Андрей Шерстюк
Приключения песта
Книга вторая:
Час утренних странствий
Присвячується Марині Холод, Олександру Сухому, Джейтону Такеру, Наталці Оліщук, Олександру (Буйку) Баришеву, Стані Тихомирову, Марії Горшковій, Світлані Жукоцькій, Оксані Ющенко і багатьом іншим чудовим представникам години ранкових мандрів
Предисловие
- Матусю, матусю, а сьогодні ти нам розповіси казочку?
- Будь ласочка, матусю!
- Певно, ви бажаєте продовження історії про Тирана. Так?
- Так, - хором відповіли діти.
- А на чому я закінчила свою оповідь учора?
- На тому, як Тиран відпустив свою дружину, - вигукнула донечка.
- Ні. Ти закінчила на тому, що ми маємо з кожного нашого вчинку, чи то доброго, чи поганого, робити висновки, - син вважав, що два роки різниці на його користь надають йому перевагу не згоджуватися з усім, що стверджує молодша сестричка.
- То не кінець казки – то мораль, - образилася маленька.
- А мораль – це також частина казочки, - наполягав на своєму хлопчик.
- Невже сперечатися краще, ніж слухати продовження історії? – грізно промовив найстарший син, котрий вже досяг того віку, коли казок більше не слухають. Незважаючи на це, майже кожного вечора підліток лежав на ліжку в той час, коли малеча готувалася до сну.
Мама вимкнула світло. Тоді єдиним його джерелом у дитячій залишився маленький ліхтарик, який допомагав найстаршій дитині у сім’ї вдавати, буцімто він читає. Проте чи то книжка була нудна, чи то неслухняному промінчику було нецікаво зустрічатися з літерами, але інколи ліхтарик зрадливо підтюпцем гоцав своїм неприродньо насиченим посвітом по стінах і стелі кімнати.
- Отже, Тиран заснував найпершу державу в історії людства. В ті часи суперечити волі Володаря означало смерть. Бо влада Тирана опиралася на військо, тобто на силу. Перед усіма незгодними постав вибір між неминучою загибеллю та втечею у далекі землі. Таких людей було дуже багато. Навіть серед племені, з якого була родом колишня дружина царя, знайшлися ті, хто не бажав коритися новим порядкам. До того ж цей народ відчував свою відповідальність за кров,пролиту під час першої в історії людства війни, бо саме вони надали незнайомцю притулок. Одного дня старійшини цього племені вирішили зібрати віче – перше після війни. Вони розіслали гінців у всі куточки країни. Посланці пішли навіть у невідомі землі. Старійшинам було важливо почути думки кожного.
- Навіть дітей?
- Так, синку. Навіть дітей.
- Мамо, а в нашій родині є віче?
- Звичайно є, доню. Ми з татком завжди приймаємо рішення разом.
- А чому ви тоді нас не питаєте?
- Синку, ми питаємо вашої думки тільки тоді, коли прийняті рішення можуть торкатися вас.
- Але це несправедливо!
- Ріднесенький, у дитинства є грандіозна перевага перед зрілістю і старістю – не клопотатися щодо відповідальності за прийняті рішення. Не кожне дитяче серце може прийняти цей тягар.
- Тоді чому старійшини хотіли почути навіть дитячі думки?
- Тому що підичас війни діти дорослішають швидше, доню. І не дай Боже вам це відчути на власному досвіді. Ті діти тільки зовні виглядали маленькими, але їхні душі мали броню, загартовану списами, мечами і стрілами, від яких загинули їхні рідні та друзі. Це вже були не діти.
- І що сталося на цьому віче?
- Коли люди зібралися на родинне віче, то жахнулися: виявилося, що плем’я зменшилося на три чверті. Не всі з цього числа загинули. Значна частина одноплемінників покинула рідні місця назавжди, щоб ніколи не повернутися. Але були й приємні моменти. Дехто знайшов родичів, котрих уже вважав загиблими. Проте все одно сліз було значно більше, ніж посмішок. Наступного дня старійшини запитали в свого народу: як люди бачать своє майбутнє? І виявилося, що ніхто не знав відповіді на це запитання. Всім кортіло виказати, чого вони не бажають. А саме – зброї, війни, міст, царя, почуття власності. Дехто навіть говорив, що їм не потрібен одяг з тканин і знаряддя праці. Старійшини вислухали кожного, але так і не почули ані слова про майбутнє. Тоді підвівся найголовніший старійшина і сказав: «Роде! Чи вірно я зрозумів вас: єдине, чого ми бажаємо – це повернути старі часи, коли ми жили у своєму лісі мирно у злагоді між собою та іншими сім’ями?» «Так!» - дружно відповіла йому громада. І віче вирішило відправити на перемовини до царя його старого друга – того парубка, котрий привів Тирана з інших країн. Треба сказати, цей чоловік був єдиним, хто не промовив ані слова на віче. Він дивився на своїх побратимів із сумом, бо розумів більше, ніж усі.
- Якщо він розумів більше, чому він увесь час мовчав?
- Тому що, синку, існують речі, що стають зрозумілими лише тоді, коли ти сам їх переживеш, перестраждаєш. Іноді навіть життя недостатньо, аби змиритися зі змінами. Бажання повернути все назад – цілком зрозуміле. Але чи здійсненне воно? Адже час змінився. Він не може йти назад. Старійшини вважали, що вони захищають своє майбутнє, але насправді єдино важливою річчю для цього роду було минуле. А в минулому жити неможливо. І тільки цей хлопець розумів це.
- А я б на його місці все одно сказав би.
- Я в цьому впевнена. І я знаю, синку, що ти керуєшся тільки найкращими намірами. Проте, чи готовий ти зустрітися з невіглаством? Уяви, що ти намагаєшся пояснити, що таке комп’ютер людині з середньовіччя. Та вона тебе одразу звинуватила б, що ти знаєшся з дияволом. І це було лише якихось п’ять-сім сторіч тому. А ця історія відбувалася десятки тисяч років до нашої ери. Дуже легко бути розумним, коли ти маєш за плечима увесь досвід людства за всі часи. А тоді людям доводилося до будь-якого розуміння доходити власним шляхом.
- А цей хлопець, напевно, розумів більше, бо мандрував і більше бачив?
- Так, доню. Це правда. І ще він усвідомлював, що він не знає, про що домовлятися з Тираном. Але вибору у нього не було. Він мав іти. Тиран зустрів його як старого друга. Він бачив, що його гість занепокоєний чимось. І в останній день бенкету цар запитав свого товариша, що того бентежить. Хлопцю не залишалося нічого, окрім як казати правду. Великий Тиран уважно вислухав друга. А потім він наказав своїй варті збиратися, і наступного ранку вони із сотнею найкращих воїнів рушили до лісу, де жила ця родина.
- Невже він всіх повбивав?
- Ні, доню. Він зібрав нове віче. Коли люди зійшлися, він дістав із піхов свій меч і запитав: «Що я тримаю у руках?» Громада не розуміла Тирана і боялася, тому люди мовчали. Тоді цар запитав ще раз. Нарешті один юнак набрався хоробрості і відповів, що Володар тримає у долонях меча. «А для чого він потрібен?» - продовжував Тиран. «Щоб убивати людей», - пояснили ті. «А звідки ви це знаєте?» - «Бо ти нам це розповів». Тоді цар знову вклав меча у піхви та промовив: «Якщо ви знаєте, що таке меч, стріли, лук та списи, як ви можете жити по-старому? Як ви знищите пам’ять про все, чого я вас навчив? Людська пам’ять помирає лише з людиною. Ви вже ніколи не зможете жити по-старому, бо у ваших головах вже оселилися думки, котрі б ніколи не народилися у старому світі». Тоді до Тирана підійшов головний старійшина і промовив: «Твій новий світ страшний. А ти, царю, найжорстокіша людина, котра коли-небудь ходила під Сонцем. Ми не бажаємо твоєї влади над нами. Дозволь нам йти своїм шляхом. Адже ти нам винен, Тиране». «Ви вважаєте мене жорстоким? Невже? Цар – це лише віддзеркалення свого народу. Цар має робити те, що робить цар. Інакше його скинуть. І прийде інший, хто робитиме те, що має. Якщо ви мене вважаєте жорстоким, які ж тоді ви?» «Ми не такі!» - закричала громада. «Добре, - сказав Тиран, - нехай буде так, як ви кажете. Беріть собі землі стільки, скільки вам потрібно. Але за однієї умови. Ви маєте побудувати такий високий мур, щоб ані з вашої сторони, ані з моєї ніхто не міг пройти. І живіть, як знаєте». Цар дав старійшинам рік на будівництво, і заборонив використовувати каміння і дерева зі своїх земель. Спочатку родина жадібно хотіла забрати собі територію побільше. Але дуже швидко стало зрозуміло, що в такому випадку вони не встигнуть змурувати стіну. Врешті-решт плем’я оточило 20-метровим парканом тільки свій ліс, котрий під кінець будівництва був майже знищений. Разом із лісом зникли тварини і дуже швидко всередині почався голод.
- Невже ціле плем’я загинуло від голоду?
- Не від голоду, синку. Вони самі себе повбивали за право володіння зброєю чи їжею. Тиран був абсолютно правий: цар – це лише віддзеркалення свого народу. Його друг не захотів залишатися за парканом. Він вирішив служити Володарю. Іноді він підіймався на стіну і годинами дивився на те, що відбувається по той бік. А коли втома чи сон приходили до нього, хлопець сходив униз. І єдина фраза, котру він промовляв, доки не заплющував очі, була: «Цар має робити те, що робить цар»…
Глава 1
Утро вторника оказалось неожиданно дождливым и прохладным как для конца июня. Небо над Киевом оккупировали устрашающего вида тучи, и город превратился в бледную тень самого себя. Киевляне делали вид, будто спешат на работу, а общественный транспорт – будто доставляет пассажиров на место назначения с комфортом.
Июнь для столицы Украины скорее продолжение весны, нежели начало лета. Конечно, бывает и достаточно жарко, да и город пестрит разнообразием живых красок. Но психологически этот месяц трудно отнести к лету: школьные экзамены, студенческая сессия, да и отпуск на работе лучше брать не сейчас, а все-таки в июле-августе. К тому же бывают дни, как сегодня, когда термометр за окном показывает подлые +16. Этой температуре воздуха скорее обрадуешься в апреле, но никак не в июне. В такую погоду на улицу без куртки не выйдешь. А какое ж это лето в курточке?!
Виктор Афанасьевич Малум на улицу выходил редко. Он предпочитал свои покои любым прогулкам. Человек, обладающий неограниченной властью в дневной кватре Украины, был домоседом, и больше всего на свете ценил уют и комфорт.
Владыка дня вел затворнический образ жизни. Семьей он обзавестись не успел. Точнее, в то время, когда он имел возможность создать семью, его это не интересовало. А позже к Виктору Афанасьевичу пришло осознание того, что он однолюб. Но было уже поздно.
У Малума еще был жив отец. Виктор, как хороший сын, как минимум раз в месяц навещал старика в их старом доме в Рени. Он даже предлагал родителю переехать к нему в Лавру, благо Афанасию Малуму скоро должно было исполниться 87, и он нуждался в заботе. Отец уже было согласился, он даже приехал смотреть свои новые апартаменты. Но размеры резиденции дневной кватры Украины смутили старика. Да и быстро затосковал он за своим маленьким домиком. Обнаружив это, сын уже особо не настаивал на переезде.
После болезненного поражения на дисциплинарном совете от Оляны Волошки, Виктор Афанасьевич на несколько дней уединился в родительском доме в Рени. Недруги считали, что Малум зализывает раны. На самом деле все было далеко не так. Владыка – человек чрезвычайно вспыльчивый, однако, даже, несмотря на присущую ему злопамятность, он умел быстро отходить и отбрасывать лишние эмоции. На самом деле хозяин дня уединился для того, чтобы как следует подумать. Он только что потерпел сокрушительное фиаско, все его планы были нарушены. К тому же баланс сил теперь значительно изменился. Уже через пять минут после суда, невзирая на внешние проявления негодования, мозги Виктора Афанасьевича стремглав искали новые варианты борьбы с пестом.
Многое Малум не понимал. Затевая дисциплинарное разбирательство, он рассчитывал, что основная борьба у него пойдет с вечерней кватрой, а не с ночной. А получилось как раз наоборот. И если помощь со стороны Кулиша Малум объяснял для себя удачно сложившимися обстоятельствами, то почему ночь поддерживала Волошку, Владыке дня постигнуть не получалось. Он пытался найти логику в этом заступничестве со стороны Старейшин, но она ему не открывалась. Какое дело ночи до песта? Обычная политика этой кватры – невмешательство и наблюдение. Почему они вдруг изменили своим принципам? Что вообще такого в этой Волошке? Неужели только он один видит в ней угрозу не только для дня в Украине, но и для всей страны, а может, и для всего мира? Неужто никто кроме него не понимает, что человек, влияющий на расклад сил, способен навредить всем? Революции хороши только в том случае, когда они являются естественным продолжением эволюции. А когда они призваны лишь убрать источник раздражения, они вызывают дисбаланс, дисгармонию и хаос. Пусть это не осознает вечерняя кватра. Для них всегда более важно «здесь и сейчас», нежели далекие перспективы. Но ночь!.. Ночь, в которой мыслителей, философов и просто умных людей встречается в разы больше, чем в трех оставшихся кватрах вместе взятых, по непонятной причине с данным конкретным пестом ведет себя абсолютно неожиданно, нелогично и, что самое страшное – катастрофически недальновидно.
Потерю влияния на утреннюю кватру Малум принял стоически, будто бы в головоломке просто поменяли условия задачи. Но с арестом Ауроры Войнаровской Виктор Афанасьевич мириться не хотел. Он был готов пойти на любые компромиссы с утром, лишь бы к Ауроре не выдвигали обвинений. Но на данный момент новая и к тому же единственная во всей кватре Верховная Хранительница часа утренних идей Алена Эдуардовна Мостовая не шла на контакты с его парламентерами, ссылаясь на то, что ей необходимо какое-то время, дабы навести порядок в том, что осталось от утренней кватры Украины. «Договориться, - говорила она, - мы всегда успеем, но не сейчас». Нехотя, скрепя сердце, Малум принял для себя данность, что как минимум на несколько месяцев Войнаровская ему не помощница. «Обойдемся и без нее», - решил он, и задача пополнилась новыми условиями.
Возвращение Владыки в Лавру из своего «отпуска», несмотря на пасмурное небо и дождь, происходило с налетом торжественности, хотя никаких официальных церемоний заранее не планировалось. К удивлению работников Малум прибыл в резиденцию в отличном расположении духа. Сегодня он был особенно учтив с подчиненными и внимателен к деталям. А это могло означать только одно: у Виктора Афанасьевича все было просто замечательно. Такого поведение шефа сотрудники резиденции дня не ожидали. Оказывается, Малум знал по имени большинство встреченных по дороге работников. Он с удовольствием ставил людей в неловкое положение, интересуясь хоть и мимоходом, но вполне искренне их делами, здоровьем, проблемами в семье и на работе.
Сегодняшнее утро показало подчиненным, что под личиной Владыки дня скрывается человек, а не устрашающая мощь власти правителя кватры. Только один мог прикоснуться к этой мощи. Оставшимся суждено было либо подчиниться сильнейшему, либо сгинуть. Никто не может быть равным Владыке. Никто не может стоять с ним на одном уровне. За все двадцать лет правления в Лавре Малум сегодня впервые продемонстрировал дневному народу, что и ему людское не чуждо. Он не боялся потерять авторитет. В дневной кватре и так все принадлежало ему. Один раз за двадцать лет снизойти к людям не страшно. Это проявление слабости на самом деле демонстрация силы. Ибо ничто так не мотивирует, как сопричастность к чему-то большему. А мотивация дневному сообществу сейчас была необходима больше всего.
В 80 минут часа утренних странствий, а по-пестовски без десяти девять утра, в холле резиденции толпилось много народу. У большинства сотрудников вот-вот начнется рабочий день. Дюжина лифтов могли принять в себя максимум до пятидесяти человек каждый, но даже этого было недостаточно, чтобы избежать столпотворения. Кроме того, лифты очень редко перевозили пассажиров на нужный этаж. Они постоянно требовали какие-то справки, удостоверения, прочие непонятные документы, подтверждающие уровни допуска. Причем процесс администрирования в этих транспортных приспособлениях происходил автоматически. Поэтому требования менялись чуть ли не каждую неделю.
Работники резиденции уже давным-давно утратили надежду добираться с утра прямиком из холла на свой этаж. Они были рады очутиться хоть где-нибудь в здании помимо холла, и дальше по лестнице пешком ковыляли к своим кабинетам. Причиной тому была запутанное строение вотчины Малума. Здание было спроектировано таким образом, что лестницы в холл не выходили. Поэтому лифты были единственной возможностью попасть на рабочее место.
Виктор Афанасиевич сегодня решил воспользоваться общим лифтом, а не своим личным, чем вызвал всеобщее воодушевление в толпе. Пока он дожидался своей очереди на посадку, Владыка много шутил, а когда ему предлагали зайти в лифт вне очереди, он отвечал, что не желает упускать шанс в кои-то веки получить, наконец, дисциплинарное взыскание за опоздание на работу. В самом лифте Малум воспользовался любезно предоставленным правом заказать место назначения, и торжественно громко и четко произнес:
- Кабинет Владыки дня.
- Володаря дня зараз не має в своєму кабінеті, - ответил автоматический безэмоциональный женский голос. – Відвідувати кабінет Володаря у його відсутність заборонено.
- Я знаю, что его нет на месте, - посмеиваясь, сказал Малум. – Он находится сейчас в этом лифте.
- В такому випадку Володар дня має підтвердити свою особу.
- И каким же это образом?
- Володар дня має надати довідку зазначеного зразка, підкріплену печаткою секретаря Володаря дня.
- То есть, вы хотите сказать, что секретарь Владыки должность более вышестоящая, нежели собственно сам Владыка? Не так ли?
- Транспортні ліфти не уповноважені обговорювати структуру управління денної кватри з пасажирами.
- Так мы не пассажиры до тех пор, пока лифт нас никуда не везет.
Автоматический женский голос на секунду задумался.
- В такому випадку або вкажіть свій статус, або назвіть місце призначення.
- Мой статус? Хорошо… М-м… Генеральный инспектор транспортных лифтов резиденции дневной кватры Украины.
- Надайте, будь ласка, посвідчення чи довідку з печаткою секретаря Володаря дня.
- А печать Владыки не подойдет?
- Відділ транспортних ліфтів підпорядковується адміністрації Володаря дня, а не самому Володарю.
Малум окинул взором с любопытством наблюдающих за ним пассажиров и остановил свой взгляд на девушке, стоявшей у правого края автоматической двери.
- Хорошо. Барышня, - обратился он к ней, - вы мне не знакомы? Вы работаете у нас?
- О, ні, Владико, - сказала девушка.
- А у вас вообще есть работа?
- Ні, Владико. Я прийшла на співбесіду у відділ внутрішньої безпеки.
- Как вас зовут?
- Софія Дгарб, Владико.
- А отчество?
- Петрівна.
- А какому часу принадлежите?
- Годині нічних пояснень, Владико.
- Замечательно! Я, Владыка дня, Малум Виктор Афанасиевич, назначаю Дгарб Софию Петровну, принадлежащую часу ночных пояснений служащую дневной кватры, генеральным секретарем администрации резиденции дня. София Петровна, скрепите, пожалуйста, своей печатью мое удостоверение генерального инспектора транспортных лифтов резиденции дневной кватры.
- Але ж в мене немає печатки!
- Так создайте ее немедленно!
Девушка вмиг сотворила себе печать и хлопнула ею по красно-серебристой «корочке» в руках Владыки.
- Теперь- то, наконец, сумел ли я подтвердить свой статус инспектора? – поинтересовался Малум у лифта.
- Ні. Згідно встановлених правил, будь-які зміни у керівній структурі резиденції мають бути оголошені якнайменш за два тижні до набуття чинності. Чи хочете ви, щоб призначення Софії Петрівни Дгарб набуло чинності за два тижні?
- Ага! – Малум чуть ли не заплясал. – То есть вы признаете во мне Владыку дня?! Тогда немедленно везите нас в кабинет Владыки.
- Транспортні ліфти підпорядковуються не Володарю дня, а його адміністрації. В інструкції написано, що не можна перевозити пасажирів до кабінету Володаря дня, коли його не має на робочому місці.
- Так понятное дело, что его нет на рабочем месте, если он сейчас находится в лифте. Как Владыке дня попасть в собственный кабинет, если лифт не хочет везти его туда потому, что его там нет?
- Пошук відповідей на питання подібного характеру не є головною задачею транспортного ліфта.
- Хорошо. Пусть будет так. А куда в принципе меня может доставить транспортный лифт?
- В будь-яке приміщення резиденції за умови, що у вас є до них доступ.
- Замечательно. Огласите, пожалуйста, в какие помещения резиденции есть доступ у Владыки дня?
- Володар дня потенційно має доступ до всіх приміщень.
- Потенциально?! Что значит «потенциально»?
- «Потенційно» - прислівник, утворений від прикметника «потенційний». Слово з 10 літер і 10 звуків. З них 4 голосні і 6 приголосних, з яких 1 пом’якшений. Корінь «потенц», суфікси «ій» та «но». Значення слова: те, що існує в потенції, тобто приховане, можливе, імовірне. Слово іншомовного походження, що прийшло в українську з французької мови «potentiel», в котру потрапило з латині «potenter». Там це слово утворилося від «potentia», тобто «міць», яке в сою чергу пішло від «potens» (той, що може) та «possum» (могти, бути в змозі). Приклади використання…
- Достаточно. Я все понял. Транспортный лифт считает, что у Владыки дня существуют только скрытые возможности попасть хоть куда-нибудь?
- Транспортні ліфти керуються тільки правилами та інструкціями. Володар дня матиме право доступу до будь-якого приміщення, коли він оформить документи, як того вимагають діючі норми.
- Ладно. А куда сегодня может доставить Владыку транспортный лифт?
- В будь-яке місце в резиденції, якщо у Володаря є офіційний документ, що підтверджує його доступ.
- Я переформулирую. Куда может попасть Владыка всех без всех этих официальных документов?
- В будь-яке місце, де не потрібне підтвердження статусу.
- Слава Богу, мы знаем, что они есть! Перечислите их, пожалуйста.
- Ця інформація є таємною і не може бути озвучена пасажирам транспортного ліфта.
- Твою ж мать!!! Кто-нибудь знает, как управиться с этими бюрократами?
- Вчера, Владыка, лифт без проблем возил нас до библиотеки, - сказал какой-то мужчина из толпы.
- Нет, - возразила одна из дам, - библиотека находится на 6 этаже. Тем, кто работает наверху, придется несколько десятков этажей подниматься вверх пешком. Лучше ехать в кафе. Оно находится за три-четыре этажа до вашего кабинета, Владыка.
- Отлично. На том и порешим, - сказал Малум и вновь обратился к лифту. – Отвезите-ка нас в кафе.
- Обережно! Двері зачиняються, - произнес автоматический женский голос. – Під час руху тримайтеся за поручні, будь ласка.
На выходе из лифта к Малуму неуверенно подошла София Дгарб:
- Я перепрошую, Владико… А як мені бути, щодо… ну… «генерального секретаря»…
- А, вы об этом. Ну, давайте мы поступим так. София, вы уверены, что сможете справиться с этими лифтами? Я уже здесь 20 лет работаю, и никто не может решить проблему с ними. Если у вас есть уверенность?..
- Впевненості у мене зовсім немає, Владико. Але я дуже хочу спробувати.
- Вот и отлично. Тогда можете приступать прямо сегодня. А на собеседование вы уже можете не идти. У вас уже есть работа.
Малум обменялся с девушкой рукопожатием, и, пожелав удачи, оставил ее разбираться с новыми обязанностями. Затем он пешком по лестнице преодолел четыре этажа. Появление Виктора Афанасьевича в приемной, а не сразу у себя в кабинете, вызвало переполох у секретарей и посетителей. Обычно шеф пользовался личным лифтом. Но сегодня, наверное, что-то изменилось.
- Доброе утро! – поприветствовал всех Малум голливудской улыбкой. – Прекрасный день, не правда ли?!
Присутствующие робко здоровались с начальником, а он тем временем открыл дверь в свой кабинет и, застыв в полуобороте в проходе, обратился к одной из своих референток:
- Оля, мне нужна вся имеющаяся у нас информация по некоторым людям. Я сейчас пришлю тебе список. И позови-ка мне директора сыскного департамента, главного архивариуса и начальника бюро кадров.
- Сию минуту, Владыка.
Глава 2
Оляна проводила каникулы в гостях у Миши Байтмана в Одессе. Миша оказался единственным одноклассником, который за оставшиеся 10 дней отдыха не покидал пределы Украины. Он искренне не понимал, зачем ему куда-то ехать, если у него есть все здесь в Одессе.
Правда, Мишины родители на первых порах приняли Олянку очень настороженно. Они все еще были под впечатлением апрельской статьи в дневном вестнике и до встречи с ней считали девочку неким подобием монстра во плоти человека. Тот факт, что их сын дружит с пестом, совершенно не радовал Байтманов-старших. Когда Волошка в первый раз переступила порог их дома, всех взрослых в нем окатил приступ паники. Для родителей Миши стихийное бедствие, война и посещение их жилища пестом были трагедией одного порядка. К их ужасу, Оляна вела себя так, будто не замечала неадекватного поведения взрослых. Причем никто не понимал, притворяется ребенок, или нет. В любом случае вскоре и мама, и папа Миши убедились в том, что Волошка – абсолютно нормальный ребенок, и что всяким вракам да сплетням верить не стоит.
На следующий день после суда утренний вестник принес радостную новость: новая Верховная Хранительница часа утренних идей вернула кураторство Оляниным классом Евгению Федоровичу Ремезу. По этому случаю Волошка и Байтман устроили настоящий праздник с тортом, играми и соревнованием на лучший салют. Ребятам даже пришлось объясняться с местными охотниками. Им пожаловались Мишины соседи на чрезмерно затянувшийся шум и взрывы в такое позднее время.
Затем Миха познакомил Оляну со своим городом. Одноклассник неплохо знал историю Одессы и оказался хорошим экскурсоводом. Несмотря на сбивчивость речи и легкое заикание, Байтман говорил увлеченно и сумел заразить Волошку любовью к Южной Пальмире.
На второй день одесских каникул Миша провел Олянку по центру города. Девочка нисколько не удивилась, что резиденция утренней кватры расположилась в самом красивом сооружении и при этом символе города – в знаменитом одесском оперном театре. «Вот бы и в Киеве так!» - восхищалась красотой здания девочка. Оказалось, что резиденции дня и вечера находятся совсем близко – всего в нескольких кварталах отсюда. Оперный театр расположился почти посредине между дневнокватральным Шахским дворцом и вечернекватральной филармонией словно судья, разнимающий вечных спорщиков.
Шахский дворец не произвел впечатления на Олянку. Да, красивое, несколько выделяющееся на общем фоне сооружение в стиле английской неоготики. Но в Одессе есть места и поинтереснее. Миха рассказывал девочке какую-то историю о польских хозяевах и персидском шахе, о куртизанках и балах, но Оляна все никак не могла понять: а при чем тут, собственно, дневная кватра.
- Погоди, Миха, - остановила одноклассника девочка, - я все никак не пойму, почему дневная кватра выбрала себе это здание?
- Я думаю, у них просто выбора особого не было. Одесса – утренний город. Здесь витает дух утра. Не только в архитектуре. В самих жителях, в их размеренности, неспешности. Одесситы инфантильны, капризны и страдают сибаритством. На этом фоне вписаться в городскую жизнь дневной кватре было очень сложно. Они, конечно, могли выбрать для себя какую-нибудь церковь или собор, но не забывай: Одесса – молодой город. К тому же мультикультурный, светсткий. Здесь никогда религия не имела сильного влияния на городскую жизнь. Шоб ты знала, до начала 20-го века у дня в Одессе совсем не было своего дома. Представляешь?!
Когда Оляна увидела местную филармонию, то никак не могла понять, почему вечерняя кватра занимает здание, которое по своей функциональной направленности должно принадлежать утру. Правда оказалась банальной. Филармоническое общество переехало в эти стены только в 30-х годах прошлого века. А строилось это сооружение как раз для нужд вечернекватральных, коммерческих. Изначально здесь была купеческая биржа. Просто когда дом отдали музыкантам, вечернюю кватру отнють не смутили новые соседи.
- А еще, - рассказывал Миха, - здесь изумительная акустика. В зале очень хорошо слышно, что говорят со сцены, но о чем перешептываются соседи, ты подслушать не сможешь. Это сделано специально, для сохранения коммерческой тайны.
После того, как Оляна несколько раз проверила эту удивительную особенность концертного зала филармонии, Миша спросил подругу:
- Олянка, ты готова окунуться в совершенно не характерный для Одессы угрюмый мир, не выезжая из города?
- Ты, наверное, сейчас говоришь о вашей местной ночной резиденции, - предположила Волошка.
- Именно. Только не удивляйся. Вечерняя и дневная кватры старались вписаться общий лик города. Ночь же пошла своим путем. Одесситы даже не называют этот дом резиденцией. Мы говорим: «Посольство ночной кватры в Одессе». Это что-то из ряда вон… Давай свою руку.
Девочка была заинтригована.
В одно мгновение Байтман перенес гостью к огрмному серо-рыжему дому с множеством балконов и башенок. Нет, он не выглядел затхлым. Только постаревшим, но еще сохранившим былое холодное великолепие. У пестов пятиэтажный, включая подвал, дом номер 8 по улице Спиридоновской был жилым. Шестой и седьмой этажи занимали чтецы судеб, и только на последних двух размещалась одесская ночекватральная резиденция.
- А как туда зайти? – поинтересовалась Олянка, не находя парадного.
- Здесь есть небольшой секрет, - ответил Миха.
Он подвел Волошку к краю здания. Только там девочка обнаружила арку, больше похожую на нору, ибо уходила она куда-то вниз под дом.
- Пойдем, - предложил Миха и первым нырнул туда.
В арке было темно и сыро. К тому же у Оляны не было уверенности, что уводящий вниз проход может вывести ее куда-то на свежий воздух. Это был скорее вход в шахту, нежели арка. Но неожиданно он делал поворот налево и вверх, и заканчивался мрачным, серым внутренним двориком. Сюда никогда не проникал солнечный свет, и даже в самый жаркий день здесь сохранялся свой прохладный микроклимат, что было удивительным для южного города. Посредине дворика растеклась огромная лужа. Оляне даже показалось, что, испаряясь, вода из этого водоема образует маленькие тучи, которые поднимаются до пятого этажа и затем обильно орошают местный асфальт. Это был обособленный, аутентичный мир в миниатюре со своими законами природы.
Ребята зашли в парадное. Воздух, казалось, не двигался. Пахло старостью. Этот запах ни с чем нельзя было перепутать. Обычно так пахнут жилища пожилых людей. Но в подъездах такой дух встретить очень трудно. Везде, но не здесь. Ведь ночь символизирует именно старость.
- Как такое возможно?! – удивилась Олянка.
- Это Одесса, - улыбнулся Миха. – Здесь возможно все.
Вдруг их окликнули. Ребята оглянулись и увидели охранника, который спускался по ступенькам:
- Вы здесь живете? – строго спросил он.
- Нет, - Миша почему-то покраснел, будто украл что-то. – Мы на экскурсии. Я показываю однокласснеце город.
- Здесь нельзя находиться, - грозно промолвил охранник. – Это резиденция ночной кватры, а не достопримечательность. Идите лучше на Дерибассовскую.
- А у нас есть приглашение на службу ночной кватры, - встала на защиту смущенного Миши Волошка. – И мы имеем право здесь находиться.
- Неужели, - не верил охранник, - и с чего бы это ночной кватре выдавать разрешение столь юным кандидатам?
- Значит, мы заслужили, - не сдавалась девочка.
- Тогда покажите его, - попросил тот.
Волошка потянулась в карман шортиков, и поняла, что разрешение осталось в ее комнате в Пуще-Водице.
- Э-э-э… Я забыла его дома… - сказала она. – Мы сейчас всем классом временно живем в Пуще-Водице.
- В самой Пуще! – наиграно удивился охранник.
- Миха, ну покажи свое приглашение?
- Я не б-б-б-брал его с-с-с-с собой, - когда Миха волновался, он начинал заикаться.
- Уходите, - промолвил охранник и вытолкул ребят из парадного во внутренний дворик.
Оляне почему-то из-за этого инцидента стало стыдно и у нее совсем пропало настроение. Тогда Миша предложил девочке познакомиться с его друзьями.
Компания у ребят собралась шумная. Сутки напролет они пропадали в Аркадии, на Лонжероне и Затоке, бродили по катакомбам или просто шатались по городу. Один раз во время ливня их чуть не смыло в море вместе с летним кафе, в котором они прятались. В тот день они вернулись домой раньше обычного, и обнаружили, что старая акация, росшая справа от арки, обрушилась на жилище пестов мамы Миши Байтмана. И хоть разрушения были минимальны, песты на период ремонта покинули квартиру, а это означало, что и мама теперь будет бывать дома только изредка.
Мишин двухэтажный дом был типичным для старой Молдаванки. Но при этом квартира Байтманов со стороны улицы адмирала Лазарева выделялась. На фоне тотальной желтизны всего района, внешняя стена жилища Мишиного семейства была окрашена в радостный розовый цвет. Вообще дом номер 51 отличался буйством красок, правда, со стороны двора. Часть пестов восстановили покраску. Теперь их стены стали нежно-песочно-желтые. Часть – оставили ржаво-желтую облупленность. А один оригинал покрасил стену с дверью в серенивый цвет.
Мишина квартира располагалась на четвертом этаже, но песты этого не знали. Оляне было забавно наблюдать, как рухнувшее дерево, принадлежащее миру пестов, бесцеремонно вонзилось в стены здания, которое существовало по законам этого мира. Верхушка акации находилась аккурат в гостевой спальне, которую на время заняла Оляна, и, несмотря на имеющиеся стены, листья дерева трепетали даже от незначительно движения воздуха, который и ветерком назвать трудно.
- Олян, ты это… если хошь, можешь перейти в мою спальню, - Миша застыл в неуверенности где-то за приоткрытой дверью.
- А ты тогда где будешь спать? – спросила девочка, про себя посмеиваясь над неловкой учтивостью своего одноклассника.
- Ну, я тогда лягу у папы, а мама заночует с пестами.
- Точно! Миха у папы, папа без мамы, а мама у пестов. Получается какой-то круговорот Байтманов в природе.
В комнату вместе с глухим дверным скрипом вплыла смущенная улыбка Михи:
- Я просто хочу о тебе позаботиться. Ведь ты же у меня в гостях. У тебя никого нет кроме нас – одноклассников. Мы сейчас для тебя самые близкие люди. А близкие люди готовы уступить друг другу все, что угодно.
- Спасибо, Миха, - Оляна взяла друга за руку. – Я тронута, но не стоит. Мне и здесь хорошо.
Миша окончательно сконфузился, и его лицо залилось бордовой краской. Взгляд мальчика не смел подняться выше Оляниного подбородка и постоянно блуждал где-то слева от гостьи, пока его внимание не привлек серебряный кулон на шее у девочки.
- Классная вещица, - сказал он, пытаясь прикрыть свою неловкость. – Это подарок родителей?
- Нет, - ответила Оляна. – Это Лана мне подарила на Рождество. Этот кулон с секретом. Хочешь, я его тебе покажу?
Не дожидаясь ответа, Волошка сняла с себя кулон и открыла маленькую книжицу внутри.
- Здесь хранятся проекции самых дорогих мне людей. Это мои родители.
- Ты, наверное, за ними сильно соскучилась?
- Да. Конечно.
- Где они сейчас?
- В Новой Зеландии. Это Равиль Ислямович устроил. Я боялась за их безопасность, и он организовал для них работу на другой части света, - Оляна перевернула страницу. – Ну, Ланочку ты знаешь, а это Пит.
- А, это тот самый брат Киприана Питайчи?
- Да. Он был моим чтецом судьбы, когда я жила в мире пестов.
- Это его арестовали гвардейцы?
- Да. И с Нового года я о нем ничего не слышала.
- Он твой друг?
- Он больше чем друг. Пит мне и наставник, и защитник. Мне иногда казалось, что он даже пытался заменить мне родителей.
- Понятно. А кто у тебя еще есть в кулоне?
Олянка перевернула страничку, и Миха тут же заулыбался, ибо увидел знакомые лица Сережи Клименко и Валеры Мисюры.
- Здесь и твой портрет есть, - сказала девочка.
Она перелистала еще страницу и показала Байтману его собственное изображение, которое соседствовало с проекцией Женечки Довженко. Миша в очередной раз покраснел.
- Поверь, - продолжила Оляна, - этот кулон заполняется сам, не по моему желанию. Я очень рада, что здесь присутствуют все мои одноклассники. Когда Лана мне его только подарила, там находились лишь четыре портрета: мамы, папы, Пита и ее. Другие проекции я обнаружила непосредственно перед судом.
- А кто там еще есть?
- Это наши с Питом друзья. Ты помогал их освобождать из Березани. Ты их должен помнить.
Олянка показала проекции всех друзей из Дальнего Махно и Фриды Дальстрем. Только сейчас она обнаружила, что портрет Гены Сороки обрамляла траурная черная лента.
- Это Гена. Он погиб, защищая друзей, - объяснила она. – Он владел тайной, которою не должны были узнать его преследователи. И он…
- Мне очень жаль, - Миха, наверное, впервые за этот вечер нашел в себе храбрость заглянуть в глаза гостье. Поэтому его соболезнования прозвучали чрезвычайно искренне.
- Мне тоже, - ответила Оляна.
- Но с другой стороны, теперь ты знаешь точно, что твой друг Пит жив. Ведь его проекция не обрамлена траурной лентой.
- Точно. Я даже об этом не подумала.
- Я вижу, у тебя еще кто-то остался там в кулоне.
- Да. Ну, Равиля Ислямовича и его внуков ты знаешь…
Девочка в очередной раз перевернула страничку, и в ужасе застыла над кулоном. Перед ребятами окрылись два портрета братьев Иззетовых. Но если Абульхаир смотрел на них своими обычными слегка безумными карими глазами, то умное и немного грустное выражение лица Таймаса было окаймлено такой же черной рамкой, как и на портрете Гены Сороки.
- Я не понимаю… Что это значит?.. - Оляна поначалу даже возмутилась.
Однако все и так было понятно. Несколько секунд тишины расколол ужасающий вой девочки. Через пару мгновений в комнату влетел папа Миши Байтмана – Роман Валерьивич.
- Что случилось? С вами все в порядке? – в панике спросил он.
Миха принялся сбивчиво, невнятно и запинаясь объяснять, что произошло. Но папа его понял к удивлению быстро.
- Об этом знаете только вы? – спросил Роман Валерьевич, и, получив немой утвердительный ответ, продолжил. – Нужно срочно оповестить родственников и обратиться в вечернекватральную полицию. Оляна, ты знаешь, где они живут?
Девочка утвердительно кивнула головой, но плакать не перестала.
Байтман старший присел на кровать с другой стороны Волошки и крепко прижал ее к себе правой рукой.
- Оляночка, я сочувствую твоему горю. Смерть молодых – это всегда страшно. Но нужно взять себя в руки. Хорошо?
Гостья утерла слезы и закивала.
- Вот и славно. Тогда собирайтесь. Я оставлю записку маме, и мы отправляемся через пять минут. Миша, иди, переоденься.
Байтманы вместе вышли из гостевой комнаты, и девочка осталась одна. Собираться особо ей не нужно было. Все ее вещи помещались в карманах джинсовых шортиков. Не считая кулона на ее шее, в Оляниной собственности находилось только зеркальце, которое подарила ей Мелани на день рождения. Грязную одежду она не сохраняла, за исключением разве что школьной формы. Но та находилась сейчас в ее комнате в резиденции ночной кватры.
Девочка сменила свою радостную оранжевую футболку с веселыми коровами на более строгую однотонную песочную тенниску, и стала дожидаться, когда ее позовет папа Миши. Но звать ее не стали. Через пару минут в ее комнату вошел сначала Роман Валерьевич, а еще через какое-то время к ним присоединился и Миха. Они взялись за руки, и Оляна перенесла всех в Бахчисарай к дому Изеттовых, который находился по дороге на Чуфут-Кале.
В прошлом семестре Оляна провела у Равиля Ислямовича в гостях несколько дней. Это произошло сразу после того, как дневная кватра смогла установить ее личность. У нее тогда был очень тяжелый период в жизни: сначала она позволила одурачить себя Севешину, затем у нее состоялся пренеприятнейший разговор с Виктором Малумом, и, как результат, перед ней замаячила перспектива исключения из класса. В итоге все закончилось хорошо, если бы, конечно, не гибель Таймаса.
Они зашли во двор, обошли разговаривающих о чем-то пестов, и поднялись по появившимся на внешней стене ступенькам на третий этаж, где и находилось жилище семьи Иззетовых. Затем папа Миши постучался в массивные стальные темно-коричные двери, украшенные национальным крымско-татарским орнаментом. Им открыл незнакомый коренастый сорокалетний мужчина, очень похожий и на Равиля Ислямовича, и на Абульхаира.
- Здравствуйте, - поприветствовала незнакомца Оляна. – Вы, наверное, Басыр Равилевич?
- Да, - улыбнулся он. – А ты, наверняка, Оляна.
- Да, - подтвердила девочка. – Это мой одноклассник Миша Байтман и его папа.
- Очень приятно, - мужчины обменялись рукопожатиями. – Ну, что же вы стоите на пороге. Проходите в дом.
Но гости не двинулись с места.
- Басыр Равилевич, у нас очень плохие новости…
Глава 3
- Махатько! Может вместо того, чтобы страдать ерундой, ты бы помог нам. Ты смотри, все мы при деле. Аленка – та вообще зашивается. Вчера она раз тридцать за сутки останавливала время для сна. Понятное дело, Верховная Хранительница – это серьезно. Но она одна! Мы все ей пытаемся помочь, как можем, ты только один прохлаждаешься.
- Да попустись, Тиша! Я сюда пришел не для этого.
- Твою ж мать! Махатько! Я тебе русским языком говорю: нам нужна твоя помощь. Тала возглавила Human Resource направление – уже неделю в командировке. По всей Украине катается. Таня занимается вопросами безопасности. Она уже без пяти минут Главный Охотник утренней кватры. Нику этой ночью назначили главным редактором утреннего вестника. Каревских, у которого годовалый ребенок, помогает с архивом. Я возглавил Секретариат. Даже Валентин Максимович работает у Алены консультантом. Один лишь ты, здоровый 21-летний мужик, бездельничаешь. Решил, небось, что все плохое позади, и упиваешься компанией Фриды?
- Я как раз из-за нее сюда и пришел.
- Че, надоела девочка? Решил сменить полового партнера, но боишься, что мы тебе яйца оторвем?
- Все как раз наоборот. Это я ей надоел. Это она меня бросила.
- Боже мой! Какой мудрый и без сомнения правильный выбор с ее стороны! Андрюша, как твой друг, я не могу тебя оставить один на один со своими проблемами в тяжкую годину. Сейчас для тебя самое время с головой окунуться в работу. Как ты относишься к согласованию учебных планов? Временно, естественно. Пока Аленка не посвятит новых Верховных Хранителей.
- Да иди ты в жопу! Че ты все время заладил: работа, да работа?! Вон твоя сестра тоже не трудится. И ничё. Ты, я вижу, ей на мозги не капаешь.
- А ты не сравнивай ромашку и какашку. Для Глаши даже перекладывать бумагу с одной стороны стола на другую сложно. А в тебе иногда даже проблески ума проявляются.
- Тиша, ну какой я, к черту, чиновник?
- Согласен, Андрюха, никакой! Но сейчас и таких нету. Здесь, в резиденции утра, 80% сотрудников при мадам Войнаровской были служащими дневной кватры. И если во Дворцах утренних часов с кадрами все более-менее нормально, то общего руководства до недавнего времени считай, что не было в принципе. Кроме того, мы все тут генералы без армий. У меня в Секретариате в подчинении только две 19-летних девчонки, год назад закончивших обучение. А Секретариат, между прочим, отвечает за функционирование всей кватры. Ты думаешь, почему Таня без пяти минут Главный Охотник? Да потому, что никто из лидеров отрядов не хочет возглавлять департамент, пока там бардак и шатание. Ибо знают, что это такое. В Украине почти 600 отрядов. И никто не хочет! Прикинь! А что творится на местах?! Знаешь, почему Тала уже неделю в командировках? За целый год во всей утренней кватре повысили аж 4 человека! У меня сложилось впечатление, что делалось все возможное, чтобы люди просто отказывались работать на утро. Мы пришли в кватру, где Главных Хранителей четырех утренних часов осталось всего семеро на всю Украину. Причем в часе утренних деяний Главных Хранителей нет в принципе! Понимаешь, просто некого посвящать в Верховные Хранители. Из всех Главных Хранителей Верховным согласился стать только один. Но ему в этом году исполнится 80 лет, и он автоматически попадает под возрастной ценз. Да что там Хранители. Целый год не проводился рекрутинг молодежи. Впервые за всю более чем полутаратысячную историю Киева за прошедший год утренней кватре поклялись служить меньшее количество юношей и девушек, чем ночной! И это в утреннекватральном городе! В Винницкой, Черкасской, Черновицкой и Тернопольской областях самый высокий чин – это Помощник Хранителя. Представляешь, областью руководит Помощник Хранителя! Во Львовской, Закарпатской и Черновицкой областях часть администрирования в утренней кватре взяла на себя ночь, благодаря протекции Равиля Ислямовича. А в миллионном Днепропетровске в резиденции утра по очереди дежурят кто-то из местных охотников, потому что в самом здании не осталось вообще никого! В сельской местности совсем кошмар! На данный момент почти на двух третях территории Украины утренняя кватра отсутствует в принципе! И ты мне говоришь, что ты плохой чиновник?! Андрюша, коль поклялся служить утренней кватре, сейчас пришло время исполнить клятву. Если не хочешь заниматься учебными планами, найдем тебе работу по душе. Ты нужен. Так что давай прямо сейчас подымайся к Алене. И спроси у нее, чем ты можешь быть полезен.
- Я бы не хотел с нею встречаться… Понимаешь…
- Понимаю. Но тебе придется закопать свою гордость поглубже и подойти к ней. Потому что только она сейчас в курсе всего, что происходит.
- Нет. Если хочешь, чтобы я помогал, пусть она спустится. Я к ней не пойду.
- Интересно, а с Шульбанчижевским или с Войнаровской ты бы так же разговаривал?.. Ладно. Только по старой дружбе я отправляю ей сейчас же записку. Будем надеяться, что Алена не такая гордая, как ты.
- Не гордая. Я вам сейчас нужен больше, чем вы мне…
- Привет, мальчики! Никогда не думала, что скажу это, но я очень рада тебя видеть, Андрей.
- Ладно, ребята, я вас оставлю. У меня дел куча. Алена, если я тебе понадоблюсь, я в днепропетровской резиденции провожу собеседования. Пока, Андрюха!
- Пока, Тиша… Ну-с, Алена Эдуардовна. Чем я могу быть вам полезен?
- Махатько, не выводи меня! У меня на твои выбрики нет ни времени, ни сил. Если хочешь помочь – я тебе рада, если нет – можешь быть свободен.
- Ух, как ты заговорила. Да, власть меняет человека. Раньше ты такого себе ни с кем не позволяла.
- У меня нет времени на лирику. Чтобы ты знал, власть – это не командирский голос, а огромнейшая ответственность. Мне жаль тебя, если ты этого не понимаешь. И давай прекратим демагогию. У меня просто нет времени.
- Так запусти купол.
- Я не в том статусе, чтобы привселюдно уединяться под куполом с мужчиной, с которым у меня когда-то были романтические отношения. Я должна думать, как это может быть воспринято общественностью.
- У-у, какие мы серьезные!
- Знаешь, что, Махатько. А иди ты [нецензурная брань]!
- Шикарно, Алена Эдуардовна! Надо понимать, что вашего статуса достаточно, чтобы привселюдно посылать своего бывшего по матушке?!
- Я ухожу. Прощай.
- Я хочу помочь. Нет, правда. Я действительно хочу помочь. Мы можем плохо относиться друг к другу. Мы даже можем говорить друг другу гадости при встрече. Но разве это повод отказываться от моей помощи?
- Ты прав. Это не повод.
- Хорошо. Тогда я тебя внимательно слушаю. Где ты меня видишь?
- На терпящем крушении самолете… Извини, не удержалась. Я хочу воспользоваться твоим искусством обольщения. Тебе нужно будет провести несколько переговоров с кандидатами на Верховных Хранителей. А затем на тебе будет вербовка молодежи. Согласен?
- Не вопрос. Еще какие-то пожелания будут?
- Нет. Это пока все. Список кандидатов возьмешь у моего секретаря. И можешь приступать.
Глава 4
Сорокадвухлетний капитан дневной гвардии кировоградского полка Тимофей Иосифович Дурноляп любил просыпаться за несколько минут до восхода солнца. Служба у капитана была не тяжкая, поэтому Тимофей Иосифович в редкие дни останавливал время на сон. Подобно большинству пестов каждый вечер он ложился спать, а просыпался утром, радуясь рассвету, как ребенок неполезным сладостям.
В молодости, только получив офицерский чин, Тимофей с особым рвением поддерживал свою физическую форму. Для этого одну из комнат своей квартиры он оборудовал как мини-спортзал, где до неистовства накачивал свою мышечную массу. Но энтузиазм быстро сошел на нет, и сейчас допотопные тренажеры, в большинстве своем созданные своими руками, запылились и заржавели. Пару лет тому назад капитан понял, что пользоваться некоторыми из них уже стало опасно для жизни. Но выбросить их из дому он не мог. Теперь эти машины здоровья превратились в памятник его юношеским надеждам. А в те злосчастные дни, когда Дурноляп особо остро чувствовал немой укор совести, снизошедший из спортзала, гвардеец всерьез обещал себе, что с завтрашнего утра он начинает бегать.
Однако следующий день начинался также традиционно, как и предыдущий: с выкуренной сигареты. Из радостей жизни у Тимофея Иосифовича осталось, как он считал, только щемящее невероятное чувство обязательной встречи с утренним солнышком. Поэтому он ненавидел пасмурное небо и дождь.
Дурноляпы служили в гвардии еще с казацких времен. С середины XVIII века все мужчины в семье давали клятву дневной кватре и выбирали именно военную карьеру. Однако женщинам не возбранялось отдавать предпочтение иным кватрам. Причиной этого был древний обет, данный пращуром Тимофея. В 1746 году три казацких чтеца судьбы при заложении поселения побожились на Святом Писании, что «віднині і до Страшного Суду Хведь Вус, Миколайцьо Дурноляп та Савка Нерозлийгорілка боронитимуть від ворогів цю святу землю, а після смерті їхні сини і сини синів стануть на варті». Селение тогда назвали Усовка. Но Хведь Вус не прожил здесь и года. Он умер, так и не родив наследника. Через 8 лет в поселении обосновались сербы. Чтобы эти места им напоминали о родине, они переименовали это укрепление в Бечея. И, наконец, в 1784 Бечея удостоилась прибытия Младшего Хранителя, поэтому городок стал уездным, и в очередной раз поменял название сначала на Александрийск, а затем уже окончательно на Александрию.
Судьба потомков Савки Нерозлийгорилки была страшна. В конце XIX века один из праправнуков Савки нарушил его обет и присягнул вечерней кватре. В ту же секунду смерть настигла весь род Нерозлийгорилки – не только мужчин, но и женщин, и тех потомков, которые шли от Савкиных дочерей, внучек и правнучек.
Эту страшную историю Дурноляпы передавали из поколения в поколение. И за все 266 лет мужчины семьи несли свою службу исправно и не ропща. В начале ХХ века практически весь александрийский гарнизон состоял из Дурноляпов. Однако первая мировая, а затем гражданская война значительно проредила число представителей сильного пола фамилии. В двадцатых годах мужчин Дурноляпов осталось всего шестеро, причем двое из них, скованные клятвой и поэтому не имеющие возможности эмигрировать, вели партизанскую борьбу вплоть до 1926 года. Ну а после второй мировой выжил только дед Тимофея Лениор Тарасович, у которого был один сын, да и Тимофей оказался единственным ребенком в семье.
С наследником капитану не везло. Его жена Майя рожала уже четырежды, и каждый раз девочек. С одной стороны Тимофею Иосифовичу даже хотелось того, чтобы эта безумная клятва умерла вместе с ним. Но, тем не менее, они с супругой все рано намеревались зачать именно мальчика. Шесть месяцев назад Майя сообщила мужу, что она в очередной раз беременна. Так же она огорошила его своим решением, что эта беременность для нее будет последней. Выходя за него замуж, она не предполагала, что к сорока годам превратится в машину по производству детей. Конечно, дети – это цветы нашей жизни, но, тем не менее, у нее также есть потребности, на которые ему следует хоть иногда обращать внимание!
Капитан Дурноляп был третьим по значимости человеком в дневной кватре Александрии после Управляющей Хранительницы часа дневных порывов госпожи Кузьмученко и своего непосредственного начальника Младшего Хранителя часа дневной определенности и к тому же майора дневной гвардии Петрушка. Хоть городок, как впрочем, и вся Кировоградщина, был вечернекватральным, капитана Дурноляпа здесь хорошо знали и почитали. И лишь одно угнетало гвардейца: перспективы повышения по службе у него не было ни малейшей. Тимофей принадлежал часу утренних странствий, и невозможность реализовать потребности психики, заложенные его часом, вводили мужчину в состояние апатии и захирения. Во многом это и объясняло застой как в его карьере, так и в его жизни.
Сегодняшним утром после традиционной встречи рассвета с выкуренной сигаретой «Прилуки Красные», Тимофей Дурноляп сидел на веранде собственного дома на втором этаже и пил свой утренний чай. На первом этаже жили песты его супруги, но она сейчас не особо вникала в их проблемы, полностью отдавая себя беременности. Его старшая дочь месяц тому назад вышла замуж и теперь живет в другом городе, вторая и третья – скоро должны будут вернуться после каникул в свои классы, и лишь самая младшая пока не отходит от мамки.
На подносе, который благодаря выдумке Тимофея, быстро превращался в небольшой столик, появился свежий выпуск дневного вестника. Капитан развернул овальный лист, на котором весь разворот занимала проекция Спикера вечернекватрального Сената Леонида Тарасовича Кулиша. На ней вельможа безуспешно отбивался от репортеров всевозможных вестников, не только национальных, но и иностранных, в основном европейских изданий. Над изображением огромными зелено-золотыми буквами в две строки было написано «Куліш – вбивця?».
От неожиданности у капитана открылся рот, из которого выпала зажженная сигарета. Но он этого не заметил. Неладное Тимофей осознал лишь через несколько секунд, когда почувствовал жжение у себя на животе. Резко вскочив с места, он задел поднос и громко непристойно выругался. Чай растекся по всей веранде, а фарфоровая чашка разбилась на десятки мелких осколков.
- Та скільки ж можна!!! Ти даси нам поспати в решті-решт?! – услышал он довольно бодрый голос своей жены из глубины их спальни. – Чи ти зовсім не можеш…
- Тату! – это проснулась его младшенькая – Оксанка. – А що ти там казав про мою маму?
Мысленно выругавшись еще раз, Тимофей приказал себе успокоиться, и уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебили:
- То він не про нашу маму…
- А взагалі про мам. То наш папа так матюкається.
Две средних дочери капитана из своих спален поспешили объяснить все своей сестренке.
- А чому наш тато матюкається? – не понимала младшенькая. – Це ж погано.
- Так, - супруга снова не дала возможность ответить Тимофею. – А ти поясни чотирьохрічній дитині, чому це її бовдур-батько при ній матом розмовля. Був би хоч чоловік чоловіком, а то веде себе наче приймак. Наче його ніколи не вчили, шо такоє хорошо, а шо такоє плохо. Я йому тут дітей рожаю як на конвейєрі, а він тільки і може, що мати гнуть в їх присутності…
- Мамо… - средние дочки попытались успокоить разбушевавшуюся родительницу, но та уже вошла в раж.
- А ви мені рота не затикайте. Ось вийдете заміж, тоді і поговоримо. Знаєш, Тимку, чому я пішла на цю п’яту вагітність? Тому що відпочинку хотіла. Та куди ж там! Довідпочивалася. Ще й часу нічних пояснень нема, а він тут почина сам з собою вести «інтелектуальні» бесіди. І йому байдуже, що вагітна дружина не може спати під куполом, що їй важко, що вона втомилася. А найголовніше, йому байдуже, що його можуть почути його власні діти. Слухайте, донечки дорогенькі, свого батька, і повторюйте за ним.
Оксанка всерьез восприняла последнюю фразу, сказанную матерью, и слово в слово повторила папины ругательства.
Сначала Тимофею показалось, что в его спальне идет на взлет реактивный самолет – именно такой звук издала Майя. Но вскоре рев сменился на уже привычные проклятия, и капитан понял: нужно срочно уходить подобру-поздорову.
Каждая беременность супруги Тимофея Иосифовича делала ее невыносимой. У нее и так был чрезвычайно непростой нрав. А с приближением родов находиться рядом с нею становилось опасно. Капитан Дурноляп старался как можно реже бывать дома, ибо он всегда умудрялся попасть под тяжелую руку своей благоверной.
Забыв прибрать за собой разлитый по полу чай и осколки от чашки, Тимофей пулей влетел в дом, мигом натянул на себя носки, затем брюки, снял с вешалки свой старенький, поношенный, местами протертый сиреневый китель кировоградского полка дневной гвардии, и, не прощаясь, выскочил на улицу. Переносить на службу себя он не хотел, так как и там особо заняться было ему нечем, поэтому он, подобно песту, не торопясь, пошел на работу пешком. Пройдя через весь город за 50 минут, он накинул еще пару кругов вокруг александрийской резиденции дня, благо погода этим утром была благоприятна для пеших прогулок.
К изумлению Тимофея Иосифовича, на работе его ждали:
- Де тебе носить? – возмутился его начальник майор Петрушок. – Я вже тричі за тобою посилаю.
- Андрію Васильовичу, ти ж мене знаєш, - ответил он. – Якби я знав, шо я буду зранку такий популярний, я б увечері додому не йшов би. А шо у нас сталося? Невже виявилося, шо Куліш – це таємний агент денної гвардії у вечірньокватральному Сенаті?
- От за що я тебе люблю, Йосиповичу, так за те, що ти вмієш такі веселі версії вигадувати. До речі, про Куліша. Знаєш, півгодини тому Сенатори позбавили його влади і недоторканості, а сам Сенат саморозпустився. І вже через десять хвилин екс-спікера було заарештовано за підозрою у організації вбивства онука Старійшини Іззетова Таймаса. Я ніколи навіть і не уявляв, що у нас в Україні таке можливо. Я спочатку не повірив. Тому замовив російські, білоруські, молдавські і навіть польські вісники. Всі пишуть одне й теж. Це ж справжня революція в вечірній кватрі!
- Дай Бог, шоб та революція нас з тобою не з’їла. До речі, Васильовичу, чого ти мене шукав?
- Та дива якісь. Чесно тобі скажу, я не знаю у чому справа, але тебе терміново викликають у Київ. Написано: «… відрядити з моменту появи на робочому місці». Ти не знаєш, з чим це все пов’язано?
- Гадки не маю. І куди я маю прибути?
- Написано: «… прибути до резиденції денної кватри у Києво-Печерській Лаврі до Секретаріату». Тимко, а ти часом не забажав мене підсісти?
- Андрію, не кажи дурниць. Ти ж знаєш, як у мене складаються відносини з керівництвом. То скоріше навпаки: їм там у Лаврі здається, шо чотири маленькі зіроньки на манжеті мого старого кітеля для мене забагато. Щось у мене є чуйка, шо повернуся я лейтенантом. І дай Бог, шоб старшим. Ну, давай мені посвідчення на відрядження, і піду я. Керівництво, тим більш у Лаврі, чекати не вміє.
Глава 5
За три дня до начала нового семестра Оляна прибыла в Киев. Первым делом она отправилась в свою старую квартиру. Как девочка себя ни обманывала, что, дескать, хочет найти себе место, куда она могла бы приезжать на выходных, сюда ее тянула ностальгия. Она очень соскучилась по родителям. Но оказалось, что жилье, в котором проживали Волошки, сдано, и теперь там поселилась другая семья.
Возвращаться к Мише Байтману в Одессу Олянка не захотела. Она и так злоупотребила его гостеприимством. Поэтому у ребенка не оставалось выбора, кроме как идти в Пущу-Водицу в резиденцию ночной кватры.
Меньше всего она желала сейчас видеться с Равилем Ислямовичем. Из-за гибели Таймаса Оляна испытывала перед ним оцепеняющее чувство стыда. Но другого места, где она могла бы провести последние дни каникул, у девочки просто не было.
На воротах резиденции ее остановили.
- Ваші документи, панно? – окликнул Оляну охранник, одетый в черный строгий костюм.
- Документы? – не понял ребенок.
- Так, панно. Пред’явіть, будь ласка, посвідчення, дозвіл чи запрошення на службу до ночі?
Оляна машинально пробежала руками по карманам, но она и так знала, что никаких документов у нее при себе нет.
- Мое приглашение осталось у вас в хостеле. Меня зовут Оляна Волошка. Мой класс временно живет здесь в Пуще.
- Я дуже перепрошую, панно Оляно, але ви маєте завжди носити його при собі. Ми у нічній кватрі, звичайно, не такі ще бюрократи, проте правила є правила. Без запрошення ви не маєте права відвідувати резиденцію.
- И что же мне теперь делать?
- Давайте, панно, ми з вами зробимо так: ви зараз пройдете в будинок для перемовин – він знаходиться біля північної брами – а я запрошу до вас коменданта резиденції. Нехай він вирішує, що з вами робити. На жаль, це найбільше, що я можу для вас зробити.
- Хорошо.
- Чи потребує панна супроводу?
- Я была бы вам очень благодарна.
Охранник элегантно подал руку ребенку и в одно мгновение перенес Олянку в незнакомый домик, встроенный в забор таким образом, что его северные окна смотрели в лес, а южные – на территорию резиденции.
- Цей будинок для перемовин, панно Оляно, - єдина будівля у резиденції, куди мають право заходити службовці інших кватр. Тут також відбуваються міжкватральні суди та ради. Зачекайте, будь ласка, декілька хвилин.
Переполненный ощущением собственного достоинства, охранник не спеша покинул помещение. Однако шлейф некой деловитой важности, который остается после общения с людьми, подобными дворецким из английских анекдотов, еще долго витал в стенах дома для переговоров.
Оляне пришлось ждать минут двадцать. Девочка уже решила, что о ней элементарно забыли, и надумала уходить, когда дверь со стороны внутреннего двора открылась и внутрь вошел очень толстый мужчина. Его курносость была настолько выразительной, что нос казался натуральным свиным пятачком, а пухлые щечки создавали впечатление, что кто-то нацепил на его лицо настоящее поросячье рыльце. Толстяк двигался медленно и плавно. Но Олянка уже привыкла, что здесь в резиденции ночи никто никогда не спешит.
- Оляно Олександрівно! Добрий день, панночко! – мужчина вцепился своими пухлыми ручонками в ее ладошку и с силой затряс ее. – На жаль нас з вами не представляли один одному. Мушу виправити цей, без сумніву, волаючий недолік. Дозвольте відрекомендуватися: Шведригайло Микита Опанасович. По четвергах я тут працюю комендантом. Я в курсі, що з вами сталося непорозуміння. І в ніякому разі не бажаю вас повчати. Давайте просто зробимо вигляд, що нічого страшного не сталося, і будемо жити далі, не згадуючи про цю прикрість. Гаразд?
- Замечательно, Никита Афанасьевич! Я очень рада, что эта неприятность случилась со мною именно в вашу смену в четверг. Смею вас заверить, что впредь я всегда буду носить с собой приглашение.
- Дуже-дуже щасливий чути це, панно Оляно!
Вдруг откуда-то из-за своей необъятной спины Шведригайло достал небольшой сверток.
- А что это? – не поняла девочка.
- Як це «що»? – на поросячьем лице коменданта появились нотки неподдельного удивления. – Це ваші речі. Я дуже шкодую, що мені довелося їх збирати без вашого дозволу, але я діяв згідно розпорядження мого керівництва. Все по закону. Ось опис, підписаний трьома свідками. Нічого не втрачено, все, що ви залишили у себе в кімнаті 20 червня, знаходиться у цьому пакунку. В тому числі і документи, і ваші листи. Можете не сумніватися, їх ніхто не читав. Я можу навіть заприсягтися в цьому.
- Погодите, Никита Афанасьевич, я не понимаю. Вы что, выгоняете меня?
- Боже мій, панночко! Що ви таке кажете?! Як я вас можу звідси вигнати, коли я сам власноруч приніс вам ваше запрошення?! Ось, дивіться опис – там все написано. І ваше запрошення там вказано у графі «документи» під номером один. Можете заходити до нас в будь-який час. Адже ви маєте на це право.
- Значит, я могу сейчас пойти к себе в комнату?
- М-м-м… Мені дуже шкода, панна. Але це не ваша кімната. Її вам надали тимчасово, поки вам загрожувала небезпека. То був форс-мажор. Тепер загрози щодо вашого майбутнього немає, і наша роль у вашій долі вже закінчилась. Розумієте, панно Оляно, ви ще неповнолітня, і опікуватися вами за Законом має ваша кватра. Від ночі ви отримали запрошення служити їй після того, як станете повнолітньою. Тобто зараз ви не маєте ніякого відношення до нічної кватри й не повинні жити тут. Так, вам ніхто не заборонить бувати у нас в резиденції. Ви навіть маєте право приймати участь у різних обговореннях, висловлювати власну точку зору, проте надавати житло ми вам більше не можемо. Це і так було на грані Закону, а скоріш за все, навіть за його межами.
- Я могу встретиться со Старейшиной Иззетовым?
Шведригайло заметно разнервничался:
- Я не впевнений, що це маю вам казати я, проте, мабуть, у мене немає іншого вибору. Справа в тому, що Равіль Іслямович вчора пішов у відставку. Ми всі розуміємо, яку втрату він поніс, але повністю підтримуємо його рішення. Старійшина, після такої трагедії, як втрата онука, не може більше бути об’єктивним. Цієї ночі відбудеться посвячення нового Старійшини.
- И кто же это будет?
- За традицією ім’я кандидатів до останнього моменту тримається у таємниці. Вибачайте, панно, якщо б я навіть і знав, то не сказав би. Це секрет.
- Никита Афанасьевич, а можно я сегодня переночую у вас в хостеле последнюю ночь? Пожалуйста? Мне, честное слово, некуда идти.
- Панночко Оляночко, не можу. У мене серце кров’ю обливається, проте все одно не можу. Я ж службовець. Я повинен служити чесно. Я можу вам порадити звернутися до панни Олени Мостової – нової Верховної Хоронительниці години ранкових ідей. У вас на площі Перемоги прямо у резиденції також є хостел. Там, правда, кажуть, не так добре, як у нас, проте вам зараз це не принципово. Крім того, я чув, що панна Олена – ваша добра знайома. Вона вам допоможе. Навіть більше: зобов’язана допомогти.
- Хорошо. Спасибо за совет.
- Мені було дуже приємно служити вам, панно Оляно. Заходьте до нас. Особливо по четвергам. Всього вам найкращого!
Шведригайло расплылся в льстивой, но, тем не менее, непритворной улыбке, и вновь затряс Олянину ладошку. Затем, несколько раз поклонившись, он медленно покинул дом для переговоров.
Резиденция утра, располагающаяся над зданием цирка, встретила Волошку нехарактерной этой кватре серостью. Прошлый раз Оляна была здесь в темное время суток, и тогда она не могла оценить убожество красок и несоответствие убранства здания кватральным ценностям.
Быстро преодолев пестовские три этажа, девочка попала в холл собственно вотчины утренней кватры Украины. По лестнице справа прямо на нее нёсся, никого не замечая, Андрей Махатько. Оляна окликнула парня.
- Что?! А?! – Андрюша бесполезно крутил головой в разные стороны, но при этом он не видел, что та, кого он ищет, стоит прямо у него под носом. Волошке пришлось дернуть его за рукав, чтобы он, наконец, обратил на нее внимание. – О! Олянка! Привет! Как дела?
- Плохо, - ответила девочка. – Из Пущи-Водицы меня вытурили, Равиль Ислямович покинул пост Старейшины, и я совершенно не знаю, где мне сегодня ночевать…
- А-а. Вот и классно! – Махатько совершенно не слушал ребенка. – Извини, мне пора бежать. Был рад с тобой поболтать.
Андрей скрылся теперь на левой лестнице, оставив девочку в полном недоумении.
- Я тоже была рада…
Оляна поднялась на этаж выше и обнаружила там огромное количество посетителей, ожидающих своей очереди на прием. Людей было так много, что пройти по коридору к бывшему кабинету Войнаровской, где сейчас, как предполагала она, работает Алена Мостовая, не представлялось возможным. Девочка подошла к пожилому мужчине, терпеливо дожидавшегося своей очереди, и спросила:
- Извините, пожалуйста, а эти все люди стоят в очереди на прием к Верховной Хранительнице?
- Так точно, - по-военному ответил старик. – Но она быстро принимает. Каждого только под куполом. Прерывается только на обед и сон. Давно у нас таких Верховных Хранителей не было. Все для людей. Плохо только, что она одна.
- Извините, а быстро – это насколько?
- Ну, я уже здесь стою час. Думаю, часа через два подойдет и моя очередь. При Войнаровской и такого не было. Я за три месяца записывался, чтобы мне, в конце концов, принесли домой отказ, дескать, мое дело не стоит внимания Верховной Хранительницы. Я в те дни проклинал тот час, когда я поклялся служить утру.
- Скажите, пожалуйста, а где здесь конец очереди? Мне тоже нужно попасть на прием к Верховной Хранительнице.
- Тебя, девочка, не примут. Ты еще несовершеннолетняя. Ты должна сюда прийти с родителями или с теми, кто за тебя отвечает.
- В том то и дело, что никто за меня не отвечает. Я как раз по этой причине и пришла.
- Тогда тебе не нужно к Верховной Хранительнице. Подойди к любому работнику резиденции, а еще лучше к охотникам. Их кабинет находится этажом ниже, только в противоположном крыле. Правда там тоже очередь, но чем черт не шутит.
- Спасибо.
- Да не за что.
Олянка улыбнулась дедушке и побежала снова на четвертый этаж. В коридорах здесь было меньше народу, но и люди были менее приветливы. К охотникам, как и в милицию, люди обращаются, когда они попали в беду. Поэтому хорошего настроения среди ожидающих девочка не встретила.
Олянке совсем не хотелось здесь стоять в такой компании. Она решила зайти в первый попавшейся кабинет, возле которого не будет стоять посетитель. Через несколько минут, она нашла такую дверь, надпись над которой гласила, что это архив.
- О! Привет! А что ты здесь делаешь? - услышала Оляна знакомый голос.
Свет бил ей в глаза, но вокруг было темно, поэтому никого и ничего девочка не видела. Однако она разобрала, что такая сбивчивая речь может принадлежать только Коле Каревских.
- Привет, Николай! – Поздоровалась она. – Пожалуйста, убери лампу. Ты меня слепишь.
Коля повернул раздражающий глаза источник света, и Оляна наконец сумела разглядеть его. Каревских, как всегда, был одет с иголочки и сидел за огромным дубовым столом, на котором аккуратно были расставлены пару десятков стопок каких-то документов. Размеры стола еще сильнее приуменьшали Колин рост, и в этот момент он выглядел карликом. Свой темно-синий пиджак молодой человек повесил на плечики, которые висели на старомодной вешалке в метре от него. Сейчас во внешнем виде друга Олянку смутили два аксессуара: настоящие раритетные нарукавники, натянутые поверх его белоснежной рубашки, и красный в крупный белый горошек галстук. Зная Колю, девочка и предположить не могла, что он может повязать себе на шею такую откровенную вещь. Это было чересчур смело для него. Ну, а нарукавники, хоть и выглядели на нем весьма гармонично, были настолько ретро, что Николая можно было всерьез принять за гостя из прошлого.
Каревских заметил заинтересованность ребенка этим аксессуаром из двадцатых годов и поспешил объяснить:
- Понимаешь, тут в архиве есть документы еще XVI века, написанные чернилами. И хоть я и отдаю себе отчет, что они давно высохли, все равно немного боюсь испачкать свою рубашку.
- Понятно. Кстати, классный галстук!
Неожиданно для Оляны Коля сначала покраснел, затем побагровел, а в итоге его лицо вообще стало синим.
- Спасибо, - тихо сказал он и икнул.
Девочка была сбита с толку способностью Николая, словно хамелеон, менять цвет своей кожи, и поинтересовалась, все ли у него в порядке. Каревских, суетясь, принялся почему-то оправдываться, затем вдруг стал уверять ребенка, что той что-то показалось и, в конце концов, топорно поспешил сменить тему разговора:
- Ты ко мне по делу или просто так?
Олянка пересказала ему сегодняшний разговор с комендантом резиденции ночи и пожаловалась на то, что не может встретиться с Мостовой.
- В общем, Коля, мне негде провести две ночи до начала семестра. Я хотела попросить Алену устроить меня на пару дней в хостел утренней кватры.
- Да лучше на улице жить, чем в этом хостеле! Это самый настоящий бомжатник! Туда пускают всех подряд из всех кватр. Там постоянно ошивается такое отребье, что знакомства с ними лучше избегать.
- У меня все равно нет выбора. Кстати, а где он находится?
- Внизу. Под цирком.
- Коль, помоги мне, пожалуйста, поселиться там.
Каревских о чем-то задумался. Что-то его сильно терзало и не давало покоя. Он даже вынужден был встать и пройтись куда-то вглубь архива. Но через некоторое время он вернулся полный решимости.
- Никакого хостела! Ты пойдешь со мной. Только…
- Что только?
- Ты можешь пообещать, что все, что ты увидишь и узнаешь, будучи у меня в гостях, останется между нами?
- Коля, ты хочешь взять клятву с ребенка?
- Нет-нет-нет. Ты меня не правильно поняла. Я просто не хочу, чтобы другие ребята… кое-что узнали. Просто не рассказывай никому то, что ты у меня увидишь. Хорошо?
- Конечно. Я – могила. А в чем собственно дело?
- Придешь – увидишь.
И тут Оляна поняла, что кое-чего, а точнее кое-кого не хватает.
- Коля, а где Мирослав?
- Ну, во-первых, никакой он не Мирослав, а, судя по документам, его зовут Глеб. Это ж я его в честь мамки – моей одноклассницы – Мирославы Любченко назвал. Теперь у него есть настоящее фамилия, имя и отчество: Малышев Глеб Романович.
- А во-вторых?
- А во-вторых, не лізь поперед батька в пекло. Ты обо всем узнаешь.
- Так значит, ты его отдал родственникам?
- Ребенок! – Каревских, важничая, поднял голос. – Ты уже давным-давно должна была выйти из возраста почемучки и перестать задавать глупые вопросы по поводу и без. Никому я никого не отдавал. Нет у него живых родственников. Только дальние. Я к ним даже не обращался. Просто оформил опекунство и все. У меня его не забирали, даже когда я на Березани сидел. Хотя я был там один такой с ребенком на всю тюрьму. Все! Баста! Он мой сын. Только мой и ничей больше. Понятно?!
- Ну, если он твой, ты же можешь его и называть, как ты хочешь.
- Ты что, действительно не понимаешь. Мирослава родила его. Я не могу просто так взять и изменить его имя, хотя бы в память о ней.
- А я тебе и не говорю, чтобы ты переименовывал его. Просто добавь в документах второе имя Мирослав и все. Ведь сейчас это не запрещено. От отца у него останутся фамилия и отчество, а второе имя – от матери.
- Точно! Почему мне это в голову сразу не пришло!
Николай мысленно вызвал из архива метрику своего приемного сына. Документ медленно и с достоинством прилетел на его стол, и Коля аккуратным писарским почерком дописал туда через дефис еще одно имя.
- Теперь его официально зовут Глеб-Мирослав Романович Малышев, - удовлетворенно произнес Каревских. – Все-таки у работников архива есть свои преимущества.
- Коля, а если серьезно, скажи, где Мирослав?
- Ребенок, имей терпение!
- Каревских!!! Неужели ты женился?!!
Глава 6
- Тимофей Иосифович, вам следует незамедлительно подняться к Владыке. Он ждет вас.
Капитан буквально чувствовал, как в кровь толчками поступает адреналин, заставляя сердце биться быстрее. Чем он провинился перед Малумом? Какую еще участь ему готовят?
Дурноляп часто хвастался тем фактом, что в его Александрии, слава Богу, не происходит вообще ничего. Тихий, маленький городок – самая что ни на есть украинская провинция, глухомань. Все конфликты между кватрами всегда обходили его городок стороной. Правда, нельзя сказать, что различные кватры жили в Александрии дружно, но, несомненно, относились друг к другу с уважением. С полицейскими вечера у них было налажено сотрудничество. Правда, с охотниками утра за прошлый год отношения заметно испортились. Во всем, конечно, виноваты были эти окаянные клятвопреступники. Но жизнь же не стоит на месте. Теперь же что-то должно было произойти, а это точно изменит жизнь и Тимофея, и, скорее всего, всей Александрии.
Капитан поднимался по лестнице пешком. Он старался никуда не спешить, хотя ноги почему-то несли его на встречу с Владыкой очень быстро. Объяснить для себя, почему так происходит, он не мог. Сейчас он себя чувствовал нижним резервуаром песочных часов, в который сверху вместо песка сыплется волнение. С каждой ступенькой наверх трепета становилось все больше, а места для других чувств – все меньше. Только ноги его не слушались. Они вообще не обращали внимания на его ощущения. Просто работали в одном темпе и несли своего хозяина к неведомому.
В приемной ему что-то говорили, а он что-то отвечал. Какая-то девушка открыла ему дверь, и он зашел. Тимофей не сразу понял, что стоит. Его ноги уже несколько минут жили отдельной, своей собственной жизнью. Следующее же открытие стало для капитана откровением: Дурноляп увидел шевелящиеся губы Владыки дня и ощутил его крепкое рукопожатие.
- Тимофей Иосифович! Вы меня слышите? – губы Малума шевелились. – С вами все в порядке?
- Так, Володарю. Прошу мене вибачити. Я вперше у резиденції… та дуже вражений…
Слова слетели с его языка совершенно непроизвольно. Тимофей даже сначала подумал, что это говорит, кто-то другой. «Треба терміново опанувати себе! І чого це в мене ці трекляті відчуття у п’ятому термінаті?!»
- Понимаю, - сказал Владыка. – Мне было 9 лет, когда я впервые увидел это здание. Тогда мне казалось, что ничего более величественного быть не может. Но через восемь лет судьба меня занесла в Москву. А тамошняя резиденция пострена поверх Кремля. Она просто невероятных размеров – раз в десять, а может и в двадцать выше и больше киевской. К тому же она постоянно достраивается. Не многие об этом знают, но кремлевская резиденция сооружается по определенным принципам: в любой день в году, в светлое время суток тень, которую может дать это здание, должна покрывать даже самые отдаленные районы Москвы. А вы можете представить размеры этого города?!
- А мені чогось здавалося, що резиденція дня в Москві так, як і у нас, не дає тіні, - Дурноляп обрадовался тому факту, что он все-таки умудрился взять себя в руки.
- Да, вы правы. В 17-м веке, когда строили это здание, архитекторы использовали ту же технологию отзеркаливающего воздуха, что и при сооружении кремлевских дневнокватральных палат. Поэтому правильнее говорить, что это наша резиденция не дает тени и невидима издалека, как и московская. Ибо москвичи построили дом для дневной кватры раньше, чем киевляне.
- Я перепрошую, Володарю, але це не зовсім так. До Лаври денні палати знаходились у Софії з моменту її будівництва. Це знає кожний школяр. А Софія як мінімум на 130 років старша за Москву.
Тимофей не ожидал от себя такой прыти перечить Владыке дня. Наверное, он перестарался с самоконтролем. Но Малум пропустил это мимо ушей.
- Тимофей Иосифович, давайте не будем ходить вокруг да около. Хоть вы и интересный собеседник и хорошо знаете историю, я вас пригласил не для праздного разговора. У меня для вас есть ответственное задание. Дневная кватра хочет, чтобы вы на ближайшие полгода переквалифицировались в учителя.
- Господь з вами, Володарю! Який з мене вчитель?! Я військовий, польовий командир, ну, на крайній випадок, працівник розшуку. Чому я можу навчити дітей?! Використовувати бойовий потенціал своїх термінатів?! Чи затримувати злодіїв?!
- Вы не поняли, капитан, - лицо Малума окаменело, - это приказ. Это не обсуждается.
- Володарю, чи відомо вам, що моя родина кориться стародавній обітниці. Я маю боронити священну землю, на якій стоїть Олександрія. Згідно з законом про стародавні клятви, жоден наказ не може суперечити обітницям, даним нашими пращурами.
- Да, мне известно об этом. Я не вижу здесь противоречия. Я же вам не приказываю бросать все и только учить студентов. Вы преспокойно можете совмещать свою службу с учительской деятельностью. К тому же вы можете проводить уроки у себя в Александрии, если, конечно, пожелаете. Я не ограничиваю вас ни в выбранных педагогических методах, ни в программе, в общем – ни в чем. Вы, Тимофей Иосифович, безальтернативный кандидат, которого выбрала дневная кватра.
- Я зрозумів. Коли я маю розпочати?
Малум взглянул на часы.
- Ровно в час дневной заданности здесь внизу, в зале межкватральных заседаний, у вас состоится встреча с вашим непосредственным начальником, куратором этого класса Ремезом Евгением Федоровичем.
- Як? У клас песта?! Я не можу!
- Прекратить панику! – закричал Малум. – Капитан, вы гвардеец, или кисейная барышня?! Раз выбор пал на вас, значит, будете преподавать! Пест не кусается. Она еще ребенок. И ее нужно контролировать, а иногда воспитывать. Хотите узнать, почему выбор пал на вас? Да потому, что у вас четыре дочки! Вот почему! Девочка осталась без родителей, и ей часто не хватает ремня! Кому я могу еще доверить такое дело, как не такомуопытному в воспитании детей человеку?! Так я могу на вас рассчитывать?
- Так, Володарю.
- Тогда не смею вас задерживать, - сказал Владыка и протянул свою руку.
Дурноляп вяло ответил на рукопожатие и направился к выходу. Уже в двери его остановил наставляющий голос Малума:
- Тимофей Иосифович, не забудьте про встречу с Ремезом. И удачи!
- Дякую, - тихо отозвался тот и вышел из кабинета.
Только в холле резиденции дня Дурноляп осознал, что произошло. Тимофей понял: его приносят в жертву песту. Подобно древним людям, которые жертвовали самым лучшим, чтобы насытить аппетит своих прожорливых божков, его бросили на съедение этому маленькому монстру. Какой из него воспитатель?! Если бы только Малум знал, что скорее дочери его воспитывали, а не он дочек. Да разве это ему объяснишь?!
До встречи с Ремезом оставалось еще 30 минут, но капитан все равно поплелся в зал межкватральных заседаний. Именно здесь неделю назад состоялся дисциплинарный совет «Дневная кватра против Волошки Оляны Александровны». Дурноляп следил за развитием событий из прессы. Чтобы быть в курсе, он выписывал все четыре национальных вестника, четыре кировоградских и четыре александрийских. Иногда Тимофею Иосифовичу удавалось почитать заграничную периодику, которая попадала в Александрию вместе с заезжими иностранцами (если, конечно, автоматически переводилась на украинский или русский языки). Но далеко не все страны практиковали такую услугу. Британская пресса, например, выходила исключительно на английском, а французская, испанская и португальская предоставляла перевод только на романские языки. И лишь соседи Украины и почему-то Финляндия издавали свои вестники по-украински.
Три месяца назад, когда сообщения об Оляне Волошке ураганом пронеслись по украинской прессе, капитан недоумевал, почему такую сенсацию, как появление песта в этом мире, иностранные издания печатают неохотно и далеко не на первой полосе. Только русские и беларусы устроили Волошке обструкцию в своих статьях. Но недавно Дурноляпу попался на глаза венгерский вечернекватральный вестник. И он, отматывая назад сообщения, выяснил, что Совет всех кватр Евросоюза считает песта исключительно проблемой Украины. И только угроза собственной безопасности заставит европейцев вмешаться во внутренние дела своей восточной соседки. А после того, как Малум проиграл суд, такой же риторики стали придерживаться и Россия с Беларусью. Как констатировал последний номер издания дневной кватры, Украина осталась один на один с проблемой Волошки.
Теперь эта проблема стала и его. Тимофей чувствовал себя Украиной, отданной на растерзание песту. Подлые европейцы отказываются помогать, а русские и беларусы в последний момент предали. И теперь, чтобы выжить, он должен бороться. Именно на этой мысли его фантазии прервал бодрый голос Ремеза:
- Ви, певно, Тимофій Йосипович?
- Так. А ви – Євген Федорович?
Мужчины поздоровались за руку.
- Я не розумію, пане Тимофію, чому ваша кандидатура є безальтернативною? Чому я не можу вибрати для свого класу викладача, з яким знайомий особисто та в якому не сумніваюся? Чому ваша кватра, в решті решт, не дозволила мені провести конкурс? Що взагалі у вас є такого, що я маю погодитися й надати вам місце вчителя в моєму класі?
- Ці запитання ви задаєте не за адресою. Зверніться безпосередньо до Володаря денної кватри.
- Я це розумію. До того ж ви й самі знаєте, що ніхто мене до вашого Владики не пустить. Мені цікава ваша думка.
- Ну, вам, як представнику години денної заданості, думаю, буде зрозуміло, що безальтернативність вибору – це одна з найпоширеніших тактик денної кватри.
- Добре, що ми обидва це розуміємо.
- Я маю вам сказати одразу: я проти!
- Проти чого ви «проти»?
- Я проти песта.
- А це не має ніякого значення. Ви можете бути хоч проти всіх на світі. Головне, щоб ви вчителем були добрим. Я буду судити вас не по тому, як ви відноситеся до студентів, а як ви їх вчите. До речі, який у вас педагогічний досвід? На жаль, я не зміг знайти жодної інформації про вас. Отже?
- «Отже», що?
- Де ви викладали?
- Ніде.
- Як це «ніде»?!
- Так і є. Я ніколи в житті не викладав.
- Тоді чим ви займаєтесь?
- Я – капітан денної гвардії кіровоградського полку.
- Я це бачу з вигляду вашого кітеля. Ну, а в гвардійських класах ви хоч один семестр провчителювали?
- Ви не зрозуміли. Я польовий офіцер. Я слідкую за порядком, ловлю злодіїв, проводжу бойові навчання, роблю те саме, що й ранкові мисливці, вечірні полісмени – будь-які військові. Тільки в більшому масштабі. Ми ж денна кватра.
- Це якесь безглуздя! А як ви будете викладати? У вас немає ані планів, ані програми. Але найголовніше - у вас досвіду немає. Що ви взагалі тут робите на цій співбесіді?
- Послухайте, Євгене Федоровичу, про те, що я буду викладачем, я дізнався за 30 хвилин до нашої зустрічі. Якщо ви вважаєте, що це моя ініціатива, то дуже помиляєтеся. Я людина підневільна. Мені наказали – я виконую. До речі, я вам ще не казав, але від виконання моїх гвардійських обов’язків мене ніхто не звільнив. Викладання я буду суміщати зі службою в полку.
- І як ви це уявляєте?
- Клас на мої уроки приїжджатиме до мене в Олександрію. Приміщення я знайду.
- А де клас буде спати? Як відбуватиметься контроль зі сторони Верховного Хоронителя години ранкових мандрів?
- Я не знаю, як забезпечити контроль, проте в якості місця для сну я можу запропонувати своє житло. У нас два поверха, більшість кімнат у будні вільні, бо дітей нема вдома.
- А викладати ви також будете у себе вдома? Інакше сенсу в цьому немає.
- Якщо треба, то буду.
- А не легше вам приїжджати до Києва, ніж тягнути 16 неповнолітніх бозна-куди?
- На моїй родині лежить стародавня обітниця боронити Олександрію. Навіть якщо мені Володар накаже залишити цю святу землю, цей наказ буде недійсним. Тому уроки з моєї дисципліни відбуватимуться виключно в Олександрії.
- Пане Тимофію, а не здається, що з вами у мого класу вже відбувається занадто багато складнощів?
- Можливо. Але вибору немає ані у вас, ані у мене.
Глава 7
Оляне пришлось провести в резиденции на площади Победы весь день. Коля Каревских не хотел уходить со службы до тех пор, пока все дела не будут закончены. Он вообще не умел оставлять недоделанную работу. А ее было очень много. Создавалось впечатление, что бывшие дневнокватральные работники, которые трудились здесь при Войнаровской, уходя, специально перемешали все документы. И теперь архивариусам – а их вместе с Каревских насчитывалось всего три человека – приходилось вручную перебирать каждую бумажку, сортируя их по значимости, содержанию и, естественно, по датам. Николая больше всего возмущала невозможность проделать этот титанический труд, остановив время, ибо после закрытия купола все вещи возвращаются на те места, где находились до этого. Поэтому помощь Оляны в «чистке Авгиевых конюшен» работники архива восприняли с огромной благодарностью.
К середине часа вечерних поисков и планов Коля окончил запланированную на сегодня работу и стал собираться.
- Я вообще-то планировал сегодня вернуться на службу, но раз я тебя пригласил, то проведу эту ночь дома, - сказал он и натянул на себя свой шикарный темно-синий пиджак.
Парень протянул Олянке руку, и уже через миг они стояли на улице Большой Васильковской, которую по старинке киевляне называли еще Красноармейской. Колин дом был старым. Песты в нем занимали первые четыре этажа, а их чтецы судеб – верхние пять. Здание было очень высоким благодаря тому, что каждый этаж был высотой минимум 4 метра. На первом этаже здесь располагался магазин женской одежды, а справа от него находилась ничем не примечательная арка. На доме висел номерной знак «Красноармейская, 41».
- Коля, а я и не знала, что ты живешь в самом центре Киева, - восторженно произнесла девочка.
- Моя семья получила разрешение на поселение здесь еще в конце 19-го века. Другие наши соседи въехали сюда еще раньше, поэтому моя квартира находится на последнем этаже.
- И ты предлагаешь мне подниматься к тебе в гости пешком?!
- Нет, конечно. Я просто хотел показать тебе дом, в котором я живу. Ну, чтобы ты в следующий раз нашла его безошибочно. Давай руку.
Еще мгновение, и Оляна с Колей появились возле большой трехметровой двери, обитой черной кожей и украшенной коваными заклепками. Девочка обратила внимание, что Каревских снова покраснел и внутренне собрался. Но это продолжалось не более секунды. Молодой человек глубоко вздохнул, поднял едва дрожащую руку и громко, уверенно постучал.
Видимо звукоизоляция была отменная, так как Олянка поняла, что дверь открывается, только в самый последний момент. Девочка подняла свои глазки вверх, и обомлела. На пороге Колиной квартиры, в легком домашнем нежно-розовом халатике стояла Фрида с годовалым Глебом-Мирославом на руках и нежно улыбалась.
- Привет! – Неожиданно по-русски поприветствовала она ребят. – Бог мой! Олянка! Как же я рада тебя видеть!
Девочка обомлела от такого сюрприза. Во-первых, Фрида говорила по-русски хоть и с легким акцентом, но достаточно уверенно. А, во-вторых, Оляна считала, что Фрида встречается с Андреем. Конечно, она знала, что до ареста у нее с Махатько не все ладилось. Но чтобы вот так вот просто встретить шведку дома у Николая – такое развитие событий застигло Олянку врасплох.
Тем временем Фрида отдала малыша на руки приемному отцу и крепко обняла девочку.
- Боже мой! Как я рада! Как я рада! – Не разжимая объятий, говорила Фрида. – Слава Богу, к нам пришел хоть кто-то в гости! Мы живем вместе уже 8 дней, и к нам никто в гости не ходит. Коля боится, что его не поймут друзья, когда узнают про нас. А я не могу сидеть дома одна! Мне Коля не разрешает даже выходить на улицу! Боится, что кто-то может увидеть меня со Славкой. Я даже на прогулку с ребенком выхожу не в парк, как он там называется…
- Шевченко, - подсказал Николай.
- Именно, Шевченко, а на крышу. Представляешь, на что я пошла ради него!
- Фридочка, лапушка, отпусти Олянку! – извиняющимся тоном попросил Коля. – Она нам еще пригодится. Поставь ребенка на планету, и можешь поцеловать своего котика.
- Котик еще не заслужил поцелуйки. Котик вел себя с лапушкой эти восемь дней плохо. Котик закрыл лапушку дома. Сам котик ходит на работу, где у него в подчинении работают две кошечки, а лапушку на работу котик не пускает.
- Этим кошечкам одной – 52, а другой – 48…
- Вот видишь, Олянка. Котик любит кошечек постарше. Может и мне стоит начать искать себе лапушка?
- Никаких лапушков! – Авторитетно заявил Коля, и они с Фридой слились в страстном и одновременно нежном поцелуе.
Судя по всему, Славка не был помехой для этой парочки. Постепенно Олянина обескураженность сменилась смущенностью, и она поспешила обратить на себя внимание:
- Эй, ребята! Я еще здесь! – Когда она поняла, что этот аргумент не возымел силы, она попыталась забрать Мирослава из Колиных рук. – Вы хотя бы ребенка мне отдайте, и валите заниматься своими взрослыми делами подальше от детских глаз.
Фрида с Николаем прекратили этот затянувшийся поцелуй и сконфуженно засмеялись.
- Я, кстати, - продолжала Оляна, - сегодня еще ничего не ела, а работала наравне со взрослыми. Где у вас здесь кухня?
Коля провел девочку сначала в ванную, чтобы она помыла руки, а когда Оляна вышла, стол на кухне уже был накрыт.
После ужина Фрида уложила маленького Славку спать, и ребята перешли в гостиную. Они удобно расселись на старых скрипучих креслах-качалках, которых здесь находилось ровно три, и остановили время для приятного разговора.
- Я, честное слово, не понимаю этого, - начала Фрида. – Неужели это так страшно завязать отношения с девушкой, с которой встречался твой друг. Ведь мы же любим друг друга. А все остальное – это предрассудки.
- Предрассудки?! Ты мне еще предложи создать шведскую семью! – возмутился Николай.
- Это что, шутка такая?! - не понимала Фрида. – Все из-за того, что я шведка?! Оляна, может, ты мне объяснишь, что это обозначает «шведская семья»? Может, я чего-то не понимаю. Может, это вообще оскорбление такое?
- Так в русском языке обозначают троих и более взрослых людей разных полов, которые живут вместе семьей, - объяснила девочка.
- А-а-а! M;nage ; trois! Хозяйство на троих, - перевела Фрида. – Забавно, а причем тут шведы? Неужели у русских и украинцев создалось впечатление, что мы поголовно живем в m;nage ; trois? Я себе даже представить такого не могу. Шведское общество очень консервативно. Правда, в 18-м веке был у нас один король, который делил свою королеву с одним графом. Может это пошло с тех времен? Хотя если посмотреть, какие семьи образовывали ваши поэты, то этот термин должен называться во всех языках как «русская семья». «Rysk familj» - звучит клево! Кстати, котик, если ты настаиваешь на m;nage ; trois, давай пригласим Андрюшу жить с нами. Я пойду на все, что угодно, ради тебя! Лишь бы не сидеть дома!
- Не-е, - улыбаясь, ответил Коля. – Андрюха мне как партнер не интересен. Давай лучше поищем еще одну девчонку. И у тебя будет подружка, и мне развлечение.
- Да я ее убью! – Фрида вскочила со своего кресла и шутя набросилась на возлюбленного.
Уже через мгновение девушка сидела у Николая на коленях, и они самозабвенно целовались.
- Ребята! – вновь напомнила о себе Олянка. – Мне очень неприятно прерывать ваш медовый месяц, но не могли бы вы меня хотя бы выпустить из-под купола. Иначе я завтра обращусь к охотникам, что вы развращаете несовершеннолетних.
Фрида нехотя отстранилась от Николая и пересела на свое кресло.
- Я считаю, - продолжила Оляна, - если вы так сильно любите друг друга, что подумают о ваших отношениях другие ребята, не имеет никакого значения. Поэтому, Каревских, прекрати тиранить девочку и завтра же расскажи о вас с Фридой друзьям. Если вас не поймут, я буду очень удивлена.
- Оляна, - перебил ее Николай, - в том, что ребята все поймут, я даже не сомневаюсь. Меня беспокоит только Махатько.
- Та он уже за эти восемь дней сменил десяток девчонок! – Успокаивала его Олянка. – Ты же его знаешь. Я вообще удивлюсь, если в Украине еще остались симпатичные девушки, которых обошла участь быть удостоенными внимания Махатько.
- Я думаю, что уже не осталось даже и несимпатичных, - согласился Каревских.
- Вот видишь. Так почему же ты сам мучаешься и Фриду изводишь? Я вообще не понимаю этой «пацанячей» этики. Фрида с Андреем расстались? Расстались. Все! Как ты там говорил – баста! Она твоя! А ты ее! А те, кто с чем-то не согласен, пусть кусают локти!
- Ты рассуждаешь, как взрослый человек, - серьезно произнесла Фрида, но ее перебила Оляна.
