Тропа для одного

  В тишине коридоров я слышала лишь свои осторожные шаги, стараясь не дышать, я продвигалась все дальше по тускло освещенному лабиринту коридоров и поворотов. Я прекрасно знала, куда идти, знала, что хочу найти в итоге, но ноги словно стали чужими и не слушали команд. То и дело я шла не туда, поворачивала в темные закутки офисного коридора. Со стороны могло показаться, что несчастный работник, засидевшийся допоздна, решил все-таки вернуться домой и теперь продвигается по темным коридорам, стараясь найти выход. Но только я не задерживалась на работе, я не собиралась оставаться здесь ни минуты больше, чем прописано в моем договоре на трудоустройство. Когда большая стрелка часов достигла двенадцати, а маленькая прочно остановилась на пяти, я собрала свою сумку, выключила компьютер и проверила верхний ящик стола, чтобы снова не забыть телефон на работе. Не успела я встать с кресла, как свет во всем здании погас. Находясь в полнейшей темноте, я боялась двигаться, потому просто замерла на месте. Кто-то из коллег достал телефон и включил фонарик, освещая кабинет.
«Черт, это же гениальная идея, почему я не додумалась?» – пронеслось в моей голове.
– Что произошло? – спросил кто-то.
Из-за внезапного страха, я не могла разобрать голосов, поэтому все они слились в один неразборчивый гул, который сдавливал виски. Сердце забилось сильнее, свободная блузка внезапно начала душить все мое тело. Я повернула голову в сторону окна. Зимой рано включали фонари, я видела как толпы людей бегут по освещенным улицам домой, стараясь укутаться поглубже в свои куртки и шарфы. Если бы не отключение электричества, я бы тоже уже шла к остановке, чтобы сесть в автобус и поехать домой.
– Никто никуда не идет, не хватало, чтобы еще случился несчастный случай, когда по лестнице побежите.
Голос директора я разобрать смогла. Мужчина говорил громко, четко и никто не смел ослушаться приказа. Я работала на двадцать восьмом этаже, обычно, спускаясь вниз, я пользовалась лифтом, лишь изредка, когда хотелось побыть одной, я шла пешком по лестнице. Но спускаться пешком было слишком долго и опасно, учитывая возрастные особенности лестницы. Каждый шаг сопровождался натужным и жалобным скрипом ступеней, готовых вот-вот провалиться в пропасть. Я не раз представляла, как спотыкаюсь о свою ногу и лечу внизу, ударяясь головой о каменные ступени и железные перила лестницы. Выкинув страшную картину из головы, я нащупала рукой кресло и села на место.
– Как думаешь Рэн, быстро они разберутся в неполадках?
Это заговорила моя коллега и соседка по столу, она как и я никогда не оставалась на работе и лишней секунды. Перспектива просидеть в офисе еще час, а может и больше, радовала ее ровно так же, как и меня.
– Не знаю Бэт, если это неполадки, то думаю, скоро мы сможем разойтись. А вдруг что-то серьезное? – спросила я, тут же отругав себя за пессимизм.
– А что еще? На улице же свет горит, значит, что-то случилось в нашем здании.
Голос подал мужчина, но в темноте я не сразу определила, где он сидит, пока луч телефонного фонарика не дернулся в углу, это был Стиг.
– Уличные фонари работают от другой сети, свет может вырубить хоть во всем квартале, а фонари так и будут гореть. У них свой, так сказать, блок питания.
Я решила не продолжать эту тему, достав из сумки телефон, я включила фонарик.
– Пойду в туалет, ты не хочешь? – обернулась я к Бэт, девушка мотнула головой. – Ладно.
Осторожно обходя столы, я приблизилась к кабинету директора, который, я была уверена, сейчас же выскочит передо мной и заорет во всю мощь горла, чтобы я прижала задницу к креслу. Миновав опасную точку, я выдохнула и поспешила в уборную.
  Вернувшись, я обнаружила, что все мои коллеги ушли, не забрав своих вещей. Директора на месте не было, поэтому я решила, что он собрал всех сотрудников в какой-нибудь комнате переговоров, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию и предложить возможные пути решения. Выругавшись про себя, я набрала номер Бэт, потом Стига, потом еще нескольких ребят, которых знала лучше остальных, но никто не ответил.
Освещая путь фонариком, я решила найти ребят сама, заглядывая в каждый кабинет, я все больше сердилась на себя, что ушла так не вовремя. Чем дальше я уходила по коридору, тем темнее становилось. Окон в этой части здания совсем не было и мне вдруг стало нестерпимо холодно, хотя батареи грели на пределе возможностей. Странный звук привлек мое внимание, и я чуть не вскрикнула, когда одна из дверей слегка приоткрылась и я увидела девушку из моего отдела. Она была новенькой и я совсем не знала ее, даже не запомнила имени, но по ее перекошенному от ужаса лицу я поняла, что случилось что-то ужасное.
– Беги, Рэн, скорее!
– Что произош…
Не успела я договорить, как что-то с силой дернуло девушку обратно в кабинет и дверь с громким стуком захлопнулась. Внутри слышалась борьба, звук бьющихся предметов и скрежет чего-то острого по паркету. Ступая так тихо, как только это возможно, я подошла к кабинету с бешено бьющимся сердцем и положила руку на дверь. Раздался душераздирающий крик и девичья рука ударила по двери с такой силой, что матовое стекло готово было вывалиться.
