лет, лучший возраст для нормального бунта против существующего мироустройства, да и завербовать такого большого труда не составляет). "Слишком долго у вас не было повода для отстаивания своих интересов. Вы плюнули на сектантов, на этих шаманов и любителей робототехники, на всех этих "кришна-вишну", вы строго следуете конституции и своим заповедям, даже мысли не допуская, что кто-то покусится на вашу территорию. Вы забыли, как ваши предки огнём и мечом утверждали единственно верную, по их мнению, доктрину, бестрепетно отправляя на костры несогласных. Вы уже не псы господни, а беззубые болонки со свалявшейся шерстью, ещё пара таких эпизодов, и о Внешнем мире заговорят вслух. Потому что вам нечего противопоставить. Даже веру свою отстоять не в силах, если она ещё есть у вас, эта вера." Альд сел в машину и пару минут курил, наслаждаясь прохладным ветерком с дальней оконечности бухты. "Искупаться, что ли, съездить? В волосах одна пыль от этих фолиантов. Знал бы, напялил водолазку, её не жалко..."
Он завёл мотор и направился к бухте с дикими пляжами, полными обкатанных водой камешков и до белизны обглоданных солёными волнами веток, прибежищу сотен чаек и глупых маленьких крабиков, постоянно находивших свою смерть под колёсами таких же любителей уединённого купания. Пару часов Отдел переживёт без него, да и Стайн вряд ли ещё вернулся из своего гетто. Альд с визгом остановил автомобиль практически у самой воды, скинул опостылевший костюм и с головой погрузился в освежающую прохладу. Вода смывала все переживания и приносила успокоение не хуже исповеди. По крайней мере, вода была так же нема, как и её обитатели.

*    *    *

Сая в который раз сидела, скрестив ноги на койке, и выбривала виски, стараясь не привлекать внимания начальницы. Алби была сильно не в духе из-за не вовремя выбывшего Мэта, что-то шипела себе под нос и остервенело тыкала блестящие кнопки на панели визуализатора. Сая вполне обоснованно опасалась попасть под горячую руку, тем более, что программа была разработана на редкость сложная, со множеством вводных и граничных условий. Сая краем глаза видела на мониторе убористые строчки программного кода и поражалась, когда Алби Мирр-Гарт успела всё это подготовить. "Ой, что-то нешуточное затевается..." А тут ещё Дор со своим кастетом... Саю до сих пор корёжило от вида выпуклых ребристых колец на пальцах мужа, с ума сойти, кто только придумал эдакое изуверство... Она так задумалась, что даже не услышала раздражённого оклика:
— Ты готова?
— Ой... Да. Да-да, всё, — Сая скинула на пол триммер и зеркальце и вытянулась на койке, ожидая, пока к вискам не прилипнут датчики. Алби вздохнула, глядя на девушку. Ну вот что такое, почему она срывается на ни в чём не повинной ассистентке, которая ей ни разу в жизни не перечила? Молодая женщина подошла поближе.
— Извини. Я что-то... Это всё Хард со своими тараканами и истериками. Вот уж откуда беды не ждала...
— За Мэтом следит Альд Дир, — тихо сказала Сая, — мне Дор запретил с ним разговаривать. На любые темы. Я боюсь, мне ещё долго придётся его заменять.
"Это что ещё за сюрпризы?" В груди Алби Мирр-Гарт медленно стал расползаться неприятный холодок, отчего в солнечном сплетении начала обжигающе вибрировать тонкая, звенящая жилка. Как бы не успокаивал её Риф тогда, в прокуренной бильярдной, но руководитель "Гипноса" вдруг отчётливо поняла, что на этот раз всё гораздо серьёзнее, чем могло показаться. Она машинально отмерила дозу изотопа и протянула Сае трубочку:
— Сегодня шестьдесят миллилитров. Иначе программа не сработает. Слишком много параметров.
Девушка кивнула, внутренне подобравшись, и выпила чуть тёплой безвкусной воды. В тот же момент датчики на висках еле заметно завибрировали, передавая электромагнитный импульс в ткани мозга, и Сая Стайн провалилась в стимулированный сон.



Продолжение: http://www.proza.ru/2017/03/15/1356