- А я и есть взрослый человек. Только в теле десятилетнего ребенка. Я за прошедший семестр под куполом с книгами лет десять провела. Так что вы не смотрите на мой рост. Судя по курсу психологии, который я проглотила чуть ли не первым, мои мозги сейчас работают, как у двадцатилетней. Так что мы с тобой, Фрида, считай, что ровесники.
- Не спеши взрослеть, - мягко сказал Коля. – Не стоит прибавлять себе годков для пущей значимости. Рассуждать ты можешь даже как сорокалетний человек, но для того, чтобы понять, что ты еще ребенок, не нужно даже обращать внимание на твой рост. Нас всегда выдают наши поступки. Психика, Олянка, не закаливается под куполом при помощи книг. Ей необходим опыт. Жизненный опыт. А он приобретается с прожитыми годами. Поэтому позволь мне дать тебе один совет: радуйся своим достижениям, но не хвастайся ими, наслаждайся возрастом, в котором ты сейчас находишься, и не желай стареть. Потому что стать взрослее ты еще успеешь, а вернуться потом в детство – уже нет.
Теперь пришло время Оляне залиться пунцовой краской:
- Обижают тут ребенка всякие …
Взрослые улыбнулись, а Коля подошел и обнял девочку.
- Ты абсолютно права, - сказал он. – Я больше никогда в жизни не буду обижать детей.
Каревских прижал к себе Оляну еще сильнее и поцеловал в щечку, а она ему в ответ улыбнулась.
И вдруг она вспомнила очень важную вещь! То, ради чего она возвращалась в Киев на три дня раньше.
- Ребята! - Вырвалась из Колиных объятий девочка. – Я забыла вам рассказать…
Оляна сняла с шеи кулон и показала проекции Пита, Гены Сороки и Таймаса. Изображение Веслава в отличие от портретов уже усопших, не окаймляла траурная рамка. Затем она рассказала о выводах, к которым пришел Миша Байтман, и Коля с Фридой согласились, что Питайчи жив.
- Он не может быть на Березани, - рассуждал Коля. – Эта тюрьма находится под общим управлением всех кватр. По прихоти Владыки туда не сажают. К тому же, если бы он находился там, мы бы уже об этом знали. Переписываться с внешним миром узникам Березанских казематов не запрещено. Официально за границу вывезти его невозможно. Провернуть такое дело можно лишь негласно. Малум мог так поступить, так как он начинал свою карьеру в Москве. У него должны были остаться там связи. За определенные уступки со стороны украинской дневной кватры русские вполне могли бы упрятать Питайчи так, что его никто и никогда больше не найдет. Но! Тут возникает вполне резонный вопрос: а зачем, собственно, Малуму это надо? Зачем ему идти на поводу у русских, если ему проще убить Веслава и выкинуть эту проблему из головы. Но он почему-то оставляет Пита в живых. Тогда другой вопрос: почему?
- Может он хочет использовать вашего друга, чтобы шантажировать Олянку? – предположила Фрида.
- Не знаю. Может быть, - продолжал Каревских. – Только чем он может ее шантажировать? Что ему вообще от нее нужно?
- Ну, это и так понятно, - вклинилась Оляна. – Ему нужно, чтобы меня не было. Вот и все.
- Нет, Оляна, - не согласился с девочкой парень. – Это тупо и совсем не похоже на Малума. Ну как ты себе это представляешь? В один прекрасный момент он вызывает тебя и говорит, дескать, убей, Оляночка, сама себя, иначе я убью Веслава?
- А если он меня заставит присягнуть дню? – выдвинул ребенок новую версию.
- Детка, клятвы, данные под давлением, не считаются действительными, - пояснил Николай. – И Владыка об этом точно знает. Кроме того, это должностное преступление. И если он не хочет оказаться на Березани, он на это никогда не пойдет. Понимаете, ребята, любой шантаж предусматривает договор. А Владыке, во всяком случае сейчас, договор не нужен. К тому же мертвый Питайчи ему в настоящее время выгоден больше, нежели живой. Хотя бы для того, чтобы причинить тебе боль, и тем самым вывести тебя из равновесия, заставить ошибаться. И вы меня хоть убейте, но я не понимаю, почему Пит до сих пор жив. Это противоречит логике поступков Малума. Он, конечно, умеет быть непредсказуемым, но не до такой же степени.
Коля задумался и откинулся на спинку кресла-качалки. Несколько минут единственными звукам под куполом был скрип от его раскачивания.
- Девочки, если у вас нет никаких предположений, давайте лучше идти спать, - предложил он. - Как говорят песты, утро вечера мудренее…
Глава 8
- Что мы здесь делаем?
- Да какой-то новый русский хочет перенести эти бревна к себе на дачу. Г-рит, они ему дороги как память.
- Коль хочет, пусть сам и переносит. Почему я, офицер русской армии, прошедший две чеченских, должен плясать под дудку какого-то бандита?!
- Данилыч, че ты все время ерепенишься! Будь ты норовом помягче, уже б давно подполковника получил. Ну че, тебе больше всех надо?
- Надо.
- Значит так. Майор Стогов! Слушай приказ. Возьмешь сейчас себе в помощники лейтенанта второго пилота, и вдвоем разберете этот сруб. А затем поможешь лейтенанту прикрепить бревна к вертолету.
- Есть!
- Вопросы есть?
- Никак нет!
- Выполнять!
Севешин наблюдал за разговором пестов-военных из огромного транспортного вертолета Ми-26Т2. Вертолет был новеньким, недавно полученным с завода. В салоне еще пахло краской, и от этого у Василия немного кружилась голова. Но, несмотря на все неудобства, эта исполинская махина была единственным способом перевезти свой верный дом в более надежное место.
Такое решение далось ему непросто. Когда он понял, что Леру выкрали, то только посмеялся над этим. У похитителей, по его расчетам, ничего не должно было получиться. Она все равно вернется к нему. И Севешин стал ждать. Он ждал день, затем два, но Лера Семенович по какой-то невероятной причине возвращаться не спешила. Видимо, что-то пошло не так.
Вася понимал, если он задержится на берегу Кельбеса еще немного, это может обернуться для него нежелательной встречей с Волошкой. Не Шунина с его всемогущим тестем он боялся теперь больше всего. Они вряд ли могут противостоять его верному дому. Но вот от Оляны можно ожидать чего угодно.
Благодаря весьма сложным манипуляциям, Севешин организовал бесхозных пестов (то есть тех, у которых или не было вообще, или временно отсутствовали чтецы судеб) из Вооруженных Сил России перевезти его верное жилище в другое место. Однако по непонятной причине военных прибыло на место всего четверо. Из них толстый полковник и пилот отказывались работать категорически. Васю чуть не охватила паника, когда он подсчитал, сколько потребуется времени для того, чтобы все разобрать, а затем загрузить и укрепить бревна. А временем он пожертвовать не мог.
Василий дождался, пока майор и лейтенант зайдут в его избу, и в это же мгновение приказал срубу рассыпаться. Дом рухнул так быстро, словно бревна никогда и не были закреплены. Лейтенант погиб на месте, а майор, благодаря своему боевому опыту, успел сгруппироваться и получил в итоге только множественные ушибы. Пилот все время находился внутри вертолета и видел все только мельком. А полковник оцепенел от созерцаемой им трагедии.
Когда самообладание к нему вернулось, произошло совсем невероятное. Внезапно бревна взмыли вверх и запарили в воздухе. Через секунду они выстроились в очередь, и по негласному приказу Севешина направились в грузовую кабину геликоптера. В этот момент майор пришел в себя, резво вскочил на одно из бревен и принялся его трясти. Оседланное бревно встрепенулось, будто на самом деле сущность у него была не деревянная, а где-то в глубине души лошадиная, и, уподобляясь необъезженному скакуну, встало на дыбы. Строгов попытался удержаться верхом, но ухватиться ему было не за что, и, повинуясь законам гравитации, майор скатился вниз.
- Михаил Петрович, - закричал он полковнику, - не пускай их в кабину.
Но толстый полковник только подпрыгнул от бессилия.
- Надо вытащить пилота из кабины, - предложил Строгов, когда понял всю бесперспективность предыдущего приказа своему ошалевшему от страха командиру. – Без пилота машина не поднимется в воздух.
Это понимал и Севешин. Пока толстый полковник, подобно Винни-Пуху из советского мультика, забавно семенил своими пухлыми ножками по направлению к кабине пилота, Василий уже внушал капитану-вертолетчику по своему второму терминату «ритмичность», дескать, бревна в салоне в любой момент могут напасть на него, как и на второго пилота. Поэтому нужно срочно улетать. За этими двумя он может прилететь позже. Еще наступит время.
В самый ответственный момент внушения полковник стал бросать гравий в лобовые стекла кабины. «Они нападают!» - Севешин в очередной раз посеял в мыслях пилота панику, и тот запустил двигатель. Как ни старался майор со своим начальником остановить взлет, уже через минуту машина была в воздухе.
По прибытию на аэродром пилот поторопился рассказать обо всем, что с ними произошло, но ему никто не поверил. Начальство посчитало, что летчик лишился рассудка. Вызванная бригада скорой помощи диагностировала шизофрению, и несчастного командира новенького Ми-26Т2 поспешно отвезли в местную психиатрическую лечебницу. Майора Строгова и толстого полковника искали три дня, но не нашли. Только через четыре месяца заметно исхудавший и измученный майор вышел к железной дороге, где его и подобрала ремонтная бригада Новокузнецкого локомотивного депо. Он слово в слово повторил историю, рассказанную пилотом, и, в конце концов, капитана-вертолетчика выписали из психбольницы. Что же касается полковника, то он утонул в одной из топей, которых в тех местах было несчитанное количество. Официальной же причиной гибели двух военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации стал несчастный случай.
Прибыв на военный аэродром города Канска, Севешин торопиться не стал. Он убедился, что сопроводительные документы его груза у пестов в порядке, и стал ждать, когда спадет ажиотаж вокруг неимоверной истории, рассказанной сумасшедшим пилотом. Но невероятное, просто-таки эпическое российское разгильдяйство решило вмешаться и в его планы. Бревна выгрузили рядом со взлетной полосой, и забыли о них, казалось, навсегда. Поскольку Вася находился в России незаконно (он посчитал, что регистрироваться ему не с руки), то часто появляться на аэродроме он не мог. Здесь было много не только пестов, но и их чтецов судеб, и рано или поздно шатающийся туда-сюда незнакомец начал бы вызывать подозрения. Однажды Василия чуть даже не остановил патруль дневной гвардии, но ему повезло. Когда гвардейцы уже подходили к нему и намеревались запустить купол, он услышал голос незнакомой женщины, которая кричала своему мужу из окна дома, чтобы тот зашел к матери. Севешин не растерялся и громко ответил своей псевдо-супруге: «Хорошо!», и нагло пошел прямо на патруль. Гвардейцы так и не остановили его.
Поскольку напрямую повлиять на пестов-военных Василий не мог, он решил воспользоваться услугами железнодорожников. Севешин устроил так, чтобы работники железной дороги приехали на военный аэродром и забрали никому не нужную, валяющуюся под ногами кучу бревен. Но не тут-то было! Железнодорожников никто на режимный объект не пустил, а чтобы получить необходимый груз, военные чуть ли не напрямую стали требовать взятку. Работники железной дороги даже обрадовались такому повороту событий. Баба с воза – кобыле легче. И больше они туда не приезжали.
Для транспортировки своего верного дома Василий подключил столько пестов, что это мероприятие грозило ему полным разоблачением. Тогда прощайте грезы о Валерии и здравствуй остров Березань – и это в лучшем случае. В худшем – любая российская тюрьма, где он точно не протянет и месяца. Перед ним встала дилемма: или бросить эту затею с транспортировкой и бежать прятаться, или плевать на все и далеко не отходить от своего верного жилища, а в случае неудачи рассчитывать на его защиту. Севешин выбрал второй путь.
Когда Вася понял, что с русскими просто невозможно иметь дело, то приказал своему дому незаметно, «маленькими перебежками», перемещаться по направлению к забору. За четыре дня бревна проделали путь в полтора километра, и наконец-то избушка и Севешин воссоединились. А еще через день все бревна сруба были загружены в контейнер на железнодорожной станции Канск-Енисейский, откуда и отбыли по документам в город Харьков. Сам же Севешин исчез в неизвестном направлении.
Глава 9
Оляне спешить было некуда. Поэтому ночью она спала как пест, то есть без купола. Девочка слышала, как через 20-30 минут после отбоя ушел на службу Коля. Она даже чувствовала неловкость, что друг должен столько времени проводить на работе, а сама Олянка при этом хоть и может ему помочь, но не очень-то и хочет. И когда Каревских достаточно шумно возился в прихожей перед уходом, Волошка даже пару раз неубедительно нарочито всхрапнула, дабы Николай даже и не пытался зайти к ней в комнату. Но он и не собирался этого делать. Проигнорировав Олянины потуги притвориться спящей, Каревских громко хлопнул дверью и растаял в темноте.
Наутро, наспех позавтракав тем, что приготовила сама, Олянка усадила на коляску маленького Мирослава и выбежала с ним на улицу. Благо до парка Шевченко отсюда было рукой подать. Фриде она оставила записку, где подробно объяснила той, куда она пошла и как долго они будут гулять. Девочка просто не хотела будить шведку, так как слышала, что Мирослав прошлой ночью спал беспокойно и той приходилось часто вставать к нему.
За два часа прогулки не произошло ровным счетом ничего. Если, конечно, не считать того, что Мирослав постоянно предпринимал попытки идти сам рядом с коляской. И каждый раз он падал и от этого неистово кричал. Поначалу Оляна старалась брать его на руки, но карапуз уже был достаточно тяжел для десятилетнего ребенка. На коляске Славка ехать отказывался категорически. Доходило до истерик. Поэтому девочке пришлось практически два часа провести в раскорячку, все время поддерживая мальца то за плечи, то за руки, то за туловище. А тот все падал и плакал, плакал и падал.
По приходу назад в Колин дом Олянке казалось, что она посадила как минимум гектар картошки у бабушки в селе. Именно такие ассоциации пришли к ней из ее пестовского прошлого. Спина ныла, левый бок зудел, руки не поднимались выше плеч, а на затылке –девочка чувствовала – рос горб. В голове было настолько пусто, что Фридины слова ударялись об черепную коробку и эхом разносились внутри. Девочка заснула сразу же, как улеглась, но на этот раз под куполом.
- Тебя ищет Шунин, - сообщила Оляне Фрида, когда та проснулась. – Я тебе это уже говорила, но ты, по-моему, меня не слышала. Вот держи. Это Николя прислал.
Шведка протянула ребенку клочок бумаги, на которой аккуратным Колиным почерком было написано, что Олег Борисович ожидает ее сегодня в резиденции вечерней кватры на Бессарабке у себя в кабинете в любое удобное для нее время.
- И как же я попаду на Бессарабку? Я же не имею никакого отношения к вечеру.
Олянин вопрос прозвучал в никуда, но Фрида ответила:
- Так в здания, принадлежащие вечеру и утру, вход свободен. Строгие правила посещения только у дневной кватры. И лишь ночь не пускает к себе чужих.
- Правда?! – удивилась девочка. – А я и не знала. Так что же, получается: я могу получить разрешение посетить резиденцию дневной кватры?
- Конечно. У нас в Швеции для этого нужно всего лишь отправить прошение в Секретариат, где ты указываешь цель посещения. И все. В течение суток они должны рассмотреть твое ходатайство. Я думаю, у вас в Украине правила мало чем отличаются.
Оляна тут же подумала о Пите. У нее появился шанс найти его. Для этого ей всего лишь нужно получить разрешение попасть в резиденцию в Лавре. Но эту идею она завтра обсудит с Ланой. А сейчас надо узнать, что же хочет от нее Верховный Хранитель часа вечерних поисков и планов.
- Когда тебя ждать? – на прощание поинтересовалась Фрида.
- Я не знаю, - ответила Оляна. – Если что, я пришлю записку.
Через мгновение Волошка была уже у Бессарабского рынка. Окинув взглядом огромное одиннадцатиэтажное здание, Олянка с удивлением обнаружила, что стены после третьего пестовского этажа обладают эффектом прозрачности. Нет, людей внутри резиденции видно не было. Однако девочка хоть и в некой дымке, но все же созерцала знаменитый купол над Бессарабским рынком.
Волошка обошла Бессарабку по периметру, но входа в резиденцию не обнаружила. Зато Оляна поняла, что верхние этажи располагаются колодцем. Над куполом, в отличие от резиденции на площади Победы, застройки нет.
Девочка не ведала, куда ей идти, поэтому обратилась к зевающему полицейскому, который стоял на входе в рынок со стороны Крещатика. Тот нехотя объяснил ребенку, как подняться на четвертый этаж, где, собственно, заканчивался пестовский рынок, и начиналось главное административное здание вечерней кватры в Украине. Оказалось, подняться наверх было проще простого: для этого нужно всего лишь пройти в один из порталов, коих на рынке было ровно десять. Порталы были вмонтированы в стены, и первые два располагались сразу за парадным входом на Бессарабку.
Четвертый этаж встретил Оляну непривычной суетой. Здесь располагался Секретариат. Да и посетителей было в избытке. Девочка подошла к навигационной панели и узнала, что ей нужно на десятый этаж. Именно там находились Хранители часа вечерних поисков и планов.
Лестниц на Бессарабке не было в принципе. Вместо них работники резиденции оборудовали специальные комнаты с порталами на все этажи здания.
При выходе из портала Оляну поприветствовала девушка-секретарь:
- Оляно Олександрівно! Добрий день! Олег Борисович на вас чекає. Прошу йти за мною.
Все произошло так стремительно, что Оляна даже не успела должным образом поздороваться с секретаршей. Та неслась по коридорам настолько быстро, что у ребенка сбилось дыхание. Когда девушка обнаружила, что Волошка за ней не поспевает, она взяла девочку за руку, и потащила за собой, как нерадивого упирающегося щенка.
Все сотрудники десятого этажа будто существовали в каком-то своем темпе. Спешкой это ощущение времени было назвать трудно. В глазах у многих работников Оляна прочитала напускную сосредоточенность. Ей казалось, что люди здесь работают без азарта. Однако чувство суеты, которое девочка встретила шестью этажами ниже, здесь только усилилось. Внутренняя обстановка, дух, который витал в коридорах, настолько контрастировал с неспешной будничностью киевской жизни, что у Волошки создавалось впечатление, будто она попала в посольство инопланетян на Земле.
На пороге своего кабинета Олянку ждал Шунин. Он неуверенно подал ей руку для приветствия, затем пропустил вперед и сказал секретарям, чтобы их не беспокоили, чем удивил всех присутствующих в приемной: и сотрудников, и посетителей.
- Я очень рад тебя видеть, - сказал он, закрыв за собой дверь.
Оляна огляделась по сторонам. В кабинете царил идеальный порядок. Помещение было просторным и светлым. На стене весели красивые бежевые обои, а над креслом Верховного Хранителя Шунин поместил флаг Украины с гербом часа вечерних поисков и планов – золотой стрелы на зеленом щите. Возле окна стоял мягкий кожаный диван и маленький желтовато-белый журнальный столик. Другая мебель в кабинете также была желтовато-белой: и рабочий стол, и стол для посетителей, и стулья, и стеллаж, и шкафы и даже двери. И только кресло Верховного Хранителя в унисон дивану у окна было темно-коричневого цвета.
- Проходи, располагайся, - предложил Оляне Шунин, и та выбрала диван. – Ты, наверное, у нас впервые?
- Да, - скромно ответила девочка.
- Может чаю или коктейлей?
- Нет, спасибо.
- У нас тут намечаются глобальные перемены. Я, в общем-то, сегодня последний день работаю Верховным Хранителем.
- Неужели вас увольняют, - забеспокоилась Олянка.
- Нет, не переживай. Просто я решил начать политическую карьеру. С 1 июля стартует избирательная кампания. Завтра я выставлю свою кандидатуру на выборы в Сенат. Так что до конца сентября я буду чрезвычайно занят.
- Я очень рада за вас. И какие же у вас шансы стать Сенатором?
- Неплохие. А если победит моя партия Вечерняя Украина – эту политическую силу еще недавно возглавлял мой бывший тесть – то, вполне возможно, ты сейчас говоришь с будущим Спикером вечернекватрального парламента.
- Я буду за вас болеть. Но погодите. Олег Борисович, вы развелись? А где же сейчас Лера?
- Эта информация пока конфиденциальна. Да, мы с Лерой развелись. И я тебя прошу до конца выборов не сильно распространяться на эту тему. Это все-таки не моя инициатива, а Лерина. К тому же у нее сейчас серьезное психическое расстройство.
- Это все я виновата. Это я не вытащила ее из того треклятого дома перед тем, как придать ему верность. И теперь она верна Севешину.
- Ну, ты ни в чем не виновата. Ситуация тогда была неординарной и критической. Поэтому ты погоди локти себе кусать. Виктор Петрович Семенович направил лечиться свою дочь к светиле мировой психиатрии к доктору Джилкристу. Они сейчас в Шотландии в клинике этого доктора. Не переживай. У нее все будет хорошо.
Шунин хотел было даже погладить девочке руку, чтобы успокоить, но не решился.
- Оляна, я тебя позвал вот для чего. У меня плохие новости. Севешин исчез. А вместе с ним испарился и его верный дом.
- Ну и что в этом плохого, - не понимала девочка. – Это так… мелкие неприятности. Что он может сделать?! Напасть на Киев?!
- Понимаешь, Василий – человек без принципов и моральных ограничений. Если бы ему еще и ума побольше, он бы мог добиться многого. Он может быть очень опасен, особенно в своих непродуманных глупостях. Там, где умный негодяй задумается, наш Васек пойдет не раздумывая. Как не странно – это его самое сильное качество, на мой взгляд. Он не предсказуем, в меру глуп, в меру умен, но самое главное – у него есть твой верный дом. Ты можешь расспросить своих одноклассников. Они тебе расскажут, какое страшное это оружие.
- Олег Борисович! Мне кажется, вы сильно преувеличиваете. Когда я его видела в последний раз, мне показалось, что этот дом ему нужен только для защиты. Ни на кого нападать с его помощью он не собирался. Все, что он желал – это Лера и насолить вам. Этот верный дом – отличный способ уединиться в глуши. Ну, перетащил он эту избушку на пару километров в сторону и живет себе, локти кусает, что вы у него Леру отобрали. Так что не стоит переживать по поводу Севешина.
- Я в этом не уверен, Оляна. Ты о нашем часе еще мало, что заешь. Поэтому тебе простительно. Нам чужд принцип «с милой рай в шалаше». Изначально идея с верным домом в глуши для постоянного проживания в нем выглядит глупо. Понимаешь, наш пятый терминат – «отношения между людьми» - не способствует отшельничеству. Нам интересно общество, люди, движняк. А где ты это все возьмешь в тайге?! Или ты думаешь, что Севешин собирался тусить с медведями?! Нет, Олянка. Василию нужен был тот дом только для того, чтобы какое-то время отсидеться там, пока страсти не улягутся. И все бы прошло так, как он хотел, если бы он запретил Лере выходить из дому. Но Вася не был бы Васей, если бы он все обдумывал до конца.
- Да какая разница, что он хотел после! Я не понимаю, Олег Борисович, почему вы так переживаете? Неужели вы считаете, что Севешин может быть опасен для меня? Я под защитой. Кроме того, Вася неоднократно имел возможность убедиться, что я искуснее его даже в его сильных терминатах. Что он может мне сделать?!
- Завидую твоей уверенности в себе. Я, к сожалению, так относиться Севешину не имею права. Когда враг невидим, мобилен и хорошо вооружен, и при этом ты знаешь, что он способен на любую подлость – он опасен втройне.
- Хорошо. Вы меня убедили. Севешин может быть опасен. Я согласна с вами: я не знаю час вечерних поисков и планов. Но вы же знаете. Что бы вы делали сейчас на месте Васи?
- Сейчас? Запил бы. Недели б две-три пил бы горькую беспробудно.
- Это называется запой.
- Именно.
- Но зачем?
- Это обратная сторона рационального мышления. Для того чтобы мыслить иррационально, нужен допинг, который, как правило, не помогает. Понимаешь, Севешин, пользуясь своей логикой, сейчас старается делать выводы из поражения. И они его отнюдь не радуют. Поэтому в таких ситуациях должен сработать защитный механизм психики. В нашем конкретном случае это будут поиски объяснений своих неудач в области потустороннего, непознаваемого или духовного. Но час вечерних поисков и планов на такое не способен. Мы реалисты, мы предельно приземлены к реальности. Поэтому я бы на его месте запил. Не из жалости к себе, ни из-за слабостей, а из-за элементарного отсутствия способности познать непознаваемое.
- А что будет через две-три недели?
- А через две-три недели мой четвертый терминат мне бы убедительно растолковал, что я себя чувствую плохо. С этого момента я бы объявил пьянству бой. И стал бы искать духовного наставника – гуру.
- Зачем?
- Потому что алкоголь не помог духовно просветиться. К тому же после такого запоя нужно помочь организму восстановиться.
- Ну и как он будет искать этого гуру?
- Вариантов может быть много. Севешин может удариться в буддизм и отправится на Тибет. Может увлечься эзотерикой. В этом случае он не покинет постсоветское пространство. А может ему попадется шаман из Сибири. Тогда он осядет в какой-нибудь глуши.
- Значит, его можно найти?
- Да. Его уже ищут. Вечернекватральная полиция объявила Севешина в международный розыск. Наши полицейские сотрудничают в этом направлении с коллегами из стран СНГ, Китая, Индии и других восточноазиатских государств.
- Тогда зачем вы мне все это рассказываете?
- Я просто хотел тебя предупредить, о том, что Вася исчез. Чтобы ты была бдительной.
- А! Спасибо. Что-то еще?
Шунин на секунду запнулся.
- Да, - сказал он. – Я хотел бы тебя попросить об одолжении. Ты не могла бы мне помочь в моей избирательной кампании…
Глава 10
Алексей Сергеевич Коваленко был очень тщеславным человеком. Он это признавал сам. По его мнению, именно это качество помогло в неполные 30 лет стать самым молодым генералом дневной гвардии. Конечно, история знает и более молодых генералов. Но они получали свои чины за ратные подвиги. А в 2012 году Украина ни с кем не воевала. Соперничество с вечером никто в дневной кватре не называл войной. К тому же за обращение новых пестов в дневнокватральные ценности награды не выдавались. Это официально считалось рутиной, или даже больше - «отстаиванием права дня на существование». В любом случае получить на манжету четвертую генеральскую звезду до 30 лет отроду было событием неординарным не только для украинских реалий.
Но Коваленко это заслужил. В 17 лет он продолжил учебу на офицерских курсах дневной гвардии и был там лучшим курсантом. Поэтому после стандартных трех семестров командование предложило Алексею участвовать в конкурсе на поступление в высшую гвардейскую школу (ВГШ). Условия набора туда были вполне демократичными: в ВГШ имели право поступать любые офицеры званием выше старшего лейтенанта включительно. Ну а поскольку Коваленко был командиром отделения на курсах, при выпуске он получил не две маленьких звездочки на манжету, как все его однокашники, а три. Экзамены Алексей сдал блестяще. И при конкурсе 540 человек на место старший лейтенант Коваленко стал самым юным слушателем ВГШ за всю его историю и к тому же единственным, кому удалось поступить сюда, не имея реального опыта службы в гвардии.
Еще два семестра учебы позволили 20-летнему парню поменять свои маленькие звездочки на одну большую майорскую звезду. По окончании ВГШ Алексей получил распределение на службу в Печерский полк и командовал там батальоном специального назначения. Именно его подразделение участвовало практически во всех негласных операциях за границей, а также осуществляло разведку и контрразведку на территории Украины.
Несколько дней тому назад, уже после суда, проигранного Волошке, Владыка вывел Коваленко из состава Печерского полка и пожаловал Алексея Сергеевича в генералы.
Алексей знал, что он особенный. Его восхищение собой питало все его успехи. Во всяком случае, он так считал. Однако во многом это было правдой. В гвардии даже ходила поговорка: дескать, хочешь, чтоб дело выгорело, - поручи его Коваленко. Алексей Сергеевич был типичным примером человека, вера которого в себя, в собственные силы, всегда склоняла чашу весов в его сторону. Он искренне не понимал, что такое неудача. Он не ведал слов «не могу», а за слова «не хочу» мог даже убить. За свою жизнь генерал пока еще не встречал нерешаемых задач. Он знал, что решения могут быть простыми, могут быть сложным, но они априори есть.
До сего момента Малум не воспользовался услугами Алексея Сергеевича по устранению песта только по одной причине: Коваленко целый год трудился над обеспечением безопасности гостей Евро-2012. В Украину на время чемпионата Европы по футболу съехался весь континентальный бомонд. Виктор Афанасевич не представлял, кто еще, кроме Коваленко, может справиться с этой задачей. Но сейчас чемпионат уже подходит к концу, все идет по накатанной колее, и генерал вскоре освободится.
Ночью, когда в мире пестов уже наступил июль, а в этом мире июнь отсчитывал последние часы, Алексей зашел в свою казенную квартиру в Лавре, поменял новехонький парадный мундир золотого цвета несуществующего особого спец-полка дневной гвардии на гражданский костюм и отправился на аудиенцию к Владыке.
Малум встретил генерала по-приятельски и предложил с ним отужинать. По окончании трапезы Владыка пригласил Коваленко к себе в покои, где они уселись в кресла у камина и закурили сигары.
- Владыка, зря вы меня генералом сделали, - начал непринужденную беседу Коваленко, с удовольствием выдыхая облачко густого дыма. – Тупик карьерной лестницы. Маршала дают только в военное время. Теперь, если вы захотите меня поощрить, вам придется объявлять кому-то войну.
- Ну почему же, - также дурашливо произнес Виктор Афанасьевич. – Ты же из дневной кватры. Есть еще гражданские чины. Кто ты там сейчас в табеле о рангах?
- Главный Хранитель часа дневных фантазий, - ответил генерал. – Так что – особо не разгонишься. Что-то мне кажется, что вы Козимцеву в Верховных Хранителях еще лет тридцать держать будете. Да и не мое это.
- Да уж! Представляю тебя Верховным Хранителем. У тебя весь час будет маршировать в ногу, и стоять по стойке смирно, - внезапно Малум поменял тему разговора. – Алексей Сергеевич, давно я хотел тебя спросить, что ты думаешь о ситуации с пестом?
Генерал понял, для чего вызвал к себе его Владыка. Малуму срочно нужно было вмешательство Коваленко в это дело.
- Если вы серьезно, - через какое-то время произнес Алексей, - меня всегда учили, что у одной ситуации не может быть только одного видения.
- Леша, тогда выскажи свое личное мнение.
- А его нет.
- То есть?
- Понимаете, Владыка, в отношении Волошки у меня есть только эмоции. А на эмоциях делать выводы я не привык.
- Хорошо. А что говорят тебе твои эмоции?
После продолжительной паузы генерал ответил:
- Она мне внушает страх.
- Хм, - удивился Малум. – Спасибо за откровенность. Неожиданно.
- Если бы она хотя бы принадлежала другому часу. Час утренних деяний порождает фанатиков. Эти люди руководствуются не рассудком. Нужно приложить массу усилий, чтобы воспитать в ней иммунитет к вере. Иначе нам грозить катастрофа библейских масштабов.
- Леша, а ты не рассматривал варианты с уничтожением песта?
- Я еще никаких вариантов не рассматривал, Владыка.
- Тогда я хочу узнать твое мнение. Я не понимаю позицию ночи в отношении песта. Как ты считаешь, почему в Пуще-Водице было принято решение поддержать Волошку?
- Я могу только гадать, но мне кажется, что это только личностный фактор Иззетова. Нам просто не повезло, что утреннюю кватру в Пуще курировал этот татарин. Но скоро все изменится. Сейчас место Иззетова заняла Дора Петриш, а я ее очень хорошо знаю еще по Черновцам. Эта дама, несмотря на то, что принадлежит часу утренних странствий, в ладах с рассудком. Так что на объективность мы можем рассчитывать.
- Все равно подавать в суд больше смысла нет. Шунин завтра выдвигает свою кандидатуру на выборы в Сенат. А после ареста Кулиша у его партии просто нет конкурентов. Так что он у нас без пяти минут Спикер. Ведь ты же знаешь, что Олег Борисович у нас якшается с Волошкиной компашкой. Даже если мы вызовем песта еще раз на дисциплинарный совет, утро и вечер будут за нее. Я бы на ее месте даже в суд бы не пришел при таких раскладах.
- Я понял вас, Владыка. Мы должны действовать неофициально.
- Именно. При этом я ничего не должен знать ни о ходе операции, ни о планируемых тобой действиях. Не забывай: на мне клятва блюсти законность. Я не исключаю такого поворота событий, что мне придется объявить тебя и твоих людей вне закона.
- Все так серьезно?
На этот вопрос Малум не ответил. Он только откинулся на спинку кресла и сделал внушительный глоток бренди.
- Кем мне формировать группу? – спросил генерал.
- Леша, я тебя ни в чем и ни в ком не ограничиваю. Ты получишь допуск к любому документу, к любой базе данных. Можешь выбрать себе, кого захочешь. Но запомни: этого разговора не было.
Глава 11
Здание, в котором поселился в конце 60-х годов 20-го века час утренних странствий, очень трудно было назвать дворцом. В отличие от находившегося неподалеку театра кукол, в котором Оляна провела большую часть первого семестра, семиэтажный дом на пересечении майдана Незалежности и Крещатика люди этого мира именовали по-пестовски – Главпочтамт. Иногда к слову «Главпочтамт» киевляне добавляли «часа утренних странствий». Но такое словосочетание широкого распространения не получило.
А место для себя этот утренний час выбрал удивительное, знаковое и даже немного мистическое. Расположенный в самом сердце Киева Главпочтамт успел повидать за свою полувековую историю многое. Прямо напротив в начале 90-х объявляли голодовку студенты. Сюда заходили погреться участники оранжевой революции. Сейчас же в непосредственной близости от дома по адресу Крещатик, 22 разместилась фан-зона чемпионата Европы по футболу и главный экран Евро-2012.
Иногда Главпочтамт сам становился ньюсмейкером, как в этом мире, так и в мире пестов. И чаще новости, в котором фигурировало это здание, были со знаком «минус». Так, например, в 2-го августа 1989 года произошёл обвал портика у входа в помещение. В результате трагедии погибло 13 человек и 13 пестов.
Мистическое число 13 на самом деле заложено в саму архитектуру здания – 13 витрин, 13 вертикалей окон, 13 капителей обвалившегося портика. Многие тогда поверили в чертовщину. Песты даже припомнили, что в 1910 году в «Гранд Отеле» (в строении, которое предшествовало Главпочтамту, ибо эта сторона Крещатика сгорела еще в 1941 году в самом начале немецкой оккупации) происходили настоящие чудеса. Однажды, в вполне благопристойный вечер, в полицию поступил вызов из этой престижной гостиницы по поводу происходящих там неурядиц. Полиция прибыла, и зафиксировала… перемещение мебели, летание посуды и прочее «ненадлежащее поведение столовых приборов». Ситуация усугублялась тем, что вызвала полицию очень влиятельная дама, к тому же супруга гласного Городской Думы – Ольга Дьяченко. Полицейские собственнолично наблюдали «летание предметов» и «перемещение столовых приборов» и составили протокол. Сие экстраординарное событие дает повод нынешним киевлянам шутить о «первом официально засвидетельствованном явлении полтергейста» именно в Киеве.
Однако правда оказалась куда прозаичнее. Осень 1910 года ознаменовалась прибытием в город песта – Оляниного предшественника. За последующий 101 год ничего подобного в Украине не происходило даже во времена войн и революций. Вызвал песта известный аферист того времени Ванька Кардаш. Целых две недели власти ходили по их пятам, и, наконец, совместными усилиями охотников, гвардии и полиции удалось окружить «сладкую парочку» именно в «Гранд Отеле». Если бы осенью 2011 три силовые структуры разных кватр Украины действовали сообща, то и у Оляны с Питом шансов было бы не много. Но столетием ранее время было другим, люди были другими, да и кватры были другими.
Ванька сразу сообразил – сопротивление бесполезно, и сдался без боя. Остаток своих дней он проведет на Березани. Ну а вызванному Кардашем песту отступать было некуда. За недолгие 13 дней пест (его имя история умалчивает) кое-чему уже научился. Охотникам, гвардейцам и полицейским пришлось изрядно потрудиться с его устранением. Пест мастерски умел управлять силой и нейтрализовывал любого, кто останавливал время. Силовикам пришлось действовать без купола. Именно по этой причине госпожа Дьяченко и имела возможность лицезреть «волшебства», происходившие с мебелью и посудой. Пест защищался яростно, используя все, что попадало ему под руку. Но справиться в одиночку с таким количеством неприятеля он не мог. Уже под утро следующего дня незваный гость был уничтожен.
Хотя слухи тогда ходили разные. Многие в последствие считали, что пест выжил и поселился в глуши. А некоторые даже всерьез верили, что именно он через семь лет помог Ленину учинить октябрьский переворот, и даже устроить в отместку киевлянам резню в городе в феврале 1918 года. Но факты это не подтверждали.
1 июля 2012 года здание киевского Главпочтамта встретило Оляну Волошку оживленным отражением утреннего солнышка всем множеством своих окон. Погода на улице стояла теплая безоблачная, и девочка в первый раз за последние 10 дней пожалела, что каникулы у нее закончились. Ранее она наоборот желала скорого начала семестра, встречи с одноклассниками, куратором и знакомства с новыми учителями. Она так сильно этого хотела, что даже избегала появляться на майдане Незалежности, дабы не сглазить. Сейчас же ее одолевала неконтролируемая зависть своим одногодкам-пестам, у которых отдых, по сути, только начинается.
Однако это неприятное чувство улетучилось сразу после того, как Олянка встретила первую свою одноклассницу. Ею оказалась Леся Ситулецкая. При встрече девочки обнялись, будто не видели друг друга целую вечность, чем смутили и так неуверенного в себе Лесиного папу. Олянку же сопровождали Коля Каревских с Мирославом в коляске и Фрида. Накануне Волошке пришлось целый вечер проявлять таланты по переубеждению Николая. К своему глубочайшему удивлению у нее получилось, и Каревских поддался ее напору и Фридиным мольбам: он таки принял решение впервые показаться на людях со своей избранницей.
В отличие от большинства административных зданий этого мира, где помещения для нужд кватр достраивались поверх пестовских построек, час утренних странствий Украины поселился в Главпочтамте между четвертым и пятым этажом. Посему этот дом чуть ли не единственный в Киеве выглядел одинаково как в этом мире, так и в мире пестов. И хотя 4; этаж имел окна, увидеть их с улицы не представлялось возможным. А песты к тому же даже и не подозревали о незримом расширении внутри Главпочтамта.
Чтобы попасть в гости к часу утренних странствий нужно было на любой лестнице в здании пройти прямо в стену между четвертым и пятым этажом. В любом случае посетитель оказывался в коридоре, где его приветствовали дежурные охотники и помогали тому найти нужный кабинет.
Как раз возле стойки дежурных Олянка и Леся встретили все семейство Эрдейи. Волошка тут же обнялась с Иштавном, а затем скороговоркой стала благодарить его родителей за то, что они воспитали такого сына, такого верного друга. Госпожа Эрдейи расчувствовалась и даже расплакалась от внезапно посыпавшихся на нее Оляниных комплиментов. Затем мама Иштвана расцеловала девочку и взяла с нее слово, что та обязательно приедет к ним в гости в Берегово в любое воскресение среди семестра.
Когда Оляна вошла в зал для заседаний, там не было только двух ее одноклассниц: Мелани Флечтер-Подоляк и Надийки Грынькив. Приход Волошки вызвал заметное оживление, как среди взрослых, так и среди детей. Ребята подходили к ней, здоровались, обнимались, а Женька-Довж;нька даже чмокнула Олянку в щечку. Затем киевлянка не без ехидства напомнила той, что Женя теперь староста, и без спросу нацепила на Волошкин школьный пиджак значок в виде золотого паруса – символа часа утренних странствий Украины.
- Привет, - вдруг услышала Оляна за спиной знакомый смущенный голос и повернулась, - это тебе.
Напротив Волошки стоял Сережа Клименко. В одной руке он держал сверток, а другой протягивал девочке букет полевых цветов.
- Серега!
Олянка бросилась на шею мальчику, не обращая внимания на цветы и сверток. Дончанин от неожиданности обомлел, и несколько раз произнес ее имя, пытаясь успокоить.
- Боже! Как я рада тебя видеть! – Олянка наконец отпустила бедного мальчика, который оконфузился окончательно: Сережино лицо стало бардовым, а взгляд блуждал где-то на паркете возле своих туфель. Хотя сам Клименко был очень рад.
И тут Волошка увидела цветы. Теперь настала ее очередь наливаться краской.
- Это мне? – тихонько спросила она.
Мужество окончательно покинуло Сережу. Он не мог произнести ни слова. Далеко не сразу он глубоко вдохнул и нарочито небрежно утвердительно закивал.
Только теперь Оляна поняла, что их с Сергеем неловкая сцена привлекла внимание абсолютно всех в зале. Больше всего сейчас Волошке хотелось провалиться на этом месте. Кровь прилилась к мозгу так, что девочка отчетливо слышала в голове биение своего сердца. А оно предательски стучало, наращивая темп.
- Хоть бы цемкнула хлопца из вежливости, - громким шепотом произнесла Женька. – Я вот Миху поцеловала сразу, как увидела.
- Так ти тут усіх вже перецілувала, - громко ответил ей Рома.
По залу прокатился смешок.
- Залиште Олянку з Клімом у спокої, - вступилась за ребят Стефа. – Лізти у справи інших – це погано.
Замечание Волоцюги сработало. Ребята и их родственники, пусть и нехотя, но отвели взгляд от смущенной парочки.
Оляна наконец приняла цветы из рук Сережи.
- Спасибо, - сказала она.
Видимо Климено осознал, насколько нелепо он сейчас выглядит, стоя неподвижно с букетом в протянутой руке. Совершенно забыв отреагировать на Олянино «Спасибо», Сережа чуть ли ни бросил букет в руки девочки, резко дернулся, затем повернулся и пошел прочь. Но на средине пути он вновь остановился, очевидно, вспомнив о чем-то важном. Он еще раз набрал побольше воздуха в легкие, быстро подлетел к Оляне, всунул ей сверток и убежал к матери.
- Я щось пропустила?
Оляна обернулась на голос. Перед нею стояла ее лучшая подруга. Лицо Мелани озаряла приветливая открытая улыбка.
- Ланочка, - обескуражено констатировала Волошка. – А мне Серега цветы подарил. И вот еще.
Оляна передала сверток в руки Мелани. Британка поспешила избавиться от упаковки. Девчонки обнаружили внутри небольшую жестяную банку с видом Баку на крышке, внутри которой лежали восточные сладости.
К подружкам подбежал Валера.
- А наш Клим – смелый, - констатировал он, не сводя глаз с лукума. – Я бы, наверное, не смог бы так при всех подарить девочке цветы.
- Сюр, давай не будем, - сказала Волошка. – Угощайся.
Мисюра с удовольствием вытащил из банки самый крупный кусок лакомства, и уже через секунду довольное лицо Валеры отчетливо передавало, насколько сладко было его вкусовым рецепторам.
- Навіть і не знаю, як це коментувати, - наконец, выдавила из себя Лана.
- Вот и не надо, - поспешила остановить ее Олянка. – Неужели больше не о чем говорить? Ты меня полторы недели не видела. Разве за это время у тебя ничего не случилось?
- Гарного нічого не сталося, - ответила англичанка. – Але й поганого також. Батько скаженіє, що я йому не корюся, і що дідусь не пустив його на поріг, мати плаче. Отже, все по-старому.
- А как ты узнала, что мама плачет? Ты ее видела? – спросил Валера.
- Ні. Батько її не випускає з дому. Вона мені листи пише. Я їх вже читати не можу. Там стільки страждань.
- И ты теперь переживаешь о ней? – спросила Оляна.
- Хвилююсь. Але нічого не можу вдіяти. Це її життя. Вона могла покинути батька вже неодноразово. Але чомусь не йде. А я не хочу жити з ним.
- И что ты теперь будешь делать? – поинтересовалась Волошка.
- Те що і ти. Вчитимусь тут і надалі.
- Девчонки, вы можете в любое время приезжать ко мне в гости в Днепр, - предложил Мисюра.
- Я дуже тобі вдячна за це запрошення, Сюр. Утім ти не розумієш: в гості – це не додому. Нам потрібен власний куточок.
- Лана, ты же говорила, что у тебя есть родственники в Хмельницкой области, - вспомнил днепропетровчанин.
- Так, є. Але чим це відрізняється від гостей? Одна справа приїхати до них у гості, а друга – жити там. Крім того вони ж мене перші відправлять до Англії.
- И что теперь? – спросил Сюр.
- Насправді, для мене майже нічого не змінилося. На вихідні я можливо буду залишатися у гуртожитку разом Олянкою, а на канікули їздитиму до дідуся в Прованс. Або ж проводитиму відпочинок у резиденції нічної кватри, адже я належу ночі. І мене на відміну від Олянки ніхто звідти не вижене.
- Разве тебя выгнали из Пущи? – удивился Валера.
- Не совсем так, - ответила Волошка. – Приходить туда я имею право, а жить там – нет.
- И где же ты жила последние 10 дней?
- Сначала я гостила у Михи в Одессе, а последние пару дней я остановилась у друзей. Вот они, - Оляна показала рукой в сторону Коли и Фриды. – Ты их уже видел. Они из тех ребят, которых вы освободили из Березани – мои старые друзья.
В момент, когда стрелка огромных, во всю стену часов, указала на значок с парусом, заиграла торжественная музыка. Это было сигналом к началу праздничной церемонии. Как-то очень быстро в зал начали заходить люди. Большинства из них Олянка не знала, но с радостью обнаружила здесь Талу и Таню, семейство Колощаевых, Валентина Максимовича и Андрюшу Махатько. Последний косился на Фриду с Николаем, и на его лице читались отнюдь не благие намерения.
Зазвучали фанфары. Двери торжественно открылась, и из коридора забежала сначала Надийка Грынькив с родителями, а буквально через мгновение в зале появилась невысокая девушка в атласной мантии песочного цвета с оранжевой бахромой. Это была Алена Мостовая. Она вышла на импровизированную сцену, остановила время и обратилась к присутствующим:
- Я рада всех приветствовать в доме часа утренних странствий. Если кто не знает, я – новая Верховная Хранительница часа утренних идей Алена Эдуардовна Мостовая. Ровно час назад на церемонии посвящения в студенты класса, на семестр младшего, чем этот, в Украине появились новые Верховные Хранители от утренней кватры. Именно по этой причине в этом зале собралось так много людей. Кроме учеников, их родителей и учителей здесь сейчас присутствуют журналисты вестников всех кватр, а также новые руководители подразделений резиденции утренней кватры. Для начала я представлю вам своих коллег. Итак, Верховный Хранитель часа утренних ритуалов Тарас Васильевич Босюк.
Под радостный марш, сопровожденный шквалом аплодисментов, в зал вошел красивый, в меру упитанный мужчина в мантии. И пока Мостовая говорила о добродетелях нового Верховного Хранителя, Оляна вспомнила его. Тарас Васильевич во время вступительных экзаменов ее часа был представителем утренней кватры в наблюдательной комиссии и судил второй тур. Отличительной особенностью господина Босюка были большие розовые щеки. Когда Тарас Васильевич уселся на сцене и ненароком замер, его можно было принять за игрушку, которую мастер почему-то сделал в полный человеческий рост.
- Теперь очередь пришла мне отрекомендовать вам хозяйку того места, где мы сейчас находимся. Должна вам сказать, что переговоры с этой женщиной были самыми сложными. Ей и ее семье пришлось многим пожертвовать, чтобы она могла принять предложение и возглавить час. Но я не видела никого другого на этом месте, кроме нее. Ее супруг сейчас представляет интересы утренней кватры Украины в Соединенных Штатах. И мне жаль, что я косвенно стала причиной разъединения семьи. В любом случае ее присутствие здесь, облаченной в атласную мантию Верховного Хранителя, я считаю на данный момент самым значимым собственным достижением. Итак, представляю вам одну из самых замечательных и талантливейших женщин Украины Верховную Хранительницу часа утренних странствий Галину Родионовну Кулибу.
Галина Родионовна оказалась маленькой женщиной очень приятной наружности. Выглядела она достаточно юно, хотя многие из присутствующих знали, что у нее уже взрослые дети. Госпожа Кулиба красила волосы в нейтральный русый цвет, но это только подчеркивало нежные черты лица. Единственным изъяном в ее внешнем облике был выбивающийся из-под мантии мужеподобный брючный костюм, скрывающий ее красивую фигуру от посторонних глаз. Но Галина Родионовна, к сожалению, юбки, сарафаны и платья не носила принципиально.
- И последнего Верховного Хранителя утренних часов мы нашли на Львовщине. Должна вам сказать, что этот молодой человек еще неделю назад даже не помышлял о карьере Хранителя. Он возглавлял один из отрядов охотников и постоянно проживал в городе Стрый. Я очень рада, что мне удалось убедить его принять час в такое трудное для кватры время. Давайте поприветствуем Верховного Хранителя часа утренних деяний Ивана Андреевича Щепту.
В зал влетел маленький толстенький энергичный тридцатилетний мужчина. В его зеленых глазах читалось радостное безумие, которое, видимо и питало эту внутреннюю энергию. Его темно-русые волосы на голове образовывали интересную композицию, которую иначе как «взрыв» назвать было трудно. На лице Ивана Андреевича присутствовала не очень аккуратная, но оригинальная испанская бородка, дополненная крупными слегка подстриженными бакенбардами. В руках Щепта держал старомодную трость, которая абсолютно дисгармонировала с его обликом. Когда новый Верховный Хранитель уже почти присоединился к своим коллегам, в зал зашел высокий, хромающий на левую ногу мужчина, и громким шепотом попросил Ивана Андреевича вернуть трость. Но Щепта будто и не слышал того. Ему стали подсказывать люди из передних рядов. И только когда почти весь зал чуть ли не хором попросил Ивана Андреевича вернуть хозяину трость, Щепта опомнился. Сначала он стукнул себя по лбу этим предметом, затем виновато заулыбался, и тем же самым бешеным темпом полетел к выходу. Через мгновение он вернулся уже без трости.
- Перепрошую, - сказал он. – Зі мною завжди таке.
Перед Верховными Хранителями появился массивный стол. Олянка обратила внимание, что Босюк сильно выделяется на фоне своих коллег. Хотя новый руководитель часа утренних ритуалов был среднего роста, по сравнению с другими Верховными Хранителями, он выглядел великаном. По этому поводу один из журналистов даже тихо пошутил, что, дескать, в утре настала эра лилипутов.
- Перед тем, как предоставить слово хозяйке, - продолжила Алена, - я хочу поведать журналистам о тех кадровых изменениях, которые произошли в нашей кватре. Отмечу сразу, что любые заявления, интервью пресса может получить сразу после окончании этой церемонии. Сейчас же я просто пройдусь по спискам. Итак, Секретариат национальной резиденции утра возглавил Тихон Никандрович Колощаев. Бюро кадров – Наталья Александровна Войнаровская. Главным охотником Украины назначена Татьяна Александровна Войнаровская. Главным архивариусом – Каревских Николай Петрович. Руководить редакцией всеукраинского утреннего вестника будет Нацеви Доминика Эмильевна. Департаментом вербовки и рекрутинга – Махатько Андрей Валерьевич. Функцию Генерального Суда утренней кватры Украины Верховные Хранители решили оставить за собой с возможностью делегирования полномочий. Все иные существовавшие ранее департаменты с сегодняшнего дня упраздняются. Их функции передаются непосредственно Секретариату резиденции.
Зал зашумел. Это активизировались журналисты. Последняя сказанная Аленой фраза, будто дала отмашку пишущей братии: каждый с места стал выкрикивать интересующие его вопросы.
- Панове! – обратился к прессе Босюк. – Це не прес-конференція. Вас запросили сюди лише тому, що це, на жаль, єдина можливість нам усім зустрітися разом у найближчий час. Ви тут знаходитеся лише зі згоди Євгена Федоровича Рємєза. Його клас прийшов познайомитися з новими викладачами на цей семестр та Верховними Хоронителями. Не забувайтеся. Якщо вже так сильно вам кортить поспілкуватися з нами, давайте ми залишимо тут Галину Родіонівну, а всі інші вийдемо у коридор і відповімо на всі ваші запитання.
- Покажіть нам хоча б пана Махатька, - крикнул кто-то из журналистов. – А то всі вставали, коли їх представляли, а Андрій Валерійович, мабуть, засоромився.
- К сожалению, я не вижу в зале господина Махатько, - сказала Мостовая. – Наверное, он вышел. Я полностью поддерживаю предложение Тараса Васильевича. Давайте не будем отбирать у детей праздник, и пообщаемся с прессой в коридоре.
Алена отпустила время, и за какую-то минуту зал с шумом опустел на две трети.
За столом на сцене осталась только Верховная Хранительница часа утренних странствий Галина Кулиба. После того, как дверь закрылась, Галина Родионовна запустила купол.
- Наконец-то мы остались одни, - с облегчением произнесла руководительница часа. – Дорогие ребята! Главная причина, по которой я здесь нахожусь – это вы. Вы уже маленькие герои. Вы не только спасли свою одноклассницу. Хотя и это уже немало. Вы сделали значительно больше. Вы вернули утреннему сообществу Украины его кватру. Поэтому помочь вам, защитить, обучить вас я считаю своим долгом. Этот семестр я буду с вами. К тому же я приготовила вам небольшой сюрприз. Но об этом расскажет ваш куратор – Евгений Федорович.
Пока Ремез поднимался на сцену, студенты с шумом и даже со свистом аплодировали ему.
- Я також за вами скучив, - сказал он, садясь рядом с Верховной Хранительницей. – Але давайте заспокоїмося. Панно Надійко! Я також радий вас бачити. Але ж я не гуцаю ногами по підлозі! Угомоніться, будь ласка.
- А, это та самая главная «хулиганка» класса Надийка Грынькив? – шутя, спросила Кулиба. – Это она в прошлом семестре подтрунивала над всеми и каждым?
- Она самая, - ответил Ремез.
- Зайдешь как-нибудь ко мне в гости, обдумаем вместе новые шалости, - предложила Наде Галина Родионовна.
- Та залюбки, - согласилась та. – А потім за ці витівки мені нічого не буде?
- Как это не будет?! – наигранно удивилась Кулиба. – Конечно, будет. Ты будешь наказана. Ну и я вместе с тобой. Придумывать же мы будем с тобой вместе.
- На це я згодна, - сказала Гриньків. – Бути наказаними вдвох – це веселіше, ніж одною.
- Панно Надійко! – произнес строго Евгений Федорович. – Заради вас я можу наказати хоч увесь клас. Проте давайте зараз поговоримо про наше майбутнє і познайомимося з нашими вчителями. Надіюся, ніхто не проти?
- Нет, - выкрикивали ребята с места.
- От і добре. Першою я хочу представити вашу добру знайому викладачку курсу «Ранковокватральна культура» - Кепчану Валентину Василівну, - статная преподавательница слегка приподнялась и недобро помахала студентам. Ремез же продолжал. – Вона з вами, як і я, ще на 3 семестри. А тепер обіцяний сюрприз від Галини Родіонівни. У цьому семестрі «Мудрість години ранкових мандрів» буде викладати у вас непересічний педагог. Пані Куліба запросила до нас володаря премії «Вчитель року-2011» у Сполучених Штатах Америки професора Дерека Ллойда. Зараз професор активно вивчає українську і російську мови. Але на перших порах викладання буде здійснюватися виключно англійською. Тому запитую одразу: хто, крім Оляни Волошки, не володіє англійською?
Руки подняли Коля Коловерть и почему-то Мелани.
- Панно Меланіє! Невже ви мене хочете здивувати, що ви за ті півтора місяці, що ми не бачилися, буцімто забули рідну мову? – удивился куратор.
- Ні, Євгене Федоровичу! – ответила та. – Я лише хочу запропонувати себе в якості синхронного перекладача для Олянки та Колі.
- Ми з вами думаємо однаково, панно Меланко. Це обнадіює, - сказал Ремез. – Отже, Professor Lloyd, could you say some words to our students? (Профессор Ллойд, не могли бы вы сказать несколько слов для наших студентов?)
В противоположной стороне зала поднялся молодой красивый афроамериканец. Мужчина обладал высоким поставленным тенором, и от этого его речь казалась сладкой. Хотя, как любой американец, профессор говорил с налетом панибратства.
- Добри ранок! Unfortunately I still do not speak Ukrainian. But don’t worry I will speak Ukrainian in a month. Well, my name is Derek Lloyd. I have a certificate for teaching the morning wanderings hour subjects from the American morning Quattro. Last year I won the national award "The teacher of the Year." I like new challenges. So here I am. Maybe questions? (К сожалению, я пока еще плохо говорю по-украински. Но не сомневайтесь, я заговорю по-украински уже через месяц. Меня зовут Дерек Ллойд. У меня есть сертификат на преподавание предметов часа утренних странствий от американской утренней кватры. В прошлом году я выиграл национальную премию «Учитель года». Я люблю новые вызовы. И поэтому я здесь. Может, вопросы?)
Руку поднял Рома Косевич:
- Professor Lloyd! There is no secret that the American system of education in the morning Quattro is weaker than the Ukrainian one. Does your program of education integrate into our Ukrainian realities? (Мистер Ллойд, не секрет, что американская система обучения в утренней кватре слабее украинской. Интегрирована ли ваша программа обучения к нашим украинским реалиям?)
- Mr. Kosevich, I will teach your class according to the Ukrainian program. (Мистер Косевич, я буду учить ваш класс согласно украинской программе).
- Тоді я не розумію, чому потрібно було запрошувати іноземного спеціаліста, - обиженно произнес Рома, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Я объясню, почему, - сказала Кулиба. – Профессор Ллойд – не просто иностранный специалист. Это лучший специалист за океаном в нашем часе. Он запланировал вам практические занятия во многих англоязычных странах мира. К тому же он уже успел договориться о посещении клиники доктора Джилкриста. И мы очень надеемся, что наше сотрудничество с самым известным психиатром мира станет для вас постоянным. Но если вы хотите отказаться от этого…
- Нет, не хотим, - за всех ответила Лора.
Ремез негромко переводил иностранцу суть разговора.
- Рома, ты еще чем-то не доволен? – Мягко поинтересовалась Галина Родионовна.
- Не звертайте уваги. Я просто помилявся, - угрюмо произнес Косевич, и обратился к американцу. - Professor Lloyd, please excuse me if I offended you. (Профессор Ллойд, прошу меня извинить, если я вас обидел.)
- It’s Okay, - ответил тот.
Во внешнем виде профессора Ллойда не было видно даже капли обиды. Он был жизнерадостен, настроен оптимистически и открыт для каждого.
- Есть ли еще вопросы к мистеру Ллойду? – спросила у зала Верховная Хранительница.
- У меня есть вопрос, - поднялась с места мама Иштвана. – А кто будет отвечать за безопасность наших детей за границей?
- Извините, госпожа Эрдейи, вы адресуете вопрос мне или профессору? – Переспросила Кулиба.
- Вам обоим.
Первым ответил американец:
- Okay. We will be accompanied by three or four hunters in every trip. Today I talked to the main hunter Miss Tetyana Voynarovska. She assured me she would join us as far as possible. But there was no a single case for all my teaching practice when students have been in real danger. So, Mrs. Erdelyi, don’t worry. (Нас будут сопровождать три-четыре охотника в каждую поездку. Я сегодня разговаривал с главной охотницей мисс Татьяной Войнаровской. Она заверила меня, что она будет присоединяться к нам по возможности. Но за все время моей педагогической практики не было ни одного случая, когда студенты были в реальной опасности. Так что, миссис Эрдейи, не переживайте.)
- Я даже не знаю, что к этому добавить, - констатировала Галина Родионовна. – Разве что, могу вас заверить, госпожа Эрдейи, что по мере необходимости я также постараюсь подключаться к этим поездкам. К тому же куратор может следовать с классом на практические занятия постоянно. Не так ли, Евгений Федорович?
- Звичайно. Я не бачу жодної перешкоди, - согласился Ремез.
- Вас удовлетворяют наши меры безопасности? – Кулиба адресовала свой вопрос маме Иштвана.
- Нормальную мать никакие меры безопасности не удовлетворят, - парировала та.
- Вы можете предложить что-то лучше?
- Могу. Не ездить за границу.
- Извините, но такой вопрос не рассматривается. Может у вас есть другие варианты?
- Глупо рассуждать о всяких вариантах, когда все согласны, что он самый надежный.
- Странно. Я вижу совершенно противоположную картину. Поскольку больше никто ваших опасений не разделяет, эту тему я закрываю. Давайте представим других преподавателей.
Евгений Федорович, не давая маме Иштвана вставить слово, продолжил:
- В такому випадку, я прошу привітати вашого викладача курсу «Година ранкових мандрів на службі денної кватри» Тимофія Йосиповича Дурноляпа. Тимофій Йосипович – діючий капітан денної гвардії кіровоградського полку. Тому його предмет ви будете проходити в Олександрії у нього вдома.
Дурноляп поднялся под вялые аплодисменты и тут же поспешил сесть, чтобы, не дай Бог, никому не пришло в голову задавать ему вопросы. Выглядел Тимофей Иосифович не ахти. Его мундир надо было поменять еще пару лет назад, а сутулость нового преподавателя разрушала любые иллюзии об офицерской выправке. У капитана были выгоревшие, некогда каштановые волосы, которые проигрывали борьбу с сединой, и бесцветные серые глаза. Его лицо покрывали мелкие оспины, а на правой щеке в районе скулы виднелась глубокая вмятина от пореза – постоянного напоминания о дедовщине в казармах, когда он был еще курсантом. К тому же недавно Дурноляп обнаружил, что на макушке у него стал развиваться псориаз.
Мелани на ушко сказала Олянке, что назначение этого капитана к ним в класс – это наверняка личный «подарок» от Малума. Теперь самые большие проблемы в учебе классу стоит ожидать именно от Тимофея Иосифовича.
Капитану вопросы задавать не захотели.
- Наступна наш викладачка, - продолжил куратор, - перемогла на всеукраїнському конкурсі викладачів, який організувала вечірня кватра спеціально для вашого класу. Звати її Чижова Єва Володимирівна. Вона читатиме курс «Година ранкових мандрів на службі у вечірньої кватри». Пані Єва приїхала до нас з Луганська, проте викладати буде у цьому приміщенні.
- Слышь, как Федорович тролит нашу дневную гвардию, - тихо прокомментировал Олянке Валера. – Из Луганска тетя здесь учить нас будет, а товарищу капитану в Киев добираться трудно. Вот умеет же, черт, в трех словах объяснить всем who is who. И прошу заметить: абсолютно без мата.
Ева Владимировна была женщиной некрасивой. Внешне у нее было что-то общее с Эльвирой Совенко – бывшей Верховной Хранительнице часа утренних странствий. В принципе, ее крупное овальное лицо портило только одно – широкие густые брови, которые не давали шанса собеседнику не заметить их. Они магнитом привлекали к себе внимание любого находящегося рядом человека. Если бы не брови, можно было бы и не обнаружить, что ее крашеные светлые волосы средней длины, собранные сзади в хвостик, лишали большой лоб последней защиты в виде челки. Ростом Чижова обладала практически мужским – 182 см, но по непонятной причине она надела короткое отвратительно желтое платье с ужасным декольте. На ее бесформенные ноги были натянуты летние сапожки 42-го размера на огромнейшей шпильке, что создавало впечатление, будто перед нами слониха, которая ходит на цыпочках. Ева умудрилась за раз выставить напоказ все недостатки своей внешности. Но при этом взгляд у женщины был тверд и излучал спокойную уверенность в себе.
- Доброе утро, ребята, - обратилась она. – Я бы очень хотела предстать перед вами красивой. Но потом я решила, что важнее будет показать вам другое: как выгладит вера в себя, вера во все самое лучшее. Именно этой вере я буду учить вас на наших уроках. Не имеет значение, как ты выглядишь, если ты уже самый лучший, если ты знаешь, что все будет хорошо. Эти знания помогут вам вне зависимости от того, к какому часу вы принадлежите, или какой кватре вы захотите служить в будущем. Жду не дождусь нашей с вами встречи завтра на уроке. Всем удачи!
Так неистово класс хлопал в ладоши до этого только куратору в самом начале. Чижова была единственной преподавательницей, которая пришла сюда с мужем. По окончании ее речи, супруг нежно взял ее за руку и поцеловал в щеку. Его лицо излучало гордость за свою жену.
- Дякую, пані Єво, - сказал Ремез. – Після такого виступу я також забажав стати вашим студентом.
- Евгений Федорович, - ответила Чижова, - я буду очень рада видеть вас у себя на занятиях.
- Обов’язково до вас завітаю, Єво Володимирівно. Проте прийшов час представити вам вашу останню вчительку. Це також великий сюрприз, тільки вже від ночі. Отже курс «Година ранкових мандрів на службі нічної кватри» викладатиме вам особисто нова Старійшина ночі Теодора Іванівна Петриш.
- Іонівна, - поправила Ремеза Старейшина.
- Перепрошую. Теодора Іонівна Петриш, - повторил куратор.
- Батько в мене був молдованином, - проговорила Петриш, поднимаясь, - а у молдован Іванів називають Іонами, чи навіть Йонами. Тому називайте мене Дора Йонівна.
- До якого «До районівна»? – пошутила Надийка.
- До того, де ставлять незадовільні оціночки, Надійко, - не смутилась Старейшина. – Я тебе, бешкетницю, вже запам’ятала. Я хоч і не викладала ніколи, бо, самі розумієте, в нічній кватрі тільки півроку як з’явилися вчителі, утім я виховала трьох дітей. У мене галабурдити дозволено тільки тім, хто знає на відмінно увесь матеріал. Тобто тільки мені. І якщо когось це не влаштовує, вчіть. Потім поговоримо.
Дора была женщиной за 50, среднего роста, блондинкой с приподнятым сзади каре. Выглядела она на свои годы, хотя голосу у нее был молодой и задорный, словно весенний ручеек в Карпатах. В стиле одежды Петриш предпочитала строгие платья, которые ей очень шли.
Оляна подняла руку:
- Извините, Дора Ионовна, вас выбрали Старейшиной на место Равиля Ислямовича?
- Да, Олянка, - по-русски ответила Петриш, а в ее глазах Волошка увидела сочувствие. – У ночной кватры очень жесткие законы. Мы в первую очередь стремимся к максимальной объективности. Если же у человека в жизни происходит нечто, что прямо или косвенно может повлиять на его объективность, этот человек должен уйти. Эмоции в данном случае вредят. Если, не дай Бог, со мной или с другими моим коллегами, произойдет что-то страшное в семье или личной жизни, мы откажемся от своего статуса в ту же минуту. Здесь нет ничего личного. У нас даже есть служба, которая следит за эмоциональным состоянием людей.
- Тобто ви хочете сказати, що нічна кватра постійно слідкує за всіма своїми людьми? – удивился Коловерть.
- Звичайно, Колю. Тільки це не стеження. Це спостереження.
- Виходить так, що нічна кватра не довіряє своїм людям?
- Довіра тут ні до чого. Людина може і не знати, що вона знаходиться під негативним впливом обставин. І головна задача такого спостереження – вчасно прийти на допомогу конкретній людині. Але, панове студенти, давайте ми про це будемо розмовляти на уроках. А зараз я вас всіх вітаю. Зустрінемося завтра вночі.
Старейшина села на свое место, и слово взяла в очередной раз Галина Кулиба:
- Давайте подытожим. По-моему, я еще вам не говорила: ваши комнаты находятся слева по коридору от этого зала. Можете занимать их по двое. Расписание уроков есть у каждого в комнате. Правила остаются традиционными: нельзя кричать, бегать, прыгать, мгновенно перемещаться на нашем 4; этаже. Однако никто не запретит вам этого делать, если вы подниметесь или опуститесь на пол-этажа. По-моему, первый урок у вас начинается ровно через сутки, поэтому я вам очень советую быстро мотать отсюда на эти 16 часов. Потому что за ближайшие полгода мы еще успеем друг другу надоесть. Всем гулять! – сказала она и убрала купол.
Глава 12
- Гей! Народе! Я знайшла файне місце для нашого ССП, - кричала Надийка, бегая по коридорам 4; этажа. – Зустрічаємося за 5 хвилин унизу біля чупа-чупса.
- Панно Надійко, - остановил ее Ремез. – Щойно вам казали, що тут не можна бігати та кричати. Чи вам надто кортить скоріше отримати покарання?
- Вибачаюся, Євгене Федоровичу. Я ще думками на канікулах.
- До речі, а що таке ССП?
- Євгене Федоровичу, якщо я вам це скажу, то вас тоді доведеться вбити, - скороговоркой протарахтела Гринькив и сразу же крикнула в коридор одноклассникам. – Народе! Прудкіше! ССП чекати не вміє.
К моменту, когда Надийка позвала ребят ну улицу, Олянка успела разложить все свои вещи по полочкам, сменить школьную форму на более удобную одежду, и уже несколько минут ждала, пока Мелани решит, в какой из десяти нарядов она облачится сегодня. Ланины переодевания изрядно нервировали Волошку. Британка подходила к выбору своего гардероба настолько основательно, что иногда сие действо затягивалось на часы. При этом она всегда требовала от Оляны обратной связи. Как считала Мелани, у подружки обязательно должно было присутствовать собственное мнение не только по поводу всего ансамбля, но и на счет каждого его элемента – даже самого микроскопического. Все имело свой явный или тайный смысл. Лана говорила, что она – как книга, а ее одежда – это страницы, по которым можно прочитать о ее сегодняшнем настроении, жизненной позиции и целях на день грядущий. Волошка же, наоборот, думала, что одежда нужна только для того, чтобы прикрыть срамные места. Поэтому в ее летнем гардеробе присутствовали лишь шорты, футболки и сандалии.
Услышав, что до выхода у нее осталось всего 5 минут, Мелани остановила время. Такого Олянка уже вытерпеть не могла:
- Лана, выпусти меня отсюда.
- Але ж мені потрібна твоя допомога, - обиженно произнесла англичанка.
- Я не могу на это смотреть! Все это миленькое, красивенькое, бантики, рюшечки – фу, противно. Наряжаешься тут, как королевна какая-то. Что ты этим всем хочешь доказать?! Какая ты красивая?! Тебе не надо ничего доказывать! Ты и так красивая!
- Олянко, але ж ми подруги. Ми маємо піклуватися одна про одну. Я ж не винна, що в мене відчуття – це п’ятий термінат. Мені потрібна стороння допомога у виборі одягу. Точніше не у виборі, а у поясненні, що воно означає, як я виглядаю, чи гармонує це все з моїм образом, який в мене імідж. Я просто цього не бачу. Я можу тільки відчувати це інтуїтивно. А в тебе відчуття – це другий термінат. Ти навіть не задумуєшся над цим – ти вже виглядаєш добре, щоб ти не вдягла. Я не можу собі дозволити носити шорти, футболки, як ти. Я виглядатиму недолуго. Тому й прошу тебе, допоможи мені з цим. Поясни мені, що мені пасує, а що ні. Навіть якщо тебе це дратує, опануй себе. Зрозумій, мені більше ні до кого звернутися. В тебе це вже є. А в мене немає.
- Хорошо. Убедила. Только давай быстрее, - раздраженно согласилась Волошка.
Сорок минут под куполом Оляна помогала подруге подобрать наряд. Наконец Мелани натянула на себя нежно-белый сарафанчик, который призван был символизировать сегодня чистые помыслы, радость от встречи с друзьями и искренность во всех начинаниях.
По дороге вниз на майдан Лана объяснила подруге, что такое ССП. Волошка же полностью согласилась с Ларисой Степановой в ее заключениях, что в их классе превалируют ценности ночной кватры. Поэтому «Сообщество старых пердунов», как считала девочка, – идеальное название для их тусовки.
- Отже, пердунці, - обратилась Надийка к друзьям, когда весь класс собрался возле главного входа на Главпочтамт у географического знака «Глобус», названого в народе Чупа-чупсом. – Не знаю, як вам, а мені не подобається наша штаб квартира у Пущі. Я знайшла для нашого ССП інше місце. Там набагато краще.
- На этот раз в Лавре? – пошутил Берестовецкий. – А че – место веселое!
- Дрюнь, пропонувати безумні ідеї у нашому ССП мою право тільки я, - с наигранной серьезностью сказала Грынькив. – Ну, може ще й Лора, але лише з моєї згоди. Значиться, так: у мене в Києві живе вуйко. Він переїхав сюди з Підгороддя – це моє село – ще багато років тому. На днях я його зустрічаю й питаю: «А чим це, дядьо Романе, твій пест займається?». А він каже, що у його песта тут бізнес – у нього є кнайпа у саму центрі Києва. Я йому тоді, так і так, а можна нашому класу до твого песта у гості приходити? А він: «Нема питань! Заходьте, відпочивайте. Там по неділях мало народу збирається. А в інші дні ви не прийдете. Можете, - каже, - навіть вночі бувати».
- Ну и где эта кнайпа находится? – спросил Иштван.
- Тут недалеко. На Саксаганського. Я зараз покажу.
- А что такое «кнайпа»? – поинтересовалась Лора Степанова.
- Це з німецької – шинок, генделик, трактир, - объяснил Косевич. – Так на Заході України називають пивні, бари, маленькі ресторани.
Ребята взялись за руки, и Надийка перенесла весь класс к дому по адресу Саксаганского, 40, в подвале которого располагалась кнайпа под названием «Сіновал». Грынькив спустилась по ступенькам вниз и пригласила одноклассников следовать за ней. Затем она осветила помещение. Внутри ребят встретил стилизированный сельский интерьер, в котором преобладали темные тона и дерево. Столы, скамьи и стулья были сделаны нарочито грубо. На Олянку в первую очередь произвело впечатление огромное количество старых часов и почему-то мясорубок, которыми были увешены все стены.
Справа вдоль стены располагалось несколько длинных столов, слева находилась барная стойка. Посреди первого зала стояла колонна, дальше можно пройти еще в два зала: во второй прямо, а в третий – налево. Во втором зале стояла ванная, в которой плавали маленькие рыбки.
«Сеновал» был пуст. В девять часов утра он еще не работал. В воскресение кнайпа открывалась даже позже задекларированных 11.00. Но это ребятам и было нужно. Иштван увеличил в размерах второй зал, и все расселись за большим столом.
Мелани, как всегда, первой схватила меню и сказала:
- Я можу всіх пригостити. Вибирайте.
У каждого появился свой экземпляр меню. Однако Иштван отнесся к предложению британки скептически:
- Ланочка, негоже людям с ощущениями в пятом терминате предлагать кормить здесь всех. Нет, я понимаю, что готовить сейчас может каждый, но с твоими задатками в этой области лучше потреблять, чем творить.
- А в мене є чарівна хустинка, - девочка помахала Оляниным подарком. – Ось скажи мені, чого ти бажаєш?
- Ну, хорошо, - не поверил Мелани Иштван. – Это будет даже любопытно. Что б тебе заказать такого посложнее… О! Давай мне Бануш по-Буковинськи, Вінегрет з оселедцем и узвар…
Не успел Эрдейи произнести звук «р» в слове «узвар», как из платка Мелани вылетели к венгру три названых им блюда. Мальчик опешил:
- Задоволений? – строго, но спокойно спросила англичанка. – Тепер люди з відчуттями у п’ятому термінаті реабілітовані?
- Так в этом нет никакой твоей заслуги. Это все твой платок. Разве можно сравнивать искусство творца с конвейером твоего платка. К тому же нам неизвестно, чьими стараниями приготовлена эта пища, почему она появляется из этого предмета гардероба и, вообще, безопасно ли есть это?!
- Ти хочеш, щоб я першою скуштувала? Чи ти в будь-якому випадку не повіриш мені?
- Да прекратите вы уже, - остановила спор Женька. – Есть хочется. Иш, если ты не будешь, я давным-давно хотела попробовать, что такое бануш по-буковински.
Не дожидаясь разрешения, Довженко схватила вилку и опустила ее в тарелку Эрдейи. Через секунду она уже жевала.
- М-м-м! Вкусно! – Женина рецензия ознаменовалась поднятым вверх большим пальцем. Затем киевлянка обратилась к другим одноклассникам. – Че ждете?! Заказывайте у Ланы. Классная украинская кухня.
Когда весь класс получил свои яства и дружно получал удовольствие от еды, Мелани обратилась к венгру:
- До речі, щоб ти знав. У світі пестів ти дійсно не дуже часто зустрінеш кухаря, котрий належав би до моєї години. Проте це зовсім не означає, що ми погано куховаримо. З нашим п’ятим термінатом – це неможливо.
- Ой, поверь, Лана, возможно, - сказала Лариса. – У меня бабушка из твоего часа. Ее стряпню есть невозможно. У них в семье дедушка готовит.
- По-моему, все зависит от человека, - попыталась примирить всех Мила. – Поэтому давайте не будем ссориться.
Одноклассники прислушались к Черенковой и прекратили эту бессмысленную дискуссию.
После завтрака ребята остановили время для беседы, и Оляна рассказала друзьям о смерти Таймаса, о своем кулоне и о Мишиных выводах, что Веслав Питайчи жив. Также она поведала о разговоре с Колей Каревских и Олегом Шуниным.
- Полностью согласен с твоим Николаем, - начал Иштван. – Я не понимаю вообще, что там происходит с Питайчи. Севешин убежал – это, конечно, плохо. Но, с другой стороны, если он перевезет свой дом в Украину, здесь мы находимся под защитой. То есть он для нас не опасен. Ну а Шунину в его избирательной кампании помогать нужно. Это типичное вечернекватральное «Ты – мне, я – тебе».
- Я не розумію тебе, Ішу, - перебил того Коля Коловерть. – Що ти маєш проти вечірньої кватри? До чого тут: «Ти – мені, я – тобі»?! Це нормальне прохання однієї людини до іншої, що знаходяться у приятельських стосунках. Ми йому допомогли – він нам допоміг. Зараз він просить, потім ми попросимо. При чому тут взагалі вечір?! Це нормально.
- Слушайте, - взял слово Клименко. – Давайте не будем о Шунине. Тем более мы здесь вообще нипричем. Это личное дело Волошки. Давайте поговорим о Веславе или о Севешине.
- Я полностью согласна с Климом, - сказала Лора. – К какому часу принадлежит Веслав?
- Часу ночного понимания, - ответила Оляна.
- Тогда послушаем Ромыча – это его час, - Степанова нашла взглядом Косевича. – Ром, у тебя есть какие-то идеи о Веславе?
- Не знаю, - задумчиво буркнул львовянин. – Я також багато чого не розумію. У мене загальна картина, того що сталося, якось не вкладається у голові. Ось давайте уявимо: на Веслава нападають у Хрещатому парку гвардійці. Він потрапляє під чужий купол і розуміє, що здаватися йому не можна. Я міркую, що всі ми жити хочемо, але для нього арешт – все одно що смерть, тільки довша і болючіша. Він поклявся захищати Олянку. Тобто зрадити її він не може фізично. І тут починаються дива. Його полонять, але не вбивають. Більш того, він сам не йде на смерть. Із того факту, що він живий виходить, що він не зрадив Волошку досі. Тобто або він дотепер терпить страшні тортури, що вже є неймовірно, або у резиденції сталося щось екстраординарне. Щось таке, що ніхто з нас не може цього осягнути. Щось на кшталт буцімто він забарикадувався і півроку тримає оборону. Не питайте в мене, як це можливо, я сам у це не вірю. Проте це єдиний логічний висновок, до якого я можу прийти.
Все, включая Рому, поникли. Один Юра Тулик не изменился в лице. Он смотрел себе под ноги и неряшливо улыбался. Это заметила Волоцюга:
- Юріку, у тебе є щось сказати. Надійко, ану увімкни для нас геній твого Юріка-Туліка.
- Ану, Юрцю, - подхватила Грынькив мысль Стефы, - дай-но нашому Ромичу майстер-клас з логіки.
- Прежде чем рассматривать невероятные сценарии, сначала необходимо исчерпать самые возможные, - сказал Юра. – И если Косевич в такой достаточно тривиальной ситуации приходит только к одному выводу, тут уж нужно говорить о настоящем кризисе идей.
- Ти вважаєш, що ця ситуація тривіальна? – возмутился Роман.
- А как же. Я могу навскидку штук десять возможных сценариев привести. И все десять ответят на вопрос, почему Веслав Питайчи до сих пор жив.
- Десять не потрібно. Давай хоча б три самих ймовірних.
- Это просто. На третьем месте сценарий следующий. Питайчи находится в коме или у него поврежден рассудок. Владыка оставил его в живых только чтобы в будущем манипулировать Волошкой.
- Тоді чому Малум не вбив його, ще до того, як він програв суд Олянці?
- А что ему давала смерть Веслава? Скажу даже больше, он бы мог сказать Оляне, что Питайчи мертв, даже не убив его. Просто так. Чтобы вывести ее из себя. Но не сделал этого.
- Чому?
- Хороший вопрос. А действительно, потому что ни ты, ни Малум просто об этом не подумали? Почему и ты, и тот же самый Каревских, да и Малум рассуждают в одной плоскости? Может, вы понимаете только то, что видите? А что не видите – додумываете? Но првильно ли это? Вспомни прошлый семестр. Разве Малума заботил тогда моральный дух Волошки? Он же знал, что не она себя будет защищать в суде. И тогда, что он делает? Правильно: сосредотачивается на нейтрализации ее защитников. А Питайчи в таком случае оставляет в качестве плана «Б», реализацию которого он в ближайшее время предпримет.
- Добре. Я згодний з тобою. Це можливо. В такому випадку…
- Погоди, есть еще более вероятные сценарии?
- Продовжуй.
- На втором месте по шкале вероятности сценарий такой. Владыка оставил в живых Питайчи только для того, чтобы Волошка попыталась освободить своего друга. А на самом деле ее будет ждать там западня.
- Не, Юрик, - сказал Эрдейи, – это бред. Какой смысл готовить ловушку тому, кто находится под защитой?
- А разве не логичнее предположить, что Малум пока и не собирается убивать Волошку, - ответил Тулик. – Владыка – это крупная политическая фигура. Разве политики не манипулируют общественным мнением? Такое нападение на резиденцию Малум обязательно правильно преподнесет общественности. Что может быть сейчас для него важнее, чем сильно подпортить имидж Волошки? Разве она сможет тогда выиграть второй суд? Держу пари, что Волошка уже думала над идеей, напасть на Лавру?
- Думала, конечно, - утвердительно кивая головой, произнесла Оляна.
- Теперь понятно, что этого делать нельзя, - резюмировала Женька.
- Добре, згоден, - согласился Косевич, - такий розвиток подій також можливий. А що у тебе на першому місці?
- А самое возможное есть самое простое. Питайчи сейчас не доступен ни нам, ни Малуму.
- Это как? – Иштван был в недоумении.
Юра посмотрел на своих одноклассников, но не увидел в них искры понимания.
- Боже мой! Ну, подумайте, это же просто! Все друг с дружкой сходится. Почему за полгода не было не единой весточки от Веслава притом, что он жив? Почему Владыка до сих пор не вытащил туз из рукава в виде Питайчи?
- Але ж ти сам щойно говорив… - сказала Леся, но Юра ее перебил.
- Я знаю, что я говорил. Почему Владыка даже не попытался поменять Питайчи на Войнаровскую, Онисенко, Кривчука и Совенко? Да почему он, в конце концов, жив?
Тулика не понимали.
- Хорошо, - продолжил Юра. – Как можно спрятаться где угодно? Что умеет делать любой человек этого мира? Чем мы вообще от пестов отличаемся?
- Мы умеем управлять терминатами, - ответил Миха.
- Правильно, Байтман. А еще?
- Ну, останавливать время.
- Точно, а еще?
- Наверное, все.
- А какие еще манипуляции с временем нам подвластны?
В этот момент всем все стало ясно.
- Ты хочешь сказать, что Питайчи запустил ускоряющий время купол? – спросила Лариса.
- Именно!
- То есть ты хочешь сказать, что с Питом все хорошо? – в глазах Олянки появился лучик надежды.
- Ну, в зависимости от того, что ты понимаешь под этим «хорошо». Со слов Волошки я помню, что Веслав перед церемонией посвящения в студенты выпил изрядно пива. А это значит, что ему очень хочется в туалет. Сколько человек может выдержать после пива? Час, максимум полтора. А это уже плохо. Я бы на его месте рассчитывал на постороннюю помощь. Например, Волошки. А когда Волошка будет иметь возможность появляться в резиденции дневной кватры беспрепятственно? Только через полтора года – в пятом семестре. Таким образом, он должен был в эти полтора часа внутри купола вместить больше двух лет за его пределами. А теперь давайте представим себе, как выглядит мир из середины такого купола. Что видит Питайчи? Одна секунда внутри равна приблизительно полутора часам снаружи. То есть для того, чтобы он увидел Волошку, ей нужно стоять перед ним не двигаясь пять-десять часов. Потенциально это большая проблема? Ведь он явно содержиться в том месте, о котором мало кто знает, которое трудно найти, и еще труднее задержаться надолго.
- А я могу написать ему плакат: «Пит, выходи! Оляна».
- А откуда он узнает, что это ты его написала? Нет, Волошке однозначно придется стоять.
- І що нам тоді робити? – спросила Мелани.
- А что делать, когда инициатива не у нас? – вопросом на вопрос ответил Юра. – Ничего. Если я прав с ускоряющим время куполом, нужно ждать еще полтора года. И тогда планомерно и тайно искать Веслава в Лавре. Если я не прав, нужно ждать хода Владыки.
- А по Севешину у тебя есть идеи? – поинтересовался Иштван.
- Тысячи. И одна хуже другой. Конечно, можно проследить по пестовской документации, куда направляется его верный дом. Но наверняка полиция уже давно этим занимается. Зачем нам еще лезть туда? А Шунин будет держать нас в курсе.
- Юра, - восхищенно обратилась к мальчику Женя, - а откуда ты все это знаешь? Как вообще ты до этого всего догадался?
- Это самая тривиальная логика…
Глава 13
Ровно в половину восьмого утра в зал для заседаний 4; этажа Главпочтамта легким ветерком влетел профессор Дерек Ллойд. Американец был сильно сосредоточен на одной из множества мыслей, бурлящих сейчас в его голове. Несмотря на это двигался преподаватель хоть и быстро, но плавно.
Он миновал свой рабочий стол, и, к величайшему удивлению студентов, неряшливо бросил свои вещи на парте Жени Довженко:
- Hi Jennie! May I sit down at your desk today? (Привет, Женя! Можно ли мне сесть за твою парту сегодня?)
- Of course! (Конечно!) - недоуменно ответила староста.
Профессор подождал, когда девочка уступит ему свое место, и с наслаждением плюхнулся на Женечкин стул. Довженко находилась в состоянии крайнего замешательства и обратилась к американцу:
- Well! Where should I sit? (Ну а где должна сесть я?)
- You can take my place. (Ты можешь занять мое место.)
Киевлянка обескураженно поплелась к учительскому столу. Женя медленно села на кресло профессора, а свою сумку бросила на пол рядом. Обнаружив пристальное внимание пятнадцати пар глаз свои одноклассников, Довженко плечами показала всем свое непонимание происходящего, затем расслабилась и откинулась на спинку.
- You may begin (Можешь начинать), - неожиданно произнес Дерек Ллойд.
- What may I begin? (Что я могу начинать?) – не поняла Женька-Довженька.
- Our lesson of course. (Наш урок, конечно же.)
- But this is the first lesson. I'm not ready ... (Но это первое занятие. Я не готова...)
- Jennie! How many opponents did you win at admission last year? (Скольких соперников ты победила при поступлении в прошлом году?)
- About thirteen thousands. (Около тринадцати тысяч).
- What!!! You won about thirteen thousands opponents!!! Oh my God!!! When I was a child I had won 18 opponents. And I thought I had been a genius. You don’t need my lesson, but I need yours lessons. (Что?! Ты выиграла у около тринадцати тысяч оппонентов?! Боже мой!!! В детстве я выиграл только у восемнадцати, и считал, что я гений. Тебе не нужны мои занятия, это мне нужны твои, согласна?)
- Okay. In what language may I say? (Окей. На каком языке мне говорить?)
- You may speak Russian, if you want. Istvan will translate to me. Now you must stop the time and begin. (Ты можешь говорить по-русски, если хочешь. Иштван будет переводить мне. Теперь ты должна остановить время и начать.)
Женя улыбнулась и запустила небольшой купол времени. Он покрыл только учебную аудиторию, в которую превратился зал для заседаний. Через несколько секунд, практически без раздумываний, Довженко начала:
- Ну что ж, давайте поговорим о часе утренних странствий. Вы, наверное, сами понимаете, за что мой час получил такое название. Песты в это время в основном едут на работу. Но более важно понимать, что люди, принадлежащие часу утренних странствий, очень редко в состоянии усидеть на одном месте. Нас привлекает все новое, неизведанное. Мы не оригинальничаем, но при этом мы – лучшие ученые, первооткрыватели и путешественники. Во многом это объясняется нашим первым терминатом «возможности». Мы живем для того, чтобы искать, находить, а затем отдавать это все вам. Да, мы навсегда остаемся немого детьми. Для нас существует только гармоничный непротиворечивый внешний мир. Вольтер как-то сказал фразу, которая лучше всего определяет наше отношение к происходящему вокруг: «Все прекрасно в этом лучшем из миров». Поэтому когда мы встречаем плохое, для нас это всегда чревато горькими разочарованиями. Это все равно, что забрать игрушку у ребенка. Мы верим во все самое лучшее так сильно, что в нашем случае это уже перестает быть просто верой. Она трансформируется в базис мировоззрения, в отправную точку всего на свете. Может быть, поэтому нас невозможно переубедить в дискуссиях и спорах, ибо наши мысли, идеи зиждятся на сакральных непоколебимых вещах. Я не говорю, что мы не ошибаемся. Я всего лишь хочу обратить ваше внимание, на каких твердых ногах стоит этот Колосс под именем «час утренних странствий».
Олянка слушала одноклассницу и не верила собственным ушам. Неужели Женька-Довженька, девочка с самым непостоянным и очень легким характером способна так красиво оборачивать свои мысли в слова. Ее рассказ не просто увлекал. Киевлянка заставила аудиторию буквально жаждать продолжения повествования. В зале стояла та блаженная тишина, которая рождается только при материализовавшемся интересе слушателя.
- Наш идеализм – вот рецепт нашей удачи. Мы просто смело смотрим успеху в лицо и не ищем сложностей. А поскольку логика наша системна, то в мировосприятии часа утренних странствий счастье всегда находится на самой удобной полке. Говорят, мы не видим рисков. Но нужно ли нам это видение? Ведь осязаемые нами возможности всегда помогут нам расширить горизонты познания мира. А в таком случае стоит ли вообще обращать внимание на возможные поражения, когда весь мир и так у твоих ног? Обижаемся ли мы, когда проигрываем? Не знаю. Не проигрывала. Мы не относимся к жизни настолько буквально. Поражения ничего ровным счетом не значат, когда есть в жизни приключения, что-то новое, что-то интересное. Думаете, это бред? Можете мне не верить, но именно так родилось все на свете.
- Bravo! You did well, Jennie! Your speech just proves the morning wanderings hour has the best orators. (Браво! Ты отлично справилась, Женни! Твоя речь – лучшее доказательство того, что час утренних странствий имеет лучших ораторов), - профессор Ллойд вернулся на авансцену, аплодируя девочке. - Class, I have to apologize to you for this very successful experiment. By the way, what was the point of this experiment? I like to ask someone from the conflict Quattro in the beginning. Miss Stephanie, do you have any idea? (Класс, я должен извиниться перед вами за этот весьма удачный эксперимент. Кстати, а в чем был смысл этого эксперимента? Вначале я люблю спрашивать кого-то из конфликтной кватры. Мисс Стефани, у вас есть какие-либо предположения?)
- Yes I do. (Да), - Волоцюга отвечала с места, но преподаватель, не возражал. - Perhaps you wanted to show us non-standard the American approach to teaching. (Возможно, вы хотели показать нам нестандартный американский подход к обучению.)
- Haw-haw! This comment was ... interesting. Who has other ideas? Mr. Kolovert? (Ха-ха-ха! Это замечание было... интересным. У кого есть другие идеи? Мистер Коловерть?)
Коля даже не понял, что учитель назвал его фамилию. Из уст профессора Ллойда она прозвучала как «Коловээт». Ребятам пришлось подсказать однокласснику, что американец имел в виду именно его.
Коловерть поднялся, попросил еще раз перевести ему вопрос и серьезно задумался:
- Не знаю, що ви там мали на увазі і про який експеримент взагалі йде мова. Проте Женька відмінно впоралась. Утім, це і не дивно. З її першим термінатом «можливості» вона тут могла виступати ще дуже довго. І напевно, це б було цікаво.
- Bingo! You're absolutely right, Nick. I showed you the first terminatum functioning of the morning wandering hour. And Jennie Dovzhenko just only help me to show it. (Бинго! Ты абсолютно прав, Ник. Я показал вам, как работает первый терминат у часа утренних странствий. А Женни Довженко мне только немножко помогла.)
- So it was not impromptu, was it? (Так это не был экспромт, не так ли?) – спросила Лариса.
- No, it was. Jennie did not guess it before. Now you can appreciate all the magic of terminatum «opportunities». (Нет, был. Женни не догадывалась об этом. Теперь вы все можете оценить волшебство термината «возможности»).
Руку подняла Мелани:
- Professor Lloyd, I have a question. My first terminatum is the same as yours. But I would hardly cope as well as Zhenia with this impromptu. My experience tells me I would not rather get into the situation than I would successfully get out of it. (Профессор Ллойд, у меня есть вопрос. У меня первый терминат такой же, как и у вас. Но я вряд ли справилась бы с этим экспромтом так же хорошо, как и Женя. Мой опыт говорит мне, что я скорее не попаду в такую ситуацию, чем удачно из нее выберусь.)
- Absolutely, miss Melanie. You belong to the night explanation hour. The first, the third, the fifth and the seventh terminatums of our hours are the same. But they work in different ways. You have «opportunities» with a «minus», and we have this terminatum with the «plus». That why you see risks better than the morning wandering hour. But we are able to make out any perspective better than your hour. (Абсолютно верно, мисс Мелани. Ты принадлежишь часу ночных пояснений. У тебя и у нас первый, третий, пятый и седьмой терминаты одинаковы. Но работают они по-разному. У тебя «возможности» со знаком «минус», а у нас - со знаком «плюс». Поэтому ты видишь риски лучше, чем час утренних странствий. Мы же умеем разглядеть перспективу лучше твоего часа.)
Учитель дал классу несколько секунд, чтобы ребята осознали это отличие в работе первого термината у двух часов, и продолжил:
- I have a friend. His name is Bud. He has a PeST, who belongs to our hour. His PeST enjoys traveling. I want to tell you two stories with this PeST. Once the man was in China. He rented a car. He decided to take a ride in the country. I must say he did not know Chinese language. PeST did not think he made a huge mistake when he did not hire Chinese tour guide. Chinese have figurative thinking as opposed to Europeans and Americans. You and we have developed logical thinking. Every night the man had the same problem. He came to a hotel, and there was no person speaks English. Chinese smiled and bowed politely to him. Nevertheless, they absolutely did not understand what he wanted. Imagine a tired PeST, who comes to the hotel. He's a foreigner. He holds travel bags. He shows money to manager. He says using the fingers and facial expressions that he wants to sleep. But the Chinese manager still does not understand him. A Chinese manager is difficult to draw a conclusion using several specific facts: the hotel, the foreigner, the bags in his hands and money. Bud said the Chinese perceived PeST’s attempts to get a room as a show. They even applauded him. A few times PeST had to spend the night in the car or in the hotel lobby. Last night he even broke down in tears because he could not do anything. Maybe he wept because he was tired. But I think the reason lies in the inability to realize his first terminatum. If the opportunities do not exist, nothing makes sense for the morning wandering hour. The second story was happened with the PeST in Russia. One day he decided to take the train on the Trans-Siberian Railway. But in one of the cities in Siberia, he lost his wallet with money, documents and tickets. However, the trouble did not upset him. He ran into his train at the last moment. The conductor had to check his ticket inside the sleeping car. Then our PeST wail: "Where's my wallet? It was stolen! Damned Russian stole my money!" Later, the police and the head of the train intervened. Do you know the end of the story? Russian Railways brought him to Moscow free of charge. PeST knew Russian attitude to foreigners who are in trouble. He just managed to seize the opportunity. But most importantly, he knew that everything would be okay. (У меня есть друг. Его зовут Бад. У него есть пест, который принадлежит нашему часу. Его пест любит путешествовать. Я хочу вам рассказать две истории с этим пестом. Как-то раз этот мужчина был в Китае. Он взял напрокат машину. И решил проехаться по стране. Нужно сказать, он не знал китайского языка. Пест не думал, что он допустил огромную ошибку, когда он не нанял китайского гида. Китайцы имеют образное мышление в отличие от европейцев и американцев. У нас с вами развито логическое мышление. Каждый вечер у него была одна и та же проблема. Он приезжал в отель, а там никто не говорит по-английски. Китайцы улыбались и вежливо кланялись ему. Но при этом они абсолютно не понимали, что ему нужно. Представьте уставшего песта, который заходит в отель. Он иностранец. У него в руках дорожные сумки. Он показывает деньги администратору. Он говорит, используя пальцы и мимику, что он хочет спать. Но китайский менеджер все равно его не понимает. Китайскому менеджеру трудно сделать вывод, используя несколько конкретных фактов: отель, иностранец, сумки в его руках и деньги. Бад говорил, что китайцы воспринимали попытки песта получить номер как шоу. Они даже аплодировали ему. Несколько раз пест был вынужден ночевать в машине или прямо в холле гостиницы. А в последнюю ночь он даже расплакался потому, что не может ничего сделать. Возможно, он плакал потому, что устал. Но я думаю, что здесь причина лежит в невозможности реализовать свой первый терминат. Если возможностей не существует, ничто не имеет смысл для часа утренних странствий. Вторая история произошла с этим пестом в России. Как-то раз он решил проехать на поезде по транссибирской магистрали. Но в одном из сибирских городов он потерял бумажник с деньгами, документами и билетами. Но эта неприятность нисколько его не огорчила. Пест знал отношение русских к иностранцам, которые попали в беду. Он вбежал в свой поезд в последний момент. Проводник должен был проверить его билет уже внутри вагона. А потом наш пест завопил: «Где мой бумажник?! Его украли! Проклятые русские украли мои деньги!» Позже вмешались полицейские и начальник поезда. Знаете ли вы, какой конец истории? Железные дороги России привезли его в Москву бесплатно. Он просто сумел воспользоваться возможностью. Но самое главное – он знал, что все будет хорошо.)