Из моей груди вырвался непонятный крик или стон и я побежала со всех ног прочь. Прочь из этого офиса, из этого здания. Пусть мне придется преодолеть хоть миллион ступеней, хоть босиком по стеклу, но я должна выбраться из офиса. Даже не подумав о своих вещах, оставленных в кабинете, я побежала на лестницу, стараясь спускаться с максимально возможной скоростью в темноте. Пульс зашкаливал, горло начало саднить от частых глубоких вдохов, голова кружилась, но я все продолжала спускаться вниз.
С каждым новым лестничным пролетом, я чувствовала странную дрожь во всем теле, но это была не усталость и не адреналин, я чувствовала страх. Словно кто-то невидимый, сильный и опасный гнался за мной, словно сама тень пыталась нагнать меня и уничтожить.
  Фонарик стал подергиваться и я поняла, что батарея вот-вот сядет, в отчаянии я бросила телефон за спину, надеясь попасть в невидимого преследователя, но вскоре услышала лишь громкий удар мобильного о камень.
– Черт, черт, черт, – кричала я, хватаясь рукам за перила, чтобы перепрыгивать ступени.
Я никогда раньше не бежала так быстро, никогда так не боялась и не чувствовала себя беспомощной. Я бежала прочь из здания, старалась обогнать кого-то, что-то, что гонится за мной, а может это лишь плод моего воображения, может и этого дня вовсе нет, может это все сон. Внезапно словно лезвие острого ножа коснулось моего сердца, воздух выбило из груди и я ахнула. Резкая судорога прострелила мою левую ногу, я слегка запнулась и полетела вниз в тот момент, когда ступени наконец-то закончились. Навалившись на дверь всем телом, я больно ударилась лбом, но, не обращая внимания на боль, побежала вперед.
– Рэн! – раздалось мое имя эхом.
Повернувшись вокруг себя, я пыталась увидеть того, кто кричал, но рядом никого не было. Я не видела силуэта, даже не чувствовала чьего-то присутствия.
– Рэн! Рэн! РЭН, стой, не беги, уже всё! – голос казался мне знакомым.
Я слышала его так давно, что практически забыла, кому он принадлежал когда-то. Это был мой брат, голос был настолько похож, что у меня закололо в груди. Вик умер ровно три года назад, иногда я разговаривала с ним ночью, а иногда во сне. Я никогда не надеялась вновь услышать его голос, увидеть родное лицо и обнять своего брата. И теперь, когда нечто из темноты кричало, звало меня, мне нестерпимо хотелось верить, что это кричит Вик, что он где-то здесь, но это было лишь игрой моего воображения.
Крики становились все громче, но в то же время они отдалялись с такой скоростью, что было невозможно сказать, из какого уголка здания меня звали и кто звал, звали ли вообще.

  Я не помню, как выбралась из темного и опасного здания, но все мои клеточки тела кричали о том, что в бизнес-центре творится что-то ужасное. Я не видела террористов, не видела бандитов, воров, убийц или монстров, я не видела никого, но в то же время я их чувствовала. Подобно тому, как игла вонзается в плечо, когда неопытный врач ставит прививку ребенку. Ты чувствуешь боль, пронзающую, иступляющую, тебе хочется плакать, но в то же время ты чувствуешь облегчение, ведь боль длится всего несколько секунд. Я чувствовала, что в мою спину воткнулось несколько сотен игл и все они были такой толщины, что пронзили тело насквозь. Внутри меня что-то металось, то ли это мой страх, то ли подступающая апатия.
Я брела по вечерним улицам так долго, и зашла слишком далеко настолько, что перестала узнавать места. Зимний холод перестал волновать меня, все стало вдруг неважным. Кто-то наблюдал за мной, двигался так же тихо как и я. Передо мной раскинулся темный лес, в который я ходила в детстве, я знала здесь каждую тропинку, каждый поворот.
Могучие ветви елей словно опускались вниз, тянулись ко мне. Тихие шорохи, но никакого пения птиц, стрекотания или привычных звуков леса я не слышала. Невидимые тени крались все ближе. Луна, освещавшая мой путь, словно вела меня куда-то далеко отсюда, чтобы я выбралась, чтобы выжила. Желтоватое свечение уводило меня далеко в лес, пока я не наткнулась на поросшую травой тропинку. Здесь никто не ходил уже несколько лет и мне приходилось пробираться сквозь высокие кустарники и колючие ветви деревьев, спускающихся до земли. Я шла так медленно, что со стороны могло показаться, что я вовсе не двигаюсь, замерла словно статуя, пойманная призрачным светом луны. Наконец я остановилась, страх больше не следовал за мной, он пронзил все мое тело и я не могла пошевелиться.
Что-то невидимое коснулось моего плеча и я вздрогнула. Они здесь, они нашли меня, я так долго пыталась убежать от них, спрятаться, но все это было бесполезно, я должна была сдаться еще на лестнице, но я бежала. Бежала, продолжая бороться, продолжая делать то, что делают все люди. Я продолжала жить тогда, когда на самом деле уже была мертва. Я притворялась, обманывала себя, пыталась сбежать, но сбежать невозможно…от смерти никто не сбежит. Это был последний вечер человечества. Следующим днем морозное зимнее солнце осветит пустые улицы, поднимется высоко над городом, стараясь найти кого-то, кто нуждается в нем. Но улицы будут такими тихими, такими безмолвными, какими не были никогда. Начнется новый день, но не для людей.