- Why PeST did not trust that everything would be okay on his Chinese adventure? (А почему пест не верил, что все будет хорошо, во время его китайских приключений?) – спросил Валера.
- Good question. Who can answer? Maybe Mr. Klimenko? (Хороший вопрос. Кто может ответить? Может, мистер Клименко?)
- I think this PeST had not the opportunity to explain anything in China. The Chinese did not even understand his body language. Therefore, his first terminatum did not work there. This problem did not exist in Russia. (Я думаю, что этот пест не имел возможности что-либо объяснить. Китайцы не понимали даже его жестикуляцию и мимику. Поэтому его первый терминат не работал там. Такой проблемы не было в России.)
- Exactly! The perfect answer! (Точно! Прекрасный ответ!) – оценил выводы Сегрея преподаватель. - I see you are well prepared. So, class, you will disassemble the terminatums of morning wandering hour in your quadruples just now. Break 15 minutes. (Я вижу, вы хорошо подготовлены. Поэтому, класс, вы будете разбирать терминаты часа утренних странствий в своих четверках. Перерыв 15 минут.)
Профессор попросил старосту отпустить время, но буквально через несколько секунд серебристый луч света вылетел теперь уже у него из ладони.
- I forgot to tell you about written test, interview and practical demonstration. But I think these trifles will not confuse you. I'm sure all of you today will get permit to work with PeSTs. Good luck! See you in 15 minutes. (Я забыл сказать вам про письменное тестирование, опрос и практическую демонстрацию. Но я думаю, эти мелочи не смутят вас. Я уверен, что все вы сегодня же получите допуск к работе с пестами. Удачи! Встретимся через 15 минут.)
Олянка подбежала к своему квартету «дельта»:
- Ребята! Я не поняла, неужели у нас сегодня будет экзамен по допуску к работе с пестами?
- Я тоже чего-то недопонял, - сказал Валера. – Голик нас в прошлом семестре мурыжил по полной программе две недели, а этот «мистер Голливуд» решает устроить нам экзамен после 20 минут урока!
- Надо разобраться, - резюмировал Серега. – Я на секундочку.
Клименко шустро подбежал к профессору Ллойду, о чем-то спросил его, выслушал ответ, а затем начал что-то активно доказывать американцу. Учителю пришлось останавливать время. Ребята это поняли по тому, что преподаватель с их одноклассником исчезли. Сережа появился очень скоро. Его лицо стало красным – первый признак того, что дончанину пришлось участвовать в непростом споре.
- Ну що, Климе, чи отримав ти задоволення від стороннього наповнення свого четвертого термінату? – полушутя спросила Мелани.
Сергей ничего не ответил на язвительный вопрос своей одноклассницы, несколько раз глубоко вдохнул, дабы успокоиться, но и это не помогло. Свою речь он начал все равно чересчур эмоционально и зло:
- Он придурок! Не понимает простых вещей. Как ему ни объясняй, он, как Попка-дурак, твердит одно и то же: «I know you can do it». (Я знаю, вы справитесь). Ему доказывать что-либо бесполезно. Он твердолобый, как эта парта.
- Что он сказал? – поинтересовалась Оляна.
- Сказал, что мы, видите ли, уже готовы к пестам. И это без тренировок терминатов! Без изучения теории! Только после 20 минут его лекции!
- Но он хоть объяснил, что будут спрашивать на этом допуске? – Спросил Валера.
- Все! – Клименко перешел на крик. – Понимаешь, Сюр, абсолютно всю программу! Плюс демонстрация работы терминатов!
- Ёжкин кот! – Мисюра не верил своим ушам. – И сколько у нас времени на подготовку?
- Залишилося 11 хвилин, - улыбаясь, ответила Мелани.
- Нужно срочно остановить время, - снова закричал Сегрей.
Волошка, Мисюра и Клименко почти одновременно вытянули ладошки, но серебряный луч вылетел только у Оляны.
- Может, пожалуемся Ремезу? – предложила она.
- На это нет времени, - все еще возбужденно произнес Клименко. – Идем к нам в комнату.
- Так под куполом нельзя, - попыталась остановить друзей Волошка.
- Нет времени, Олянка, - Клим уже почти успокоился. – Нам за эти 11 минут живого времени нужно будет успеть несколько раз поесть и сходить в туалет. Каждая секунда дорога.
Через мгновение ребята уже сидели в комнате Валеры и Сергея. Первым начал Клим:
- Лана, я не понимаю, а чего ты постоянно лыбишься? Я, конечно, рад, что у тебя четыре термината из восьми аналогичны с часом утренних странствий. Но ты бы могла и о нас попереживать.
- Пробач мені, Климе, - с еще более яркой улыбкой на лице ответила девочка. – Це всього лише недоліки мого британського виховання.
- Так. Хватит! – остановила перепалку между друзьями Олянка. – Мы все сейчас на нервах. Но это не повод обижать друг друга.
- Хлопці, Олянко, я вам дивуюся, - сказала англичанка. – Чого ви так переймаєтесь?! Невже ви так і не збагнули? Чим ви взагалі слухали на уроці?! Який можна зробити найголовніший висновок з того, що ми почули?
- Не понял, - произнес Мисюра, – а ну, просвети.
- Найважливіша ідея, яку можна почерпнути з сьогоднішньої лекції: якщо представник години ранкових мандрів вірить у щось, так і відбувається. А професор Ллойд вірить, що всі ми маємо впоратися. Навіщо нам перейматися з цього приводу?
- Ланочка, по-моему, ты зашла слишком далеко, - возразил ей Сережа. – Вера – это, конечно, классно. И мы все прекрасно всё слышали. Но даже у веры есть предел.
- А я й не сперечаюся. Я повністю з тобою згодна. У твоєї віри є межа. Проте ми зараз вивчаємо годину ранкових мандрів, а не денної заданості. Ти маєш просто довіритися.
- Довериться чему? Идиотским заблуждениям или людям, которые питаются ими? С чего он взял, что мы сегодня без подготовки можем все сдать? На чем зиждятся такие «глубокие» выводы?
- На вірі, що все буде добре. Чим ти слухав сьогодні?
- Хорошо, Флетчер. Раз уж ты так можешь доверять этому «мистеру Голливуду», давай мы с тобой поспорим. Давай ты сегодня на опрос и экзамен придешь без подготовки. И мы тогда посмотрим, как ты с этим справишься и чего стоит эта твоя хваленая вера часа утренних странствий.
- Знаєш, що, Климе, хоча мені дуже не подобається, як ти зі мною розмовляєш, я згодна. І коли я виграю цей спір, ти пообіцяєш мені, по-перше, ніколи не ображати мене, а, по-друге, довіряти моїй інтуїції так, як я довіряю твоїй логіці.
- Ты хочешь, чтобы я дал клятву?
- Ні. Твого слова буде достатньо.
- Не вопрос. Но если выиграю я, ты, Ланочка, до конца обучения будешь делать то, что я тебе скажу. Договорились?
- Домовилися.
Договор спорщики подкрепили рукопожатием.
- Олянка, отпускай время, - сказал Сергей, и после того, как купол исчез, он обратился к британке. – Не смею тебя больше задерживать, Ланочка. Удачи на экзаменах!
- А тобі удачі в підготовці!
Мелани еще раз одарила ребят своей милой улыбкой и направилась к выходу из комнаты.
- Погоди, Лана, - остановила подругу Олянка. – Я с тобой.
Волошка поспешно собрала свои вещи, и девчонки покинули ребят.
- Лана, я тебе, конечно, полностью верю, но ты уверена, что у нас получится? – спросила подругу Оляна уже в коридоре.
- Олянко, зараз ти довіряєшся не мені, а професору Ллойду. Я би ніколи у житті не прийшла на екзамен непідготовленою. Утім, наш американець настільки в захваті від нас, що я впевнена: він щось придумає, навіть якщо ми прийдемо і скажемо, що нічого не зрозуміли.
- То есть он нам не поставит плохую оценку?
- Він приїхав нас вчити, а не ставити погані оцінки. І така мотивація нашого вчителя вигідно відрізняє його від більшості колег. Проте я не скаржуся. Нам із викладачами пощастило.
- Меня все-таки беспокоит, как я буду отвечать. И если устный опрос и демонстрация работы терминатов меня не так пугают – там всегда можно что-то придумать, то тесты…
- Олянко, ти що ніколи в житті не бачила американських тестів? Вони ж розраховані на тупих. Сприймати їх серйозно – значить бути подібним тим, хто їх складав.
- Тогда зачем профессор Ллойд пользуется ними?
- Це дуже просто. По-перше, тести – це швидко. По-друге, одразу можна відчепити дурнів. А, по-третє, тести – це американська традиція. Якщо ти увімкнеш правильно свій шостий термінат, ти успішно складеш тести, навіть не читаючи запитання.
- Ты уверена?
- Оляно Волошко! Минулого семестру ти успішно навіювала собі можливостями на пам’ять. А це, я скажу тобі, набагато складніше, ніж будь-яке тестування.
- Да я же просто за тобой повторяла.
- Так і зараз повторюй за мною.
- Ты что, предлагаешь мне списывать у тебя?
- Звичайно, ні. Просто повтори моє навіювання і все.
- А это честно?
- Поза всяким сумнівом! Інакше навіщо ми взагалі вчимо, як працюють ці термінати?!
Время, выделенное на подготовку, подруги потратили на быстрый завтрак. Периодически в столовой девочки встречали своих замученных учебой одноклассников, которые недоумевали, почему это Олянка и Мелани, не спеша, жуют свои бутерброды.
Девочки пришли в класс последними и сразу же попали под купол учителя. Профессор Ллойд не придал значения их опозданию и сразу же выдал классу тестовые задания из 300 вопросов.
- You have 45 minutes. The clock is ticking. (У вас 45 минут. Время пошло.) – сказал преподаватель, и аудиторию заполонил дух тотальной сосредоточенности.
Волошка посмотрела на подружку, парта которой находилась в полуметре от нее сразу же за проходом. Та закрыла глаза и что-то внушала себе. Оляна ухватила лишь отголоски этого внушения, но поняла, что ей нужно делать. Олянка так же закрыла глаза и приказала себе довериться интуиции Мелани. Затем схватила карандаш, и, не читая вопросы, принялась закрашивать кружочки напротив одного из четырех вариантов «A», «B», «C» или «D». Но это оказалось невозможно. Карандаш скрипел о поверхность бумаги, но никак не мог оставить на нем след.
«Купол времени! - Догадалась девочка. – Нельзя писать под куполом времени. Бумага все равно остается неповрежденной».
Тогда Волошка решила понаблюдать, как справляются с этой проблемой ее одноклассники. Но как только она стала заглядывать на чужие парты, студентку окликнул учитель:
- Miss Olyana! Do you have a problem? (Мисс Оляна! У вас какие-то проблемы?)
- Да, профессор, - девочка поняла вопрос без перевода. – Я еще никогда не писала под куполом. И я не знаю, как это делается.
- Hmm. Did you write any test last semester? (Хм. Разве вы в не писали тесты в прошлом семестре?)
- No, sir. Here in Ukraine tests are rarity. (Нет, сэр. У нас в Украине тесты - это большая редкость.) – ответил вместо Оляны Андрей Берестовецкий, но Мелани все переводила подруге. - Olyana still does not know everything about our world. She came to us from the PeST's world. (Оляна еще не все знает о нашем мире. Она пришла к нам из мира пестов.)
- Yes, I've heard. Well, good. Jennie, you're warden. Explain, please your classmate how it's done. (Да, я слышал. Ну, хорошо. Женя, ты староста. Объясни, пожалуйста, однокласснице, как это делается.)
Женька-Довженька вскочила с места и через весь класс подбежала к Оляне:
- Смотри. На бумаге не нужно ничего царапать. Ты этим ничего не добьешься. Просто представь то, что ты хочешь написать не на бумаге, а над нею. Вот, смотри.
Киевлянка взяла Олянкин карандаш, и поставила ним огромнейшую кляксу над всем первым экзаменационным листом.
- Как ты это сделала, - удивилась Волошка. – Карандаши же клякс не оставляют.
- Этим, - Женька показывала на карандаш, - ты можешь писать даже губной помадой. Поняла?
- Ага, - ответила Олянка. – А как убрать кляксу?
- Легко. Просто захоти это. Но сначала обрати внимание, что между бумагой и кляксой есть небольшое расстояние. Вот так вот мы пишем под куполом.
Оляна убедилась в правильности слов Женечки: между кляксой и бумагой действительно был просвет.
- Все, удачи, Олянка. Я побежала. Времени очень мало.
- Спасибо. И тебе удачи, Женька-Довженька.
Олянка без труда убрала кляксу с тестовых заданий. Еще раз настроилась и повторила внушение. И тут девочку осенило. Если физически не нужно водить рукой по бумаге, и они с Мелани договорились не читать вопросы, зачем вообще тратить время, дабы ставить эти кружочки по одному. Она их поставит все сразу.
Волошка взмахнула карандашом, и ответы на все 300 вопросов отпечатались в полумиллиметре от поверхности ее тестовых заданиях.
- Я готова, - радостно произнесла Оляна, протягивая на вытянутой руке свою контрольную работу.
- So fast! (Так быстро!) – Удивился профессор Ллойд. – Are you sure? (Ты уверена?)
- Of course, - по-английски ответила студентка.
- Okay. Let's see. (Окей. Давай посмотрим.)
Американец достал форму для проверки, которая была похожа на перфокарту. И уже через минуту воскликнул:
- Wow! 96%! This is the best result for all my teaching practice! (Ничего себе! 96%! Это лучший результат за всю мою педагогическую практику!)
Олянины одноклассники с возможностями в сильных терминатах догадались, как Волошка умудрилась быстро и успешно сдать тест. За ней стали повторять. Буквально сразу же свои работы сдали Мелани и Юра. Их результат даже превзошел Олянкин – 99% у Флетчер и 98% у Тулика. За ними с тестами справились Женька и Леся, но их оценка была ниже: у Довженко – 93%, а у Ситулецкой – 94%. Затем решил проверить свои силы в терминате возможности Рома – у львовянина он пятый. Косевич первый из всего класса получил посредственную оценку – 68%. Когда оставшиеся одноклассники поняли, что профессора удовлетворяет даже такой результат, они стали сдавать свои контрольные работы массово. Лишь Сережа Клименко остался писать свою работу все 45 минут.
После теста учитель обратился к студентам:
- You have shown outstanding results. Of course there are students who have not coped with the tests in due measure. But it was expected. There should be different criteria in assessing students with opportunities in the first terminatum and in the fourth terminatum. So I was extremely surprised miss Voloshkа rating. In any case, each of you gets access to the interview. Congratulations! You have 15 minutes to prepare. Good luck! (Вы показали выдающиеся результаты. Конечно, есть студенты, которые не справились с тестами в должной мере. Но это было ожидаемо. Должны быть разные критерии в оценках для студентов с возможностями в первом терминате и в четвертом. Поэтому меня чрезвычайно удивляет оценка мисс Волошки. В любом случае каждый из вас получает допуск к опросу. Поздравляю! У вас есть 15 минут для подготовки. Удачи!)
Профессор Ллойд снова отпустил время, и студенты разбрелись по своим комнатам. К Олянке и Мелани подбежал Сережа:
- Волошка! Я еще понимаю, как еще эта рыжая подданная ее Величества справилась с тестами…
- Гей, Климе, я ще тут, - перебила мальчика Мелани. – Я тобі нічого не зробила. Чому ти мене ображаєш?
- А че ты обижаешься? Че я не так сказал? Шо ты рыжая? Так это правда.
- По-перше, я не руда. У мене каштанове волосся. А, по-друге, ти мене ображаєш не словами, а інтонацією, з якою ти ці слова говориш.
- Извини меня, пожалуйста, - сказал дончанин так, будто не просил прощения, а старался избавиться от надоевшего собеседника. – А теперь я могу поговорить с Волошкой?
Клименко уставился на Мелани, а когда не получил никакого ответа, обратился к Олянке:
- Как у тебя получилось написать на 96%? Я зубрил под куполом почти 30 часов, дважды спать отправлялся, и у меня только 49%. А ты ничего не делала, я уверен, ты и сейчас ничего не знаешь, а получаешь такую оценку!
- Я доверилась своему шестому терминату.
- Снова ты со своими пестовскими штучками…
- Причем здесь пестовские штучки. Да, я понимаю, что мне дано больше чем вам. Но я, Клим, весь прошлый семестр работала как каторжная. Я лет десять за полгода под куполом провела. И мне кажется, что я не заслужила такого отношения со стороны друзей. Почему ты меня попрекаешь, что я родилась пестом? Это от меня зависело?! Или ты думаешь, что я сюда попала по своей воле?! Я вижу только одну причину такого твоего поведения – это зависть. Причем зависть не к моим способностям, а к тому, что меня лучше оценили. А на это я тебе скажу вот что. Я управляю возможностями лучше, чем ты не потому, что этот терминат у тебя четвертый, а у меня шестой. Я и ритмичностью лучше тебя управляю. А потому что ты боишься даже пробовать работать по болевому терминату. А теперь посмотри: весь класс сдал тест, делая себе внушение по возможностям. Даже Стефа, у которой этот терминат так же как и у тебя четвертый. Ты же сидел до последнего, мучался. Ладно, ты пошел своим путем. Это твое дело. Но в таком случае в своей неудаче ты можешь обвинять только самого себя. Ну а завидовать с твоей стороны – это совсем низко.
- Оляно, припини! – вдруг остановила подругу Мелани. – Ти кажеш правильні речі, але ти не зовсім маєш рацію. Для Клима навчання у другому семестрі найважче з усіх нас. І не тому, що він не хоче, а тому що він народився таким, тому що він належить годині денної заданості. Ти подивись на розташування термінатів у його години і у години ранкових мандрів. Адже перший термінат години, що ми зараз вивчаємо, припадає на його четвертий.
- А почему Стефа не жалуется? У нее так же возможности четвертый терминат?
- Тому що потрібно ще дивитися на інші термінати. У Стеньки вони повністю віддзеркалені відносно години ранкових мандрів. Тобто перший термінат у Жені є четвертим у Стені і навпаки. Тобто між ними існує певний статус-кво. А у Клима з Женею не так. Там рівноваги немає зовсім. Адже його найголовніший перший термінат припадає у Довженьки на її другий. Іншими словами година денної заданості просто беззахисна проти години ранкових мандрів. Й ті негативні емоції, що зараз вирують в ньому, цілком природні. І він, як будь-який представник денної кватри, що потрапив у складні психологічні обставини, намагається протистояти цим обставинам так, як уміє. Тобто за допомогою сили, непокори чи провокацій. В минулому семестрі такі ж проблеми були у Надійки. Ти пам’ятаєш, якою вона була нестерпною? А зараз найважче з усіх нас Сергію.
- Раз ты такая умная, - сказал Клименко, - почему же ты со мною спорила?
- Тому що ти, Климе, людина слова. І коли ти програєш мені цю суперечку, ти припиниш мене ображати й довірятимеш моїй інтуїції більше. А це тобі в цьому семестрі точно не завадить. І ще я хочу тобі сказати, що для будь-якого представника денного народу стриманість – це одна з головних чеснот. Я б на твоєму місці прислухалася до друзів і зробила висновки. А вибачатися не потрібно.
Мелани взяла за руку Оляну, и они вышли из аудитории, оставив Сережу наедине с самим собой. Ему это сейчас было необходимо.
- Лана, а в каком семестре мне будет тяжелее всех? – Спросила Волошка.
- У сьомому, коли ми вивчатимемо «Мудрість години денних фантазій». Але ти впораєшся. Навіть не сумнівайся.
- А какой твой самый плохой семестр?
- Наступний.
- Ты боишься?
- Звичайно, ні. Чого я маю боятися того, що станеться тільки за півроку. Це нерозумно. Будуть проблеми – тоді й буду їх вирішувати.
За этот перерыв девочки успели выпить по чашке чаю. Подружки вновь продолжили традицию не готовиться к «interview», или, как это было принято называть в Украине, к «индивидуальному опросу».
В этот раз девочки подошли к аудитории чуть ли не первыми. Но профессор Ллойд не пускал ребят внутрь. Они подождали, пока соберется весь класс. Затем в зал для заседаний стали заходить учителя: сначала Дора Ионовна, затем Ева Владимировна, а последними в аудитории скрылись Тимофей Иосифович с Евгением Федоровичем. Валентина Васильевна Кепчаная, видимо, на экзамен по допуску к пестам приглашена не была.
Через минуту к классу вышел куратор:
- Панове студенти! Екзаменаційна комісія вже у повному зборі. Тобто ми можемо починати. Як буде відбуватися наше опитування? Жодних екзаменаційних білетів у нас не передбачено. Ми вам запропонуємо відповісти на декілька питань і показати ваш рівень володіння термінатами. Комісія оцінки не виставлятиме. Головна наша задача – виявити, чи може студент бути допущений до роботи з пестами години ранкових мандрів. А оцінки за сьогоднішній урок ви отримаєте від вашого викладача – професора Дерека Ллойда. Питання є?
Вопросов не было.
- Тобто ми починаємо. Так? От і добре. Спочатку ми запрошуємо добровольців. Хто хоче бути першим?
- Я! – громче всех крикнула Женечка.
- Я почему-то в этом и не сомневался, - прокомментировал Ремез. – Тогда прошу, панна Евгения. Удачи!
Куратор со старостой скрылись в аудитории. Но не прошло и пяти секунд, как она оттуда вышла.
- Ну, как там? – поинтересовалась Милочка.
- Не знаю, как вам, но мне было просто. Правда, спрашивали они меня чуть ли ни весь материал. Ну а с демонстрацией у меня проблем быть не могло. Это же ведь мой час.
- Так тебя допустили? – спросил Серега.
- Конечно. А как могло быть иначе?!
В течение последующей минуты допуск получили Миша Байтман, Иштван Эрдейи, Юра Тулик и Леся Ситулецкая. Но были и неудачи: Андрея Берестовецкого, Сережу Клименко и Ларису Степанову комиссия отправила подучить еще. Они будут пересдавать экзамен после всех.
Затем учителя сделали небольшой перерыв, так как они под куполом находились значительно дольше студентов. И Мелани во время этого перерыва нашла Олянку:
- От бачиш, наші вчителі навіть і не думають когось не допускати до пестів. Вони і нам не дадуть такої можливості. Ти, головне, нічого не бійся. Ти – дівчинка розумна, чого не знаєш, до того сама допетриш.
Олянка успокоилась, и когда опрос возобновился, она вызвалась отвечать первой.
Волошка зашла в аудиторию. Ее сразу же попросили запустить купол.
- Are you ready? (Ты готова?) – спросил профессор Ллойд.
- На этот вопрос у меня нет достойного ответа, - сказала студентка. – Вы меня знаете. Я честный человек. И врать вам я не буду. Мы с Ланой Флетчер решили довериться вашей интуиции, профессор Ллойд. Вы сказали, что верите в нас. А если час утренних странствий во что-то верит, то так и происходит.
- Погоди-ка, Олянка! Ты хочешь сказать, что совершенно не готова к опросу? – спросила Дора Петриш. – Тогда зачем ты пришла сюда?
- Дора Ионовна, я не говорила, что я не готова. Я лишь сказала, что я не готовилась. Мы с Мелани решили полностью довериться терминату возможности. Я буду отвечать, опираясь на него.
- Стоп-стоп-стоп, - произнесла Ева Владимировна. – Оляночка, солнышко, ты, я надеюсь, понимаешь разницу между первым терминатом Мелани и своим шестым терминатом? Боюсь, у тебя ничего не получится.
- У меня уже получилось, - спокойно сказала девочка. – Я уже написала тесты на 96%.
- And this is true. Moreover, miss Olyana was the first. She coped with the task in a few seconds. (И это абсолютная правда. К тому же мисс Оляна была первой. Она справилась с заданием за несколько секунд.) – подтвердил слова Волошки американец.
- Коллеги! – обратился Ремез. – Оляна у нас не совсем обычный ребенок. Я помню, в прошлом семестре некоторые учителя обвиняли ее в том, что она бездумно зубрит на память все учебники. Оказалось, что она уже в том возрасте умела воздействовать себе на память шестым терминатом. Обвинения оказались беспочвенными. Поэтому я прошу относиться к тому, что мы сейчас увидим, как к эксперименту. К тому же очень скоро вы и сами поймете, что панна Волошка очень быстро учит наизусть просто невообразимое количество информации. Сейчас же у вас есть великолепная возможность увидеть, насколько панна Волошка сама разбирается в материале.
- Но как можно разбираться в материале, если она даже не открывала книги? – справедливо апеллировала к комиссии Петриш.
- Но какие-то знания у нее все равно есть, - ответил ей Ремез. – Или вы считаете, что она может получить их только из одного источника: утвержденного утренней кватрой учебника? У нее есть друзья, одноклассники, уже довольно увесистый багаж собственно жизненного опыта. Почему панна Волошка не может полагаться на них и свой шестой терминат? Это ее право. Если же этого окажется недостаточно, мы всегда успеем сказать ей об этом. Здесь дело не в ее готовности, а в нашем доверии. Единственное, о чем я прошу вас не забывать, – это о беспристрастности.
- Хорошо, Евгений Федорович, - согласилась Чижова. – Вы меня полностью переубедили. И даже немного пристыдили. Это действительно личное дело студента – как подходить к подготовке к экзамену.
- Я тоже не вижу препятствий к проведению опроса, - сказала Петриш. – Хотя и не представляю, как панна Волошка справится с этим. И я хочу попросить тебя, Олянка, если ты что-то не знаешь, говори сразу, чтобы мы не теряли время. Придешь потом, через полчаса, когда подготовишься. Хорошо?
- Хорошо.
- And I want to say that Miss Olyana comports now in the spirit of our hour. I believe in her totally. (А я хочу сказать, что мисс Оляна поступает сейчас в духе нашего часа. Я полностью верю в нее.) – поддержал ученицу профессор Ллойд.
Оляна поблагодарила учителя за доверие, а затем настроилась и сделала себе такое мощное внушение по терминату возможности, на какое только была способна. Это почувствовали даже учителя, ибо старания студентки ветерком пронеслись по их лицам. Ремезу даже поплохело, но он не подал виду.
- Ого! – оценила Чижова. – Вы это почувствовали?
- Ничего себе! – удивилась Петриш. – Вот тебе и час утренних деяний. А я и не подозревала, что так можно управлять своим шестым терминатом.
- Теперь остается только проверить качество этого внушения, - дополнила служительница вечера.
Единственным, кто молчал все это время, был Дурноляп. Но даже он одобрительно покивал головой, оценивая Олянино внушение. Хотя девочка чувствовала, что Тимофей Иосифович был настроен к ней враждебно.
- I think we shall not ask Miss Olyana demonstrate her ability to work with terminatum opportunities. (Я думаю, что мы уже не будем просить мисс Оляну продемонстрировать ее умение работать с терминатом возможности.) – Предложил американец.
- Хорошо, - согласилась Петриш. – Поскольку ты, Олянка не говоришь по-английски, опрос буду проводить я. А профессор Ллойд, если понадобится, задаст тебе вопрос через Евгения Федоровича. Согласна?
- Конечно.
- Тогда начнем. Перечисли по порядку терминаты часа утренних странствий?
- Возможности, правильность, сила, человеческие отношения, ощущения, эмоциональность, ритмичность и целесообразность.
- Как бы ты охарактеризовала наш час? Кто эти люди, принадлежащие часу утренних странствий?
- Это милые, немного рассеянные люди, которые верят во все лучшее, и непостижимым образом все происходит так, как им нужно. Поэтому с часом утренних странствий невозможно спорить. Иногда мне кажется, что для вас существует только две точки зрения – ваше и неправильное.
- Оляна, неужели ты действительно считаешь, что все происходит так, как мы этого хотим?
- Ну, я сказала чересчур грубо, конечно, но мой опыт говорит о том, что так происходит достаточно часто. Причем обстоятельства бывают даже невероятными.
- Но если бы так было на самом деле, то мы бы имели все, не прилагая особо усилий.
- Просто хотеть – этого мало. Надо еще и верить.
- Вот этот ответ уже ближе к истине. Что еще ты можешь сказать о нас?
- Ваши поступки иногда кажутся немного авантюрными, поэтому иногда за вами ходит слава изворотливых хитрецов.
- Это ты по Жене Довженко судишь?
- Нет, у меня крестный принадлежит вашему часу. А он у меня комбинатор похлеще Остапа Бендера. К тому же давайте возьмем, например, нашего учителя – профессора Ллойда. Ведь переезд в другую страну – это серьезный поступок. А со стороны так вообще выгладит, как авантюра. Ведь на родине, я полагаю, у него было все: и признание, и почет. Мне кажется, что на такое решение способен только представитель часа утренних странствий. Завлечь сюда при таких же обстоятельствах кого-то из другого часа было бы проблематично, если вообще возможно. Или же другой пример – наша новая Верховная Хранительница Галина Родионовна. Она вообще оставила семью за океаном. Причем я думаю, что подобные решения принимаются вашим часом с легкостью, что, впрочем, весьма характерно для утренней кватры.
- Ты, я вижу, решила нам все рассказывать на примерах. Тогда расскажи нам еще о своем крестном. Только давай в контексте нашего часа.
- Ну, он не умеет работать в одном темпе. Точнее он старается накопить все неинтересные дела и выполнить их одним махом. Правда, качество от этого страдает. Еще он умеет давать сдачу. Ну, не в драке, а словами. Меня всегда восхищала его способность быстро мобилизоваться и ответить обидчику. Еще когда он что-то делает, у меня возникает такое ощущение, что вокруг витает хаос. Иногда мне кажется, что сейчас что-то развалится. И когда вдруг у него ни с того ни с сего получается сотворить из этого хаоса нечто, у меня возникает впечатление, что он морковку превратил в зайца. Это как волшебство. У него даже есть шуточный девиз: «Разрушая, создавай!». Хотя сейчас я уже больше не считаю, что он шуточный. И еще – это, наверное, самое важное. В экстремальных ситуациях ваш час способен на донкихотство: вы можете бросить открытый вызов всему при минимальных шансах на успех. И тем самым показать не совершенность этого мира.
- Извини, Оляна, - остановила ее Чижова, - а ты уверенна, что не читала учебник? И ты сейчас рассказываешь только о своем крестном?
- Конечно. Я не люблю обманывать.
- Хорошо, - сказала Петриш, - пришло время тысячи «почему». О чем ты там в начале говорила? О темпе, да? Почему час утренних странствий не может работать в одном темпе?
- Потому что ритмичность у него седьмой терминат. То есть он включается, когда нужно защитить свой болевой четвертый терминат. Поэтому постоянно управлять ритмичностью вы не можете.
- А как бы ты воздействовала ритмичностью на песта представителя часа утренних странствий? – спросил Ремез.
- Погодите, Евгений Федорович. До четвертого семестра запрещены любые тренировки болевого термината у часа утренних деяний, - остановила его Старейшина ночи.
- Это вы еще ее не знаете. Панна Оляна, продемонстрируйте, пожалуйста, внушение ритмичностью для наших преподавателей. Если вам, конечно, не трудно.
- Оляна, - обратилась к ней Чижова, - ты не обязана этого делать.
- А я ей и не приказываю, - объяснил Ремез. – Я просто прошу.
Волошка улыбнулась, закрыла глаза и с легкостью внушила преподавателям заторможенность. При этом боль она практически не испытала.
В момент пятеро преподавателей стали больше похожи на наркоманов, находящихся под кайфом. Зрачки у них расширили, речь стала бессвязной, и все пятеро обмякли и почти растворились в своих креслах. Дурноляп после нескольких неудачных раскачиваний даже рухнул под стол и захрапел. А Ремез хотел было показать, что ему уже достаточно внушений, но не смог поднять руку. Единственное, что у него получилось – это произнести неестественно низким голосом «С-с-стооооп!», после чего Олянка вернула учителям прежний облик.
- Fantastic! (Фантастика!) – восхищенно произнес профессор Ллойд.
- Я думаю, коллеги, мы не будем больше подвергать сомнению способности панны Волошки по терминату ритмичность, - предложил Ремез.
- Разумеется, - согласилась Чижова.
- Оляна, ты что-то говорила про хаос, «Разрушая, создавай!». Скажи, пожалуйста, а чем это вызвано? – спросила Петриш.
- Наверное, вторым терминатом «правильность», - ответила студентка. – Я заметила, что у тех людей, у кого этот терминат первый, с порядком, а точнее с упорядоченностью проблем нет. А связанно это с тем, что все наши четные терминаты не являются ценностными, то есть мы не считаем их главными. По второму терминату люди чаще всего манипулируют. Касательно часа утренних странствий правильность позволяет выуживать из беспорядка какой-то результат. Поэтому со стороны это и кажется волшебством.
- Я, мабуть, дещо поспішаю, але мені дуже цікаво, чому у години денної визначеності так не відбувається, - вдруг включился в разговор Дурноляп. – Адже там також другий термінат «правильність».
- Тимофію Йосиповичу, - обратился к тому Ремез, - мудрість цієї години цей клас буде вивчати тільки у восьмому семестрі. Панна Волошка може просто не знати відповіді на це питання.
- Я отвечу, - сказала Оляна. – Этот час манипулирует по этому терминату иначе. Из-за того, что первым терминатом у них идет сила, правильность у них работает не на поиск, а на упорядоченность.
- Тобто і про годину ранкових мандрів можна сказати, що перший термінат «можливості» обумовлює маніпуляції по другому? Так? – уточнил капитан.
- Да, - просто ответила Волошка, и дополнять, видимо, она не собиралась.
- Оляна, - продолжила опрос Петриш, - ответь, пожалуйста, а почему наш час всегда может дать сдачу? Ведь сила в третьем терминате – не всегда лучший спутник в таком вопросе.
- Это также связанно с сочетанием работы двух терминатов – первого и третьего. Если возможности говорят: «Все будет хорошо!», то почему бы не влезть в драку.
- А что ты можешь сказать о донкихотстве? Почему эти люди способны бросить вызов всему даже в безнадежной ситуации?
- Потому что кто-то должен это делать.
- Bravo! I think Professor Petrish, Miss Olyana has already confirmed her deep understanding of the morning wandering hours. Let's proceed directly to terminatums. (Браво! Я думаю, профессор Петриш, мисс Оляна уже подтвердила свое глубокое понимание сути часа утренних странствий. Давайте перейдем непосредственно к терминатам.)
- Хорошо, - согласилась Старейшина. – Олянка, сейчас я буду тебе говорить терминат, а ты расскажешь, как он работает у часа утренних странствий. А потом покажешь нам, как ты можешь внушать по нему пестам нашего часа. По возможностям и ритмичности внушений делать не нужно. Нас устраивает твой уровень владения этими двумя терминатам. Приступим?
Оляна закивала головой в знак согласия.
- Первый терминат: возможности, - с налетом торжественности произнесла Дора Ионовна.
- Благодаря этому терминату час утренних странствий способен увидеть перспективу там, где никто ее не найдет. Ваши головы всегда полны множеством новых, интересных идей, поэтому вам интересно все новое, неизведанное. Вы умеете увлекаться, и это видно на ваших лицах. Причем увлеченность всегда имеет много векторов. Рутина не для вас. Еще ваш час – гениальный выдумщик: вы можете придумывать разные истории, ваши рассказы всегда интересны. К тому же вы замечательно находите новые применения разным предметам.
- Великолепно! Второй терминат: правильность.
- Ну, ваш час умеет доходчиво объяснять сложные вещи просто и понятно. В отличие от меня, вы с легкостью находите причины и следствия, умеете разбирать все по полочкам. Еще ваша наблюдательность помогает вам увязывать увиденное с теорией. Поэтому вы очень убедительны. И еще вас невозможно переспорить или убедить в чем-то.
- А как ты будешь внушать по этому терминату?
- Мне кажется, что внушать по этому терминату часу утренних странствий бесполезно. Но, если хотите, я могу попробовать. Что вы хотите, чтобы я внушила?
- Это тебе решать.
Олянка на секунду задумалась, а затем попыталась при помощи внушения подавателям подвергнуть сомнению их убежденность, что все будет хорошо. Но ее быстро остановили.
- Стоп-стоп-стоп, - сказала Чижова. – Этим ты ничего не добьешься. Плохое внушение.
- А я и не собиралась чего-то добиваться, - ответила Олянка. – Я всего лишь хотела вам продемонстрировать, что это бесперспективно.
- Наверное, ты права, - согласилась со студенткой Петриш. – Переубедить нас в чем-то – дело непростое.
- Я всего лишь обратилась к опыту своих одноклассников. Сережа Клименко, у которого правильность – это первый терминат, пытался нас с Ланой убедить, что довериться первому терминату профессора Ллойда – это недальновидно и глупо. Я всего лишь материализовала его идеи во внушение по терминату правильность. У него не получилось, и у меня. Но я, в отличие от Сережи, не добивалась переубеждения. Я всего лишь хотела спровоцировать вас на спор. И это мне удалось.
- В любом случае, - произнесла Старейшина, - твое умение управлять правильностью заметно уступает тому, что мы уже видели сегодня в твоем исполнении. Сейчас ты знаешь, на что тебе следует обратить внимание в первую очередь. А теперь давай продолжим. Третий терминат…
- Сила. Конечно, час утренних странствий не агрессивен. Но вы способны отстаивать собственную точку зрения весьма яростно, вплоть до потери контроля над собой. Вы умеете защитить себя. Но при этом я не замечала, чтобы вы навязывали кому-то соперничество. Наверное, вы просто не можете постоянно быть собранными, в состоянии мобилизации внутренних ресурсов. А еще я заметила, что в общении вы постоянно пытаетесь трогать собеседника, влезать в его личное пространство. К тому же вы сильно жестикулируете и любите вертеть предметы в руках.
- Оляна, - обратилась к ней Чижова, - а откуда ты это знаешь, если ты не читала учебника?
- Наверное, я что-то читала в прошлом семестре, - ответила студентка. – А сейчас внушение помогает мне вытащить все это из памяти.
- Продемонстрируй внушение по силе, пожалуйста, - попросила Петриш. – Только учти, что у нас это третий, слабый терминат.
Волошка очень быстро внушила преподавателями собранность и мобилизировала их внутренние резервы.
- Оце ж на тобі! – восхищенно произнес Дурноляп. – Я готовий прийняти бій прямо зараз. Давно я вже не відчував подібного.
- Великолепно, Оляна. Твое внушение было достаточно мягким и весьма полезным. Теперь четвертый терминат: человеческие отношения.
- О-о-о! Здесь я могу сказать огого! Болевой терминат в вашей жизни определяет очень многое. Вы меня извините, но в людях вы разбираетесь, как… слон в балете. Чем, в принципе, и обусловлены многие ваши проблемы. Чтобы защитить этот терминат, ваш час в большинстве случаев старается общаться на очень короткой психологической дистанции. Причем вы не смотрите ни на чины, ни на регалии. Поэтому окружающими это воспринимается как панибратство. Из этого же следует ваше стремление к демократизму: чем меньше формализма и церемоний, тем лучше. Естественно, любые ваши попытки управлять отношениями с родственниками, друзьями, коллегами просто обречены на провал. Вам трудно и налаживать отношения, и сознательно портить их. Неприятное общение вы просто игнорируете. Но с другой стороны вы можете оказывать помощь бескорыстно и без лишних слов. Вы не стесняетесь говорить о своих бедах, проблемах, что, естественно, многим не нравится. Люди такую вашу откровенность воспринимают, как зацикленность на самих себе. Также вы склонны обсуждать привселедно и без особых стеснений образ жизни или поведение других людей. А это, бывает, настраивает против вас многих окружающих.
- Так ты считаешь, что мы… не разбираемся в людях? – язвительно спросила Петриш.
- Нет, нет, не в людях, а в отношениях между ними. Я неточно выразилась! – спохватилась студентка.
- Неприятно, хоть и верно. И как же ты будешь внушать по этому терминату? Только будь осторожна.
Волошка произвела преподавателям очень сложное внушение. Она лишила их возможности вести диалог на короткой дистанции. Теперь голоса учителей изменились и стали официальными, а слова вылетали из их ртов, словно из протокола. Их внешний вид также изменился. Вся комиссия расправила плечи и сидела ровно, не шевелясь, словно на приеме у королевы. Даже у Тимофея Иосифовича появилась офицерская выправка.
Около минуты преподаватели не имели возможность обсуждать ничего кроме погоды. И только, выяснив, наконец, что повышенная влажность не влияет положительно на восприятие жары, Дора Ионовна сумела-таки обратиться к студентке:
- Оляна Александровна, не будете ли вы так любезны прекратить сию впечатляющую демонстрацию?
Волошка повиновалась, и учителя смогли вдохнуть полной грудью.
- Это было очень жестоко, - резюмировала Чижова.
- Но при этом Оляна никому не сделала больно, - защитила студентку Старейшина. – А это было труднее всего. Продолжаем. Пятый терминат: ощущения.
- Час утренних странствий очень любит комфорт. Однако, как любому из нас, вашему часу необходима сторонняя помощь по детскому пятому терминату. Вас нужно кормить, гладить, заботиться о здоровье. Ибо самостоятельно вам это не под силу. Одинокий представитель вашего часа может выглядеть неаккуратно. На нем плохо носится одежда – она у него быстро изнашивается. Как я уже говорила, эта проблема решается элементарной заботой. Еще ваш час – большой консерватор по части быта и вкуса. Сегодня на уроке профессор Ллойд нам рассказывал историю о песте его друга, который решил объездить Китай на машине без гида. Так у этого песта каждый вечер была одна и та же проблема: его не селили в гостиницы, потому, что китайцы его не понимали – он не знал китайского. В последний день он даже расплакался от отчаяния. Тогда на уроке мы пришли к выводу, что плакал этот пест из-за невозможности воспользоваться своим первым терминатом. Но сейчас я думаю, что это не совсем так. Этот пест плакал потому, что ему не могли обеспечить привычный уровень комфорта. То есть его страдания усугублялись тем, что он не получал помощь по своему пятому терминату – ощущения. Для часа утренних странствий спать в машине или в холле гостинице – это огромнейшее неудобство, которое может привести к истерике скорее, нежели невозможность реализовать свой первый терминат.
- You're absolutely right! (Ты абсолютно права!) – сказал Дерек Ллойд.
- Хорошо, - Петрыш будто и не заметила ремарки американца. – А теперь внушение. Сейчас можешь не ограничивать себя. Наш пятый терминат способен выдержать многое.
Олянка внушила учителям такую заботу, что они почувствовали себя маленькими. Словно детство вернулось. Преподаватели чувствовали нежность и ласку, исходящие от студентки. Волошка даже не приближалась к учительскому столу, но вся комиссия ощутила, как Оляна погладила каждого из них, успокоила и максимально расслабила.
- Визначне навіювання! – неожиданно отреагировал гвардеец-капитан, когда Волошка закончила. – Я б хотів, щоб це взагалі не закінчувалося.
- Все бы мы хотели, - согласилась с ним Ева Влатимировна.
- Нужно продолжать, - с сожалением произнесла Петриш. – Шестой терминат: эмоциональность.
- Этот терминат также играет в вашей жизни важную роль. В моем представлении представитель вашего часа – это шумный, веселый человек. Вы любите компании, вечеринки и всегда в них выделяетесь. Ваш час, как зеркало, на эмоцию отвечает эмоцией. Именно этот шестой терминат обуславливает вашу любовь к путешествиям. В них вы ищете новый эмоциональный опыт. Без эмоциональной подпитки вы быстро скисаете и пребываете в удрученном состоянии апатии.
- Точно. Есть такое. Внушение?
Олянка сделала простенькое внушение желания работать, но никто из комиссии не смог противостоять ему. Преподаватели вскочили со своих мест и уже были готовы делать что угодно, лишь бы не сидеть на месте. Поэтому Волошка очень быстро закончила внушать.
- Мощно, - сказал Ремез. – У меня это пятый терминат, но отреагировал я на ваше внушение, панна Оляна, как и мои коллеги.
- Далее седьмой терминат, - произнесла Дора Ионовна, - ритмичность.
- Я уже говорила, ваш час не способен работать в одном темпе. При этом других вы часто подгоняете. Нередко вы опаздываете или забываете о своих обещаниях. Вообще у вас свое понимание времени. Час утренних странствий имеет склонность обсуждать интересующие его вопросы в неподходящее для других время. Но сами слушать то, что вам кажется несвоевременным, вы не станете. Правда, особого креатива по этому терминату от вашего часа дождаться трудно.
- И последний, восьмой терминат: целесообразность.
- Мне кажется, что именно этот терминат позволяет вам делать одновременно сразу несколько дел, как Юлий Цезарь. Вы умеете проявлять находчивость и смекалку. Час утренних странствий любит командовать и раздавать поручения. Из маленького дела вы способны сделать крупное потому, что вам легко увидеть его суть. Вы сразу же опробуете на практике то, что вами было придумано минуту назад. И это, наверное, одно из самых сильных ваших свойств. Поэтому, по моему скромному мнению, из вас получаются лучшие экспериментаторы.
Оляна к концу опроса уже прилично устала. Поэтому с последним внушением по целесообразности она не сильно старалась. Студентка заставила преподавателей делать физические упражнения: прыгать, приседать, делать зарядку. Это первое, что пришло ей в голову. Но даже такое небрежное и невдумчивое внушение произвело настоящий фурор.
- І це в неї тільки третій термінат! – восхищался Дурноляп. Он кардинально поменял свое мнение о Волошке. – Нас тут п’ятеро дорослих, з доцільністю у сильних термінатах, а це дитя нас змушує скакати, як скажених. Я такого ще в житті не бачив. Щоб у десять років так майстерно володіти всіма термінатами! А що буде ще через десять років?!
Что-то говорил Олянке Дерек Ллойд. Но преподаватели были настолько впечатлены ее искусством владения терминатами, что забыли перевести девочке его слова восхищения.
Волошка поняла, что опрос окончен, и отпустила время. Но этого не заметили.
- Я могу идти? – спросила она.
- Да, конечно, - сказал Ремез, и Оляна вышла.
На выходе ее встретила Мелани:
- Ну? Впоралася?
- Не знаю. Они мне так и не сказали, - ответила та подруге.
- Як це «не сказали»?
- А вот так и есть. Они были очень впечатлены, что я умею внушать по всем терминатам. И, наверное, просто забыли объявить мне об этом.
- От бачиш! А ти ще переживала! Все побажай мені удачі – я наступна.
- Удачи!
Почти все оставшиеся студенты сдали экзамен с первого раза. Не повезло только Коле Коловертю. Он присоединился пересдавать экзамен к Андрею, Сереже и Лоре. Но и этих ребят особо не третировали. Преподаватели добивались со стороны студентов понимания базисных вещей. Поэтому к концу урока допуск к пестам имели все студенты без исключения.
Сергей Клименко признал свое полное поражение перед Мелани. Но Ланочка и не думала злорадствовать. Она лишь напомнила Климу, о его обещании доверять, на что тот сказал, что он теперь обязан ей верить. На это замечание британка не отреагировала никак, и оставила бедного мальчика в покое.
Профессор Ллойд очень долго хвалил весь класс. Но при этом «12» он поставил только Оляне и Мелани, объяснив, что они подошли к подготовке к опросу в духе часа утренних странствий. Оценки других студентов колебались от «8» до «11». Также американец задал огромнейшее количество домашнего задания, в основном по тренировкам терминатов, а так же сообщил, что на следующий день их ждет первое занятие в клинике доктора Джилкриста. Поэтому завтра они отправляются в Эдинбург.
Глава 14
В то время, когда класс Евгения Федоровича Ремеза готовился к опросу после тестов, Алексей Сергеевич Коваленко еще нежился в своей постели. Генерал хватался за последнюю возможность досмотреть интересный сон, но тот низменно улетучивался из его головы. И когда Коваленко понял, что грезы окончательно покинули его, то не без удовольствия потянулся, расставляя руки и ноги в стороны, и только после этого уверенно открыл глаза.
Прошлой ночью закончилился Евро-2012. Хотя Алексей и не контактировал непосредственно с гостями, освободился он только под утро. Правда, весь вчерашний день генерал действовал на автомате. Все его мысли были заняты поручением Малума. Однако все прошло отлично, без инцидентов.
Уже сидя на кровати, генерал окинул взором свою спальню. Сегодня он спал здесь в последний раз. Алексей Сергеевич никогда прежде не поддавался сантиментам. Но сейчас что-то внутри терзало его. Наверное, впервые в жизни внезапное предвкушения будущих изменений настолько глубоко беспокоили его, что он мог ощутить их физически. Что-то зарождалось внутри Коваленко где-то между мочевым пузырем и кобчиком. Оно не ныло, не зудело, не болело. Оно просто существовало. С одной стороны, гвардеец никогда не позволял себе поддаваться подобным неприятностям. О том, чтобы пожаловаться или показать кому-то собственный дискомфорт, речь вообще не шла. Но, с другой стороны, Алексей еще с детства научился прислушиваться к собственным ощущениям. И это не раз его выручало.
Однако сейчас все было по-другому. В своей квартире он был один. За ним никто не следил. Ему не нужно соответствовать своему высокому статусу. Что же тогда с ним происходит? Почему аскетический, можно даже сказать – спартанский вид его спальни внушает ему беспокойство? А может, он заболел? Может, ему нужно уже идти на покой в свои 29 лет? Может, ну их к черту, эти мечты стать следующим после Малума Владыкой дневной кватры? Ну что может быть экстраординарного в этих выцветших обоях, в этой книжной полке, в этих книгах, в этом письменном столе, в исписанном дневнике? Если бы хоть квартира была стоящей! А так – одно название! Только крохотная кухонька да комната с кроватью. Конечно, за несколько лет службы не мудрено привязаться к этому жилищу. Но чтобы такая ностальгия!..
«А может у меня просыпается интуиция? Может, я сам себя подсознательно о чем-то предупреждаю?»
Ответа на этот вопрос Коваленко боялся сейчас больше всего. Алексей собрал все свое мужество в кулак и стал рассуждать про себя: «Если я предупреждаю сам себя, что мне не следует сейчас браться за дело Волошки, что мне это грозит серьезными проблемами от Малума. Что со мной сделает Владыка, я даже представлять себе не хочу. Это однозначно не вариант. Получается, у меня просто нет выбора. Нужно быть очень осторожным с этим пестом и продумать все заранее. Ударить мы сможем только один раз. Поэтому нужно хорошо подготовиться».
Такими мыслями Алексей нисколечки себя не успокоил. Но они позволили генералу взять себя в руки.
Коваленко принял душ, быстро оделся и сообразил себе нехитрый завтрак. Но яичница не лезла в рот и подло застревала в горле. Алексею приходилось заставлять себя глотать, не пережевывая. Затем он накинул на себя яркий золотой китель с четырьмя красными звездами на манжетах и вышел во внутренний двор Киево-Печерской Лавры.
С недавнего времени генерал служил в особом полку дневной гвардии, в котором он был единственным воином. Владыка создавал это подразделение специально под Коваленко, и на данный момент никаких задач перед полком не стояло. Однако после разговора с Малумом Алексей Сергеевич уже не видел надобности в создании полка. Поручение хозяина дня не предполагало не то что публичности, но и любой принадлежности к гвардии. Однако как генералу негласно уволиться из гвардии, не привлекая внимание общественности, он пока не знал.
Алексей Сергеевич шел сейчас в архив гвардии. Ему нужно было просмотреть личные дела потенциальных подчиненных. Он должен сформировать команду, способную справиться с поручением владыки. У самого Коваленко был на примете только один человек, на которого он может положиться и который точно ему не откажет. Но в этом деле генералу нужны были искусные мастера по всем терминатам, поэтому он рассчитывал собрать команду, где присутствовали бы представители всех шестнадцати часов, желательно гвардейцев.
Архив, занимавший весь минус третий этаж резиденции, встретил генерала прохладным сухим воздухом. Вокруг было темно. Лишь небольшие огоньки летали вокруг архивариусов. Алексей Сергеевич выбрал удачное время для визита: кроме него, посетителей здесь не было.
- Я хочу, чтобы вы меня оставили одного, - сказал Коваленко работникам архива.
- Но нам запрещено покидать помещение в смену, генерал, - запротестовал начальник архива.
- Вы не слышали приказ, полковник, - с угрозой произнес Алексей Сергеевич. – Или вы хотите пойти под трибунал? Немедленно все вон!
Перепуганные архивариусы поспешно покинули зал. Но Алексей уже возле выхода остановил начальника:
- Полковник, и выставьте охрану у дверей. Никто, запомните, никто не должен зайти сюда, пока я внутри. Вам ясно?
- Так точно, - ответил главный архивариус и покинул архив.
Размеры помещения поражали воображение. Генерал бывал здесь неоднократно, но еще ни разу не доходил до противоположной стены. Наверняка площадь была увеличена в десятки, а, может, даже в сотни раз, ибо как-то раз запущенный Алексеем меж стеллажей по проходу огонек исчез вдалеке, так и не достигнув преграды.
Коваленко остановил время и принялся изучать личные дела. В первую очередь он искал людей, способных выпускать смертельные молнии. Сколько прошло времени, он не знал, но его поиски успехом не увенчались. У всех кандидатов были существенные недостатки. Женщин и семейных Алексей не рассматривал принципиально. Также он не мог рассчитывать на бойцов спецназа и других специализированных подразделений. Таких очень трудно убедить действовать нелегально, а убеждать их писать рапорт на увольнение из гвардии он не хотел. Иные же были или отчаянно молоды и неопытны, или с клеймом неудачника. Единственным понравившимся ему кандидатом оказался гомосексуалист. Но к мужеложству генерал относился с предубеждением, хотя и знал, что в старые времена нетрадиционные сексуальны отношения были частым явлением в любой армии мира, и в запорожском войске также.
Тогда Коваленко решил немного поменять критерий поиска. Ему нужны были не военные, а сорвиголовы с военным опытом. А такие бойцы сейчас находятся либо в заключении, либо в розыске.
Алексей перешел к другому стеллажу, где хранились уголовные дела бывших гвардейцев. И в первой же папке он обнаружил того, кого искал.
«Саркисян Гамлет Артурович, 1990 г.р., час ночных переживаний. Бывший курсант офицерских курсов южного округа дневной гвардии. Вступился за молодого курсанта, когда того избивали четыре сержанта. В драке, по его словам, случайно выпустил смертельную молнию, в результате чего убил одного и покалечил еще двоих сослуживцев. Четвертый сбежал и пожаловался командованию. В 2008 году приговорен трибуналом к увольнению из дневной гвардии Украины и к 15 годам лишения свободы на острове Березань», - генерал аккуратно черкнул эту запись к себе в блокнот, обвел ее идеально правильным красным прямоугольником и стал искать дальше. Через два часа в блокноте были исписаны тринадцать страниц:
«Поповский Аркадий Мирославович, 1966 г.р., час утренних ритуалов. Бывший майор севастопольского полка дневной гвардии. Во время празднования нового года, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, приказал своему подразделению атаковать флагман российского Черноморского флота «Москва», так как, по его словам, началась война с Россией. Быстро завладев крейсером, приказал арестовать российских чтецов судеб, находящихся на корабле, после чего разделся догола, показывая, какие именно он видит перспективы у российского Черноморского флота в частности и свое отношение к политике России в целом. Был арестован собственными подчиненными и передан трибуналу. Был осужден на 10 лет лишения свободы на острове Березань и разжалован в рядовые. По договору с российской стороной, после отбытия наказания его ожидает российский трибунал».
«В состоянии сильного алкогольного опьянения подвести незаметно весь батальон к крейсеру, - восхищался про себя Коваленко, - и захватить его – это надо еще уметь! И при этом ни капли крови не пролил! Конфуз, конечно, жутчайший, но как-сделано-то!»
«Шилийко Ростислав Романович, 1980 г.р., час вечерней выгоды. Бывший рядовой тернопольского полка дневной гвардии. Скрывался в гвардии от правосудия. Осужден за изнасилование жены и дочери своего командира. По его словам секс был по обоюдному согласию. Но трибунал к его словам не прислушался и в своем решении принял во внимание только показания офицера. Предпринял три удачных попытки побега. И каждый раз его находили только через несколько месяцев. После последней поимки был этапирован на Березань. Общий срок заключения за все преступления составляет 36 лет».
«Таких изворотливых парней нужно еще поискать», - подумал генерал.
«Оленев Петр Юрьевич, 1977 г.р., час дневной заданности. Капитан дневной гвардии печерского полка. Был арестован утренними охотниками за особые зверства во время конфликта с клятвопреступниками. Осужден утренней кватрой на 15 лет лишения свободы. Срок отбывает на Березани. День не вмешивался в процесс, так как Оленев П.Ю. ослушался приказа Владыки прекратить преследование клятвопреступников».
«Видимо, этот Оленев – сволочь редкостная, но он может быть полезен».
«Махнович Назар Леонидович, 1981 г.р., час вечерних заготовок впрок. Старший лейтенант ровенского полка дневной гвардии. Осужден на 8 лет лишения свободы на Березани за убийство по неосторожности во время конфликта с клятвопреступниками. Убил родственницу клятвопреступника, служащую ночной кватры».
«Не повезло».
«Щербан Константин Ильич, 1969 г.р., час ночного понимания. Бывший майор киевского полка дневной гвардии. Осужден в 2004 году на 20 лет лишения свободы на Березани за бунт. Не выполнил прямого приказа Владыки. Изгнан с позором из гвардии. Материалы дела уничтожены. Приговор пересмотру не подлежит».
«Ого! Наверное, Малум не обрадуется его участию в нашем деле. Наверняка Щербан своенравен, имеет собственное мнение на все происходящее, но тем он и ценен».
«Карачаев Максим Ярославович, 1972 г.р., час утренних идей. Подполковник луганского полка дневной гвардии. Кавалер ордена Солнечного Луча за выдающиеся качества, проявленные во время конфликта с клятвопреступниками, трех медалей за доблестную службу, медали за мужество, медали за верность. Неоднократно признавался лучшим работником сыска Луганщины. Осужден в 2011 году за превышение служебных полномочий на 5 лет заключения на Березани: им были сфабрикованы улики, и по его приказу к подозреваемому применялись методы физического воздействия».
«Сыскарь нам очень понадобится».
«Мозлер Михаил Михайлович, 1984 г.р., час дневных порывов. Бывший лейтенант черновицкого полка дневной гвардии. Во время конфликта с клятвопреступниками награжден медалью за мужество. Осужден в 2012 году за хулиганство на 2 года Березани. 27 января сего года изрядно выпил и заснул в 10 метрах от офиса вечернекватральной полиции города Сторожинец, Черновицкая область. Полицейские занесли его внутрь офиса, дабы он не замерз, и положили в камеру, так как другого места у них не было. Придя в себя, Мозлер решил, что его арестовали, стал оскорблять полицейских, а затем разнес сначала камеру, а затем, когда освободился, и все полицейское отделение. Он выгнал на улицу всех служащих вечерней кватры, которые находились внутри сторожинецкой резиденции, а после этого сровнял здание с землей. Сопротивлялся аресту. Его не могли задержать ни полицейские, ни гвардейцы и охотники, которые пришли на помощь. Был арестован лишь благодаря прибывшему из Черновцов вечернекватральному спецназу».
«Знатный у меня земляк. Самое интересное, что никто его не мог остановить!»
«Цхаридзе Евгений Юрьевич, 1982 г.р., час ночных решений. Бывший лейтенант спецназа херсонского полка дневной гвардии. Осужден на 8 лет Березани за превышение самообороны. В драке убил своего тестя смертельной молнией».
«Нам нужны парни из спецназа».
«Токоренко Вячеслав Алексеевич, 1975 г.р., час вечерних поисков и планов. Бывший инструктор офицерских курсов центрального и северного округов по рукопашному бою и по применению терминатов «целесообразность» и «ритмичность» в боевых условиях. Штатский, служащий дневной кватры. Убил курсанта во время практического занятия. Осужден на 15 лет лишения свободы на Березани».
«Этот парень круче любого спецназовца».
«Иванов Денис Дмитриевич, 1979 г.р., час утренних странствий. Бывший старший сержант особого березанского батальона охраны. В его обязанности входило придавать верность предметам. Осужден на 4 года лишения свободы на Березани за отсутствие на рабочем месте без уважительной причины в течение недели. Неоднократно получал взыскания за систематические самоволки и невыполнение приказов командиров».
«Без царя в голове, но талантлив: владеет всеми терминатами».
«Чмых Игорь Анатольевич, 1970 г.р., час вечерних оценок. Бывший майор черкасского полка дневной гвардии. Во время допроса убил подозреваемого, а затем, чтобы замести следы, убил двух своих коллег, но был пойман. Осужден на пожизненное заключение на Березани».
«Еще одна неприятная личность, но без таких нам не обойтись».
«Калюжа Иван Викторович, 1992 г.р., час утренних деяний. Младший лейтенант Житомирского полка дневной гвардии. Сразу после окончания офицерских курсов понял, что владеет смертельной молнией. Ежедневно тренировал это умение. Во время одной из тренировок, случайно убил сержанта из своего взвода. Осужден на 10 лет Березани.»
«Молодой. Только на 10 лет старше Волошки и принадлежит тому же часу. Может быть очень полезен в прогнозировании действий противника».
Больше генералу Коваленко архив уже помочь не мог, и он отпустил время. Затем он заново отыскал все существующие здесь документы своих кандидатов и их уголовные дела и упаковал все в свой кейс. Алексею оставалось теперь найти в отряд лишь представителя час ночных пояснений. Человек от часа дневной определенности у него уже был. Именно к этому человеку сейчас отправлялся генерал.
Алексей Сергеевич вышел из архива. Но гвардейцы у двери остановили его:
- Перепрошую, пане генерале, але я маю перевірити ваш кейс.
- Сержант, вы в своем уме?! Где это видано, чтобы сержант обыскивал генерала!
- Ми розуміємо вас, пане генерале, але у нас наказ перевіряти всіх відвідувачів архіву. Звідси заборонено виносити будь-які документи. Можна тільки копії і тільки з дозволу керівництва. Я вас прошу, пане генерале, відкрийте ваш кейс.
Гвардейцев было трое. Но располагались они очень неудачно: один стоял чуть впереди, а двое за ним. Передний закрывал обзор задним. Поэтому генерал не колебался.
- Хорошо, - примирительно произнес он и вручил кейс сержанту. – Только открывайте сами.
Коваленко дождался, когда сержант займется замком кейса, и неожиданно напал на двоих позади него при помощи своего пятого термината сила. В юности он тренировал его с особым усердием и достиг выдающихся результатов. В дуэли по этому терминату Алексей Сергеевич с успехом противостоял даже представителям часов дневной определенности и вечерних заготовок впрок. Только единицы могли составить конкуренцию генералу в искусстве владения силой.
Алексей сосредоточил в своих ладонях такой мощный силовой поток, что эти двое гвардейцев пролетели 50 метров по коридору и врезались в двери лифта. Подняться они уже не смогли. Сержант за это время даже не успел поднять голову. Затем Алексей небрежно махнул кистью, и оставшийся гвардеец вместе с дверью влетел в архив, круша все на своем пути.
«Все! Рубикон перейден. Теперь не нужно писать рапорт об отставке».
Генерал приказал кейсу вернуться к себе и уверенно зашагал к выходу из резиденции, не обращая внимания на шум и панику, охватившие невольных свидетелей этой сцены. Он без проблем вышел в Лавру, прошел к улице Лаврской, и никто его за это время не остановил. И только за пределами вотчины дневной кватры он позволил себе исчезнуть, как разрешали правила.
Алексей перенес себя в Мукачево в небольшое летнее кафе на улице Ярослава Мудрого. Чтобы не выделяться, он зашел в туалет, где сменил свой мундир на летние шорты и футболку, а туфли – на пляжные тапки, и сел за столик. Через минуту к нему подошел поджарый мужчина неопределенного возраста:
- Здравие желаю, Алексей Сергеич, - тихо сказал он. – Слышал, тебя генералом сделали.
- Ты не боись, Сан Саныч, это не на долго, - ответил Коваленко, и мужчины обнялись.
Генерал запустил купол времени.
- Как тебя занесло на Закарпатье? – спросил Алексей. – Ты ж вроде тамбовский волк – ты ж так говорил. Я ж думал, ты рванешь после службы в Россию к родне. А ты, я вижу, пошел в обратном направлении: на запад.
- Так че мне делать в России-то?! Я, считай, с 88-го года в Украине живу. Здесь служил всю жизнь. А после отставки в Мукачево приехал кости погреть, водичку попить. Да и остался. Бабу нашел себе. Вот и осел.
- Ну и как баба?
- Склочная, сука. Пока не врежешь промеж глаз, не понимает.
- То есть особых переживаний от расставания не будет?
- Да ну ее на [нецензурная брань]. Такого добра здесь на каждом углу по пять копеек за пучок в базарный день.
- Ну, тогда слухай сюда. Дело есть.
Коваленко знал, что Александр Александрович Якушев не сможет отказать ему. После окончания ВГШ Алексея распределили в печерский полк. Он командовал батальоном, в котором служил прапорщик Якушев. Три года назад тогда еще подполковник Коваленко помог Сан Санычу избежать трибунала за провал одной операции. Тогда Якушев был вынужден уйти со службы на пенсию. И за эту услугу прапорщик пообещал своему бывшему командиру помощь в любом деле, когда ему понадобится. Сейчас же пришло время отдавать долги.
- Значит, командир, мы сейчас находимся на нелегальном положении. Правильно? – спросил Сан Саныч.
Алексей утвердительно кивнул.
- А это нужно для того, чтобы дневная кватры была вне подозрений. Так?
- Именно.
- Ну и как мы вдвоем будем эту пестовскую сучку тиранить? Уже есть идеи? Она ж под защитой.
- Во-первых, защита действует только на территории Украины. А во-вторых, боюсь, Сан Саныч, наших с тобой усилий против Волошки будет недостаточно.
- Ты генерал, Сергеич, тебе виднее. Хотя, я даже рад, что мы соберем нашу старую команду.
- Это исключено, - Коваленко открыл кейс и достал оттуда 13 папок. – На, знакомься. Это наша новая команда.
Якушев читал долго. После того, как он перевернул последнюю страницу последней папки, Сан Саныч резюмировал:
- Хороши бойцы, но они все сидят.
- То, что они сидят – это не проблема. Уже хорошо то, что они находятся в одном месте. Меня беспокоит другое. У нас нет никого на примете из часа ночных пояснений. А я бы хотел, чтобы у нас были все 16 часов. В войне против такого сильного противника, нам нужны абсолютно все терминаты.
- Час ночных пояснений неохотно идет в гвардию.
- Ты наверно хотел сказать: «Неохотно служат дню». Знаешь, сколько представителей этого часа присягнули на верность дневной кватры? В Украине на данный момент таких чуть меньше тысячи. А в гвардии служит только один. Это хорошо тебе известный твой гвардейский прокурор, полковник…
- Цимбалюк. [нецензурная брань], неужели этот урод – единственный представитель часа ночных пояснений на всю гвардию?!
- Представь себе! Короче, нам нужна помощь Владыки, в этом вопросе. Да и с Березанью также нам нужно, чтобы он подсобил.
- Сегреич! Ты че, решил взять приступом Березань?!
Ответом на этот вопрос была только генеральская улыбка.
Глава 15
Сразу после первого урока Ремез попросил студентов задержаться в аудитории. Несколько минут класс был предоставлен сам себе, но вскоре ученики попали под купол времени, выпущенный куратором:
- Ну що, панове студенти, вітаю вас з успішним початком семестру! Я попросив вас залишитися ось із якого приводу. На жаль, під час учорашньої зустрічі ми ще не знали, які саме документи потрібні студентам для перетинання кордонів нашої держави і перебування на території інших держав. Ми вважали, що дозволу куратора буде достатньо. Однак виявилося, що це не так. Окрім мого дозволу, європейські служби контролю за міграцією зобов’язали вас мати при собі ще два документа. Це посвідчення про відрядження від години, що вас навчає, та довідка від ваших батьків. Щодо посвідчення, то це не проблема. Галина Родіонівна вже підписала 16 посвідчень кожному з вас. І я прошу панну Євгенію роздати вам їх одразу після цих зборів. Вам залишилося тільки отримати дозвіл від ваших батьків. Тому ми переносимо на годину пізніше урок Валентини Василівни для того, щоб ви мали можливість прямо зараз поїхати додому. І у мене до вас є тільки одне запитання: у кого є сумніви, підпишуть ваші батьки цю довідку чи ні?
- У меня есть сомнения, - поднял руку вверх Иштван.
- У кого ще?
- У мене не сумніви, - произнесла Мелани, - а абсолютна впевненість, що мої батьки ніяких довідок підписувати не будуть.
- Панна Меланка, - сказал Ремез, - ваш випадок особливий. Наскільки я пам’ятаю, у вас, окрім українського громадянства, є ще й британське підданство. Наскільки я зрозумів, європейські держави, Сполучені Штати, Канаду та Австралію ви можете відвідувати без перешкод. Проте я вам раджу про всяк випадок звернутися про довідку до дідуся. Впевнений, що він вам не відмовить.
Евгений Федорович увидел поднятую руку Волошки.
- Тепер щодо вашої ліпшої подружки, панни Олянки. З вами ситуація найпростіша. Оскільки у вас немає опікунів, то вами піклується ваша кватра. Ваша довідка, панно Оляно, вже готова. І підписана вона чотирма ранковими Верховними Хоронителями і мною.
Но после услышанного девочка даже и не думала опускать руку. Напротив, она стала махать ею еще яростнее.
- Панна Оляна, я же уже сказал, - обратился к той куратор, - с вашими документами проблем нет. Они все подписаны и ожидают вас. У вас есть вопросы?
- Да. А можно мне поехать с Ланой к ее дедушке? – Спросила Волошка.
Ремез задумался.
- Вообще-то, если бы сегодня был выходной, я бы не видел оснований запрещать вам, - сказал классный руководитель.
- Якби сьогодні був вихідний, то б вона у вас і не запитувала б, - ехидно произнесла Надийка.
- Я вам дуже вдячний за цю ремарку, панно Надійко, - Ремез строго посмотрел на Грынькив. – Проте я вважаю, що панні Олянці не потрібне втручання такого адвокату, як ви. У вас є неймовірний талант шкодити навіть там, де це зробити неможливо.
- Євгене Федоровичу, - начала просить Мелани, - ну будь ласочка, дозвольте Олянці супроводжувати мене. Я перенесу нас прямо до будинку дідуся. Ми нікуди більше заходити не будемо. Чесно-пречесно.
- Добре, - смилостивился куратор. – Їжджайте. Тільки будьте обережними. А всіх інших я хочу запитати: кому потрібна моя допомога чи Верховної Хоронительниці у переконанні ваших батьків…
Оляна с Мелани радовались так, что их визги и крики заглушили голос Евгения Федоровича. Куратор трижды делал подружкам замечание, а на четвертый раз пригрозил, что передумает отпускать Волошку. Это помогло, и девочки успокоились.
После того, как весь класс получил из рук Женьки-Довженьки командировочные удостоверения, Волошка и Флетчер забежали к себе в комнату, побросали свои портфели и, не переодеваясь, перенеслись в Прованс, где обитал дедушка англичанки. Олянка вмиг ощутила на себе изменения в погоде. Южнофранцузское солнышко светило ярче, но вокруг было хоть и пыльно, но не душно. Однако когда пыль осела, Оляна почувствовала нечто невероятное. Провансальский воздух одновременно сочетал в себе невероятную свежесть, чистоту и тепло. Каждое дуновение легкого ветерка тело воспринимало, словно послание из рая.
- Теперь я понимаю, почему твой дедушка живет здесь, - сказала Волошка подруге.
- Коли я виросту, я також житиму тут, - ответила та.
Девочки стояли перед небольшой аркой, на которой плотно разросся виноград. И хотя она, как любая уважающая себя арка, имела полукруглый внутренний свод, дверь на ней стояла почему-то прямоугольная, поэтому сверху имелся большой просвет. Сама дверь была стилизована под средневековье и оббита кожей. Стены арки, да и всего ограждения, облупились, хотя когда-то они имели нарочито грубую отделку блекло-желтого цвета. Но сейчас здесь преобладали цвета ржавого кирпича и зеленого винограда, которые нисколько не портили общего впечатления.
Сразу за аркой перед Олянкой открылся прекрасный вид: по сторонам от вымощенной камнями тропы, росли всевозможные цветы. Слева находился старый, обложенный невнятного цвета кафелем квадратный бассейн, а справа росли яблони, под которыми сейчас мальчик и девочка песты играли в шахматы. Дети были ровесниками Олянки и Мелани, и Волошку второй раз за два дня охватило чувство зависти, что она должна учиться, а ее сверстники-песты – нет.
Дорога поднималась вверх, где на вершине холма стоял скромный трехэтажный дом, в котором два первых этажа занимали песты. В отличие от ограждения, дом был недавно отреставрирован в унисон блекло-желтой грубой отделке забора. Фасад приветствовал украинку семью крупными окнами на каждом этаже, некоторые из них были закрыты деревянными решетчатыми ставнями.
Девочки обошли дом, миновали боковой вход в кухню и маленький фонтанчик, и зашли вовнутрь через задние двери. На диване в гостиной лежала женщина-пест в сарафане и работала на ноутбуке. Уже на лестнице прямо сквозь подружек пробежал ее супруг. Он почему-то был обет в грязные белые льняные летние брюки и еще более грязную белую домашнюю майку.
- Це месьє Людер, - объяснила Лана. – Він вирощує виноград та робить вина. Він любить все робити власноруч. На першому поверсі ми зустріли його дружину – мадам Дан’ю. Вона працює дизайнером. А на вулиці в шахи грали їх діти-близнюки – Обер і Ано.
- Здесь, наверное, и подвал есть, - восхищалась Оляна.
- Так, звісно. Там знаходяться діжки з вином. Якщо хочеш, я тобі влаштую екскурсію.
- А где твой дедушка?
- Він має бути в себе. Хоча… у нього трапляються дні, коли він жадає пригод. В цьому випадку нам з тобою не пощастило.
Подружки прошли через чердак на третий этаж, и оказались в апартаментах Ланиного деда.
- Grandpa! (Дедушка!) – позвала Мелани. - I'm home. Where are you? (Я дома. Ты где?)
Откуда-то из глубины квартиры послышались шаги.
- Mellie?! What a surprise! What are you doing here? (Какой сюрприз! Что ты здесь делаешь?), - раздался зычный баритон.
Вскоре в узком коридоре показался и сам обладатель этого голоса: пожилой, слегка полный мужчина в очках и с блокнотом в руке. У него была интеллигентная внешность умного человека, правильные черты лица, и совершенно седые волосы. Дедушка был гладко выбрит, имел ухоженный, холеный вид. Сегодня на нем были надеты свободные полосатые брюки, немного напоминающие пижаму, и летняя рубашка навыпуск с закатанными рукавами. Его лицо очень редко дарило окружающим улыбку. Все эмоции мистер Флетчер передавал только глазами. Лицевые же мышцы, которые должны были отвечать за эту функцию, окончательно атрофировались и застыли, словно вытесанные из бронзы.
Лана подбежала к дедушке и обняла его, а старик поцеловал внучку в макушку.
- Grandpa, let me introduce to you my best friend Olyana Voloshka. (Дедушка, разреши мне представить тебе мою лучшую подругу Оляну Волошку.), - сказала англичанка и обратилась теперь к Олянке. – Олянка познайомся з моїм дідусем – містером Максиміліаном Флетчером.
- Oh, no, no. Don’t call me Mister. Call me Max. (О нет, нет. Не называй меня мистером. Зови меня Максом.) – Старик протянул Волошке руку, и та неуверенно ответила на рукопожатие.
Мелани перевела Оляне, что дедушка просит называть ее просто Максом, чем еще больше смутила подругу. Затем она объяснила деду, что Волошка не говорит по-английски, а после родственники еще долго что-то обсуждали.
Тем временем Оляна решила рассмотреть интерьер жилища Макса. Лестница, по которой девочки поднялись в апартаменты деда, делила коридор, простирающийся от южной торцовой стены до северной, на две равные половины. И хотя ставни на окнах в обоих концах коридора почти никогда не открывались, солнечный свет все-таки умудрялся радостно проникать внутрь и освещать светло-бирюзовые стены. Кроме нарочито неровной штукатурки и светло-бирюзовой краски, нанесенной на все поверхности без намека на тотальную однотонность, здесь больше ничего не было. Олянка даже подумала, что когда-то какой-то безумный художник-штукатур нарисовал здесь этюд в бирюзовых тонах. Однако ему настолько сильно не понравилось свое творение, что он без колебаний скрыл его от посторонних глаз под несколькими слоями краски. Именно по этой причине бирюза на стенах и потолке пестрила неоднородностью в тоне от «холодной нежности» до «океанских глубин».
Коридор был настолько узок, что все двери здесь открывались только от себя. Казалось, что на этих стенах нельзя даже повесить картину, ибо тогда ширина прохода преодолеет критическую точку психологического комфорта, и перемещаться по дому станет попросту невозможно. Ведь Макс отнюдь не был худеньким. Однако он, видимо, привык проходить по коридору, немного выставив правое плечо вперед. Его не беспокоило, что грудь, ягодицы или живот постоянно цеплялись за неровную облицовку стен или дверные ручки. Олянка вдруг представила здесь Тишу Колощаева, и ей сразу же стало его жалко. Тихон был значительно тучнее мистера Флетчера. И хотя полнота никогда не мешала Тише быть достаточно шустрым, в этом коридоре Колощаев вряд ли бы почувствовал себя в своей тарелке.
Поскольку северная часть этажа скрывалась от Оляны за спинами хозяина дома и его внучки, украинка решила начать путешествие по третьему этажу с его южной половины. В этой части коридора находилось четыре двери, и Волошка поспешила заглянуть за каждую. Первой по правую руку находилась гостиная. Во всяком случае, Олянка сначала ее так определила. Ибо с одной стороны здесь стоял шахматный столик, а рядом располагались два кремово-бежевых мягких кресла и диван в унисон, а в белоснежную стену был вмонтирован черный чугунный камин. Но с другой стороны здесь в буквальном смысле располагалась кухня цвета состаренной бронзы. Оляна поразилась, насколько гармоничным выглядит этот кричащий диссонанс. Ведь дизайнеру удалось в самом крупном помещением на этаже соединить несоединяемое и в части интерьера, и в функциональной части (ведь у кухни и у гостиной все-таки разные функции).
За первой дверью по левую руку скрывалась библиотека. Это была крохотная комнатка с круглым столиком и креслом посередине. Стол был накрыт скатертью, а в кресло на накидку хозяин бросил несколько маленьких подушек. Все стены комнатенки были заставлены книжными полками. Даже другие объекты интерьера – комод, шифоньер и даже пианино – были переделаны под мебель, способную хранить книги. Оляна отметила про себя, что библиотекой Макс активно пользовался. Об этом говорило и отсутствие пыли, и чайный сервиз со вчерашним чаем в чашке.
Две оставшиеся комнаты оказались гостевыми спальнями, ничем не примечательными, кроме пресловутого прованского стиля в оформлении интерьера. Волошка даже пожалела, что попала сюда без Валентины Васильевны Кепчаной – их преподавательницы предмета «Утренекватральная культура». Вот она-то настоящая ценительница неожиданных дизайнерских решений, которая еще и умеет объяснить, что к чему да почему.
Олянка дождалась, когда на нее обратят внимание и покажут вторую половину дома, где находились еще три двери. Сначала Макс провел девчонок в свой кабинет. Вместо ожидаемого стола и кресла Волошка встретила здесь кучу мягкой мебели. Как позже объяснила Лана, дедушка сейчас пишет мемуары, пытается «расшифровать» дневники, так как почерк у него просто отвратительный. Но он обожает работать лежа. Поэтому столом он не пользуется.
Зайдя в кабинет, Макс что-то спросил у внучки по-английски. Получив ответ, он уронил себя на диван, лег на пузо, взял чистый лист бумаги, и старательно что-то начал писать печатными буквами.
- Це він пише мені довідку, - объяснила Мелани.
- А почему печатными буквами? – Не понимала Олянка.
- Щоб було зрозуміліше. Інакше він і сам через якийсь час не прочитає, що він там написав.
- Лана, а почему он пишет лежа?
- Тому що так зручніше.
- А разве так правильно?
- Оляно Волошко! Невже кожен має у своєму комфорті звертати увагу на якусь там правильність?! Це дуже недоречно – керуватися у повсякденні тільки цим критерієм.
- Да я ж ничего не имею против… просто необычно, и все.
- Ходімо, я тобі покажу свою кімнату.
Оставшиеся две комнаты оказались спальнями Макса и Мелани. Олянка увидела покои Макса лишь мельком, однако оценила, что там царят только светлые тона. Ланин дедушка спал на старомодной полуторной кровати с изогнутыми железными быльцами, выкрашенными в нежно-кремовый цвет. Сами быльца у изголовья были как минимум в два раза больше, нежели в ногах. Хоть Макс вдовствовал уже без малого 40 лет, на его постели всегда находилось место для второй подушки. Правда Лана говорила, что дедушка никогда не старался нравиться противоположному полу. По-настоящему самого старшего мистера Флетчера заботило лишь пять вещей: его драгоценная внучка Мелани, его любимые песты, жившие на первых двух этажах, работа над его мемуарами, путешествия, когда осточертеет все вокруг, и его единственный друг-собутыльник – местный сумасшедший гений Юго Дюпен. Все остальное проходило мимо вечно хмурого старика и совершенно его не волновало.
Ланина спальня была заметно больше, чем у дедушки. Подруга также отдавала предпочтение светлым, бежевым, кофейным тонам с вкраплениями серебра. Ее кровать была шире и современнее, чем у Макса. По ее периметру висел стальной каркас, на который, если его поднять, можно было повесить москитную сетку или штору от назойливого утреннего солнышка. В углу справа от окна находился довольно крупный косметический столик с шикарным зеркалом до потолка. Также в комнате стояли идентичные по внешнему виду, но разные по росту два комода, а справа от них разместился роскошный платяной шкаф. А две маленьких тумбочки нашли себя по бокам от кровати. Книги Мелани здесь не хранила. Видимо читать она предпочитала либо в библиотеке, либо в кабинете. Также здесь не было стола и стульев.
- Ось так я живу, - сказала Лана, словно извиняясь.
- Классно, - искренне восхищаясь, оценила Волошка. – Если бы у меня был дом и возможность его оформить по своему вкусу, я бы обязательно обратилась к тебе за помощью. Ведь это ж ты же здесь все придумывала?
Мелани смущенно закивала.
- Извини, Лана. Это был не вопрос, а утверждение. Я была уверена, что дизайн твоей комнаты, твоего дома просто шикарен. Особенно меня впечатлила то ли гостиная, то ли кухня, то ли столовая. У меня создалось впечатление, что посредине этой комнаты проходит государственная граница. Но при этом меня не покидало ощущение уюта и комфорта.
- Це кімната для приємних зустрічей. Ми так її з дідусем називаємо. А тобі справді сподобалось, як я її зробила?
- Конечно. Это было очень неожиданно и весьма эффектно.
- Дякую.
- Лана, я хотела у тебя спросить. Я заглянула во все комнаты на вашем этаже, но не обнаружила ни одной ванной и туалета.
- Ванні кімнати у нас знаходяться поруч кожної з чотирьох спалень. Вхід у мою ти знайдеш праворуч від платтяної шафи. Там ти також натрапиш на туалет.
- Спасибо.
Олянка открыла небольшую дверцу за платяным шкафом и оказалась в самой просторной ванной комнате в ее жизни. Хотя сама ванная и была стандартных размеров, Оляна вновь ощутила эту приятную мысль из далекого детства, когда она была совсем маленькой, что здесь можно поплавать. Несмотря на то, что это было неправдой, сама эта мысль так обрадовала девочку, что она присела на крышку унитаза и включила воду.
Через минуту в дверь постучали:
- Олянко, ти що, хочеш помитися?
- Нет-нет, Ланочка. Я просто замечталась.
Волошка закрутила кран и выбежала снова в комнату подруги.
- Давай поки дідусь щось готує нам поїсти, я тобі покажу підвал і діжки з вином? – Лана протянула подруге руку.
И как только Мелани сжала Олянин кулачок в своей ладошке, они перенеслись в темное сухое место. Британка тут же осветила все вокруг. Волошка про себя отметила, что здесь пахнет камнями. Однако при появившемся освещении оказалось, что пол, стены и потолки обшиты темным деревом. Бочки с вином лежали на боку на деревянных рельсах в шахматном порядке у стен, видимо, для удобства транспортировки. Мелани провела подругу вглубь, где находился cave ; vin (винный зал). Здесь хранились бутылки, предназначенные для дегустации.
- Бажаєш спробувати минулорічний врожай? – в руках у Ланы появилась откупоренная бутылка, а на столе – два бокала.
- Честно говоря – больше всего на свете… Но…
- Я сама розумію, тілом нам з тобою тільки по 10 років, але ж душею ми значно старші. Але ж від двох ковтків нічого не буде. Це ж не отрута, а нектар богів. Дідусь каже, що тут роблять найкраще вино у світі. А він у вині тямить.
- Ладно. Уболтала. Но если захмелеем, переносимся сразу домой в Киев – и спать! По рукам?
- По рукам!
Мелани налила полбокала подруге и полбокала себе. Девочки чокнулись, одновременно произнесли: «Будьмо!», и залпом опрокинули в себя этот божественный нектар.
Оляне показалось, что ей начали петь ангелы, настолько вкусным оказалось вино. Она очень боялась из-за пережитого удовольствия потерять связь с реальностью, и упустить тот момент, когда она опьянеет. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы кто-то ее уличал или упрекал в чем-либо. Поэтому Волошка таки заставила себя открыть глаза.
Неожиданно Оляна обнаружила напротив встревоженное лицо Мелани.
- Фух! Слава Богу! А я вже подумала, що у тебе несприйняття алкоголю.
- Та нет. Мне просто очень понравилось вино. Действительно очень вкусно. Кстати, как ты себя чувствуешь? Язык не заплетается? Чувства эйфории нет?
- Я себе почуваю так, як завжди – ніякої ейфорії. І з язиком все гаразд.
- Так может еще по бокальчику?
- В інший раз, можливо я б і заперечила. Проте зараз, я і сама хотіла тобі запропонувати.
В этот раз Мелани налила по полному бокалу. Но поскольку бутылка закончилась, так и не заполнив до краев Ланин фужер, британке пришлось откупоривать вторую бутылку.
Теперь девочки и не думали выпивать вино залпом. Они пили его долго небольшими глотками, общались, рассказывали друг другу истории. Когда вино заканчивалось в бокале, Лана подливала его из початой бутылки. Но пришел момент, и жидкость закончилась и там. Тогда Оляна всерьез забеспокоилась:
- Я не понимаю это вино. Мы сидим здесь уже минут десять, пьем, но не пьянеем. Может это вино какое-то неправильное.
- Звичайне молоде вино тогорічного врожаю. Дідусь казав, що у 2011 році це вино особливо вдалося.
- Да я и не спорю. Действительно очень вкусно. Ты же видела пьяных? Почему с нами такого не происходит?
- Не знаю. Ну що, третю пляшку відкривати?
- Однозначно открывай. Только погоди, я в туалет схожу.
Но как только Оляна поднялась на ноги, она ощутила на себе все «прелести» быстрого опьянения. Язык, ноги, руки, голова – все отказало одновременно. Мелани поспешила прийти подруге на помощь, но и с ней произошло то же, что и с Оляной. Обе девочки упали на колени и на четвереньках пытались безуспешно куда-то ползти. Последней здравой мыслью Волошки была: «Я себя не контролирую!», после чего девочка впала в небытие. Через мгновение отключилась и Лана.
Глава 16
- Что это такое, Андрей?
- Мое прошение об отставке.
- Погоди, давай зайдем в кабинет. Окружающим лучше не знать о твоих проблемах сексуального характера.
- Ой, да прекрати ты…
- Я сказала, в кабинет!
Не дожидаясь повиновения со стороны Махатько, Алена открыла дверь своего бывшего кабинета. Зайдя, Верховная Хранительница демонстративно показала Андрею, что разговор состоится только при закрытых дверях, и стала ждать его внутри.
Со вчерашнего дня утренняя кватра получила себе новое руководство, и теперь Мостовая вынуждена переехать во Дворец часа утренних идей на площади Славы, где у пестов находится киевский дворец детей и юношества. Старый кабинет Ауроры Войнаровсой теперь займет Иван Андреевич Щепта.
Громко хлопнув дверьми, Андрей зашел вовнутрь и уселся в кресло для посетителей.
- А теперь можешь рассказывать, - спокойно произнесла девушка.
- А ты сама не заметила?
- Что я должна была заметить?
Вместо ответа Махатько натурально надул губы и повернул голову в противоположную сторону от собеседницы.
- Андрей, я уже ничего не понимаю. Объясни мне, в чем теперь я виновата? Почему в тот момент, когда мне особенно нужна помощь, ты…
- Да причем здесь вообще ты! Речь вообще не о тебе!
- Рада слышать! Тогда объясни мне, в чем проблема?
- Ты вчера видела Каревских?
- Конечно.
- Ты обратила внимание, с кем он был?
- Ах, вот в чем дело!
- А в чем же еще! Да как он смел отбивать у меня девушку?! Это не по-дружески, не по-товарищески! После всего, что нам вместе пришлось пережить, я не ожидал от Коли такой подлости!
- Позволь тебе напомнить, что в прошлый раз, когда мы с тобой здесь разговаривали, ты говорил, что Фрида тебя бросила.
- Но я же не знал, что она ушла от меня к нему.
- Знаешь что! Если бы не трехмесячное заключение, она бы бросила тебя еще в апреле. Эта девочка давным-давно поняла, что ты собой представляешь. И прекрати дуться на Колю. У тебя с Фридой шансов не было. Так порадуйся за друга.
- Так ты все знала!
- Андрей, я ничего не знала. И прекрати меня уличать. Я прекрасно понимаю, что сейчас за тебя говорит обида. Но на самом деле это житейская ситуация. От того, что мы с тобой расстались, мы же не стали хуже. Вот и у тебя с Фридой точно так же. Вы расстались – это жизнь. Но вы остались хорошими людьми.
- Да причем тут ты! Тебя у меня никто не отбивал!
- Ах, вот оно что! Тут, оказывается задето мужское эго! Не все коту масленица! Бывает и так. Не только ты умеешь девчонок уводить.
- Да если б это был кто-то другой. Я бы понял. Честно бы признал, что проиграл. Но Коля! Мой лепший дружбан лет, наверное, еще с двух. Мы ж с ним даже живем по соседству: он на Красноармейской, а я на Льва Толстого. Как он мог!
- А ты не можешь предположить, что твой лепший дружбан мог влюбиться? Или ты обо всех только по себе судишь?
- Да какая нафиг любовь! Любовь выдумали пацаны, чтобы подбирать ключики к девушкам.
- Махатько! Ты – нечто! Как я вообще могла посмотреть в твою сторону!
- У тебя шансов не было!
- Спасибо за науку.
- Всегда, пожалуйста! Могу даже повторить разок или два.
- Не надейся! А про любовь – это ты зря. Просто попытайся поставить себя на его место.
- Фу! Я даже это представить себе не могу! Чтобы я с девчонкой, которую кто-то… до меня…
- Да-а, а водичку надо кипятить… - больше сама себе, нежели Андрею, сказала Алена. Такого презрения к своему бывшему парню, как сейчас она еще никогда не испытывала.
- Ты о чем это?
- Анекдот есть такой… Да ты его все равно не поймешь…
Мостовая взяла из рук Махатько прошение об отставке, размашисто подписала его и оставила на столе. Затем девушка бросила на экс-возлюбленного полный безразличия взгляд и спокойно, даже тихо, вышла из кабинета.
Глава 17
Оляна проснулась от приступа внезапного кашля. Лишь через какое-то время она поняла, что на самом деле это была рвота. Ее тошнило, и, судя по испачканной подушке, уже не в первый раз. Рядом кто-то скулил. От этого стона головная боль становилась не страшной, а ужасающей. Казалось, что черепная коробка вылита внутри из чугуна. Мозг в свою очередь налился металлом, и словно язык у колокола бился о звуковое кольцо при каждом пульсировании крови. Легким не хватало воздуха, но из-за того, что все тело дрожало, дышать получалось только прерывисто. И очень хотелось пить.
Волошка наколдовала себе стакан воды и выпила его залпом, не вставая с кровати. Но жидкость не успела попасть в желудок. Через мгновение все выпитое с очередной порцией рвоты вылезло наружу. После этого Оляна еще очень долго кашляла.
Вдруг девочка услышала тихий страдальческий полушепот Мелани:
- Олянко, це похмілля. Зроби нам навіювання відчуттями. Вилікуй нас. Інакше ми тут ще декілька діб пролежимо.
«Хорошо», - хотела произнести Волошка, но своего голоса она не услышала. Вместо этого прозвучало невнятное глухое шипение, словно кто-то говорит на змеином языке. Мысль о том, что она, подобно Гарри Поттеру, владеет парселлтангом, придала ребенку сил, и Олянка наконец смогла сконцентрироваться на внушении. Через минуту боль ушла, однако осталось некое ощущение внутренней разобранности.
- Как ты? – спросила Оляна подругу, а про себя с сожалением отметила, что искусство змееуста покинуло ее.
- Набагато ліпше, - ответила ей Флетчер.
Мелани запустила шарик света, и девочки с удивлением обнаружили, что они находятся у себя в комнате на 4; этаже Главпочтамта.
Внезапно Олянка поняла, что на улице на самом деле уже темно. На часах было 77 минут часа вечерних поисков и планов, а это значит, что они с Ланой пропустили три урока: у Кепчаной, Дурноляпа и Чижовой. Но больше всего девчонок сейчас волновал другой вопрос: как они попали обратно в Киев?
На столе Волошка обнаружила записку от куратора, в которой Ремез просил их зайти к нему в кабинет сразу, как те приведут себя в порядок. Девочки быстро прибрались в комнате, отчистили свою постель и школьную форму, переоделись и отправились к Евгению Федоровичу.
Ремез встретил их недобрым взглядом и сесть не предложил. Он оценивающе смотрел на них и молчал. Оляна кожей чувствовала, насколько совестно было ее подруге. Она и сама сгорала от стыда, но Мелани, казалось, сама превратилась в стыд.
- Уже хорошо, что вам хоть стыдно, - наконец произнес куратор. – Ну, рассказывайте.
- Тут і розповідати нема про що, - тихо произнесла Лана.
- Та не кажіть так, панно Меланко. Либонь, друзям ви завтра розповідатимете захоплюючі історії вашого першого алкогольного досвіду. Це ж так круто!
- Про таке я нікому не хочу розповідати. Це було… підступно, - Лана едва не плакала.
- Підступно?! – удивился куратор.
Далее Мелани говорить не могла, так как изрядно старалась не разреветься.
- Панна Оляна, о чем говорит ваша подруга?
- Мы решили просто попробовать вино, - с низко опущенной головой затарахтела Волошка. – Мы даже условились следить друг за дружкой. Договорились, если что-то произойдет не так, то сразу домой и спать. Просто вино очень вкусное. Ну, мы и выпили немножко…
- А потом еще немножко… а потом еще кусочек… а потом еще чуточек… Сколько же вы всего выпили, барышни?
- Две бутылки, - обреченно произнесла Оляна.
Ремез даже присвистнул:
- Ничего себе! По бутылке на подругу! Панно Меланко, нагадайте мені, будь ласка, міцність того вина?
- 14 відсотків.
- І за скільки ж ви це все випили?
- За 10-20 хвилин.
Куратор укоризненно помахал головой:
- Вельмишановні панни! Я хочу вам сказати, що у мене, як і в будь-якої нормальної людини, також був перший і вкрай невдалий досвід з алкоголем. Але мені тоді було не 10 років. Я був набагато старший за вас. Хочу вам сказати, що ви однозначно будете покарані в першу чергу за несвоєчасність. Ви ще діти. Дітям вживати алкогольні вироби неможна. Це дуже небезпечно для вашого здоров’я. І зараз я вам поясню, чому. Я запитав у вас про міцність не просто так. Коли ми вживаємо алкогольні напої, наша кров засвоює присутній там спирт. А тепер давайте порахуємо: ви випили по пляшці вина кожна. А це 750 мілілітрів рідини, з якої 14% - спирт. Тобто кожна вжила по 105 мілілітрів чистого спирту, і велика його частка засвоїлася й потрапила у кров. У дитини 10 років циркулює по організму десь до двох літрів крові, на відміну від чотирьох-п’яти літрів крові у дорослої людини. Себто й здатність розчинити у своїй крові алкоголь у дитини значно менша. А тепер уявіть, як ваші матері за 20 хвилин випивають 3-4 пляшки також вина. Як ви думаєте, що з ними станеться?
К такому неожиданному повороту в рассуждениях студентки оказались не готовы. У Олянки даже в голове такое уложиться не могло. Ее мама больше чем бокал вина за ужином в ресторане себе не позволяла. А папа вообще с одной рюмкой мог проноситься весь вечер, а в итоге забыть ее выпить.
- Евгений Федорович, - возразила Волошка, - это просто невозможно. Моя мама никогда в жизни не выпьет столько вина и за месяц.
- Это потому, - сказал Ремез, - что ваша матушка – умная женщина, в отличие от вас, панна Оляна. Такое количество алкоголя, принятого за столь короткое время, чревато для взрослого человека сильным угнетением функций центральной нервности системы, потерей сознания или еще хуже того. Я вам очень советую не проверять это на себе впредь. Вас спас ваш юный организм и тот факт, что вам, видимо, в определенный момент захотелось пройтись.
- Так і було, - напомнила о себе Мелани. – Я вже готувалася відкоркувати третю пляшку, коли Олянка захотіла в туалет. Але їй вдалося пройти лише два-три кроки. Вона впала майже одразу. Я хотіла прийти їй на допомогу, проте сама втратила свідомість.
- А до цього нічого буцімто не відбувалося? Так? – уточнил куратор, но ответа он не дожидался. – Справа в тому, що у якісному вині не відчувається алкоголь. П’єш його ніби компот чи сік і не помічаєш, як п’янієш. Але щойно ти станеш на ноги, як увесь спирт одразу нагадує про себе. І на майбутнє – не близьке, а дуже-дуже далеке майбутнє – запам’ятайте: спостерігати за кимось у п’янці може тільки той, хто сам не п’є. Бо, як говорить народна мудрість, одна людина може випити тільки одну чарку лише тому, що коли вона вип’є цю чарку, в ній народжується зовсім інша людина.
Куратор замолчал. Повисла неловкая пауза: девочки не решались ее прервать, а классный руководитель не знал, что ему сказать еще.
- Хорошо, - вдруг решительно произнес он. – Худшим наказанием для вас в этой ситуации станет абсолютная ее публичность. У вас присутствует совесть, панны, и она не позволит вам почувствовать себя героями среди одноклассников. И дабы ваши друзья также могли что-то вынести из этой истории, я запрещаю вам выходить из этого кабинета до тех пор, пока каждая из вас не напишет 2000 слов для своего класса на тему: «Как чувствует себя 10-летний ребенок, проснувшийся с похмелья». Разговаривать нельзя. Панна Оляна, сразу, как я выйду, остановите время. Можете приступать.
Ремез оставил подруг одних в своем кабинете, и Волошка запустила небольшой купол. Девочки даже не пытались обойти запрет классного руководителя. Они знали, что если Евгений Федорович сказал, что разговаривать нельзя, то их рты просто не смогут раскрыться, а голос не будет звучать. И Оляна, и Мелани сосредоточились на выполнении задания, и через 45 минут на кураторском столе лежало два эссе – по восемь страниц каждое.
Евгений Федорович появился у себя минут через пять после того, как Олянка позволила времени набрать привычный ход. Не говоря ни слова, куратор уселся в свое кресло, откинулся назад и принялся читать сочинения. Несколько раз его глаза расширялись от прочитанного, но в целом, куратор был безэмоционален.
- Отже, панни, вельми реалістично. Іноді навіть занадто. Мені дуже сподобалось ваші переживання, панно Меланко, буцімто ваша подружка взяла вас на руки і почала гамселити вашу голову об стелю. І товкмачила вона вас, доки вам стало зле. А щодо описання цього процесу, то тут немає рівних панні Олянці. Дозволю собі процитувати висновок: «Страшно не то, что я проснулась в собственной рвоте, а то, что в тот момент мне было не до этого. Меня нисколько не волновало, как это выглядело и что обо мне подумают. Была только боль и ничего больше». Браво!
Ремез положил эссе девочек к себе в папку и сказал, что завтра он ознакомит с ними класс.
- Маєте запитання? – спросил он.
- Євгене Федоровичу, скажіть, будь ласка, а як ми опинилися тут, у Києві? – Мелани наконец поборола свою смущенность.
- Вас знайшов ваш дідусь, панно Меланко. Спочатку він чекав на вас десь хвилин 40-50, а потім пішов шукати. Натрапивши на вас у льосі без свідомості, він спочатку намагався привести вас до тями. Але потім зрозумів, що ви напилися вина і перебуваєте у відключці. Як відкачувати дітей з такого сильного алкогольного сп’яніння, ваш дідусь Макс не знав, тому терміново викликав мене. Слава Богу, що я тоді був на місці, а не на перемовинах з пані Магдою – мамою Іштвана Ердейї. Разом з професором Ллойдом і містером Флетчером ми перевезли вас у Київ, принесли сюди і поклали у ваші ліжка. Через деякий час Валентина Василівна спровокувала у вас обох блювоту, і ми всі – і дідусь Макс, і вчителі, і Верховні Хоронителі – зіткнули з полегшенням, бо до цього ми думали, що ви знаходитеся у комі. Нарешті ми мали можливість заспокоїтися і перевести подих, адже це був дуже великий стрес для всіх нас.
- А де мій дідусь? – поинтересовалась Лана.
- Коли він зрозумів, що ви, панна Меланка, приходите до тями, містер Флетчер поквапився відправитися додому. Він не хотів бути одною з тисячі причин, з приводу котрих вам буде соромно. До речі, він залишив для вас повідомлення.
Ремез передал англичанке записку. Мелани раскрыла ее и быстро прочитала.
- Він пише, - сказала она, - що я маю спочатку сама вирішити, хто я – дитина чи доросла. Якщо дитина, то мені слід навчитися підкорятися волі старших. Але якщо я вважаю себе дорослою, тоді я маю менше робити дурниць. Адже люди будуть судити про мене більше не по моїх справах, а по моїх помилках. І ще він сумнівається, що ця історія наробить мені і Олянці багато лиха, проте дідусь Макс впевнений, що сором – це найменша ціна за такий досвід.
- Він має рацію, - согласился куратор.
- Евгений Федорович, - неожиданно вскочила со своего места Волошка, - а как же уроки? Мы же пропустили три урока!
- Панна Оляна, ни о каких уроках речи быть не могло. Повторяю еще раз: мы думали, что вы находитесь в коме. Всех студентов отпустили по домам до завтрашнего утра. Вам же, панны, я не советую выходить на улицу ближайшее время.
- Это будет наше наказание? – с надеждой спросила Волошка.
- Это совет. Боюсь, что невозможно наказать вас больше чем вы сами себя наказали.
Глава 18
- Действовать надо быстро, - говорил генерал Коваленко прапорщику Якушеву. – Я наверняка уже нахожусь в негласном дневнокватральном розыске. Но о тебе еще никто не знает. В нашей операции самое главное – внезапность и скорость. У нас с тобой 108 объектов, где хранятся интересующие нас документы. Из них охраняется только 31. Моя задача – найти эти документы, тратя не более пяти секунд на объект. Твоя задача – обеспечить мне беспрепятственный доступ ко всем объектам. Сан Саныч, запомни. Все двери должны быть открыты. Иначе ничего не получится.
Алексей протянул Якушеву лист бумаги.
- Это список объектов, - объяснил он. – Выучи наизусть последовательность и проведи разведку. Начало операции – ровно в час ночных переживаний. Время сбора: 80 минут часа вечерних поисков и планов. Будем начинать отсюда.
- Слушаюсь, - ответил прапорщик.
- Вопросы есть?
- Никак нет. Разрешите выполнять?
- Выполняйте.
- Есть.
Коваленко и Якушев находились на своей конспиративной квартире в Тирасполе, о которой никто из их бывших коллег не знал. Это был частный дом на Ближнем Хуторе – в пригороде приднестровской столицы. Официально хозяин помещения находился в длительной командировке за границей. Но на самом деле он пребывал в местах не столь отдаленных – в одной из российских тюрем по сфабрикованному делу за шпионаж. В этом постарались как раз бойцы бывшего подразделения Алексея Сергеевича. Но никто даже и предположить не мог, что Коваленко будет использовать жилье в своих целях. В этом было много преимуществ. И самое главное: дом находился за пределами Украины. То есть вне юрисдикции украинской дневной кватры.
Сан Саныч скрылся за собственным куполом. А генерал еще раз посмотрел на список объектов, среди которых были в основном архивы гвардейских полков, всевозможных вестников и областных, районных, городских да поселковых резиденций. Там они должны найти любые документы, где упоминаются их будущие сподвижники. Мало изъять из архива уголовное дело. Чтобы человека не стало официально, нужно уничтожить все бумаги, где упоминается его имя.
Сначала Алексей Сергеевич решил нападать на охраняемые объекты. Но первое же знакомство со всеми ими показало генералу, что охраняемость этих объектов больше иллюзия, чем правда. В последний раз на архивы в Украине нападали еще во времена второй мировой войны. Поэтому обеспечить открытые двери будет простой задачей.
Генерала сейчас больше беспокоила синхронность действий. Коваленко и Якушев не работали вместе уже три года. А в этом деле чувство плеча товарища определяет успех любой операции. По этой причине Алексей с Сан Санычем потратили треть дня на тренировку и вспоминание старых навыков. Они определили для себя на карте Украины сотню контрольных точек, где, по их мнению, будет безлюдно, и прибывали туда поочередно с разницей в две секунды. Там прапорщик нейтрализовал воображаемых врагов, а генерал забирал воображаемые документы. Тренировка прошла безукоризненно, что, тем не менее, крайне огорчило Алексея. Хоть Коваленко и не верил в приметы, он предпочитал находить узкие места в ходе подготовки, а не реализации. Ведь идеальной операции не существует. Всегда что-то может пойти не так.
Ровно за 10 минут до полуночи в квартире появился Якушев. Внешне Сан Саныч изменился до неузнаваемости. На его голову был натянут парик выцветших каштановых волос с заплетенной косой, а лицо украшала обильно нанесенная косметика и потекшая тушь. Прапорщик натянул на себя откровенно бабское, ничем не выразительное платье, а на ноги – удобные армейские ботинки. Генерал сделал ему замечание, дескать, по внешнему виду ботинок можно определить его личность. Якушеву пришлось снизить подол платья и, чтобы спрятать под ним обувь.
- Сергеич, как тебе мои сиськи? – видимо, Сан Саныч хотел немного разрядить атмосферу, однако после сказанной фразы последовало столь дикое ржание, которому позавидовал бы даже самый буйный жеребец. А эти звуки не способствуют разрядке. Напротив, лишь раздражают.
- Эротично, - ответил Коваленко, чтобы Якушев от него отстал.
Алексей Сергеевич знал, что пошлость постоянно преследует Сан Саныча, как, впрочем, многих представителей часа дневной определенности. И проявляется она не столько на словах, сколько безумным стремлением Якушева быть рубахой-парнем. Прапорщик постоянно выпячивал свое «я» напоказ. За что был неоднократно жестоко высмеян. Но сдачу Александр всегда умел давать. И если у него не получалось это сделать вербально, в ход шли кулаки. По количеству драк и взысканий по их поводу прапорщику Якушеву не было равных во всей украинской гвардии. Такого количества недругов и недоброжелателей не было, наверное, ни у кого из его коллег за всю историю дневной кватры Украины. Сан Саныч умудрился настроить против себя гвардейскую прокуратуру еще со времен СССР. Его пытался выгнать каждый Главный прокурор гвардии с 1988 года, но получилось только у полковника Цимбылюка в 2009.
Вообще-то час дневной определенности весьма подвержен пошлости и грубости. Четвертый болевой терминат «отношения между людьми» отнюдь не способствует осознанию сущности человеческих взаимосвязей. Поэтому эти люди и ведут себя часто нарочито вызывающе с налетом казарменности.
Правда, Якушева и было за что ценить. Несмотря на все его напыщенно похабное панибратство, он был первоклассным воякой. Сан Саныч владел семью терминатами из восьми (лишь четвертый ему не поддавался), лучше всех умел объяснять по принципу «делай как я», и великолепно разбирался в тактике боя. Он имел серьезный боевой опыт, и к его мнению прислушивались не только высший офицерский состав, но и генералы. Если бы не его глупость, по причине которой погибли его товарищи во время негласной операции за границей, Александр сейчас трудился бы в Генеральном Штабе гвардии экспертом. А так полковнику Цимбалюку почти удалось посадить на Березань заносчивого прапора.
Но Коваленко прошлые глупости не волновали. Для него важна была верность. А данной добродетелью Якушев обладал.
Генерал последовал примеру Сан Саныча и переоделся. Он нанес на лицо много грима, поменял цвет волос со светло-русого на жгучую смоль, и сейчас выглядел как грузинский студент-зубрила. Расстояние между глазами и их цвет скрывали огромные солнечные очки.
- Минутная готовность, - сказал генерал.
Оба гвардейца закрыли глаза и попытались успокоить дыхание. Якушев прокусил губу и почувствовал уже немного позабытый вкус адреналина в крови, а Коваленко не чувствовал ничего. Он просто ждал, когда же закончится отведенная минута.
- Десять секунд.
Алексей Сергеевич открыл глаза от своего же голоса и посмотрел на часы. Чувство времени его не подвело.
- Пять… четыре… три… два… один… пошел…
Якушев исчез.
«Одна секунда, две…»
Генерал перенес себя в первый по списку объект – архив офицерских курсов южного округа в Севастополе. Прямо открытая дверь. На полу лежат четверо гвардейцев. Судя по возрасту, все курсанты.
Одна секунда: Коваленко заходит в архив. Вторая секунда: генерал подымает руку и тем самым вызывает к себе нужные документы. Третья секунда: бумаги из рук Алексея перемещаются в открытый кейс. Четвертая секунда: не закрывая кейс, генерал выходит из архива. Пятая секунда: Коваленко перемещает себя на следующий по списку объект...
Операция была завешена всего за 9 минут. Все прошло без сучка, без задоринки. Единственная неприятность случилась уже под конец в одном из неохраняемых архивах. Неожиданно к ногам появившегося Алексея Сергеевича упал задержавшийся на работе архивариус. Но благодаря великолепной реакции, Коваленко мало того, что удержался на ногах. Генерал умудрился даже не выбиться из графика.
- Сергеич, как ты думаешь, нас запомнили? – Поинтересовался у Коваленко прапорщик уже на конспиративной квартире в Тирасполе.
- Несомненно, Сан Саныч. Тебя точно срисовали. Говорил же я тебе: одень очки. Спецы определяют личность по расстоянию между глаз. Это никакая пластическая хирургия не исправит.
- Сергеич, я ж нихера в них не вижу. [Нецензурная брань, обозначающая «Зачем»] тебе слепой помощник?
- Я надеюсь, ты никого не убил?
- А [нецензурная брань, обозначающая «кто»] его знает.
- Саныч, ты че не видел, падала ли одежда? Ты ж нападал без купола!
- Да вроде не падала… Не. Трупов не было. Это точно.
- Слава Богу! А то нас бы с тобой все кватры гоняли по всей Европе, Азии и Африке.
- Че теперь?
- Теперь, Сан Саныч, пойди погуляй.
- Че, Сергеич, хоронить документы будешь?
- Саныч! Все твои проблемы от длинного языка. Ну, кто тебя сейчас за язык-то тянет?!
- Я чо?! Я – могила!
- Прапорщик Якушев! Кру-гом! Шагом-арш! И не шуми! Если че, я услышу.
Александр повиновался и армейским шагом покинул комнату. Через секунду отсюда исчез и Коваленко. Генерал перенес себя еще в одно тайное место.
Несколько лет назад он находился с секретной миссией в Грузии. Тогда все обернулось для Алексея не очень хорошо, причем не по его вине – он ели ноги унес из этой кавказской страны, а почти вся его команда была задержана. Несколько месяцев Алексею пришлось скрываться от преследователей. Приютила его в то неспокойное время Абхазия – как и Приднестровье, непризнанное государство, возникшее на просторах бывшего Советского Союза. Абхазия с момента возникновения имела очень сложные отношения с Грузией. Поэтому Сухум выглядел идеальным местом для вынужденного «отдыха».
Однако Коваленко зря время не терял. За четыре месяца пребывания в Абхазии генерал оборудовал для себя несколько тайников и нашел три тайных убежища. В одно из них, в Сухуме на улице Гочуа, Алексей Сергеевич сейчас и перенесся. Примечательным это место было тем, что его не видно с улицы. Коваленко создал его внутри пестовского дома, обнаружив пустоты между стенами и расширив их. О таких схронах обычно никто не знает. И если не показывать себя вообще в этом городе, то их никто их и не обнаружит. Еще одним преимуществом этого убежища был тот факт, что у пестов, живущих здесь, не было чтецов судьбы. А это значит, что шанс встретить здесь человека из этого мира был минимальным.
Схрон был абсолютно пуст. Алексей запустил летать небольшой светящийся шарик, и первым делом создал себе стол и стул. Он сел, и стал вытаскивать из кейса документы. Портфель внутри был незримо расширен, поэтому, сколько там бумаг и папок, Коваленко нее знал. Оказалось, очень много – на столе все не помещалось.
«Да-а. Одним сейфом здесь не обойдешься», - подумал генерал и остановил время.
Изначально Алексей хотел создать верный сейф и поместить всю эту «макулатуру» туда. Но, увидев, сколько он принес сюда документов, Коваленко понял, что придать верность предмету таких размеров у него не хватит ни таланта, ни сил. Алексей даже вспомнил, что где-то в донесениях вечернекватральной полиции он читал, что Волошка умудрилась сделать верный дом, и искренне позавидовал ее возможностям.
Однако надо решать проблему. Он, конечно, может сделать несколько сейфов, но с верностью тогда будет проблема – это дело весьма энергозатратное. Можно, конечно, делать перерывы на сон и отдых для восстановления сил. Но в таком случае ему понадобится больше времени. А Коваленко не хотел, чтобы Якушев догадался о его перемещениях. Генерал предпочел бы, чтобы прапорщик думал, что командир все время оставался в Тирасполе и пределы конспиративной квартиры не покидал.
«Придется сортировать документы по степени важности, - решил про себя Алексей Сергеевич. – В верный сейф пойдут только метрики и уголовные дела. Все остальное спрячу в обычном».
Коваленко убрал купол и выбрал «важные документы». Он сложил их все в две стопке, и снова разочаровался. Папок все еще было очень много: даже с сейфом таких размеров ему не справиться.
«Спрячу-ка я только уголовные дела».
Алексей убрал из стопок метрики. Но и это не помогло. Эти бумаги занимали лишь десятую часть от всего объема.
«Твою ж мать! Ну почему нельзя незримо расширять верные предметы! Ладно. Сделаю сначала верный сейф, а затем буду думать».
Генерал создал квадратный железный ящик высотой, длиной и шириной около 40 сантиметров. Затем он стал воздействовать на него по очередности всеми терминатами, и через две минуты обессиленный Алексей Сергеевич рухнул на пол.
«Получилось!»
Коваленко казалось, что сейф светится от счастья. Поначалу он решил, что на него так подействовала усталость. Но когда Алексей положил на него ладонь, то ощутил тепло и успокоение. Железная коробка однозначно умела чувствовать и выражать эмоции.
Генерал улыбнулся и заставил себя встать. Затем он начал перекладывать уголовные дела в сейф, который, казалось, заглатывал их с удовольствием. Но ожидаемо две толстых папки влезть внутрь никак не хотели.
- Да помещайтесь вы уже! – с отчаянием выкрикнул Алексей.
Внезапно сейф округлился в стенках, и стал похожим на угловатого стального колобка. Но такая трансформация позволила ему поместить в себя две оставшиеся папки, и громко, по-щенячьему радостно захлопнуть свои железные двери.
- Хороший мальчик, - похвалил его Коваленко.
Сейф от радости перекатился на спину, задергал задней стенкой, будто у него был там хвост, и задрожал четырьмя ножками. Алексею пришлось даже «почухать ему пузо». Неожиданно сейф перевернулся обратно и начал скакать по комнате как счастливый песик.
- Стоять, - приказал генерал, и сейф застыл в полете. – Мне нужно создать твои копии. Не двигайся.
В помещении появились еще шесть таких же пузатых полукруглых железных ящиков. Коваленко переместил туда все оставшиеся документы, и на прощание приказал верному сейфу:
- Стереги их. Это твоя семья.
Через мгновение генерал был уже в Тирасполе в конспиративной квартире. Коваленко не спешил отпускать время. Он сел на стул и отдышался. Окончательно успокоившись, генерал с досады стукнул себя по голове и в сердцах про себя сказал: «Проклятый четвертый терминат! Ну что мне мешало засунуть в сейф документы в кейсе! Ну почему хорошая мысля приходит опосля?! Ведь я же все планировал. Почему же тогда мне это в голову не пришло?!»
Коваленко взял себя в руки буквально сразу. Он нашел для себя контраргументы, дескать, сделано то, что сделано, и сработано, слава Богу, неплохо. Затем он мгновенно переключился на свой внешний вид и подошел к зеркалу. И только после того, как убедился, что по нему сейчас невозможно определить, покидал ли он пределы дома или нет, Алексей убрал купол и позвал Якушева:
- Ну че, Сергеич, спрятал чемоданчик-то?
- Он со мной, - генерал продемонстрировал свой кейс, а про себя укоризненно отметил, что этому кейсу самое место на стене позора. – И я тебя прошу, Сан Саныч, не задавай вопросы, которые тебя не касаются. Понял?
- Так точно, товарищ генерал. Как не понять. Так что мы делаем теперь?
- Идем со мной.
Коваленко протянул Якушеву руку, и как только тот взялся за нее, оба оказались в незнакомом для прапорщика месте. Хотя даже если бы Сан Саныч здесь уже бывал, сейчас было так темно, что вряд ли прапорщик узнал бы даже свой родной дом.
- Где мы? – шепотом спросил тот.
- Тебе лучше этого не знать, - так же тихо ответил Алексей.
- Так зачем, вы брали меня с собой, товарищ генерал?
- Будешь меня страховать. Там может быть охрана. Нападать можно только со спины. Ни в коем случае нельзя выдать себя.
- Понятно. Какой у нас объект.
- Сейчас увидишь. Объект находится через 100 метров.
Через какое-то время Якушев понял, что они находятся посреди какого-то огорода. Рядом стояла неброская хата со вторым этажом для чтецов судеб. Генерал жестами показал «не отставать», и они вдвоем, крадучись, направились через огороды к соседней хате.
На улице никого не было. И люди, и песты давно спали в своих домах. Ни дворы, ни мостовые не освещались, что было на руку. Даже собаки мирно дрыхли в своих будках и никак не реагировали на двух крадущихся по огородам гвардейцев из параллельной реальности.
Так генерал и прапорщик миновали две хаты. Неожиданно Алексей приказал Сан Санычу притаиться у груши. Якушев создал себе бумагу и ручку и написал:
«Почему мы не можем просто остановить время и пройти туда, куда нам надо?»
Генерал взял у прапорщика листок и ответил:
«Потому, что я не хочу, чтобы ты знал, где мы находимся».
Сан Саныч понимающе кивнул. И они стали ждать.
Где-то через 20-30 минут из самой обыкновенной хаты вышли два гвардейца в красных мундирах печерского полка. Они явно проводили обход территории. Якушев хоть и удивился, но виду не подал. Коваленко жестами показал, что он берет на себя правого. В его руках появилась бита. Сан Саныч так же вооружил себя этим предметом, и стал ждать удобного момента для атаки.
К счастью гвардейцы сначала пошли в обратную от Коваленко с Якушевым сторону, тем самым они дали шанс последним беспрепятственно напасть на себя сзади. Алексей и Александр бесшумно и быстро приблизились к охранникам-печерцам, и одновременно со всей силы уронили на их затылки свои биты. Гвардейцы без чувств попадали на землю, и прапорщик поспешил связать им руки и ноги, засунуть в рот кляп, а на голову натянуть мешок. Затем нападающие подошли к хате вплотную, открыли настежь дверь и стали ждать.
- Ярік, Сава, я ж казав вам, шо двері закривать нада, - услышали они через минуту голос из глубины хаты.
Через пару секунд появился обладатель этого голоса – еще один гвардеец. Не обнаружив своих товарищей, он выглянул на улицу и в тот же момент был оглушен битой прапорщика Якушева.
- Оставайся здесь, - приказал ему генерал. – И не думай идти за мной, даже если меня будут убивать.
- Так точно, - бросил дежурный ответ Якушев и принялся связывать третьего охранника.
Коваленко вошел в хату, миновал пустое жилище пестов и поднялся на второй этаж. Здесь было всего две комнаты: небольшая столовая и спальня. Он подошел к краюшке древней кровати, на которой спал старик, и сел рядом.
- Афанасий Пантелеевич, проснитесь, пожалуйста.
Старик неохотно открыл глаза и недоуменно посмотрел на незваного гостя.
- Кто вы? Как вы здесь оказались? – неожиданно бодрым, молодым голосом спросил дед.
- К сожалению, я не могу вам представиться, - доброжелательно сказал Коваленко. – Однако могу вас заверить, что меня очень хорошо знает ваш сын.
- Что вам нужно?
- Только услуга, Афанасий Пантелеевич. Я хочу, чтобы вы слово в слово передали наш с вами разговор вашему сыну.
- И поэтому вы тревожите ночью старика. Если мой сын вас хорошо знает, почему бы вам не обратиться непосредственно к нему. Из меня очень плохой посредник – память уже не та.
- Я бы обязательно поступил так, если бы не экстренные обстоятельства.
- Я так понимаю, что вы меня все равно в покое не оставите. Ладно, говорите, что я должен передать.
- Сущую мелочь. Скажите, что у меня проблемы с последним часом. А еще передайте ему, что вот эти люди, - Алексей передал старику бумажный лист, - удерживаются сейчас незаконно.
Глава 19
Ранним утром 3 июля в двери комнаты Волошки и Флетчер-Подоляк первой постучала встревоженная Женька-Довженька:
- Девчонки, с вами все в порядке?
Староста без спросу расположилась на стульчике у письменного стола, и с ожиданием рассматривала подружек. Но те не спешили удовлетворять любопытство Женечки. Не дождавшись ответа, Довженко продолжила:
- Тут такое было! Нам никто ничего не рассказывал, но мы-то видели, как вас заносили. Вы были без сознания, с белыми полумертвыми лицами. Тебя, Ланочка, нес дедушка, а тебя, Олянка, профессор Ллойд. Ремез бежал впереди и кричал: «Пропустите! Дорогу!» Нас тот час же отпустили по домам, но никто и не думал расходиться. Потом пришли утренние Верховные Хранители. А из учителей не было только Дурноляпа. Но меня вскоре отправили к нему в Александрию предупредить, что урок на сегодня отменяется. Когда я вернулась, то никого из одноклассников здесь уже не было, и меня настоятельно попросили уйти. Я пыталась прийти вечером, но меня не пустили! Представляете! Студентку, старосту не пустили в общежитие в будний день! Что с вами произошло? Что вообще случилось? Кто на вас напал?
Оляна вспомнила слова куратора о том, что самым большим наказанием для них станет публичность. Она набралась мужества и сказала:
- Никто на нас не нападал. Мы были в отключке потому, что напились.
Женя недоуменно уставилась на Волошку.
- Лана пригласила меня к себе в гости, - продолжила Оляна. – А песты ее дедушки делают вино. Как оказалось, очень вкусное вино. Ну и мы немного перестарались…
- Немного?! – удивилась Довженко.
- Ні, Женько-Довженько, - согласилась со старостой Мелани, - ми занадто перебільшили. Але ми не знали, чим це загрожує. А тепер нам дуже соромно.
- Фух! – Облегченно произнесла Женька. – А я-то думала, что произошло что-то страшное. А вы всего лишь классно погуляли. В следующий раз на такие гульки меня зовите. Лана, а вино дашь попробовать?
- Женько, ти не зрозуміла?! Ми могли померти. Це була найбільша помилка за все моє життя. Я би все віддала, щоб цього всього ніколи не траплялося б. Зараз я знаходжуся у такому стані, що можу з легкістю заприсягнутися ніколи в житті не вживати алкоголь. Я розумію, що це тільки порив, сполох, що такі клятви мають бути обмірковані і вистраждані. Утім ти навіть не уявляєш, що нам з Олянкою довелося пережити. І менш за все нам зараз потрібні чиїсь заспокоєння, що ми буцімто класно погуляли. Може колись за декілька років це і буде класно. Проте у нашому віці це було зовсім навпаки.
- Ладно, ладно, - попыталась успокоить англичанку Довженко. – Я только хотела сказать: не берите дурное в голову. Ну, ошибка. Подумаешь! С каждым бывает.
- Дякую, що розумієш, Женько-Довженько. А зараз ти нас пробач, ми б хотіли залишитися тут самі. Нам важко. Психологічно важко. Ми були б тобі дуже вдячні, якби ти попросила наших однокласників не турбувати нас деякий час. Я не хочу постійно згадувати цю історію, розповідаючи кожному, що сталося. Сподіваюсь ти перекажеш їм, все що ти від нас почула.
- Да-да, конечно, - Женя встала и направилась к выходу. – Извините, что побеспокоила. Я просто переживала о вас. Мы же друзья.
- Спасибо, Женя, - сказала Оляна.
- Дякую, - Мелани даже попыталась улыбнуться. – Пробач мені. І до зустрічі на уроці.
Довженко вышла и закрыла за собой дверь. Больше девчонок этим утром никто не потревожил. Женя постаралась, чтобы ребята не беспокоили подружек.
К началу перового урока все уже обо всем знали. Ремез потрудился передать через старосту эссе их провинившихся одноклассниц. Читая эти сочинения, некоторым впечатлительным девочкам стало не по себе. Мила Черенкова, например, даже позеленела в лице, и ее пришлось выводить на улицу подышать свежим воздухом. Однако куратор своего добился. Дети отнеслись к случившемуся не как к веселой проказе, а как к страшному происшествию, которое к счастью закончилось хорошо. Оляне и Мелани студенты искренне сочувствовали, и ни в коем случае не считали их героинями веселой попойки.
Удивительным образом эта история не стала мгновенно достоянием общественности. Большинство учеников не спешили рассказывать родителям об этом инциденте, справедливо пологая, что это может ударить по ним самим. Те же, кто поведал в своих семьях о приключениях их одноклассниц в Провансе, удосужились от старших неприятных разговоров на тему: «Какие выводы их отпрыски вынесли из всего этого?» Убедившись, что выводы верны, взрослые профилактические беседы прекращали. На этом история была почти исчерпана.
За оставшиеся до выходных четыре дня классу пришлось немного попутешествовать. Профессор Ллойд, как и обещал, провел два занятия в клинике доктора Джилкриста в Эдинбурге. Правда, с самим эскулапом ребятам встретиться не удалось. У светила мировой психиатрии был очень плотный график. Поэтому экскурсию по госпиталю во вторник и небольшое практическое занятие там же в четверг провел один из его ассистентов на очень приличном, как для иностранца русском. Однако профессору Ллойду все-таки удалось договориться с секретарем мистера Джилкриста об одной лекции. Единственное свободное окно у врача было только утром 10 декабря за пару недель до западного Рождества.
Когда американец сообщил эту новость классу, Иштван и Рома в унисон запротестовали, дескать, в это время у них уже должны быть экзамены. На что Дерек Ллойд справедливо отметил, что экзамены можно и перенести, а вот встречу с такой уникальной личностью – никак. Впоследствии «мистера Голливуд», как называли Ллойда ребята между собой, поддержали и Ремез, и Кулиба. Весь класс очень хотел побывать на лекции шотландского психиатра.
Во время экскурсии Оляна пристально всматривалась в лица лечащихся здесь людей. Она очень рассчитывала встретить Леру Семенович. Но удача ей не улыбнулась. Волошка даже спросила о ней у ассистента. Но тот ответил Олянке, что клиника является закрытым учреждением, которое не дает информацию о своих пациентах. И если кто-то из «гостей клиники» желает придать гласности свое пребывание здесь, в таком случае он сам обязан рассказать общественности, где он находится и чем он здесь занимается. Персоналу же запрещено упоминать личные данные пациентов в присутствии посторонних лиц.
Валентина Васильевна Кепчаная также воспользовалась возможностью вывозить студентов за границу. Она решила показать ребятам, как работают утреннекватральные ценности в тех странах, где они превалируют. На этой неделе класс побывал в четырех странах: во Франции, в Италии, в Испании и в Португалии. Помимо посещения музеев, выставок и вернисажей преподавательница настаивала, чтобы ребята просто общались с местными жителями, дабы они могли уловить эти утреннекватральные нотки в настроении людей. Результатом таких странствий оказалось домашнее задание, в котором ученики должны били описать в своих четверках отличительные особенности культуры этих четырех наций. В квартете дельта Оляна отвечала за Италию, Мелани – за Францию, Сережа – за Испанию, а Валера – за Португалию.
Занятия у Дурноляпа оказались неожиданно интересными. Поскольку Тимофей Иосифович не имел учебных планов, да и опыта преподавания, он решил пойти по самому простому пути: он стал учить детей премудростям службы своего часа у дневной кватры на собственном примере. Капитан просто показал студентам свою работу. Он заставил ребят вести подробный дневник, куда они должны были записывать все, чем они занимались на уроке и свои мысли по этому поводу. И каждое начало урок гвардеец посвящал именно обсуждению записей в дневнике. Благодаря этому его лекции оказались наиболее ориентированы на практику. Ребятам за четыре дня посчастливилось поучаствовать в оперативно-розыскных мероприятиях, побывать на учениях офицерских курсов Центрального округа, участвовать в профилактических беседах с населением и даже побывать на межкватральном совещании силовых структур Кировоградской области. Коллеги Дурноляпа даже стали в шутку называть его «Мамкой-гуской» за то, что за ним везде следовала толпа десятилеток. На что Тимофей с улыбкой отвечал:
- Я їм і мамка, і татко, і дідько лисий.
Отношение к Оляне у капитана кардинально изменилось. Этому поспособствовала сама Олянка. Когда девочка увидела, что супруга учителя беременна, она отнеслась к той с такой заботой и уважением, что Тимофей Иосифович мгновенно забыл о своей прежней предубежденности к этому ребенку. Стоило Волошке заприметить Майю, она тут же летела к той с предложениями всевозможной помощи. Столько пиетета по отношению к себе Майя никогда в жизни не знала, поэтому полюбила ребенка с первой же встречи. Сам же преподаватеь-гвардеец теперь стал понимать, почему эта маленькая девочка получила на суде такую поддержку.
Ночная Старейшина начала свои занятия классически. Сначала она давала классу много теории по ночекватральным ценностям. Точно так же преподавала в прошлом семестре Ольга Викторовна Мартыненко. Однако в отличие от нее, Дора Ионовна больше полагалась на собственный опыт. Ее уроки были наполнены историями из ее жизни. Петриш рассказывала обо всем без утайки, совершенно не заботясь о том, как она выглядит в этих повествованиях со стороны. По этой причине на лекциях ночной вельможи стояла абсолютная тишина. Теодора переживала еще раз прожитое когда-то, а в вместе с ней ее опытом насыщался и весь класс.
Ева Владимировна Мальцева обожала бизнес. Поэтому свои уроки учительница любила проводить не в классе на Главпочтамте, а «в полях» - в офисах, на складах, в магазинах и даже на рынках. За одно занятие она умудрялась находить дюжину пестов своего часа, вникнуть в их проблемы, обсудить их со студентами и чтецами судеб и выработать стратегию дальнейших действий для каждого песта. Она действительно знала, что такое успех и как его добиваться.
В пятницу Мальцева ошеломила учеников новостью, что их курсовой работой в этом семестре станут самые настоящие живые песты: четыре выпускника ВУЗов без опыта работы – по одному на каждую четверку. Ребятам в своих квартетах за эти полгода предстоит трудоустроить этих пестов и максимально продвинуть по карьерной лестнице. Выиграет та четверка, пест которой, во-первых, заработает больше денег, а, во-вторых, лучше других сделает свою карьеру. Победители допускаются ко всем экзаменам без дополнительных условий, даже если не будут успевать по основному предмету.
«Дельте» достался выпускник львовской политехники Остап Крапка, единственным увлечением которого был футбол. Он был активным фанатом-ультрас львовских «Карпат», посещал каждый матч вместе с другими фанами не только дома, но и на выезде. В университете он учился не ахти как, но все же Остап сумел его закончить. По окончании ВУЗа родители перестали финансировать юношу. Оплата высшего образования для сына давалась им с трудом, и сейчас им предстояло то же самое только с младшей сестрой Остапа. Они сняли отпрыску однокомнатную квартиру в спальном районе, оплатили ее на 3 месяца, и напутствовали сына советом найти работу.
Остап находился сейчас в состоянии крайнего смятения. Никогда в жизни он еще не бывал в такой сложной ситуации. Ему казалось, что его мир рухнул. Сразу после переезда он устроил шумную вечеринку по случаю новоселья. Поэтому некогда заполненный родителями холодильник быстро опустел. Денег не было даже на проезд. По городу он передвигался пешком. Родители помогать отказывались категорически до тех пор, пока он не найдет хоть какую-то работу. Помогали только друзья из ультрас, да и то не всегда. Но много ли поодалживаешь у товарищей?!
Именно в таком разобранном состоянии квартет «Дельта» и нашел свою «курсовую работу» у себя дома во Львове. Вместе с ними присутствовала, и чтец судьбы Остапа – 23-летняя девушка, сверстница своего подопечного. Так же, как и подопечный, она принадлежала часу утренних странствий.
- Ви знаєте, - начала девушка, - мені заборонено втручатися. Точніше я можу втручатися тільки тоді, коли моєму песту буде загрожувати небезпека. Ви можете починати. Просто не звертайте на мене увагу.
Ребята почти одновременно рухнули на диван. Валера остановил время и сказал:
- И какие будут предложения?
- У меня никаких, - устало произнес Сережа. – Я следую за вами, что бы вы ни придумали.
- Певно, для початку потрібно дізнатися, що думає сам Остап з приводу тієї ситуації, в котрій він сам опинився, - предложила Мелани. – Він належить годині ранкових мандрів. У нього вже має бути хоч якесь бачення.
Предложение было действительно дельным. Однако копаясь в мыслях песта, ребята не смогли найти там ничего достойного. Все его идеи крутились вокруг футбольного клуба «Карпаты» и стадиона «Украина».
- Лана, - обратилась к той Волошка, - а почему он не может построить свою карьеру в футбольном бизнесе? Ну, точнее в околофутбольном?
- Давай я отвечу, - Клим повернулся лицом к Олянке. – Понимаешь, в Украине нет околофутбольного бизнеса. Кем он может стать? Перекупщиком билетов?! Так «Украина» и на половину не заполняется. Иностранных языков он не знает. Поэтому в клубе без опыта и без связей ему делать нечего. А если делать ему карьеру рядового исполнителя, то это значит ставить себя в невыгодное положение. Тогда мы обречены на поражение.
- Тут первое, что ему нужно делать, - сказал Сюр, - это наступать на горло собственным иллюзиям. И в этом мы должны ему помочь. Нужно в буквальном смысле заставить его захотеть искать другие варианты.
- А почему он не может обратиться к своим друзьям? – спросила Оляна.
- В принципі, він може, - ответила Мелани. – Але я бачу тут такі ризики. По-перше, там присутні усталені відносини. І не факт, що ці відносини сприятимуть його кар’єрі. По-друге, знаєте прислів’я: хочеш втратити друга – позич йому гроші. Він вже так напозичався, що будь-які його прохання про допомогу з роботою будуть сприйматися друзями, як сигнал SOS. Про ніяку кар’єру мови тут не може бути. І по-третє, розраховувати на когось – це одне, а розраховувати тільки на себе – це зовсім інше. У кар’єрі друзі не потрібні. Скоріш навпаки – потрібні якісні вороги.
- Согласен, - закивал головой Мисюра. – А кто он у нас там по образованию?
Олянка подняла со стола новенький диплом и вслух прочитала:
- Геодезист. Однако, судя по вкладышу, знаний по геодезии у него меньше, чем у меня.
- Блин! Что за невезуха у нас сегодня, - крикнул в сердцах Валера.
- Є тільки одна галузь, де можна швидко зробити собі кар’єру, - резюмировала Лана. – Це збут, або продажі іншими словами. Тому давайте вчинимо так, як робить це година ранкових мандрів. Зараз встаємо і шукаємо на удачу разом з пестом будь-яку організацію, що займається продажами. Будемо заходити у всі фірми, що нам дістануться на по дорозі. У першій, де нас візьмуть, будемо і робити Остапу кар’єру.
- Ланочка, - остановила ее подружка, - у пестов уже полдевятого вечера, по-вашему – 60 минут часа вечерних заготовок впрок. Кроме того, сегодня пятница, завтра выходной. Кто работает сейчас? Кого мы найдем. Это все надо перенести на понедельник.
- Но у нас же уроки утром и днем, - возразил Клименко. – А между уроками нас никто сюда не выпустит.
- Значит нужно внушить Остапу технологию и последовательность действий сейчас, - сказал Валера.
- Це навіювання по доцільності, - определила британка. – Сюр, це твій другий термінат. Ти, певно впораєшся краще, ніж будь-хто з нас.
- Хорошо, - согласился тот и в тот час же принялся внушать Остапу, что ему предстоит сделать в понедельник.
Через несколько минут Валера закончил внушение и отпустил время. Неожиданно лицо Остапа просветлело, он вскочил в свои кроссовки и выбежал прочь из квартиры. Наталья, улыбаясь, последовала за ним.
- Хоть бы он глупостей не натворил, - тихо произнесла Оляна. – Надо было его еще и по ритмичности огорошить.
Глава 20
- Витя, ты же знаешь, я служу ночной кватре. Почему ты меня втягиваешь в свои дневнокватральные дела. Ты помнишь тот наш разговор в 81-ом. Ладно, я давным-давно принял для себя твой выбор. Но ты мне обещал, что он никак не отразится на нашей семье. Затем через десять лет ты ставишь в нашей хате охрану. Ладно. Я с этим смирился. И даже понимаю, что это было для тебя необходимо. Затем ты устраиваешь эти помпезные похороны мамы, что мне до сих пор людям стыдно в глаза смотреть. Но то, что произошло прошлой ночью – это не в какие ворота не лезет. Ты присылаешь гвардейцев охранять меня, но не думаешь, кто будет оберегать этих пацанов. Я сегодня все утро объезжаю родственников этих мальчишек, извиняюсь за то, что они пострадали из-за меня, только потому, что какому-то сумасшедшему взбрендило в голову передать тебе послание таким образом. Витя, за что ты со мной так?
- Папа, я прекрасно понимаю. И искренне прошу у тебя прощения. Это не моя инициатива. С сегодняшнего дня твоя охрана будет усилена.
- Нет. Как ты не понимаешь: мне 87 лет. Мне уже не нужна охрана. Все, чего я хочу от жизни – это спокойно умереть. Больше никакой гвардии у нас дома.
- Папа, я не могу так…
- Нет можешь. Витенька, ты хороший сын. Даже очень хороший. Но если я увижу хоть кого-нибудь кроме тебя из дневной кватры у себя во дворе, я тебе обещаю: я соберу свои пожитки и перееду в дом престарелых. И тогда посмотрим, что скажут люди, когда узнают, что у Владыки дня отец побирается.
- Но…
- Нет послушай. Я долго об этом думал. И пришел к одному неутешительному выводу. Ты так долго впитывал в себя ценности дня, что теперь ты воспринимаешь в качестве аргумента только шантаж. Ведь этому разговору уже не один десяток лет. И каждый раз я вынужден был тебе уступать. Но всему приходит конец. Я больше так не могу. Со мной не разговаривают люди. Меня боятся из-за тебя. Но сегодня все изменится. Я тебя люблю, сынок. Но больше у тебя на поводу я идти не буду.
Владыка дня встал с кресла и подошел к своему рабочему столу. Он вытащил из ящика сигару, мягким движением руки черкнул гигантскую спичку о короб и закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он повернулся к отцу и сказал:
- Хорошо, папа. Тебя больше никто из моих людей не побеспокоит.
- Не давай обещаний, которые не можешь выполнить.
- Тогда скажу так: если тебя кто-либо побеспокоит, то знай – это не мои люди.
- Спасибо, Витя, - старик поднялся с кресла, подошел к сыну и крепко пожал ему руку. – И бросай курить. Тебе это совсем не нужно.
- Хорошо, папа, - сказал Виктор Афанасиевич и быстро потушил сигару в пепельнице.
Афанасий Пантелеевич засобирался уходить. Уже открывая двери, он повернулся к сыну лицом и спросил:
- Вить, а тебе интересно, что хотел передать тебе этот сумасшедший?
- Да, конечно.
- Подойди сюда.
Старик вытащил из кармана свернутый в четыре раза листок и произнес:
- Он сказал, что эти люди удерживаются сейчас незаконно. А еще сказал, что у него проблемы с последним часом.
- Пап, а ты не видел этого человека раньше.
- Может и видел. Но память меня уже подводить стала.
- Но ты хоть проекцию создать сможешь?
Старший Малум ничего не ответил и только закрыл глаза. Через секунду у него в руках появилось размытое изображение, в котором Владыка тем не менее без труда узнал Алексея Коваленко.
- Папа, я могу тебя попросить об одном одолжении?
Отец с недоверием посмотрел на сына:
- В зависимости от одолжения.
- Я не буду тебя просить о том, что ты не хочешь делать. Я прошу тебя просто забыть о том, что произошло.
- В моем возрасте это будет сделать очень просто. Бывай, Витя.
- Пока, пап.
Отец и сын еще раз пожали друг другу руки, обнялись и старший Малум вышел из кабинета.
Владыка сел к себе за стол и первым делом уничтожил проекцию генерала Коваленко. Затем он раскрыл листок и обнаружил там список из 13 человек, в котором была только одна знакомая ему фамилия – майора Щербана Константина Ильича. В 2004 году Константин Ильич саботировал приказ Владыки устроить провокации во время Оранжевой революции. Тогда именно благодаря Щербану революция прошла без жертв, как в этом мире, так и в мире пестов. Суд над майором тогда был закрытым, и все материалы дела были уничтожены. И сейчас бывший майор гвардеец отбывает 20-летний срок на Березани.
«Зачем Коваленко поместил Щербана в этот список? – рассуждал про себя Малум. – Первое, что бы я делал на его месте, формировал бы команду. В списке 13 человек. Плюс сам Алексей. Это 14. Зная генерала, можно предположить, что ему необходимы представители всех шестнадцати часов. В сообщении он передал, что у него проблема только с последним часом – то есть ночных пояснений. Наверное, он просто не нашел достойного кандидата, и рассчитывает на мою помощь. В таком случае этот список и есть его предполагаемая его команда. Еще одного помощника он нашел сам. Значит, Щербан присутствует среди этих тринадцати только потому, чтобы намекнуть мне, что все они содержатся на Березани. Но как он собирается их оттуда вызволять? Что обозначает фраза, что эти люди удерживаются сейчас незаконно? Судя по Щербану, очень даже законно».
Малум вызвал секретаря.
- Оля, возьмите этот список и передайте его главному архивариусу. Через десять минут я жду отчет по каждому из этого списка.
- Сию минуту, Владыка. Виктор Афанасьевич, в приемной ожидает вас София Дгарб. Вы ее назначили недавно Генеральным секретарем администрации. Что мне ей сказать?
- Пусть зайдет.
Секретарша вышла из кабинета, и через мгновение в дверях показалась невысокая черноволосая девушка с прозаическими чертами лица. Приветствуя Генерального секретаря, Владыка встал:
- Здравствуйте, София Петровна! Как ваши успехи? Удалось ли вам решить наши проблемы с лифтами?
- Добрий день, Владико! Успіхи мої нажаль непишні. Утім деякі проблеми ми все ж таки усунули. Відсьогодні ми виділили один ліфт, котрий курсує між архівом, холом, бібліотекою, і кафе не запитуючи нікого ні про що окрім допуска до резиденції.
- Ну, София Петровна! Это уже что-то! Никому до вас не удавалось сделать даже этого!
- Дякую, Владико! Проте хвалити мене поки ще нема за що. Я тільки недавно розібралася, що головна причина такої поведінки ліфтів, закладена ще під час будівництва резиденції у 17 сторіччі. Тоді зодчі перестрахувалися на випадок захоплення Лаври. Адже до цього уніати у світі пестів неодноразово намагалися покорити Лавру і забрати її собі. Тому будівничі і вселили у нашу резиденцію дух непокори. Таким чином цю проблему неможливо вирішити одним махом. Цими ліфтами можна керувати тільки у ручному режимі. І все одно вони будуть знаходити можливість не підкорятися будь-кому, кого б ви не призначили.
- То есть раз и навсегда проблему решить невозможно?
- Я дуже не люблю це слово – неможливо, Владико. Проблему з ліфтами можливо вирішити раз і назавжди тільки, спочатку повністю зруйнувавши резиденцію, а потім заново відбудувавши. Інший шлях – це постійний моніторинг і ручне управління.
- Вы прекрасно справились с этой работой, София. Вы за две недели разобрались в этой проблеме. А этого никто не мог сделать на протяжении черырех веков. Вы хотите продолжить заниматься этим?
- Владико, саме з цієї причини я прийшла сьогодні до вас. Розумієте, займаючись з ліфтами мені довелося значною мірою працювати по своєму четвертому термінату «правильність». Я вас дуже прошу, Владико, звільніть мене з цієї роботи, побережіть мою психіку. Для мене це непомірно важко. Я згодна взятися за будь-що інше.
- Очень жаль, София. Очень жаль…
- Владико! Невже у денній кватрі є проблема з термінатом «правильність»? Я так не думаю. Проте я впевнена, що з моїми сильними термінатами «можливості» і «людські відносини» у денної кватри присутні деякі складності.
«А ведь она права!» - отметил про себя Малум. Но вслух сказал:
- Хорошо, София Петровна. Я подумаю.
Хозяин кабинета поднялся с кресла и протянул для рукопожатия руку. Тем самым он показал, что аудиенция закончена.
- Дякую, Владико, - девушка смущенно пожала Малуму руку.
- Не уходите далеко. Вы можете скоро понадобиться.
Дгарб неловко кивнула и вышла из кабинета.
«Ну, что, Алексей Сергеич, - обратился он к воображаемому Коваленко. – Кажется, я нашел для тебя час ночных пояснений».
В дверь постучали, и на пороге появилась секретарша Оля.
- Прибыл главный архивариус, Владыка.
- Просите, - приказал Малум.
Главным архивариусом в резиденции дня работал невысокого роста армянин по фамилии Акопов. Наверняка его предки были Акопянами, но во времена Советского Союза звучание фамилии трансформировалось.
- Здравствуйте, Михаил Геворгович. У вас что-то есть для меня?
- Простите, Владыка, но я совершенно не могу вам помочь.
- То есть?
- Никакой информации по архивам Украины на этих господ нет.
- Как это нет?
- Дело в том, что несколько дней тому назад неизвестные лица напали на некоторые наши архивы. Смею предположить, что если и существовали какие-то документы, то они были выкрадены.
- Что значит «если существовали»?
- Владыка! По вашему поручению, мы проверили не только наши архивы. Мы обратились к коллегам из других кватр. Ни в одном из архивов Украины нет ни единой бумаги, которая бы подтвердила, что эти 13 господ когда-либо существовали. А это, знаете ли, уже тенденция.
- Михаил Геворгович, я лично знаю одного человека из этого списка. Как может не существовать человек, которого я лично отдал под суд?
- Владыка, я всего лишь главный архивариус. Я могу ответить за утерю документов. Моя отставка через минуту будет лежать у вас на столе. Мне докладывал начальник гвардейского архива полковник Коробанов, что несколько дней назад у генерала Коваленко была возможность вынести некоторые документы. Он тогда не стал поднимать шум, но генерал отказался открывать кейс, когда выходил из архива. Он даже напал на охрану. Однако даже если Алексей Сергеевич и похитил какие-то бумаги, я все равно не понимаю, каким образом может существовать целых 13 человек без единого упоминания об их существовании хоть где-нибудь. Для того чтобы выкрасть столько документов, нужно обчистить сотни архивов, многие из которых охраняются. Мы же получили сведения о кражах только из шести. Но другие же должны были сохранить документы. А так, я настаиваю, что упоминаний об этих людях нигде в Украине нет.
- Михаил Геворгович, скажите, а документы в гвардейском и в гражданском архиве дублируются?
- Нет, Владыка. Если человек приходит на службу в гвардию, все документы передаются в их архив.
- Я вас понял, Михаил Геворгович. Спасибо за информацию. Можете идти.
- Мне писать рапорт?
- Не стоит. Возвращайтесь к работе.
Как только Акопов вышел, Малум про себя оценил гениальность плана генерала Коваленко: «Ай да Алексей Сергеич! Иж ты, какую игру затеял! Он наверняка сейчас сидит в Очакове и просто ждет, когда я пошлю кого-нибудь перевезти этих 13 человек из Березани в Лавру. Стоп! Почему же кого-нибудь?! Он ждет кого-то определенного! Кого-то из часа ночных пояснений…»
- Оля! – Владыка выбежал в приемную. – Дгарб ко мне. Срочно!
Глава 21
Свой библиотечный день квартет «Дельта» потратил на выполнение домашнего задания. Потрудиться пришлось изрядно. Суббота растянулась на шесть пестовских суток, но вся литература была проштудирована, эссе – написаны, и даже нашлось время для тренировок слабых терминатов. Ребята тайком от куратора начали практиковать тренировочные дуэли. Скрытность была необходима, так как дуэли в этом возрасте можно было проводить только в присутствии преподавателя. Самостоятельно подобный вид тренировок допускался только в старших классах, не раньше девятого семестра и только с разрешения классного руководителя.
Дуэли показали ребятами их слабые места: у Оляны это были «человеческие отношения» - она умудрилась проиграть даже Сереже и Валере, у которых этот терминат был третьим и пятым соответственно. Флетчер-Подоляк, Мисюра и Клименко имели серьезные проблемы со своими четвертыми терминатами. Дончанин к тому же практически не управлял другими слабыми терминатам, и это сильно ударило по его самолюбию. Поэтому Мелани взяла над ним шефство. Правда, умная девочка преподнесла это, как взаимопомощь: она учит Клима по возможностям, ритмичности, человеческим отношениям и эмоциональности, а он ее по правильности, целесообразности, ощущениям и силе.
К концу дня ребята наметили план работы на следующую неделю, и все, кроме Олянки, разъехались по домам. В воскресение Волошка обещала Шунину свою помощь в его избирательной кампании, поэтому Мелани, которую Олег Борисович не пригласил, отправилась к дедушке в Прованс. К началу часа ночного понимания Оляна осталась в общежитии совершенно одна, конечно, не считая Евгения Федоровича. Видимо Ремез почувствовал, что ей сейчас одиноко, так как через 15 минут, как все покинули здание Главпочтамта, он постучал студентке в комнату:
- Скучаете, панна Оляна?
- Есть немного.
- Мне можно войти?
- Да, конечно, Евгений Федорович. Присаживайтесь.
Ремез по-хозяйски расположился на стульчике у рабочего стола и наколдовал небольшой чайничек, из которого шел пар.
- Может чаю, - спросил он.
- С удовольствием, - ответила девочка. – Белый, пожалуйста, с манго и лаймом.
- Интересный выбор. Я, пожалуй, даже хочу это попробовать.
Куратор разлил светло-оранжевую жидкость по чашкам и сделал первый глоток.
- Удивительный вкус, - оценил он.
- Евгений Федорович, - личико ребенка вдруг стало серьезным, - мне нужен ваш совет.
- Буду рад помочь.
- Олег Борисович пригласил меня на завтрашнюю встречу со своими избирателями. И я, честное слово, нахожусь в замешательстве. Я не очень хочу в этом участвовать, особенно после вторничного инцидента. И я не знаю, что я там вообще буду делать. Больше всего мне сейчас хочется забраться под одеяло и провести завтра целый день в постели. И чтобы никто меня не беспокоил. Что мне делать?
- Оляна, я могу судить только со своей колокольни. Легче всего в воображении ставить себя на место другого человека. В реальности же, в твоей ситуации очень опасно давать тебе совет. Ибо если ты его воспримешь, как руководство к действию, ты просто перенесешь ответственность за принятие решения на меня. А это неправильно.
- А как бы вы поступили на моем месте?
- Я тебе отвечу, только после того, как ты мне пообещаешь, что ты все равно поступишь по-своему.
- Хорошо, я обещаю.
- Я человек, рассудительный, Оляна. Сначала, я бы хорошенько подумаю, чем мне грозит неучастие в этом деле. Мне кажется, что притвориться больной или уставшей – это плохая отговорка. Так как затем когда-то все равно придется там появиться. Но идти против своих желаний следует только в исключительных случаях, тогда, когда это действительно нужно. Но тебе все равно нужно говорить об этом с Олегом Борисовичем.
Куратор и студентка проболтали до самого утра. Ремез покинул комнату Волошки, когда солнце уже высоко находилось над горизонтом. Оляна после ухода Евгения Федоровича почувствовала себя сильно уставшей и легла спать под куполом.
Проснувшись, Олянка сообразила себе нехитрый завтрак, и через 20 минут она уже была на улице. День стоял солнечный и жаркий, располагающий к пешим прогулкам. Поэтому Волошка с удовольствием прошлась по Крещатику до Бессарабского рынка.
10 этаж резиденции вечерней кватры Украины встретил ребенка привычной суетой. Несмотря на выходной день, людей здесь было много – не меньше чем в будний. Оляна прошла по коридору, но возле кабинета Верховного Хранителя ее остановил секретарь:
- Гей, панночко, а ви куди?
- Меня ждут, - коротко ответила девочка.
- И хто ж це на таку дитинку чекає?
- Верховный Хранитель, - серьезно сказал ребенок. – Посмотрите внимательно. Меня зовут Волошка Оляна Александровна.
Известная фамилия воздействовала на секретаря кардинальным образом, и тот мгновенно изменился в лице:
- Я перепрошую, Оляно Олександрівно, але у мене немає інформації щодо вашого візиту. Однак я можу дізнатися прямо зараз, чи є можливість прийняти вас.
- Странно. Как будто это мне нужно, - очень тихо пробубнила Волошка, но секретарь ее расслышал.
Последняя фраза возымела на молодого человека прямо-таки магическое действие, и он сорвался со своего места, как угорелый. Он лихо преодолел расстояние между своим столом и дверью и исчез в кабинете начальника. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла незнакомая женщина, неопределенного возраста с отталкивающими чертами лица, но очень стильной прической. Ее деловой костюм был настолько будничный, что Волошка даже забыла, что сегодня воскресение.
- Здравствуй, Оляна, - женщина протянула девочке руку. – Я очень рада с тобой познакомиться. Чем обязана?
Олянка настолько опешила, что забыла ответить на рукопожатие. Незнакомка, видимо поняла это, и просто улыбнулась.
- Ну, чего стоишь? Проходи в кабинет. Я не кусаюсь, - сказала она. А затем обратилась к секретарю. – Павлик, сообрази нам что-нибудь вкусненькое. И обязательно мороженное. Жара стоит жуткая.
Павлик подобострастно вылетел из кабинета, а женщина тем временем усадила юную посетительницу на диван.
- Ты, наверное, пришла к Олегу Борисовичу. Ведь так? – уточнила незнакомка. – Но он уже неделю не Верховный Хранитель. С первого июля эту должность занимаю я – Мандрыко Катерина Павловна. Тем не менее, я очень рада, что ты пришла ко мне в гости. Иначе мне бы пришлось искать повод с тобой познакомиться.
- Извините, а где я могу найти Олега Борисовича? – к Оляне наконец-то вернулся дар речи.
- Честно говоря, я и сама хотела бы об этом знать. Он толком не успел ввести меня в курс дела. Поэтому, как видишь, мы пока вынуждены работать без выходных. Я понимаю, что у него сейчас также время непростое. Избирательная кампания – это серьезно. Поэтому и не ропщу. Просто помощи мне просить не от кого.
В этот момент в кабинет вкатилась сначала тележка со всевозможными яствами, а затем Павлик с неискренне восхищенной улыбкой. Секретарь переложил все вкусняшки на журнальный столик, и, гремя колесами, уволок тележку в коридор.
Мандрыко с избытком наложила Оляне мороженого в пиалу, добавила туда джем, фрукты, притрусила шоколадом и протянула девочке. «Вазочка с горкой», - про себя отметил ребенок, принимая угощение.
- Может быть, я вам могу чем-то помочь? – спросила Волошка.
- Спасибо, Оляна, но с моей стороны было бы неправильно лишать студентку единственного выходного. У меня у самой трое детей, и младшая – Тоня поступила на обучение три недели назад в такой же класс, как и ты. Она сейчас учится во Дворце часа утренних ритуалов. Этой ночью она пришла на свой первый выходной. Зашла домой, поздоровалась со всеми, и сразу в свою комнату. Я к ней: «Тонечка, солнышко, мы соскучились. Поговори с нами». А она мне: «Мам, я так мечтаю поспать хоть разок без купола. Нас, - говорит, - Голик загонял. Мы месяца два за эту неделю прожили».
- О, да, - улыбнулась Оляна. – Антон Вячеславович поначалу зверствует прилично. В прошлом семестре он нам после первого занятия задал эссе «1000 способов применения первого термината». Ну, мы и написали. А на следующий урок каждый из нас эти 1000 способов на практике и применил. За урок восемь раз спали. И каждая свободная секундочка – только чтобы поесть или в туалет сгонять. Можете себе представить – дети, еще ни к чему не привыкшие, учатся, как будто им уже по восемнадцать лет! А они, может, еще от своих игрушечек не отвыкли, скучают по ним! А еще у Голика «фишка» своя: чем ребенок талантливее, тем больше он требует. Все больше и больше! Но зато меня не смогли завалить на экзамене, когда вся комиссия очень старалась – вот как Голик нас выучил! Сейчас, я думаю, ваша дочка его ненавидит. Но она ему еще «спасибо» скажет.
- Ненавидит?! Это не про мою Тоньку. Для нее, как и для любого ребенка из часа ночных переживаний – плохих людей не существует. Жалко, что мне не удалось с ней толком поговорить. Поэтому я не знаю, что она сейчас чувствует.
- Конечно, она устала. Ведь она никогда в жизни так не работала.
- Знаешь что. А давай я тебя с ней познакомлю. Для нее это будет полезно.
- Я бы с удовольствием. Но я сегодня занята. Мне нужно найти Олега Борисовича. Я дала ему обещание поучаствовать в его избирательной кампании.
- Понимаю. Даже не знаю, как тебе помочь, - Верховная Хранительница на секунду задумалась. – Знаешь что. А ты обратись в Секретариат. Ведь по закону избирательные кампании организует кватра. Они же должны знать, где находятся их кандидаты. А чтобы ты не стояла в очереди, давай я спущусь с тобой. И кстати с сегодняшнего дня можно агитировать, поэтому Олег Борисович наверняка находится где-то за пределами Киева.
Катерина Павловна положила на стол свою пиалу и резко подняла свое нескладное, бесформенное тело.
- Ну, что. Пошли, - сказала она Оляне. – Чего зря время терять?
Мандрыко на правах хозяйки пропустила Волошку перед собой. Проходя мимо Павлика, новая Верховная Хранительница бросила ему небрежно: «Приберись», и неуверенно показала ребенку дорогу к порталу. На всем пути женщина крутилась вокруг Оляны и всячески подхваливала маленькую гостью. Таким образом, она старалась поддержать и уберечь девочку от толпы и постоянной суеты, царящих в стенах резиденции на Бессарабке.
Внизу на четвертом этаже Катерина Павловна повела ребенка по коридору Секретариата. Огромную очередь она просто проигнорировала, и без стука ввалилась в кабинет директора этого департамента.
- Сергей Александрович, - обратилась она к высокому, красивому мужчине за столом, не обращая внимание на его посетителя, – нам срочно нужен Шушин.
Руководитель Секретариата, казалось, даже не повернул глаза в сторону Верховной Хранительницы. Но, тем не менее, сказал:
- Он в Днепропетровске. Ты найдешь его в Потемкинском дворце. Только поспеши. У него скоро начнется встреча с избирателями.
Не прощаясь, Мандрыко захлопнула дверь, и повела Олянку на улицу.
- Куда мы идем? – впопыхах поинтересовалась Волошка.
- В Днепропетровск, - небрежно бросила Катерина Павловна.
Как только Мандрыко и Волошка выбежали из портала на Бессарабскую площадь, Верховная Хранительница перенесла студентку к Потемкинскому дворцу. Оляна в Днепропетровск попала впервые. Разницу с Киевом она почувствовала мгновенно: несмотря на то, что они находились в парке, в Днепре, как называли город местные жители, оказалось жарче и душнее чем в столице.
- Вы знаете, куда идти? – спросила Оляна.
- Конечно, - недоуменно ответила Катерина Павловна. – Ведь это же мой родной город. Здесь даже есть район Мандрыковка, названный в честь легендарного песта моей семьи – Андрея Мандрыки. Мой пра-пра-пра-прадед в начале позапрошлого века взял его фамилию. С тех пор моя семья стала Мандрыко. У нас даже есть два семейных правила, которые неукоснительно выполняется в течение двухсот лет: женщины при замужестве фамилию не меняют, и каждому первенцу обязательно дается фамилия Мандрыко. Например, мой старший сын – Мандрыко, а младшие сын и дочь – Лебедевы, по фамилии мужа.
- А ваш муж не был против?
- А почему ему быть против? По-моему, все справедливо. Мы планировали троих детей и сразу обо всем договорились.
Потемкинский дворец представлял собой двух-, трехэтажное здание, построенное в классическом стиле, в форме буквы «Т». Оно было воздвигнуто первым в Екатеринославе, и с момента основания города здесь, на четвертом и частично третьем этаже дворца, находилась местная резиденция вечера.
Катерина Павловна быстро провела Олянку по пестовским владениям. Через минуту они оказались среди большого скопления людей этого мира. Поэтому Волошка поняла, что они уже находятся в недоступном для пестов помещении дворца.
- Нам нужно пройти через охрану за кулисы зала. Не отставай от меня, - скороговоркой промолвила Мандрыко.
Волошка обратила внимание, что многие знают ее спутницу по имени и здороваются с ней. Сначала она подумала, что ее наверняка торжественно представляли в качестве Верховного Хранителя, но позже Олянка поняла, что это не совсем так. Тайна раскрылась, когда они подошли к охранникам, пускающим за кулисы.
- Здравствуйте, Катерина Павловна, - поприветствовал ее один из полицейских. – Вы, наверное, соскучились за неделю за нами в своем Киеве. Не жалеете, что ушли от нас с повышением?
- Привет, Костя. А чего мне жалеть?! – Отвечала та. – Все-таки Верховная Хранительница звучит солиднее, чем Главная Хранительница.
- Ну а то, что нас потеряли, не жалеете?
- Костя, уж вас-то я точно не потеряла. Наоборот, я только приобрела. Раньше у меня был только Днепропетровск. А теперь вся Украина. Ладно. Пропусти нас.
Костя открыл перед Мандрыко и Волошкой дверь, и через минуту Оляна увидела знакомое лицо.
- О, привет, Оляна, - удивился Шунин. – А как ты здесь оказалась?
- Я вас ищу, Олег Борисович, - ответила девочка.
- И что я могу для тебя сделать?
Оляна растерялась:
- Как это что?! Вы же меня просили помочь вам в избирательной кампании. А я вам обещала. Вот я и пришла.
Ребенок чуть не плакал.
Шунин подошел и сел перед девочкой на корточки:
- Оляночка, солнышко, спасибо тебе большое. Но разве мог я забрать у тебя первый выходной. Да если бы я знал, что ты будешь меня искать, я бы сам за тобой зашел.
- Так что, я зря вас искала?
- Оляна, запомни: зря ничего не бывает. Если ты что-то сделала – это уже было не зря.
- Так чем я могу вам помочь?
- Ничего особенного. Выйдешь на сцену тогда, когда я тебя позову. Хорошо?
Оляна уже успокоилась и закивала в знак согласия.
- А пока, - продолжил Шунин, - посидишь здесь.
Олег Борисович провел ребенка в маленькую гримерку и закрыл дверь. Оляне ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Она с сожалением вспомнила, что не успела попрощаться с Катериной Павловной. Волошка была очень рада с ней познакомиться. И хотя внешне Мандрыко производила отталкивающее впечатление, новая Верховная Хранительница девочке очень понравилась.
В комнате была отличная звукоизоляция. Оляна совершенно не слышала, что происходит в зале. Со скуки девочка наколдовала себе книгу и принялась читать. Памятуя о задании Кепчаной, Волошка решила изучить творчество итальянских литераторов. А поскольку кроме Рафаэлло Джованьоли имена других писателей, рожденных на Апеннинах, почему-то не вспоминались, то выбрала для чтения «Спартак». По правде говоря, это была единственная книга, написанная итальянцем, которую она давно хотела прочитать. В прошлом семестре у Олянки руки до нее не дошли. Но сейчас пришло время «Спартака».
Когда в дверь постучали, девочка не знала, сколько времени она уже здесь находится. Оляна пребывала в крайне апатичном состоянии, даже, несмотря на приключенческую сущность книги и неповторимый слог автора. Она вяло сказала: «Войдите», и на пороге появился Шунин.
- Все закончилось, - спокойно сообщил он.
- А почему вы меня не позвали? – таким же тихим тоном спросила Волошка.
- Аудитория была сложная, - Шунин на мгновение запнулся. – Это Днепропетровск. Здесь всегда сложно.
- А-а, - понимающе закивала Оляна. – Все дело в Днепропетровске. А я тут ненароком подумала, что вы меня стали сторониться.
Видимо, Олянка попала в точку, так как бывший Верховный Хранитель на секунду оцепенел и не успел ответить.
- Мне кажется, - продолжил ребенок, - вы узнали, что со мной случилось недавно в Провансе, и постыдились показать меня своим избирателям. Конечно, вдруг кто-то тоже об этом догадается и скажет: «Ага, у нас теперь будет Сенатор, который дружит с малолетними алкоголиками! А, может, он и сам алкоголик! Не будем за него голосовать!»
- Что за бред!.. - неубедительно произнес начинающий политик.
- Нет. Это не бред, - стояла на своём девочка. – У вас на лице все написано. Это нечестно так поступать! Мне вчера ночью, Олег Борисович, было очень стыдно из-за того, что я устала и не хотела ехать помогать вам в вашей избирательной кампании. Я очень-очень устала! Но свое слово нужно сдерживать. Мне стоило больших сил сегодня искать вас, и сидеть здесь было тоже нелегко!
- Я не хотел доставить тебе столько неудобств.
- Причем здесь какие-то неудобства! Вы поступили со мной нечестно! Вы просто бросили в каком-то чулане человека, который хотел вам помочь! Даже не смогли сказать мне правду! И я больше не хочу вам помогать. Прощайте.
Оляна не дала шанса Шунину ответить. Она быстро покинула здание и перенесла себя в Киев.
В комнате на Главпочтамте мирно сопела Мелани. Часы показывали начало часа ночных пояснений. Олянка натянула на себя пижаму и легла в постель. И только после этого девочка тихонько расплакалась.
Глава 22
Перевозка заключенных из одной тюрьмы в другую – дело очень хлопотное. Будучи вне стен узилища, вероятность побега вырастает в разы вне зависимости, в каком мире производится транспортировка. В Украине этого мира данный процесс отрегулирован правилами, нарушать которые, опасно для жизни, как конвоиров, так и сопровождаемых.
Начальник дневнокватрального блока Березани и одновременно командир особого березанского батальона охраны генерал гвардии Ростислав Юрьевич Вашкевич получил весьма противоречивый приказ. Согласно этой директиве он должен был нарушить устав пенитенциарной службы дневной гвардии.
- Панно Софіє, я не розумію, чому я маю довірити конвой вам, - говорил генерал у себя в кабинете девушке, передавшей ему столь неоднозначное указание. – Я звичайно дуже перепрошую, але хто б ви там не були, ви все одно людина цивільна. Ви розумієте, що поручаючи вам таку справу, я порушую правила, яких я маю дотримуватися.
- Розумію, пане Ростиславе, - отвечала ему Дгарб. – Утім і у вас, і у мене є наказ Владики дня.
- А чи знаєте ви, що я не зобов’язаний виконувати протизаконні накази.
- Так, я знаю. І це правило діє на кожного. І на мене також.
- Я радий, що ви це розумієте, панно Софіє. Адже видавати вам цих осуджених, - Вашкевич помахал списком в руке, - я не маю наміру.
- Я дуже рада чути, що у нас в гвардії ще лишаються такі командири, котрі здатні керуватися у своїх рішення виключно законністю. Проте у цьому конкретному випадку ви не праві, пане Ростиславе. У списку, котрий ви тримаєте в руках, міститься особи, котрі офіційно в документах не існують. Тобто вони апріорі не можуть бути осудженими.
- Зачекайте, зачекайте, панно Софіє. Як це не існують?! Яким же чином вони потрапили за ґрати?
- От саме для того, щоб з’ясувати це, я і маю перевезти цих людей з Березані до Лаври.
- Тоді скажіть мені, чому ви?
- Тобто?
- Чому Володар передав вам таку справу? Зрозумійте мене, панночко, я проти вас нічого не маю. Ви мені навіть симпатичні. Але ви ще надто молода. І до того ж жінка. Чому Віктор Опанасович наказує вам одній конвоювати 13 злочинців-чоловіків?
- Я не розумію, генерале, вас бентежить те, що я жінка?
- Не робіть з мене сексиста, панночко. Я у пенітенціарній системі вже 40 років працюю. І ніколи б мені не бути генералом, якщо б я в цьому щось не тямив. Щоб ви знали, панно Софіє, арештантів-чоловіків можуть перевозити виключно конвоїри-чоловіки, а жінок – жінки. Це написано в уставі. А устав – це закон. А тепер, зробіть собі ласку, і подумайте, чому Володар дня вибрав саме вас для цієї невдячної справи.
Дгарб задумалась. До этого момента она не задавала себе такие неудобные вопросы. София была рада уже тому, что ее освободили от лифтов резиденции. Ну, что может быть сложного в перевозке каких-то зеков.
Но сейчас Вашкевич заставил ее переосмыслить приказ Владыки. До сего момента Соня и не думала, что это мероприятие может быть опасным. А однозначные намеки генерала заставили ее прийти к выводу, что она стала пешкой в какой-то закулисной игре Малума. От осознания того, что выбора у нее нет, Софии на секунду стало плохо. Ростислав Юрьевич увидел это и поспешил усадить гостью:
- От же ж, панночко, буває і так, - продолжил разговор генерал, - не мав розуму – щасливий був, а порозумнішав – заплакав. Але ви не переживайте, Софійко, ми галичани допомагаємо один одному. Я вам дам своїх бійців. Неофіційно, звичайно.
- Справа в тому, що я маю дуже суровий наказ Владики. Я мушу перевозити їх у несвідомому стані і тільки сама. В мене навіть є дозвіл до кінця року на миттєве переміщення по всім закладам і установам денної кватри України. Я можу їх навіть прямо з берега в Очакові винести у темниці Печерської резиденції.
- А Володар не казав, навіщо цей дозвіл діє так довго.
- Ні, не казав.
- А в цьому дозволі написано тільки ваше прізвище?
- Так. Тільки моє.
- У мене для вас є дуже приємна новина, Софійко. Віктор Опанасович не бажає вашої смерті принаймні до нового року.
- Це обнадіює.
- Які ще установки він давав?
- Він сказав, що будь-який провал операції поставить мене поза законом.
- Тоді, панно Софіє, на найближчий час готуйтеся до нелегального положення.
- Невже нічого не можна вдіяти?
- А що тут вдієш? Ви у безпеці тільки тут на острові. Щойно ви сядете на човен, я вам допомогти вже не зможу. Адже у вас наказ конвоювати самотужки. На вас нападуть або на човні, або щойно ви пришвартуєтеся.
- А якщо я запущу купол, що прискорює час?
- Тоді вас атакують тоді, коли ви заберете цей купол.
- А можна організувати гвинтокрил?
- Ідея звичайно цікава, але не в моїй компетенції. На мій погляд, це ваш єдиний шанс. І якщо у вас немає обмежень, щодо терміну виконання наказу, я вам раджу негайно почати пошуки гелікоптера. А я поки напишу листа у Лавру, попрошу роз’яснити наказ, а також підготовлю цих арештантів зі списку.
- Дякую.
Вашкевич провел гостью до импровизированного пирса, которого не существовало в мире пестов. Через час Дгарб подобрало небольшое судно, и вскоре она уже была в Рыбаковке – в самом ближнем населенном пункте к островным казематам.
Вертолет София нашла в ближайшей части МЧС. Но поднять его в воздух оказалось очень сложным делом. С чтецом судьбы пилота она договориться не смогла, поэтому Дгарб стала искать другой путь. Через своих друзей она отыскала одного песта – сына местного крупного чиновника. Соне повезло, этот юноша был подопечным служителя дневной кватры, который понимал, что такое приказ Владыки. На него произвело впечатление Сонино удостоверение генерального секретаря администрации дневной катры Украины. Мужчина даже попытался ухаживать за обладательницей такой «корочки», но девушка ясно дала понять, что она находится при исполнении служебных обязанностей, и времени для амурных дел у нее нет. Ухажер понял, что все возможно только после «исполнения служебных обязанностей», и принялся помогать Софии Петровне с особым рвением. Именно он вложил в голову своему песту-мажору нестерпимое желание сегодня полетать.
Через несколько часов Алексей Коваленко и Александр Якушев услышали гул приближающегося вертолета.
- Сергеич, - обратился он к генералу, - ты был прав. Они вызвали вертолет. Я редко, когда ошибаюсь, но теперь признаю. Ты правильно решил ожидать прямо на острове.
Коваленко никак не отреагировал на это. Он сосредоточился на вертолете. Как только стало ясно, что крылатая машина идет на посадку, Алексей произнес:
- Приготовься, Сан Саныч. Как только вертолет подымится на метр от земли, сделай такой огромный купол, на какой только способен.
- Мой рекорд почти 14 километров.
- Я хочу, чтобы они сразу перепугались. На их стороне численность. На нашей – внезапность и наши навыки. Если ты запустишь купол больше 10 километров, большинство из них даже и не вылезет на рожон со страху.
Коваленко и Якушев наблюдали, как из вертолета вышла девушка. Вскоре на поверхности острова появился старый знакомый Алексея – генерал Вашкевич, в сопровождении не больше отделения гвардейцев. Бойцы переносили застывших в неестественных позах заключенных. «Наша будущая команда, - подумал Коваленко. – А где, интересно, подарок от Владыки – час ночных пояснений?»
Алексей Сергеевич стал разглядывать прилетевших на остров людей этого мира. Таковых было четверо: девушка, которая разговаривала с Вашкевичем, неотстающий от нее элегантно одетый мужчина, и два молодых человека, которые не пожелали выходить из вертолета. «Двое последних наверняка чтецы судеб пилотов, - решил про себя Коваленко. – Видно, что они не проявляют интереса к тому, что происходит вокруг. Поэтому наш подарок – это скорее этот щегол-мужик. Вряд ли Владыка пошлет на такое дело девицу. К тому же он знает, что у меня барышни не служат».
- Сергеич, - вдруг сказал Якушев. – А ты не думал, как ты сработаешься с девкою-то?
- А почему ты решил, что наш клиент – это она? А вдруг это тот бегающий мужик?
- [Нецензурная брань, означающая междометие], Сергеич, ну ты даешь! У меня, [нецензурная брань, означающая междометие], «людские отношение» - четвертый терминат. И то я понимаю, что час ночных пояснений не будет [нецензурная брань, означающая «работать»] и заглядывать в рот какой-то [нецензурная брань, означающая женщину]. Ты присмотрись внимательно, эта [нецензурная брань, означающая женщину] его пользует вовсю. А этот [нецензурная брань, означающая мужчину] готов хоть раком ходить, лишь бы только к ней в [нецензурная брань, означающая женский детородный орган] залезть.
- Ты уверен?
Этот вопрос генерал задал для проформы. Он и так понял, что Якушев абсолютно прав. Сан Саныч всем выражением своего лица это и показывал.
Оба гвардейца наблюдали, как подчиненные Вашкевича расширяют пространство вертолета и складывают туда обездвиженные тела зеков. Вскоре заключенные закончились, и девушка тепло попрощалась с начальником дневнокватрального блока Березанской темницы. После этого все песты и их чтецы судеб забрались в геликоптер, и пилот запустил мотор. Последней в салон села девушка. Она еще несколько секунд махала Вашкевичу рукой. Но как только машина оторвалась от земли, она поспешила занять свое место.
- Давай! – приказал прапорщику Коваленко.
Якушев поднял руку вверх и с чрезмерным усилием выдавил из нее серебристый свет. Купол оказался настолько большим, что без труда накрыл весь Очаков с несколькими соседними селами. Вертолет застыл в воздухе в полуметре от поверхности острова.
Сан Саныч схватил за руку Алексея и перенес того к парящей махине. Коваленко по пути отправил в охранников Вашкевича огромную глыбу скальной породы. Многим увернуться не удалось. Ростислав Юрьевич погиб на месте, а вместе с ним придавило еще семерых. Оставшиеся гвардейцы рассеялись и попрятались, кто где мог. Еще через секунду оба нападавших оказались в вертолете. Они выбросили наружу всех, кроме пестов, арестантов и Софии Дгарб, которую прапорщик предварительно оглушил бейсбольной битой.
Все произошло очень быстро. Многие даже не успели ничего понять к моменту, когда Якушев убрал купол. А Коваленко тем временем беспокойно начал осматривать рану девушки.
- Сан Саныч! Что ж ты творишь! В тебе ж центнер весу! Ты ж когда-нибудь убьешь кого-то своей битой. Я ж тебя просил только оглушить.
- Так че не так, Сергеич. Она дышит? Дышит. Она в отключке? В отключке. Какие ко мне претензии?
- А если ты ей мозги повредил?
- Как повредил, так и на место поставлю. Если вы так сильно переживаете за ее здоровье, счас я ее вам в секунду взад соберу.
- Только свяжи ее сначала.
- Я знаю лучший способ. Действует на всех из часа ночного пояснения. Сча покажу.
Якушев блистательно владел терминатом «ощущения». Да и в части анатомии его познания были существенны. Он умел делать людям больно. И обратной стороной такого умения был большой медицинский опыт.
Через несколько секунд Дгарб уже пришла в себя. Она судорожно задышала, открыла глаза, и когда осознала, что ее дела совсем плохи, забилась между первым сидением салона и кабиной пилотов. Перед Соней во весь рост стоял Якушев с битой в руках и садистки улыбался.
- Здравствуй, милая, - спокойно произнес он. – Между тобой и землей в данный момент метров 200-300. Как только снизимся, у тебя будет выбор: можешь уйти на все четыре стороны – я тебе даже дверь открою. Только с Малумом будешь разбираться сама. Или ты даешь мне клятву, что будешь выполнять любые наши приказы, до тех пор, пока мы тебя не отпустим. И тогда с Владыкой будем говорить мы. Заметь: выбор я тебе предоставил. Ну, что ты выбираешь?
Соня молчала. Она отдавала себе отчет, что сейчас происходит, но тем не менее, ей казалось, что эта ситуация нереальна.
- Я так и знал. Час ночных пояснений всегда выбирает дверь. Знаешь что, я тебе даже помогу. Малум тебя все равно в живых не оставит.
Якушев схватил девушку за волосы и потянул ее к выходу.
- Ні! Я прошу, не треба. Я згодна…
- И с чем же ты «сгодна»?
- Я клянуся виконувати будь-які ваші накази, доки ви мене не відпустите…
Сан Саныч бросил Софию на сидения:
- Боже! Как же я люблю свою работу!
Глава 23
Андрюша Махатько резко потерял интерес к противоположному полу. Сейчас он был поглощен своей обидой на Фриду, но больше – на своего лучшего друга Колю Каревских. Некогда самый самый легкий на подъем парень из всей компании последние дни сидел дома, чем вызвал беспокойство своих родителей.
Мама Андрея работала в Лавре – в редакции дневнокватрального вестника рядовым оператором ленты новостей. Папа заботился судьбою своих пестов. У него их сейчас было трое – семья, проживающая двумя этажами ниже. Поэтому старший Махатько имел возможность часто бывать дома. Именно отец обратил внимание на резкие перемены в жизни сына. Однако поначалу он не хотел вмешиваться в дела Андрея. Отец переживал до поры до времени тихо, про себя.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения «предков», стало поведение Андрюши на выходных. Правда, если говорить точнее, юноша в субботу и воскресение вообще вел себя никак. Он закрылся в комнате и не выходил из нее двое суток. Родители украдкой ходили у двери его спальни. Но уже ближе к утру понедельника папа и мама набрались смелости и позвали Андрея на кухню. Но сын не отреагировал на приглашение. Тогда старшим довелось к нему постучаться.
Андрей молчал. Родителям пришлось зайти в его комнату без разрешения.
- Что происходит? – папа решил сразу брать быка за рога.
Сын сидел за письменным столом. Чтобы ответить, ему пришлось повернуться к родителям лицом:
- Хм, дайте подумать, - сказал он, скривившись в наигранной задумчивости, и небрежно схватил со стола киевский вечерний вестник. – Ай, ничего существенного. Нерадивые шведские операторы вестника в детской колонке вставляли в ленту новостей порно-проекции из своего семейного альбома. Голодный кот заметил, что съел ежика лишь, когда пошел в туалет. И самое главное: каждый восьмой пест готов поменять своего полового партнера на новый iPhone.
- Прекрати паясничать! – строго произнес отец.
- Папуля, а я не паясничаю. Я сижу тут и завидую пестам черной завистью. Если бы я родился в их мире, у меня бы уже был целый склад новехоньких айфонов.
- А коту ты тоже завидуешь?
- Нет, папуля. Кота я очень хорошо понимаю. Я тоже чувствую, как у меня что-то застряло в заднице.
- Сынок, тебе не здоровится? – забеспокоилась мама.
- Да, мамуль. Мне кажется, что я гей. Я ж кажу, що в мене щось у жопі свербить.
- Прекрати немедленно! – закричал отец. – Он еще издевается над нами! Закрылся тут, и сидит сутками напролет! Делом займись, дармоед!
- Делом заняться? – игриво промолвил сын. – Это проще простого! Папуля, ты так сексуально орешь! Я даже весь вспотел…
- Вон! – отчаянно завопил старший Махатько. – И чтоб духу твоего педерастического здесь не было!
Долго Андрей не ждал. Через мгновение он уже стоял на улице. И только здесь он понял, что забыл переодеться. Как был он дома в боксерс на голое тело, так и вышел. Он быстро наколдовал себе шорты и футболку, и натянул на себя все это прямо в парке Шевченко.
Идти Махатько было некуда. Он был уже достаточно взрослым, и имел возможность поселиться отдельно от родителей. Но для этого ему, как служащему утренней кватре, нужно было ходатайствовать в резиденции на площади Победы. А идти туда он не хотел сейчас больше всего. Конечно, Андрюша мог обратиться к друзьям. Близняшки Войнаровские наверняка приютили бы его на время, тем более что обе сестрички недавно отпраздновали новоселье. Таня поселилась на Виноградаре, а Тала на Дарнице. Да и Тиша с Доминикой, если бы Андрей попросил, точно ему бы не отказали. Но Махатько считал, что одноклассники поддерживают не его, а Колю и Фриду.
Еще пару недель назад Андрей в такой ситуации поступил бы просто: он бы познакомился с девушкой и пустился бы с ней в сексуальные приключения. Но сейчас все изменилось. Завязывать какие-либо отношения юноше было противно. Фрида и Коля своим предательством убили в нем всяческий интерес даже к самым красивым барышням. Махатько настолько проникся жалостью к себе, что любая другая особа ему стала неинтересна. Более того, Андрюша не желал выводить себя из этого состояния. Мазохическая боль, подпитываемая постоянными размышлениями о том, как ему плохо и насколько сильно его обидели, не давала парню шанса выбраться, и разрушала его личность.
Нехорошие мысли привели его на улицу Красноармейскую. Неожиданно Андрей обнаружил себя у прямоугольной арки дома №41. Он не знал, что делает. Ноги сами несли его по старой лестнице на самый верхний этаж.
В дверь настойчиво постучали. Коля в это время заканчивал работу, которую взял на дом, Мирослав спал, а Фрида самозабвенно, с упоением предалась своему любимому времяпрепровождению – чтению. Она уже полгода не открывала ни одной книги, написанной по-шведски, поэтому роман «Fru Bj;rks ;den och ;ventyr» («Жизнь и приключения госпожи Бьёрк») Юнаса Гарделя девушка встретила как старого друга.
Отрываться от сего занятия ей не хотелось. Фрида умоляюще посмотрела на Николая, но тот, казалось, не придает значения каким-либо посторонним звукам. И шведке пришлось заставить себя встать. У двери она оказалась только тогда, когда стук превратился в грохот.
- А вот и я! Не ждали! – Махатько сказал эти две фразы так, будто поймал Фриду с поличным.
- Андрей?! – Фрида, конечно, знала, что ей все-таки придется встретиться со своим бывшем парнем. Она готовилась к этой встрече. Но все равно Махатько застал ее врасплох.
- Ты ба! Узнала! – гаерничал тот. – А прошло-то уже цельных две недели! Ты токо тут сцены не закатывай. Я к тебе, по-хорошему, претензий не имею. Как говорят браты-мацкали: «Коса длина, да ум короток». Тут, говорят, раньше дружбан мой лепший обитал. Мне с ним безотлагательно потребно водки выпить…
- Андрюша, я…
- Фрида! Иди в жопу! Не хочу я с тобой базарить. Я Колюню на кухне подожду.
Махатько оттолкнул девушку в сторону и без спроса поплелся на кухню. Неожиданно Фрида почувствовала облегчение: ей теперь не придется разговаривать с Андреем на неприятные темы.
Шведка зашла в спальню, которая одновременно была и кабинетом. Она обняла сзади своего возлюбленного и как можно спокойнее произнесла:
- Пришел Андрюша.
От такой неожиданной новости Николай было дернулся, но Фрида его мгновенно успокоила:
- Не волнуйся. Нам через это все равно придется пройти. Он хочет с тобой поговорить. Он ждет тебя на кухне.
- А с тобой как? Все хорошо?
- Все отлично. Не переживай. Поговори с ним.
Каревских застал своего друга за разлитием водки в двухсотграммовые граненые стаканы.
- Привет, Колюня! – насмешливо промолвил тот. – Не выпьешь ли ты со мной за нашу дружбу. Не чокаясь.
Андрей не дожидаясь компании, опрокинул в себя почти полный стакан, скривился и смачно выдохнул.
- Мне на работу через пару часов идти, - тихо сказал Коля.
- А-а! Брезгуешь! – манипулировал Махатько. – Как всегда у тебя только отмазки.
Каревских сел за стол, взял свой стакан и немного пригубил.
- Пьешь как девчонка! – с отвращением изрек Андрей. – Да и ведешь себя так же.
В глазах у Николая закипала ярость. Он неистово схватил стакан и залпом выпил все содержимое.
Через секунду, как Каревских пришел в себя, Махатько продолжил:
- Вот скажи мне, Колюня, что бы ты делал на моем месте?
- Я на своем месте.
- А ты представь. Твоя девушка бросает тебя и уходит к твоему лучшему другу. Что ты будешь делать?
- Сначала я бы задумался, может я недостаточно хорош для нее?
- Врешь, Колюня, врешь. Первое, о чем бы ты подумал: какая же ты падла! Из миллиарда девок ему нужна была моя. И не побрезговал же!
- По себе, Андрей, не судят. Это только ты так думаешь. Ты же считаешь, что любви не существует. Поэтому и думаешь, что кто-то хотел тебе плохо сделать. А я просто люблю ее. И все.
- Кончай, Колюня, прибереги плаксивые истории для малолеток. Мы с тобой тут вдвоем. И можем называть вещи своими именами.
- Андрей, ты меня никогда в жизни не поймешь. Помнишь, как я влюбился в Лису Стебушенко в 15-м семестре?
- А причем здесь Василиса? Я у тебя ее не уводил. Наоборот, даже помогал тебе, чем мог.
- Да я о том же. Помнишь, ты даже придумал план по совращению Лисы. Ты меня учил, как подкатить, о чем говорить, что нужно делать. А мне не это нужно было. Я всего-то и хотел ее за руку подержать да в губы поцеловать. Поэтому я тогда и не стал действовать по-твоему. Пойми, я не такой как ты. Да и большинство людей не такие как ты. Мне не нужно это донжуанство.
- Конечно, ты прав: в мире неудачников больше чем таких, как я. Но я никогда не думал, что мой братуха Николай – неудачник.
- В чем неудачник, Андрей?! В бессмысленных неразборчивых сексуальных похождениях? Знаешь, что я хочу тебе сказать: я себя неудачником не считаю. Тех трех женщин, что у меня были, мне вполне достаточно. Я не это ищу. Мне нужны отношения, а не банальный трах.
- Конечно! Фриду ты сейчас трахаешь небанально. Ты ее [нецензурная брань, обозначающая «заниматься сексом»] с огоньком, неистово и оригинально.
- Если бы ты не был моим другом, я бы тебе сейчас врезал, - спокойно сказал Коля. – А поскольку ты хоть и дурак, но мой друг, я прошу тебя уйти. Мне все равно, что ты думаешь обо мне. Но говорить плохо о моей жене я не позволю никому.
- Жене?! – Махатько даже расхохотался. – Когда же вы успели. Или ты называешь женой любую, кому палку всунул.
- Если ты не уйдешь сейчас же, я вызову охотников.
- Вызывай! Я буду считать это концом нашей дружбы.
Андрей налил себе еще водки, выпил ее и по-хозяйски выложил ноги на соседнюю табуретку.
Созерцая эту картину, Каревских понял, что Махатько уходить никуда не собирается. Он вышел из кухни, написал записку и отправил ее охотникам в резиденцию утренней кватры. Через полминуты наряд из четырех крепких бойцов был уже у него в квартире.
- Миколо Петровичу, - обратился к нему бригадир, - це ви нас викликали?
- Да.
- Ви написали, що у вашому помешканні знаходиться небажаний гість. Ви просили його піти.
- Да.
- Він відмовився?
- Да.
- Де він зараз знаходиться?
- На кухне.
Каревских провел охотников и показал им разлегшегося на стульях Махатько. Бригадир едва не обомлел, когда увидел бывшего директора департамента вербовки и рекрутинга и по совместительству екс-бойфренда Верховной Хранительницы. Однако охотник быстро овладел собой, вспомнив, что он стоит сейчас на защите законности.
- Андрію Валерійовичу, я прошу вас покинути цю квартиру.
- А иначе что? – Махатько был уже прилично пьян.
- Якщо ви негайно не підете звідси, це буде сприйнято нами як опір нашим законним вимогам. Також маю вас попередити, якщо ви не підкоритеся, ми затримаємо вас за порушення прав власності. А це передбачає як мінімум арешт.
- А как максимум?
- Позбавлення волі до п’яти років по діючим законам ранкової кватри.
- Арестовывайте, - безразлично промолвил Андрей. – Мне все равно идти некуда.
Махатько допил с горла водку и неуверенно встал. Его прилично шатало, но, тем не менее, он протянул свои руки, чтобы охотники могли застегнуть на них наручники. Фрида вышла из спальни уже тогда, когда Андрея выводили под руки из квартиры. Как только дверь закрылась, она сказала:
- Зря ты так поступил, Николя. Не нужно было впутывать в это дело еще и охотников. Андрей не сделал тебе ничего плохого.
- Он плохо говорил о тебе, Фрида.
- Он просто обижен на нас и невероятно одинок. Зря ты так, Коля, очень зря.
Глава 24
В доме на Ближнем Хуторе заключенные стали приходить в себя. Сознание возвращалось к каждому под чужим куполом. Поэтому никто из узников не понял, что они уже находятся не на Березани. Комната, в которой они очнулись, была переоборудована Алексеем Сергеевичем и Александром Александровичем по подобию тюремных камер. И единственной неожиданностью для многих оказались лишь новые соседи.
На Березани узникам часто приходилось попадать под чужой купол. Первый сюрприз ожидал их уже после того, как все проснутся – их «камеру» посетили девушка, из руки которой истекал серебристый свет, и двое мужчин.
- Всем встать, - уверенно и без угрозы сказал Алексей. Зеки неохотно повиновались. – Прапорщик, командуйте.
Речь Сан Саныча длилась всего 27 секунд. За это время он произнес 77 слов, но печатными оказались только предлоги и союзы. Суть посыла Якушева сводилась к тому, чтобы заключенные вспомнили, что они все-таки гвардейцы. Прапорщик поставил отряд в шеренгу по стойке смирно и передал слово генералу.
- Кто знает, как меня зовут? – спросил Алексей Сергеевич, но заключенные молчали. – Разрешаю выйти из строя.
Никто из строя не вышел, только Щербан глухим баритоном произнес:
- Вы Алексей Коваленко.
- Правильно Константин Ильич. Я генерал Алексей Сергеевич Коваленко. Никто из вас не знает, чем я занимаюсь, но каждый из вас слышал обо мне. У меня для вас есть новость. Я решил предоставить вам второй шанс. Я у вас не спрашиваю вашего согласия. Кто не хочет, может уходить. Мы сейчас не на Березани. Я никого удерживать не буду. Но должен вас предупредить: на данный момент никого из вас официально не существует. Все документы подтверждающие, что вы когда-либо рождались, учились, женились, служили и были осуждены, на данный момент находятся у меня. И если вы уйдете, у меня не останется другого выбора, кроме как передать их властям. Я не заинтересован, чтобы преступники находились на свободе. Но с другой стороны дневная кватра, да и вся страна нуждается в вашей помощи. И если вы послужите ей, я отдам эти документы вам. И вы сами будете решать, что с ними делать. Но сейчас запомните правило, по которому вы будете жить в ближайшее время. Каждый из вас обязан каждый час сообщать мне, где вы находитесь, и чем вы занимаетесь. Если вы пропустите хоть одно такое донесение, я буду считать это побегом, и незамедлительно передам документы в гвардию. Вопросы есть?
- Пане генерале, про що взагалі йдеться мова? – спросил Мозлер.
- Оскільки наша операція цілком таємна, на це запитання я відповім тільки після того, як почую від вас клятву, про збереження таємниць, - ответил Алексей. – Я чекаю.
- Я уже давал такую клятву, - сказал Щербан.
- Майор, вы ее давали, когда служили в гвардии, - Коваленко подошел к нему вплотную. – Сейчас же вы служите у меня. Это не гвардия. Это значительно серьезнее. И в доказательство тому обратите внимание, где вы находитесь сейчас, и где вы были вчера. Мне нужны 13 клятв немедленно. Или уходите прямо сейчас.
В течение последующих пяти минут все бывшие заключенные дали необходимые клятвы.
- Отлично, господа гвардейцы, - резюмировал генерал. – Будем считать это добрым началом. У вас есть 10 минут на переодевание и приведение себя в порядок. Сбор в соседней комнате. Форма одежды гражданская, неброская. Разойтись.
Через 10 минут все бывшие узники сидели за круглым столом в гостиной. Вскоре к ним присоединились Коваленко, Якушев и Дгарб.
- Как вы уже обратили внимание, - начал Алексей, - нас здесь 16 человек. По одному из каждого часа. Только двое из нас гражданские, и почти каждый когда-либо выпускал смертельную молнию. Уже сам принцип формирования команды нам говорит о том, что задача перед нами стоит непростая. Нам будет противостоять опасный враг, враг потенциально самый сильный на земле, в умении управлять терминатами – выдающаяся, возможно самая талантливая личность, когда-либо посещавшая наш мир. Я говорю о песте: Волошке Оляне Александровне.
- Перепрошую, пане Олексію, - перебила его Соня, - але ж їй тільки 10 років. Це ж дитина.
- Так, Софію Петрівно, - сказал генерал, - це дитина. Але коли вона стане дорослою, буде вже пізно. Вже зараз вона настільки сильна, що вміє надавати вірність великим речам, що існують у світі пестів. Цього квітня вона надала вірність будівлі. Ви розумієте яку потенційну небезпеку вона несе для нашого світу. Справа навіть не у денній кватрі. Ми захищаємо світ від можливої гуманітарної катастрофи.
- А почему должно быть именно так, господин генерал? – вклинился в разговор Гамлет Саркисян. – Почему эта Волошка обязательно должна вырасти и учинить геноцид?
Алексей Сергеевич на секунду задумался:
- Конечно, может быть и по-другому. Но я обязан рассматривать все варианты. Я должен уметь прогнозировать и моделировать разные ситуации, исходя из данных, которые у меня есть. Большинство людей песта воспринимают как какое-то мифическое существо, живущее хоть и рядом, но не по соседству. Наверняка и вы до сегодняшнего дня считали появление Волошки здесь не своей проблемой. Должен сказать, что человеку психологически трудно представить, что в будущем его ожидает катастрофа. Да мы знаем, что умрем. Причем можем это сделать в любой миг. Но наша психика защищает нас от подобных плохих мыслей верой в лучшее. Мы сейчас находимся в той ситуации, когда мы чрезмерно уверовали в счастливое будущее. А на самом деле произошло вот что. Представьте, что наш мир посетил Бог с психикой десятилетнего песта. Этому существу подвластно все. Но при этом – она человек со всеми своими достоинствами и недостатками. Неважно, какой она человек, неважно какие у нее эти достоинства и недостатки. Важно то, что она в свои десять лет владеет всеми терминатами лучше кого бы то ни было на земле. И уже очень скоро ее будет не остановить. У нас нет выбора, сержант Саркисян. Или мы дадим ей бой в течение этого года, или уже через полгода мы не будем контролировать ситуацию.
- Господин генерал, - обратился Карачаев, - а почему именно полгода? Откуда вообще такие сроки? Почему мы не сможем избавиться от песта позже, через два года, или три?
- Я сужу по тому, какое время необходимо, чтобы талантливого гвардейца превратить в машину-убийцу. А поскольку мы имеем дело с пестом, то я еще делю это время на два. Здесь присутствует инструктор офицерских курсов. Он обучал бойцов спецназа. Он не даст соврать, что для этого нужно как минимум два года ежедневных тренировок. Волошка поступила на обучение прошлой зимой. И пусть ее обучают обыкновенные учителя, а не специалисты-инструкторы, она уже умеет делать то, чему ее никто не научит даже на офицерских курсах. А через полгода она станет абсолютом. И тогда противостоять ей сможет не группа из 16 человек, а целая армия. И то недолго.
Коваленко сделал небольшую паузу, чтобы присутствующие пришли в себя после услышанного.
- Господа, я разделил наш отряд на три группы по пять-шесть человек. У каждой из них будут свои задачи. Первая группа будет заниматься сыском и сбором информации в составе: сержант Саркисян, старший лейтенант Махнович, лейтенант Мозлер и майор Поповский. Руководит группой София Петровна Дгарб. Вторая группа – аналитика. Состав: майор Щербан, подполковник Карачаев, майор Чмых, младший лейтенант Калюжа. Руковожу я. Третья группа боевая. На подготовительный период в ее задачах будут вспомогательная функция, обеспечение и тренировки. Состав: лейтенант Цхаридзе, рядовой Шилийко, капитан Оленев, сержант Иванов и инструктор Токоренко. Руководитель: прапорщик Якушев. Координировать работу групп назначаю себя. Вопросы?
Через несколько секунд тотальной задумчивости прозвучал тихий голос майора Щербана:
- Чтобы убить Бога, его нужно сначала уничтожить в себе…
- Что вы имеете в виду, Константин Ильич? – спросил Алексей.
- Господь существует в каждом человеке на земле. В этом и есть его божественная сущность. Если человек не верит в него – это не Бог. Это персонаж. Чтобы убить Бога, нужно убить веру в него других людей, и в первую очередь свою веру. А во что все мы верим? В то, что все мы вооружены с рождения. Что всех нас отличает набор восьми определенных терминатов. Мы с вами, господа, верим в оружие, которое и создает этого Бога. Убивая Бога, мы разоружаем самих себя. Вам, генерал, понадобится немного больше, чем шантаж, чтобы побудить нас бороться. Вы идете в крестовый поход. Вы объявляете войну Богу, в которой не знаете, как победить. При этом мотивируете нас только страхом перед определенностью. Для меня этого недостаточно, Алексей Сергеевич.
- Во-первых, Волошка не Бог. Она может стать абсолютом, а не Богом. То есть, она может научиться идеально владеть всеми терминатами. И чтобы этого не допустить, я и собрал вас здесь. А во-вторых… чего хотите лично вы, Константин Ильич?
- Если бы я знал, чего я хочу, у меня бы это уже было.
- Тогда почему вы здесь. Вставайте и уходите. Я вас не держу. Я вам даже дам фору в пару часов.
- Бегать – это не для меня. Да и идти мне некуда. Поэтому я бы предпочел, если бы вызвали гвардию сюда.
- Мы сейчас не на территории Украины.
- Не проблема. Вызовите местные силовые структуры.
Хотя лицо майора и не выражало никаких эмоций, Коваленко чувствовал, как Щербан радуется про себя, что нашел его слабое место. Естественно генерал не мог обратиться к местным властям, так как сам находился вне закона. Теперь это стало очевидно для всех. И Алексею нужно было срочно менять свою тактику.
- Вы мне нужны, Константин Ильич. Вы мне все нужны, господа. Да я не могу вам пообещать много. Но вы должны знать: эта операция санкционирована, несмотря на всю ее незаконность. Да, все мы пребываем на нелегальном положении, в том числе и я. Вы же понимаете, господа, что мы сейчас стоим на последнем краю обороны. Кроме нас с вами нет других людей, которые могут справиться с этим. Или мы или никто. Поэтому я прошу вас в последний раз, господа, определиться со мною вы или нет. Потом я вам не дам шанса передумать. Итак, что скажите?
- Я с вами, генерал, - первым оказался Оленев.
- И меня запишите, - произнес Евгений Цхаридзе.
- А амнистия будет? – спросил Поповский.
- Аркадий Мирославович, в вашем деле амнистия вам не поможет, - ответил Коваленко. – Вас же еще ожидает российский суд. На вашем месте я бы с удовольствием воспользовался возможностью официально ни для кого не существовать. И стараться избегать посещения Российской Федерации.
- Ну, тогда я с вами, Алексей Сергеевич.
- Я також з вами, генерале, - сказал Мозлер. – Не хочу марнувати свої найкращі роки у в’язниці.
Михаила активно поддержали молодые Саркисян и Калюжа. Также не желали сидеть в тюрьме Шилийко, Махнович, Токоренко и Иванов.
- Максим Ярославович, - обратился Коваленко к Карачаеву, - вы приняли решение?
- Я вам скажу откровенно, генерал, - серьезно произнес тот, - я вижу в этом деле много узких мест. И самое главное, я не вижу причины для того, чтобы Владыка изменил наш статус даже в случае успешного выполнения этого задания.
- Господин подполковник, с чего вы взяли, что мы зависим от Владыки, - контраргументировал Алексей. – Все документы находятся у меня, а не у него. Другое дело, если вам нужна амнистия. Тогда я просто буду ходатайствовать.
- Если документы находятся у вас, Алексей Сергеевич, - продолжил Карачаев, - то и вы можете изменить своим обещаниям после выполнения.
- Господа! – обратился ко всем генерал. – Дабы прекратить эти ненужные разговоры, я клянусь, что в случае успешного выполнения операции, я верну каждому из вас все ваши документы.
- Можете на меня рассчитывать, - сказал Карачаев.
- Ви мене також переконали, - промолвил Чмых.
- Вот и славно, - резюмировал Алексей. – Остался только майор Щербан. Вам нужно определиться, Константин Ильич.
- У меня будет условие, - произнес он.
- И какое же? – Поинтересовался Коваленко.
- Малум должен уйти в отставку.
- Вы не тому человеку предъявляете такие условия. Я не могу вам такого пообещать. Это не в моей компетенции.
- Малум не меньшее зло, чем пест.
- Но и не большее, чем последующий за ним Владыка. Малум выстраивал иерархию управления кватрой 20 лет под конкретных, верных только ему людей. И чего не отнять у Малума – это того, что нынешняя система хоть и громоздкая, но работает. Однако следующий Владыка сначала избавится от людей предшественника. И тем самым полностью разрушит все то, что делал Малум. А вот сумеет ли построить – это очень большой вопрос. Я понимаю, Константин Ильич, вас сейчас гложет обида, а чувство мести отравляет ваш разум. Но я вас прошу, взгляните на то, что произошло под другим углом, с максимальной объективностью.
- Он сумасшедший! Он едва не начал гражданскую войну…
- Он ее и так начал. Не в 2004-м, так в 2011-м. Но только без вашего участия. Как вы не понимаете. Люди бывают разные. Некоторые рождены развязывать войны, иные в них участвовать. Вы пошли против системы. И на что же вы рассчитывали? Что вас эта система погладит по головке?! Вы же знали, на что шли!
- Но у меня не было выбора.
- Да его ни у кого нет. Выбор – это иллюзия. Все эти кватральные ценности, деление на кватры, часы, терминаты – все это иллюзия. Иные досужие рассуждения для юродивых. Сильный всегда прав. Сильный всегда пожирает слабого. Командует один, погибают миллионы. Так или иначе эта аксиома присутствует в философии любой кватры. Только понятие сильный подменяется. Утро утверждает, что интересный, справедливый всегда прав. Вечер говорит, что ушлый всегда прав, а ночь – что умный. Но всегда есть кто-то один. И если вы, майор, этого не знали, вам нечего делать не то что в гвардии, но и в дневной кватре. У вас только одна перспектива – повеситься. Поэтому спрашиваю в последний раз: вы с нами?
Глава 25
«Що відбувається у ранковій кватрі України? За останній місяць саме будинок на площі Перемоги у Києві перетворився на місце, де по-справжньому робляться новини. З моменту розпалення конфлікту з клятвопорушниками важко пригадати той час, коли саме ранкова резиденція не була головним ньюзмейкером країни.
Саме з приводу останніх подій національний вечірній вісник (НВВ) звернувся за коментарями до нового Верховного Хоронителя години ранкових діянь Івана Андрійовича Щепти (ІАЩ).
НВВ: Іване Андрійовичу! Дякуємо, що знайшли час для зустрічі з нами. НВВ неодноразово намагався домовитися з новими ранковими Верховними Хоронителями про інтерв’ю, проте нам нажаль відмовляли, аргументуючи це дуже щільним графіком.
ІАЩ: Так! Нажаль, це правда. Графік у нас шалений. За останній рік минулим керівництвом ранку було зроблено все можливе, щоб відвернути кватру від людей, що їй служать. Нам з колегами доводиться докладати максимум зусиль, аби повернути довіру ранкового народу України. Саме з цієї причини нам важко знайти час навіть для спілкування з пресою.
НВВ: Іване Андрійовичу, ви людина у політиці нова. На відміну від ваших колег – пана Босюка та пані Куліби – про вас майже нічого не відомо. Розкажіть, будь ласка, нашим читачам про ваш життєвий шлях.
ІАЩ: Я народився у 17 жовтня 1981 року у селі Розгірче Стрийського району Львівської області. Освіту отримав у Львові. Моїми кураторами були такі неперевершені вчителя як Софія Романівна Требер і Якуб Станіславович Сверч. Після навчання я пішов у мисливці. Спочатку працював дільничим у рідному селі. Потім одружився і переїхав у Стрий. За три роки зробив кар’єру з рядового у загоні до головного мисливця міста. Тоді ж я і отримав перший свій чин – помічника Хоронителя.
НВВ: Тобто до того, як очолити годину ранкових діянь, ви мали найнижчий чин?
ІАЩ: Ні. Технічно я був вже Молодшим Хоронителем. Адже за тиждень до переїзду у Київ я дав клятву. Тільки документи, що це підтверджували прийшли вже тоді, коли я став Верховним Хоронителем.
НВВ: Ну, і як вам керувати годиною?
ІАЩ: Важко. І справа тут зовсім не у відсутності досвіду чи якихось знань. Те, що робилося у нашій кватрі попередниками – це просто злочин проти ранкової спільноти. Я знаю, що ви вже друкували на своїх шпальтах жахливі цифри статистики щодо вербовки молоді і підвищень за минулий рік. Тому повторюватися не буду. Але зрозумійте, це все не пройшло непоміченим для нас. Ви думаєте, чому Олена Едуардівна запропонувала мені бути Верховним Хоронителем. Тому що на момент запрошення у годині ранкових діянь у всій Україні Головних Хоронителів не було взагалі, а Керуючих – тільки семеро.
НВВ: А як вам панна Мостова пояснила, чому вона пропонує цю посаду саме вам.
ІАЩ: Вона сказала, що обрала мене з-поміж тих, у кого була найстрімкіша кар’єра. А також ми домовилися, якщо вона побачить, що в мене не виходить, я піду. Місце у Стрию від мене нікуди не втече.
НВВ: Із ваших слів стає зрозумілим, що панна Мостова зараз бере на себе лідерські функції серед Верховних Хоронителів. І це виглядає дивним, адже вона наймолодша серед всіх вас. Тобто і досвіду у неї менше.
ІАЩ: Зовсім ні. У нас немає лідерів серед Верховних Хоронителів. Ми всі рівні. Повірте, ми добре доповнюємо один одного. Просто панна Олена деякий час була єдиною Верховною Хоронителькою на всю кватру. Тому не дивно, що саме вона ставила нам умови, проводила співбесіди з нами. На її місці я б робив те ж саме.
НВВ: Тобто вас не бентежить той факт, що всі ключові посади у резиденції займають друзі панни Мостової?
ІАЩ: (після деякої паузи) Я хочу, щоб ви зрозуміли: у тій ситуації, в якій опинилася панна Мостова, вона могла розраховувати тільки на своїх друзів. І це все цілком природно. Коли ти приходиш у велику політику, а в нашій кватрі посада Верховного Хоронителя – це велика політика, без власної команди досягнути чогось неможливо. На кого ще вона мала покластися?! Кому ще вона мала довіритися?!
НВВ: Так. Це все зрозуміло. Але багато хто очікував, що призначення на посади відбудуться вже після посвячення у Верховні Хоронителі. А так здається, що Олена Едуардівна поспішала посадити на ключові місця своїх людей.
ІАЩ: Ні. Це зовсім не так. Ви робити висновки, гадаючи, що у нас така ж сама висока конкуренція серед співробітників, як і у вечорі. А насправді у ранковий кватрі бажаючих зайняти ці посади не так вже і багато. А враховуючи те, якою була політика ранку за останній рік, таких людей майже не було. Насправді, я вважаю, що українській ранковій кватрі дуже пощастило, що у її резиденцію прийшла команда молодих і безумовно талановитих менеджерів.
НВВ: А не здається вам, що у ранку зараз присутній певний перекіс у сферах впливу серед Верховних Хоронителів? Так, ви кажете, що всі Верховні Хоронителі рівні між собою, але дехто все ж таки рівніший.
ІАЩ: Я не думаю, що панна Олена схильна користуватися своїми друзями у власних інтересах. Інакше, чому вона взагалі тоді настільки швидко посвятила нас у Верховні Хоронителі? Виходячи з вашої логіки, їй би було зручніше довгий час шукати кандидатів, концентруючи всю владу ранку у своїх руках. Але вона цього не зробила.
НВВ: Давайте підійдемо до цієї ситуацій під іншим кутом. Скажіть, будь ласка, який вплив на Олену Едуардівну мають її друзі?
ІАЩ: Ви адресуєте це питання не тій людині. Вам краще запитати про це у самої панни Олени.
НВВ: Дозвольте з вами не погодитися. Якщо б друзі панни Мостової не були б одночасно і високопосадовцями ранкової резиденції, можливо в цьому випадку ви б мали рацію. Проте НВВ адресує питання не пересічному громадянину, а Верховному Хоронителю, і ці люди працюють і у вашому підпорядкуванні також. Знати, який вплив мають ваші підлеглі на вашу колежанку – це ваша робота.
ІАЩ: Виключно позитивний вплив. Я вважаю, що давні особисті стосунки між панною Оленою і її друзями тільки допомагають в роботі. Це додає нам всім відповідальності за рішення кожного з нас.
НВВ: А ви також знали панну Мостову до призначення?
ІАЩ: Нажаль не мав такої честі. Я познайомився з нею 29 червня.
НВВ: Ви сказали, що друзі впливають на Олену Едуардівну виключно позитивно тому, що давні особисті стосунки додають відповідальності. А чи не додає відповідальності перед спільнотою призначення сестер Войнаровських на важливі позиції у квартальній ієрархії? Адже їх мати Аурора Войнаровська була причетна до ти проблем, з якими ви зіткнулися. На початку нашого інтерв’ю ви навіть вживали слово «злочин».
ІАЩ: І я його навіть повторю. Те що відбувалося у ранковій кватрі цілий рік – це злочин. Проте до суду я не маю право називати Аурору Костянтинівну злочинкою. Щодо панни Тетяни і панни Наталі я хочу сказати, що діти не зобов’язані відповідати за дії своїх батьків.
НВВ: Але ж сама поява прізвища «Войнаровська» у складі топ-менеджерів резиденції викликала неоднозначну реакцію навіть у інших кватрах.
ІАЩ: Можливо. Проте Тетяна і Наталія Войнаровські не мають жодного відношення до тих противоправних дій, що коїла їх мати. Навпаки ці панни були в опорі підчас конфлікту клятвопорушників. Тобто боролися проти того, що робила колишня Верховна Хоронителька.
НВВ: Як ви прокоментуєте ситуацію з Андрієм Валерійовичем Махатько? Чому він покинув посаду через декілька днів після призначення.
ІАЩ: Я чекав на це питання. В цій ситуації не потрібно шукати чогось надзвичайного. Пан Андрій зрозумів, що ця робота не для нього. І ми вдячні йому за те, що це сталося дуже швидко. До того ж звільнення пана Махатька має показати всьому колективу нашої резиденції, що ніякі особисті стосунки не впливатимуть надалі на оцінку професійних якостей наших співробітників.
НВВ: Тоді як ви поясните факт його затримки мисливцями?
ІАЩ: Напевно він був затриманий, бо порушив закон. Іншої причини бути не може. Я це говорю з впевненістю, бо сам був мисливцем.
НВВ: Чи відомо вам, що пан Махатько і панна Мостова колись заходилися у романтичних стосунках.
ІАЩ: Це абсолютно не моя справа. Я не збираюся коментувати чиєсь особисте життя.
НВВ: Але ж це особисте життя має пряме відношення до політики ранкової кватри України.
ІАЩ: Я не бачу зв’язку. Чому суспільство мають турбувати, чим колись займалися двоє повнолітніх неодружених людей у їх особистий час?!
НВВ: Ці двоє повнолітніх неодружених людей зараз Верховна Хоронителька і щойно звільнений директор департаменту вербовки і рекрутингу резиденції. Не останні люди у ранці. Українська спільнота занепокоєна, з чим пов’язаний арешт Андрія Валерійовича. Прес-служба мисливців відмовляється коментувати це, наголошуючи на досудовій таємниці. Дехто навіть каже, що почалися політичні репресії.
ІАЩ: Це маячня. Ніяких репресій немає. Подивіться хоча б на мене. Я підчас конфлікту з клятвопорушниками був мисливцем і чесно виконував накази. Незважаючи на це панна Олена посвятила мене у Верховні Хоронителі. Де б я був, якщо зараз дійсно б були репресії?! Не вірте чуткам. А щодо арешту пана Андрія – я не знаю у чому причини. І не маю знати. Це справа виключно мисливців…»
Глава 26
Второй семестр учебы отличался от первого. Студенты практически не сидели в своем классе. Учителя постоянно проводили занятия за пределами Главпочтамта. Действительно час утренних странствий полностью оправдывал свое название.
Круговорот новых знаний, новых мест, новых людей и пестов не на всех учащихся действовал благотворно. Конечно, ребята уставали как физически, так и эмоционально. Преподаватели это понимали. Поэтому редкий урок прерывался на сон. А Дурноляп, например, вообще умудрялся уложиться в 5-6 часов за урок.
Для Оляны осень 2012 года началась как-то внезапно, с первым осенним дождем. Она вдруг поняла, что уже заканчивается сентябрь. Эта мысль ошеломила ее. Как она умудрилась не заметить окончание лета?! Еще никогда в жизни девочка не чувствовала, что время может течь настолько быстро, несмотря на возможность остановить его и вдоволь насладиться моментом. Волошка даже поделилась этими переживаниями со своим куратором. На что Ремез с грустью констатировал, что видимо она повзрослела.
За два прошедших месяца Олянка направила в резиденцию дня полтора десятка прошений на посещение. Но ни одно из них не было удовлетворено. Даже больше: каждое из ходатайств осталось без ответа, будто не отправляла Волошка в Лавру никаких писем.
В учебе студентам все было очень интересно. Но больше всего ребят увлекла курсовая работа с пестами. Учащиеся восприняли задание с особым азартом. Оказалось, что зарабатывать деньги для вверенных им пестов интересно, поскольку никто не ограничивал студентов в методах. Ребята подошли к выполнению задания творчески, нетрадиционно. Чтецы судеб этих пестов даже поначалу запротестовали, дескать, что эти детки творят?! Сейчас их подопечные привыкнут к этому нескончаемому потоку нетривиальных идей, а когда курсовая работа закончится, то у них все вернется на круги своя. На что Ева Владимировна отметила: «Вы, господа, также имеете возможность учиться у этих деток. В противном же случае считайте, что у ваших пестов начался золотое время, которое имеет свойство заканчиваться».
На следующей встрече со своей курсовой работой Остапом Крапкой квартет «дельта» обнаружил песта, работающего экспедитором в одной крупной оптовой компании. Его чтец судьбы рассказала, что ее подопечный после внушения Валеры мигом помчался искать работу, несмотря на неподходящее для этого время. Логично рассудив, что вечером в пятницу работают немногие, он отправился в промзону, где обычно находятся склады. И на первом же складе он получил работу. Работодателя подкупило стремление парня работать и зарабатывать. Остап даже остался на складе на ночь, чтобы понять принципы погрузки. А на утро он уже отправился в свой первый маршрут – пока только стажером.
Экспедитор – это далеко не продажи. Здесь много денег не сделаешь. Поэтому ребята внушили Крапке обращать внимание, какого товара не хватает клиентам, какие скрытые возможности они не видят. Также Мелани вселила в Остапа установку быть учтивым, обходительным, ненавязчивым. Она это сделала очень аккуратно, так как у часа утренних странствий «отношения между людьми» - это четвертый терминат.
Слух о толковом новичке экспедиторе, который подчищает работу продавцов, очень быстро донесся до офиса продаж. Через две недели на Остапа обратили внимание. Хорошие продавцы на дороге не валяются. Крапке сделали предложение, от которого квартет «дельта» отказаться не мог.
В августе Остап вызвал настоящий фурор. За первый месяц работы он умудрился закрыть на себя половину продаж офиса и привлечь множество новых клиентов. Сей факт отразился на его зарплате: когда он решил проверить баланс по его новенькой банковской карточке, банкомат вывел на экран шестизначное число. На следующий день дабы убедиться, что все расчеты верны, он обратился в бухгалтерию за разъяснениями. Там парню подтвердили, что заработанная им сумма, состоит не только из его зарплаты и процента от продаж, но и всяческих бонусов и особой премии от генерального директора.
На радостях ребята решили побаловать себя парижским Диснейлендом. На мгновение Олянке и компании показалось, что они уже выиграли. Но не тут-то было! Самоуверенное поведение одноклассников очень быстро вернуло их с неба на землю. Сережа краем уха услышал, что квартет «бета» за два месяца уже заработал миллион, а «альфа» - целых полтора. Поэтому расслабляться было преждевременно.
Оляна не умела долго злиться. Она простила Олега Шунина буквально на следующий день после их встречи в Потемкинском дворце. Но помогать ему она больше не собиралась. Но и Олег Борисович не спешил обращаться к Волошке за поддержкой. В сентябре он ожидаемо выиграл выборы в Сенат. Его партия «Вечерняя Украина» теперь имеет в украинском вечернекватральном парламенте большинство. Однако в самой партии усилилась внутренняя конкуренция, поэтому фракция пока не спешит выдвигать его в спикеры. Уже целый месяц Сенат работает без своего главы, и сами Сенаторы особо не переживают об этом факте.
Андрей Махатько всячески оттягивал сроки суда. Утренние охотники были готовы отпустить его, не выдвигая обвинений, но к всеобщему удивлению этому противился сам задержанный. При этом Андрей постоянно выражал недоверие то судьям, то прокурору, то адвокату. Время суда уже переносили четырежды. С Махатько пытались поговорить все его друзья, но он отказал во встрече каждому. Пресса почему-то решила, что бывшему директору департамента вербовки и рекрутинга нужна помощь, и журналисты словно с цепи сорвались, поливая грязью новое руководство утра. Андрея же все эта кампания по его защите забавляла, но что-либо менять он не желал.
Алена Мостовая находилась в очень затруднительном положении. После выхода интервью Щепты в национальном вечернем вестнике, у нее заметно испортился имидж. Больше всего Мостовую угнетала невозможность ответить, оправдаться. Ситуацию с Махатько девушка не иначе как «бред» не называла. От нападок прессы, от всей нахлынувшей на нее несправедливости, у Алены опускались руки. Она уже готова была уйти в отставку – благо она никогда не мечтала о карьере Верховной Хранительницы. Разубедить Мостовую не делать глупостей помог Валентин Максимович Жуков. Старику удалось донести девушке, что сейчас утренней кватре как раз и нужны лидеры, которые никогда не хотели ими быть. «Не у каждого человека, - говорил он, - в жизни выпадает шанс сделать что-то стоящее. Тебе же, Алена, улыбнулась судьба. Уходить нужно не тогда, когда тебя кто-то несправедливо поливает грязью, а когда чувствуешь, что ты уже ничем не можешь помочь. Ты же имеешь реальную возможность сделать мир лучше. Все остальное – это мелочи». Сам Валентин Максимович в последнее время стал доверенным лицом Верховной Хранительницы и ее советчиком. Жуков даже дал согласие временно поселиться у Мостовых в Одессе на улице Гаванной, 3. С другой стороны, старику самому нужна была поддержка. С гибелью внука возможность поработать, помочь Алене придавала его жизни смысл. Поэтому семейство Файнгольдов-Мостовых стали всячески опекать Жукова.
След Василия Севешина потерялся напрочь. Кроме того, по дороге в Харьков из поезда исчезли бревна его верного дома. План вечернекватральной полиции устроить Севешину засаду на станции провалился. Полицейские прочесывали весь отрезок железной дороги от Харькова до границы, но никаких следов дома они не находили. Вася будто в воду канул.
На самом деле перевозка дома в Харьков был всего лишь ложный путь. Севешин и его дом уехали в противоположном направлении в приморский город Находку. Там бревна были прогружены в контейнер и морем направлялись через полмира в Англию. Вася зайцем проник на это же судно и поселился в том же контейнере, что и его дом. Только на корабле Севешин позволил себе расслабиться. Все 44 дня своего морского круиза Вася безбожно пил горькую. И за все время путешествия он ни разу не высунул носа свежий воздух.
Группа генерала Коваленко зря времени не теряла. Из открытых источников они выяснили круг общения Оляны Волошки, собрали на людей характеристики и попытались определить их уязвимые точки. Постепенно из поступающей информации вырисовывался план действий. Для начала нужно было провести несколько личных контактов с потенциальными информаторами. Ибо Алексей Сергеевич пока не знал самого главного: когда наступит самый подходящий момент для операции. Но генерал не торопился. Все испортить – легче всего. А в таком деле спешка – враг похуже Волошки.
Глава 27
Это случилось в понедельник 24 сентября после полудня. Класс прибыл в Александрию на урок Дурноляпа. Ребята находились в приподнятом настроении, в ожидании грядущих захватывающих приключений, которые обычно устраивал студентам Тимофей Иосифович на своих занятиях. Пока было тепло, капитан обычно читал лекцию прямо в своем саду. Ежели непогода мешала, то ученики с преподавателем переходили в дом, в гостиную. Но чаще всего лекция, проверка домашнего задания или обсуждения длились недолго. Большую часть времени Тимофей Иосифович выделял на практику и наблюдения, а это происходило уже вне стен жилища Дурноляпов.
На небе собирались тучи, и дабы не рисковать учитель решил проводить урок в доме. Студенты заняли все свободные поверхности комнаты, кое-как устроились, кто где мог, и Тимофей Иосифович уже хотел было остановить время. Но вдруг в коридоре послышался скрип паркета и чей-то тяжелый неуверенный шаг. Капитан с ребятами прислушались. Вскоре на матовое стекло двери гостиной опустилась женская ладонь, и к удивлению нежный голос супруги Дурноляпа Майи произнес:
- Тимко, можна тебе на хвилинку?
Капитан вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Но буквально через секунду с белым лицом и безумными глазами он влетел в гостиную снова, бросил ребятам: «Хлопці, дівчатка, потрібна допомога!», и снова исчез. Многие студенты не поняли сначала, что происходит, но большинство тут же спохватились со своих мест. Первой выбежала из комнаты Женечка. За нею последовали все остальные одноклассники.
Ребята нашли чету Дурноляпов в спальне. Майя лежала на кровати и улыбалась. На полу, как ни в чем не бывало, игралась маленькая Оксанка. Тимофей сидел рядом и держал жену за руку. Его лицо исказилось в сильном испуге, и супруга, как могла, старалась успокоить мужа.
Вдруг тело Майи напряглось, задергалось, она ухватилась ладонью за китель мужа и истошно закричала. Пуговицы от внезапного рывка разлетелись в разные стороны, но капитан только сильнее сжал ее руку. Оксанка подлела к маме и беспокойно тихо спросила:
- Мамо, ти захворіла?
Первой о том, что происходит, догадалась Стефа. Она взяла Оксанку за руку и сказала:
- У твоєї мами перейми! В неї починаються пологи!
- Тут щось не так, - обеспокоено произнес Рома, и попытался протиснуться вперед через толпу одноклассников. – Пропустіть.
Косевич дождался, пока закончится схватка, положил руку женщине на живот, закрыл глаза и сосредоточился. Через несколько мгновений он удрученно произнес:
- У неї плід лежить ногами униз. Потрібна кваліфікована медична допомога.
- Ромич! Так розверни його у правильному напрямку! – Недоумевала Гринькив.
- Надійко! Якщо у вас, гуцулів, кожен рогуль може приймати роди, то у нас у Львові ми зазвичай звертаємося у таких випадків до професіоналів. Чи ти хочеш, щоб я взяв на себе відповідальність за життя пані Майї та її дитини?
- Так давайте отвезем ее в больницу, - предложил Иштван. – Где она здесь в Александрии находится?
- Боюся, що пані Майю вже не можна транспортувати, - сказал Косевич. – Вона може знепритомніти. Треба викликати лікаря сюди.
- Я найду врача, - вызвалась Оляна. – Тимофей Иосифович, какой адрес у роддома?
- Вулиця Семашко, 15, - вяло ответил Дурноляп и с благодарностью улыбнулся.
Волошке не понравилось состояние, в котором пребывал учитель. Ей показалось, что он сам вот-вот упадет в обморок. Олянка повернулась к львовянину и жестами показала, чтобы тот осмотрел еще и преподавателя. Рома кивнул, в знак согласия, но это заметил и преподаватель.
- Зі мною все гаразд, - сказал Дурноляп. – Не переймайтеся. Головне зараз – здоров’я Майї та дитинки.
- Значит так! Всем успокоиться! – генеральским голосом приказала Степанова. – Панику прекратить! Взять себя в руки! Тимофей Иосифович, вы сейчас нужны своей жене. Все остальное мы берем на себя. Так что сядьте и сделайте все возможное, чтобы Майя оставалась в сознании.
Лора тем временем резко развернулась к Волошке и сказала:
- Олянка, возьми Лану, и бегом в больницу. Стеня, на тебе Оксанка. Иш, Сюр и Клим раздвиньте шторы и откройте форточки. Ромыч, будь рядом. Все остальные: вон из спальни. Не создавайте толпу.
Что было дальше, Оляна не знала. Она вместе с Мелани перенеслась по названному Дурноляпом адресу. Девочки оказались возле 4-этажного пестовского здания из красного кирпича городской поликлиники. Искать родильное отделение времени у них не было. Как назло, по пути им попадались одни песты. Подружки влетели в поликлинику, забежали в первый попавшийся кабинет, где проходил прием, и Мелани остановила время.
В кабинете кроме двух пестов врача и старушки-пациентки находилась еще немолодая женщина – чтец судьбы доктора.
- Здрасте, - не отдышавшись, проронила Волошка. – Вы доктор?
- Я… ну, в принципе да, - ответила женщина.
- Нам потрібна… ваша… допомога, - Лана также тяжело дышала.
Ничего не объясняя, Оляна схватила доктора за правую руку, Мелани – за левую, и уже через мгновение они все трое очутились у Дурноляпов в доме.
- Я не понимаю, что происходит? – возмутилась врач. – Это похищение?
- Нет. Это роды. Плод вниз ногами. Роженица теряет сознание, - сбивчиво объяснила Волошка.
- Но я никогда не принимала роды, - продолжала негодовать докторша. – Вам нужен акушер, гинеколог.
- Нет времени, - сказала Оляна и настойчиво показала женщине дорогу в спальню.
Когда все трое зашли в комнату, там находились только роженица, ее муж, Рома и Лариса. Майя уже бредила. Она была вся мокрая от пота. Частые схватки отнимали у нее множество сил.
Докторша также как и Косевич убедилась в неправильном расположении плода, померила Майе пульс и обратилась к Волошке.
- Сейчас вернешься в поликлинику, в следующем кабинете сидит Алла Степановна. Приведи ее сюда. Мигом.
Олянка с Мелани еще раз взялись за руки и исчезли. Но в этот раз они перенеслись уже непосредственно в поликлинику. Подружки забежали в соседний кабинет, в котором пестов не оказалось. Там пили чай три женщины.
- Кто из вас Алла Степановна? – настойчиво спросила Оляна.
- Я, - подняла руку самая старшая из трех. – А что вы здесь делаете?
- Это не важно. Вас просила прийти…
И тут Волошка поняла, что докторша не назвала своего имени. Оляна смотрела на Мелани, а Мелани на Оляну. Девочки понимали, что момент нерешительности непростительно затянулся, и британка шепотом произнесла:
- Я заходжу зліва.
Олянка поняла подругу с полуслова. Девочки одновременно бросились на бедную Аллу Степановну, уцепились за ее руки и вмиг перенесли ее в спальню дома Дурноляпов.
- Что вы себе позволяете?! – негодовала женщина.
Но ответ на этот вопрос не понадобился. Алла Степановна увидела свою коллегу и быстро успокоилась. Через несколько секунд врачи попросили удалиться из спальни всех посторонних, в том числе и Дурноляпа.
- А що мені робити? – не понимал Тимофей Иосифович, когда его выпроваживали из собственной спальни.
- Пойди, выпей, - предложила ему первая докторша. – Тебе это сейчас необходимо.
Учитель не спеша, вышел на веранду. Оляна и Мелани последовали за ним.
- Тимофію Йосиповичу, - обратилась к учителю Флетчер, - може нам зробити щось? Може допомогти у чомусь?
- Дякую, дівчатка, - ответил он. – Нічого не треба. Йдіть до однокласників. Вони у вітальні.
В гостиной одноклассники обсуждали, что ребятам делать дальше. Никто не хотел уходить отсюда и оставлять Тимофея Иосифовича одного. Мила предложила написать записку куратору и Еве Владимировне, урок которой был следующим, что до конца родов весь класс останется в Александрии. Так они и поступили.
Через несколько минут на пороге дома Дурноляпов появились Ремез, Чижова с супругом, Ллойд и Кулиба. Галина Родионовна несла огромную корзину цветов. Но когда она услышала, что ребенок еще не родился, Верховная Хранительница поспешила запрятать его.
Ребята думали, что учителя прибыли сюда убеждать пойти на урок к Еве Владимировне. Поначалу они даже старались не попадаться Ремезу на глаза. Но ни куратор, ни преподаватели так и не подошли к классу. Все свое внимание они сосредоточили на Тимофее Иосифовиче. Кулиба даже отпросила с занятий его дочек и привезла их домой. А старшей дочери написал записку сам Дурноляп.
Олянка практически все время игралась с Оксанкой. Ей всегда было интересно с маленькими. Да и игры были очень увлекательными. В какой-то момент Волошка обратила внимание, что в игре участвует весь класс. Они разыграли настоящий спектакль перед ребенком. Не мудрено, что Оксанка очень устала. Оляна наспех покормила малышку. И уложила спать.
В 33 минуты часа вечерних заготовок впрок из родительской спальни вышла измученная Алла Степановна. По ее усталому лицу невозможно было понять, как все прошло. Она произнесла только шесть слов, от которых дом наконец-то посетил дух облегчения:
- Девочка. Три двести. Мама в порядке.
Доктора опешили, когда их стала благодарить Верховная Хранительница часа утренних странствий. Галина Родионовна одарила женщин цветами, и отпустила смущенных по домам.
Тимофей Иосифович чувствовал себя так, будто это его только что родили. Незаметно для всех он вышел из дома. Он бессмысленно бродил по городу, пока не увидел небольшую рюмочную – забегаловку, в которой собирались люди разные, но в основном простые. Капитан забрел вовнутрь, поставил себе стол, стул, бутылку водки да нехитрую закуску. Тимофей налил себе в стакан не больше 100 грамм горькой, поднял ее вверх, сказал про себя: «Слава Богу, що дівчинка!», и в этот момент кто-то сильно ударил его в плечо. Стакан с горилкой выпал, и жидкость разлилась по столу. Возмутиться Дурноляп не успел. Когда он повернулся, то увидел виноватое лицо незнакомого мужика.
- Извини, брат. Перепутал, - сказал тот. – Позволь угостить тебя.
- Нічого страшного. В мене ще є, - Тимофей показал на почти полную бутылку.
- Не, брат. Я виноват. Я так не могу. Давай по коньячку?
- Ну… можна й по коньячку. В мене сьогодні дівчинка народилася!
- Девочка?! Так это ж [нецензурная брань, обозначающая «очень хорошо»]. Будет папке радость на старосте лет. Тогда нужен вискарик. Нужен очень хороший вискарик. Как тебя зовут?
- Тима.
- А меня Аркаша, - радостно произнес Поповский…
Глава 28
Анатолий Юркевич был родом из маленького городка в Гродненской области. Сразу после обучения он боялся планировать свое будущее надолго. Впрочем, многие из его сверстников, чья юность прошла в неспокойные девяностые, отучившись, чувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Обзавестись своими пестами, и прожить тихую, спокойную жизнь, в это время считалось немодным. Любой другой выбранный путь обязательно сопровождался сделками с собственной совестью. А на это Толик, как представитель часа ночных переживаний, идти не хотел.
Однако нужно было выборать, какой кватре присягнуть. Анатолий оттягивал этот день до последнего. Но он и сам понимал, что выбора особо у него нет. День и вечер Юркевич не рассматривал изначально. Участвовать в играх «у каго сюрык больш», он не хотел категорически. Ночь приглашение на службу Толику не прислала. Поэтому оставалось только утро. Хотя особого желания быть причастным к утреннекватральным ценностям у него не было.
Клятву Анатолий давал, перекрестив пальцы за спиной, и с отчаянием в глазах. Постепенно Юркевич стал приходить к выводу, что ему необходима профессия. Он даже сдуру чуть не согласился пойти в охотники. Но вовремя опомнился. Толик по своей сущности был диссидентом. И ему нечего было делать в органах власти.
Определиться со своим будущим Юркевичу помог несчастный случай. Его младшая сестренка была страшной задирой и драчуньей. Как-то раз ей хорошенько досталось от ребят во дворе. Судя по тому, что Толик нашел сестру без сознания, девчонке в драке пришлось отбиваться не только кулаками, но и терминатами.
Анатолий отнес бедолашную в больницу, и так и остался там даже после ее выписки. Позже он целый год учился на медицинских курсах, и еще два года проходил практику по всей Беларуси. В 2005 году Юркевич попал на семинар известного шотландского психиатра профессора Джилкриста в Минске. Пообщаться тогда со светилом не удалось. Помешал языковой барьер. Зато Толик понял теперь, чего он хочет от жизни – быть психиатром. Еще Анатолий осознал, что получить необходимые знания и опыт он может только в Эдинбурге. Поэтому первым делом он сел за изучение английского языка.
Через полгода Юркевич говорил по-английски не хуже носителя, настолько чисто, что собеседники искренне удивлялись, что он не англичанин. Еще больше многие изумлялись, узнав, что Анатолий избегает говорить по-русски. Толик объяснял это шуткой, дескать, его смущает свой ужасный белорусский акцент.
Летом 2006 года, не имея никаких рекомендаций и должного узкоспециализированного образования, Анатолий Юркевич прибыл в столицу Шотландии. Он понимал, что действует на авось, и что профессор его на вряд ли примет. Осложняло дело еще тот факт, что в то время больница располагалась прямо в апартаментах доктора. Поэтому Джилкрист практически не показывался на улице.
Но Толику повезло. На третий или четвертый день бессмысленных попыток попасть в клинику, он встретил знакомую немку, которая проходила практику у Джилкриста. Именно она и организовала встречу с профессором. Шотландец выделил Юркевичу две минуты: сначала выслушал, а затем задал только два вопроса: «Где он остановился?» и «Говорит ли он по-русски?» Анатолий с недоумением ответил, что остановился он в эдинбуржском утреннекватральном хостеле, и, что любой беларус говорит по-русски. Джилкриста, видимо ответы удовлетворили, ибо он лаконично сказал: «Вы приняты», похлопал Толика по плечу и исчез. Буквально через минуту ему принесли контракт, из которого Юркевич узнал, что его берут сразу ассистентом. Когда Анатолий ехал в Шотландию, на такой подарок судьбы он даже не рассчитывал. Он был согласен даже на должность санитара, лишь бы иметь возможность бывать на лекциях и практических занятиях профессора. Юркевич быстро подписал контракт, пока работодатель не передумал, и уже через неделю он имел на руках разрешение на работу в Британии.
Позже оказалось, что Рори Джилкрист был осведомлен о компетенциях нового сотрудника. Профессору просто нужен был русскоязычный ассистент, ибо в последнее время в клинику часто приезжали пациенты с постсоветского пространства. К тому же Рори всегда был сторонником идеи, что лучше самому подготовить ассистента, чем взять готового.
В течение дух лет Анатолия не подпускали к больным. Он больше работал переводчиком, чем психиатром. Но за это время Джилкрист лично занимался его образованием, тратя на ученика не меньше часа в день. Когда Юркевич перешагнул стадию осознанной компетентности, ему позволили взять своих учеников. Он набрал к себе в группу начинающих врачей из России, Украины и Беларуси и весь прошедший год обучал их так, как учили его.
К 2010 году клиника доктора Джилкриста разрослась настолько, что апартаменты профессора превратились в настоящий лабиринт. Изначально квартира Рори на Нордфилд Гров в Даддингстоне была четырехкомнатной. К началу нового тысячелетия количество комнат стало в 20 раз больше. Сколько же их насчитывалось через десять лет, уже не знал никто. Городские власти вовремя обратили внимание на проблемы, с которыми сталкивается всемирно известная клиника. Сначала Совет всех кватр города Эдинбурга предложил Джилкристу переехать на остров Инчкит. Но Рори категорически отказался. Профессор заявил, что он руководит клиникой, а не тюрьмой. И хотя на Инчките никогда не было казематов, и за всю историю этого клочка суши, оторванного от Эдинбурга на 4 мили, он неоднократно использовался в медицинских целях, как место для карантина, доктор считал, что пациенты будут себя чувствовать комфортнее на открытом пространстве, а не окруженные со всех сторон водой.
Тогда город сделал больнице воистину королевский подарок, выделив для ее нужд недавно закрытую обсерваторию на Калтон-Хилл. Это место для Эдинбурга знаковое. В этом парке на горе Калтон кроме бывшей городской обсерватории 1776 года постройки, собрано множество исторических памятников. Здесь находятся знаменитый недостроенный эдинбуржский Парфенон, называемый Национальным Монументом, башня Нельсона, памятник шотландскому философу Дугалду Стюарту и много-много другого. Но главная ценность этого места в том, что с вершины холма открывается замечательный вид на весь Эдинбург и окрестности. Поэтому Калтон-Хилл привлекает туристов, как из этого мира, так и из мира пестов.
Дождливым октябрьским утром 2012 года Анатолий Юркевич вышел из собственной квартирки на Олбани Стрит Лейн. Он не любил мгновенно переноситься на работу. Благо до Калтон-Хилл пройти нужно от силы полмили, к тому же пешие прогулки положительно влияют на здоровье. Как всегда, сегодня Анатолия смущало лишь одно: его настроение было под стать погоде – пасмурным. За шесть прожитых в Эдинбурге лет он так и не привык к этому морскому климату. Ему казалось, что здесь всегда осень, только в июле она ранняя, а в январе – поздняя. И подобное однообразие давило на его психику.
К зданию обсерватории Анатолий подошел через 15 минут. Он не торопился. Время прогулки Юркевич использовал, дабы настроиться на работу. Он старался очистить голову от посторонних мыслей, и про себя повторял планы на рабочий день.
Клиника располагалась под обсерваторией, и вход в нее лежал через подвал. Очутившись в атриуме, Анатолий стал свидетелем неприятной сцены. На ресепшн какой-то русский по-хамски вел себя с медперсоналом. Естественно ни бывший соотечественник, ни сестры друг друга не понимали, ибо говорили на разных языках. Обе стороны уже изъяснялись на повышенных тонах, а посетитель даже пытался руками достать девушек.
Толик про себя подумал, что начало рабочего дня – хуже не придумаешь, и решительно направился гасить конфликт. Первыми его увидели сестры, и, перебивая друг друга, стали жаловаться на буйного посетителя. Юркевич жестом показал им успокоиться и замолчать, а сам по-беларусски обратился к гостю:
- Чым я магу вам дапамагчы?
- О! – удивился мужчина. – Сябрыш! Тут такое дело. У меня тута жена лежит. А меня эти козы пучеглазые не пускают. Кричат свое «ноу вэй» да «ноу вэй», и все тут.
- Такога быць не можа. Медсёстры не ўпаўнаважаны не пускаць наведвальнікаў да нашым гасцям. Праблема павінна быць у іншым.
- Так не пускают же ж, курвы! Стоят тут да истерят по полной! Я их спрашиваю, где лежит Валерия Семенович. А они мне талдычат свое «ноу вэй», мать их…
- Вы, напэўна, не ведаеце правілаў нашай клінікі. Толькі пацыенты вызначаюць кола сваіх наведвальнікаў. Калі ваша жонка не сказала вам, дзе яна ляжыць, значыць вы не ўваходзіце ў кола яе наведвальнікаў. І ніхто з медперсаналу вам не дапаможа. Да таго ж, наколькі мне вядома, Валерыя Віктараўна не замужам. Таму калі вы неадкладна не пакінеце клініку, я выкліку ахову.
- Что такое «ахова»?
- «Ахова» значыць «охрана».
- Не надо ахову. Я ж сюда приехал как раз по этой причине. Мы с Лерой в разводе. Ну, почти в разводе, - мужчина поднял с пола сумку, из которой достал какие-то бумаги. – Я ж это… привез документы на развод. Оказалось, когда она подписывала их, то пропустила пару страниц, и получается, что пока мы официально не разведены.
Посетитель открыл папку и продемонстрировал несколько документов, в которых стояла только одна подпись, видимо его личная.
- Вот посмотрите, - гость перекладывал бумаги в руки Анатолию. – Вот. И еще вот. И еще.
- Гэта нічога не мяняе. Адзіная, хто можа пусціць вас у клініку – гэта ваша жонка.
- Ну, должен же быть хоть какой-то выход. В конце концов, в разводе заинтересована была больше Лера.
- Даруйце, як вас завуць?
- Олег Борисович, - соврал Севешин. – Моя фамилия Шунин.
- Я магу вам прапанаваць хіба што перадаць гэтыя дакументы мною. Іншых варыянтаў проста не існуе.
- Спасибо, конечно, но когда мне выдавали эти бумаги из архива, одним из условий выдачи было: они должны постоянно быть при мне. Я просто не могу их выдать вам. Но с другой стороны, если вы имеете возможность, просто передайте моей жене, чтобы она включила меня в список тех, кому разрешены посещения. Надеюсь, это правила разрешают?
- Пра гэта ў правілы нічога не пазначана. У любым выпадку вам прыйдзецца чакаць. Бо гэта звычайна адбываецца не так хутка.
- Замечательно! А могу я сегодня вечером у вас узнать, дала ли мне Лера разрешение посещать ее?
- Думаю, гэта магчыма.
- А где я могу вас найти?
- Вы ведаеце гатэль Балморал? Там з боку Норт Брыдж ёсць рэстаран Хейдриан’з Брасері. Буду чакаць вас там сёння ў дваццаць хвілін гадзіны вячэрніх нарыхтовак празапас. Да сустрэчы!
Глава 29
- Докладывайте, Аркадий Мирославович.
Коваленко сидел за круглям столом в гостиной дома на Ближнем Хуторе. Справа от него расположилась аналитическая группа, слева – сыскная. Боевую группу на импровизированном совещании представлял только Якушев, разместившийся напротив генерала. Из руки Сан Саныча струился купол времени.
- За прошедшие две недели мною был установлен контакт с преподавателем Волошки капитаном Дурноляпом, - начал Поповский. – После нескольких встреч было принято решение использовать Дурноляпа в темную.
- В чем причина такого решения? – перебил майора Алексей Сергеевич. – Владыка назначал Дурналяпа в этот класс, как раз для того, чтобы у нас был человек в окружении Волошки. Насколько я знаю, Дурноляп действующий капитан гвардии с весьма хорошим послужным списком. Он мог бы быть полезен больше чем просто информатор.
- Даруйте, генерале, це моє рішення, - сказала Дгарб. – За час знайомства з Волошкою Дурноляп пройнявся до неї симпатією. До того ж зараз він відчуває до Волошки подяку за допомогу під час пологів його дружини. Використовувати Дурноляпа відкрито не можна, бо його лояльність наразі під великим сумнівом.
- Софіє Петрівно, а ви усвідомлюєте, що в такому випадку ми втрачаємо найцінніше – час. Ви берете на себе відповідальність за таке рішення?
- Так, пане генерале. Інакше, ми можемо поставити під загрозу виконання всієї операції. Адже існує велика ймовірність того, що він може попередити Волошку про нас і наші плани.
- Софіє Петрівно, а чи розглядали ви можливість звернутися до Дурноляпа офіційно. Він давав клятву і присягу. Отже про передачу Волошці цілком таємної інформації навіть немає бути й мови.
- Так, пане генерали, ми розглядали таку можливість. Проте прийшли до висновку, що капітан Дурноляп зараз знаходиться у такому психологічному стані, що він здатний навіть порушити клятву…
- І вмерти???
- Так. Його теперішні відносини з Волошкою указують нам на високу ймовірність такого розвитку подій. Ще ми маємо звертати увагу на те, що капітан належить до години ранкових мандрів. Тобто у екстремальній ситуації він здатен на донкіхотство. І якщо ми з вами його в таку ситуацію поставимо, будьте певні, ми його тільки підштовхнемо піти на жертву.
- Сан Саныч, а что говорит о возможности этого сценария сержант Иванов? Он же из того же часа.
- Говорит, что такое очень даже может быть, - кратко ответил Якушев.
- Ладно. Проехали. В темную – так в темную, - с сожалением промолвил Коваленко. – Аркадий Мирославович, продолжайте.
- За последнее время мне удалось дважды побывать у Дурноляпа дома, познакомиться с его семьей. В воскресение меня с супругой Дурноляпы пригласили в гости: у капитана будет день рождения. Наверняка на торжество будут приглашены коллеги Дурноляпа, возможно даже класс…
- Погодите. Аркадий Мирославович, а кто пойдет в качестве вашей супруги?
- София Петровна, естественно.
- Да побойтесь бога, майор. Она же вам в дочери годится. Сколько вам? 46. Она ж вдвое вас моложе.
- Любовь, Алексей Сергеевич, зла, - патетично заявил Поповский, - и всем возрастам покорна.
- Сан Саныч, - обратился к прапорщику генерал, - поработаешь гримом над личиком Софии Петровны. Она, никто не спорит, барышня красивая, но относительно майора Поповского беспардонно молода. Чтоб влюбиться в возрасте Софии Петровны в нашего бравого майора, надо чтоб в нее амуры стреляли как минимум из гаубиц.
- Так у меня есть как раз нужный инструмент, - невозмутимо произнес Поповский, а кто-то даже хихикнул.
- Аркадий Мирославович, - продолжил Алексей, - я нисколько не сомневаюсь в ваших талантах обольстителя и в исправности вашего инструмента, но в данном случае важно не то, что есть на самом деле, а то, как это выглядит…
- Да я хоть прям счас могу продемонстрировать, как это выглядит, - больше всего присутствующих рассмешило даже не серьезность лица Поповского, а искренность в его глазах.
- Майор, кого из нас вы хотите удивить своим инструментом? Меня, Софию Петровну, или всех нас?
- Можно, конечно, и Софию Петровну, но…
После этих слов Аркадия Мирославовича не осталось ни одного человека в комнате, кто бы не задыхался от смеха. Генерал первый из всех взял себя в руки и произнес:
- Я, наверное, выскажу всеобщее мнение: все мы немного обеспокоены тем, что вы считаете, будто кого-то может заинтересовать ваш инструмент.
- Но я не это имел в виду, - с отчаянием промолвил Поповский
- Майор, я вас прошу – хватит. Мы на серьезном совещании. Не превращайте все в балаган. На чем мы закончили? Ах да… Сан Саныч, прибавишь Софие Петровне лет 10, а лучше 20.
- Есть, - по-армейски лаконично отреагировал Якушев.
- Аркадий Мирославович, у вас все? – спросил Коваленко.
- Так точно, - ответил тот.
- Хорошо. Кто работал по классу Ремеза?
- Я, - со своего места резко поднялся Саркисян.
- Что у вас, сержант.
- В классе Волошка поддерживает ровные приятельские отношения со всеми. Откровенных врагов у нее нет. Она больше контактирует со своей четверкой. Со слов старосты класса Евгении Довженко, Волошка нравится своему однокласснику Сергею Клименко (проживает: город Донецк, улица Якорная, дом 4, час дневной заданности), школьное прозвище «Клим». Еще один мальчик из ее четверки – ее хороший друг: Валерий Мисюра (проживает: город Днепропетровск, улица Красночечелевская, дом 30, четвертый этаж, квартира 1, час вечерней выгоды), прозвище «Сюр»…
- «Сюр»? – удивился генерал.
- Да. Именно «Сюр».
- Любопытно. Продолжайте.
- И лучшая подруга Волошки, полное имя: Мелани Зения Флетчер-Подоляк, британская подданная с украинскими корнями. В классе ее называют «Ланой». Час ночных пояснений. Самый любопытный персонаж.
- Одну секундочку, сержант, - остановил его Коваленко. – А откуда у вас информация по этой англичанке?
- Мы проникли в британское посольство, товарищ генерал.
- Вы с ума сошли?! Чья была инициатива?
- Моя, пане генерале, - ответил Мозлер и встал. – Але ніякого ризику не було. Амбасада охороняється слабко. Ніхто навіть не помітив.
- Я дуже хочу у це повірити. Софіє Петрівно, а ви санкціонували це проникнення?
- Тільки постфактум, пане генерале.
Генерал поднялся с места и подошел к Мозлеру. Он положил свою руку на плечо лейтенанта и тем самым заставил того сесть на свой стул. Затем он плавно начал поднимать свою руку. К всеобщему удивлению тело Михаила последовало за рукой Коваленко. Через секунду генерал «отпустил» Мозлера, и тот повис в воздухе над столом. За все это время лейтенант издал лишь приглушенный гул. Вдруг рука Алексея сделала резкий выпад вперед, и Мозлер со всей силы ударился об стоящую перед генералом стену. Коваленко дернул руку в противоположном направлении, и лейтенант врезался в стену напротив. Затем Алексей Сергеевич переместил Михаила в двух метрах над столом лицом вниз, а сам занял свое место, и очень спокойно, без намека на угрозы, а, просто констатируя, произнес:
- Михайло Михайловичу, я володію термінатом «сила» на такому рівні, що можу з заплющеними очима розчавити вас, будучи на відстані 100 метрів. Я можу вам це продемонструвати, проте боюся, що ви після цього не виживете. Зрозумійте, я один з тих командирів, які поважають ініціативу підлеглих. Проте підлеглі мають усвідомлювати ризики і відповідальність, які безсумнівно супроводжують кожне їх рішення. Тому я раджу вам запам’ятати те, що я зараз скажу, бо більше вам я це не повторюватиму. Різниця між ініціативою і дурістю лише в тому, що у першому випадку людина розуміє наслідки, а в другому – діє бездумно. Якщо у вас немає свого мозку, користуйтеся надалі розумом ваших товаришів і керівників. Інакше наступного разу я вам із задоволенням продемонструю, що відчуває муха, коли вона зустрічається з газетою.
Генерал опустил свою руку на стол, и побитый Мозлер рухнул на пол возле своего стула. В глазах присутствующих стоял ужас. И лишь Якушев ухмылялся, наблюдая, как лейтенант старается побыстрее подняться.
- Михайло Михайловичу, це було останнє попередження. Без образ, – также спокойно, улыбаясь, спросил Коваленко.
- Та які ж там образи, товаришу генерал, - отряхиваясь, ответил Михаил. – Як писав Філатов: «Признаю свою вину, меру, степень, глубину…»
- «И прошу меня отправить на текущую войну…», - продолжил за Мозлера Коваленко. – Войну я вам обеспечу, лейтенант. Но вы больше не имеете право на ошибку. Если бы, не дай Бог, кто-то в посольстве вас увидел, или того хуже, если бы кто-то узнал, какие документы вас интересует, вы бы поставили под угрозу всю нашу операцию. Думайте перед тем, как делать.
- Слухаюсь, пане генерал, - сказал Мозлер.
- Сержант Саркисян, что вы там выведали про эту англичанку? – спросил Алексей.
- Родители проживают в Оксфорде на 61, Кэтрин-стрит. Отец англичанин, мать украинка родом из Хмельницкой области. Прошлой зимой Мелани приехала в гости к родственникам, по другим данным просто сбежала из дома, и поступила на обучение в класс Ремеза. Одноклассники подтвердили, что между ней и ее отцом очень напряженные отношения, а точнее затяжной конфликт. Судя по рассказам самой Флетчер, ее отец – самодур-деспот, держащий в страхе всю семью. Но Мелани оказалась ему не по зубам. Девочка она сильная, и смогла дать ему отпор. У Флетчер есть еще дедушка – отец отца, – который так же, как и внучка пребывает в конфликте со своим сыном – отцом Мелани. Именно к дедушке Мелани ездит на выходные и на праздники. Адрес дедушки сейчас уточняем. Но мы знаем, что он живет во Франции в Провансе недалеко от Авиньона. Именно с Мелани Флетчер у Волошки связана одна интересная история. Мне ее рассказала староста класса – Евгения Довженко. В первую неделю этого семестра Флетчер и Волошка поехали в гости к дедушке в Прованс. И там они шумно погуляли. Выпили лишнего. Довженко говорит, цитирую: «Напились до зеленых чертиков. Учителя думали, что они впали в кому. Их еле откачали». Конец цитаты.
- Шикарные приключения! И как часто такое повторялось?
- Довженко говорит, что это было в первый раз. С ее слов Флетчер даже чуть не зареклась никогда в жизни не употреблять алкоголь. В общем: ошибки молодости.
- Да какая там молодость – детство, - уточнил Поповский.
- Кто является опекуном мисс Флетчер? – спросил генерал.
- У Мелани живы родители. У нее нет опекунов.
- Так почему отец не может заставить ее вернуться?
- По британским законам Мелани уже пребывает в том возрасте, когда заставить ее что-либо сделать отец может только через суд. Но если Мелани права в самодурстве отца, того в таком случае не поддержит ни один суд в мире. Поэтому мистер Флетчер-средний сам не заинтересован выносить сор из избы, и тихо страдает у себя дома на Кэтрин-стрит, 61.
- Гамлет, ты говоришь, что Мелани – это лучшая подруга Волошки?
- Так точно, господин генерал.
- Это точная информация?
- Так точно. Эту информацию подтвердили сразу шестеро одноклассников Волошки.
- И как у вас, сержант, это только получается, так входить в доверие к детям?
- Я не отношусь к ним как к детям, господин генерал. К тому ж я им сам много рассказываю о своих бывших одноклассниках и отношениях в моем классе.
- И они ничего не заподозрили?
- А я их спрашивал не только про Волошку. Точнее про нее я почти не спрашивал. Я просто интересовался их жизнью, был внимательным и старался выслушать. Вот они и рассказывали.
- Благодарю за службу!
- Служу денній Україні!
- Кто занимался ближайшим окружением Волошки?
- Я, - со своего места поднялся старший лейтенант Махнович. – Спостереження за об’єктами майже нічого не дало. Мушу констатувати, що Волошка за останній місяць зустрічалася тільки з Миколою Каревських та Фрідою Дальстрем. Вона тричі приходила до їхньої оселі по неділям. З іншими друзями контакту не було взагалі. Всі, за виключенням Андрія Махатько, працюють у ранковій резиденції, і у кожного розписана кожна хвилина і елементарно немає часу. Враховуючи вище сказане, ми прийшли до висновку, що це безперспективний напрямок.
- Тобто ви бажаєте припинити спостереження? – спросил Коваленко.
- Ні, генерале, - ответила Дгарб. – Ми вважаємо, що спостереження припиняти не можна. Статися може будь-що. Але у плануванні операції цей напрям не має бути приоритетним.
- Можливо, - Алексей на секунду задумался. – А що у вас по Махатько?
- Цим об’єктом у нас займатиметься лейтенант Мозлер. Махатько зараз знаходиться за ґратами. І наскільки нам відомо суд нарешті відбудеться у найближчий понеділок. Все залежатиме від його рішення.
- Яка у нас є інформація про Махатько? Що це взагалі за особистість? Чому він нам цікавий?
- Махатько Андрій Валерійович народився 7 червня 1992 року у Києві, - Мозлер стоял и читал вслух досье. – Освіту отримав у класі Величка, Горохової та Лазаревої. Його однокласниками були Колощаєв, Каревських, сестри Войнаровські, Нацеві і Пітайчи. 2 вересня 2010 року дав клятву служити ранковій кватрі. Особливо розумом ніколи не відрізнявся. Але ніколи ні на що не претендував. Має успіх у дівчат. Проте довгі стосунки підтримувати не здатен. Були у нього і відомі коханки, такі як донька Сенатора Єднаньскої – Кіра, донька представника ранкової кватри США в Україні Вадверсона – Ріта, і теперішня Верховна Хоронительниця години ранкових ідей Олена Мостова. Підчас конфлікту з клятвопорушниками був на стороні опору. Брав участь у акціях непокори та нападах на денні та ранкові резиденції. Переховувався у одеських катакомбах. Був свідком прибуття до нас песта. Надалі входив у число тих, хто підтримував і оберігав Волошку. 26 березня цього року був заарештований разом зі всією компанією друзів і однокласників вечірньою поліцією за підозрою у замаху на вбивство Верховного Хоронителя Шуніна. Проте підтвердити ані спростувати це не вдалося, бо Шунін зник 31 березня і не встиг дати пояснення. Цю групу утримували на Березані тільки за незаконне стеження і втручання в особисте життя. Всі звинувачення було знято 20 червня цього року завдяки свідченням того ж самого Шуніна. Після суду над Волошкою отримав пропозицію від Мостової очолити департамент рекретингу і вербовки ранкової резиденції України. Утім звільнився через тиждень.
- Ми знаємо реальні причини цього звільнення?
- Так, пане генерале. Справа у жінці. Найкращий друг Махатька Микола Каревських відбив у нього дівчину – Фріду Дальстрьом. Саме після сварки з Миколою Андрія затримали ранкові мисливці.
- Cherchez la femme. Ключі від Андрія Махатька може знайти тільки жінка, - сказал Алексей.
- Тогда нужно подключать Софию Петровну, - предложил Поповский.
- Ни в коем случае. Здесь должно присутствовать что-то личное. Махатько сейчас в ярости, хочет отомстить. Нужно найти кого-то, кто бы был связан со всей этой компанией. Нужно хорошо покопаться в прошлом этих ребят.
- В мене є ідея, - поднял руку Чмых. – А скільки однокласників Махатька і Каревських загинуло підчас конфлікту?
- Дев’ять, - ответил Мозлер.
- Нічого собі! - в сердах воскликнул Калюжа. – А мені завжди здавалося, що цей конфлікт був млявим, і ніхто майже не постраждав.
- А що ти хочеш, Іване! - объяснял Мозлер. – Всі ці хлопці та дівчата були киянами, служили ранковій кватрі та й же жили у центрі міста. Таких вбивали найпершими.
- Нам відомі обставини загибелі цих дев’яти осіб? – вернул в консруктивное русло совещание Чмых.
- Далеко не всіх, Ігорю Анатолійовичу, - ответил на вопрос Коваленко. – У лейтенанта Мозлера цієї інформації певно немає. Утім я, коли готувався до цієї операції читав звіти нашої гвардії та ранкових мисливців того часу. І серед цих документів був рапорт лідеру п’ятого загону київських мисливців Семена Кіндратовича Чернишова про загибель підозрюваного підчас затримки. Цим підозрюваним був Сорока Геннадій Віталійович – однокласник Махатька. А керувала операцією тоді особистий секретар Верховної Хоронительниці Войнаровської Анастасія Кирилівна Шевченко. А до цього ця Шевченко негласно допитувала Миколу Каревських.
- Твою ж мать! – произнес Якушев, а кое-кто даже присвистнул.
- Товарищ генерал, - сказал Поповский, - а можно связать этого Колю Каревских со смертью этого Сороки?
- Не можно, а нужно! Только для этого к операции необходимо подключить саму Анастасию Кирилловну. Если она сейчас не расплачивается за грешки Войнаровской на Березани, то она должна работать, как и большинство наших людей, уволенных Мостовою, в резиденции Владыки.
- А если она на Березани, - спросил Гамлет Саркисян.
- Значит надо готовить операцию по освобождению, - ответил Якушев. – Вас-то мы вдвоем освободили. А одну девку вытащить для шестнадцати человек – раз плюнуть.
- Отлично, - радостно промолвил Алексей Сергеевич. – Сан Саныч, пусть твоя боевая группа по возможности подключится к поиску Шевченко.
- Слушаюсь, - сказал прапорщик.
- Ну что ж, если это все, - подытожил генерал, - сыскная группа может быть свободна. Благодарю за службу, дамы и господа.
- Служимо денній Україні, - в унисон произнесли сыскари.
Якушев отпустил время, и пять человек покинули гостиную. Вскоре Сан Саныч снова запустил купол.
- И какие будут у вас идеи, господа гвардейцы? – спросил Коваленко.
- Мы можем убить бога, - спокойно произнес Щербан пару мгновений спустя. – Эту историю про попойку в Провансе нужно только правильно и вовремя подать. Пресса ухватится за нее и просто уничтожит репутацию Волошки. Сложнее будет с одноклассниками и с друзьями. Волошку надо будет изолировать от них. Чтобы она почувствовала себя абсолютно одинокой. Только в этом случае у нас будет шанс.
- Константин Ильич, у вас есть идеи?
- Слишком мало вводной информации, Алексей Сергеевич. А та, что есть, не обнадеживает. Если бы в классе Ремеза было хоть какое-то противостояние, мы бы могли рассчитывать на помощи изнутри Волошкиного окружения. Но его нет. Можно, конечно, его устроить и удаленно, но на это элементарно не хватит времени. Судя по психологическому портрету Оляны Волошки, она умеет и любит прощать людей. Поэтому даже провокация с нашей стороны может ни к чему не привести. Поэтому, на мой взгляд, на финальной стадии операции нужно позаботиться, чтобы отделить Волошку от всего класса. И особое внимание надо уделить тому, чтобы Флетчер, Клименко и Мисюры не было рядом с нею довольно продолжительное время, хотя бы несколько дней.
- Хорошо, Константин Ильич, займитесь этим вплотную. Господа, у кого есть идеи о месте операции?
- Я правильно розумію, що це має відбутися закордоном? – уточнил Калюжа.
- Звичайно, - сказал Чмых. – Іване, невже ти не знаєш про захист на території України?!
- На данный момент у нас есть две идеи, - Карачаев будто и не заметил глупый вопрос коллеги. – Обе связаны с Мелани Флетчер. Или дом ее дедушки в Провансе, или дом ее родителей в Оксфорде. Но, исходя из того, что предлагает Константин Ильич, оба варианта не подходят.
- А чому не підходять? – спросил Калюжа.
- Тому що майор Щербан щойно наголосив, що Волошка має бути одна і без будь-якої мотивації, - ответил Чмых. – А допомога найкращій подружці, чи її родичам – це дуже сильна мотивація. Це психологія, Іване. Ти ж маєш розуміти. Ти ж належиш тій же ж самій годині, що й Волошка. Для найкращого друга ваша година здатна піти на все. Проте зробити щось для себе – це вже зовсім інше. В такому випадку це вже не сприймається як самопожертва. Окрім того – це нудно. Якщо залишити Волошку сам на сам з її проблемами, вона ніколи в житті з них не вилізе. Таким людям потрібен вектор руху. Тобто їм необхідний хтось, хто б показував напрямок. Без вектору вони ніхто – як паровоз без рейок. Зрозуміло?
- То есть, господа, места у нас пока еще нет, - подытожил Коваленко. – Печально, господа. Печально.
- Алексей Сергеевич, - примирительно произнес Карачаев, - у меня есть основание рассчитывать, что о месте операции мы будем знать уже в это воскресение. У Дурноляпа на дне рождении соберутся практически все наши клиенты. Они там выпьют, разговорятся. Тем более никто из них, пока даже и не предполагает, что мы их пасем. А Аркадий Мирославович и София Петровна вдвоем справятся. Нужно только подождать.
Глава 30
У Анатолия Юркевича закончился очередной сумасшедший рабочий день. Обычно после дневной смены он возвращался домой к средине часа заготовок впрок. Он уставал так сильно, что ни о каких прогулках пешком и речи быть не могло. Но сегодня эскулапу предстояла еще встреча с мужем пациентки.
Ну, кто его только за язык тянул? Сейчас бы прийти домой, залезть в горячую ванную, затем поужинать. Ну, почему он никому не может отказать?! В чем причина? Может во врожденном человеколюбии? Или в гипперответственности? Почему ему всегда трудно говорить «нет»?
Анатолий принадлежал к тому типу людей, которым если наступить на ногу, то они всегда извиняются. Самым большим своим талантом он считал умение воспринимать чужие проблемы, как свои собственные. Конечно, у такого уникального качества присутствовала и обратная сторона. У Юркевича совсем не было личной жизни. Когда он жил в Беларуси, то рядом была семья – мама, папа, сестра. Сейчас же пациенты, коллеги, ученики полностью захватили его время. Все, что успевал Толик делать для себя за последние 6 лет – это высыпаться и поесть. Он не ходил в кино, не читал художественную литературу, ничем не увлекался, и даже не спрашивал у себя, что ему может быть интересно. Естественно остановить время для хобби, он имел возможность. Но Анатолий очень боялся того, что ему это может понравиться, и тогда из него не получится профессиональный психиатр.
Он довел себя до того, что ему уже стали снится пациенты. Про себя он даже шутил, что работает в буквальном смысле ежесекундно, и когда бодрствует, и когда спит. Рори Джилкрист уже неоднократно предлагал ему взять отпуск. Однако работоориентированность Юркевича оказалась сильнее настойчивости шефа. Кроме того, Толик за всю свою трудовую деятельность даже и не ведал, что такое отпуск, и как себя в нем ведут. И подобная смена декораций его просто страшила.
Опаздывать Анатолий не любил. Хотя в глубине души к опозданиям, как своим, так и чужим, он относился философски. Тем не менее, если была возможность, он всегда старался предупредить о переносе встречи на позднее время. Вот и сегодня ближе к времени встречи он отправил записку в ресторан, чтобы предупредить мужа Валерии Семенович, что он немного задержится.
Юркевич появился в Хейдриан’з Брасери только за 10 минут до часа вечерних оценок. Новости у него были обнадеживающие: Семенович сама была заинтересована в разводе, поэтому она включила Олега Борисовича в список своих посетителей. Анатолий без труда отыскал скучающего супруга Валерии и протянул тому в качестве приветствия руку.
Неожиданно все вокруг изменилось. Пальцы Севешина крепко сжимали ладонь беларусского ассистента Джилкриста. Вместо мягкого декора ресторана в салатовых тонах, Юркевича окружал совсем другой антураж. Он оказался внутри какой-то огромной квартиры с крохотной барной стойкой посредине. Все вкруг было ослепительно белым, и раздражало глаза обилием света. От внезапности таких изменений Анатолий вырвал свою ладонь из рук мужчины и прикрыл ею лицо.
- Што за чорт! Выключыце святло! – Закричал он.
Муж пациентки щелкнул пальцами, и все снова изменилось. Освещение стало мягким, а вместо квартиры появилось что-то, напоминающее кабинет стоматолога, только намного грязнее. Толик определил это место по стоматологическому креслу, которое стояло ровно посредине помещения. И хотя он ни разу в жизни не сидел на таких сидениях, по спине Юркевича прошелся холодок.
- Присаживайтесь, - предложил супруг Виктории.
Его лицо не выражало ровным счетом ничего, а по интонации голоса невозможно было определить, какие у него намерения.
- Што гэта ўсё значыць? – Спросил Анатолий.
Вместо ответа стоматологическое кресло за спиной психиатра встало на дыбы, затем подлокотниками захватило Юркевича за талию и с силой уронило его в себя. В ту же секунду руки Толика были окованы и буквально врослись в кресло.
- Сопротивляться я вам не советую, - тихо произнес пленитель. – Вы сейчас находитесь внутри верного дома. Поэтому если вы задумаете использовать свои терминаты, сдачу получите с троицей.
Юркевич особо не увлекался тренировками свои слабых терминатов. И сейчас он об этом сожалел. Ему бы теперь очень не помешала «сила» – его четвертый терминат. Ведь при помощи «человеческих отношений» и «возможностей» освободиться очень трудно.
Невзирая на предупреждение, Анатолий собрался, и что есть мочи сконцентрировался на внушении «Я табе не вораг! Адпусьці!» при помощи своего первого термината. Но как только материализовавшаяся мысль направилась в сторону пленителя, стены дома задрожали, и выпустили из себя такой мощный импульс, что внушение Толика мгновенно обернулось против него.
Юркевичу показалось, что он сходит с ума. Назойливая мысль, что он себе не враг, и что надо кого-то отпустить, врезалась в подкорку его мозга и разрушала сознание. Он начал бредить.
Но вдруг все закончилось. Анатолий сначала ощутил холодную руку у себя на лбу, а затем к нему вернулась способность мыслить здраво.
- Больше так не делайте, - сказал мужчина. – В следующий раз, если меня не будет рядом, вы лишитесь рассудка.
- Хто вы? Дзе я?
- Вот видите, с вами все уже в порядке. Вы начали задавать правильные вопросы. Ну что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Василий Федорович Севешин. Можно просто Вася. Вы находитесь внутри моего верного дома.
- Гэтага не можа быць! Верных дамоў не існуе!
- Я с вами спорить не буду. Не верите своим глазам – это ваше дело. Назовите себя?
- Анатоль Юркевіч.
- А по батюшке?
- Рамановіч.
- Ну что ж, Анатоль Романович, у меня к вам только одно дело, и по его окончании я вас отпущу на все четыре стороны. Мне нужно попасть в клинику.
- Так ваша жонка дала дазвол на наведванне. Праз тры-чатыры дні вы змаглі б і без маёй дапамогі патрапіць у клініку.
- Вы, наверное, не поняли. Я не муж Валерии. И разрешение она выдавала не на мое имя. А мне нужно туда попасть. И прежде чем вы мне скажите, что это невозможно, я советую вам хорошенько подумать. Ведь этот дом умеет делать больно.
Юркевич уже убедился в серьезности намерений похитителя. Он понимал, что этот Севешин просто так угрожать не будет. И если не удовлетворить его любопытство, ему действительно будет больно. Но с другой стороны, Анатолий не видел причин, по которым Василий должен оставить его в живых, даже если он ему поможет. Однако самым худшим в этой ситуации являлось то, что попасть в клинику постороннему лицу было в принципе невозможно.
- Я не скажу вам, што гэта немагчыма, - наконец-то произнес Юркевич.
- Уже хорошо. Мы с вами, Анатоль, поладим. Продолжайте.
- Я скажу вам, што не ведаю, як гэта зрабіць.
Севешин только хмыкнул в ответ и повернулся к пленнику спиной. В этот момент в метре от Юркевича появилась небольшая рапира. И прежде чем Анатолий понял, в чем дело, она с бешеной скоростью вонзилась в плечо доктора. Сначала хрустнули кости и только через секунду Толик заорал. В тот же момент истошный крик заглушила музыка. Звук исходил отовсюду: со стен, с потолка, с пола, и даже, казалось, из средины комнаты. Все пространство вокруг заполонил голос визитной карточки «Скорпионз» Клауса Майне с песней «Humanity».
Пока певец пел о человечестве, рапира с неизменным усердием калечила Анатолия Юркевича. Под конец песни силы у пленника уже иссякли, и он даже не стонал. На его руках и ногах было множество колотых и рваных ран. Кресло и пол под ним оказались испачканными кровью. От увиденной картины Вася скривился, и брезгливо махнул рукою, приказывая дому, дабы тот привел беларуса в чувство.
Буквально сразу же раны Юркевича затянулись так, что не осталось даже рубцов. Кровавые пятна на полу и одежде пленника испарились, и Анатолий поднял голову.
- Что ж, господин Юркевич, - сказал Севешин, - у вас была возможность подумать. Я повторю вопрос: как мне попасть в клинику?
- Пожалуйста… Не трэба… Паверце… Я не ведаю…
Толик отвечал тихо и сбивчиво.
- Я хочу вам верить, Анатоль. Но мне действительно нужно попасть в клинику. Наверное, надобно повторить нашу неприятную процедуру. Только теперь без крови.
Последняя фраза Севешина адресовалась дому. Вскоре Юркевич закричал пуще прежнего. Он чувствовал, как кто-то внутри его тела ломает кости на тысячи мелких осколков.
Крик продлился недолго. Анатолий очень быстро потерял сознание.
Сколько он прибывал в отключке, Юркевич не знал. Очнулся он от запаха нашатыря. Открыв глаза, Анатолий обнаружил себя на диване в незнакомой комнате. Пут не было. Рядом на стуле сидел Севешин.
- Ну, что, Анатоль, - спокойно, даже ласково промолвил тот. – Вот теперь я вам верю. Такую боль вытерпеть дано не каждому. Тем более если нет особой мотивации. В пределах дома, вы свободны. Но знайте, дом следит за вами. И обмануть его вам не удастся.
- Што вам ад мяне трэба?
- То, что вы не знаете, как мне попасть в клинику, не значит, что путей внутрь для меня нет. Мне их нужно только отыскать. А вы мне в этом поможете. Вы же наверняка знаете все о правилах, о распорядке дня, да и план здания можете нарисовать.
- Нашто вам трэба ў клініку?
- Да все потому же. Мне нужно вытащить оттуда Леру Семенович.
- Давайце я яе выцягну адтуль.
- Хорошая попытка. Но выпустить пока я вас не могу. Я, знаете ли, пребываю в розыске. А вам я могу доверять, только пока вы находитесь у меня в гостях.
- Я магу вам даць клятву, што дапамагу вам.
- Анатоль Романович, но мы же не дети. Вы же сами прекрасно понимаете, что это будет клятва, данная по принуждению. Она даже не вступит в силу. Для законной клятвы, я вам должен предоставить альтернативу. А это просто не возможно. Я вам не могу позволить уйти. Вот если бы вы мне дали заложника из числа вашей семьи, жену, например, или еще лучше ребенка, я бы согласился на ваш план.
- Я не жанаты.
- Очень жаль. А план был хорош.
- Але ў мяне ёсць сястра. І калі вы мне прысягніце не нарабіць ёй шкоды і адпусціць адразу, як Валерыя Віктараўна будзе з вамі, я дапамагу вам.
- Хм. Сестра, говорите? Младшая?
- Так. На шэсць гадоў маладзейшы за мяне.
- Замужем?
- Разведзеная.
- Дети есть?
- Няма.
- Что ж вы за семья такая бездетная?! Ладно. Уговорили вы меня, доктор Юркевич. Я клянусь, что, будучи у меня в заложниках, ваша сестра… как ее имя, фамилия?
- Яна Юркевіч.
- … ваша сестра Яна Юркевич, ни в коем случае не пострадает ни физически, ни духовно, если вы мне поможете освободить Леру Семенович. Я клянусь вам, что я отпущу Яну Юркевич в целостности и сохранности тогда, когда Валерия Викторовна Семенович будет в этом доме.
- Прысягніце, што і мяне адпусціце цэлым і непачапаным.
Севешин ухмыльнулся:
- Клянусь и вас отпустить целым и непочапаным, если вы мне поможете с Лерой? Вы удовлетворены?
- Так.
- Замечательно. Тогда пишите письмо сестре. Приглашайте ее в гости.
- Я не ведаю, дзе я знаходжуся.
- В Шотландии. А где именно, не важно. Приглашайте сестру к себе домой. У вас же есть квартира в Эдинбурге? А там я ее встречу. Вы мне только проекцию сестры дадите, чтобы я не перепутал.
- А як быць са службай? Калі я заўтра не пайду ў клініку, мяне будуць шукаць.
- А вы и доктору Джилкристу напишите. Скажите, что берете отпуск. Вы давно были в отпуске?
- Наогул не быў.
- Вот и отлично. Пора бы и отдохнуть. Располагайтесь.
Глава 31
- Сьогодні, панове студенти, ви цілий день займатиметесь тільки у мене, - сказала Дора Ионовна, и остановила время. – У вас наразі заплановані спостереження. За 50 хвилин у пестів розпочнеться робочий день. Об’єкт вашого дослідження – одинока жінка, що працює у компанії тільки рік. На роботу вона прийде за 7 хвилин. Ваша задача – зробити прогноз щодо її майбутньої кар’єри у цій компанії.
Петриш уже готова была убрать купол, но класс загудел.
- Дора Ионовна, - поднял руку Эрдейи, - а это вся вводная информация?
- Наверное, так будет интереснее, - улыбнулась Старейшина.
- Зачекайте, Дора Йонівна, якщо ви не бажаєте розповідати про жінку, розкажіть хоча б про компанію, де вона працює, - попросила Волоцюга.
- Добре, Стеню, - сжалилась учительница, - про компанію розповім. Організація, в якій працює ваша піддослідна, одна з найбільших фінансових установ країни. Вона постійно знаходиться на перших чотирьох місцях у різних рейтингах. В останні два роки, компанія почала втрачати свої позиції. На даний момент по долі ринку вона скотилася на незвичне для себе п’яте місце. Але вона все ще залишається крупним, серйозним гравцем. Інвестори у компанії іноземні. І за сім років існування цієї установи, вони ще не бачили прибутку. Спочатку вони вкладали гроші, перекуповували персонал, відкривали офіси по всій території держави – тобто надіялися на те, що гроші повернуться через якийсь час. Час йшов, а гроші не поверталися. Минулої п’ятниці інвестори звільнили правління у повному складі. З понеділка в компанії працює новий топ-менеджмент. Разом з керівництвом змінилася і кватральність установи. Якщо минулого тижня тут ще панувала денна кватра, то на цьому – вже нічна. Ще запитання?
- Погодите, Дора Ионовна, - вызвался с места Берестовецкий. – Ну, вы же сами говорили, что смена ценностей в любом сообществе должна исходить в первую очередь из этапа развития этого сообщества. Если компания в начале пути, то должны превалировать утренние ценности, где важны новые идеи, новые возможности. Затем возникает необходимость в регламентации деятельности, и начинается так называемая бюрократизация социума. И без дневной кватры здесь не обойдешься. Но в результате таких процессов деятельность компании становится громоздкой. И ценности вечерней кватры тогда помогают социуму перейти от документоцентризма к клиентоориентированности. И только после этого наступает время технологизации процессов с ценностями ночной кватры. Почему же в этом конкретном случае ценности дня сменяют ценности ночи?
- Потому что песты, Андрюша, как впрочем и многие из нас, прописными истинами пользуются далеко не всегда. То, о чем ты только что говорил, безусловно верно, но даже умные песты и их чтецы судеб зачастую эти знания игнорируют. Чаще всего мы, вне зависимости в каком мире живем, руководствуемся в принятии решения опытом, игнорируя даже здравый смысл. Однако опыт в данном случае играет с нами злую шутку, ибо меняются обстоятельства. Не бывает одного и того же времени. То, что было правильно когда-то, может быть абсолютно неверным сейчас. Инвестор допустил сразу несколько ошибок. И главная из них, не та, на которой акцентирует наше внимание Андрей. У инвестора на родине такой же бизнес. Придя в Украину, он полностью проигнорировал этап становления компании. Инвестор просто покупал готовые команды, с их связями, контрактами и тому подобное. Но вместе с этим он приобрел и проблемы, которых бы не было, если бы компания пережила этап генерации идей. Помимо дневнокватральной бюрократии в запущенной форме, коммерческая организация столкнулась с небывалым кризисом предпринимательской мысли, так как сотрудники умели работать только определенным образом при определенных требованиях. Они никогда не переживали смену кватральных парадигм. Вечернекватральным ценностям просто неоткуда было прийти. Естественно масштаб деятельности позволял компании долгое время оставаться в лидерах на украинском рынке. В то же время материнская компания инвестора развивалась по законам рынка и уже прошла этап технологизации процессов. Поэтому инвестор решил тянуть свое украинское детя за уши. Он выдернул из своего бизнеса на родине одну из успешных команд, и поставил этих иностранцев руководить украинской «дочкой».
- В таком случае, Дора Ионовна, я уже сейчас могу дать прогноз, что новый топ-менеджмент в ближайший год поменяет 90% персонала, - самоуверенно произнесла Степанова. – Дневные и ночные ценности антагонистичны. Руководство еще очень долго будет разговаривать с подчиненными на разных языках. Поэтому с высокой долей вероятности наша исследуемая дама в ближайшее время потеряет работу.
- Может быть, Лора. А может быть и по-другому. Не забывай, эта женщина принадлежит часу утренних странствий. Да, она плохо разбирается в отношениях. Но великолепно видит возможности и управляет системами. А вдруг она попадет в число этих 10%, которые останутся.
- У будь-якому випадку, - сказал Косевич, - зміна керівництва компанії не допоможе інвестору побачити прибуток навіть у далекій перспективі. Найвірогідніше, такими змінами у керівництві, він з успішної команди менеджерів зробить неуспішну.
- Можливо, Ромо. Але це вже нас зовсім не стосується.
Руку подняла Олянка:
- Дора Ионовна, а как к изменению ценностей в такой крупной организации отнесся Владыка дня?
- Он в ярости, Оляна. Если бы день сменился вечером, Владыка уже б наверняка применил бы против новых чтецов судеб руководства весь имеющийся у него ресурс. В мире пестов наверняка бы компанию замучила налоговая и прочне проверки, а в нашем мире могло бы дойти и до открытого противостояния. Но поскольку пришла ночь, к тому же иностранцы, Малум пока ничего не предпринимал. Может, выжидает, а, может, и боится.
- Дора Ионовна, - продолжала Волошка, - тогда объясните, пожалуйста, как в таком случае организации в Украине пережить смену ценностей, если всегда найдется кто-то, кто искусственно затормозит этот процесс?
- Олянка, это вопрос цивилизационного выбора. И сейчас он стоит перед нашей страной очень остро. И дело здесь не лично в Малуме, или преобладающих ценностях в нашем обществе. Если бы общество действительно этого хотело, Малума уже б давным-давно не было. А если бы и был, то он вел бы себя иначе. Я знакома с Виктором Афанасьевичем. Это умнейший человек. Возможно даже он величайший украинец современности в нашем мире. Для своей кватры он делает все, на что способен. И даже больше. Наша проблема в том, что при всей нашей врожденной украинской вечернекватральности, в других кватрах и поблизости нет лидера, способного на равных конкурировать с Малумом. С Владыкой быть проще. Почему песты вот уже столько лет кричат о европейском выборе, а страна и ни на йоту не приблизилась к Европе? Почему они говорят о европейских ценностях, а живут все равно по-старому? Не потому, что их правительство душит или их Президент. Правителя поменять можно очень даже быстро. Мозги менять трудно. Жизнь свою устаканившуюся менять трудно. Да и вообще, меняться – это очень трудно. Чем привлекает Малум рядовых чтецов судеб? Он понятен, прост, и за ним сила. А что такое вечерняя кватра? Это вечные сложности, постоянные дрязги и перманентная нестабильность. Конечно, украинцы в основной своей массе и сами не прочь поиграть в закулисные игры на низком, местечковом уровне. У нас очень многие любят почесать языки о том, что их не касается, поперемалывать косточки соседу, например, или коллеге. Мы любим пустить пыль в глаза, показушничать. Но поднимись на уровень вверх, и там уже встретишь в межличностных отношениях Малумское средневековье, феодальное мировоззрение и прочие принципы менеджмента, построенные на аксиоме «Ты начальник – я дурак».
- А что тогда такое ночь? – спросил Клименко.
- А ночь – это четкое понимание, что есть умное меньшинство и глупое большинство. И для того, чтобы все было по-умному, дураков нужно ставить на свое место. Но до этого понимания не только Украине, но и всему миру еще идти и идти. Столетия пройдут, прежде чем человечество начнет руководствоваться разумом, а глупость оставит на задворках. У ночи самый жесткий кватральный шовинизм. Мир должен быть готовым к нему. А это случится не скоро.
- Но существуют же страны с превалированием ценностей ночной кватры, - сказала Черенкова. – Та же Англия, например. Почему англичане не могут вытянуть весь мир за уши и приблизить его к ночи?
- Зачекай, Міла. А з чого ти взяла, що англійці нічекватральні? – попыталась возразить Грынькив.
- Надийка, а ты вообще представляешь себе, чтобы главным героем английских народных сказок были бы утреннекватральная Золушка, Иван-Дурак из дневной кватры или наш Котигорошко? – объяснила Люда.
- Міла права, - Мелани решила выступить в качестве эксперта. – Вся англійська манірність – це наслідок багатовікового нічекватрального виховання.
- Панове студенти, ви відволіклися, - Петриш снова взяла инициативу в свои руки. – Англійці не можуть витягнути за вуха увесь світ, бо у світі багато цивілізацій, і західна – це тільки одна з них. Світ має бути готовий до нічних цінностей. Знаєте, це як командні змагання. Наш світ – це одна команда, кожна цивілізація в ньому біжить окремо, а командний результат рахується завжди по слабшому. В світі, існують племена, котрі живуть ще у первіснообщинному ладі. Тобто у них ще панують ранковокватральні відносини. А є ще ісламська цивілізація, чи східна. Не забуваємо ще про Африку. А це все – денна кватра. Вечірня кватра остаточно переможе лише тоді, коли всі цивілізації об’єднаються, коли утвориться глобальне людське суспільство. І тільки за таких умов нічна кватра змінить вечірню. А цього не відбудеться ані за вашого життя, ані за життя ваших пра-пра-пра-правнуків. Навіть з нинішніми темпами глобалізації – це шлях у тисячоліття як мінімум.
- А что будет потом, - спросила Довженко.
- А потом мы точно не знаем, что будет. Мы можем только предполагать. Человечество изменится. Если бы мы сейчас повстречали человека из будущего, и даже если бы мы с ним говорили на одном языке, мы бы все равно не поняли друг друга. Мировоззрение людей изменилось бы. Мы об этом заем точно, так как это уже происходило. В первобытном строе, например, человек отождествлял себя с окружающим миром. А человек из античности видел богов во всем, что его окружало. Сейчас человека интересуют в первую очередь ресурсы. У нас ресурсоориентированное мировоззрение. Доходит даже до глупости. Песты, например, снимают фантастические фильмы, в которых инопланетяне пытаются захватить землю ради ее ресурсов, когда в космосе этих ресурсов на сотни порядков больше, чем на нашей, никому, кроме нас, не нужной планете. Уже через пару сотен лет такое кино будет считаться дурной комедией. Мы пока еще этого не понимаем, однако самым большим достоянием этой планеты являются не ресурсы, а само человечество. На Земле наступит ночь только тогда, когда мы это поймем. Ночная кватра считает, что человек будущего в своих решениях будет руководствоваться больше объективными законами природы и науки, на него общественные ограничения будут давить в меньшей степени. Ночной человек – индивидуалист. По-другому будет интерпретироваться понятие собственности. У пестов деньги, скорее всего, исчезнут. Ценность будет измеряться не в бумаге – эквиваленте золота, а во времени, возможно, в проделанной работе и усилиях. С нашей точки зрения, человек тогда станет циничнее. Но он окружит себя невиданным доселе комфортом. Именно циничность в сочетании с комфортом приведет к захерению человечества. И тогда ночь сменится утром, ибо понадобятся новые идеи. И так далее по циклу.
Петриш убедилась, что новых вопросов не последует и продолжила:
- Ребята, мы очень сильно отвлеклись от темы нашего урока. Давайте вернемся к нашим пестам. Итак, сегодня вы будете работать не в четверках, а самостоятельно. Проводить совместные обсуждения и советоваться друг с другом запрещено. Для тех, кто не понял, повторяю: сегодня я ставлю учительский запрет на любые разговоры внутри класса до окончания урока. Вам нужно будет провести с вашей подопечной весь рабочий день. Для тех, кто не знает, у пестов он начинается в час утренних идей, а заканчивается в час вечерней выгоды – то есть всего шесть часов, включая 60 минут перерыв. Конечно, пест может задержаться на работе и больше. Поэтому мы собираемся здесь в классе ровно в час вечерних заготовок впрок. И затем каждый индивидуально напишет подробный прогноз на ближайший месяц карьеры этой женщины-песта. Всем понятно?
- Скажіть, хоч як звуть нашу піддослідну? – попросил Коловерть.
- Її звуть Коленченко Ольга Вадимівна. У компанії вона керує роздрібними продажами. Вище її по статусу тільки правління. Ще є запитання?
- А як ви оцінюватимете наші роботи? – поинтересовалась Ситулецкая.
- А я оцінки ставити не буду. Їх вам поставить тільки час. Якщо все, що ви передбачите, здійсниться, ви отримаєте високу оцінку. Якщо ні - вибачайте. Кожна неточність – це мінус бал.
- А с какого момента будет действовать учительский запрет на разговоры? – спросил Байтман.
- С момента, когда я уберу купол времени. Так что, если вам нужно еще что-то обсудить друг с другом, делайте это сейчас.
- Да что тут обсуждать! – раздраженно промолвил Мисюра. – Что не наговорились, что ли! И так уже потеряли уйму времени на обсуждение будущего для всего человечества. Давайте, наконец, уже приступим к работе. Раньше начнем – раньше закончим.
Дора Ионовна улыбнулась и отпустила время. В тот же миг в классе воцарилась абсолютная тишина. Даже гул пропал. Все ребята стали как будто немыми. Олянка когда-то уже ощущала подобное чувство, будто слова, рожденные в мозге, не могут проникнуть горло, и вязнут где-то в районе переносицы. Это случилось на заключительном экзамене в прошлом семестре, который растянулся на полторы недели. Тогда она угодила под кураторский запрет на общение Кривчука, и все это время провела безмолвно.
Преподавательница вывела студентов на улицу, и уже оттуда перенесла их в офис, где работала Ольга Коленченко.
- Я вас залишаю, - сказала Петриш. – Зустрінемося в класі. Всім удачі!
У руководительницы розничных продаж компании своего кабинета не было. Ее рабочее место располагалось посредине большого помещения, которое в офисах подобного рода называлось английским словом «space» (космос). Все столы сотрудников в этом спейсе не были скрыты друг от друга перегородками.
Несмотря на то, что на пестовских часах стрелки показывали только двадцать минут девятого, Ольга Вадимовна уже находилась на работе. На ее компьютере была открыта какая-то экселевская таблица, и приятное, без видимых изъянов личико женщины отражалось в древнем мониторе машины.
Олянка попыталась проникнуть в голову песта, и прочитать ее мысли, но это Волошке ничего не дало. Все, что девочке удалось расшифровать – это обрывки бессвязных цифр и слов. Ей даже показалось, что Коленченко не понимает, что делает. Но с другой стороны, Ольга была единственным пестом в спейсе, и на кого был рассчитан этот спектакль, оставалось загадкой.
Такое бессмысленное сидение за компьютером продолжалось еще полтора часа. В офис заходили песты и их чтецы судеб, занимали свои рабочие места, последние даже приветствовали, неожиданно появившихся в спейсе деток. Через полчаса после начала рабочего дня в помещение вбежала молодая женщина-пест в шубке, а еще через пять минут появился мужчина – ее чтец судьбы. Пока опоздавшая сотрудница переодевалась, ее покровитель из этого мира решился подойти к классу:
- Привет, ребята. Я – Борис. У нас тут частенько бывают студенты. А вы по душу нашей прибацаной руководительницы?
Дети ответить вслух не могли. Тогда Женя создала большой блокнот, в котором написала большими буквами: «У нас учительский запрет на разговоры».
- Понимаю. Даже не пытайтесь залезть ей в голову. Ольга Вадимовна постоянный клиент психиатрических клиник. У нее даже справка есть. С ней ни один чтец судьбы не выдерживает. За последний год на моей памяти их сменилось штук десять. Никто больше недели не задерживается. И не ищите логики в ее поступках. Все, что она умеет – это быть невменяемой и верещать, как безумец. За это ее здесь и держат. Точнее держали. Как будет теперь, не знаю. У нас тут глобальные перемены, знаете ли. Да, кстати, а вы конфет не хотите?
Борис достал из-за пазухи огромный пакет конфетами и вручил его Женечке.
- Угощайтесь. И удачи. Не буду мешать.
Ровно в 10 утра рука Ольги Вадимовны потянулась за телефоном:
- Ало, Сашенька? Скажи-ка, а сколько в прошлом месяце нам принесло второе одесское отделение?.. Тридцать тысяч?! Уволить всех! Немедленно! Вчерашним числом. Пока-пока…
- Погодите, Оля, - спокойно возразила ей опоздавшая, когда начальница закончила разговор. – Есть отделения, приносящие значительно меньше. Зачем сразу увольнять?
- Что такое тридцать тысяч для Одессы?! – Коленченко вопила так, будто ее кто-то мешал с грязью. – Зачем нам нужны эти нищие и убогие?!
- А как тогда одесскому филиалу план выполнять?
- Это проблемы одесского филиала и его директора! Что это за директора филиалов такие, что не знают, как выполнять план!
- А как мы тогда выполнять план будем?
Внезапно лицо Ольги Вадимовны посерьезнело, и она с полным драматизма голосом произнесла:
- Анечка, вот и я говорю новому председателю правления: что ж это за несправедливость такая! Филиалы план по рознице валят, а я должна отвечать! Кто вообще это придумал, что б мы несли ответственность за 25 филиалов?! У них свое руководство есть!
- Но мы же здесь как раз для того и работаем, чтобы помогать рознице выполнять план.
- Так и я ж о том. Я ж то как раз и помогаю. Взять ту же Одессу. Если там директор – тряпка, кто ж кроме меня разгонит всех этих нищих и убогих. И вот еще что. Анечка, ты говорила, что есть отделения, которые приносят еще меньше денег. Подготовь мне список. Сегодня всех уволим! Всех! Пришло новое руководство. Надо срочно показывать работу!
- Но…
- Я сказала работать! – провизжала Ольга и пулей выбежала из спейса.
В это время к Ане повернулась коллега и сказала:
- Ну, кто тебя за язык тянул? Если б промолчала, обошлось бы только одним отделением. А теперь эта прибацаная полсети разгонит.
- Да, - хватаясь за сердце, промолвила Аня. – Лучше б я на больничный пошла. Как достал этот бред! Когда ее уже погонят взашей.
- Думаю, не скоро, - отозвался мужчина воле окна. – Даже если новое правление вменяемое, у них уйдет время, чтобы разобраться, кто есть кто. А если такое, как было – то этого вообще никогда не произойдет. Они эти истерики, как командирский голос воспринимают. Они думают, что прибацаная так народ в сети мотивируют.
- Гей, народе, а це ідея, - подал голос пожилой мужичок у двери. – А давайте завтра усі разом підемо на лікарняний.
- Все на один? – пошутил кто-то.
- Чому на один. Кожен на свій, - всерьез ответил тот. – Може хоча б таким чином ми привернемо увагу до ситуації у нашій вертикалі.
- Наверное, Степаныч, вы правы, - удрученно промолвила Аня. – Я сама не сторонница подобных флеш-мобов, но другого выхода я не вижу. Я завтра на работу не иду.
- Я тоже.
- И я…
Вскоре оказалось, что никто из спейса на следующий день не выходит на службу.
Эту информацию услышали далеко не все Олянины одноклассники. Многие последовали за Коленченко, когда она впопыхах покидала помещение. Вместе с Волошкой здесь остались только Мелани, Женя, Миша и Сережа.
Весь рабочий день Ольга Вадимовна не сидела на месте. Коленченко носилась по этажам между бухгалтерией и бюро кадров, пять раз забегала к друзьям попить чайку, дважды заходила в свой спейс раздать очередные бредовые поручения, но чаще всего она просто стояла на лестничной клетке и смотрела в окно на дождливую октябрьскую погоду. Почти в шесть часов вечера, документы на увольнение почти сотни сотрудников были готовы. Их оставалось только подписать у председателя правления.
Ольга подошла к своему рабочему месту, вытащила из тумбочки яблоки и сушки и обратилась к Ане:
- Анечка, солнышко, раздай это всем. А то, небось, устали, бедненькие. А завтра я вам тортик принесу.
Затем она достала из своей сумки толстую папку, взяла со стола еще одну папку, и направилась в приемную. Секретарша недоуменно посмотрела сначала на Коленченко, а затем на две массивных папки в ее руках, и спросила:
- Это что, все на подпись?
- Нет, - ответила Ольга. – На подпись только маленькая папка. В большой – мои предложения.
- А Рустам Давлеткильдеевич сейчас занят. Насколько важно их подписать сегодня?
- Чрезвычайно важно.
- Тогда давайте их мне, я занесу.
- Нет, мне важно с ним поговорить. И как можно быстрее.
- Но у него совещание.
- Я подожду. Но только не долго.
Секретарша знала, что спорить с Коленченко бесполезно. Ольга слышала только себя. Поэтому самая простая линия поведение с нею – это по возможности игнорировать ее.
Совещание закончилось уже после шести. Руководительница розницы дождалась, пока кабинет председателя правления покинут люди, и без спросу забежала внутрь.
- Рустам Давлеткильдеевич, я тут бумажечки на подпись вам принесла, - сказала она вместо приветствия. – Бухгалтерия и бюро кадров ждут, по домам не расходятся.
- Здравствуйте, Оля. Что у вас там за документы? – устало произнес председатель правления и рухнул в свое кресло.
- На увольнение неэффективных продавцов. Мы с вами вчера об этом разговаривали.
- Шустро вы работаете. Ладно, давайте.
Коленченко протянула одну из папок.
- Погодите, Оля. Сколько их здесь? – спросил председатель правления.
- Почти сто.
- Сколько?! И что все они неэффективные?
- Ну да.
- А столько у нас вообще продает по Украине?
- 973, - наугад сказала Ольга.
- И вы хотите избавиться от десятой части всех продавцов? Оля, а по каким критериям вы их выбирали?
- Ну, мы же с вами обсуждали это вчера, Рустам Давлеткильдеевич. Я перед своими людьми поставила задачу, сначала определить, какие отделения в крупных городах приносят меньше всего денег, и только в этих отделениях выбрать тех продавцов, у кого продажи меньше 3000 в месяц.
- Ну, правильно. Но я думал, что таких будет человек пять от силы. Но чтобы сто!.. Так. Давайте разбираться, - председатель правления открыл папку, достал клавиатуру и повернул к себе монитор компьютера. – Кто у нас там первый? Численко, второе одесское отделение, сборы за прошлый месяц – 4800. Ну, зачем его увольнять? Смотрим дальше: Котофеев, хм, снова второе одесское – 3300. Тарадиевич – еще один со второй Одессы. А ну… Камаровская, Шалуня, Керебча, Москаль, Панфилова – все второе одесское отделение. Вы чего там – совсем подурели! Вы что, теперь целыми командами увольняете?! А кто план выполнять будет?!
- Так и я ж, о чем! Я ж говорю своей Аньке – подчиненной: «Ты ж только поаккуратнее, только в больших городах, и только самых неэффективных. Ну, чтобы в назидание другим. Чтоб работали лучше». А она мне вечером уже говорит: «У нас в компании таких неэффективных – почти сотня человек». А у меня даже времени не было проверить. Конец рабочего дня. Люди ждут. Я ж договорилась с бухгалтерией, бюро кадров, чтобы они домой не расходились. А она меня так подставляет перед новым руководством.
- Оля, я в работу твоих подчиненных вникать не хочу. Тебе с ними работать, ты ими и управляй. Но терпеть сотрудника, который может подставить руководителя – это непозволительная роскошь. А если б я не дочитался, если бы подписал, не глядя, сколько бы мы денег тогда потеряли? Если такое произойдет еще раз, я буду делать выводы уже о тебе, как о руководителе, который не может организовать работу подразделения.
- Я вас поняла, Рустам Давлеткильдеевич. Я еще хотела с вами обсудить пару моих идей. Я вот принесла таблички, - Коленченко достала из толстой папки «простынь» из десятка склеенных бумажных листов. – Вот смотрите: вот если здесь будет «4», в промежутке мы получим «216» со звездочкой, а это значит «14» в плюс, но только уже вот здесь. А «37» в семнадцатом не влияют ни на «6» в кружочке, ни на «40» в ромбике.
- Оля, о чем ты мне сейчас рассказываешь?
- Как о чем?! О седьмой колонке, там «532» в минусе было, когда девятка была возле «77».
- Я нихрена не понимаю.
- Вы, наверное, устали, Рустам Давлеткильдеевич. Я лучше с этим потом зайду.
- Хорошо, зайдешь потом.
- А что делать с этими? – Ольга пальцем показала на папку с документами на увольнения.
- Давай, наверное, пока никого увольнять не будем. Скоро у тебя будет новый руководитель. Вот с ним ты и будешь все это решать.
Коленченко, не попрощавшись, выскочила их кабинета, и побежала в свой спейс. Она знала, что все ее люди все еще на рабочих местах. В компании было принято предупреждать руководителя перед уходом домой.
- Аня, - сходу торжественно произнесла она, - мне Рустам Давлеткильдеевич сказал, чтобы я тебя уволила. Мы с тобой не сработаемся. Пиши заявление.
- То есть, как это? – Анна не понимала, что происходит.
- Ты сильно напортачила в цифрах сегодня. Он сказал, что за такие вещи нужно увольнять.
- Так я ж не работала сегодня с цифрами. Я вообще не помню, когда я в последний раз работала с цифрами.
- Вот как раз поэтому тебя и увольняют. В общем, пиши заявление. Я его тебе сейчас же и подпишу. Бухгалтерия и бюро кадров еще на месте. Тебя сегодняшним днем и уволят. И скажи мне, пожалуйста, где у нас рейтинги филиалов, сотрудников и прочая подобная хрень.
- Подождите, Оля. Я не поняла: вы меня сейчас увольняете и при этом просите у меня помощь.
- А что не так?
- Да так, ничего. Удивляюсь глубине вашей низости. Значит так, Ольга Вадимовна. Начну с того, что писать никакие заявления я не буду, до тех пор, пока мне понятно не изложат то, в чем меня обвиняют. И кстати, довожу до вашего сведения, что все документы нашего подразделения находятся там, где обычно.
Аня взяла со стола свою сумочку, по ходу накинула на себя шубку и скрылась за дверью.
Олянин прогноз карьеры Коленченко оказался одним из самых коротких в классе. Волошка написала, что Ольгу Вадимовну уволят на следующий день. После увольнения она ляжет в психиатрическую клинику, где будет лечиться довольно продолжительное время. В будущем ей удастся получить только самую низкооплачиваемую, не требующую специальных знаний работу.
Через месяц Оляна получила за свой прогноз только три балла из двенадцати. Она оказалась права только в одном, что Коленченко все-таки уволят. Но произойдет это не на следующий день, а только через пару недель. Сначала Ольгу лишь отстранят от руководства. А попрощается с ней новый заместитель председателя правления, курирующий розничные продажи. А через месяц Ольга Вадимовна устроится на новую работу к конкурентам с существенным прибавлением жалования. В психушку она не попадет, но будет оплачивать услуги психиатра. И все в ее жизни будет хорошо.
Глава 32
Четвертого ноября 2012 года маленькая Оксанка Дурноляп проснулась утром позже всех в доме. Вот уже несколько недель она не была самой младшей в семье. С рождением Яринки четырехлетнюю дочку родители переселили из спальни в детскую. Теперь там, где раньше спала Оксанка, стоит колыбелька ее младшей сестренки.
Сегодня семейство праздновало день рождение папы. Днем родители ожидают гостей. Дурноляпы пригласили и папиных сослуживцев, и коллег преподавателей, и естественно друзей, знакомых, родственников. Даже класс, в котором учительствует папа, обещал быть к полудню в полном составе. Еще вчера домой приехали старшие сестры и бабушки. Дедушек у Оксанки не было. Они умерли еще до ее рождения.
Оксанка приготовила папе необычный подарок. Прошлой ночью, ребенок дождался, пока все заснут, и тихонько вышел на кухню. Там она создала ведро краски, и на каждой поверхности, куда только дотянулась, нарисовала папин портрет и подписала «Тато». Честью быть поздравительным посланием удостоились все стены, столы, стулья, посуда, окна и даже потолок с полом. Чтобы никого не разбудить, девочка трудилась почти в темноте.
Оксанка ложилась в постель с твердым намерением дождаться утра, когда папа выйдет на кухню. Спать под своим куполом девочка еще не умела. Да и неудобно это – почивать на твердом. Но план не удался. Усталость победила. Именно поэтому ребенок сегодня проснулся позже.
Родители, бабушки и сестры встретили маленькую Оксанку овацией. Папа взял ее на руки, поцеловал, и сказал, что такого подарка он от нее не ожидал. Дочка смущенно произнесла: «З днем народження!», и крепко обняла Тимофея. Позже папа попросил у Оксанки разрешения на следующий день после праздника вернуть кухне прежний вид.
- Але ж це подарунок! – возмутилась девочка. – Ти ж сам мені казав, що подарунки – це пам’ять!
- Так, сонечку. Але ж наша кухня належить не тільки тобі і мені, - объяснил папа. – У нас родина велика. І це буде неправильно, якщо твої малюнки, що призначені мені, будуть знаходитися на кухні, що належить всім. Якщо хочеш, давай ми зробимо зараз проекції всього, що ти вчора намалювала, і я повішу їх у себе у спальні, як картини. Я можу навіть взяти їх з собою на роботу.
- А давай залишимо хоча б твій портрет на вікні?
- Давай, тільки якщо мама дозволить.
Майя восприняла такую идею без энтузиазма, но возражать не стала.
Гости начали приходить уже ближе к полудню. Первыми на пороге дома Дурноляпов появились их соседи по улице. Затем прибыли коллеги-сослуживцы и разнокватральное руководство города. А ровно в час дневной заданности поздравить Тимофея Иосифовича явился Олянкин класс вместе с куратором и всеми учителями. Чижова как всегда пришла с мужем.
Ремез передал поздравления от Верховных Хранителей утренней кватры и вручил Дурноляпу сверток – подарок от учителей. Тимофей почему-то смутился, принимая дар от Евгения Федоровича, и поспешил спрятать его подальше от любопытствующих глаз. Затем очередь пришла студентам поздравлять. Женька-Довженька от имени класса подарила учителю стенгазету, на оформление которой ребята днем ранее потратили несколько часов под куполом. Размером она была громадного – 2,5 на 6 метров, и не каждая стена в доме Дурноляпов могла разместить ее на себе. В стенгазете ребята показали все самые интересные моменты, происходившие на уроках Тимофея Иосифовича. Олянка вместе с Сережей провели небольшую шуточную презентацию подарка перед гостями. Именинник был настолько тронут, что расцеловал каждую девочку и пожал руку каждому мальчику класса.
Как раз к началу презентации в гостиную зашли еще несколько гостей. Позже Дурноляп их представит собравшимся:
- Прошу, знайомтеся: пан Поповський Аркадій Мирославович – мій добрий друг, і його чарівна дружина – пані…
- Софія, - помогла ему Дгарб. – Софія Петрівна.
Якушев хорошо поработал над внешним видом Сони. Сейчас ничто не выдавало в ней двадцатитрехлетнюю девушку. Ее милое, но невыразительно лицо и так было будто бы стерто от любых зацепок. Поэтому прибавленные морщины и нарочитая сухость кожи лишь усугубили незапоминаемость ее образа. Сан Санычу удалось достичь главного: внешне постороннему человеку было невозможно определить возраст спутницы Поповского. Однозначно можно только утверждать, что София Петровна – дама за 30. Однако так можно выглядеть и в 40, и в 50, и даже за 60.
Возраст женщины всегда выдают руки. Их гримировать возможно, но бессмысленно, ибо грим оставляет следы. По этой причине облачение Софии Петровны предусматривало наличие перчаток. Коваленко понимал, что назойливая нарядность может привести к излишнему вниманию к персоне Дгарб. Поэтому в убранство супруги Аркадия Мирославовича Якушев решил добавить нафталинности, будто бы дама решила на праздник надеть семейную реликвию – прабабушкино платье. Конечно, и такой внешний вид вызывает вопросы. Но когда есть история, лгать всегда легче. Хотя Соня не любила врать, ее первый терминат «возможности» неоднократно убеждал девушку в нерациональности любой лжи.
Дгарб всегда удивляли вруны. Она легко понимала логику их манипуляций и даже их мотивы. Она не могла постичь только одного: зачем эти люди выбирают такой трудный, и всегда неприятный путь лжи. Почему должно быть сложно, когда все может быть просто? Софию часто неприятно удивляли некоторые представители часа утренних странствий, которые, казалось, обманывают даже тогда, когда это не нужно – просто так, чтобы форму не потерять. Ведь у нее с ними один и тот же первый терминат. Почему «возможности» в ее случае отрицают допустимость врак, а в случае этих людей делают абсолютно противоположное? На эти вопросы она ответа не находила.
Олянку так же беспокоила эта проблема в последнее время. Масла в огонь подлил недавний урок, на котором студенты разбирали случай с Коленченко. Волошка с присущей ей прямотой сначала решила обратиться за разъяснениями к Женечке Довженко. Но когда староста услышала в лоб поставленный вопрос: «Почему вы врете?», она сначала начала оправдываться, и лишь потом Женя стала выяснять, в чем именно она обманула одноклассницу. Тогда Оляна набралась смелости и пошла к профессору Ллойду, благо за 4 месяца изнурительных занятий с Мелани, она уже могла связать несколько фраз по-английски – Волошке с трудом давались иностранные языки. Хотя прогресс присутствовал: Олянка стала понимать английскую речь на слух. Сам же американец уже пристойно говорил и по-украински, и по-русски, хотя уроки все равно предпочитал вести на родном языке. Касательно беспокоившего девочку вопроса, учитель объяснил такую предрасположенность ко лжи у его часа слабым четвертым терминатом «человеческие отношения». В данном случае вранье уберегает час утренних странствий от того, в чем они разбираются хуже всего. У часа ночных пояснений же этот терминат второй. Поэтому-то они к обману прибегают нечасто.
Перед тем, как сесть за праздничный стол, Оксанка каждому гостю похвасталась, какой красивый подарок она сделала своему папе. Малышка добивалась от людей поощрения и только потом отпускала их в гостиную. Поэтому первый тост за именинника был поднят только через 40 минут после того, как пришел последний гость. За это время приглашенные на торжество перезнакомились, и многие уже непринужденно общались, будто знали друг друга много лет. Многие Олянины одноклассники беспокоились, так как родители в их единственный выходной отпустили своих чад ненадолго. Но уходить, не отобедав, было невежливо.
С первым звоном бокалов в дверь дома настойчиво постучали. Ближе всего к выходу сидела Оксанка. Дочурка заверила отца, что в четыре года она уже умеет встречать гостей, и пулей вылетела из-за стола.
На пороге стоял хорошо одетый незнакомец в сопровождении двух гвардейцев.
- Добрий день! – поприветствовала припозднившегося гостя девочка.
- Здравствуй, - мужчина был сильно удивлен тому, что ему открыл дверь ребенок. – Как тебя зовут?
- Мій тато забороняє мені називати своє ім’я незнайомцям.
- А дверь открывать незнакомцам он разрешает?
- Ой…
- Ну, ничего. Я хороший незнакомец. Но запомни: далеко не все незнакомцы – хорошие люди. И пока ты маленькая, тебе стоит остерегаться всех незнакомцев. Так все же, как тебя зовут?
- Оксанка.
- Красивое имя. Оксанка, я пришел поздравить твоего папу с днем рождения и подарить ему подарок. Мне можно войти?
- Будь ласочка.
Девочка настежь отворила дверь и пустила мужчину в дом. Незнакомец вошел в коридор, разделся и приказал гвардейцам оставаться на улице. Затем Оксанка взяла его за руку и провела в гостиную. И как только они вдвоем появились там, в комнате воцарилась абсолютная тишина.
- Здравствуйте, - скромно произнес Малум.
От неожиданности Дурноляп встал, но дар речи покинул его. Дгарб нервно заерзала на стуле, а Поповский прикрыл лицо рукой. Но Владыка не обратил на это внимание. Весь его внешний вид выражал сожаление от того, что он стал причиной этой неловкой паузы. И дабы прервать ее он произнес:
- Я прошу прощения, Тимофей Иосифович, у вас и у ваших гостей за то, что ворвался к вам без приглашения на ваш праздник. Не сочтите это за проявление гордыни, но я хотел бы лично засвидетельствовать вам свое почтение. Но я не смог устоять от искушения поздравить вас с днем рождения именно сегодня и именно самому. Тимофей Иосифович, вы один из лучших офицеров гвардии. Такими людьми, как вы не разбрасываются. Вы один из тех, кто свою преданность доказывает ежедневно своей работой, своим отношением к нашему общему делу, да и к чему ложно скромничать – своими выдающимися результатами. Я очень рад, что вы с нами. Поэтому я имею честь предложить вам поменять мундир. Подойдите ко мне, Тимофей Иосифович.
Дурноляп был ошарашен. Он вообще мало понимал, что происходит. Тем ни менее Тимофей неожиданно быстро преодолел расстояние от своего почетного места именинника до Владыки.
- Скажите, Тимофей Иосифович, какого цвета у вас китель? – спросил Малум.
- Бузкового, - ответил тот.
- Какое смачное украинское слово! Надо будет запомнить.
Тем временем у Владыки дня в руках появился новенький сиреневый китель.
- Я надеюсь, я правильно понял, что «бузковый» - это сиреневый. Вот такой? – Малум показал китель Тимофею.
- Саме так, Володарю. Це колір кіровоградського полку денної гвардії.
- Тогда примерьте.
Дурноляп быстро снял свой гражданский пиджак, взял китель из рук Владыки и тот час же надел его на себя. Было сразу понятно, китель сидел на Тимофее идеально.
- Как вам? – поинтересовался Малум.
- Чудово.
- Ничего не замечаете? Может, есть что-то новое, необычное?
- Кітель новий.
- Тимко, а ти кількість зірочок порахував? – из-за стола выкрикнул начальник Дурноляпа майор Петрушок.
На манжете кителя вместо четырех маленьких звездочек была только одна, но большая.
- Майор Дурноляп, благодарю за службу! – бодро произнес Малум.
- Служу денній Україні! – также торжественно ответил Тимофей.
- Это самое меньшее, что я могу сделать для вас за вашу работу, - Малум пожал Дурноляпу руку. – А теперь, Тимофей Иосифович, откручивайте звезду с правого манжета. По старой гвардейской традиции повышение нужно обмыть.
Тимофею поднесли большой стакан и налили туда перцовки. Он уронил звезду на дно и залпом выпил горькую. Домашние, гости и Малум неистово подбадривали нового майора аплодисментами и выкриками.
Когда звезда вновь вернулась на правый манжет кителя, Дурноляп пригласил Малума за стол. Владыка сначала отказывался, но Тимофей напомнил Владыке, что невежливо уходить с праздника, не отобедав. Виктор Афанасьевич удостоился чести сидеть между супругой именинника и майором Петрушком, буквально напортив класса Ремеза. Олянка очень часто встречалась с ним взглядом, в котором она ничего не могла прочесть. Хозяин дневной кватры был естественен и даже мил. Если бы она не знала, кто находится перед нею, она бы посчитала, что этот мужчина импозантен, интересен и чрезвычайно прост. Хотя на самом деле, личность Малума ее интересовала сейчас меньше всего. Волошку беспокоил сам факт его здесь появления. Ее будто облили студеной водой. Девочка поняла, что, несмотря на теплое отношение к Дурноляпу, полностью доверять учителю не стоит. Он гвардеец. Офицер. Служит Малуму. А значит, выполняет его приказы. «Что там Владыка говорил? – думала она про себя. – Преданность… отношение к делу… выдающиеся результаты… А вдруг Тимофей Иосифович ежедневно следит за мною и по ночам пишет на меня кляузы. Именно так: кляузы. Другой причины, почему сюда пришел, у Малума нет».
Краем уха Волошка услышала разговор Леси Ситулецкой со старомодно одетой дамой. София Петровна интересовалась, правда ли, что все здесь собравшиеся дети учатся в том самом знаменитом классе Ремеза.
- Так, - ответила Леся. – До речі сам Євген Федорович сидить ось там.
- Як чудово! – воскликнула дама. – Перепрошую за свою цікавість, проте не можу встояти і не запитати. А чим відрізняється навчання у вашому класі з навчанням інших дітей?
- Ну, у нас на один урок більше. Ми ще вивчаємо ранковокватральну культуру. «Годину на службі ночі» у нас читають викладачі з нічної кватри. І взагалі рівень вчителів у нас геть високий. В цьому семестрі у нас багато практичних занять закордоном. У нас навіть була практика у клініці доктора Джилкріста.
- Невже! І що вам читав лекцію сам доктор?
- Ні. Поки що тільки асистенти. Але за місяць у нас відбудеться лекція доктора. Наші вчителі вже домовились.
- Ой, як я вам заздрю, панночко. Я й сама із задоволенням послухала б доктора. Мені завжди була цікава психіатрія. Я до речі належу годині нічних пояснень. То я рахую, що ви мене розумієте.
- Так я вас розумію, пані. Це надзвичайно цікаво.
- А ви не скажете мені, коли саме відбудеться ця лекція. Може мені вдасться домовитися з вашим керівництвом. І я полечу до Едінбурга разом з вашим класом.
- Лекція запланована на 10 грудня. Проте я дуже сумніваюся, що вам дозволять супроводжувати нас.
С другой стороны от Олянки Ремез общался с Малумом.
- Виктор Афанасьевич, я не могу не воспользоваться случаем, и хочу попросить вас об аудиенции.
- Евгений Федорович, вы же прекрасно знаете правила. Обо всех встречах вы можете договориться с моими секретарями.
- Конечно, я знаю правила. Прошлым летом я просил о такой встрече. И она не состоялась. Через два месяца начинается новый семестр. И нам необходимо обсудить кандидатуры на место преподавателя от вашей кватры. Безальтернативность меня не устраивает.
- Вы не довольны работой Тимофея Иосифовича?
- Нет с капитаном… простите, с майором Дурноляпом нам повезло. Однако потенциально это может быть серьезной проблемой. Я отвечаю за качество образования. Поэтому я настаиваю, чтобы мой голос в выборе кандидата был услышан.
- Хорошо, Евгений Федорович, я вас понял. Я не вижу препятствий для такой встречи. И заверяю вас, она состоится. Однако вам придется все равно обращаться к секретарям. Они выберут день. Мы пригласим к нам Верховных Хранителей утренних часов и проведем переговоры. И я уверен, мы найдем кандидата, который устроит все стороны. Однако сейчас, давайте все-таки уделим внимание не делам, а нашему имениннику.
Олянка поняла, что сейчас она имеет шанс тоже попросить Малума разрешение посетить резиденцию дня и поискать там Пита. Но кричать через весь стол она не хотела. Поэтому она решила дождаться, когда гости будут выходить из-за стола.
Малум за все проведенное время в гостях у Дурноляпа изящно избегал Поповского и Дгарб. Причем делал он это незаметно для всех, будто бы этих двоих не существовало. Да и Соня с Аркадием старались не попадаться ему на глаза. Со стороны выглядело так, словно Владыка их совсем не знает. Хотя на самом деле он лично гасил конфликт с русскими, вызванный пьяной выходкой Поповского, ну а с Софией Петровной Малум неоднократно встречался в резиденции.
После первого стола большинство одноклассников Волошки разъехались по домам. Уходить собрался и Владыка. Олянка остановила его у входной двери дома:
- Виктор Афанасьевич, а у меня к вам тоже есть просьба.
- Оляна Александровна, - Малум был непривычно дружелюбен, - я не ожидал, что вы ко мне можете иметь какие-то просьбы. Чем могу вам служить?
- Я хочу попасть в вашу библиотеку. То есть в библиотеку резиденции дня.
- Я не вижу проблем. Пишите заявку. Правила чрезвычайно просты.
- Я хочу быть уверена, что эту заявку удовлетворят.
- Оляна Александровна, вы, наверное, не до конца понимаете, чем я занимаюсь и что входит в круг моих обязанности. Владыка дня заявки не подписывает. И даже не рассматривает. Для этого есть Секретариат. Пишите туда. И если вам откажут по незаконной причине, вот тогда уже обратитесь ко мне.
- Я так понимаю, что вы просто не можете мне дать такое разрешение.
- Я все могу. Но в дневной кватре привыкли действовать по закону. И я не вижу причин делать для вас какие-то исключения. Вы, Оляна Александровна, пока не являетесь ни известным ученым, ни политиком, ни сколько-нибудь выдающейся личностью. Вся ваша исключительность заключается только в том, что вы родились в параллельном мире. Именно этим обстоятельством объясняются ваши уникальные способности. И коль сообщество приняло вас, моя задача, как лидера кватры, научить вас правилам игры. Ваше присутствие у нас – это данность, с которой я должен мириться. И я буду делать то, что я должен, поверьте. Чуть больше чем через год вы придете к нам в Лавру на обучение. И я вас буду учить вне зависимости от того, как я к вам отношусь. Но поощрять вас незаслуженно, ни сейчас, ни через год, ни когда-либо еще, я не намерен. Постарайтесь, докажите, продемонстрируйте лояльность и открытость, заслужите, и тогда вы получите особое отношение и с моей стороны.
Владыка накинул на себя плащ, но затем снова повернулся к Волошке, и сказал:
- То, что вы хотите попасть к нам в библиотеку, без сомнения похвально. И вас, наверняка гложет обида, что я вам не желаю помогать в такой мелочи. И чтобы расставить все точки над «і», я вам отказываю в посещении нашей резиденции не потому, что вы мне не нравитесь, а потому, что вы мне врете.
Глава 33
Слушание дела утренняя кватра Украины против Андрея Махатько состоялось только в средине ноября. Само заседание длилось недолго. Свидетелями обвинения выступили лишь охотники, которые задержали Андрея в квартире Каревских. Сам Николай отказался писать любые заявления и участвовать в процессе. У защиты свидетелей не было вообще, ровным счетом, как и не было на суде собственно самой защиты, ибо Махатько уволил всех своих адвокатов, а представлять самого себя он не желал в принципе.
Из-за отказа Каревских, обвинение в нарушении прав частной собственности даже не рассматривалось. Андрею инкриминировалось только хулиганство. Одиннадцать утреннекватральных судей совещались всего несколько минут, после которых единогласно признали Махатько Андрея Валериевича виновным и осудили его на срок, уже проведенный под арестом. Поэтому Андрея выпустили сразу же по окончании процесса.
На Московской площади столицы, где собственно и располагалось здание киевского утреннекватрального суда, в этот день собралось множество журналистов. Появление Махатько на ступеньках вызвал средь пишущей братии грандиозный ажиотаж. Огромная толпа двинулась на Андрея еще до того момента, когда он начал понимать, что происходит. Он тут же угодил под чей-то купол времени. Его обступили со всех сторон, и что-то кричали ему прямо в лицо. Но он не слышал. Он вообще ничего не понимал.
- Андрей Валериевич, прокомментируйте…
- Що ви відчуваєте…
- За что Мостовая вас посадила?
- Це була помста?
- Господин Махатько…
- Пан Махатько…
Голоса сотни писак сплелись воедино в невообразимом гуле. Андрея дергали за руки, трясли за плечи, щипали, толкали – любыми способами старались привлечь к себе внимание. Он и рад был бы ответить всем и каждому, но ему просто не давали возможность говорить. Репортеры, перекрикивая друг друга, впали в такой азарт, что, казалось, еще немного, и Махатько разорвут на куски.
- Уберите купол. Отпустите меня! – неистово закричал Андрей.
Но крик утонул в этом людском море.
- Треба витягнути його звідти, - сказала Дгарб Мозлеру.
Михаил мгновенно нырнул в толпу и уверенно начал подбираться к журналисту, который остановил время.
- Настя, будьте наготові, - Соня обратилась к Шевченко. – Ви маєте бути поруч з Махатько одразу, як лейтенант Мозлер відпустить час.
- Так мне сейчас идти к нему? – удивилась Настя. – Прямо через толпу?
- Ми вам допоможемо. Ми зробимо вам коридор, щоб ви з Махатьком могли без перешкод піти. Вам залишиться тільки взяти його за руку і перенести у зазначене місце.
- Хорошо. Я поняла.
Пятеро бойцов из группы Якушева незаметно влились в толпу и стали прокладывать Анастасии дорогу. На это понадобилось не больше 30 секунд. За мгновение до того, как Шевченко схватила Махатько за руку, Мозлер кулаком отправил в нокаут испускающего купол времени журналиста, и главный виновник столпотворения исчез.
Андрей понял, что ему уже ничто не угрожает, не сразу. Анастасии пришлось несколько раз влепить ему пощечину, а когда и это не помогло, она окатила его водой.
- Вы кто такая? Где я? Что происходит? – завопил Махатько.
- Андрей, с вами все в порядке? – проигнорировала его вопросы Шевченко.
- Наверное. А вы кто?
- Хороший вопрос. Давайте, я вам на него отвечу чуть позже.
- Но у вас же есть имя? Как мне к вам обращаться?
- Имя есть. Меня зовут Настя.
- Откуда вы меня знаете, Настя?
- Андрей, вы сильно отстали от жизни. Вас сейчас каждая собака в Украине знает. Да и не только в Украине.
- Неужели?
- По-моему, то количество репортеров, которое собралось сегодня на Московской площади, красноречиво говорит, насколько популярна ваша персона в нашем обществе.
- И чем же я так неистово интересен? Что вы хотите у меня узнать?
- Я? Мне от вас ничего не надо, Андрей.
- Тогда зачем вы меня спасали?
- Я неправильно ответила на предыдущий вопрос. Одна вещь мне от вас нужна. Я очень хочу, чтобы вы меня простили.
- Простил?! Настенька, за то, что вы меня вытащили оттуда, я готов вам простить все, что угодно.
- Вот так просто? И вы даже не спросите, за что именно я прошу у вас прощение?
- Да. Так просто.
- Даже если бы я стала причиной гибели Гены Сороки?
Сначала Махатько остолбенел. Он даже и не заметил, как его руки сжались в кулаки, а ком подступил к горлу. Голос его рассудка утонул в приступе гнева. Он подлетел к Шевченко, схватил ее одной рукой за ворот пальтишка, а вторую занес для удара.
Но что-то остановило его. Нет, это не глаза красивой девушки, из которых вырвалась на щеку одна слезинка. И даже не тот факт, что Настя не собиралась защищаться. Андрея настигло ощущение нелепости происходящего, несуразности творимого им отмщения.
Через некоторое время он расслышал, что Анастасия бубнит что-то себе под нос. «Я это заслужила… Я это заслужила… Я это заслужила…» Девушка уже несколько минут повторяла как мантру одни и те же слова. Андрей наконец-то отпустил ее пальто и оттолкнул девушку от себя.
- Такого никто не заслуживает… Бог вас простит…
Он уже собирался перенести себя, но Настя его остановила:
- Андрей, погодите. Вы должны знать, что вина лежит не только на мне…
- Да я не хочу этого знать! – Махатько сорвался на крик. – Я даже не хочу знать, о ком вы говорите.
- Но я вас должна предупредить! Вы же считаете этого человека своим другом. А он предал вас.
- Да никто из нас не мог предать друг друга! Как вы этого не поймете?! Все мы связаны клятвой верности! Вы лжете!
- Андрей, вы и сами понимаете, что если человек не знает, что он нарушает клятву, она не действует. Именно это и произошло. А Каревских мне рассказал практически все, что знал, ну кроме Волошки и Питайчи. И про то, что Мостовая осталась в Одессе. И про то, что Колощаевы отправились на остров Тодду на Мальдивах. И про то, что ты сбежал в Мариуполь. И, конечно же, про село Блудше, Гену и Валентина Максимовича. И если бы мы вначале поехали в Одессу, то вы бы сейчас оплакивали не Сороку, а Мостовую. А с Колощаевыми мы просто разминулись.
- Зачем вы мне все это говорите?
- Я просто больше так не могу! – Шевченко ухватилась кулачками за зеленую курточку Махатько, уткнулась носом в его плечо и разревелась. – Я не могу с этим жить! Не могу! Слышишь! Я не знала, что всех вас хотят убить! Если бы я знала… если бы я тогда все это знала…
Неожиданная близость с этой красивой девушкой открыла в Андрее новые, доселе неведанные ему чувства. Он презирал ее и ненавидел всеми клетками своего тела. Однако одновременно с ненавистью он ощущал крайнюю степень сексуального возбуждения. В нем накопилось сейчас столько злости внутри, что он просто обязан выплеснуть ее наружу.
Махатько собрал в кулак пучок волос девушки и с силой оттянул от своего плеча ее голову. Второй рукой он медленно расстегнул пуговицы, затем развязал поясок и сбросил на пол ее пальто.
Настя не сопротивлялась. В ее глазах можно было прочитать, что она сдается на милость победителю, хотя самой милости и не ожидает. Ее взгляд был полон понимания и самоотречения. Она показывала, что жертвует собой. Ради себя же. С ее плеч упал пиджак. Только сейчас Андрей отпустил ее волосы. Но в Насте ничего не изменилось. Уподобляясь кукле, она беззвучно стояла с опущенными вниз руками, ожидая своей участи. Но все и так было предрешено.
Махатько резкими движениями сорвал с ней поочередно платье и колготки. С особым остервенением он уничтожал ее нижнее белье, не смотря на наготу, а только в глаза.
Он насиловал ее грубо.
Даже жестоко.
Он имел врага.
Убийцу.
Так он мстил. Не только ей лично. Он давил ее тело. Но перед собой он видел всех врагов на свете. Всех убийц старых друзей и одноклассников.
И Славы Любченко…
И ее мужа Романа…
И Виолеты Масыгиной…
И Лисы Стебушенко…
И Тараса Ильюшка со всей его семьей…
И Сереги Чумазого…
И его брата Масика…
И Димы Махача…
И Кати Череденко…
И ее родителей…
И Леси Масейчук с ее парнем Гошей…
И ее двоюродной сестрички Лизы с тетей Дашей и дядей Пашей…
И Гены Сороки…
Он заканчивал, чтобы через минуту измываться над ней снова. Но уже по-другому. Еще сильнее. Еще жестче. Всякий раз, когда ему казалось, что он уже иссяк, перед ним появлялся образ погибшего друга. И тогда к нему вновь возвращались силы. И он снова и снова мял, терзал ее тело. А она терпела. Она растворяла весь его гнев в себе.
В конце концов, она не выдержала. Сквозь пересохшее горло, вопреки потоку слез и пота, и неоднократным спазмам граничащего с болью наслаждения, из ее груди вырвался умоляющий крик: «Я больше не могу!» Но что ему до того, может она или нет. Главное он может. Это только раззадорило его. Только прибавило усердия. Пусть кричит. Пусть мучается.
Он чувствовал, как ее тело бьется от судорог. Он видел, как от этих нечеловеческих мук перекосило ее лицо. Он слышал, как ее истошный вой сменила адская икота. Она даже обмочилась. Но даже это его не остановило.
Когда он закончил, она была без сознания. Она дышала слабо и прерывисто. Встать – сил у него уже не было. Он создал себе подушку, укрыл себя одеялом и мгновенно заснул рядом со своим поверженным врагом.
Глава 34
В то время, как Андрей Махатько выходил из здания утреннекватрального суда, у класса Ремеза начинался урок майора Дурноляпа. Сегодня на занятии произошло ЧП. Тимофей Иосифович обучал студентов своему предмету на собственном примере, поэтому всегда водил их с собой. В этот день учитель пришел на работу со своими учениками и узнал, что подчиненные ему гвардейцы этим утром без его ведома обратились за помощью в расследовании одного уголовного дела в Кировоград. Также выяснилось, что они забыли поставить в известность об этом даже майора Петрушка.
Урок был сорван. Ребята и предположить не могли, что их преподавателя может охватить такая ярость. Восемь человек Дурноляп тут же арестовал и посадил на гауптвахту. Петрушок сразу же отправился в областной центр объясняться с начальством и переубеждать его в том, что помощь на самом деле им не требовалась. А Тимофей Иосифович в это время размышлял, какое именно наказание придумать для этих нерадивых подчиненных. Больше всего он хотел выгнать их с позором из гвардии и по возможности посадить. Но как назло ни закон, ни устав не могли помочь ему в этом. Напротив, если руководствоваться уставом гвардии, получалось, что случившееся нарушение субординации было вполне оправданно, так как на момент принятия такого решения никого из дневнокватрального руководства города не было на рабочем месте. А ситуация на тот момент была критической.
Конечно, можно понять и Дурноляпа. Что мешало этим бойцам поставить его или Петрушка в известность до того, как отправить рапорт в Кировоград? Но Тимофея беспокоило сейчас даже не то, как он выглядит в глазах своего кировоградского начальства. Его возмущал сам факт того, что кто-то из нижних чинов находит возможным не считаться с его положением. Он полагал, что все на свете должно подчиняться строгой иерархии. Те, кто перескакивают ступени, должны быть тот час же низвергнуты на задворки. Преступления против системы – хуже убийства, так как все в итоге сводится к бунту.
Хуже всего для Дурноляпа было осознание того, что эта его вера в иерархию мешает ему по заслугам наказать выскочек. Он понимал, что прокурор кировоградского полка не найдет в случившемся состава преступления. А обратиться за помощью в Киев, минуя кировоградское начальство, мешали Тимофею его же убеждения.
Преподаватель выплеснул свой гнев на детей. А когда успокоился, закончил урок и отправил всех в Киев. Уже на Главпочтамте ребята, не сговариваясь, собрались в классе, чтобы обсудить произошедшее. Но диалога не получалось. Во многих говорила обида и возмущение. Находились и те, кто оправдывал Дурноляпа. Однако не хватало главного – объяснений.
В класс заглянул профессор Ллойд. Он возвращался к себе после традиционной пробежки по центральным киевским улицам, которые он практиковал после сна. Сейчас он был похож больше на спортсмена, чем на учителя. Несмотря на средину ноября, американец бегал по Киеву в одной толстовке и в шортах. Ребята даже шутили, что в таком внешнем виде Дереку Ллойду легче убегать от холода.
- Прывет, класс! А major (майор) Дурнолап вас уже отпустыл? – Дерек уже хорошо говорил и по-русски, и по-украински, но с ужасным акцентом, а тем словам, которые схоже произносились по-английски, он не менял произношение.
Женька-Довженька рассказала профессору, что произошло, и объяснила, почему они собрались в классе.
- Сначала, класс, вы должни… How is in Russian for “to abstract”? (Как по-русски будет «абстрагироваться»?)
- Абстрагироваться, - подсказал Иштван.
- Спасыбо, - продолжил учитель. – Вы должни абстрагироватся от этой сытуацыы. Как будто это случылос не с вами, а с кем-то другым. Эмоцыы всэгда мэшают понат. Вы должни успокоиться. Сдэлайтэ вдох. Глубокый. Видох. Окей. А тэпэр давайтэ подумаем. Иерархыи, systems (системы)… Какой это terminatum (терминат)?
- У часа утренних странствий этот терминат второй, - ответила Лариса.
- Абсолутно, Лора! А второй terminatum это есть зона?..
- Манипуляций, - продолжила Степанова.
- Exactly! (Точно!) Я так выжу, случилос вот что. Прэдставтэ, что вы прыдумалы игру, сформуроватировалы правыла, и нашлы тех, кто будэт играт с вамы. И вдруг во времия игры одын из учасныков начынает меньят ваши правыла. Я думаю, что major (майор) чувствуэт прыблэзытэлно это. Его луды попыталыс маныпулыроват в зонье его манипулъяцыы. И будут за это наказаны. Второй terminatum очен сылный. Одын из самых сылных. Тем более что созданыэ, управленыэ иерархый & systems (и систем) очен лубият делат в днэвной кватрэ.
- Професоре, так що, ви хочете нам сказати, що година ранкових мандрів дуже чутлива до порушень субординації? – спросила Грынькив.
- Так, Софійка. Ви навіт подивитса на вашу старосту Жению. Вона завжди попереду. Ос согодни, коли я зайшов, хто мени видповив?
- Женька-Довженька, - чуть ли не хором ответил класс.
- Ос бачите. Вона мени все переказала, бо вважає себе тут холовною. Вона ж є староста! Невже наша Жения дозволит комус бути попереду себе?
- Это неправда, - обиженно произнесла Довженко. – Мы здесь все равны.
- Звичайно, Женьку-Довженьку, - перебил ее Косевич, - ми тут усі старости!
- Я просто ответственная, - оправдывалась киевлянка. – Не надо из меня тут делать плохую! Ну, что тут непонятного! Да я первой все объяснила профессору. Но я же староста. Я же официальное лицо. Я просто обязана вас представлять.
- Женечка, - попытался успокоить ее Иштван, - так мы же об этом и говорим. Мы же пытаемся понять, почему ваш час так мыслит. Или ты считаешь, что, так как ты, рассуждает каждый из нас? Это не так. Нас здесь 16 человек, и каждый из нас принадлежит разному часу. Мы не можем думать одинаково. У нас мотивы всегда будут разными. Мы же, как раз, учим это.
- Вибачай, Женю, на цей раз я повністю згоден з Ішем, - сказал Коловерть. – Оскільки ми вивчаємо в цьому семестрі твою годину, то пробач, що нам доводиться іноді копатися у тобі. Це природно. Ти живий приклад. І ми тобі не бажаємо лиха. Ми твої друзі.
- Не трогайте Женю, - вступился за нее Миша. – Коля, ты что не видишь, что сейчас ты воздействуешь на ее болевой терминат. Забудьте о ней хоть на минуту. Мы вообще Дурноляпа разбирали, а не Довженко.
- Народ, че вы все из пустого да в порожнее?! – возмутился Мисюра. – Благодаря профессору, тут уже и обсуждать нечего. Все уже всё поняли. Затем, какого-то хрена обидели Женечку. Женька, ты лучшая староста в мире! Слава богу, хоть время на ерунду эту остановили. Подумаешь, накричали на нас. Подумаешь, домой отправили с урока! Надо же проблема появилась – некуда девать время свободное! Да идите вы к Тузику! Я лучше делом займусь. Дельта, вы со мной?
Глава 35
Андрей проснулся ночью. Несмотря на темноту, он понял, что находится в каком-то доме, скорее всего в сельской хате. Махатько лежал на старом продавленном пыльном диване. Он не сразу осознал, что Настя дремлет рядом. Ее длинные темно-русые волосы ласково щекотали плечи и спину Андрея. Но он пока еще не думал, как ему реагировать на нее.
У Махатько раскалывалась голова, будто после похмелья. «Ощущения» в четвертом терминате не позволяли ему быстро привести себя в порядок. Нужно выйти на улицу. Надо подышать свежим воздухом.
Он вылез из-под одеяла и попытался встать. В этот момент проснулась Настя. Она повернулась к нему лицом, но глаз еще не открывала. Вместо этого она протянула к нему свою руку и нежно провела ладонью по спине.
- Я не сержусь на тебя, - сказала она.
Махатько не знал, как ему отнестись к такому заявлению. Он был полностью обескуражен.
- Когда я была маленькая, - продолжила Настя, - мой папа учил меня, что любой плохой поступок можно искупить тремя хорошими. Видимо я просто не успела сделать все, что должна была.
- Бывают поступки, которые не искупишь и не замолишь никогда в жизни, - грубо произнес он.
- Ты прав. Бывают. Но этим людям все равно нужно как-то жить с этим. Или ты считаешь, что они не должны жить.
- Меня не волнуют проблемы этих людей.
Андрей встал и начал одеваться.
- Ты знаешь, - Настя наконец-то открыла глаза, - я уже неоднократно пожалела, что поклялась служить дневной кватре. Я думала, поскольку я принадлежу часу дневных порывов, мне будет так проще.
- А Коле ты в прошлом году сказала, что служишь утру.
- А я и служила утру. Я работала личным секретарем Войнаровской. Я сейчас говорю про клятву, а не про службу.
- У тебя все так просто получается: поклялась служить одним, а в реальности служила другим. У меня бы так не вышло, если бы даже захотел.
- Ну, ты же сам понимаешь, что в прошлом году грани между утром и днем практически не было. Все де-факто подчинялось Владыке.
- А тебе не страшно говорить такие речи? Смотри, Владыка тебя еще и накажет.
- Мне сейчас ничего не страшно.
За время разговора Махатько успел одеться. Затем он подошел к большой миске, плеснул из нее себе в лицо воду и выбежал из хаты. Но уже через секунду он вернулся назад.
- Что это за место? – грубо спросил он.
- Мы сейчас находимся в доме, где погиб Гена Сорока. Это Блудше, - ответила девушка.
Андрей невольно посмотрел на единственный во всем доме стол.
- Да, - подтвердила его негласное предположение Шевченко. – Именно здесь он и погиб.
- И ты меня заставила [нецензурная брань, обозначающая «заниматься сексом»] тебя на Гениных костях?!
- Я тебя не заставляла. Извини.
Больше всего на свете Андрею сейчас хотелось ударить Настю ногой. Но вместо этого он выстрелил из руки мощным сгустком своего гнева по первому терминату «эмоциональность» в этот злосчастный предмет интерьера. Стол подпрыгнул, но принял всю ярость Махатько до остатка. Эмоциональность на дерево не воздействует.
- Ты вернешься? – полный надежды голос Насти вернул Андрея на грешную землю.
Махатько ничего не ответил. Он даже не посмотрел в ее сторону. Несколько секунд он стоял, озлобленно рассматривая пол. Затем он смачно сплюнул, и, не глядя на Настю, уверенно вышел из хаты.
Он перенес себя на порог резиденции утренней кватры Украины на площади Победы. Андрей шел по коридорам здания, не обращая внимания на окружающих. С ним здоровались, кто-то даже пытался поговорить, но он никого не видел. Вскоре Махатько зашел в кабинет, на двери которого висела табличка «Редакция утреннекватрального вестника».
У журналистов реакция – сродни спортсменов. Хороший репортер всегда обязан держать нос по ветру. Андрея мгновенно обступила пишущая братия. Он уже даже успел открыть рот, чтобы сделать заявление, но стены редакции сотряс властный голос Доминики Нацеви:
- Махатько! Ко мне в кабинет! Немедленно!
- Доминика Эмилевна, пусть Андрей Валерьевич сделает заявление, - крикнул кто-то из журналистов.
- Андрей Валерьевич сделает заявление сразу после того, как поговорит со мной, господа.
- Это проявление цензуры…
- Это давление на господина Махатько…
- Мы протестуем!..
- Господа! – Нацеви была непоколебима. – Я главный редактор вестника. У каждого из вас была возможность сесть на мое место, но никто из вас не захотел этой головной боли. Поэтому у вас сейчас нет возможности не подчиниться мне. Андрей Валерьевич – мой старый друг. И прежде чем он не нанес себе вред, я обязана с ним поговорить. А после, если он, конечно, этого захочет, он обязательно поговорит с вами. Он даже может дать пресс-конференцию. Но сейчас он идет ко мне в кабинет. Я надеюсь, это всем ясно?
Ответом было молчание.
- Вот и хорошо.
Доминика жестом показала Андрею зайти к ней. Она закрыла дверь, сразу как Махатько уселся в гостевое кресло.
- Андрюша, скажи, что происходит? – спросила она, сев не на свое редакторское место, а рядом с парнем на тумбочку.
- На этот вопрос так просто не ответишь, - произнес Махатько.
- Зачем ты сюда пришел? Тебе нужна моя помощь?
- Я не к тебе шел, Ника. Я хотел рассказать, как на самом деле погиб Гена.
- Ты откопал что-то новенькое? Или ты сумел разговорить Чернышова?
- Я познакомился с Настей Шевченко. Она рассказала, как они нашли Генку.
- Андрюша, она провокатор. Она была помощницей Ауроры Войнаровской. Та ее лично выбирала. Что бы она тебе там ни рассказала – это неправда.
- Я так не думаю, Ника. Она нашла меня, чтобы попросить прощение. Она была готова ко всему. Даже к тому, что я ее убью. Так не обманывают.
- Ты ее не убил?
- Нет.
- Фух… Слава Богу!
- Я ее изнасиловал.
Нацеви схватилась за голову.
- Я нисколечко не горжусь этим. Я просто хотел заставить ее страдать так, как мы страдали.
- Махатько! Ну, ты и дурак! Даже если она пришла к тебе с искренними намерениями, своим поступком ты просто взял на себя часть ее грехов. Теперь ей психологически легче. И вместо того, чтобы расплачиваться за творимую ею гнусность всю свою жизнь, она теперь чувствует себя пострадавшей, и считает, что часть грехов она уже искупила. Но это в лучшем случае. Лично я не верю этим крокодиловым слезам. Когда человек хочет измениться, он обязан доказывать это поступками. А что она сделала? Пришла, покаялась и дала себя изнасиловать? Это не поступки. Это антураж. Маска. А ты купился.
- Нет, Ника, ты не права. Тебя там не было. И ты не видела, как все было. Я ее вчера чуть не убил. А она мне утром: «Я не сержусь на тебя», «извини» да «извини».
- Андрюха, да как ты не поймешь: таким людям нельзя верить, как бы они себя ни вели!
- Почему?! Какой ей смысл врать сейчас? Я уже не работаю в резиденции. Я ни на что не влияю. От меня ничего не зависит. Она бы могла прийти к каждому из вас. К людям, у которых действительно сейчас есть власть. Но она пришла ко мне.
- Это ты ни на что не влияешь?! Да за тобой сейчас журналисты гурьбой ходят!
- И причем здесь это? Они-то ходят за мной по другой причине. Нет, Ника. Она пришла ко мне потому, что знала, что я лучший друг Коли Каревских. И пришла рассказать о его предательстве.
- О каком предательстве?! Андрюша, мы все под клятвой верности. Никого Коля не придавал. Это все ложь.
- Если человек не знает, что предает, клятва не действует. Вот наш Коля и попался. Он слил все. Не только про Генку. Он рассказал ей и про Алену, и про ваше свадебное путешествие на остров Тодду. И про меня, как я поехал в Мариуполь. Мостовую тогда спас Валентин Максимович, а вас – просто невероятное чутье на опасность Тихона. Вот скажи, откуда она это все знает?
- Да какая разница откуда! Она могла бы об этом узнать и позже. Не обязательно Коля все это слил ей.
- Нет, это он. Это так похоже на нашего Николая.
- Андрей, так ты пришел сюда ради этого? Ты хочешь рассказать об этом журналистам?
- Да. И я расскажу.
- Этого я тебе сделать не позволю. Даже если ты дашь здесь хоть кому-нибудь интервью, я в печать его не поставлю. Одно дело – ваши терки с Колей по поводу Фриды. В этом я даже в чем-то могу тебя понять. Слышишь: понять, но не оправдать. Но позволять тебе оклеветать человека я не буду.
Махатько резко встал с кресла:
- Смотри, Нацеви, поплатишься местом главного редактора. Если ты не со мною, то ты против меня.
- Если надо будет, поплачусь. Я за место не держусь. Но при мне никогда национальный утренний вестник не будет полигоном для врак и выяснений отношений.
Андрей пулей вылетел из кабинета Доминики, хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка, и с остервеневшим лицом покинул редакцию. Буквально сразу же Нацеви вышла к подчиненным, остановила время и сказала:
- Господа, прошу не воспринимать это как цензуру. То, что собирался вам сообщить Андрей Валерьевич – это клевета на одного нашего общего с ним друга. Я, как главный редактор, не могу позволить этой информации быть опубликованной в нашем издании. Скорее всего, господин Махатько отправился в вестники других кватр. Поэтому я не вижу смысла скрывать от вас то, что будет известно всем в ближайшее время. Андрей Валерьевич обвиняет Николая Петровича Каревских в предательстве клятвы верности его друзьям. Он считает, что Николай Петрович избежал смерти лишь потому, что тот не знал о самом факте предательства. То есть не ведал, что говорил. В результате этого, по словам Махатька, погиб Геннадий Витальевич Сорока – также наш общий старый друг. Дело еще осложняется тем, что сейчас между Каревских и Махатько натянуты личные отношения. Я не могу назвать причину, так как это не мое дело. Но вам никто не помешает спросить об этом у Николая Петровича. Дело поворачивается таким образом, что скрывать ему что-либо теряет смысл. Поэтому, господа, если вас интересует эта история, я вас прошу написать об этом, но только правду. Статьи должны быть готовы к моменту, когда информация от Махатько появится в других вестниках. Но не раньше.
- А коли можна поспілкуватися з паном Каревських?
- Спочатку, панове, з Миколою Петровичем поспілкуюся я. Навряд чи він відверто відповідатиме на ваші запитання, якщо він не буде обізнаний щодо намірів пана Махатька. Я вже запросила пана Каревських до себе. За хвилину він має бути тут.
Николай появился в редакции очень быстро. Доминика провела его в свой кабинет и ввела в курс дела. Каревских какое-то время молчал. Ему нужно было решить, как он теперь должен поступить. Вскоре он вышел к журналистам:
- Я хочу сделать заявление. То, о чем собирается сообщить господин Махатько вашим коллегам из других кватр – это ложь. Я признаю, что 18 декабря прошлого года в час ночных пояснений у меня состоялся разговор в кафе Шоколадница на улице Красноармейской с некой Анастасией Шевченко. Тогда я не знал, что она работала личным секретарем бывшей Верховной Хранительницы Войнаровской. Разговор носил непринужденный характер, будто девушка хочет познакомиться с молодым человеком. На самом деле Анастасия пыталась выведать у меня информацию об Оляне Волошке. Естественно у нее ничего не вышло. Потому что, как вам всем известно, Оляна Волошка тогда смогла поступить в класс Ремеза хоть и под чужим именем. Если бы я предал, того не ведая, Волошки бы наверняка уже с нами не было бы. Ни о каких других людях, в том числе и о Геннадии Сороке, в том разговоре речь не шла. Я даже, если потребуется, могу присягнуть в этом в любом суде в мире. Найти Геннадия Сороку можно было и без чьего-либо участия, пользуясь открытыми данными. В селе Блудше родилась мать Геннадия. Мы до того разговора в Шоколаднице не прятались. После беседы с Шевченко я отправил записку Геннадию, в которой предупреждал его об опасности. Он погиб потому, что нашел ее слишком поздно. О моем псевдо-предательстве все. Теперь, о моей личной жизни. Я не сторонник выносить ссор из избы. Так же я не люблю посвящать общественность в то, что никого не касается. Не буду я этого делать и сегодня. Моя личная жизнь принадлежит только мне и моей семье. Поэтому дабы защитить родных мне людей от чрезмерного внимания со стороны общественности, я подаю в отставку. Я отдаю себе отчет, что ситуация вышла из-под контроля. Поэтому я не могу больше себе позволить быть чиновником тогда, когда обстоятельства будут мешать мне выполнять свою работу. Прошение об отставке я отправляю Верховным Хранителям немедленно. У меня все. Спасибо за внимание.
В это время Андрей Махатько заканчивал свое интервью в редакции вечернего вестника. В формулировках он не стеснялся. Журналисты, почуяв сенсацию, только подливали масла в огонь, задавая двусмысленные вопросы, раззадоривали его шутками и пахабными ремарками. Он рассказал обо всем. И о Коле, и о Фриде, и о Насте. Он умолчал только об изнасиловании. Через двадцать минут в вестнике вечерней кватры вышла статья. Даже две статьи: в прилично-допустимом виде, и без купюр, но с возрастным ограничением.
Андрей был доволен собой. Наконец-то он отомстил Каревских за все. Он сумел уничтожить Колину репутацию. Теперь ему даже пестов не доверят, не то что ответственную должность в резиденции.
Что делать дальше, он не знал. Он добился того, чего хотел. Теперь он может вернуться к своей прежней жизни. Но чем была полна его жизнь раньше? Бессмысленными интрижками. Теперь ему это было уже не интересно.
«А Настя, если подумать, классная деваха», - пришел к выводу Андрей. С этой мыслью он отправился в Блудше.
В старой хате, где погиб Гена Сорока, его ждали. Ему были рады. Настя закрыла за ним дверь, нежно обняла и поцеловала его. Он увидел на том самом столе овальный лист вечернего вестника. Но Андрей Махатько не успел ничего сказать по этому поводу. Большой кухонный стальной нож вонзился ему прямо в горло. К ногам Насти Шевченко упала только окровавленная одежда.
Глава 36
Оляна не могла дождаться последних выходных в этом семестре. Ей очень хотелось поговорить с Колей Каревских, поддержать друга в трудную минуту. Но она не могла выйти из общежития без разрешения куратора. А Ремез после эксцесса в Провансе неохотно выпускал Волошку и Флетчер по личным делам из Главпочтамта. Сам же Коля прийти в гости к Олянке не мог. После интервью Махатька он старался не выходить на улицу без особой надобности. Ну а административные здания утренней кватры, он избегал и подавно.
Правда в пятницу утром к Олянке пришла в гости Фрида с Мирославом. Колина подруга сообщила Волошке весьма неприятную новость, что они собираются в ближайшее время переехать к ней на родину – в Швецию. Каревских уже даже записался на преподавательские курсы в Стокгольме, и через полгода он сможет получить лицензию на преподавание в странах Европы курса «Час дневной заданности на службе утренней кватры».
В связи с лекцией доктора Джилкриста экзамены в этом семестре перенесли на неделю раньше. Они теперь начнутся 3 декабря, а предшествовать им должна неделя для подготовки и сдачи академических задолженностей. Вот и получилось, что 23 ноября 2012 оказался последним учебным днем в году. Оляне показалось, что семестр закончился неожиданно быстро. Она даже пришла к выводу, что к прошлым экзаменам она была готова лучше. Конечно, в этом семестре студентам почти не давали теорию. Учителя акцентировали обучение больше на практике. Поэтому некоторые ученики, в их числе и Волошка, чувствовали себя перед испытаниями немного дискомфортно, ибо там отвечать им придется больше по теории, нежели по практике.
Последний учебный день прошел на редкость вяло. Профессор Ллойд на своем уроке излучал уверенность в том, что его студенты справятся с экзаменами без особых проблем. И на занятии пытался заразить этой уверенностью своих учеников. Получилось плохо. Кепчаная заставила писать студентов семестровую контрольную работу. Майор Дурноляп отпустил ребят через 20 минут после начала своего урока. У него не было опыта готовить детей к экзаменам. А Старейшина Петриш и вовсе отменила занятие по причине занятости. Единственной, кто провела полноценный урок, оказалась Чижова.
Студенты ждали занятия у Евы Владимировны с нетерпением. Ведь сегодня они должны были узнать результаты по их курсовым работам. Сначала преподавательница сообщила, что она гордиться своими учениками, и считает, что ребята выполнили выдающуюся работу. И она действительно сожалеет о том, что в соревновании может победить только одна команда. И если бы ее воля, она бы вручила бы приз всему классу. Затем, дабы убедится в правдивости результатов, учительница переносила класс к пестам, над которым взяли шефство четверки.
Квартет «альфа» трудоустроил девушку-песта в банк. За пять месяцев Миха, Лора, Дрюня и Леся умудрились рядового специалиста продвинуть до начальника отдела. Правда, ребята не до конца поняли условия соревнования. Они решили, что считаться будут деньги, заработанные для компании, а не лично. Поэтому их результат не впечатлил: только 52 тысячи гривен.
Женьке-Довженьке, Миле, Стефе и Ишу тоже досталась девушка-пест. «Бета» решили делать карьеру в торговле. Их пест получил работу в детском супермаркете. Благодаря своей настойчивости и удачи, их пест за время проекта прошел ступени от продавца, до менеджера товарной категории, и за два дня до оглашения результатов девушку назначили директором нового супермаркета. За пять месяцев она заработала 188 тысяч гривен.
Ребята из квартета «гамма» решили, что их пест откроет собственный бизнес. У парня, который достался Юре, Надийке, Мыколе и Ромычу, было инженерное образование. Поэтому он оформил частное предпринимательство на проведение интернета в сельской местности. Дело оказалось весьма выгодным, даже несмотря на коррупцию и рэкет со стороны милиции. В итоге за это время пест заработал 175 тысяч гривен.
Когда Олянка узнала результаты у ребят из других четверок, ее переполнило чувство гордости за себя и за ее квартет «дельта». Ведь те суммы, которые были у пестов их конкурентов, Остап Крапка заработал еще летом. А осенью львовянин-пест получил повышение и новые возможности. Теперь Остап занимался оптовыми продажами и был руководителем целой группы продавцов. Кроме того, Крапка увлекся сетевым бизнесом «Oriflame», и занимался им как хобби на выходных. Оказалось, что женщины охотнее покупают косметику у консультантов мужчин. Он даже перестал ходить на футбол. В итоге к концу ноября парень заработал почти полтора миллиона гривен.
Победитель был очевиден. Но неожиданно Оляна поняла, что только она одна из «дельты» радуется успеху. Ребята, даже Мелани, восприняли победу неожиданно спокойно. После урока Волошка поспешила выяснить, в чем причина такого поведения.
- Ну почему же, - сказал Валера, - я рад. Даже очень рад. Мне эта победа очень даже кстати. Я хотел идти к Евгению Федоровичу проситься, чтобы он меня на неделю отпустил. Теперь мне этого делать не нужно. Я и так уже допущен к экзаменам, поэтому я могу смело гулять до третьего декабря.
- Та же самая фигня, - согласился с Сюром Клим. – Я тоже рад. И мне тоже надо будет на недельку до экзаменов уехать. И к тому же я на вряд ли смогу поехать 10-го в Шотландию.
- О, Клим! – воскликнул Мисюоа. – Мы с тобой как два брата-акробата – я тоже возможно не еду на лекцию профессора Джилкриста.
- Да вы чего, ребята, совсем подурели! – возмутилась Волошка. – Ладно, я уже поняла, что вы меня бросаете на целую неделю. Но почему вы в Шотландию не летите?
- У меня семейные проблемы, - расплывчато пояснил Мисюра.
- А у меня старший брат уже три недели домой не приезжает с учебы, - объяснил Клименко. – И вообще от него даже весточки нет. Маму на прошлой неделе не пустили к нему в общежитие. И никто не говорит, что с ним. Он учится сейчас у дневной кватры, а мама служит утренней. Вот она и просит, чтобы я занялся его поисками – я же из дневной кватры.
- А отец что? – спросил Валера.
Сергей очень сильно смутился:
- А он нас бросил еще до моего рождения.
- И ты его ни разу не видел? – удивилась Оляна.
Теперь лицо у Сережи стало свекольно-красным от стыда:
- Видел… Издалека…
- Так давай я тебе помогу найти твоего брата, - предложила Волошка.
- И как ты мне можешь помочь?! Ты же принадлежишь утру. Кто тебя пустит в общежитие донецкой резиденции дня?!
- Ладно. Проехали, - обреченно произнесла Оляна и повернулась к Валере. – Ну а у тебя что произошло, Сюр.
- Я же уже сказал: семейные проблемы, - ответил днепропетровец.
- Это понятно. Какие именно.
Неожиданно за Валеру вступилась Мелани:
- Олянко, Сюр тобі натякає, що це його особисті справи і справи його сім’ї. Це не ввічливо бути такою настирною у справах, котрі тебе не стосуються.
- Да как вы не понимаете: я же хочу помочь! – Волошка даже от досады топнула ногой.
- Олянка, спасибо, конечно, но это наши дела, - спокойно промолвил Валера.
- Лана, я надеюсь, хоть ты меня не покинешь, - почти умоляла Волошка. – Не хочу на целую неделю оставаться одной!
- Пробач, Олянко, - с сожалением промолвила та. – Мені теж потрібно буде поїхати. Хтось підштовхнув мого батька подати на мене до суду. Тепер він хоче повернути мене додому офіційно. Це, звичайно, дуже дивно з його боку, адже шансів у нього немає. Але я повинна бути в понеділок в Авіньйоні. Туди дідусь переніс засідання. Він буде представляти мої інтереси.
- Ты ж меня без ножа режешь, Ланочка! Мне хоть можно поехать с тобой?
- Боюся, що ні. Мій дідусь Макс наполягав, щоб я нікого з друзів не запрошувала.
- Почему?
- Тому що коли внутрішньосімейні справи вирішуються у суді – це завжди бруд. Він не хоче, щоб у моїх друзів склалися спотворені враження про нашу родину.
- И сколько продлится суд?
- Може один день, а може і місяць.
- Но тебя хоть на экзамены отпустят?
- Звичайно відпустять. Але якщо суд триватиме довше ніж два тижні, до Единбурга я також не їду.
Оляна хотела разреветься. Но как назло слезинки в глазках рождаться не спешили:
- Ну и что теперь вы прикажете мне делать?! Все мои друзья разъезжаются. Одна я остаюсь. Идти мне некуда, потому что Коля с Фридой тоже уезжают. Теперь я даже у них не смогу заночевать. И я понимаю, что я просто никому не нужна. Буду сидеть здесь на Главпочтамте целую неделю, пока все остальные одноклассники будут учиться.
- А ты сходи в гости, - предложил Валера.
- К кому?
- Хоча б до Тали, чи Тані, - подхватила идею Мелани. – А є ще Оленка, Валентин Максимович, Тихон із Нікою та Андрій Махатько. Їм напевно буде дуже приємно знову побачити тебе.
- Наверное, ты права. Буду ходить по гостям. Все равно больше делать нечего.
Мелани, Валера и Сережа разъехались по домам еще в пятницу ночью. Олянка понимала, что ей будет одиноко, но не знала насколько. Теперь она это прочувствовала всецело. Всем вокруг просто не было до нее дела. В субботу все одноклассники были заняты, Ремез не сидел на месте, решая какие-то проблемы. Другие учителя проводили консультации. А как только девочка начинала думать о Коле с Фридой, у нее комок подступал к горлу. Она так ждала этих выходных, а когда они пришли, Волошке больше всего на свете хотелось вернуть веселые прошедшие дни учебы.
Оляна собрала волю в кулак, и отправилась к Каревских домой. Она заставляла себя улыбаться, когда ее сердечко хотело плакать. Коля и Фрида были поглощены суетой сборов. Они с радостью оставили на маленькую гостью Мирослава. На какое-то время Олянка отвлеклась от плохих мыслей. Она даже повела мальчугана в парк Шевченко на качели. За неполные полгода ножки у него окрепли, и теперь девочке не приходилось постоянно поддерживать карапуза за подмышки.
Когда они вернулись домой, квартира уже была полупуста. Коля и Фрида ожидали Мирослава с Олянкой на кухне.
- Пришло время прощаться, Олянка, - нежно произнесла Фрида и обняла девочку. – Я буду очень, очень сильно скучать.
- Фрида, - в голосе Николая звучали нотки упрека, - но мы же не навсегда расстаемся. Олянка в любое время может приехать к нам в гости.
- Все равно я буду скучать, - сказала шведка, не отпуская ребенка из своих объятий.
- Может, вы никуда не уедите? – с надеждой спросила Оляна.
- Мы бы с удовольствием, но это невозможно, - ответил Коля. – Махатько просто уничтожил нашу личную жизнь. Ни я, ни Фрида не можем спокойно выйти на улицу. Да и работу мы теперь здесь не найдем. А бесцельно сидеть дома – это не для нас.
- Да и в Швеции у меня живут родители, - продолжила Фрида. – Они очень хотят познакомиться с Николя. А Мирослава они уже мечтают баловать. Мои папа и мама очень любят детей. Я вам этого не рассказывала, но у меня два брата и три сестры. И хоть я самая младшая в семье, у меня у первой есть ребенок.
- Неужели ты тоже усыновила Мирослава? – поинтересовалась Олянка.
- А разве это так важно?! Главное, что у тебя в сердце, а не на бумаге. Хоть я и служу дневной кватре, я не понимаю, откуда у вас у украинцев такая тяга из любой мелочи сделать документ. Вот Николя, например, на днях сделал мне предложение. Я ему говорю, я не готова. Мне только 19. У нас в Швеции в этом возрасте женятся только эмигранты. Он мне: ты меня не любишь. Оказывается, он воспринимает какую-то бумажку, где написано, что мы женаты, как доказательство моей любви к нему и его любви ко мне. Но брак – это не только любовь. Там все значительно серьезней. К нему нужно быть психологически готовым. Разве можно понять, готова ты или нет в 19 лет?
- И сколько должно пройти времени, прежде чем ты поймешь это? – спросил Коля.
- Не знаю. Это индивидуально. Может пять, может десять, а может и двадцать. Мои родители поженились только шесть лет назад. И они любили друг друга еще с юности.
- Так ты считаешь, что мы сейчас с тобой не живем в браке? – Николай начинал злиться.
- С чего ты это взял?! Я же тебе как раз об этом и говорю, Николя. Мы и так с тобой живем в браке. Зачем тебе еще какие-то доказательства.
- Да что ты заладила: доказательства и доказательства. Мне ничего не надо доказывать. Все намного проще. Если я живу с женщиной, если я ее люблю, а она любит меня, она должна стать моей женой. А все эти пять-десять-двадцать лет – это все блажь!
- Николя, ну как ты не поймешь. Мне психологически трудно в 19 лет становиться Fru Karevskih (госпожой Каревских).
- Ты хочешь сказать, что тебе стыдно?
- Да!
- Тебе не нравится моя фамилия?
- Да причем здесь твоя фамилия! Я замуж хочу выйти успешной женщиной, а не тинэйджером. Я хочу что-то важное сделать в своей жизни, хочу достичь чего-то. А я пока еще даже не знаю, чего я хочу достичь. Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как девчонку, которая прячется за спиной у мужа.
- Ребята, - Олянка вклинилась в разговор, - вам нужен компромисс. Срочно.
- А здесь нету компромисса, - фыркнул Коля. – Когда уступает только один – это не компромисс. А я не вижу, в чем она мне может уступить. Я понимаю, что Фрида просто не хочет за меня замуж.
- А я вижу компромисс, - торжествующе объявила девочка. – Фрида принимает твое предложение руки и сердца прямо сейчас, но свадьбу вы играете тогда, когда Фрида достигнет своего первого успеха.
- Я согласна! – радостно закричала шведка. – Где мое кольцо?
Фрида резко изменилась в лице. Обеспокоенность словно водой смыло. Теперь она улыбалась и бросала на своего любимого озорной взгляд. Но Николай отходить быстро не умел.
- Я очень, очень хочу быть помолвленной, - Фрида попыталась этой фразой растопить Колино сердце.
Она протянула Каревских безымянный палец правой руки, и в этот момент Коля не выдержал. На его лице тоже появилась улыбка. Он аккуратно натянул на ее пальчик колечко, и через мгновение они уже страстно целовались.
- Нет, Мирослав, - обратилась к малышу Олянка. – Я тебя с твоими папой и мамой не отпущу в Швецию. А то они тебя научат всяким взрослостям раньше, чем говорить.
Олянина ремарка смешком прервала поцелуй родителей Мирослава. Фрида и Коля заговорщицки переглянулись, и в шутку набросились на девочку целовать ее щечки.
- А-а-а! Слюнявят! – весело закричала Волошка.
Перед самим выходом Оляна обняла Фриду, а Фрида Оляну. Но обнимашки прекратил Коля. Он позвал Волошку в соседнюю комнату.
- Оляна, - сказал он, - моя квартира остается на тебе. Присмотришь за ней?
- Да, конечно, - удивилась девочка.
- Интерьер здесь ты поменять не сможешь, так как несколько поколений моей семьи внушали этим стенам свои порядки. Но дом тебя впустит, потому, что этого хочет его хозяин, то есть я. Правда, тебе нужно прямо сейчас угадать пароль от входной двери.
- Погоди, Коля. Ты хочешь сказать, что твоя квартира верна?
- Нет, конечно. Правда, на стены, потолки, полы и двери здесь неоднократно проводили всевозможные внушения. Но так, ничего серьезного. Для тебя тем более. Однако пароль тебе все равно нужно угадать. Иначе тебе придется ломать входную дверь. А я не хочу, чтобы ты здесь что-либо меняла.
- Хорошо, я поняла. Что я должна угадать?
- Пароль.
- Я поняла. Что это: слово, цифры?
- Я не могу тебе сказать.
- Наводящие вопросы задавать можно?
- Нет.
- А сколько у меня попыток?
- Одна.
Оляна посмотрела на друга с недоумением.
- Ладно, - сказала она. – Попробую.
Девочка попыталась влезть своими мыслями в голову Каревских, но он ее туда не пустил. Волошка поняла, что Коля будет защищаться, если она попробует это сделать еще раз. Вот теперь Оляна вообще перестала понимать, чего хочет добиться от нее Николай. Ведь просто невозможно угадать неизвестное слово или комбинацию цифр без подсказок. Это сильно разозлило ребенка, и она в сердцах вслух обозвала Колю:
- Какашка!
- Правильно! – неожиданно отреагировал Каревских на столь неприятный эпитет. – Ну что, пароль нынче у тебя есть. Когда захочешь войти, просто произнеси про себя это слово, и дверь откроется. Теперь все. Пока-пока!
Николай еще раз чмокнул девочку в щечку и вышел в коридор. Когда через пару секунд там появилась Оляна, Коли, Фриды и Мирослава уже и след простыл.
Глава 37
Отряд генерала Коваленко был готов покинуть дом на Дальнем Хуторе. Все необходимые вещи были собраны, а документы уничтожены. Общее собрание Алексей запланировал на час ночных переживаний, но уже за 20 минут до срока все бойцы собрались за круглым столом гостиной.
Ровно в полночь в комнату зашел генерал. Он уверенно занял полагавшееся для него место, остановил время и сказал:
- Ну что, господа. Давайте еще раз все повторим. Я не хочу уезжать, зная, что мы что-то оставили за собой недоработанное. Итак, мы ввели в курс дела Шевченко?
- Анастасия Кирилловна проинструктирована, - с места докладывал Якушев. – В понедельник утром еще до начала рабочего дня она придет домой к Колощаевым и Нацеви. Скажет им, что ищет Махатько, и что испытывает к нему романтические чувства. Но он исчез. Сразу после визита в подвале дома Колощаевых она найдет его окровавленную одежду. Затем Шевченко в истерике придет центральный офис охотников утренней резиденции непосредственно к Татьяне Войнаровской. Она предъявит эту самую одежду Махатька, будет рыдать, оформит заявление о пропаже. Скажет, что именно она нашла одежду. Мы уже поработали в том подвале. Все там оформлено так, будто три человека убили одного. Так мы выводим из игры Тихона Колощаева, его сестру Глафиру и супругу Доминику Нацеви.
- А также Татьяну Войнаровскую, - перебил прапорщика генерал.
- Так точно, Алексей Сергеич, - согласился Сан Саныч. – И Татьяну тоже.
- Отлично. А что у нас по Наталье Войнаровской? – спросил Коваленко.
- Два тижня тому, - отвечал Чмых, - на її ім’я прийшло запрошення до Сполучених Штатів на всесвітню міжкватральну конференцію кадровиків. До дванадцятого грудня вона буде у відрядженні.
- Як вам вдалося організувати цю конференцію? – удивился генерал.
- До самої конференції ми не маємо жодного відношення, - объяснял командиру Игорь Анатолиевич. – Їх у світі кожний місяць проводиться з десяток. Ми тільки відправили заявку, а вони прислали до Наталії Войнаровської запрошення. Там дуже насичена програма. Є навіть невеликий тур по містам Америки з обміну досвідом.
- А ви впевнені, що вона туди поїде? – поинтересовался Алексей.
- Так, пане генерале, - Махнович даже поднялся с места, но Коваленко рукой приказал ему сесть. – Це підтвердили її секретарі.
- Хто у нас займався Іззетовими? – спросил Алексей Сергеевич.
- Я, - громко промолвил Мозлер. – Там у Волошки жодних шансів. Де знаходиться Равіль Іслямович – ніхто не знає. До себе додому зараз Іззетови нікого не запрошують. Абульхаїр навчається на військових нічекватральних курсах у Японії. Його батьки разом з ним живуть у місті Івамідзава на острові Хоккайдо, а сестра працює у Токіо у представництві денної кватри України в Японії. А з Заремою у Волошки немає відносин.
- Чудово! – произнес Алексей. – У нас залишився тільки Валентин Максимович Жуков. Інші дорослі друзі Волошки будуть зайняті. На найближчі два тижні усі ранкові Верховні Хоронителі та пан Ремез матимуть дуже складні перемовини з Владикою. Принаймні мені так обіцяли.
- Перепрошую, пане генерале, - сказала Дгарб, - але пана Жукова у найближчий час також не буде в Україні. Сьогодні він разом з родиною панни Мостової вирушив до Ізраїлю. Нажаль нам достеменно не відомо, як довго триватиме його відпустка. Утім якщо він повернеться до Києва чи Одеси раніше, панна Шевченко буде до цього готова. Вона не дозволить йому зустрітися з Волошкою.
- Так, з дорослими розібралися, - констатировал генерал. – Залишилися тільки друзі-однокласники. Сержант Саркісян?
- На данный момент Волошка осталась совершенно одна, - ответил тот. – И Флетчер, и Клименко, и Мисюра уже разъехались по домам. В Киев они вернутся только на экзамены. Но в Эдинбург не полетят.
- Откуда у вас такая уверенность?
- Флетчер с понедельника ожидает судебный процесс. Мы написали от имени украинской дневной кватры письмо отцу Мелани, где обещали полную поддержку в его стремлении забрать дочь из Украины. Видимо, он набрался смелости и обратился в суд с этим требованием. На что получил встречный иск от деда мисс Флетчер на оформление опекунства в связи с недостойным поведением своего сына в отношении своей внучки и проявлении агрессии к ней. Факты этой агрессии уже документированы, поэтому шансов выиграть у отца Мелани нет. Но затянуть рассмотрение дела он может. Клименко в ближайшее время будет искать своего старшего брата в резиденции дневной кватры Донецка. На самом деле брата сейчас в Донецке нет. Он был подвергнут дисциплинарному наказанию еще месяц назад. И до конца семестра он будет находиться в исправительном учреждении для малолетних в Перевальске Луганской области. Но эту информацию Сергей Клименко не получит до окончания дисциплинарного наказания его брата. Ну а у Валерия Мисюры сейчас разводятся родители. Его отец никогда особой верностью к супруге не отличался. Мы отослали матери Валеры весьма откровенные проекции, на которых ее муж ей изменяет с их общей знакомой. А мальчику мы внушили, что он может уладить этот конфликт.
- Великолепно, господа, - радостно произнес Коваленко. – С учетом того, что Каревских и Дальстрем уже уехали в Швецию, с завтрашнего дня Волошка остается совершенно одна. А когда Анастасия Шевченко передаст прессе информацию о пьянке в Провансе?
- За три-четыре дня до вылета класса Ремеза в Эдинбург, - ответил Якушев. – Сразу после экзаменов.
- То есть, господа, мы можем с чистой совестью отправляться в Великобританию, - резюмировал генерал. – Отлично. Объявляю пятиминутную готовность. Разойтись.
В течение нескольких секунд гостиная опустела. Каждый член отряда Коваленко подошел к своему рюкзаку и натянул его на плечи. Затем каждый надел на лицо маску с прорезями для глаз. Оставшееся время группа просто ожидала команды.
- Всем взяться за руки, - грозно приказал Алексей.
В тот час же бойцы выполнили приказ, и генерал перенес всех на пятый причал порта города Кале во Франции. Перед отрядом стоял паром компании Le Shuttle. Купол Коваленко не убирал. Он не собирался показываться на глаза французским властям.
- Для тех, кто не знает, - сказал он, - прятаться на корабле лучше всего в каюте капитана. В нашем случае мы должны в первую очередь обезвредить чтеца судьбы капитана. Вот его проекция. Тогда нас никто не потревожит за все 35 минут нашей поездки. Паром отправляется в 24 минуты часа ночных переживаний. Напоминаю: до окончания операции всем запрещено издавать хоть звук или любым другим образом выдавать себя. Никто ни на пароме, ни в порту прибытия не должен знать нас в лицо и откуда мы. Заходим.
Аккуратно огибая пассажиров и персонал парома, как пестов, так и их чтецов судеб, отряд медленно двигался по кораблю под куполом Коваленко. Они очень быстро нашли каюту капитана. Именно там чтец судьбы первого лица на судне что-то обсуждал с четырьмя своими подчиненными. Для них появление 16 человек на ограниченном пространстве помещения оказалось неприятным сюрпризом. Бойцы Коваленко быстро оглушили и связали их. Затем Щербан увеличил площадь шкафа, и вся группа генерала со своими заложниками переместилась туда.
Переправа прошла удачно. В каюту неоднократно заходили люди. Видимо они искали кого-то из четверых связанных, которые весь путь провели без сознания. Однако в шкаф так никто и не посмотрел.
Прибытие в порт Дувр ознаменовалось огромным куполом времени. Именно так Англия встречает все без исключения корабли, подплывающие к ее берегам. Все пассажиры из этого мира обязаны представить документы для регистрации на землях Ее Величества. Естественно легальное пребывание в стране в планы Коваленко не входило. Поэтому прорываться на Туманный Альбион генерал решил боем. Все было спланировано заранее. У каждого бойца была своя задача. За последний месяц группой было проведено бесчисленное количество тренировок. Все было доведено до автоматизма. Поэтому попадание под чужой купол каждый из шестнадцати воспринял спокойно. Все были готовы действовать.
Основное преимущество команды Коваленко – эффект неожиданности и боевой опыт. Этим бойцы воспользовались сполна. В течение нескольких секунд более полусотни английских таможенников, попавшие на корабль, были обезврежены и лежали без сознания. Никто из них даже не успел подать сигнал тревоги. Группа генерала сработала синхронно и очень быстро. Особо отличился Токоренко: он за это время успел нейтрализоват 17 англичан. Владислав нападал сразу на группы противника, путая их мысли внушениями по целесообразности, так что те не могли сопротивляться, и отключал их сознание при помощи любимого инструмента воздействия Сан Саныча – бейсбольной биты. Но большинство из команды работали проще, нападая на ничего не подозревающих таможенников при помощи термината «сила».
Что происходит на борту парома, на берегу не знали. Но сидеть постоянно на корабле – не входило в планы Коваленко. Не для этого они проделали такой длинный путь. Главной целью отряда был таможенник, остановивший время. До тех пор, пока команда генерала находилась под его куполом, бойцы не могут покинуть накрытую территорию. Обычно в портах людей, запускающие огромные купола, располагали в самых труднодоступных местах: на шпилях зданий, на грузоподъемных кранах и даже на мачтах антенн. Таким образом, тот, кто хочет незаконно проникнуть в страну, вынужден потратить драгоценное время на подъем на такую высоту. Но у Алексея Сергеевича было решение этой задачки.
Судно не до конца прибыло в порт. До пирса от носа корабля оставалось чуть больше двух метров. Обезвредив таможенников на борту, бойцы карабинами пристегнулись друг к другу, и команда в полном составе вышла на носовую палубу. Им тот час же с берега сделали предупреждение: «Return to the salon immediately!» (Немедленно вернитесь в салон!). Но группа проигнорировала это замечание. Резво, перепрыгивая друг за другом, все шестнадцать человек преодолели пространство, разделяющее корабль от пирса.
Англичане опомнились, когда бойцы Коваленко стремглав неслись по порту прочь от причала. В воздух поднялось все, что имело хоть какую-то массу. Но генерал удерживал группу в быстром темпе, перемещая ее так стремительно, что пограничники просто не могли попасть в нарушителей ни одним из своих внушений. У Алексея Сергеевича ритмичность была первым терминатом, и управлял он ее виртуозно. Находясь под чужым куполом, и удерживая в одной связке кроме себя еще пятнадцать человек, генерал носился по порту со скоростью гоночного болида. Он даже не тормозил на поворотах. От отчаяния и обескураженности англичане даже прекратили преследование. Чем дали возможность Алексею замедлится и осмотреться.
К востоку от дуврского порта, буквально через 150 метров находятся знаменитые на весь мир белые скалы, благодаря которым Британия еще со времен Римской империи получила название Туманный Альбион. Невдалеке от рубежа утесов, практически на гране меж камнями и портом, используя холм под собой, как постамент, расположилась замысловатая постройка со скошенной по направлению к морю крышей и соседствующей с нею одиноко взирающей в небо радиолокационной антенной. Когда генерал со своими людьми разрабатывали эту операцию, то, изучая карты, они пришли к выводу, что именно Дуврскую радиолокационную станцию береговой охраны Ее Величества стоит рассматривать в первую очередь, как самое вероятное местоположение источника купола времени. Алексею Сергеевичу хватило мгновения для того, чтобы понять: он оказался прав. Через секунду его скорость снова превысила 300 км в час, и упавший на место его небольшой остановки грузовик не успел причинить его команде никакого вреда.
Теперь бойцы знали свою цель. До радиолокационной станции Коваленко доставил отряд за семь секунд. Англичане на холме уже подготовились принять бой, но баталии не произошло. Прямо на ходу группа нападавших выпустила по антенне сразу 15 смертельных молний (София Дгарб не владела этим искусством), и купол исчез. А к моменту, когда изорванное тряпье, бывшее когда-то одеждой человека, упало наземь, нарушители границ пребывали уже совсем в другом месте.
Глава 38
Яна Юркевич прилетела в Эдинбург вечером. Она не видела брата больше шести лет. А в Шотландии не была и подавно. Все ее поездки за границу ограничивались ежегодными путешествиями в отпуск в Крым. Мешал языковой барьер.
Яна без проблем прошла регистрацию прямо в самолете и получила разрешение в течение полугода пребывать в Объединенном королевстве. Адрес Анатолия она постоянно носила с собой. Но у девушки еще с детства была проблема с ориентированием на местности. С географией она не дружила. Она умудрялась путать не только улицы, но и города. Поэтому в незнакомых краях Яна обычно просила помощь у кого-то из местных жителей. Однако в Эдинбурге на подобное содействие она рассчитывать не могла, ибо по-английски она не говорила.
Вообще Яна очень сильно скучала по брату. Без Толика ее жизнь как-то сразу не заладилась. Перед самим его отъездом девушка выскочила замуж. И только тогда она поняла, что все это время Анатолий постоянно оберегал ее. Когда он уехал, Яна почувствовала, будто ей удалили что-то важное. Она лишилась больше чем помощи. Теперь она должна была сама отвечать за свою жизнь. А к этому девушка оказалась не готова.
Ее брак треснул по швам через два месяца после свадьбы. Поначалу она во всем обвиняла своего бывшего мужа. Позже, когда к ней начало приходить понимание того, что произошло, Яна во всем винила себя. А совсем недавно девушка с совершенно не свойственным ей спокойствием осознала, что в крушении ее семейной жизни не виноват никто. Так часто бывает, когда пара создает семью в столь юном возрасте. Единственное, о чем Яна действительно сожалела – это о прерванной беременности.
Трепет от воспоминаний улетучился сразу, как девушка вышла из здания аэропорта и встретилась с холодным морским шотландским ветром. По началу Яна планировала подсесть к пестам в автобус и таким образом добраться до города. Но погода быстро выдула из ее головы подобные мысли. Яна достала из кармана письмо от брата, еще раз напомнила себе его адрес. Затем она мысленно поблагодарила Господа, что Британия – это остров, и она не окажется где-то в Китае после перемещения, закрыла глаза и крайне неуверенно про себя произнесла: «Олбани стрит лейн, 8».
Ветер утих. Но открывать глаза не хотелось. Яна очень болезненно переносила собственную несостоятельность. Для представительницы часа дневной определенности она была слишком зажатой и неуверенной в себе особой. Когда она находилась в компании других представителей дневной кватры, она могла себе позволить забыть о своих комплексах. Но в прочих ситуациях, даже наедине с собой у нее в голове включался, как она сама выражалась, «стоп-кран». Яна понимала, что ее поведение вызвано антагонистическим ночекватральным воспитанием родителей и брата.
Глаза открыть ей все же пришлось. Перед ней стоял двух этажный пестовский дом с четырьмя достроенными этажами для людей этого мира. На первом этаже находился гараж. Никаких табличек на здании не наблюдалось.
Яна прошла по узкой улочке направо. Возле перекрестка она, наконец, увидела белую табличку, на которой синими буквами было написано: «ALBANY ST. LANE».
«Черт побери! – про себя воскликнула она. – Надо же ошибиться в одной букве! Я же хотела попасть на Олбани, а не Албани стрит лэйн!»
Девушка еще раз закрыла глаза, но теперь заветный адрес промолвила вслух. Но в итоге она снова оказалось у того же самого дома.
- Да что за напасть такая! – крикнула в сердцах Яна.
Она снова добежала до перекрестка и свернула направо. Через 20 метров пред другим перекрестком Яна увидела еще одну табличку «ALBANY LANE». А через дорогу на доме напротив было написано «ALBANY STREET».
- Да что у этих шотландцев совсем фантазии нету! – возмутилась девушка.
И тут Яна увидела вечернекватрального полицейского.
- Can I help you miss? (Я могу вам помочь, мисс?) – спросил он вместо приветствия.
- Йес, йес. Нужна ваша хелп! – радостно затараторила Яна. – Я ищу Олбани стрит лейн, восемь. То есть эйт.
- You need 8, Albany Street Lane, don’t you? (Вам нужно на Олбани стрит лейн, 8, не так ли?) – переспросил полицейский.
- Йес. Йес, оф кос, - кричала беларуска.
- Take my hand, please, (Возьмите мою руку, пожалуйста) – сказал он.
Но полисмен быстро осознал, что его не понимают. Он сам взял девушку за руку и мгновенно перенес по указанному адресу. Перед Яной стоял тот же самый дом с гаражом на первом этаже.
- Here you are, - произнес шотландец. - Do not get lost next time! (Вот то, что вам надо. В следующий раз не теряйтесь).
- Но это Албани стрит лейн, а не Олбани стрит лейн!
- Oh no, no. There is no Ulbany Street Lane. We have only Albany Street Lane. This address is correct. (О, нет, нет. Албани стрит лейн не существует. У нас есть только Олбани стрит лейн. Этот адрес правильный).
- Адрес корректный?
- Yes, the address is correct. This is Albany Street Lane, 8. (Да адрес правильный. Это Олбани стрит лейн, 8).
- Спасибо, - растерянно поблагодарила полицейского Яна.
- Na zdoroviye, - неожиданно по-русски ответил полисмен, улыбнулся и исчез.
Девушка поднялась на последний этаж здания, на котором располагалась крохотная квартирка ее брата. Входная дверь неожиданно была открыта. Видимо, брат ждал ее. Яна без стука вошла и сразу же очутилась в маленькой кухоньке. За столом сидел незнакомый ей мужчина, который держал в руках местный вестник.
- Здравствуйте, Яна, - произнес незнакомец и протянул девушке для приветствия руку.
- Здравствуйте, - сказала девушка и ответила на рукопожатие.
В тот же момент Толина квартира исчезла, и Яна очутилась в роскошных хоромах верного дома Севешина.
- Что это значит? – возмутилась беларуска.
- Яна не переживайте, - ответил Василий. – И с вами, и с братом все будет хорошо. Просто я пригашаю вас какое-то время погостить у себя. Времени у меня мало, поэтому я и позволил себе выкрасть вас таким нелицеприятным способом. Но я вас уверяю, ничего страшного не происходит. Сейчас Анатоль вам все объяснит.
- Толя здесь?
Вместо ответа Севешин щелкнул пальцами, и в стене напротив Яны появилась дверь, из которой выбежал Анатолий Юркевич.
- Яна, з табою ўсё ў парадку? – спросил он, подбегая к сестричке.
- Усё выдатна. Не хвалюйся, - ответила девушка.
Только после этого брат и сестра обнялись. Севешин не вслушивался, о чем говорили родственники. Но очень скоро он их перебил:
- Вы меня извините, ребята. Я понимаю, что вам есть, о чем поговорить. Но у нас совершенно нет времени. Анатоль, может, вы остановите время. Наболтаетесь. А заодно введете сестру в курс наших дел.
Толик принял совет Василия и остановил время. А для Севешина практически ничего не изменилось, ибо он не попал под купол. Только когда время пошло своим чередом Юркевичи сидели уже на диванчике.
- Я надеюсь, Анатоль Романович, вы все объяснили вашей сестрице? – поинтересовался Вася.
- Так. Натуральна, - ответил тот.
- Вот и отлично. Яночка, вы можете выбрать любую комнату на ваше усмотрение. Я надеюсь, ваше пребывание здесь будет недолгим. Если у вашего брата все получится, уже сегодня ночью вы уйдете.
- Я так понимаю, что я здесь нужна только в качестве заложницы? – произнесла с презрением девушка.
- Не так грубо, Яночка. В качестве гарантии, - улыбнулся Севешин. – Вы наверняка устали с дороги. Ванна, душ, сауна, джакузи и бассейн в вашем распоряжении. Я не смею больше задерживать уставшую гостью.
Яна фыркнула и вышла из комнаты прочь. А Василий тем временем запустил небольшой купол.
- Анатоль, меня заинтересовала одна статья в местном вестнике. Вот только беда – я не понимаю по-английски. А эти чертовы британцы не удосуживаются переводить свою периодику на другие языки. Вы не могли бы мне перевести?
Севешин протянул Юркевичу овальный газетный лист.
- Які артыкул вас цікавіць? – Анатолий взял в руки вестник и приготовился отматывать назад ленту новостей.
- Артикул? – не понял Севешин.
- Артыкул - гэта па-беларуску «статья».
- Понятно. Поищите, несколько дней назад была статья с проекциями нападения на какой-то английский порт.
- Ага. Бачу. Ноччу 25 лістападзе ваенізаваны атрад боем прарваўся на тэрыторыю Аб'яднанага каралеўства праз брытанскі порт Дувр. Прыналежнасць воінскага злучэння не ўстаноўлена. 61 брытанскіх мытніка атрымалі розныя траўмы. Адзін чалавек загінуў. Праціўнік паказаў выдатнае валоданне тэрмінатамы. Гэты факт сведчыць аб тым, што нашым мытнікам супрацьстаялі прафесіяналы з спецыялізаваных вайсковых падраздзяленняў. Спецслужбы ўсіх кўатраў Англіі, Шатландыі і Ўэльса прыведзены ў павышаную боегатоўнасць.
Вася задумался, а не по его ли это душу Шунин послал спецназ. Но откуда тогда Олег знает, что Севешин сейчас находится на Британских островах. Нет. Это невозможно. Шунину проще и надежнее действовать официально. Но тогда, кто это может быть. Понятное дело, у Великобритании врагов достаточно. Но до этого почему-то террористам, и прочей швали такое не удавалось. На успех в подобной дерзости могли рассчитывать действительно только профессионалы. К тому же те, кто обычно на такое способен, в реальности очень умные люди, которые лезут на рожон только в исключительных случаях. Чтобы пойти на такой риск, нужна действительно веская причина. Банальная месть здесь не подходит. Мотив должен быть на порядок сильнее – что-то на подобие «спасти мир», не меньше.
- Васіль, а вы не баіцеся, што вас могуць знайсці? – неожиданно спросил Юркевич.
- С чего вы это взяли, что меня могут найти? – не понял Севешин.
- Весьнік. Вас могуць знайсці па маім весьніку. Вы ж забралі яго з маёй кватэры?
- Не переживайте, Анатоль. Пока я внутри этого дома, мне ничего не грозит. Ни одна армия мира с ним не справится, ибо он существует в мире пестов, а не в нашем мире.
Расспросы Юркевича нисколечко не вывели Севешина из задумчивого состояния. Василий хоть и отвечал разумно, сейчас был поглощен размышлениями о нападении на Дуврский порт.
- Хорошо, - тихо произнес Вася, хотя и не было понятно, к чему именно относится это «хорошо». – Анатоль, я очень надеюсь, что у вас сегодня все получится. Как долго у вас продлится смена?
- Да гадзіны ранішніх ідэй.
- Значит, я буду ждать вас с Лерой возле Национального Монумента ровно в час утренних идей.
- Гэта будзе лішнім. Я б не хацеў, каб знікненне Валерыі Віктараўны хтосьці звязаў з заканчэннем маёй змены. Давайце паступім вось як. Я прыйду на службу, і адразу, як будзе магчыма, скажу спадарыні Сямёнавіч, што вы яе будзеце чакаць восле Нацыянальнага манумента. Наколькі мне вядома ў Валерыі Віктараўны свабодны выхад на шпацыр (прогулку). Ваша каханая наогул вольная пакінуць нашу клініку ў любы момант. Бо ніякай агрэсіі за ўвесь час знаходжання, ды і да лячэння ад яе не было.
- То есть она может просто взять и уйти?
- Так.
- А почему вы мне этого раньше не говорили?
- Таму што вы не пыталі.
- Отлично! Пусть будет по-вашему. Значит, я иду с вами на работу?
- Не бачу ў гэтым патрэбы. Па-першае, ніхто з нас з вамі не зацікаўлены ў тым, каб нас ўдваіх бачылі разам. А па-другое, да абыходу я да Валерыі Віктараўны не патраплю. Гэта значыць вам трэба будзе чакаць спадарыню Сямёнавіч не раней чым у гадзіну вячэрняга пошукаў і планаў.
- А если что-то пойдет не так?
- Тады я адпраўлю запіску прама да Нацыянальнага манумента.
- Замечательно! Да будет так! И как только мы с Лерой вернемся сюда, я привезу вашу сестрицу к вам домой. Вас устраивает?
- Так. І хай адразу ж мне адпіша.
- Это как вы с ней договоритесь. От меня это уже не зависит.
Севешин убрал купол.
- Ну что, Анатоль, у вас есть 15 минут до выхода. Можете уделить это время сестре, если она еще не в сауне.
Юркевич поспешил уйти, и Севешин остался один. До Васи только сейчас начала доходить мысль, что через какой-то час его Лера уже будет с ним. Он не мог найти себе место. Трепет ожидания полностью охватил его. Василию казалось, что время идет чересчур медленно. Он не мог дождаться, когда Анатолий наконец-то уйдет на работу. А затем он не мог вытерпеть еще целый час. В итоге Севешин не выдержал и запустил ускоряющий время лиловый купол.
Час пролетел за одну минуту. Вася не утруждал себя элементарными правилами этикета, поэтому переносил себя прямо из своего дома. По этой причине его верный сруб не имел дверей. Конечно, в мире пестов у дома двери существовали, но в этом мире такой реликт отмер, как хвост у человека. Поэтому Севешин исчез из своих хоромов прямо на глазах изрядно удивленной Яны Юркевич.
Возле эдинбуржского Парфенона его уже ждали. Лера пришла к Национальному Монументу за минуту до появления здесь Василия. Возлюбленные обнялись так крепко, будто бы хотели навсегда слиться в единый организм. Еще несколько минут они не могли промолвить друг другу даже слова. Так как их губы были заняты более важными делами.
Целуя сейчас Леру, Вася впервые в жизни ощутил нечто невероятное: он почувствовал себя дома. Нет. Это не было состояние комфорта или уюта. Севешину показалось, что его дом – это то, что окружает эту женщину в его объятиях. Неожиданно как-то сразу все прочее оказалось настолько мелочным, настолько неважным, что Василию нестерпимо захотелось отрешиться от всего мирского, кроме нее. Он ощутил себя сахаром в чае. Он был счастлив потому, что делает ее жизнь слаще.
Вася и Лера совершенно потеряли чувство времени. Они бесцельно бродили по ночному Эдинбургу, болтали ни о чем и целовались. Такой ночи у Севешина не было никогда в жизни. Он, наверное, впервые был так счастлив.
Рассвет напомнил Василию об обещании, данном Юркевичу, и влюбленные поспешили домой. Но долго они там не задержались. Буквально сразу Вася, Лера и Яна перенеслись в крохотную квартирку на Олбани стрит лейн, 8. Неожиданно там на кухне они встретили самого Анатоля. Беларус от ожидания находился в крайней степени возбуждения. Видимо он ждал сестру дома уже не первый час.
- Як гэта разумець! Я адпусціў Валерыю Віктараўну яшчэ і вячэрніх пошукаў і планаў не было, - чуть ли не с кулаками бросился Юркевич на Севешина. А под конец заорал. – Дзе была Яна так доўга?!
Василий ответить не успел. К всеобщему удивлению первой на крик отреагировала Лера. Не прикасаясь к беларусу, она отбросила того к противоположной стене, а затем подняла его под потолок и заставила его повиснуть в воздухе.
- Не смей кричать на моего Васю, - угрожающе произнесла Семенович.
Севешину вдруг вспомнилось, как прошлой весной он пришел в общежитие к Волошке. Олянка тоже с ним проделала тогда нечто подобное.
- Лерочка, отпусти доктора на пол, - попытался успокоить любимую Василий. – Он ничего плохого не хотел мне сделать. Просто Анатоль Романович немного распереживался о своей сестричке Яне. Посмотри, какая она у него красивая. Отпусти его, пожалуйста.
Неожиданно доктор рухнул вниз, и к нему сразу подбежала сестрица. Она помогла ему встать, а затем усадила на табурет.
- Я прашу прабачэння. Я не хацеў знерваваць Валерыю Віктараўну, - сказал Анатолий. – Хоць, як псіхіятр, магу вам сказаць, што падобнае праява агрэсіі ненармальна. Вам трэба лячыцца, шаноўная пані. У вас закладзена сіла, пра якую вы не здагадваецеся, і якой вы кіраваць пакуль не можаце.
- Ничего, Анатоль, - промолвил Севешин, - я как-то постараюсь Лере помочь разобраться с этим.
- Вашы словы ды богу ў вушы. Тут патрэбна прафесійная псіхіятрычная дапамога. Нездарма яе бацюшка даверыў яе лячэнне нашай клініцы.
- Еще раз спасибо, Анатоль. Мы подумаем. Кстати, я возвращаю ваш вестник.
Вася протянул доктору овальный лист. Юркевич небрежно бросил его на стол, где и так уже находился ворох бумаг.
- Вы, я вижу, заняты, - сказал Севешин.
- Заняты? Адна назва! Кабы сысці крыху раней дадому, узяў з сабой дакументы папрацаваць. Дзясятага чысла ў доктара Джылкріста лекцыя для аднаго ўкраінскага класа. Ён хоча правесці яе па-руску. Вось я і перакладаю. Кажуць у гэтым класе пест вучыцца. Ды хіба тут папрацуеш, калі Янкі ўсё няма і няма. Вось я трохі і ускіпеў. Выбачайце яшчэ раз.
Василия словно кипятком ошпарили. Но виду он не подал.
- Ну, нам пора. Спасибо за помощь, Анатоль. Прощайте, - поспешил откланяться Вася.
- До свидания, - неловко произнесла Лера.
Не дожидаясь ответных прощаний от Юркевичей, Севешин и Семенович испарились.
Как только они очутились в доме, Вася воскликнул:
- Лера, ты слышала?! Десятого декабря Волошка будет в Эдинбурге в клинике доктора Джилкриста!
- Ну и что, - не понимала Лера.
- Да как ты не понимаешь! Такого шанса избавиться от нее нам больше не представится. Во-первых, она будет за пределами Украины. То есть не под защитой. А, во-вторых, у меня есть одна идея. Мне кажется, что то воинское спецподразделение, которое на днях с боем вторглось через Дувр в Британию, сюда прибыло из Украины. Они пришли сюда как раз по ее душу. Других причин я не вижу.
- Да мало ли причин, по которым эти вояки могли бы прорываться в Англию. А может это какие-нибудь террористы?
- У террористов нет такой подготовки.
- Тогда может быть наемники.
- Нет, родная, наемники на такое никогда в жизни не пойдут. Они должны видеть свою выгоду. А это очень смахивает на крестовый поход. Наемники за идею не сражаются.
- Мне все равно не нравится все это. Вася, давай лучше уедем. Ну, че тебя волнует какая-то Волошка.
- Меня она волнует только потому, что она единственная во всем мире способна противостоять нашему верному дому. Когда-нибудь наши пути все равно пересекутся. А для нас лучше, чтобы это произошло раньше, чем позже.
- М-м-м, Вася, я не хочу сражаться да еще против песта.
- Я надеюсь, нам и не придется. Я думаю переместить наш верный дом поближе к клинике доктора Джилкриста. А десятого числа мы посмотрим, что там будет происходить. И если ничего не случится, наш дом нападет на Волошку. Мы же в это время будем находиться в стороне. И подключимся только в крайнем случае.
Глава 39
У Олянки неделя выдалась хуже не придумаешь. Все ее планы были порушены. Уже в понедельник вечером девочка поняла, что в гости к друзьям она не попадает. Никого из них не было дома. Волошка 40 минут прождала ребят под дверью квартиры Колощаевых, затем еще 20 – возле дома Тани, ну а к Тале она не пошла. Оляна знала, что Наталья Войнаровская улетела в Америку. Родители Андрюши Махатько заверили девочку, что не видели сына еще с лета, и где он находится сейчас, они не знают. Про Валентина Максимовича девочка подумала только тогда, когда уже было очень поздно. В такое время в гости никто не ходит, поэтому, несолоно хлебавши, Волошка отправилась домой.
Апартаменты Коли Каревских, временно ставшие для Олянки пристанищем, встретили юную квартирантку неожиданно чопорно. Здесь все было отталкивающе чужим. От этих стен веяло мещанской, нэпманской роскошью из двадцатых годов прошлого столетия. Обстановка в квартире скорее всего менялась в последний раз почти столетие назад. В присутствии Коли и Фриды девочка этого не замечала. Но как только она осталась в одиночестве, Олянка сразу же почувствовала себя здесь чужеродным телом.
Волошка уже давно привыкла к тому, что в домах этого мира отсутствуют привычные для пестов всевозможные блага цивилизации. За полтора года пребывания в мире чтецов судеб Олянка уже забыла, как выглядят компьютер, телевизор, игровая приставка, стиральная машина, посудомойка, мобильный телефон и многие-многие другие вещи, делающие жизнь пестов комфортнее и интереснее. Только сейчас девочка вспомнила, как, будучи пестом, она любила проводить свое редкое свободное время за компьютерными играми. Когда она была совсем маленькой, Оляна просила маму поиграть для нее в «Сибирь» или «Runaway». Она запомнила эти игры наизусть. Позже девочка по памяти проходила эти квесты неоднократно.
Сейчас же Волошка ощутила сильнейший приступ тоски по ее прошлой жизни. Ей неудержимо хотелось вспомнить детство и еще разок сыграть. Олянка понимала, что даже если она и создаст компьютер, то он вряд ли будет работать. Но девочка все-таки решила попробовать.
Она села в кресло-качалку, и через мгновение к ней на руки упал ноутбук. Оляна подняла крышку и с надеждой нажала на кнопку включения. Но ничего не произошло. На нее взирал темный экран. Тогда Волошка закрыла глаза, и забавы ради поочередно каждым из своих терминатов приказала компьютеру развлекать ее. Когда неожиданно машина и Оляна взлетели в воздух, и засияли солнечным светом, она поняла, что нечаянно придает ноутбуку верность. Тем ни менее девочка не остановилась. Ей было любопытно, чем это все закончится.
Свет испарился, и Олянка рухнула снова в кресло-качалку, но без компьютера. Некоторое время девочка пыталась найти взглядом ноутбук, но ее глаза плохо видели после яркого света. Наконец, за древним кожаным диваном она услышала шуршание на полу.
- Эй, - неуверенным шепотом обратилась Оляна к источнику шума, - кто там?
- А там кто? – ответил ей незнакомый молодой мужской голос.
- Я первая спросила. В конце концов, это некрасиво отвечать вопросом на вопрос.
Видимо Олянин визави смутился от настойчивости тона девочки, ибо какое-то время с обратной стороны дивана было слышно только мычание и неуверенное рычание.
- Вы животное? – Волошка решила прийти на помощь собеседнику.
- Да-да, я определенно какой-то зверь, - ответил кто-то за диваном.
- То есть, вы хищник?
- Да-да, я большой хищник.
- Ну, если вы большой хищник, то вам нечего меня бояться. Я обыкновенный ребенок. Зовут меня Оляна. Вы сильнее меня. Покажитесь.
- Нет. Даже самые свирепые хищники боятся людей.
- Ладно. А у вашего биологического вида есть название?
- Есть. Но я вам его не скажу.
- А наводящие вопросы мне задавать можно?
- Вопросы? Наверное, можно.
- У вас шерсть или кожа?
- …У меня… и кожа… и шерсть…
- А какого цвета, коричневого?
- Цвета? Да… коричневого…
- А что коричневое, кожа или шерсть?
- …Кожа… шерсть… Ну, почему вы задаете мне такие сложные вопросы?!
- А клыки у вас большие?
- О-очень большие.
- А когти?
- И когти большие.
- А уши?
- И уши…
- Так вы Чебурашка!
- Никакой я не Чебурашка! У меня когти и клыки!
- Тогда вы Чупакабра!
- Не хочу быть Чупакаброй!
- А ну немедленно выбирайся из-за дивана!
- Не хочу…
- Ты меня обманываешь! Никакой ты не зверь. Ты мой компьютер. Я придала тебе верность. И ты обязан меня слушаться! Я тебе приказываю появиться передо мною!
Буквально сразу же за диваном послышался хлопок, и ноутбук в закрытом состоянии оказался у Оляны в руках. Девочка попыталась его открыть, но машина не поддавалась.
- Да что это такое! – возмутилась она. – Я создавала тебя, чтобы ты меня развлекал. А ты даже открываться не хочешь! Я приказываю тебе поднять крышку.
Ноутбук нехотя повиновался.
- Так бы и раньше! А теперь включайся!
У компьютера загорелся монитор, и на экране появился рабочий стол ее старенького ноута из прошлой жизни. Олянка взяла в ладонь мышку и попыталась открыть папку с играми. Но у нее ничего не получилось: стрелка на экране от ее манипуляций с мышкой не двигалась.
- Я хочу, чтобы ты включил мне первый «Runaway», - приказала юная пользовательница.
Ноутбук снова послушался. На экране появилась заставка и вступительное видео. Но вскоре Оляна поняла, что игра идет без ее участия, будто бы компьютер играет сам с собою.
- Да ты издеваешься надо мною! Я хочу поиграть, а не посмотреть, как играешься ты.
- Я не знаю, как это сделать…
- Та-ак! – Волошка встала из кресла-качалки и поставила компьютер на стол. – Я хочу видеть твое лицо.
- Хозяйка, - неуверенно произнес ноут, - я всего лишь творение вашего воображения и вашей памяти. Я могу на экране показать кого угодно. Но моего лица не существует. Я не знаю, что вам показывать.
- Покажи мне того, кого ты описывал – Чупакабру.
На экране появилось крупное толстое животное, похожее на саблезубого медведя с огромными ушами и с толстым драконьим хвостом. Несмотря на устрашающий вид немалых клыков и когтей, взгляд у зверя был добродушен и даже мил. Он, подобно человеку, стоял на задних лапах, и находился в состоянии крайнего смущения, будто бы кто-то велел ему появится публично совершенно нагим.
- Ну, что, Чупик! – сказала Волошка. – Или Чупакабрюшек? Поведай мне, что у нас с тобой тут происходит. Почему ты ведешь себя со мной нехорошо? Почему играться не даешь? И заодно скажи, откуда в тебе вся эта неуверенность, что ли?
- Хозяйка, простите меня великодушно. Но я – это вы. Моя неуверенность была вами заложена в момент создания. Видимо вы недостаточно четко представляли себе, что вы от меня хотите. Или вас больше беспокоили другие, более важные мысли. Поэтому я и получился таким скромным, неуверенным в себе… э… компьютером. По поводу игры, я не знаю, как вам помочь. Разве что могу позволить себе посоветовать вам: в следующий раз, когда вы будете создавать компьютер, имейте представление, как он работает. Я имею в виду физически, а не виртуально. В таком случае, я думаю, у вас получится поиграть. Ну и по поводу того, почему я с вами веду себя не так, как вам этого хочется? Ну, я… я… я вас просто боюсь, хозяйка.
- Ну и как ты меня собираешься развлекать, Чупик?
- Сударыня, прошу вас, не называйте меня ни Чупиком, ни Чупакабрюшеком. Это очень обидно.
- И как же мне тебя называть? Есть ли какие-нибудь имена, которые тебе нравятся?
- Есть. Мне нравится имя Вэнджимадаб.
- Как?!
- Вэнджимадаб. В переводе с языка индейцев оджибвеев это означает – сидящий по какой-то определенной причине.
- Где сидящий?
- Не важно где. Важно, по какой причине!
- И по какой же причине?
- Э… по важной… Главное, что эта причина есть.
- Хорошо, проехали. Теперь буду называть тебя Вэнджи.
- Нет. Только Вэнджимадаб, сударыня. В уменьшительно-ласкательной форме теряется весь смысл этого имени.
- Пожалуй, Чупик – звучит лучше.
- Я согласен на Вэнджи.
- Уже хорошо, что мы хоть с этим разобрались. Тем ни менее ты не ответил мне на вопрос: как ты меня будешь развлекать?
- Я могу вам спеть, если хотите.
Оляна скептически посмотрела на монитор.
- И станцевать, - продолжил зверек с экрана. – Счас только выберусь...
То, что произошло дальше, Олянка ожидала меньше всего. Вэнджи сделал в экране ноутбука отверстие, протиснулся в него и очутился на клавиатуре прямо напротив девочки. Затем он подошел к краю стола и спрыгнул вниз. Но на пол он приземлился не маленьким зверьком, а огромным существом – теперь его рост был больше двух метров.
- Вам лучше стать у стены, - сказал Вэнджи, отодвигая ребенка. – Оттуда будет лучше видно.
Неожиданно существо разделилось, и теперь в комнате находилось целых четыре Вэнджи. Один держал в руках скрипку, второй – баян, третий – трубу, а четвертый – контрабас. После традиционного «три-четыре» весь квартет заиграл старую мелодию английской песни «What shall we do with the drunken sailor?», приплясывая поочередно задними лапами и хвостами. Солировал скрипач. Ну а текст песни не мог не вызвать у ребенка улыбку:
«What shall we do with a drunken sailor?
What shall we do with a drunken sailor?
What shall we do with a drunken sailor?
Earl-aye in the morning.
Weigh heigh and up she rises
Weigh heigh and up she rises
Weigh heigh and up she rises
Earl-aye in the morning»
Во время припева весь ансамбль четырех Вэнджи умудрялся подмышками издавать характерные звуки, при этом продолжая играть на своих инструментах.
«Put him in the longboat till he's sober,
Put him in the longboat till he's sober,
Put him in the longboat till he's sober,
Early in the morning!
Weigh heigh and up she rises
Weigh heigh and up she rises
Weigh heigh and up she rises
Earl-aye in the morning»…
На последних куплетах девочка подплясывала вместе с музыкантами. Оляна даже расстроилась, что песня закончилась так быстро, поэтому Вэнджи сыграл ее Олянке еще несколько раз.
Конечно Вэнджи нельзя было назвать полноценным другом – скорее виртуальным или даже воображаемым. Но знакомство с ним помогло Волошке пережить одиночество на этой неделе. Уже на следующий день все национальные вестники страны принесли девочке неприятные известия.
Глава 40
Четверо мужчин в защитных масках и в черной форме спецподразделения британской ночекватральной морской пехоты в полном боевом обмундировании быстрым уверенным шагом приближались к Королевской больнице Эдинбурга на Литл Франс Кресент, 51. Внешний вид пехотинцев не внушал окружающим ничего хорошего. Бойцы беспрепятственно пешком прошлись по полупустой автомобильной стоянке и подошли к входу, над которым было написано «Emergency Department». Возле подъезда стояли две машины скорой помощи. С этой стороны медучреждения обычно люди этого мира не заходили. Здесь находились только песты и редкие чтецы судеб врачей.
Один из четырех морских пехотинцев запустил небольшой купол времени, накрывший часть улицы и приемный покой. Затем бойцы достали свои ножи и вошли вовнутрь. Первой на их пути стояла женщина – чтец судьбы одного из медиков, приехавших на скорой помощи. Убийцы напали на нее сзади. Она так ничего и не поняла. Дежурного чтеца судьбы врачей приемного покоя сначала оглушили и только затем вонзили ему нож в сердце. Последним убитым оказался слушатель медицинских курсов – 19-летний парень. Ему перерезали горло.
Больше убивать здесь было некого. Бойцы взялись за руки и исчезли.
Напротив, подъезда, за автостоянкой находилась узкая лесополоса из деревьев и кустарников. Несмотря на зиму и довольно сильный ветер здесь сидел бомж. Его одежда была настолько сыра и уныла, что он полностью слился с пейзажем. Различить его не представлялось никакой возможности. В тот момент, когда пехотинцы запустили купол, бомж про себя начал отсчёт. Он досчитал до семнадцати, когда услышал крики из приемного покоя. Тогда бомж начал отсчет заново. Вскоре на место преступления прибыли охотники, гвардия, полиция и представители ночекватрального флота, и бомж исчез.
А появился он на Калтон-хилл в 50 метрах от входа в обсерваторию. Там он за руку поздоровался с другим невзрачно одетым джентльменом и тихо ему сказал:
- Твою мать, Сергеич! Британия ведет войну против исламских террористов, а кавалерии, чтобы прибыть на место преступления, нужно целых 13 секунд! Да очумелые умельцы за это время проведут пару десятков терактов. А мы с тобой и полсотни смогли б провернуть!
- 13 секунд, говоришь? – задумчиво промолвил Коваленко. – Это обнадеживает. Даже если они сейчас перейдут на повышенную боевую готовность, то к 10-му числу они смогут уменьшить это время максимум втрое. То есть будем исходить из того, что у нас на отход целых 4 секунды форы.
- Да хрен они в 4 секунды уложатся, Сергеич. Им для этого надо год тренировок. Это у нас если б командир приказал, мы бы год в один день засунули. А на западе так работать не привыкли. Они, конечно, ишачат тоже – дай Боже, но по-своему. Тут права человека, личное пространство, ущемление чувств и всякая разная другая хрень.
- Сан Саныч, я не люблю повторять два раза. Я сказал «4 секунды», значит, ты получил приказ рассчитать отход исходя из этой форы в трех разных вариантах. Я очень дорожу твоим мнением. Но я оцениваю возможные действия противника исходя из того, как бы я действовал на его месте.
- Понял. Сделаем.
- Твои орлы исследовали территорию?
- Так точно.
- Какие есть соображения?
- Нас ограничивает тот факт, что вход в клинику находится не с юга, как в обсерваторию, а с севера. Это значит, что запускать купол нужно будет тоже с севера, а там – жилые кварталы. Значит, будут тысячи свидетелей, возможно даже под купол попадут представители местных правоохранителей. Вот если бы завлечь объект к южному краю здания, а еще лучше к восточному, тогда купол накроет парк. А здесь только туристы.
- Это чересчур сложно. И есть высокая вероятность, что ничего не получится. Действовать надо наверняка. Если единственный вариант – это север, значит, работаем из жилых кварталов. Там легче делать западню. Кстати, Сан Саныч, у тебя есть идеи, как ты будешь отделять объект от толпы. Ведь нам необходимо, чтобы объект шел последним. Нам не нужны лишние жертвы среди одноклассников объекта.
- Пока думаем над этим. Тут, Сергеич, есть одна заковырка. Для охраны класса за границей используются охотники, имеющие реальный боевой опыт. Обычно их четверо. Иногда шестеро. В этот раз Ремез с ними не летит. Руководить группой будет Ллойд. Так вот: в последний раз, когда Ллойд привозил сюда детишек, помимо наших охотников класс охраняла группа местных ночных морских пехотинцев. Сколько их было – неизвестно, так как они работали негласно.
- Весело. И когда ты это хотел мне рассказать?
- Сегреич, ты меня знаешь! Я сам эту информацию получил только сегодня через свою агентуру.
- [Нецензурная брань, обозначающая разочарование]! Значит так: немедленно убери отсюда наших людей. Любой профи их срисует в течение часа. С этого момента и до начала операции появляться на холме не под куполом я запрещаю. А нам с тобой срочно нужно переодеться. Давай руку.
Через мгновение генерал и прапорщик появились в предместье маленького английского городка Кру под названием Уилластон. Разместилась их группа тайно в маленьком домике, которые местные называли Смитти-хаус. Люди этого мира сюда не заходили. Именно по этой причине Коваленко и выбрал его для собственной штаб-квартиры.
Пока Алексей Сергеевич и Александр Александрович переодевались, все бойцы группы собрались в подземной тайной комнате Смитти-хауса, переоборудованного в казарму.
- Значит так, господа, - начал Алексей. – Только что мы выяснили, что объект будет охранять помимо наших охотников еще и ночекватральный флот Ее Величества. А это уже довольно-таки серьезно. Значит, с этого момента и до начала операции я запрещаю несанкционированное появление в радиусе километра от места операции без купола. Вас не должны видеть.
- Але ж дозвольте, пане генерале, - произнес Махнович, - яким чином ми будемо спостерігати за обстановкою? Якщо дослідити територію нам ще вдасться під куполом, то як нам слідкувати за ситуацією без купола у нормальному потоці часу?
- Для цього, панове, я вас тут і зібрав, - ответил Коваленко. – У нас з вами дуже серйозна проблема. Ні у кого з вас немає досвіду роботи у польових умовах в іншомовному середовищі.
- Але ж у вас цей досвід є, - сказал Мозлер. – У прапорщика Якушева є. Ви ж працювали вже в таких умовах?
- Так, лейтенанте. Я працював, - согласился генерал. – І я маю досвід. Але Сан Санич у нашій команді займався дещо іншими справами. Йому не можна в поле.
- Почему? – не понимал Щербан.
- Да потому что у Сан Саныча великолепный английский с верхнетамбовским акцентом. Чтобы работать в поле нужно говорить на языке носителя так же, как сам носитель. В нашем конкретном случае – как шотландцы из Эдинбурга. А мне одному, без страховки выходить в поле нельзя. Кроме того, нужна первоклассная легенда, которая с легкостью может объяснить, что делают в эдинбуржских подворотнях два здоровых мужика. Нам сейчас ни в коем случае нельзя давать повод морской пехоте Ее Величества полагать, что тривиальная операция по защите чьих-то отпрысков может стать не тривиальной.
В комнате повисла тишина.
- Пане генерале, - промолвила Дгарб, - а за яких умов в теорії ви можете з’явитися там без підстраховки?
- Це дуже загальне запитання, Софіє Петрівно, - Алексей Сергеевич не на шутку задумался. – Розумієте, без підстраховки я буду беззахисний. Ніхто мене не попередить про небезпеку, та не допоможе у скрутну хвилину. Зрозумійте, британський флот нічної кватри – це видатний супротивник. Це еліта з еліт. Я не виключаю, що моя проекція вже є у них. Навіть з підстраховкою моя поява там – це невиправданий ризик… Ні. Ні. Треба шукати інші шляхи.
- Себто ви хочете сказати, - продолжила Соня, - що в нас немає жодного шансу бути присутніми на тому пагорбі. Так?
- Так.
- А если мы 10 числа подымем в воздух вертолет? – предложил Карачаев.
- Скорее всего мы так и поступим, Максим Ярославович, - согласился генерал. – Других вариантов просто не существует. Но мы должны понимать, что вертолет – это риск. Наверняка его присутствие над Калтон-хилл насторожит противника. Поэтому нам необходимо еще до начала операции выявить местоположения каждого морского пехотинца и обезвредить их непосредственно перед прибытием объекта на холм. Наше единственное преимущество – это внезапность.
С этим заявлением были согласны все.
- Кстати, господа, - продолжал Алексей, - сегодня, работая на территории, вы замечали что-то странное? Что-то не укладывающееся в обычную картину? Это могут быть люди или предметы?
- Аркадий Мирославович видел, - ответил Саркисян, после продолжительной паузы. Он увидел, что Поповский не решается брать инициативу.
- Да это даже не странность, а так… мелочь, удивительный факт, - растерянно промолвил бывший майор.
- Ну, не томите душу, Аркадий Мирославович, - улыбнулся генерал. – Поделитесь, что вы там сегодня обнаружили.
- Знаете, какое самое распространенное дерево в России? – Поповский окончательно избавился от смущения и надел на лицо маску рассказчика. – Вопрос, кстати, совсем не праздный.
- Наверное, береза, - предположил Токоренко.
- А вот и нет. Я родился в Сибири, в Красноярском крае. И до девяти лет отроду прожил в тех краях. И я знаю, что самое распространенное дерево России – это сибирская лиственница. Такое хвойное дерево, несмотря на название, листьев у него нет. Так вот древесина лиственницы получила широкое применение у пестов. Она отличается высокими механическими свойствами, мало подвержена гниению, но тяжёлая, трудна для обработки и склонна к растрескиванию. Употребляется лиственница в качестве строительного материала для гидротехнических сооружений, переводных и мостовых брусьев, рудничных стоек, местами в качестве топлива.
- Очень познавательно, Аркадий Мирославович, - перебил майора генерал. – А можно ближе к сути.
Поповский встал с места, наклонился над картой на столе и тыкнул пальцем почти в ее центре:
- Вот здесь в 132-ух метрах на север от входа я обнаружил три, может, четыре десятка аккуратно сложенных бревен сибирской лиственницы. Я ее определил по характерному красновато-бурому ядру и узкой белой заболони. По внешнему виду бревен можно сказать, что они уже были использованы в строительстве.
- Ну и что здесь странного? – спросил Щербан. – Может эти бревна использовали для лесов во время реконструкции чего-то. Их просто не успели еще вывезти. Или собираются использовать еще раз. Я же правильно понимаю, что бревна спрятаны и аккуратно уложены.
- Да, Константин Ильич, вы правильно понимаете. Есть только одно «но». Сибирская лиственница произрастает в пределах лесной зоны восток и северо-восток Европейской части России, Урал, Восточная и Западная Сибирь до Байкала. И больше нигде. Откуда эти бревна появились в Шотландии минимум за две тысячи километров от того места, где они могли расти?
- Погодите, Аркадий Мирославович, вы в этом абсолютно уверены? – уточнил Коваленко.
- Абсолютно. У моего отца пест был университетский профессор-биолог. Я с отцом и с этим пестом был в десятках экспедиций. И деревья я научился кое-как определять.
- Хм, это сильно меняет дело, - задумался Алексей. – Мне кажется, что у нас появился союзник, господа. Но для начала нужно все проверить.
Глава 41
Во вторник Оляна узнала о гибели Андрюши Махатько…
Но это были не все неприятные новости в этот день. Оказалось, что утренние охотники, чей департамент возглавляла Таня Войнаровская всерьез подозревали в его убийстве Тихона, Нику и Глашу. Всех троих немедленно посадили под домашний арест, а Колощаева и Нацеви в придачу временно отстранили от занимаемых должностей. Таня же как руководительница охотников вынуждена была максимально дистанцироваться от этого дела, так как под нею сильно зашаталось ее кресло. Тучи начали сгущаться даже над Аленой. За последующие три дня Мостовая дала несколько десятков интервью, где главным ее посылом к общественности был тезис, что она ни в коем случае не будет вмешиваться в расследование, и что она объективности ради готова даже допустить следственные бригады из других кватр в расследовании этого дела.
Олянка приняла все происходящее слишком близко к сердцу. Как только девочка прочитала эту ужасную новость, она сразу же отправилась в резиденцию утра. Но там и без нее проблем хватало. Здание на площади Победы словно стояло на ушах. Волошка поняла, что попасть на прием ни к Алене, ни к Тане не получится. Тогда Олянка отправилась к родителям Андрюши Махатько. Но там ей дверь никто не открыл. После этой неудачи девочка отправилась на Главпочтамт. Она хотела поговорить с куратором или хоть с кем-то из учителей. Но Ремез, Кулиба и другие утренние Верховные Хранители находились на переговорах с Владыкой, а все учителя были заняты.
Оляна очень хотела помочь друзьям. Хоть чем-нибудь, хоть добрым словом. К тому же ей было очень важно хоть с кем-то обсудить происходящее. Но как назло в самый нужный момент никого рядом не оказалось. Девочка вышла на майдан Незалежности, села возле «Чупа-Чупса» и от бессилия заплакала.
Сколько это продолжалось, Оляна не знала. Вдруг она почувствовала на своем плече чью-то руку:
- Дівчинко, з тобою все гаразд? – спросила какая-то женщина.
Волошка подняла голову и обомлела. Перед нею стояла дама-гвардеец в темно-бардовой шинели киевского полка. На манжетах звезд не было. Их заменяли три серебряных полоски.
- Да. Со мною все в порядке, - соврала Олянка. Ей не хотелось рассказывать о своих проблемах дневной гвардии.
- Що, проблеми у навчанні? Певно до екзаменів не допускають? – женщина явно не хотела оставлять Олянку в покое.
- Как вы узнали?
- Ох, молодь. Ти, мабуть думаєш, що такі проблеми тільки у тебе за всі часи в історії людства! А ні! Я, до речі, під кінець кожного з усіх шістнадцяти семестрів от так, як і ти, вибігала надвір і ридала, бо мене до екзаменів не хотіли допускати. Пам’ятаю, що за тиждень до іспитів моє життя перетворювалось у пекло.
- Спасибо за помощь. Но у меня все в порядке, - твердо произнесла Оляна, окончательно успокоившись.
- Хм, - дама-гвардеец даже фыркнула оттого, что Оляна настолько демонстративно отказывалась от ее помощи. – А якщо в тебе все гаразд, чому ти зараз знаходишся не у класі? Я бачу, що на тобі шкільна форма. І зараз не неділя. Ти маєш бути у класі, а не на вулиці.
- Я уже допущена к экзаменам, и потому учебный семестр для меня уже окончен. Эта неделя у меня свободна. Поэтому я нахожусь там, где считаю нужным.
- Покажи мені свій значок, - приказала женщина.
Оляна расстегнула куртку и продемонстрировала золотой значок паруса на лацкане пиджака. Дама-гвардеец без спроса сорвала его и положила к себе в карман.
- Что вы творите?! Верните мне значок немедленно! – возмутилась девочка. – Вы не имеете права. Я студентка. И нахожусь под защитой!
- А я тебе і не затримую. Я знаю, що на це я не маю права. Я дуже добре знаю закон. На відміну від тебе. Твій значок поверне тобі твій куратор. І я вимагатиму для тебе найбільшого покарання. Адже ти знаходишся зараз сама без свого класу у будній день за межами своєї класної кімнати чи гуртожитку. За законом я маю в тебе запитати, чи потрібен тобі супровід до учбового закладу, проте я по твоїм очам бачу, що ти відмовишся.
- Ну ладно. Сопровождайте. Я не против.
- Добре. Куди я маю тебе доставити? Назви адресу. Тільки ти розумієш, що в такому випадку безпосередньо я, а не мій командир, буду розмовляти з твоїм куратором.
- У вас это не получится. Он сейчас на переговорах.
- На яких перемовинах?
- З вашим руководством по поводу учителя для нашего класса от вашей кватры на следующий семестр.
- А до чого тут моє керівництво?! Ох і брехуха ти! Кажи адресу, куди я маю тебе супроводжувати?
- Киев, Крещатик, 22.
Женщина-гвардеец взглянула на Главпочтамт, а затем снова на Оляну и сказала:
- Ти знущаєшся?
- Нет. Отведите меня к моему классу в дом часа утренних странствий в здании киевского Главпочтамта по адресу улица Крещатик, дом 22, 4; этаж. Как только мой куратор Евгений Федорович Ремез узнает о том, как вы меня здесь достаете, на следующей встрече с Малумом он попросит, чтобы полосок на ваших манжетах стало меньше. Мы кстати можем прямо сейчас отправить ему письмо. Пусть он покажет его Владыке.
- Та йди ти в сраку! – перепугано промолвила женщина, бросила значок к ногам Оляны и исчезла.
Эта неожиданная победа подняла Волошке настроение. Она настолько обрадовалась, что вприпрыжку понеслась по Крещатику в сторону Европейской пощади. Уже будучи на Грушевского Олянин взгляд устремился на Крещатый холм. Теперь девочка знала, куда ей отправится в гости.
Дворец часа утренних ритуалов, а в мире пестов театр кукол, встретил Волошку с по-домашнему, будто бы заблудившаяся дочь вернулась к своим пенатам. Пусть в прошлом семестре произошедшие здесь события не всегда были хорошими для Оляны, атмосфера здания, дух, который витал в этих стенах, воздействовали на юную посетительницу благотворно. Девочке казалось, что все вокруг – от мраморных лестниц до благородного запаха лакированного дерева – радостно приветствуют ее, как старого друга, старается показать себя с лучшей стороны.
Оляна вспомнила, как в холле дворца каждое воскресение встречал всех своих студентов Евгений Федорович. Поначалу она даже думала, что у Ремеза в доме часа утренних ритуалов нет собственного кабинета, и поэтому он все время вынужден был проводить здесь. Посему Волошка очень расстроилась, когда в холле ее никто не встретил. «Ничего страшного, - успокаивала себя Олянка, - зато получится сюрприз».
Не успела девочка произнести про себя эту фразу, как ее окликнули:
- Девочка, что тебе надо?
Оляна развернулась и увидела немолодого мужчину.
- Здравствуйте. Я пришла к Антону Вячеславовичу. Я его бывшая студентка.
- Тебе не повезло. Его урок закончился почти четыре часа назад. Я не уверен, что он будет сегодня.
- Извините, а вы куратор класса?
- Я?! – усмехнулся мужчина. – Нет. Я охотник. Я охраняю этих детишек.
В качестве доказательства мужчина продемонстрировал бляху с римской цифрой «I».
- Кстати, - продолжил он, - ихней кураторши тоже нету. Она на переговорах. Ровным счетом, как и нет на месте Верховного Хранителя.
- А кто есть?
- Есть эта… молоденькая… Оля ее зовут…
- Ольга Викторовна?
- Да.
- У нее урок?
- Вроде нет. Детки только приехали с занятия у Ковальской. Пару минут как поднялись. Кстати, Изабелла тоже есть.
- А где они? У себя?
- Где ж им еще быть!
- А к ним можно?
- Конечно можно. Ты только назови себя.
- Оляна Волошка-а-а-а, - крикнула девочка, убегая вниз по лестнице в подвал.
Она остановилась только под дверью учительской и постучалась.
- Войдите, - услышал ребенок голос Мартыненко.
- Здравствуйте, - смущенно произнесла Волошка на пороге.
- Бог мой! Олянка! Какими судьбами! – Ольга Викторовна подошла к своей бывшей студентке и обняла ее. – Белла, подойди сюда. К нам гости.
Из маленькой кухоньки учительской вышла Ковальская. На ее голове была традиционная красная шляпка с большими полями. Изабелла Андреевна также обняла девочку.
- Оляна Волошка! Неужто ты так сильно соскучилась за нами, что прогуливаешь занятия?
- Нет, что вы, Изабелла Андреевна. У нас экзамены перенесены на неделю раньше. И я уже допущена. У меня просто свободная неделя. То есть куча свободного времени, которое я не знаю на что потратить. Вот я вспомнила о вас и пришла в гости.
- То есть у тебя каникулы посреди семестра? Правильно? – спросила Ковальская.
- Так и есть, - ответила Волошка.
Девочка немного запнулась. Она очень хотела поделиться хоть с кем-нибудь своими переживаниями. Но сейчас Олянка видела, насколько ей рады Ольга Викторовна и Изабелла Андреевна. Волошка не могла испортить своим бывшим преподавательницам настроение плохими новостями и чужими для них проблемами.
- У меня все друзья или заняты, или их нет в городе. Честно говоря, мне очень скучно, - соврала она.
- Знаешь, Олянка, - сказала Мартыненко, - прочитать лишнюю книгу, дабы лучше подготовиться к экзаменам – это лучшее средство от скуки.
- Это спорный вопрос, Ольга Викторовна, - удрученно промолвила студентка. – Я не против что-то прочитать. Но мне бы это с кем-то обсудить. Учиться одной так тоскливо! Просто ничего в голову не лезет.
- Понятно. То есть ты к нам пришла от скуки? – Ковальская постаралась скорчить обиженную рожицу.
- Изабелла Андреевна, а когда мне к вам приходить? – Олянка всерьез восприняла дурашливую обиду бывшей своей преподавательницы. – В будние дни и у меня, и у вас занятия. А в выходные не работаете ни вы, ни я. Я могу прийти только к вам в гости домой. Но я не знаю, где вы живете.
Далее разговор пошел на традиционные темы. Сначала Оляна рассказала о своих новостях, а затем очередь пришла Ковальской и Мартыненко. Они поведали девочке, что класс, в котором они сейчас преподают, по потенциалу даже сильнее, чем ее. Но ее одноклассники значительно взрослее. Кроме того, если в классе Олянки преобладают ценности ночной кватры, то в классе на семестр младше – утренней. Детки этой кватры здесь выделяются особенно. Ольга Викторовна даже сказала, что Олянке по духу больше подошел бы этот класс. На что девочка возразила, что какими бы гениальными ни были эти дети, но у нее самые лучшие одноклассники в мире.
- Оляна, у меня есть идея, - произнесла Мартыненко. – У меня сегодня урок в час дневных фантазий. То есть через 40 минут. Может, поделишься опытом с нашими студентами об экзаменах? А то они у нас еще не обстрелянные. И, по-моему, слишком самоуверенные. Расскажи им, как ты сдавала экзамены в прошлом семестре. Если хочешь, я тебя даже наедине с ними оставлю, для пущей доверительности. Остановишь время. И пообщаетесь вдоволь.
- Да я с удовольствием, - Олянка заметно оживилась. – Только давайте я к ним сама зайду. Ну, чтобы это не выглядело так, будто бы вы меня привели, чтобы я их попугала.
- Договорились.
- А у вас не будет проблем? – поинтересовалась Волошка. – Я знаю, что вы должны согласовывать с руководством все планы уроков. А мое общение уж точно вы ни с кем не успеете согласовать.
- Не переживай, Олянка, - успокоила девочку Ольга Викторовна. – Если бы я просила тебя заменить меня на уроке или прочитать лекцию, то – да, я была бы обязана это согласовать. Но я же тебя просто прошу поделиться своим опытом перед уроком. Сам урок буду проводить я. Только позже. К тому же и Кира Анатолиевна – это куратор класса, и Тарас Васильевич – наш Верховный Хранитель – уже давно обеспокоены перспективами студентов на экзаменах. Эти детки психологически не готовы преодолеть даже пятую часть того давления, которое испытали вы на прошлых экзаменах. И даже если предположить, что подобное не повториться, ребятам все равно будет полезно послушать тебя.
- Хорошо, - уверенно сказала Волошка. – Я готова.
В течение последующих сорока минут, что оставались до урока, Мартыненко и Ковальская давали советы Олянке, как ей вести себя в той или иной ситуации, которая может возникнуть во время ее общения с классом. Но Волошка не особенно слушала их. Единственное, что она запомнила: самого главного забияку зовут Глеб Региль – он из часа утренних деяний, а самая умная студентка и вероятная ее союзница – это ее заочная знакомая, дочка Верховной Хранительницы часа вечерних поисков и планов Катерины Павловны Мандрыко – Тоня Лебедева.
За десять минут до урока Ковальская позвала Волошку на кухню:
- Олянка, у меня есть один совет для тебя. Ты никогда не знаешь, сколько продлиться урок. А учитель или человек, который его заменяет, всегда должен выглядеть и вести себя идеально. Мы в первую очередь должны задумываться над тем, как наши слова, наши действия и даже движения могут быть восприняты учениками. Авторитет учителя всегда базируется на его непогрешимости. Мы не только учим, мы еще выступаем в роли судей. А грешник судить не может. Как только ученик перестает в это верить – всё, нужно менять профессию. Поэтому если ты не чувствуешь в себе силы справиться с этим и соответствовать образу человека, который имеет моральное право учить, делиться своим опытом, то лучше откажись от этого прямо сейчас. Ты еще слишком юна.
- Не беспокойтесь, Изабелла Андреевна, - с благодарностью промолвила Волошка. – Я справлюсь. Во всяком случае, попробую. У меня есть план, как я могу добиться от ребят уважения к себе.
- Я рада это слышать. И если ты решилась, то тебе сейчас нужно хорошенько поесть. И сходить в туалет. Ведь я уже говорила: ты никогда не знаешь, сколько продлиться твой урок.
Подходя к актовому залу, Оляну в очередной раз охватила чувство ностальгии. Но она быстро взяла себя в руки. За дверями было шумно. До этого момента Волошка никогда не обращала внимания, как звучит класс со стороны. В этот первый раз девочке показалось, что ее одноклассники и она сама обычно ведут себя более сдержано. Она открыла дверь, и к величайшему удивлению обнаружила, что шум не затихает, будто дети и не думают реагировать на то, что сейчас должен войти учитель. Олянка набрала в легкие побольше воздуха, резко выдохнула и зашла. Никто из студентов даже не обратил на нее внимание. Все были заняты своими делами. Тогда Волошка положила свою сумку на учительский стол, приказала двери с грохотом закрыться и остановила время.
Это помогло. Внезапно в классе образовалась абсолютная тишина. Оляна сумела заинтересовать студентов, на нее смотрели 16 любопытных пар глаз.
- Меня зовут Оляна Волошка, - громко и строго сказала она. – Я учусь в классе Ремеза, на курс старше вашего. Ольга Викторовна попросила меня показать вам, какого отношения следует ожидать вам на экзаменах со стороны экзаменационной комиссии.
С задних парт донесся неодобрительный гул.
- Вы или идиоты, или глухие, - тихо и зло произнесла Оляна. – Я сюда пришла не читать вам лекции. Пусть учителя этим займутся. Я сюда пришла показать, что ждет вас на экзаменах.
- Такого еще не было, - промолвил с места черноволосый мальчик с последней парты первого ряда. – Наши учителя совсем начали херней страдать. Теперь песта к нам посылают пугать нас.
Оляна медленно подошла к мальчику. На ее лице торжествовала недобрая улыбка:
- Мне даже не интересно, как тебя зовут. Ты, наверное, думаешь, что твои учителя знают, что здесь сейчас будет происходить, глупенький. Ты, наверное, думаешь, что это очередное испытание такое.
Олянка уменьшила освещение, и в аудитории воцарился полумрак. Затем она сильно понизила температуру внутри, и очень скоро у студентов застучали от холода зубы.
- Это у ваших учителей цель – научить вас. Экзаменатор ставит перед собой цель номер один – завалить каждого, кто хоть чем-то лучше, чем он. Позабудьте о комфорте, если хотите сдать. Позабудьте о добром человеческом отношении. Средь этих людей вы его не найдете. Единственное чувство с их стороны, с которым вы столкнетесь – это зависть. Зависть к вашим способностям, к вашим талантам, к вашему будущему. Единственное, что мешает им творить абсолютный произвол – это закон. Чтобы сдать экзамены – на вашей стороне только закон, ваши знания и четкое понимание того, сколько раз вы имеете право на ошибку.
- Та хто ти така? – возмутился какой-то рыжеволосый мальчишка. – Хто тобі дозволив знущатися над нами?!
Оляна щелкнула пальцами, и в классе стало совершенно тихо. У студентов языки прилипли к небу и приклеились губы. Теперь они не могли открыть рты и даже помычать. Затем Волошка щелкнула пальцами еще раз, и ребята лишились возможности моргать – они просто не могли закрыть глаза. Весь класс с ужасом смотрел на Олянку. Никто не имел возможности отвести взгляд. Кто-то пытался сопротивляться и даже встать, но внушение было настолько мощным, что ни у кого это не получалось. Все сидели практически неподвижно, только дрожь от холода была единственной активностью в аудитории.
- Я не издеваюсь над вами, - спокойно ответила на обвинения Волошка. – Сейчас, класс, мы будем смотреть кино. Это мои воспоминания, о летних экзаменах. Вэнджи, ко мне.
Из Оляниной сумки вылез ноутбук и устремился в руки хозяйки. Волошка приказала компьютеру увеличить экран, и теперь он стал размером со школьную доску.
- Вэнджи, покажи ребятам, как я сдавала экзамен по основной дисциплине прошлым летом.
На экране показалась заплаканная Мелани, которая только что вышла из аудитории. «Я думала, що вони мене виженуть», - сказала она, будучи еще в истерике. И тут кто-то из классной комнаты вызвал Оляну Волошку. «Ни пуха…», - пожелал однокласснице Миша Байтман. «К черту!» - ответил голос за кадром. Оляна не сразу догадалась, что этот голос принадлежит ей самой…
Очень скоро Волошка обратила внимание, что все ребята очень увлеченно смотрят ее воспоминания на экране Вэнджи. Поэтому незаметно она убрала запрет на разговоры и моргание, а также вернула возможность детям двигаться. Вскоре Олянка возвратила комнатную температуру. Но студенты этого даже не заметили.
Полгода назад Оляна не знала, сколько именно продлился у нее экзамен. Сейчас она получила возможность измерить хронометраж. Оказалось, что ее продержали три с половиной пестовских часа. За все это время ни один из студентов в аудитории не промолвил и слова, не отвлекся, и даже не попросился в туалет.
Вэнджи остановил запись в том месте, где Волошка оказывается у себя в комнате. Оляна заметила, что у некоторых девчонок по щекам текли слезы. На несколько секунд в аудитории воцарилась полная тишина, которую прервала черноокая девочка с светло-русой косой:
- Олянко, скажи, будь ласка, як довго тебе протримали у своїй кімнаті на самоті?
- 8 дней. Экзамен мы сдавали утром 11 июня, а аттестовали меня в 89 минут часа ночного понимания 18 июня. То есть за одну минуту до официального окончания семестра. Причем на пересдаче у меня не спросили ни единого вопроса. Просто поставили в ведомости мои семь баллов и отпустили на все четыре стороны.
Оляна сделала небольшую паузу:
- Поймите, люди. Я не хотела вас пугать. Вам может больше повезет, чем мне. Пусть это безобразие было направлено исключительно против меня. Но. Вы видели моих одноклассников. Им было если и легче, то ненамного. Я, конечно, извиняюсь за то, что сделала вам… ммм… неприятно. И спасибо, что выслушали. Пока.
Олянка убрала купол времени, и Вэнджи очутился снова в сумке, которую девочка повесила на плечо. Она уже собралась выходить, но ее обступил весь класс. Дети говорили одновременно и очень громко, перекрикивая друг друга, поэтому Волошка ничего не могла разобрать. Неожиданно на помощь к ней пришла Ольга Викторовна:
- А ну все по местам! Что здесь происходит?! Вы не забыли, что у вас урок?!
- Можно нам хоть в туалет сходить…
- Нас тут більше двох годин протримали…
- Ми стомилися…
Мартыненко видела, что дети не врут. Они действительно устали.
- Олянка, ты что, действительно их здесь 2 часа держала? – удивленно поинтересовалась учительница.
- Да, - подтвердила Волошка. – Мы кино смотрели.
- Какое кино?! Где кино?!
- Да вот здесь, - Оляна вынула из сумки Вэнджи. – Я на днях решила сделать себе верный ноут. Он, конечно, как комп не работает, но помнит абсолютно все, увиденное и услышанное за всю мою жизнь. Поэтому я ребятам показала сегодня кино под названием «Как Оляна Волошка сдавала экзамены прошлым летом».
- Олянка, а вас уже учат делать верные предметы?
- Нет. Я сама научилась. Еще прошлой весной.
Во время этого короткого диалога все студенты притихли и внимательно слушали Олянку и Ольгу Викторовну. Но одна девочке не выдержала и перебила, хотевшую еще что-то спросить преподавательницу:
- Извините, Ольга Викторовна, можно выйти?
- Да-да, конечно. Перерыв 20 минут. И потратьте время на обед и сон, а не на Оляну Волошку. Ибо следующий перерыв я собираюсь сделать нескоро.
Олянка воспользовалась случаем и вышла из аудитории. Она и сама очень сильно утомилась. Поэтому Волошка спешила покинуть дворец и пойти домой поесть и поспать.
Но на лестнице возле туалетов ее окликнули. Оляна повернулась и увидела девочку, которая попросилась выйти в туалет.
- Извини, пожалуйста, что я тебе досаждаю. Я понимаю, что ты устала не меньше чем мы. Я хотела представиться. Меня зовут Тоня Лебедева. Ты знакома с моей мамой.
- О, да-да, - улыбнулась Волошка и протянула для рукопожатия ладонь. – Мне очень приятно, Тоня, познакомиться с тобой.
- Мне тоже очень приятно.
Тоня была совершенно не похожа на свою мать. Она была одного роста с Оляной. У девочки были голубые глаза, совершенно бледная кожа и русые, почти серые волосы, сплетенные в две косички под нежно-голубым бантом. Только сейчас Оляна обратила внимание, что у класса на курс младше, пиджак и юбка школьной формы отличается цветом: у нее основной цвет был темно-синий, а у Тони – темно-зеленый.
- Я хочу тебе сказать, - продолжила Тоня, - что я нахожусь сейчас под огромным впечатлением от тебя, Оляна. Я в восторге от того, как ты умеешь создавать удивительные верные предметы. И честно говоря, я мечтаю с тобой подружиться. Я не хочу тебя задерживать, поэтому я приглашаю тебя ко мне в гости в это воскресение. Ты придешь?
Лебедева протянула открытку, на которой она минуту назад написала официальное приглашение на обед для Оляны Волошки.
- Окей, Тоня… Я приду. До понедельника я абсолютно свободна.
- Вот и отлично. Я буду ждать. Адрес я написала в приглашении. До воскресения!
Уже оказавшись дома, Оляна во время ужина прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Легче ей не стало. Но теперь все было иначе. Чувство одиночества не ушло. Не покинуло также и желание поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Зато появилось новое ощущение, будто теперь в нее вселилась уверенность, что это сложное время она сможет перетерпеть. Ведь у нее сегодня все получилось.
Когда Оляна вспомнила об показанном ею фильме, кушать ей резко перехотелось. Она вышла из-за стола, села в кресло-качалку, взяла несколько учебников по курсу «Мудрость часа утренних странствий» и остановила время.
Глава 42
Живопись – хобби для этого мира достаточно редкое. Дело даже не в том, что для получения изображения чтецы судеб чаще материализуют на бумаге или то, видят, или то, что помнят, но без помощи рук. Такие картины называются проекциями. Основная проблема тамошних художников – это время. Холсты не нарисуешь под куполом. А тратить драгоценные минуты на изобразительное искусство здесь не привыкли. Это удел пестов.
Хотя встречаются чудаки и в этом мире. Как правило, публичное появление художника сопровождается всеобщей заинтересованностью. Его мгновенно окружает толпа. Работа творца на улице воспринимается окружающими, как представление. Но подобные шоу большая редкость даже для всемирных столиц искусства Рима и Парижа. А для северных городов, как Эдинбург – такое событие исключительное.
В субботу днем, когда солнце собиралось занять на небе свою самую высокую точку, на холме Калтон появилась девушка. Кроме розового беретика, который, видимо, был надет с целью подчеркнуть в его обладательнице творческую натуру, в ней не было ничего примечательного. Внешний вид девушки был абсолютно прозаичен: не красавица, не уродина, скромно одета, но удобно – в общем: ни рыба, ни мясо. Таких можно встретить тысячи в Эдинбурге.
Девушка обошла обсерваторию с юга и вышла на смотровую площадку. Перед нею открылся вид на весь город с его главной улицей Принцесс-стрит. Она создала мольберт, положила на него лист бумаги и взяла в руки простой карандаш. В течение минуты девушку обступили с разных сторон гуляющие здесь туристы и пациенты клиники доктора Джилкриста. Зеваки наблюдали, как панорама Эдинбурга медленно ложится на холст в виде монохромного изображения. Пальцы девушки не торопились, передавая картине детали. Эта неспешность завораживала. В тот момент, когда на полотне появлялось что-то узнаваемое, зрителей настигало чувство гармонической завершённости. Несмотря на то, что это ощущение было беззвучным, его можно было услышать. Оно мотивировало творить, мгновенно давало обратную связь, заставляло радоваться.
Художница привлекла внимание правоохранителей, но ее боялись побеспокоить. На Калтон-хилл в это время следили за порядком отряд охотников, полдюжины гвардейцев и наряд полиции. Все они находились здесь же, с интересом наблюдая за созданием шедевра. Они даже построили небольшой амфитеатр, дабы большее количество зрителей могли видеть процесс творчества.
В это время по северному склону холма со стороны Ройал Террас по пешеходной дорожке поднимался молодой человек. Выглядел мужчина обыденно, даже серо. Его лицо украшала модная нынче крайняя степень небритости, которую можно было смело назвать самой неаккуратной бородкой в мире, а глаза закрывали огромные очки. Его шевелюра была спрятана под спортивной шапочкой, а сам молодой человек натянул на себя спортивный костюм и кроссовки. Темп его передвижения по дороге указывал на то, что мужчина в первый раз за несколько лет вышел на пробежку, но видимо переоценил свои силы. Ему сильно мешала отдышка.
Не добравшись до вершины Калтон-хилл, мужчина остановился где-то на полпути, чтобы отдышаться. Он уперся руками в свои колени, а туловище наклонил вперед. Ему однозначно было дурно. Его тошнило. Если бы хоть кто-то видел его со стороны, то наверняка бы решил, что этот молодой человек на вряд ли еще раз захочет пробежать здесь. Но мужчину никто не видел. Никто не подошел к нему. Никто не спросил, как он себя чувствует. Все люди на холме собрались на другой стороне возле художницы.
Молодой человек не зря остановился именно в этом месте. В двух метрах от него кто-то аккуратно сложил несколько десятков бревен. Прождав еще минуту, и окончательно успокоив дыхание, мужчина негромко произнес:
- Василий Федорович, нам нужно поговорить. Впустите меня, пожалуйста.
Он не сразу понял, что произошло. Внезапно солнечный свет исчез, и молодой человек оказался в какой-то мрачной комнате, прикованный к стене. На него с ужасом смотрел незнакомый мужчина, у которого дрожали руки и подбородок.
- Кто ты такой? – истерично прокричал Севешин.
- Василий Федорович, я пришел с добрыми намерениями, - спокойно ответил гость.
- Я повторяю: кто ты такой? – Вася терял самообладание.
- Василий Федорович, успокойтесь. Меня зовут Алексей Сергеевич Коваленко. Я генерал украинской дневной гвардии. Впрочем, так же, как и вы, в настоящее время я нахожусь вне закона. Меня и моих людей сейчас ищут.
- Как ты меня нашел? – Севешин немного успокоился, но все равно излучал угрозу.
- Ваши бревна. В Шотландии не растёт сибирская лиственница.
- И ты сразу понял, что это я?
- По роду службы я имею, точнее имел, доступ к всевозможной оперативной информации всех кватр. В том числе и к вашему делу. Вы в курсе, что находитесь в международном розыске? Правда, вас ищут сейчас больше в Азии, чем в Европе. Вы хорошо умеете заметать следы. Говорю это ответственно, как профессионал.
Видимо такой комплимент воздействовал на Севешина, ибо следующий вопрос он задал спокойно:
- Что тебе от меня надо?
- Василий Федорович, вы не могли бы избавить меня от этих оков, - генерал потряс цепями. – Я нахожусь в вашем верном доме и едва ли могу быть для вас опасен. Я привык разговаривать в комфорте. Тем более я надеюсь, что смогу быть вам полезен.
- Так ты пришел предложить мне свои услуги?
- Можно и так сказать.
Несколько секунд Севешин пристально смотрел на Алексея. Затем он развернулся, и цепи исчезли.
- Жду вас в кабинете, - сказал Вася и вышел.
Коваленко поднялся с пола и отряхнулся. Затем генерал открыл дверь и сразу же очутился посредине другой комнаты, хотя он не сделал и шаг. Кроме кресла, дивана и журнального столика здесь больше ничего не было. Севешин сидел в кресле. Он жестом показал Коваленко присесть на диван и остановил время.
- Я вас слушаю, - произнес Василий, когда посетитель занял предложенное ему место.
- Мы служим разным кватрам, Василий Федорович, - начал Алексей. – Но тем ни менее, так сложилось на данном этапе, что цель у нас с вами одна: устранить песта. В этой ситуации считаю необходимым предложить вам скоординировать наши действия.
- Генерал, а почему вы решили, что у меня цель убить песта?
- Я не вижу другой причины, зачем вам так рисковать и перемещать практически у всех на виду эти бревна сюда на Калтон-хилл. Вам стало известно, что Волошка 10 декабря вместе со своим классом посетит лекцию доктора Джилкриста. Именно по этой причине ваш верный дом находится здесь, не так ли?
- Нет. Не так. На самом деле мне стало известно, что то воинское подразделение, которое боем прорвалось через Дувр в Британию, 10 декабря собирается провести возле клиники доктора Джилкриста операцию по устранению песта. И дом я сюда переместил только для наблюдения. Вот если бы у вас ничего не получилось, тогда бы против Волошки вышел бы я и мой дом.
- Василий Федорович, я отдаю должное вашей проницательности и аналитическим способностям. Но это ничего не меняет. Согласитесь, вместе наши шансы увеличиваются на порядок.
- Ваши – да, увеличиваются. А вот по поводу моих шансов – я не уверен. Вам нечего мне предложить, генерал, кроме дополнительного риска.
- Ну почему же?! Мы можем предложить вам легализацию в любой указанной вами стране.
- Вы издеваетесь? Как дневная кватра Украины может меня легализовать меня допустим в Британии?
- Вас, насколько я понимаю, сейчас преследуют уголовно. А дневная кватра преспокойно может вашему делу придать политический подтекст. И тогда в лице принимающей вас страны вы будете выглядеть не как преступник, а как человек, над которым завис дамоклов меч уголовного преследования по политическим мотивам.
- Скользко все это, товарищ генерал. Неуверенно.
- Василий Федорович, ну а что вы хотели! После того, что вы натворили, вы хотите железных гарантий?! Так их вам никто не даст. Но я вам предлагаю шанс и слово Владыки. Иначе вам придется скрываться всю оставшуюся жизнь. Я понимаю, что ваше верное жилище – это козырь серьезный, но спросите у себя самого, как долго вы готовы жить такой жизнью?
Севешин ненадолго задумался.
- Слово Владыки, говорите? И вы можете поклясться в этом? – спросил Вася.
- Я не даю клятв на чужие обещания, - ответил Коваленко. – Но у меня есть для вас письмо-гарантия от него. Прошу.
Алексей протянул собеседнику скрученный свитком красный конверт. Севешин раскрутил его, достал такой же крассный лист бумаги и про себя прочитал:
«Предъявитель сего имеет право на всестороннюю помощь от любого служащего дневной кватры Украины.
Владыка дневной кватры Украины,
Малум Виктор Афанасьевич».
- Вам достаточно будет только отправить это письмо в кабинет Владыки в Лавру, предварительно написав на обратной стороне свое имя, - объяснил Коваленко.
- Занимательное письмецо, генерал, - улыбнулся Севешин. – И что вы хотите взамен?
- Я уже говорил. Давайте скоординируем наши действия. Мы даже спланируем операцию таким образом, чтобы риск для вас был минимальным. Мы воспользуемся вашим домом только в крайнем случае, если другие варианты будут исчерпаны.
- Согласен. Так что вам нужно от меня сейчас?
- Пока только наблюдение. В виду того, что противостоять нам будет британская морская пехота, мы пока не имеем возможности бывать на Калтон-хилл. Дайте разрешение моим людям без приглашения перемещаться непосредственно к вам в дом. Затем, когда мы будем иметь больше информации, мы с вами тщательно спланируем всю операцию.
- Хорошо, - сказал Василий и положил свиток к себе в карман.
Глав 43
Это было самое долгое ожидание выходных за ее жизнь. Конечно, и в прошлом семестре Олянке приходилось торчать под куполом сутками, штудируя всевозможную литературу. Иногда в такие разросшиеся на несколько недель дни ей даже было одиноко. Но настолько сиротливо, как на этой неделе, Волошка еще никогда себя не чувствовала.
В субботу Оляне, наконец, удалось встретиться со своим куратором. Девочку будто бы прорвало: она взахлеб рассказывала Евгению Федоровичу о том, что произошло с нею и с ее друзьями, о своих переживаниях, опасениях. Вспоминая об Андрюше Махатько и о глупых обвинениях в адрес Тиши, Ники и Глаши она не могла сдержать слез.
За все это время Ремез не проронил и слова. Лишь, когда Волошка окончила свой рассказ, он произнес:
- Мне очень не нравится то, что сейчас с тобой происходит, Олянка. Меня не покидает чувство, будто кто-то специально делает твою жизнь невыносимой. Я понимаю, что это звучит, как бред, но меня очень беспокоит, что ты сейчас одна пытаешься справиться с навалившимися на тебя бедами. Конечно, такое иногда бывает. Как говорят американцы: «Shit happens» («Дерьмо случается»). Но чтобы в таком количестве, нужно самому изрядно постараться. Чаще всего в своих проблемах виноваты мы сами. В менеджменте даже принято считать, что причины 98% проблем руководителя обусловлены самим руководителем. И лишь 2% - это несчастный случай. У тебя же львиная доля твоих напастей вызваны внешними факторами. А когда такое происходит, нужно в серьез рассмотреть вероятность чьей-то диверсии.
- Вы серьезно? – Волошка не могла поверить услышанному.
- Оляна, ты меня знаешь уже достаточно хорошо. Ты уже давно должна была понять, что чувство юмора – это не самая сильная моя сторона. Если я об этом говорю, значит, это серьезно. Ну, подумай сама. Попробуй абстрагироваться от себя. У тебя в классе трое друзей. У всех троих одновременно начинаются проблемы, и они вынуждены на время уехать. Теперь возьмем других твоих друзей. Как ты их там называла?
- Из дальнего Махно.
- Именно. Одного убивают, при этом в его убийстве обвиняют троих близких тебе людей. Одним махом убирают сразу четверых. Двое эмигрируют в Швецию. Еще две вынуждены максимально дистанцироваться от всего. В том числе и от тебя. Меня и всех утренних Верховных Хранителей уже неделю мурыжат в Лавре. И этому конца и края не видно. Мне вчера пришлось соврать, что ко мне приезжают родственники на выходных, чтобы сегодня и завтра не идти к Владыке. Какой вывод можно из этого сделать?
- Что у вас есть родственники, – неуверенно пошутила девочка.
- Смешно, - невесело произнес куратор. – А если серьезно?
Олянка пожала плечами.
- Тебя хотят оставить в одиночестве, - объяснил Ремез. – Это единственное объяснение. К тому, что я перечислил, ты не имеешь никакого отношения. Если бы все это произошло по отдельности, я бы об этом даже не задумывался. Бывает. Но когда все вместе, в одно и то же время… Что-то должно произойти. Или уже произошло, но мы пока еще этого не знаем.
- И что мне делать?
- Во-первых, быть осторожной. Во-вторых, срочно вернуться в общежитие. В-третьих, лишний раз никуда не выходить.
- Но меня завтра пригласили на обед.
- Кто?
- Тоня Лебедева. Она учится сейчас во Дворце часа утренних ритуалов. Она дочка Катерины Павловны Мандрыко.
- Давно она тебя пригласила?
- Во вторник. Я приходила в гости к Ольге Викторовне и Изабелле Андреевне. Меня никто туда не принуждал идти. Я сама захотела.
- На обед я тебя сопровожу. Но ты идешь только туда и обратно. И никуда больше не заходишь. Особенно к Мисюре, Клименко и тем более к Флетчер. Хорошо?
- Почему?
- Потому что это ожидаемо. Хочешь неприятностей – иди. И вообще, Оляна, будь готова поступать нестандартно, неожиданно. Такое поведение путает, мешает карты. Пока ты не знаешь своего врага в лицо – это единственное твое преимущество.
- А вы уверены, что может что-то произойти?
- Уверен – это не то слово. Я бы сказал, что существует очень высокая вероятность. И еще. По поводу поступать нетривиально. Может, рассмотришь идею завалить экзамены?
От такого предложения куратора у студентки округлились глаза. А Ремез поспешил объяснить:
- Смотри. Наверняка у твоего врага есть план. Какой это план, нам не известно. Но наверняка этот план предусматривает определенные автоматические действия с твоей стороны. Он знает, что ты учишься неплохо. Это открытая информация. Конечно, можно было бы и лучше с твоими талантами, но… Не об этом сейчас. Твои враги уверенны, что экзамены ты сдашь. Для них это твое автоматическое действие. Но если у тебя вдруг возникают проблемы на ровном месте там, где их быть не должно, их планы летят коту под хвост.
- Спасибо, конечно за предложение, но это не для меня. Я не хочу вторые семестровые экзамены подряд сидеть в общежитии одна.
- Цела будешь, дуреха.
- Евгений Федорович, можно на чистоту? Я не уверена, что вы правы. Ну, про врагов там всяких, и про диверсии. Конечно, все, что вы мне здесь только что сказали, может быть. Но я же нахожусь под защитой. Я приму все меры предосторожности, чтобы на улице меня не смоги выкрасть. Сама никуда выходить не буду. Перееду в обратно в общежитие. Но с экзаменами – это явный перебор. Вы еще предложите мне не ехать к доктору Джилкристу!
- Ну, о поездке к профессору я и сам особо не переживаю. Там принимаются беспрецедентные меры вашей безопасности…
- Вот видите. А в Украине мне ничего не грозит. Здесь только сумасшедший рискнет напасть на меня.
После разговора Оляна не поехала в квартиру на Красноармейской. Она сразу же отправилась в свою комнату. Благо Вэнджи теперь всегда сопровождал свою хозяйку, а другие вещи девочка из своего общежития даже не перевозила.
К сожалению, за всю субботу Волошка так и не смогла перебросится парой фраз со своими одноклассниками. Это был последний день, когда они могли получить допуск к экзаменам. Все были заняты, а когда освобождались, то разъезжались по домам. Так Олянка в очередной раз на этой неделе осталась одна.
В воскресение семья Тони Лебедевой ожидала Волошку к полудню. Девочка заметно нервничала, так как за десять минут до назначенного срока ее куратора еще не было на Главпочтамте. Оляна никогда до этого не задумывалась, как Ремез проводит свое свободное время, и есть ли оно вообще у Евгения Федоровича. Сегодня же студентка поносила своего куратора последними словами за то, что он обещал сопроводить ее, а сам где-то шастает.
За пару минут до часа дневной заданности взмыленный Ремез постучал в комнату Волошки. Таким Евгения Федоровича Олянка еще не видела никогда. На лысой голове куратора выступили капельки пота поверх следов от красного маркера, которые кто-то усердно, почти успешно стирал. Пальто Ремез натянул прямо на рубашку, в которой пуговицы были застегнуты не на свои петли. А правая штанина была неряшливо заправлена в полосатый желто-зеленый носок, который бесстыже выглядывал из новеньких туфель.
Вместе с куратором в Олянину комнату вошёл и его перегар.
- Олянка, извини за опоздание, - с порога сказал он. – И за внешний вид. Отмечал с друзьями день рождения, заснул, и они таким образом решили пошутить. Это я еще привел себя в порядок. Относительно, конечно…
- Так у вас день рождения?
- Вчера был, вообще-то.
- Поздравляю вас! Счастья вам, успехов, и учеников попослушенее!
- Спасибо. Только у меня к тебе просьба. Можно, все вот это вот останется между нами?
- Не вопрос. Я никому не скажу. Идем?
Неожиданно Евгений Федорович остановил время.
- Оляна, а ты не хочешь переодеться? – спросил он.
- Нет, - ответила она. – А зачем?
- Ну, как это «зачем»?! Ты идешь в гости на обед к вечернекватральной семье. Ты, наверное, еще ни разу не была на приемах у вечерней кватры? Для них внешний вид, имидж – это все. Там главное, как все выглядит, а не как все есть на самом деле. Я не удивлюсь, что они, дабы произвести на тебя впечатление, наймут кучу официантов и лакеев. Все должно сверкать. Тебе не кажется, что ты со своими джинсами и потрепанной футболкой будешь там чувствовать себя белой вороной.
«И это говорит человек, у которого кто-то прошлой ночью рисовал красным маркером на лысине разные непристойности!» - хотела сказать Волошка, но сдержалась. Вместо этого она произнесла:
- Я не буду себя чувствовать белой вороной потому, что мне так удобно одеваться. Я вообще не понимаю, как можно одеваться во что-то неудобное, чтобы обо мне хорошо подумали.
- Покажи, какие ты носишь платья?
- О! Это очень просто. Я вообще не ношу платья.
- Это глупо. Нужно уметь носить все. Даже то, что не нравится. Если есть люди, для которых важен внешний вид, иногда им нужно угождать. Если не угождать людям, если все время заставлять их мирится только с твоими желаниями и потребностями, придет момент, когда они от тебя отвернутся.
- Глупо – это наряжаться в рюшики и бантики, чувствовать себя как какая-то праздничная овца. И пусть тебе будет неудобно, ты не будешь знать, как сидеть, ходить, двигаться, лишь бы только угодить кому-то. Я не одену платье!
- Тогда тебе лучше не идти. Напиши записку с извинениями. Так ты их обидишь меньше.
- Но я опаздываю!
- Опоздание – это меньшее зло, чем оскорбление.
- Можно подумать, что если я опоздаю, но буду в рюшиках и в бантиках – это никого не оскорбит!
- Праздничная одежда – это не рюши и не бантики. Есть определенные правила в одежде, дресс-код. Повседневная одежда должна быть удобна из простых тканей. Праздничная, а тем более торжественная одежда не обязательно должна быть неудобной. Но это должна быть одежда из нарядной, красивой ткани.
- Р-р-р, - Олянкино личико исказила злобная гримаса. – Выходите из комнаты.
- Зачем.
- Буду переодеваться.
Волошка вытолкнула Ремеза в коридор и захлопнула перед его носом дверь. Евгений Федорович убрал купол. Через минуту сердитая девочка в ярко-белом брючном костюме, а-ля принцесса Диана, вышла из комнаты. Для завершенности образа Оляне не хватало разве что шляпки, которые обычно носит Ковальская.
- Откуда костюмчик? – спросил Ремез.
- Увидела у Ланы на столе картинки, - фыркнула Волошка и направилась к выходу.
- Поменяй брюки на юбку, - с улыбкой произнес куратор.
- Не дождетесь!
Уже на улице Ремез шутливо промолвил:
- Теперь я знаю, как выглядела британская королева в детстве, - эта ремарка куратора удостоилась очередного рыка со стороны студентки. – Дайте руку, Ваше Величество.
Оляна зло шмякнула свою ручку в ладонь Евгения Федоровича, и Ремез перенес ее в Днепропетровск. Оказалось, что семья, в которой двое из пяти ее членов носят фамилию Мандрыко, живет совсем не на Мандрыковке. Евгений Федорович и Олянка стояли перед главным входом в 25-этажный жилой комплекс «Башни», с недавнего времени ставший новым символом города. Путь им предстоял на 39-ый этаж восточной высотки.
Перед дверью Ремез обратился к Волошке:
- Олянка, позволь мне откланяться. Я не хочу производить неприятное впечатление на Верховную Хранительницу.
Девочка в очередной раз зло бросила взгляд на куратора, и, когда он исчез, постучала в дверь. Ей открыла Тоня в праздничном бежевом платье от Loredana. Оляна про себя отметила, что как обычно Ремез оказался прав. После традиционных приветствий юная хозяйка представила гостью домочадцам:
- С моей мамой ты знакома. А это мой папа: Петр Иванович Лебедев. Он работает в администрации днепропетровской резиденции вечерней кватры.
- Ты забыла только указать, что твой папа руководит этой администрацией, - с гордостью произнесла Катерина Павловна.
- Есть такой грешок, - пошутил Петр Иванович и протянул Олянке ладонь для приветствия. – Я наслышан о тебе, Оляна Волошка. Мы всей семьей следили за твоей судьбой этой весной, и очень переживали о тебе. Ну а за поведение Кулиша на суде я считаю, что Сенат должен попросить у тебя прощения от имени всей кватры. Мне очень жаль, что наши непутевые руководители этого до сих пор не сделали. Мне бы очень не хотелось, чтобы у тебя сложилось искаженное мнение о вечерней кватре.
- Спасибо, - произнесла Оляна. – Я не думаю ничего плохого о вечерней кватре. Ровным счетом, как и о дневной. Мои друзья принадлежат разным кватрам, и это нам абсолютно не мешает.
Тоня была копией своего отца. Петр Лебедев так же, как и дочь имел бледную кожу и голубые глаза. Единственное их отличие заключалось в том, что у главы семейства полностью выцвели некогда светло-русые волосы. И теперь их серость выглядела вызывающе крысиной.
Петр Иванович с виду был одет скромно: лишь рубашка, не застёгнутая на две верхние пуговицы и довольно свободные брюки. И только знающие толк в одежде люди обращали внимание, что старший Лебедев носит исключительно эксклюзивные вещи от Ralph Lauren. Единственное, что портило внешнее ощущение его скромности – это огромные золотые часы, которые он никогда не снимал со своей левой руки, даже во время сна.
Катерина Павловна выглядела сегодня шикарно. Оляне даже показалось, что с последней встречи Мандрыко даже помолодела. Отчасти такое впечатление Верховная Хранительница производила благодаря умелому макияжу, отчасти – благодаря внутреннему состоянию, отчасти – от удовольствия носить любимые вещи и украшения. На ней сегодня был пепельно-розовый сарафан от Valentino, и увесистое, притягивающее взор всякого взглянувшего бриллиантовое колье. 46-летняя хозяйка дома ходила по своим апартаментам на такой высокой шпильке, которой могли позавидовать девушки вдвое младше.
Только сейчас Волошка заметила, что ей никто не предложил переобуться. Оказывается, все домашние в квартире ходят в уличной обуви, что было немного странно для Украины.
Далее Тоня подвела гостью к молодому человеку, рядом с которым стояла девушка, чья беременность была уже заметной.
- Знакомься. Это мой старший брат Саша и моя любимая невестка тоже Саша, - сказала Тоня и заулыбалась. – Мы их за глаза называем Саньки. На данный момент эта очаровательная пара находится под нашим общесемейным троллингом: мы настаиваем, чтобы они назвали своего первенца Санькой, дабы не портить такое замечательное прозвище.
- А мы этому активно сопротивляемся, - перебил сестричку Александр.
- А как вы хотите его назвать? – поинтересовалась Оляна.
- Нам с Санькой очень нравится имя Боромир, - вместо мужа ответила девушка. – Что может быть лучше, чем «боронити мир».
- Тогда лучше сразу назовите его Фродо, - вклинился в разговор еще один Тонин брат. – И я тогда племяннику каждый день рождения буду дарить по кольцу. И будет он у вас – «Властелин колец по имени Фродо Санькович Мандрыко»!
Юноша повернулся к Оляне и сказал:
- Кстати, меня не представили. Я Вова. Я хоть и не самый старший, но тоже брат Тоньки.
Оба молодых человека, невзирая на разницу в возрасте в 6 лет и разные фамилии, были очень похожи. И тот, и другой внешне были весьма посредственны, словно конвейерные советские игрушки. Каждый взял от матери что-то отталкивающее, даже когда улыбался. При этом в их искренности усомниться было непросто. Оляне показалось, что благожелательность – это единственная добродетель семьи Лебедевых-Мандрыко, которая помогает им заводить сторонников и иметь успех в обществе.
Волошка неловко ответила на рукопожатие Володи и сказала, что ей очень приятно. Затем юной гостье показали дом. Эта мини-экскурсия чрезвычайно впечатлила Олянку. Петр Иванович охарактеризовал убранство апартаментов, как «скромный достаток», хотя Оляна ничего скромного в квартире не обнаружила. Жилище занимало весь 39-ый этаж здания. С внешней стороны старшему Лебедеву удалось убедить городские власти украсить этаж в оригинальном стиле, отличающимся от архитектуры здания. По этой причине место, где живут Лебедевы и Мандрыки, можно различить практически из любой точки Днепропетровска. Внутренний же интерьер почти всех 12 комнат апартаментов был выполнен в помпезном, напыщенном и богатом стиле империал. Единственным помещением, где Оляна не чувствовала себя, как в музее, оказалась спальня Тони – маленькая комнатка с рисованным лесом на стенах и прячущимися в кустах ежиками, и белками.
После весьма утомительного тура по квартире и праздных разговоров о планах по ее благоустройству Волошку наконец посадили за обеденный стол. Олянка мысленно поблагодарила родителей за то, что они обучили ее этикету. Папа и мама часто ходили в ресторан, поэтому Оляна знала, как нужно вести себя за столом еще, наверное, лет еще с пяти. Она даже успела уловить невольное удивление хозяев, вызванное ее уверенным поведением. А про себя девочка отметила, что ее родители никогда бы не заставили своих гостей чувствовать себя неловко.
В одном Ремез оказался неправ: услугами официантов и лакеев семья Лебедевых-Мандрыко не пользовалась. Во время обеда каждый обслуживал сам за себя. Только Олянка удостоилась особой чести от Петра Ивановича, который сидел справа от нее, быть объектом ухаживания.
Где-то в середине обеда хозяин дома произнес:
- Олянка, у нас семье есть старая традиция: во время совместного обеда или ужина мы обсуждаем наши дела. Мы, таким образом, узнаем о том, кто чем занят, даем друг другу советы. И к тому же сами, когда рассказываем, переосмысливаем произошедшее. Этой традиции уже много-премного лет. Поэтому, если ты не против, мы приглашаем тебя поучаствовать сегодня в нашем семейном обсуждении.
- Я не против, - сказала девочка, вытирая салфеткой губы.
- Вот и отлично, - промолвил Петр Иванович. – Начинаем по младшинству. Тонька, что у тебя произошло на этой неделе?
Самая младшая Лебедева рассказала, что наибольшие впечатления у нее связаны со знакомством с Оляной Волошкой. Воспоминания Олянки об экзаменах настолько поразили Тоню и ее одноклассников, что они в своих четверках каждую свободную минуту посвятили учебе, сидели под куполами сутками. Следующая неделя в ее классе – это допуски к экзаменам. А сами ребята решили устроить пробные испытания, о чем просили помощи у своих учителей.
- Я правильно понимаю, - промолвила Катерина Павловна, когда дочка закончила, - что тебе наши советы сегодня не нужны?
- Ваши – нет, - ответила Тоня. – А вот Олянины – нужны. Только я не думаю, что вам всем будет это интересно. Я пообщаюсь с ней после обеда.
- Хорошо, - модерировал отец семейства. – Следующий у нас Вова… Если конечно, Оляна не хочет рассказать нам о своих делах на этой неделе.
- Я хочу, - уверенно сказала девочка, а про себя решила, что о реальных своих проблемах этим людям она говорить не будет. – Значит так. На этой неделе мне было настолько скучно, что я даже согласилась мучать студентов на семестр младше меня. Мне это так понравилось, что я начала задумываться, чтобы в будущем стать учителем. А еще по дороге во Дворец часа утренних ритуалов мне удалось напугать дневного гвардейца. Оказывается, пугать гвардейцев мне тоже нравится. И тут нужно хорошенько подумать о карьере с этой стороны. Ну а самые главные впечатления у меня формируются сейчас. Поэтому о них я еще пока сказать не могу.
- Мы польщены, - улыбнулась Катерина Павловна.
- А с учебой у тебя проблем нет? – спросил Петр Иванович.
- Какие проблемы?! Я уже неделю, как допущена! – воскликнула Олянка.
- Тоня, бери пример, - посоветовал дочери отец. – Оляна, а в этом семестре ваши учителя не сильно вас мучают?
- Нет, - ответила Волошка. – В этом семестре учится намного проще. Единственная сложность – мы очень много ездим. По «культуре», например, наша Валентина Васильевна, по-моему, еще ни одного урока в Украине не провела. Зато очень интересно. Да и профессор Ллойд старается почаще вывозить нас за границу. Мы даже были в Южной Африке. Вот только в Америку да в Австралию лететь далеко. А в Европе мы уже везде побывали, даже в Британии. А 10 декабря мы летим на лекцию доктора Джилкриста в Эдинбург. По этой причине у нас даже экзамены перенесли на неделю раньше.
- Ой, а я тоже хочу, - Тоня умоляюще посмотрела на родителей.
- Тонька, ты же в следующем семестре будешь учиться по той же самой программе, с теми же учителями, - сказала Катерина Павловна. – Будет у тебя еще лекция у доктора Джилкриста.
- А почему наши учителя нас никуда не возят? – Тоня надула губки.
- Не ругайте пианиста, он играет как умеет, - пошутил Вова.
- Ваши учителя, - произнесла Верховная Хранительница, - преподают по той программе, которая у них есть. Не забывай, что этому эксперименту только год. Может в следующем семестре классу младше повезет больше, чем вам.
- Вовчик, а у тебя как дела? – поинтересовался Петр Иванович.
- Великолепно! – парень демонстративно положил свои локти на стол и приготовился рассказывать. – Куратор сказал, что если я получу допуск к экзаменам – это уже будет чудо. Еще говорят, что у меня есть все шансы в этом семестре побить национальный рекорд по количеству пропусков занятий. Я стараюсь. Так что, дорогие родители, вам придется в третий раз искать мне новый класс, так как никто мне не собирается засчитывать этот семестр.
- Вова, ну ты же мне обещал! – с сожалением произнесла Катерина Павловна. – Ты же понимаешь, что твое поведение бросает тень на меня, на папу, на твоих брата и сестру. Ты же неглупый парень. Почему ты не можешь заставить себя быть дисциплинированным. Тебе уже семнадцать. Твои ровесники следующим летом клятвы будут давать. Тебе не стыдно перед собой учиться с детьми на год младше. Я бы все поняла, если бы ты дураком был…
- Так в том-то и дело, что я не дурак. Я не могу себя заставить слушаться дураков.
- Я это слышу каждую неделю. Да, ты не дурак. Но об этом знаем только мы с папой. И твоя проблема в том, что ты начал требовать уважения к себе до того, как доказал, что этого уважения достоин.
- В Крыму невозможно учится.
- Значит, надо было не вылетать из предыдущих двух классов. Тогда бы ты учился в Днепропетровске. А так, извини, мы нашли тебе класс, где было свободное место от твоего часа. И это, между прочем, непросто. Скажи спасибо, что мы тебя не отправили в какую-нибудь Кацапетовку.
- Мама хочет сказать, - Петр Иванович пришел на помощь супруге, - что после того, как мы год назад дали тебе слово не вмешиваться больше в твои дела, вся ответственность перед твоим будущим лежит только на тебе. Если ты вылетишь еще раз, на вряд ли найдется класс, который примет тебя даже в какой-нибудь Кацапетовке. Ну а если ты не доучишься до 20 лет, тебя признают недееспособным, и всю свою жизнь ты проведешь в закрытом медицинском учреждении.
- Я хочу учиться экстерном, - заявил Володя.
- Так в чем проблемы?! – произнесла мама. – Ты уже год, как совершеннолетний. Ты можешь самостоятельно подать заявку на экстернат в любом отделе образования межкватральной комиссии, которая курирует обучение студентов дисциплинам ночной кватры. Только в твоих интересах сделать это после экзаменов. Потому что всех экстернщиков экзаменационная комиссия проверяет дотошнее, с особым усердием.
- Я подумаю, - сказал Володя и вернулся к своему обеду.
В течение всего непростого разговора с лица юноши не сходила улыбка. Весь его внешний вид показывал, что поднятые родителями проблемы, на самом деле – мелкие неприятности. К Оляниному удивлению, Петр Иванович и Катерина Павловна относились к подобному безразличию к себе со стороны их сына вполне спокойно. Даже больше: Олянка была уверена, что вечернекватральные семьи обычно не показывают посторонним свои проблемы, и не ведут такие беседы при гостях. Чуть позже, Волошка узнала, что история Володи Лебедева ни для кого в Украине секретом не являлась. Днепропетровские и национальные вестники уже давным-давно ознакомили своих читателей с его студенческими «достижениями», так как Лебедевы и Мандрыки вели открытую публичную жизнь.
- Так, пришла моя очередь для исповеди, - промолвил Александр. – У нас для вас есть хорошая новость, и есть плохая. С какой начнем?
- Давай с плохой, - предложил его брат.
- Мы с вами очень долго не увидимся, - грустно сообщила Саша.
- Почему? – недоумевал Петр Иванович.
- А это уже хорошая новость, - улыбнулся Саня. – Вы знаете, позавчера я улетал на важную встречу. Теперь я готов сообщить, что я летал на собеседование в наше представительство в Бразилии, которое успешно прошел. Можете меня поздравить. С нового года я буду работать пятым помощником официального представителя украинской вечерней кватры в Бразилии.
Эту новость семья встретила ликованием.
- Погоди, Санька, но ты же не говоришь по-португальски, - сказала Катерина Павловна.
- Зато я знаю испанский, а эти языки похожи, - объяснил Александр. – Неделя практики, и я заговорю не хуже любого бразильца на Копакабане.
- Но Саше в феврале рожать.
- Мам, в Бразилии тоже умеют принимать роды.
- И когда вы улетаете.
- Мне нужно быть на работе 2-го января. Но мы хотели туда поехать в 20-х числах декабря, чтобы застать Рождество, и хоть немного обжиться.
Катерина Павловна схватилась за сердце:
- Ух, ну и новости! Санька, я за тебя очень рада. Но так нельзя. Родителей нужно готовить к таким новостям. Нельзя быть таким скрытным.
- Мы хотели сделать сюрприз!
- А получилось обухом по голове. Смотри, мама у тебя одна. Еще парочку таких сюрпризов и… Я очень рада за тебя. Ты добился того, что хотел. Хоть я всегда была против. Я вот только одно не пойму: зачем ты записывался на курсы китайского, хинди и фарси. Я всегда думала, что ты хочешь поехать в Азию, а не в Америку.
- Я еду туда, куда меня берут. Я бы сейчас и на Африку согласился бы.
- На Африку я бы не согласилась.
- Теперь, мам, твоя очередь. Какие у тебя новости?
- У меня как раз новостей почти нет. Все по-старому. Работы – тьма, поэтому я сразу после обеда еду в резиденцию. Из новенького разве что: мы договорились с итальянскими коллегами, что с нового года они будут у себя организовывать украинские классы с нашими преподавателями, но по их программе. Ну, вы знаете, мы уже такой договор подписали с поляками. А все остальное – обыкновенная рутина. Ничего экстраординарного.
- Зато у меня есть плохие новости, - сказал Петр Иванович. – Похоже, все в Украине идет к открытому военному противостоянию. На этой неделе в Киеве состоялось рабочее заседание глав всех областных вечернекватральных администраций. Картина по стране удручающая. Вы знаете, что с 2010 года дневная кватра начала захватывать пестовские органы власти, суды, прокуратуры, налоговые, таможни и тому подобное. На этой неделе Владыка издал указ о не допуске в эти учреждения чтецов судеб из других кватр. Он печатался в прессе под названием «Об ужесточении контроля над посещением учреждений дневной кватры». То есть они уже в открытую говорят, что все здания пестовских органов власти принадлежат дневной кватре. Сейчас у вечера в руках осталась, по сути, только здание Верховной Рады. На днях в Херсонском суде убили чтеца судьбы песта-адвоката, который служил нашей кватре. Он пытался пройти туда вместе со своим подопечным. На прибывшую полицию было совершено нападение. Из разных мест приходят сообщения о мелких стычках между гвардией и полицией. Пока мелких. Вечерняя кватра отступает по всем фронтам, а Сенат уже полгода не может выбрать спикера. У пестов недавно прошли выборы в Верховную Раду. И судя по тому, какие чтецы судеб будут вхожи в здание парламента, Сенату заседать осталось недолго. Как это не прискорбно, но я вынужден констатировать: после Кулиша вечер в Украине обезглавлен. Мы на пороге гражданской войны. Нужна только маленькая искорка.
- А песты? – Оляна была настолько обескуражена этой речью хозяина дома, что позабыла, как правильно формулировать свои вопросы. Но Петр Иванович ее понял.
- История нашей страны говорит нам, что если гражданская война случится в этом мире, она обязательно будет и у пестов. Мы взаимозависимы.
- И что, обязательно будет война? – спросила Волошка.
- Не знаю. Однозначно могу сказать: если Малум не прекратит свои попытки положить вечер – а это по сути полстраны – на лопатки, будет гражданское противостояние. Это война двух культур, двух цивилизаций. Это битва между теми, кто боится, но они организованы, и неорганизованной толпой, которой терять будет нечего. На кон поставлено все. Но если первые могут потерять прошлое, то вторые – будущее. А закончится все может как угодно: может – тотальным взаимоуничтожением, а может – чьими-то уступками. Здесь предугадать сложно. Одно ясно. Вечерняя кватра сейчас слаба как никогда. А у дневной – очень чешутся руки.
- А другие кватры?
- Утро еще долго будет зализывать раны. Да и менеджеров их пока еще никто всерьез не воспринимает. Создается такое впечатление, что утро нынче управляется само по себе. Там нет еще фигур, моральных авторитетов по типу Григория Шульбанчижевского. Хотя там нет и негодяев таких, как Аурора Войнаровская. Ну а ночь… Судя по их поведению, особенно на Западной Украине, в конфликте они участвовать не собираются. Если они сейчас негласно признают право за Малумом диктовать свои условия, то я очень сомневаюсь, что они изменят свою позицию, когда ситуация будет ухудшаться. Для этого нужно желание что-то поменять. Хотя должен признать, что именно ночь на данный момент располагает всеми возможными инструментами для управления ситуацией. Вполне может оказаться, что Старейшины пытаются негласно и незаметно повлиять на развитие событий в стране. Правда, на это нужна политическая воля. Ночная кватра настолько скрытна, что, не будучи внутри, невозможно определить, присутствует ли эта воля у них или нет.
- Петя, - обратилась к мужу Катерина Павловна, - ты не прав. Они могут видеть картину по-другому. И руководствоваться совершенно другими критериями в принятии решений. Если ты их не понимаешь, это не значит, что ночь, как это обычно говорят, самоустранилась. Не забывай, власть – не является ценностью ночной кватры.
- Зато комфорт является ценностью ночи, - бурно ответил Петр Иванович. – Неужели их служащим будет комфортно жить в стране, где нет правды, где, не дай Бог, убивают людей на улицах?
- Когда дураки убивают друг друга на улицах можно и потерпеть, - с ухмылкой промолвил Вова.
- Вот, видишь! – вскипел отец семейства. – А ведь он прав! Эти Старейшины закрылись там у себя в Пуще, и думают точно так же!
- Петя, - примирительно промолвила Катерина Павловна, - ну кого ты слушаешь! Он же даже не из ночной кватры. Если хочешь услышать мнение человека, принадлежащего ночи, спроси Тоньку.
- Хорошо, спрошу, - Петр Иванович дышал уже спокойнее.
- Папочка, - улыбнулась дочка, - я, конечно не Старейшина, но я думаю, что ночная кватра считает, что любое гражданское противостояние – это большая глупость. Управлять обществом нужно таким образом, чтобы не было никаких противостояний. Ты прав, сейчас есть все инструменты для этого. И они стоят на вооружении не только ночной кватры. Но если общество пока еще не доросло до понимания таких простых вещей, значит, ценностям ночной кватры пока еще рано заходить в это общество. Детскими болезнями нужно переболеть в детстве. Ты не прав, когда считаешь, что ночь самоустранилась. Она просто ждет своего времени.
- То есть вечер они оставили один на один с днем? Так?
- По-моему, противники достойны друг друга. Хорошо было бы, если бы вы всю свою энергию тратили на созидание, а не на разрушение. И научитесь слушать друг друга, а после этого начинайте делать друг другу подарки и одолжения.
- Так они же хотят нас уничтожить!
- Значит, не давайте повод. Папка, я учусь только мудрости часа утренних ритуалов, и то я понимаю, что если я хочу быть услышана и понята, я обязана примерять на себя ценности своего визави. Это азы. Без понимания и принятия этого факта не допускают к пестам. Когда мы взаимодействуем с нашими подопечными, мы подстраиваемся под них, а не они под нас. Почему же, когда речь начинает идти не о пестах, а о людях из другой кватры, это понимание сразу куда-то исчезает. Уже б давным-давно прекратились все войны, если бы люди с обеих сторон научились влезать в шкуры друг друга.
- Это утопия…
- Пап, сменится множество поколений, прежде чем обыкновенные, элементарные, естественные законы жизни люди перестанут считать утопией, - Тоня поднялась из-за стола. – Извините. Я больше не хочу кушать. И если Олянка уже отобедала, я ее у вас украду.
Волошка поблагодарила хозяев за обед, и девочки ушли в Тонину комнату. Там они обсуждали предстоящие экзамены, рассказывали друг другу про одноклассников и связанные с ними интересные истории. К разговору о возможной гражданской войне девчонки не возвращались.
Через несколько часов Тоня предложила Олянке прогуляться по городу. Но та отказалась, памятуя о предупреждении Евгения Федоровича.
Вечером Волошка вернулась в общежитие на Главпочтамт, достала Вэнджи и продолжила подготовку к завтрашним экзаменам.
Глава 44
- Олянко, зупини свого цербера!.. Та відпусти мене!.. Ти нічого не розумієш! За двадцять хвилин екзамени!..
Волошке просыпаться не хотелось. Она бы и дальше продолжала дрыхнуть, если бы в какой-то момент не осознала, что услышанный сквозь сон рассерженный голос принадлежит Мелани Флетчер.
- Лана! – Олянка резко слетела с кровати и обняла подругу.
Чуть позже Волошка обнаружила, что выхватила Мелани прямо из лап Вэнджи.
- Оляно Волошко! Ти зовсім подуріла! – возмутилась британка. – Женька-Довженька до тебе вже годину зайти не може. Кліма і Сюра твій цепний пес викинув прямо на Майдан. Навіщо ти натравлюєш на друзів цього… монстра? Якщо б я приїхала безпосередньо на іспит, ми б тебе не добудилися. І ти б мала величезні проблеми!
- Ланочка, извини… Это Вэнджи…
- Твій Венджи ледь не повбивав твоїх друзів! Якщо б я тут не жила, то він і мене б кинув на Майдан.
- Он меня защищает, Лана. Не обижайся, пожалуйста.
- Тоді наступного разу, коли ти лягатимеш спати, зупиняй час!
Мелани, когда сердилась, становилась похожа на ежика. Создавалось впечатление, что ее пышные каштановые волосы от гнева электризуются. По этой причине они собирались в небольшие пучки внешне схожие на колючки. При этом красивое личико англичанки было совершенно не приспособлено для выражения столь сильных отрицательных эмоций. Лане была характерна мягкость во всем, в любых гримасах, даже, когда она морщила носик и сжимала губки. Поэтому разгневанная, сердитая Мелани Флетчер выглядела особенно мило. В такие моменты она даже умудрялась умилять саму себя, если, конечно, не забывала посмотреть в зеркальце.
- Ланочка, ну прости, пожалуйста, - извинялась Олянка. – Евгений Федорович считает, что мне грозит опасность…
- Так, я вже з ним сьогодні розмовляла, - Мелани наконец-то сменила гнев на милость. – Ти б запросила зараз Кліма з Сюром. Та й ще б у них попросила пробачення. Якщо б не захист, твій Венджи їх повбивав би.
Волошка быстро переоделась и пригласила Сережу и Валеру в свою комнату. Первым делом принесла мальчикам свои извинения, а затем познакомила ребят со своим верным Вэнджимадабом. Затем Мелани остановила время и обратилась к Климу и Сюру:
- Хлопці, ви розмовляли з Ремезом?
- Да, - за обоих ответил Клименко. – И в его выводах я полностью с ним согласен.
- Кстати, - сказал Мисюра, - а вы знаете, что Евгения Федоровича не будет на экзаменах.
- Откуда ты знаешь? – спросила Волошка.
- Да он сам только что сказал, - ответил Сюр. – Как раз перед тем, как уехать.
- Ну, слава Богу, что хоть на ближайшие четыре дня мы будем все вместе, - произнесла Олянка.
Неожиданно возникла неловкая пауза, прервать которую решилась Лана:
- Я дуже вибачаюсь, що кажу тобі це зненацька, проте жоден з нас не може залишитися на чотири дні. У мене судове засідання було перенесено тільки до завтрашнього ранку. Оскільки ми складаємо іспити у своїх четвірках, я щиро вибачаюся у тебе, але нам потрібно, щоб ти підписали цей документ.
Мелани протянула Олянке исписанный лист бумаги, на котором Ланиным почерком было настрочено, что квартет «дельта» класса Ремеза Е.Ф. просит перенести для него все экзамены на один день 3 декабря 2012 года. Заявление было оформлено на имя Галины Родионовны Кулибы, и на нем уже стояли подписи Ланы, Сережи и Валеры, а также размашистая рецензия «Согласовано» под фамилией куратора.
- Тут не вистачає тільки твого підпису, - извиняясь, промолвила Мелани.
- Я это вижу.
- Олянко, пробач…
Волошка создала себе ручку и, не задавая лишних вопросов, поставила свою подпись под документом.
- Дякую, - тихо произнесла британка и обняла подружку.
- Да не за что, - чуть ли не плача, ответила Оляна.
Когда Мелани ее отпустила, Волошка попросила друзей оставить ее одну. Лана убрала купол, и ребята вышли из комнаты. И только тогда Олянка разрыдалась. Она плакала не из жалости к себе, и даже не из-за вновь хлынувшего на нее приступа одиночества. Сейчас ребенка угнетало абсолютное бессилие и даже злость на себя за то, что она позволила обстоятельствам быть сильнее ее. Она не знала грани, за которой ее психика прекратит сопротивляться. В этот самый момент девочка больше всего на свете боялась узнать, где же находится эта грань. Есть ли у нее еще запас прочности, который ей позволит не поломаться?
Успокоение пришло неожиданно вместе с мыслями о друзьях, об их жизненных трудностях. В судьбе Мелани сейчас происходит переломный момент. Все свои десять с половиной лет жизни эта хрупкая милая девочка с пышными каштановыми волосами боролась с деспотом-отцом. Лана даже как-то мимоходом сказала, что мама Мелани считает ее рождение ошибкой. Именно по этой причине у подружки нет братьев и сестер. Так неужели Лана не достойна того, чтобы сбросить себя эти оковы. Или, к примеру, Серега. Для него самое страшное было признаться в компании друзей, что он брошен отцом. И сейчас, когда с его братом произошла беда, именно он взвалил на себя ответственность быть главным мужчиной в семье. Неужели ему легко? Про то, что происходит с Сюром, Оляна не знала. Валера всегда был очень скрытен, и не подпускал никого к своему личному. Но даже тот факт, что десятилетний мальчик пытается своими силами решить семейные проблемы, говорит о том, что и в его жизни не все так гладко. Так почему же она расклеилась? Почему позволяет себе быть слабой в тот момент, когда она нужна друзьям? Пусть только на сегодня, но она им нужна.
Волошка достала зеркальце, которое Мелани подарила ей на прошлый день рождения. Весь секрет этого предмета заключался в том, что оно передавало противоположную эмоцию смотрящего. Из зазеркалья на девочку глядела сияющая от счастья Оляна.
- Какой кошмар, - произнесла она и попыталась улыбнуться.
Изображение в зеркале скривилось, при этом продолжая сверкать.
- Жалкое зрелище, - поставила свой диагноз антиподу Волошка.
Оляна заставила себя встать и умыться. Когда она вытирала лицо, в дверь постучали. На пороге стоял Валера.
- Давай быстрее, - сказал он. – Верховная Хранительница подписала заявление. Через две минуты экзамен. Мы первые.
- Иду.
В коридоре перед актовым залом Волошка обнялась со старостой и попросила у нее прощение за утренний инцидент. Но поговорить им не дали – квартет «дельта» пригласили экзаменаторы.
Первым шел экзамен по дисциплине «Час утренних странствий на службе у дневной кватры». Именно здесь Оляна ожидала наибольших неприятностей. Причина ее беспокойства лежала даже не в том, что Дурноляп практически не давал на своих уроках теорию. Просто у Волошки сложились очень непростые отношения с дневной кватрой вообще.
К ее удивлению экзамен закончился неожиданно быстро, а экзаменаторы отнеслись к их квартету абсолютно спокойно и без предубеждений. Ребят сначала опросили индивидуально, затем было письменное задание по билетам, ну а по практике им достался веселый, с утра слегка подвыпивший пест-священник – диякон одного из киевских храмов. Комиссия попросила студентов воздействовать на него некоторыми терминатами. И на этом испытания были окончены. Перед тем как «дельту» отпустить, самый молодой экзаменатор сообщил результаты:
- Волошка – зачет, Клименко – зачет, Мисюра – зачет и Флетчер-Подоляк – тоже зачет. Если интересуют цифры, то Клименко – восемь, а всем остальным – одиннадцать. Причем Сергею мы подняли на один бал оценку в виду очевидных сложностей для представителя часа дневной заданности в этом семестре.
Клим был оскорблен. Но Лана быстро успокоила его, напомнив Сереге о том, что летом он проиграл в споре и теперь он должен ее слушаться.
- Теперь куда? – спросил Валера, когда ребята вышли из аудитории.
- Мені Галина Родіонівна казала, що на наступний екзамен нам треба їхати до Пущі, - ответила Лана. – Не зважаючи на те, що у нічної та вечірньої кватри майже не було часу щоб зібрати комісію, вона запевнила що у Пущі майже все готово. Проблеми можуть виникнути тільки з вечором.
- И не забудьте приглашения на службу, - напомнил всем Клим. – А то нас еще не пустят на территорию резиденции.
В Пуще-Водице их уже ждали. Охрана тщательно проверила документы ребят и сопроводила их в знакомый Олянке домик, где полгода назад работал Равиль Ислямович Иззетов. В кабинете их ждала Дора Ионовна:
- Всім привіт! – по-панибратски поприветствовала студентов учительница. – Ви готові?
- Да, - удивилась за всех Оляна. – А где у нас будет экзамен?
- А тут и будет, - ответила Петриш.
- А кто у нас комиссия? – поинтересовался Сергей.
- Сейчас Ирина Ростиславовна, которая Верховная Хранительница часа ночного понимания, к нам пришлет своего секретаря. Он принадлежит часу утренних странствий. Вот вам и будет комиссия, - как бы между прочим протарахтела Дора Ионовна. – Да и я могу войти в комиссию.
- Но вы же наша учительница, - не понимал дончанин.
- Серега! – еле сдерживая улыбку, промолвила Петриш. – Я Старейшина ночной кватры. Если я захочу, я буду и учительницей, и экзаменатором, и даже твоим личным ночекватральным доктором.
- Мне не нужен доктор.
- А мы сейчас это и проверим!
В этот момент в кабинет Старейшины вошел пожилой, но достаточно энергичный мужчина.
- Прошу любить и жаловать. Это Назар Игнатович – на ближайшее время он – ваша экзаменационная комиссия. Пане Назаре, якщо у вас будуть якісь складнощі, я знаходжуся у своїй квартирі. Звертайтеся. Ваша задача перевірити знання цих чотирьох студентів, - Петриш повернулась к детям. – А вам я желаю ни пуха, ни пера!
- К черту! – дружно ответили ребята.
Студенты быстро сообразили, что Назар Игнатович никогда в жизни не преподавал и не принимал экзамены. Он вообще слабо представлял, о чем он должен спрашивать. Поэтому, сам того не желая, он сильно усложнил ребятам сдачу. Несмотря на то, что Назар Игнатович старался задавать вопросы по учебнику, правильные, по сути, ответы учащихся его не удовлетворяли. Он хотел чего-то еще, хотя сам не знал, чего. На середине экзамена он не выдержал и сказал:
- Панове, давайте перейдемо до практики. Бо я нутром чую, що ви розумні дітки, але все одно за ваші відповіді я вам не можу поставити залік.
Но квартет дельта не отчаивался. Хочет практику – пусть ее получит. Олянка разозлилась очень сильно.
- Что вы хотите, чтобы мы вам показали? – спросила она.
- Ну, не знаю, - ответил тот. – Покажіть як ви вмієте володіти термінатами.
- І на кого нам застосувати наші вміння? – поинтересовалась Мелани.
- Можна на мені, - сказал экзаменатор.
- И что именно нам нужно вам внушить? – уточнил Валера.
- Що завгодно.
- Хоть какими терминатами? – не понимал Сергей.
- А давайте всіма.
«Ну сейчас я ему покажу!» - про себя промолвила Олянка, и мгновенно набросилась на бедного Назара Игнатовича одновременно всеми восьмью терминатами. Буквально через секунду Волошка и экзаменатор взмыли в воздух и засияли солнечным светом. Лана не сразу поняла, что происходит, поэтому пребывала в замешательстве. Клим причитал, чтобы Олянка прекратила немедленно, а Сюр заливался от смеха.
Все закончилось очень быстро. Волошка с Назаром Игнатовичем рухнули снова в свои кресла. Теперь экзаменатор был больше похож на статую самого себя, застывшую неподвижно с отпечатком удивления на лице. Вокруг него носился Сережа с бледным от ужаса лицом, бесполезно пытаясь вернуть пана Назара в чувство, и голося: «Что же ты наделала!» Из состояния истерики мальчика вывел спокойный голос Мелани:
- Сюре, поклич, будь ласка, Дору Йонівну.
- Как я это сделаю? – произнес днепропетровчанин, немного отдышавшись от смеха. – Он же до сих пор держит купол.
- Счас уберу, - сказала Волошка, и в ее руках появилась маленькая коробочка с кнопкой, которую она протянула Клименко. – Нажми.
Сергей неуверенно утопил кнопку в коробке, и купол исчез.
- Класс! – зааплодировал Валера Оляне. – Я счас приду.
Вскоре Мисюра привел в кабинет ее хозяйку.
- Що у вас трапилося? – голос Старейшины был чрезвычайно хладнокровен.
- Назар Игнатович попросил воздействовать на него всеми терминатами, - также хладнокровно произнесла Олянка.
- И?
- Ну, я и выполнила задание экзаменатора.
- И дальше что?
- Вот, - Олянка рукой показала на бедного пана Назара. – Вы же знаете, что происходит, когда воздействуют на что-либо одновременно всеми восьмью терминатами?
У Доры Ионовны от удивления отвисла челюсть:
- Ты сделала его верным? – не верила Петриш. – Но людям невозможно придать верность. Они чересчур большие для этого. И у них есть собственные терминаты. Как ты умудрилась погасить их сопротивления?
- Я не почувствовала никакого сопротивления.
- Олянка, я восхищена твоими талантами, но это – человек. Это неэтично придавать верность человеку. Ты можешь сколько угодно практиковаться с предметами, но то, что ты натворила сейчас… это просто… не допустимо!
- Я всего лишь выполнила то, что меня просили.
- Я не об этом. В твоих руках сосредоточена такая сила, которую в силах обуздать только ты. Никто тебя не сможет остановить. Единственная причина, по которой ночная кватра поддержала тебя на суде и поддерживает сейчас, заключается в том, что мы увидели в тебе выдающиеся человеческие качества. А такие неэтичные поступки способны разрушить хорошее мнение о тебе. Я хочу, чтобы ты мне сейчас же поклялась, что ты больше никогда не воздействуешь на людей таким образом.
- Вы хотите взять клятву с ребенка?
- До тех пор, пока ты не сделаешь выводы из произошедшего, ты не ребенок, а угроза для всего человечества. Оляна Волошка, мне нужна твоя клятва.
- Я не могу вам ее дать. Один раз я уже придала одной женщине верность не нарочно. Я не хочу умереть по случайности. К тому же я не хочу, чтобы этой клятвой меня кто-то когда-то шантажировал. Но если вы еще верите в мои, как вы говорили, выдающиеся человеческие качества, я вам могу дать слово, что этого не повторится. Но это не клятва.
- Хорошо, - после продолжительной паузы сказала Старейшина. – Я тебе верю. А теперь верни Назару Игнатовичу его нормальную сущность. И сделай так, чтобы он ничего не помнил. Я надеюсь, ребята, вы понимаете, что об этом инциденте распространяться не стоит. Хотя бы ради вашей подруги.
Квартет «дельта» безмолвно, но дружно закивал головами.
- Вот и хорошо. Я ухожу, а ты верни все, как было, - обратилась к Волошке Петриш.
Сразу, как за Старейшиной закрылась дверь, Оляна через кнопку восстановила истекающий из руки экзаменатора купол. Как забирать верность, девочка не знала, поэтому решила импровизировать. Она подошла к Назару Игнатовичу сзади и положила свои ладошки ему на голову. Олянка попыталась представить себя резервуаром, в который вливаются отданные раннее экзаменатору ее терминаты. Но в самый последний момент она почувствовала, что это может быть для нее опасно. Она вспомнила: если нападешь на верный предмет с терминатами, то сдачу получишь с троицей. Поэтому Волошка решила вытягивать из пана Назара солнечный свет верности. Такой подход оказался успешен и занял меньше минуты. Когда свет оказался в Оляниных ручках, она на секунду задумалась над тем, что ей не хочется тратить эту энергию зазря. Поэтому девочка направила свет в стол Старейшины.
В этот момент очнулся экзаменатор.
- Що сталося? – не понимал он. – Де я? Що відбувається?
- Все гаразд, Назаре Гнатовичу, - Мелани поспешила успокоить старика. – Просто Олянка намагалася зробити вам термінатний масаж, і випадково вас приспала. Ви добре відпочили?
- Так, - удивленно промолвил пан Назар. – Я відчуваю себе нібито років 40 скинув. А скільки я проспав?
- Десь хвилин 10. Може 15, - Лана посмотрела на часы, которые могли идти даже под куполом. – Скажіть, а мені та хлопцям на вас також термінати застосовувати?
- О, ні, ні. Я не хочу, щоб щось змінювалося. Екзамен закінчено. Всім залік. А я, мабуть, додому.
Назар Игнатович выбежал из кабинета так шустро, будто ему на самом деле было на за шестьдесят, а едва больше пятнадцати. Перед уходом Олянка зашла к Петриш и попросила прощение за неприятный инцидент с экзаменатором, а так же еще раз заверила Старейшину, что больше этого не повторится. Затем Волошка сообщила Доре Ионовне, что она подготовила учительнице небольшой подарок в виде верного стола, чем вызвала у той негодование:
- Это взятка! – резко произнесла Петриш. – Немедленно верни все, как было!
- Дора Ионовна, если бы я от вас что-то хотела получить, тогда, возможно, это было бы взяткой. Но мне от вас ничего не нужно. Мне просто было жалко тратить эту энергию солнечного света впустую.
- Оляна, ты хорошая девочка. Просто пока еще неопытная. Это именно тот случай, когда не важно, чем ты руководствовалась. Здесь значимо то, как воспримут твой поступок другие люди. Неужели тебе нужно, чтобы кто-то считал, что ты получила зачет по моей дисциплине незаслуженно. Ведь люди относительно других охотнее верят в плохое, чем в хорошее. Если тебе действительно жалко энергию солнечного света, лучше сделай что-то приятное своим друзьям. Но по большому секрету я тебе скажу, что я очень польщена твоим подарком.
Волошка горько улыбнулась и попрощалась с преподавательницей. Через несколько минут девочка вышла из домика старейшины и подошла к своим друзьям. В ладонях она держала шарик яркого солнечного света.
- Дора Ионовна абсолютно права, - сказала она друзьям. – Этот верный стол некоторые люди могут посчитать взяткой. А нам с вами такие проблемы не нужны.
- І що ти хочеш зробити з цією енергією? – спросила Мелани.
- Вам хотела подарить, - ответила Оляна. – Не пропадать же добру!
- И как же ты разделишь этот свет на четыре части? – поинтересовался Клим.
- Я думала делить на четыре части предмет, в который мы его вселим, а не свет, промолвила Волошка. – У вас, кстати, есть идеи, каким может быть этот предмет?
- Да какая разница! – воскликнул Сюр. – Это может быть все, что угодно.
- Главное, чтоб на ней была написана буква «дельта», - предложил Сергей.
- Можна обійтися і без цього. Мені дуже сподобалася твоя ідея з Венджи, - промолвила Лана. – Нехай ця річ буде пестівською. Наприклад, планшет чи мобільний телефон.
- Ланочка, зачем тебе четвертая часть мобильного телефона? – изумился Валера.
- Мені просто хочеться мати такі ж речі, як і пести, - с сожалением произнесла британка.
- У меня есть идея, - сказал Клименко. – Я знаю, что мы сделаем верным. Только сначала ответьте мне на вопрос. Кто вам больше нравится: Григорий Сковорода, Тарас Шевченко, Иван Франко или Леся Украинка? Сначала девочки.
- Это все равно, что спрашивать, кого ты больше любишь: маму или папу, - промолвила Олянка. – Пусть будет Шевченко. «Я не нездужаю, нівроку, а щось такеє бачить око, і серце жде чогось, болить…» Класс!
- А мені дуже подобається «Захар Беркут». Тому – Іван Франко, - сделала свой выбор Мелани.
- Я за «Мавку». «Легкий, пухкий попілець, ляже, вернувшися, в рідну землицю, вкупі з водою там зростить вербицю. Стане початком тоді мій кінець», - Сюр даже поднял руку. – Леся Украинка – форевер.
- Тогда мне остается «Всякому городу нрав и права», - сообщил Клим и создал лист бумаги, на котором вскоре появились водяные знаки и четыре банкноты номиналом в 20, 100, 200 и 500 гривен. – Олянка, можешь начинать.
- Давайте вместе, - предложила Волошка.
Восемь детских ладошек направили шарик солнечного света в парящий в метре от земли бумажный лист, на котором были нарисованы купюры. Когда последний лучик влился в бумагу, ребята дружно произнесли «Будь верен нам» и лист разделился на четыре части. Лане Досталась двадцатка, Олянке – стольник, Валере – двухсотка, а Сергею – пятисотня.
- Давно не держала в руках деньги, - промолвила Волошка. – Клим, а они настоящие?
- Конечно настоящие, - заверил подругу дончанин.
- А як пести можуть витратити 20 гривень? – поинтересовалась Мелани.
- Можно десять раз проехаться на метро, или купить пару гамбургеров в Макдональдсе, - сообщила Оляна. – Даже сдача останется.
- А чому тоді у Кліма 500 гривень, а в мене лише 20? – обиделась англичанка. – Виходить, що він може в 25 разів більше мандрувати на метро, чи в 25 разів з’їсти більше гамбургерів. Це не справедливо!
- Ланочка, ну ты же сама выбрала Франко, - в голосе Сергея чувствовались извинительные нотки. – Посмотри, кто нарисован на твоей купюре?
- Якщо б я знала, що ти маєш на увазі гроші, то я б вибрала Її Величність королеву Єлизавету Другу, Джеймса Ватта та Метью Болтона на новеньких п’ятдесяти фунтах!
- Если хочешь я тебя буду катать на метро и угощать гамбургерами сколько угодно…
- Не треба мене катати й пригощати. Я сама можу дати собі раду. Мені просто прикро.
- Лана, ну ты же сама понимаешь: мы эти деньги потратить не можем, - Олянка взяла за руку подружку.
- Да и не деньги это вовсе, - заявил Валера. – Это талисманы нашей дружбы. Только они нам верны и умеют, наверняка побольше, чем просто безделушки.
- Звичайно я це все розумію, - сказала Мелани. – Але все одно мені прикро.
- Тогда давай поменяемся, - предложил Сережа.
- Ні, - резко ответила Флетчер. – Мені дійсно подобається «Захар Беркут». І я не розумію, чому Франко в Україні цінується так дешево…
Этот разговор продолжался еще очень долго, пока ребята не попали в резиденцию вечерней кватры Украины на Бессарабке. В холле на четвертом этаже их уже ждала Ева Владимировна.
- Ну, где вы ходите так долго?! – вместо приветствия промолвила преподавательница. – Комиссия уже 10 минут как собралась.
Чижова провела студентов в конференц-зал и пожелала удачи.
Вечерняя кватра из-за цейтнота подбирала экзаменаторов среди преподавателей киевских классов. Естественно желающих участвовать в комиссии не было. Поэтому администрацией резиденции было принято решение командировать трех попавшихся наугад учителя директивно. Настроение у этих троих несчастных было соответствующее. А когда они узнали, кто им будет сдавать экзамены, членов комиссии охватило чувство зависти и мести.
Столько презрения и хамства в свой адрес ребята не получали даже на экзаменах в прошлом семестре. Тогда им хотя бы давали возможность отвечать. В этот раз их перебивали, их оскорбляли, унижали и издевались всем возможными способами. Разве что до рукоприкладства не дошло. Хотя во время, так называемого практического задания, каждому из квартета «дельта» довелось натурально защищаться терминатами от атак экзаменаторов. Благо упивающиеся безнаказанностью изуверы быстро сообразили, что каждый из этих студентов сильнее. И если они будут продолжать вести себя таким образом, то вскоре получат по заслугам. Видимо понимание неизбежной расплаты, а также неоднократные призывы ребят пригласить старосту и куратора немного поубавили пыл мучителям. Но неожиданно экзамен закончился благополучно для сдающих: всем было зачтено. Правда, какую именно оценку получили учащиеся, комиссия не уточнила.
- Ну как? – спросила Чижова ребят на выходе.
- Этих уродов к детям допускать нельзя, - только и сказал Клименко, и вся компания безмолвно отправилась в общежитие.
На Главпочтамте ребят окружили одноклассники. Они пытались выведать, как у «дельты» прошли испытания. Несмотря на усталость Лана, Клим, Сюр и Олянка удовлетворили всеобщее любопытство. Все были возмущены поведением экзаменационной комиссии на Бессарабке и старались поддержать друзей.
Была и неприятная новость. Женька-Довженька завалила экзамен у дневной кватры. Во время устного опроса киевлянка как бы между прочим заявила о «преступной деятельности Владыки», и на этом испытания для нее закончились «незачетом». Теперь староста должна будет пересдавать этот предмет вместе с другими киевскими студентами через две недели, и наверняка в Эдинбург не полетит. Правда это произойдет только в том случае, если Малум примет от Жени письменные извинения. Иначе ее ждет суд еще до конца семестра.
- Где Женька-Довженька? – спросила Олянка, когда услышала всю историю до конца.
- Она сейчас у Кулибы, - ответил Миха. – Они пытаются сегодня попасть на прием к Малуму.
Волошка вылетела из толпы одноклассников и направилась в кабинет Верховной Хранительницы. Она зашла в приемную, где Оляну попробовала остановить секретарша. Но сейчас девочка была похожа на танк.
- Галина Родионовна, - с порога промолвила Волошка. – Чем я могу помочь?
Кулиба растеряно хлопала ресницами. Она явно не ожидала такого напора от студентки. Волошка заметила, как Женька тихо плачет в гостевом кресле.
- Вы же понимаете: я могу помочь, - продолжила Оляна. – Малум пойдет на многое, чтобы договорится со мною. Что я могу сделать?
- Олянка, - Верховная Хранительница наконец-то взяла себя в руки, – ты ребенок, студентка. Ты не можешь участвовать в переговорах.
- Очень даже могу! Женька, не хнычь! Я тебя в обиду не дам!
- Оляна, не надо делать глупостей, - сказала Кулиба. – Сейчас Малум только этого и ждет.
- Понятно, - грубо и одновременно разочарованно произнесла Волошка и развернулась к выходу.
- Погоди. Ты куда?
- В Лавру.
- У тебя еще семестр не закончился. Если ты сейчас туда отправишься, проблемы будут не только у тебя, но и у Евгения Федоровича, а также у меня, как хозяйки вашего общежития.
- Значит, немедленно примите у меня последний экзамен, отправьте меня на каникулы, и я сейчас же съезжаю из Главпочтамта.
- Но комиссия прибудет сюда только к часу вечерней выгоды.
- Галина Родионовна! Вы – Верховная Хранительница часа утренних странствий! Вы сами можете быть комиссией! Что вам рассказать про ваш час? Какие терминаты продемонстрировать, чтобы я получила свои законные семь баллов, и чтобы вы не несли за меня ответственность?
У Кулибы от оторопи тряслась нижняя губа.
- Какой самый главный терминат часа утренних странствий? – полуистерически спросила Верховная Хранительница.
- ВОЗМОЖНОСТИ! Дохлый ежик! – прокричала Олянка.
На столе у Галины Родионовны появилась экзаменационная ведомость по основной дисциплине «Мудрость часа утренних странствий». Напротив фамилии «Волошка» Кулиба вручную черкнула «12» и сказала:
- Поздравляю с окончанием семестра! Верни, пожалуйста, значок нашего часа старосте.
Оляна вложила в Женины ладошки маленький золотой парус.
- Спасибо, - ответила Волошка и открыла дверь, чтобы выйти.
- Олянка, - остановила девочку Кулиба. – Пожалуйста, не делай глупостей.
- Никаких глупостей. Если они сегодня же не примут экзамен у Женьки, я разнесу эту Лавру вместе с их пещерами. И никакая гвардия меня не остановит!
Глава 45
Второго и третьего декабря 2012 года на Киев выпало столько снега, сколько обычно выпадает за всю зиму. В городе произошел транспортный коллапс. Киевляне давно не видели в своем городе сугробы высотой в два человеческих роста. Коммунальные службы города не справлялись. Некоторые песты-горожане не могли откопать свои машины. Ну а те, кто жил в пригороде, и вовсе не вышли в понедельник третьего декабря на работу. Часто вместе с пестами дома оставались и их чтецы судеб.
Резиденция дня в Киево-Печерской Лавре была сооружена самостоятельным зданием, которого не существовало в мире пестов. Поэтому сотрудники резиденции, которые пришли в понедельник на службу, с удивлением обнаруживали в исполинском холле учреждения груды снега. Но это были далеко не все неприятности. Из двенадцати лифтов половина уже второй день не работала. Малуму пришлось допустить свои подчиненных к личному лифту, так как в час пик утром и вечером создавалась серьезная опасность давки в холле и на этажах. Днем Владыка принял решение о переводе работы всей резиденции в дежурный режим. Поэтому к часу дневной определенности большинство работников и студентов, проходивших здесь обучение, разошлись по домам, а две-трети гвардейцев Печерского полка отпущены в увольнение.
В тот момент, когда Виктор Малум почувствовал сильный толчок, как от землетрясения, он как раз слушал отчеты по эвакуации сотрудников и студентов из резиденции. Докладывал ему Александр Чуба. От толчка большинство стекл в здании разбились, в том числе и в кабинете Владыки. Верховный Хранитель часа дневной заданности всегда был немного трусом. Как только резиденция содрогнулась, он в панике залез под стол и завопил:
- Землетрус!
Малум же напротив крепко ухватился за стол и приказал двум десяткам человек, находящихся сейчас у него в кабинете держаться за все, что возможно.
Через несколько секунд толчок повторился. Теперь можно было сказать с уверенностью, что ни одного целого стекла или зеркала в резиденции дневной кватры не осталось.
На несколько минут присутствующие застыли в ожидании новых толчков. Неожиданно из приемной в кабинет влетел референт, и полным истерики голосом завопил:
- На нас скоєно напад!
Сначала молодому человеку никто не поверил, настолько нелепо звучало это заявление. Ему пришлось повторить:
- Ви що, не чуєте?! На нас скоєно напад. Ось рапорт охоронців з холу.
Юноша положил бумагу перед Владыкой, и, забыв о субординации наклонился над Малумом.
- Остап, выпейте воды и успокойтесь, - хладнокровно произнес Хозяин дня, дабы привести в чувства своего подчиненного.
Референт только сейчас понял, насколько безобразным выглядит его поведение. Покраснев и извинившись, он вылетел из кабинета.
Виктор Афанасьевич взял в руки рапорт, в котором была написана только одна строчка: «На нас напали. Несем потери». Ни автора этого послания, ни даты на документе указано не было.
- Генерал Щековецкий, сколько у нас сейчас гвардейцев в резиденции и на территории? – спросил Владыка командира Печерского полка.
- У резиденції на даний момент знаходиться взвод охорони у холі, і шість неповних відділень на своїх постах, - ответил тот. – На території – ще два взводи: черговий і тиловий. Про спецпідрозділи я інформацією не володію.
- Спецподразделений на данный момент на территории Лавры нет, - доложил невысокий подполковник из личной охраны Владыки. – Только наша рота.
- То есть у нас здесь сейчас всего меньше полуторы сотни гвардейцев, правильно ли я понимаю? – уточнил Малум.
- Так точно! – отрапортовал Щековецкий и вытянулся по стойке смирно. – Володарю, наша резиденція сконструйована таким чином, що вона сама здатна дати відсіч супротивнику. Зараз потрібно зв’язатися з холом, і уточнити обстановку.
- Очень на это надеюсь, Денис Станиславович, - сказал Владыка. – Как зовут командира взвода, охраняющего холл?
- Капітан Гаркуша, - сообщил генерал.
- Это его почерк? – Малум протянул Щековецкому рапорт.
- Так точно!
Хозяин дня взял лист бумаги и написал: «Капитан Гаркуша, кто нападает на резиденцию? Какая численность неприятеля? Какова обстановка? Малум». Послание исчезло. Ответа пришлось ждать минут пять. К удивлению присутствующих, в кабинет Владыки вернулось его же собственное письмо, только под вопросами на бумаге неаккуратными печатными буквами было нацарапано: под первым вопросом – «НЕ ЗНАЮ», под вторым – «ОДИН», а под третьим – «ЗЕМЕЧАТЕЛЬНАЯ! ЛЕТИМ!». И подпись «ГАРКУША».
- Как это один?! – удивилась Герасимова. Ей первой после Малума удалось прочитать донесение.
- Всем кроме Верховных Хранителей покинуть кабинет, - приказал Хозяин дня, и, дождавшись, когда в комнате останутся только Чуба, Осташко, Козимцева и Герасимова продолжил. – Чем мы насолили Волошке?
Никто из присутствующих не знал ответа на этот вопрос.
- Понятно, - произнес Малум. – Боже, как не вовремя! Вы понимаете, что сейчас – именно сейчас – нас с ней ничего не должно связывать. И как мне ее успокоить? Как затем нам всем из этого дерьма вылезать? Вот увидите: через 20-30 минут сообщение о том, что пест разгромил нашу резиденцию, будет во всех вестниках мира. А мы ее даже к суду не можем привлечь. Потому что нас никто даже не послушает. Поэтому повторяю вопрос: чем мы насолили Волошке?
- Может она это все… из-за Питайчи? – предположила Козимцева.
- А почему тогда год терпела? – не согласился Владыка. – Что такого произошло сегодня?
- Снег выпал, - промолвил Осташко с изумленными глазами.
- Петя, тебе не Верховным Хранителем быть, а труды по психиатрии писать «Влияние сугробов на обострение агрессии у пестов в подростковом возрасте», - зло пошутил Виктор Афанасьевич. – Ну, давайте, ребята, идеи? Дальше что нам делать?
- Да какие тут идеи, Владыка, - сказала Герасимова. – Нужно просто вам спускаться вниз и с ней поговорить. Мы не знаем в чем проблема. Мы целый день были заняты эвакуацией. А до этого мы занимались подготовкой к экзаменам на следующей неделе. О Волошке мы уже полгода не вспоминали.
- Твою ж мать! – выругался Малум. – Идите-ка вы все вон!
После того, как дверь за Верховными Хранителями закрылась, Виктор Афанасьевич встал и хотел было подойти к зеркалу. Но затем вспомнил, что все стекла в его вотчине разбиты. Он сотворил новое, и только после того, как убедился, что выглядит идеально, Владыка вошел в личный лифт.
Холл резиденции встретил Хозяина дня удручающей картиной. Правая створка тысячетонной пятидесятиметровой двери валялась прямо на полу, скрывая и мраморный пол, и сугробы над ним. А левая створка, косо наклонившись, опиралась на северную стену. Теперь Малуму стало ясно, что вызвало землетрясение. Все гравюры и фрески на стенах и потолке были пусты. Во время нападения на резиденцию дня античные герои, боги и монстры оживали, дабы защитить свой дом. Правда, ни те, ни другие, ни третьи в этом не преуспели. Путь к общественным лифтам преграждало распластанное тело титана. Из головы Зевса в качестве рожек торчали два куска поломанной молнии. Трезубец Посейдона был вонзен несчастному богу в правую ягодицу. Крылатые сандалии Гермеса гонялись за хозяином по всему холлу. На лице Афины отпечатался синдром Дауна, а Афродита была награждена целлюлитом и больше напоминала желе. Всем циклопам единственный глаз кто-то перетащил на причинное место, их правые руки были прикованы через спину к левым пяткам, и они забавно катались по полу. Геракл вниз головой лежал в бочке с тем, от чего он очищал Авгиевы конюшни. Вэнджи подвесил Ахиллеса за ногу и щекотал ему пятку, а тот истошно хохотал. Одиссей вновь потерялся. Минотавр рогами врезался в стену. Его тело висело параллельно пола на высоте 20 метров. Бедных сатиров кто-то побрил, загнал в клетку и заставлял плясать под волынку. Химеры сначала покусали себя за хвост, а затем хвост покусал их за рот. Цербера превратили в трехголового розового пони, а кентаврам заменили тело лошади на тело улитки. Медузе Горгоне зрачки направили внутрь себя и заплели косу а-ля Юля Тимошенко. Все антично-мифическое воинство было или повержено, или пленено, или деморализовано.
Владыка глазами стал выискивать своих гвардейцев. Венджи увидел это, улыбнулся Малуму и показал своим большим мохнатым пальцем наверх. Виктор Афанасьевич обнаружил взвод охраны под командованием капитана Гаркуши почти под потолком. Три десятка воинов летали вокруг источника света, как мошкара у лампочки.
- Эй, - крикнул Владыка Вэнджи. – Это все ты натворил?
- Куда мне, - отвлекся от бедного Ахиллеса Вэнджимадаб. – Это хозяйка.
- А где она?
- Пытается заставить поехать лифт. Она меня здесь оставила, чтобы никто не сбежал.
«Далеко она не уедет!» - про себя подумал Малум, и мысленно поблагодарил Создателя за изобретение бюрократии.
Неожиданно тридцатиметровое тело титана у лифтов два-три раза дернулось, а затем оно пулей вылетело на улицу, едва не разрушив собой пустой дверной проем в западной стене здания. Все шесть работавших с утра лифта были скомканы, будто отслужившие свое промокашки, их шахты разломаны, а двери выколочены. По выбитой тысячетонной створке в сторону Владыки грозно двигалась разозленная Оляна Волошка. И в ее взгляде для Малума не читалось ничего хорошего.
- Оляна Александровна, достаточно было просто написать письмо, - добродушно произнес Хозяин дня. – Я понимаю, что вы еще ребенок, но вам не кажется, что вы несколько перестарались в привлечении к себе внимания? Если бы я знал, что вам настолько нужно посетить нашу библиотеку, я бы лично вас туда сопроводил.
- Немедленно верните экзаменационную комиссию на Главпочтамт и прикажите вашим людям принять экзамен у Евгении Довженко! – Волошка сразу взяла быка за рога.
- Оляна Александровна, о какой комиссии идет речь? Насколько мне известно, экзамены в Украине состоятся только на следующей неделе. О чем вы говорите?
- У нас экзамены состоялись сегодня!
- Почему?
- Потому что мы на следующей неделе будем заняты, и нам экзамены перенесли!
- Допустим. Но я-то здесь причем? – удивился Владыка, а про себя в очередной раз поблагодарил Бога, что визави не упомянула про Эдинбург.
Этот вопрос Олянку поставил в тупик. Она была уверена, что Малум ей сейчас не врал. Он просто не был в курсе инцидента с Женькой-Довженькой. Девочка на мгновение запнулась, но быстро взяла себя в руки, и решила продолжать гнуть свою линию:
- А притом! Вам сегодня с утра Верховная Хранительница Кулиба с Женей Довженко письма шлют, а вы их игнорируете!
- Какие письма! – теперь уже заорал Владыка. – В Киеве выпала трехмесячная норма осадков! В городе чрезвычайное положение! Мы целый день занимаемся эвакуацией из резиденции!
- А откуда я знаю, чем вы тут занимаетесь! Я вам целый семестр письма шлю! Вы ни на одно не ответили!
- И разве это повод учинять здесь разгром? – Малум сменил крик на спокойный тон.
- Насколько я знаю, ваша кватра понимает только силу. Вот я с силой и достучалась до вас.
Владыка еще раз окинул взглядом поле брани, тяжело вздохнул и сказал:
- Опусти гвардейцев, и пойдем в кабинет.
- Зачем?
- Ты хочешь говорить при свидетелях?
- А если вы меня обманите?
- Это как: посажу в горшок и запеку в печи? Ты пять минут назад ломала лифты, чтобы попасть в резиденцию. А теперь боишься, что я тебя там надурю?
Оляна опустила на землю гвардейцев и последовала за Малумом в его личный лифт. Придя в кабинет, Владыка первым делом вызвал референта.
- Остап, сегодня приходили письма от Галины Родионовны Кулибы или Евгении Довженко? – спросил Малум у парня.
- Так, Володарю, - ответил тот. – Три від Куліби і вісім від Довженко.
- Ого! Перешли их ко мне.
Несколько минут Виктор Афанасьевич просматривал письма. Затем он снова вызвал Остапа и продиктовал ему ответ:
- Уважаемая Галина Родионовна! Я воспринимаю этот инцидент, как детскую глупость. Ни в коем случае я не хочу, чтобы этот проступок Евгении, как-то повлиял на ее судьбу. Мне достаточно тех извинений, которые она мне принесла, и ее заверений, что этого больше не повторится. Я немедленно возвращаю экзаменационную комиссию в дом вашего часа. Я надеюсь, что случившееся, послужит ей уроком. И прошу вас не наказывать ее более, так как ее переживания уже были достаточным наказанием. С уважением, Владыка дневной кватры, Малум Виктор Афанасьевич. А второе письмо для Евгении Довженко сочинишь сам. Можешь взять за основу то, что я тебе продиктовал для Кулибы.
- Зрозумів, Володарю.
- И еще. Отправишь в отдел образования Администрации мою директиву немедленно отправить экзаменационную комиссию на Главпочтамт для приема экзаменов у Евгении Довженко. И чтобы они оценили ее честно. Понятно?
- Так, Володарю.
Малум дождался, когда референт выйдет, и остановил время.
- Теперь давай поговорим с тобой, Оляна Волошка. Как видишь, я сделал все, что ты хотела. Причем я сделал это не потому, что ты мне поставила ультиматум, а потому, что посчитал, что так будет правильно.
- Я не ставила вам ультиматум.
- А как можно назвать то, что ты учинила в холле?
Олянка не нашла, что ответить.
- Сейчас в скандале не заинтересована ни ты, ни я. Если бы это произошло на полгода раньше, ты бы отсюда не вышла. Но сейчас совершенно другое время.
- Полгода назад я бы сюда не пришла.
- Тоже правильно. Значит, мы поступим так. Во-первых, сразу, как я отпущу время, ты вернешь холлу его первичный вид. Я не знаю, как это сделать. У меня не спрашивай. Но это мое условие. Во-вторых, после того, как ты уберешь в холле, мы сделаем совместное заявление для прессы. Дескать, так и так, Владыка дня попросил Оляну Волошку проверить готовность гвардии и резиденции к защите от нападения. Проверка продемонстрировала полный провал в боеготовности Печерского полка и уязвимость самой резиденции. Владыка дня выражает благодарность Волошке Оляне Александровне за помощь, и так далее, и тому подобное. И, в-третьих, о том, что произошло на самом деле, ты не расскажешь никому. Согласна?
- Да. Только я не хочу врать.
- Хорошо, будешь молчать. Во время брифинга просто постоишь рядом. Можешь даже не улыбаться. Как видишь, я не монстр.
- Вот только этого не надо! Судя по тому, как ваши люди поступают сейчас с вечерней кватрой, какую диверсию вы учинили в прошлом году против утра, вы хуже монстра.
- А кто ты такая, чтобы судить меня?! Может, ты уже что-то сделала для страны, для общества, или для одной из кватр?! Все твои достижения заключаются только в твоем происхождении.
- Конечно, за мои десять лет я еще не успела уничтожить четырех Верховных Хранителей чужой кватры или повыбрасывать всех вечернекватральных чтецов судеб из пестовских судов и органов власти. Но у меня есть пример, к чему я должна стремиться.
- Вот когда ты станешь лидером кватры, вот тогда я прислушаюсь к твоим обвинениям. Тебя послушать, так я полный козел, урод и мерзавец. Но если посчитать, что твои обвинения верны, объясни мне тогда, почему в 92-м году я добровольно передал власть вечеру? Причем сделал я это сразу же, как стал Владыкой. И как они распорядились этой властью? Ты слышала, чтобы хоть один Спикер был чтецом судьбы Президента Украины? Почему я ночную кватру за уши вытащил из говна, в котором она находилась еще с 1917 года? Я понимаю, ты еще очень маленькая. Ты только на словах знаешь, что собой представляла ночь при Советском Союзе. А сейчас в Украине ночь – это классическая европейская кватра, где собрана элита, а не отщепенцы. Что? В голове не укладывается? А ты знаешь, что у нас в Украине с 2005 года действует обширная российская агентурная сеть? Дневнокватральная, естественно. Ты знаешь, что мы без пяти минут можем потерять страну? В лучшем случае ее часть. А в украинском обществе нет согласия. Каждый тянет одеяло на себя. Ты не задавала вопрос, зачем я делаю то, что делаю? Зачем я год назад вмешался в дела утра? Зачем сейчас закручиваю гайки в отношениях с вечером? Или ты для себя все это объясняешь моим вздорным характером или моей неадекватностью?
- А почему вы тогда не обсудите все это с лидерами других кватр? – обескураженно спросила Олянка.
- Не с кем обсуждать! Ты видела, что сейчас происходит в вечернекватральном Сенате? Они не то что Спикера выбрать, они даже фракции сформировать не могут. Каждый хочет быть главным. С кем из них мне вести диалог? Или взять ту же ночь. Я уже триста раз встречался со Старейшинами, и все, что я слышал: «Наши помыслы только о будущем. Настоящее нас интересует мало. Будут проблемы, будем решать». Всё! Знаешь, почему я в прошлом году поменял утренних Верховных Хранителей? Потому, что Гриша Шульбанчижеский вот в этом кабинете мне как-то заявил, что дневнокватральная российская агентура – это мои проблемы, а не утренней кватры. «Утро, - сказал он, - воевать против России не собирается. Мы за мир, счастье и за прочую утреннекватральную хрень идеалогии хиппи…»
- А что говорят нынешние Верховные Хранители утренней кватры?
- Ты всерьез думаешь, что с этими киндер-сюрпризами можно иметь дело? Да твоя Алена Мостовая первая наложит в штаны, когда узнает о реальном положении дел. Пусть они хоть со своей кватрой разберутся. Я уже в утренние проблемы вмешаться не могу, благодаря тебе.
- Минуточку! Вы меня убить хотели!
- Почему хотел?! Я и сейчас хочу! Ты, Оляна Волошка – это угроза пострашнее русских. Ты знаешь, что бы с тобой случилось, если бы ты попала в наш мир, но только в страну с консолидированным обществом? Тебя бы уничтожили за один день. И это правильно. Ты не человек. Ты пест. То есть потенциально – абсолют с психикой человека. И то, что ты сегодня учинила у нас в холле – это только подтверждает. А тебе еще нет даже одиннадцати. Дальше будет только хуже.
- Я все исправлю, - Олянка поднялась со стула. – И больше этого не повторится. Я обещаю.
- Клянешься?
- Я не даю клятвы. Выпустите меня. Я хочу вернуть вашей резиденции прежний вид.
Малум убрал купол и проводил ребенка до лифта.
- Когда закончишь, поднимешься.
Девочка в знак согласия закивала головой.
Двери лифта закрылись, а Малум про себя отметил: «Ведь прав был Коваленко. Эта Волошка ради себя на такое никогда бы в жизни не пошла. А за друзей готова броситься даже в пекло».
Глава 46
Неделя, предшествующая поездке в Эдинбург прошла спокойно. В этом была заслуга только Оляны. После встречи с Малумом, генеральной уборки холла резиденции дня и брифинга для журналистов, Волошка в очередной раз переехала в квартиру Коли Каревских. Девочка пообещала сама себе, что больше драться она не будет. Олянка корила себя за взрывной характер, за обостренное чувство справедливости, и за то, что из-за этих ее благодетелей она постоянно попадает в беду. Волошка решила ни с кем не встречаться, никому не писать, из дому не выходить и даже не читать вестники. Хотя бы на одну неделю. С ней был Вэнджи, и этого ей достаточно.
Дважды за семь дней в ее дверь стучали, но Оляна делала вид, что никого нет дома. За все это время девочка ни разу не запустила купол. В среду ее посетила мысль, что она живет, как пест, и очень этому обрадовалась. Волошке очень нравилось читать ту книгу, которую она хотела, а не ту, которую нужно. Ей приходились по душе шумные забавы на грани фола с Вэнджи. Ее наконец-то поглотила долгожданная, недостижимая ранее безмятежность и умиротворение.
Конечно, разговор с Владыкой посеял в Олянке зерно сомнения. Но она не намеревалась думать об этой беседе. Как только девочка зашла в Колины апартаменты, она сразу же про себя сказала: «Малум, гуд бай!», и целую неделю гнала плохие мысли у себя из головы. «Не хочу! Не буду!», - настраивала себя Волошка, когда становилось совсем невмоготу. И для пущей уверенности грозно топала ножкой. А к концу уикенда Оляна о властителе дня даже не вспоминала.
Имелась на этой неделе и одна странность. В пятницу утром, когда Оляна после пробуждения шла в душ, в коридоре на полу девочка обнаружила чей-то вестник. Волошка определенно знала, что сей экземпляр не принадлежит Коле, так как она его лично спрятала в комод. Олянка секунду с удивлением смотрела на него, а потом решила про себя: «Не буду поднимать», и прошла мимо. Вечером того же дня история повторилась. Теперь на полу в коридоре лежало уже два вестника. Кто-то отчаянно пытался ее заставить прочитать эту периодику. Но Волошка была непоколебима. Ранним утром понедельника 10 декабря, когда Оляна собиралась выходить на Главпочтамт, девочка небрежно ногой пересчитала вестники. Их оказалось 11.
Дом часа утренних странствий встретил бывшую свою студентку по-обычному тепло. Разочарование у Оляны случилось только одно: с двери комнаты, в которой она жила с Мелани в этом семестре, исчезли таблички с их фамилиями. Волошка даже хотела обнять дверь, настолько сильным у нее было чувство ностальгии, но ее окликнули. Девочка обернулась и увидела бегущую ей навстречу Женьку-Довженьку.
- Оляночка, извини меня, пожалуйста, - староста крепко-прекрепко обняла Волошку. – Я не знала, кто он. Я думала, что мы просто болтаем про одноклассников, рассказываем забавные истории. Я не думала, что он со мной говорил только для того, чтобы выведать о тебе. Ты так мне помогла, ты рисковала из-за меня, а я…
- Постой, Женька, ты о чем? – не понимала Оляна.
- А ты разве не знаешь? – удивилась Довженко. – Об этом уже три дня кричат все вестники.
- О чем кричат?
- Ну, о твоей летней попойке с Ланой в Провансе.
- А причем здесь ты?
- Так в статье указано мое имя, как источника. Я с родителями даже ходила давать опровержения в эту субботу, но их никто не заметил.
- Погоди. Ты сказала, что кто-то тебя расспрашивал обо мне?
- Ну да! Это было еще летом… ну, может, в сентябре. Мы сидели в аэропорту во Франкфурте. Ждали вылет в Лондон. Самолет задерживался. Я разговорилась с парнем. Он оказался армянином – интересный молодой человек. Он много рассказывал, ну и я тоже. Я не думала, что он на самом деле собирал информацию о тебе. Получилось так, что все, что я ему рассказала про ту вашу гульку, напечатал сначала вечерний вестник, а затем утренний.
- А дневной?
- В дневном я не видела этой статьи.
- Женька-Довженька, забудь! Я сама в этом виновата. Надо было тогда думать. А сейчас я расплачиваюсь. Теперь я понимаю, почему кто-то последние три дня подбрасывал мне вестники. Меня хотя вывести из себя, чтобы я запаниковала, стала оправдываться. Не выйдет!
- Олян, я не успела тебя поблагодарить за экзамены…
- Не за что, Жень. Уверена, что ты бы на моем месте поступила так же.
Девочки зашли в конференц-зал, и Волошку мгновенно обступили одноклассники. Ей сочувствовали, предлагали помощь, ее поддерживали. Иштван даже предложил Олянке провести все каникулы у него в гостях в Берегово. Обещал всевозможные развлечения с обязательной поездкой в горы. Оляна поблагодарила, но согласиться не успела. В зале появился профессор Ллойд в сопровождении шести мужчин, осанка которых указывала на то, что они – военные.
- Hello, class! Are you ready for adventure? (Привет, класс! Вы готовы к приключениям?) – спросил он.
-Ye’! – дружно ответили студенты.
- Jennie, who is absent today? Who doesn't want to fly? (Женя, кто сегодня отсутствует? Кто не хочет лететь?)
- Only Olyana from the «delta» is here now. Lana, Valera & Serhiy are absent today. But we have known about it yet. (Из «дельты» пришла только Оляна. Лана, Валера и Сергей сегодня отсутствуют. Но нам об этом было известно).
- Brilliant! Class! I want to introduce you to our security. You are no longer students of morning wandering hour. So Ukrainian morning hunters will not accompany you more. Today your protection provides Her Majesty’s Night-Quatro Fleet. (Замечательно! Класс! Я хочу вас познакомить с нашей охраной. Вы уже не являетесь студентами часа утренних странствий. Поэтому украинские утренние охотники не будут вас больше сопровождать. Сегодня вашу защиту обеспечивает ночекватральный флот Ее Величества.)
- Ничего себе! – воскликнул Берестовецкий.
- Иш, - обратилась к однокласснику Оляна, - а что у англичан в ночной кватре есть военизированные подразделения?
- Ага, - ответил Эрдейи. – Они есть только в трех странах в мире: у Великобритании, Японии и США. Причем у первых двух – очень глубокие традиции. Еще, наверное, со средневековья, а то еще древнее. К тому же, что британцы, что японцы – ночекватральны.
- Тогда зачем они Америке?
- США еще с 19 века хотела стать супердержавой и во всем копировала Британию. Хотя среди американцев превалируют вечернекватральные ценности, их ночная кватра тоже обзавелась своими «рейнджерами». Сейчас у Америки это получилось захватить пальму первенства в мире, но традиция не умерла. На мой взгляд, «рейнджеры» – это очень плохое название для ночекватральной силовой структуры. Так как «рейнджер», считай, синоним слова «охотник». Получается, у них есть morning-Quatro hunters (утреннекватральные охотники) и night-Quatro rangers (ночекватральные рейнджеры). Но в той же самой Британии рейнджеры – это по-нашему охотники. В общем – путаница.
- То есть американцы одновременно хотели и скопировать англичан, и выделиться? Правильно я понимаю?
- Угу.
- Иш, а это хорошо, что нас будет охранят этот флот?
- Правильно говорить: «морские пехотинцы». Говорят, что эти ребята вместе с американскими рейнджерами и японскими самураями, – самые искусные воины на земле. Их охрана – это очень хорошо.
Волошку подозвал к себе профессор Ллойд. Рядом с ним стояли два морских пехотинца.
- Olyana! This is Darren and Cody. Today they will be your bodyguards. Hold their hands all the time. This is the order of your curator. (Оляна! Это Даррен и Коди. Они сегодня будут твоими личными охранниками. Держи их за руки все время. Это распоряжение твоего куратора.) – сказал профессор девочке.
- Okey, - согласилась студентка.
- Gentlemen! Olyana understands English, but speaks bad. (Господа! Оляна понимает английский, но плохо говорит), – обратился Ллойд к телохранителям.
- Ничего страшного, - с легким акцентом ответил Коди.
- Мы будьем разговариват с нэй по-русскы, - у Деррена акцент был вызывающий.
Дерек не успел удивиться познанием пехотинцев в русском языке потому, что Олянка его опередила:
- А где вы научились русскому? – поинтересовалась девочка.
- На флоте, мисс, - улыбнулся Коди. – Давайте мы с вами договоримся. Мою руку, мисс, вы не опускаете до возвращения в Киев, чтобы ни происходило вокруг. А Даррен будет у нас с вами на подстраховке.
- А если я захочу в туалет?
- Лучше вам сходить сейчас, мисс. Иначе мне придется идти с вами в уборную. И еще один момент, - Коди наклонился к уху Волошки, будто бы хотел рассказать ей секрет. – Мой друг Даррен начал учить русский язык только пару дней назад. Я бы был вам очень благодарен, мисс, если бы вы отметили невзначай его успехи.
Олянка подарила Коди улыбку и в знак согласия закивала головой.
Тем временем профессор Ллойд вывел класс на улицу. Сегодня ребятам предстояло лететь в столицу Шотландии из парижского аэропорта «Шарль-де-Голь». Преподаватель перенес ребят и охрану непосредственно к самолету, и уже меньше чем через минуту, Олянка в компании Даррена и Коди сидела в удобном кресле первого класса.
Весь полет Олянка расспрашивала морских пехотинцев об их службе, а те искусно уходили от ответов. В конце концов, Волошке это надоело, и она предложила:
- Коди, а у меня есть секрет. У меня уже есть охранник. Его зовут Вэнджи. Он большой и мохнатый. Вот видите, я вам свой секрет рассказала. Теперь ваша очередь.
- Вы хотите узнать мой секрет, мисс? – удивился Коди. – Хорошо. Только пообещайте никому не рассказывать.
- Никому-никому, - промолвила девочка.
- Я служу во флоте Ее Величества, - тихо произнес тот.
- Я это знаю.
- Но вы не знаете, что я ужасно боюсь воды. Честно! Когда я нахожусь на корабле, я боюсь выйти на палубу! Все время провожу в трюме.
- Коди очьень так сылно пугается вода, что он даже не ходыт купаться в душ, - сказал Даррен. – И вониать все времиа.
- Классный русский! – воскликнула Олянка, когда, наконец, дождалась первой фразы от Даррена, и все трое расхохотались.
При подлете к Эдинбургу Коди еще раз напомнил Олянке о последней возможности сходить в туалет. И девочка этим советом воспользовалась.
В аэропорт класс выходить не стал. На этом настояла охрана. Британские таможенники очень быстро проверили документы пассажиров, и когда крылатая махина остановилась, командир морских пехотинцев перенес класс из самолета сразу на Калтон-хилл.
Эдинбург встретил Волошку солнечной, но прохладной и ветряной погодой. Олянка была уже здесь в третий раз. Ей очень нравился вид, который открывался с холма на город. Сегодня с утра здесь было многолюдно. В последние несколько дней Калтон-хилл стал местом, где работала по утрам художница. Об этой девушке уже даже написали местные вестники. Поэтому эдинбуржцы массово ходили на холм поглядеть, как рождаются шедевры.
Большое скопление людей привлекло внимание и студентов. Поэтому многие ребята побежали узнать, что происходит впереди. Но у Олянки как назло развязались шнурки. Девочка хотела было одернуть руку, но Коди только сильнее сжал ее у себя в ладони.
- Не надо! – строго произнес он. – Darren! Help her. (Даррен, помоги ей).
Даррен тут же стал на колено и завязал девочке шнурок, но тот сразу же развязался.
- Не нравится мне это, - промолвил Коди и выпустил из руки в небо пучок красно-желтых искр.
В тот же момент кто-то остановил время. Самым удивительным было то, что край купола находился в полуметре от Оляны. Кто-то мастерски отделил ее, Дарена и Коди от всей группы.
Волошка не понимала, что происходит. Прошло, наверное, меньше секунды, но за это время Коди успел уложить Оляну на землю и сгруппироваться, прикрывая девочку своим телом.
- Даррен, пост сигма, - приказал он коллеге, и тот ухватил Коди с Олянкой за воротник куртки друга и быстро потащил двоих в указанное место.
Даррен принадлежал часу вечерней выгоды. Поэтому он умел стремительно передвигаться под чужим куполом. Пробегая вниз с холма по пешеходной дорожке, из кустарников в них кто-то запустил смертельную молнию. Но морской пехотинец перемещался настолько проворно, что они даже не заметили, какого цвета была эта молния. К тому же девочка сейчас не видела ничего, кроме дороги.
Пост сигма оказался чердаком приходской церкви Гринсайд между Гринсайд Роу и Ройал Террас. Оляна поняла, что они поднимаются именно в храм по характерным ступенькам. Она уже заходила в эту церквушку, когда в первый раз приезжала в Эдинбург. Оказавшись на чердаке, Волошка услышала возглас отчаяния от своих телохранителей. Вскоре прозвучал новый приказ от Коди.
- Reserve post five.
Олянка не знала, что такое «Запасной пост пять», но вскоре это было уже и не важно. Все трое услышали, как по лестнице бежали люди. Коди быстро вытащил Волошку у себя из-под груди, затем встал и посадил уже немаленького ребенка к себе на спину.
Теперь Оляна увидела, что стало причиной возгласа отчаяния у ее охранников. На полу чердака лежали два растерзанных трупа морских пехотинцев. То, что тела не исчезли, указывало, что их убили сразу же после остановки времени. При виде такой ужасной картины, девочку едва ни стошнило.
- Я думаю, на других постах тоже трупы, - сказал Коди. – Мисс, очень скоро они нападут на нас. Мы постараемся взять их на себя. А вы бегите и…
Договорить он не успел. Никто не собирался драться с натренированными бойцами из морской пехоты Ее Величества. Их шли уничтожать. Неожиданно из пола вылетели тысячи заостренных стальных прутьев. Их звук был настолько естественным, что девочке показалось, будто бы снизу пошел дождь. Коди обладал великолепной реакцией, когда он почувствовал первую боль в ступне, он в очередной раз сгруппировался и обрушился на пол грудью. Он не позволил прутьям пронзить его тело насквозь. И тем самым он спас Олянку от неминуемой смерти. Когда Коди с девочкой на его спине уже лежали на полу, Волошка ощутила, что он не дышит.
Оляна посмотрела на Даррена. Тот среагировать не успел. Пехотинец стоял, пронзенный одновременно десятком прутьев и жадно заглатывал последние глотки воздуха.
- Беги, - беззвучно промолвили его губы, прежде чем его голова дернулась в предсмертной судороге.
- Десятый, тринадцатый и пятый, проверьте, сдох ли пест, - услышала Оляна мужской голос снизу.
«Ждать более уже нельзя», - подумала девочка, и что есть мочи побежала к слуховому окну. Волошка вылетела с чердака, и уже в воздухе она достала из сумки ноутбук.
- Вэнджи, спасай, - крикнула она.
Приземлилась Оляна в объятиях своего верного Вэнджимадаба. Но опомниться она не успела. По пешеходной дорожке с холма, уподобляясь танку, медленно, с истошным скрипом двигался на нее верный дом Васи Севешина. Увидев эту картину, Волошка едва не позволила истерике победить ее. Но, пересилив панику, девочка твердо решила дать бой, и пошла навстречу судьбе.
Оляна напала первая ураганом из всевозможных твердых и острых предметов. Она помнила, что терминатами на верные вещи нападать нельзя – себе дороже. Любой образ, который рождался у нее в голове, тут же материализовывался и направлялся во врага.
Когда ветер утих, Волошка поняла, что ее атака была неудачной. Дом существовал и в мире чтецов судеб, и в мире пестов одновременно. Предметы из этого мира, даже самые острые и опасные, не могли причинить ему вред. Сруб их просто не замечал.
Вдруг верное жилище Васи налилось янтарным светом, задрожало, запыхтело и выдавило из себя вязкую желтую субстанцию смертельной молнии. Оляна видела это все, будто в замедленной съемке. Она успела подготовиться. Она уже когда-то видела: смертельную молнию можно остановить. Так делал Пит в ее дворе, когда дрался с Ауророй Войнаровской. «Я остановлю! Остановлю! Остановлю!»
Волошка почувствовала, будто в ее ладошках родился невидимый щит. Одна секунда… две…
Молния наконец-то встретилась со щитом. От удара из носа и ушей девочки пошла кровь. Оляна ощутила, будто ее руки засунули в раскаленную печь. Еще секунду, и ее щит разлететься на миллион мелких осколков.
- Разрешите, вам помочь, хозяйка, - голос Вэнджи звучал так, словно он явился сюда из мира фей и волшебных единорогов.
- Помогай немедленно! – сквозь слезы завопила во все горло Волошка.
Вэнджимадаб, не спеша, прошагал не больше двух метров вдоль молнии, затем руками согнул ее и направил в сруб. От такого удара Севешинский дом не сразу пришел в себя. Поначалу он был похож на великана, лбу которого враги нашли достойную дубину. Изба даже едва не рассыпалась. Но победа была не долгой. Сзади из церкви выбежали семь человек. И в тот момент, когда они увидели Оляну, в каждый из них запустил в ребенка смертельную молнию. Волошка знала, что ей стоит бояться только молний желтого цвета. Олянке очень повезло, что первой до нее добралась голубая молния по терминату ощущения, а другие шесть, в том числе и желтая пролетели мимо. Девочка в тот же момент рухнула без сознания на землю. Она не слышала, как от испуга закричал ее верный компьютер, и не видела, как Вэнджимадаб возвратил должок нападавшим.
Волошка пришла в себя в какой-то квартире. Она лежала на узенькой софе. Рядом стояли два застывших в разговоре пожилых песта, видимо муж и жена. Оляна чувствовала себя, как желе. Она не могла шевелиться, словно кто-то вытащил из ее тела все кости. Слава Богу, не было боли.
- Хвала небесам, хозяйка, вы очнулись! – обрадовался Вэнджи.
Девочка хотела ответить, но губы ее не повиновались.
- Сейчас, минуточку, я все исправлю, - суетился мохнатый друг. – Вас ударило в спину, ведь так?
Вэнджи перевернул хозяйку на живот и приподнял ее пальто, задрал школьный пиджак, сарафан, и блузку с майкой. На спине у ребенка образовалось большое голубое пятно как раз на том месте, куда вошла в нее молния.
- Потерпите, я быстро, - сказал он и резко засунул руку в ее тело, как раз в месте удара.
Олянка закричала так громко, что ей показалось, будто бы ее услышали песты. Но одно уже было хорошо: она могла кричать. Через мгновение Вэнджи вытянул из девочки руку, и Волошка вздохнула с облегчением. В его руке сияло голубое облачко.
- Откуда ты знал, что нужно делать? – спросила Оляна.
- А я и не знал, - весело ответил Вэнджи. – Надо уходить отсюда. Вы кричали так самозабвенно, что вас могли услышать даже за куполом.
- Сколько я была в отключке?
- Минут десять, не больше. Хозяйка, умоляю, идемте. Надо спрятаться.
- Еще чего! Не хочу я прятаться. Нужно заставить их убрать купол.
- В любом случае это лучше делать не отсюда.
Этажом ниже послышались крики и стоны. Тогда Вэнджи аккуратно, даже нежно схватил ребенка на руки, и прямо через потолок прыгнул на этаж выше. В этой квартире жили люди этого мира. Непрошенные гости обнаружили хозяев в детской комнате. Молодая шотландка держала на ручках грудничка, а за спиной прятала маленького мальчика.
- Please! Do not kill us! (Пожалуйста! Не убивайте нас!) – с ужасом в глазах умоляла она.
- Дон’т би афрэйд! Ви ар нот мардарерз. Ю нид ту лив нау. Имидиатли! Вэнджи, хелп зем. (Не бойтесь! Мы не убийцы. Вам нужно уходить сейчас же. Немедленно! Вэнджи, помоги им), - коряво по-английски промолвила Олянка.
- Yes, my little miss. (Слушаюсь, моя маленькая мисс) – торжественно объявил тот.
- Я попытаюсь заставить их убрать купол, а ты спаси, кого сможешь, - напоследок сказала Волошка и вылезла в окно.
Девочка создала себе веревку, привязала ее к раме и быстро спустилась во двор какого-то жилого комплекса. Небольшое пространство с дорожками, газоном и лавочками окружали дома. Олянка увидела напротив ступеньки и направилась туда. Когда она выбежала на проезжую часть дороги, то обнаружила на доме табличку «33 Greenside Row». Здесь ее могли заметить, поэтому Волошка забралась на выложенное камнями ограждение и скрылась среди голых кустов.
«И почему это я натянула на себя сегодня школьную форму, - подумала она. – В этих сарафанах с врагами биться совсем не удобно! Черт! А ведь еще в прошлый понедельник я обещала себе впредь никогда не драться! Ну, сейчас они сами виноваты!»
К сожалению, Оляна не видела с этого места, откуда источается серебристый свет купола. Ей нужно было подняться повыше. Уже буквально через десять шагов девочка нашла то, что искала: цель ее вылазки находилась буквально в ста метрах от нее дальше по Гринсайд Роу – совсем рядом с церковью.
Очень медленно, не торопясь, Олянка пробиралась через кустарник, который рос на достаточно крутом склоне. Идти было чрезвычайно тяжело. Лишь одно радовало Волошку: ее одежда абсолютно сливалась с темными красками, которые царили в зимнем убранстве Калтон-хилл. Однако нужно было и отсюда уходить. Как нельзя кстати, рядом стояла застывшая машина. Олянка вылетела из кустов и спряталась за ней. Она подождала еще минуту, и забежала прямо в стену, предварительно заставив камни расступится перед собой. Сейчас ребенок находился в угловом доме на перекрестке Гринсайд-лэйн и Маршолс корт.
Дорога заняла минут двадцать. Зато теперь Оляна имела возможность незамеченной наблюдать за домом, из которого враги запустили купол времени. Нужное здание находилось напротив. Во дворе лежало множество трупов шотландских охотников, гвардейцев, полицейских и обыкновенных мирных жителей. Но у Волошки не было времени обращать внимание на эту ужасную картину. Она понимала, что ее ждут. Она должна была родить план, как добраться до источника купола.
«Эти нехорошие человеки умеют пускать смертельные молнии, - мыслила девочка. – А я пока не очень-то с ними умею бороться. Поэтому нападать на них в лоб – это самоубийство. Нужно продолжать идти незаметно. Но как? Сквозь дома? Но это очень громко. Я так очень быстро себя выдам».
Прежде чем хоть какая-то идея появилось в голове ребенка, произошло то, чего Олянка боялась больше всего. Она услыхала знакомый звук, который создается от трения бревен об асфальт: по Маршал корт медленно плыл верный дом Севешина. Значит, рано она радовалась победе Вэнджи над ним.
- Оляна Волошка! – говорил чей-то незнакомый голос. – Мы знаем, где ты находишься. Ты окружена. Сдавайся и мы тебя не убьем.
«Да если бы вы знали, где я нахожусь, - про себя сказала девочка, - вы бы уже давно меня убили. Дохлый ежик! Что же делать?!»
Олянка сидела в подвале и наблюдала за происходящим во дворе через маленькую дырочку, которую она сама же и проковыряла. Она не видела верный дом, но она ощущала его присутствие. Также Волошка была уверена, что и сруб чувствует ее.
«Всё! Закрыли со всех сторон! Что же делать? Думай, Олянка, думай! Как бы поступил в этой ситуации Гарри Поттер? Одел бы плащ-невидимку. Но у меня нет плаща-невидимки. Постой! Пит говорил, что резиденция дня в Лавре невидима потому, что там создается эффект преломления воздуха. Может и мне попробовать создать плащ-невидимку из преломленного воздуха? Ну почему я ничего не понимаю в физике?! Вот если бы сейчас Клим был рядом!»
Вдруг Оляна поняла, что в ее нагрудном кармане пиджака кто-то стучит. Она опустила туда руку и с удивлением обнаружила, что это бьется ее сто-гривневая купюра. Девочка развернула ее и чуть не потеряла дар речи. Вместо Тараса Шевченко с банкноты смотрел на нее Сережа Клименко и дружески подмигивал.
- Привет, - своим обычным голосом поздоровался с Оляной дончанин.
- Привет, Клим, - обескураженно произнесла Волошка.
- Ну, я не совсем Клим. Я всего лишь его голос разума в твоей голове. Но я вполне могу заменить его сейчас.
- Отлично, - Олянка еще не пришла в себя. – Клим, мне тут кранты. Нужна помощь.
- Я знаю. Я же все время был с тобой.
- Так что это: значит, Лана с Сюром тоже все знают?
- Настоящие Лана, Сюр и я естественно этого еще не знают. Олянка, это ж все происходит под куполом. Мы не можем связаться с ними. Но те Лана, Сюр и я, которые живут у тебя на стогривеннике, в курсе всех твоих напастей.
- Тогда зови их всех сюда.
- Не надо звать, Олянка, - на банкноте появился Сюр.
- Ми і так вже тут, - теперь между мальчиками стояла еще и Мелани.
- Ребята, как же я рада вас видеть! – от хлынувших чувств Оляна чуть ни расплакалась. – Значит расклад такой…
- Ми знаємо, який розклад, - остановила подругу Лана. – Ми все бачили. Ми завжди були поруч.
- Давай, я тебе объясню, как преломляется воздух, чтобы достигнуть невидимости, - предложил Сергей. – Ты должна понимать, что воздух – это смесь газов, в котором всегда присутствуют молекулы воды в виде пара. Вот именно эти молекулы мы будем использовать в качестве зеркал и экранов. Их нужно только правильно разместить вокруг себя. В Эдинбурге сейчас 5;С выше ноля при почти стопроцентной влажности. Это значит, что в одном кубическом метре воздуха присутствует чуть больше семи граммов воды. Этого более чем достаточно. Ты уже находишься под куполом, поэтому тебе не нужно переживать по поводу ветра и стабильности создаваемой тобой оболочки. Просто прикажешь ей повторять все твои движения. Теперь тебе нужно извлечь воду из воздуха вокруг тебя. Бери воздух максимум в пяти сантиметрах от твоего тела, а желательно это расстояние уменьшить до минимума. Затем приказываешь молекулам воды отойти на границу подконтрольного тобой пространства.
Оляна выполняла все пошагово, как по инструкции.
- Очень хорошо! – похвалил ее Сергей. – Теперь растяни эту водяную пленку вокруг себя. Если ты сейчас посмотришь в зеркало, то обнаружишь, что стала похожа на каплю. Дальше – самое тяжелое. Нужно настроить зеркала. Посмотри на этот чертеж. Тебе нужно поставить молекулы воды таким образом, чтобы каждая образуемая ими плоскость стояла перпендикулярно друг другу через каждые полнанометра и одновременно под углом в 45; и к земле, и к небу. У воды такая структура, что реальных острых углов она не образует. Все равно будут небольшие выпуклости. Таким образом мы достигнем максимального приема и отражения света. Запомни, у воды есть память, которой мы с тобой должны воспользоваться. Нужно всего лишь заставить молекулы ретранслировать полученный свет с противоположной стороны, будто бы тебя внутри нет. Попробуй.
- Получилось! – обрадовалась Волошка, когда не увидела своего отражения в созданном только что зеркале.
- Олянка, - продолжал Клим, - запомни. Тебе нельзя ни к чему прикасаться. Иначе ты разрушишь этот тонкий слой воды. Поэтому, если ты хочешь положить нас снова в карман, тебе придется заново проделывать те же действия. Или оставляй нас здесь.
- Я боюсь, что без вашей помощи у меня еще раз может не получиться. Придется вас оставить, - огорчилась Оляна.
- Ничего, - подбодрил ее Валера. – Когда купол уберут, мы снова окажемся у тебя в кармане.
- Ребята, скажите, а на ваших купюрах я тоже есть? – поинтересовалась Волошка.
- Звичайно, - ответила Мелани. – До речі без купола завдяки цій банкноті ти можеш зв’язатися з будь-ким із нас. Я маю на увазі зі справжніми нами.
- Ладно, пожелайте мне «ни пуха, ни пера»!
- К черту, - дружно ответили ребята.
- Это я должна была сказать, - наигранно обиделась Волошка.
- Олянка, у тебе все вийде! – подбодрила подружку Лана.
Девочка утвердительно закивала головой и, не говоря ни слова, отошла от купюры. Затем она выбила стену и быстро выбежала во двор.
- Що це було?! – услышала Волошка украинскую речь из здания напротив.
- Где пест?!
Враги определенно ее не видели. Но и она не зрела никого, кроме верного дома. Внезапно в метре от нее упала желтая смертельная молния. Оляна спряталась за деревом, и через секунду в него попало еще три молнии. Выстрелить мог только сруб.
«Он меня чувствует. Не видит, но чувствует мои следы».
Тогда девочка создала под куполом условия невесомости, и все, что не вросло в землю, взлетело вверх. Севешинская изба взмыла в воздух и совершенно потерялась в системе координат. Теперь дом неразборчиво плевался желтым светом куда попало, даже в небо. А Волошка, перемещалась в сторону истока купола, отталкиваясь от статичных предметов, но, не касаясь их.
- Слушай мою команду. На счет «три», все вместе возвращаем силу притяжения, - это кричал, видимо, командир.
До того, как счет дошел до «два», Оляна приказала стене дома, за которым прятался неприятель, оторваться от фасада здания. Наконец-то она их всех увидела! Но прозвучала команда «три», и девочка поняла, что она падает.
Волошка остановилась в полуметре от земли. Она напряглась своим тельцем, так она старалась сопротивляться гравитации. Но навязать свою волю пятнадцати взрослым натренированным мужчинам, ей пока было не под силу. Очень быстро девочка рухнула наземь, и вся ее невидимая защита улетучилась. Через пару секунд с неба прямо на асфальт свалился верный сруб. От падения бревна ломались и лопались. Нужно сказать, что увиденное Олянку очень сильно обрадовало. Этому врагу пока было не до Волошки.
- Я бачу її, - прокричал кто-то.
Девочка поднялась на ноги и приготовилась к защите. Тем временем пятнадцать бойцов группы Коваленко вместе со своим командиром вышли во двор и полукругом наступали на ребенка. Шестнадцатая – Дгарб – занималась отвлекающим маневром за пределами купола. Именно она была той самой художницей у обсерватории.
Купол держал в руках Сан Саныч, поэтому он шел немного позади всех. Олянка пятилась назад, ожидая в любой момент атаки. Но враги не спешили. Многие из них, даже молодые ребята, тяжело дышали. Видимо сил они уже потратили предостаточно.
Волошка думала с ними заговорить, но понимала, что это бесполезно. Она отдавала себе отчет, что эти люди пришли сюда, чтобы ее убить. Судя по всему, они готовились к этому очень давно. Ей просто не о чем вести с ними переговоры. Они ее не отпустят.
Коваленко же сейчас боялся больше всего, что его люди не выдержат. Он видел, что группа держится из последних сил. Побороть Олянину невесомость оказалось до чрезвычайности непросто. Некоторых бойцов выворачивало наизнанку после этого противостояния. Поэтому они вышли во двор далеко не сразу. Его группе сейчас очень бы помогла помощь со стороны Севешина, но этот злосчастный сруб пока не спешил восстанавливаться.
«Ничего, - подумал Алексей Сергеевич, - время сейчас работает против песта».
Это понимала и Олянка. Вынужденная, затянувшаяся пауза продлится ровно столько, сколько понадобиться для восстановления Севешинской избе. «Надо атаковать!»
Оляна собрала в себе силы и направила в Якушева свое желание превратить того в мешок с перьями. Ее выпад не без труда отбил Коваленко. В этот момент Алексей понял, что от таких мощных внушений спасти группу может только он и, возможно Сан Саныч. Но прапорщик пока в битве участие не принимал. Его задачей была оберегать купол. Он понимал, что на молнии его команда временно не способна.
- Нападайте на нее своими сильными терминатами, - приказал генерал. – Одновременно, на счет «три».
Пока Коваленко считал, Волошка обрушила на врага все, что находилось вокруг нее: стены, машины, столбы, заборы и даже бревна от сруба Севешина. Отражать нападения вынужден был только генерал. Он смог остановить весь этот поток только в полуметре от бойцов. От такого напора Алексей по колени врос в асфальт. Но он выдержал.
- Три, - скомандовал Коваленко.
Оляна неоднократно принимала участие в тренировочных дуэлях. Часто она с друзьями не договаривалась заранее, какими терминатами они будут пользоваться. Но эти битвы проходили один на один. Волошка переоценила свои силы. При одновременной атаке разными терминатами сразу тринадцати человек, Олянка оказалась не готова отразить все внушения. Получилось, что она сумела защитить только свои слабые терминаты. Но три внушения супостатов все-таки достигли цели.
Сначала девочка почувствовала, как у нее хрустнула кость на левой руке. Это постарался Щербан по ощущениям. Затем в Волошку попал Мозлер внушением по эмоциональности: ее сердце стало биться сильнее, а тело охватила паника – животный страх за свою жизнь. И когда Олянка уже было собиралась спасаться бегством, ее защиту преодолело внушения Токоренко по целесообразности.
- Убейте меня! – в истерике завопила Оляна.
Она действительно верила в то, что кричала.
- Убейте меня! ПОЖАЛУЙСТА!
Жить больше было невыносимо.
- УБЕЙТЕ МЕНЯ! СЛЫШИТЕ! УБЕЙТЕ!
Несмотря на истошные, душераздирающие вопли, вырывающиеся из горла, несмотря на капитуляцию разума и боль в поломанной руке, тело Оляны Волошки сдаваться не собиралось. На абсолютном автомате ноги девочки, руководствуясь внушенной ранее паникой, уносили ребенка с поля боя, а единственная рабочая рука обеспечивала защиту.
Олянка отступала по знакомой ей Гринсайд Роу. Ее преследовали. В нее стреляли внушениями. Но не попадали. А она бежала и кричала.
Ужасающие крики донеслись и до дома № 33. Хозяйку услышал Вэнджи. Он нашел Оляну во дворе-колодце этого дома. Она не могла бежать дальше по Гринсайд Роу – там уже заканчивался купол. Вскоре Вэнджимадаб увидел и неприятеля.
Теперь уже пришла очередь отступать людям Коваленко. Против верного ноутбука Волошки шансов устоять у них практически не было. Это они уже поняли в самом начале битвы – еще возле церкви. Поэтому статус-кво сохранился.
Первым делом Вэнджимадаб вылечил Волошкину руку. Самообладание вернулось к Олянке далеко не сразу. Чтобы прийти в себя ей понадобилось несколько минут. Девочка обнаружила, что сидит на скамейке во дворе дома, в котором она оставила своего мохнатого друга. Она не помнила, что произошло после того, как ей поломали руку. Вэнджи ей рассказал, в каком состоянии он встретил свою хозяйку.
- Мне не победить, Вэнджи, - грустно констатировала девочка. – Я даже не могу приблизиться к куполу. Понимаешь, как только я принимаюсь что-то делать, они тут же реагируют, начинают сопротивляться, делают противоположное. Причем работают они слаженно, группой и очень дисциплинировано. Я одна против такой тактики бессильна. Я еще не встречалась с подобным. К тому же их очень много.
- Зато у тебя есть я, - голосом Карлссона из мультфильма сказал компьютер.
- А у них есть дом Севешина. Да-да, Вэнджи! Ты его не уничтожил!
- Но я же лучше!
- Ты – самый лучший, Вэнджи. И что-то мне кажется, что теперь я буду постоянно держать тебя при себе. Я вот пошла одна, и даже не помню, как возвратилась. Может у тебя есть идеи, как подобраться к источнику купола?
- Конечно, есть. Вы говорили, что Севешинский дом еще несколько минут назад валялся разбитым. Поэтому, пока он не собрался вновь, нужно наступать. Но только в этот раз мы пойдем вместе.
- Ты прав. Вставай. Идем в лобовую атаку, пока не поздно.
- У меня есть идея получше. Хозяйка, вы помните день, когда вы меня создали?
- Ну, помню.
- Помните, что я явился перед вами в том виде, в котором вы меня описали?
- Да. Что ты хочешь?
- А вы бы не могли бы немного доработать мой портрет?..
В этот самый момент, когда Вэнджи просил Оляну добавить некоторые детали к его внешности, Алексей Сергеевич Коваленко пытался достучаться до Севешина. Но тот не отвечал. Он и не мог ответить, ибо пребывал в настоящий момент в обмороке. При падении избы, Василия спасло от смерти только то, что его верный дом перед ударом об землю переместил хозяина в мягкую комнату, где все стены, потолки и пол были сделаны из батута. Севешин потерял сознание не столько от падения, сколько от отпружинивания. Он перенес многократную перегрузку. Генерал понимал, что Волошка нападет очень быстро. И на этот раз она использует своего нового верного друга, появление которого вместе с Оляной под куполом стало неприятным сюрпризом, и вообще грозит неудачей. Поэтому без помощи Васиного оружия шансы его отряда невелики.
Алексей и не думал оставлять свои позиции. Своим людям он выдал четкий приказ: преследовать объект разрешается только в том случае, если его сопротивление преодолено. Какой смысл уходить с места, которое уже давно обследовано, обжито и пристреляно? В конце концов, это Волошке нужно выходить искать источник купола, а не им. Она в любом случае придет сюда.
В этот раз Коваленко разместил своих людей по периметру. Он хотел напасть на Волошку со всех сторон, чтобы не все бойцы были ей видны. Но пока у генерала не было уверенности в том, что группа достаточно отдохнула для запуска смертельных молний. Поэтому, посоветовавшись с отрядом, Алексей разрешил применять молнии по своему усмотрению, но только на счет «три».
Единственное, что не понимал генерал, почему Волошка даже не старается убить кого-то из его людей? На войне всегда так: или ты врага, или враг тебя. Третьего не дано. Этот Олянкин гуманизм совершенно не укладывался в его голове.
Внезапно раздался треск ломающихся деревьев, и в нескольких метрах от Коваленко прямо на склон Калтон-хилл упали крыши двух зданий, в которых прятались его бойцы. От неожиданности Алексей повалился на землю и закрыл голову руками. С подобным он еще не сталкивался. Несколько секунд пролежав на мостовой, генерал собрался с духом и встал. Его взор был направлен в небо.
На высоте 50-70 метров прямо возле устремляющегося ввысь серебристого света купола, благородно размахивая огромными крыльями, парил Вэнджи. В руках монстр держал Волошку. И хозяйка, и ее мохнатый друг были защищены светящимся огненными оттенками шаром, внутри которого они и находились. Враг безрезультатно пытался преодолеть защиту, но никому из группы Коваленко это не удалось.
Тем временем Олянка по одному вытаскивала прячущихся на верхних этажах шотландцев и быстро переносила их в безопасное место.
Бабах! Верхние этажи обоих домов полетели вслед за крышей. Под Коваленко дрожала земля.
- Василий Федорович! Очнитесь! – орал он поломанным бревнам.
- Седьмой! Седьмой! Помоги восьмому! – услышал он крик Щербана со двора.
Алексея бросило в холодный пот. Седьмым был он. Восьмым – прапорщик Якушев. Коваленко снова посмотрел на небо и не поверил своим глазам: медленно, отчаянно сопротивляясь, Сан Саныч необратимо плыл по направлению к Волошке. Казалось, что купол он удерживает из последних сил.
- Слушай мою команду! – крикнул командир. – Всем тянуть восьмого к земле!
Все бойцы выбежали во двор и сразу же принялись выполнять приказ. На секунду Якушев застыл в воздухе в метрах пятнадцати от Олянки. Было невероятно тяжело всем, но сдаваться никто не собирался. Тогда Волошка на мгновение отпустила прапорщика, но вскоре абсолютно все бойцы, включая командира, взмыли в воздух. Каждый из них хватался за все, что попадало под руку, сопротивлялся. Однако Оляна и здесь нашла выход. Она снова на секунду отпустила теперь уже всех. Но очень скоро девочка опять подняла ввысь весь отряд, только вместе с деревьями, стенами и заборами, за которые они держались.
- Защищайте восьмого! – надрывался Коваленко, но все и так понимали: ситуация была безнадежной.
Вдруг внезапная вспышка света ослепила Оляну и Вэнджи. Это горел их защитный шар. Только одно могло стать этому причиной. В подтверждении своих опасений Волошка с верным другом услышали пятнадцатиголосое «Ура». В отместку этому победоносному клику, девочка резко отпустила всех врагов. Но она не видела, как они падали.
- Я вас должен посадить немедленно, - произнес необычно сосредоточенный Вэнджимадаб.
- Не надо! Я хочу быть с тобой! – возражала Оляна, но Вэнджи ее не слушал.
- Я вас высажу с другой стороны дома на улице Лейт-Уолк. Напротив я видел там бар. В баре всегда есть люди. Ищите защиту среди них…
В этот момент их шар лопнул, и в Вэнжди попала желтая смертельная молния по терминату ритмичность. Теперь Волошкины глаза получили доказательство: на Маршалс-Корт стоял целый и невредимый Севешенский сруб. В полете Вэнджи не имел возможности защищаться, ведь в его руках была Оляна. Также он не мог и отпустить ее – было очень высоко. Нужно немедленно снижаться.
Пока Вэнджимадаб, превозмогая боль, спускался на землю в него попали еще пять молний: оранжевая по терминату человеческие отношения, голубая – по ощущениям, черная – по целесообразности, зеленая – по возможностям, и синяя – по силе. Последние несколько метров он уже не летел, а падал, сознательно повернувшись вниз спиной. На своем мягком пузике он держал Олянку.
Вэнджи рухнул очень неудачно. Он спиной попал на мусорные баки, стоящие возле бара «Planet», а голова его ударилась об забор.
- Вэнжди, Вэнджи, очнись, маленький, - плакала Олянка. – Ну, пожалуйста… Залезай снова в ноут… Вэнжди, Вэнджи, ну, пожалуйста…
Но он ее не слышал. Вэнджимадаб пребывал без сознания и очень тяжело дышал. Оляна попыталась проделать с Вэнджи, то же что и он с ней, когда доставал голубое облачко, но на густой темно-коричневой шерсти друга не были видны ранения. Девочка просто не знала, что лечить.
На Олянку и Вэнджи попытался упасть двухэтажный британский автобус. Но Волошка вовремя его заметила. Эту атаку ей удалось отразить. Плохо, что она врагов не видит. Теперь они могут нападать исподтишка.
Бойцы Коваленко при падении отделались только ушибами и переломами, который быстро излечил Якушев. Теперь вся группа окопалась в доме, фасад которого выходил как раз на Лейт-Уолк.
- На счет «три» первыми терминатами пли! – командовал Алексей. – Раз. Два. ТРИ!
Олянка училась на своих ошибках. К тому же ей нужно было еще защищать Вэнджи. В этот раз ни одно внушение не долетело до друзей. Но Коваленко не унимался.
- Вторыми терминатами… Раз. Два. ТРИ!
И в этот раз девочка устояла. Но вместе со звуками скрипящего дерева по асфальту, пришло и отчаяние.
- Первыми терминатами! Раз…
Теперь Оляна не собиралась дожидаться, что последует за счетом «три». Нужно было срочно уносить отсюда Вэнджи. Волошка знала, что в доме, из которого в нее направляют внушения, мирных жителей не осталось. Она их сама оттуда вытащила. Поэтому девочка приказала зданию рассыпаться.
К такому ходу команда генерала оказалась не готова. В несколько мгновений весь отряд был погребен под обломками. Но Якушев все равно удержал купол. Более того, все бойцы хоть и были оглушены, но никто из них серьезно не пострадал. Коваленко в последний момент умудрился переместить пол на потолок. Вся группа оказалась в подвале целая и почти неповрежденная.
Оляна просчиталась. После того, как здание было разрушено, вся Гринсайд-Лейн была открыта взору. А по этой улице в их направлении ковыляла верная изба Севешина. Теперь Волошка с Вэнджы были у Василия, как на ладони. Девочка даже не успела снять Вэнджимадаба с мусорных ящиков. Сруб выплюнул в него сперва белую молнию по правильности, а затем алую по эмоциональности.
- Нет! Вэнджи…
Вэнджимадаб дернулся в предсмертных конвульсиях. Из его мохнатого тела вылетел маленький солнечный лучик и взлетел вверх. Ему не стоило никакого труда преодолеть границу купола времени, и вскоре душа Вэнджи растворилась в небе.
На лице Оляны слезы смешались с кровью. Она вся дрожала от горькой утраты и просыпающейся в ней ненависти. Это придало ей сил. Волошка атаковала первой. Она уже не думала, чем нападать. Ей было все равно. Ею руководила сейчас ярость.
К Васиному удивлению Олянка с легкостью отбила желтую смертельную молнию его верного дома. Более мощного оружия против часа утренних деяний в его арсенале не было. Волошка уверено приближалась к срубу, значительно быстрее, чем тот мог отступать. Севешин вообще никогда не мог себе представить, что его избе придется отступать.
Отряд генерала Коваленко вылез из-под обломков на поверхность, когда Оляну и сруб разделяли всего пару метров. Такого сражения Алексей не видел никогда в своей жизни. Он даже не мог себе такое представить этого в своих снах. Волошка и Севешенский дом направляли друг в друга не внушения по терминатам, даже не смертельные молнии. Они извергали энергию. Видимо верный дом Васи тоже учился у своей создательницы. Все пространство под куполом содрогалось, будто бы вокруг разрывались снаряды. Горела земля и соседние здания.
- Мы сотворили монстра, господа, - обреченно вымолвил Коваленко, созерцая картину боя перед собой. – Волошка стала абсолютом.
- Нужно ее сейчас же остановить, - произнес Щербан. – Командуй, генерал.
- Работаем смертельными молниями, господа, - приказал Алексей. – Раз… Два… ТРИ!
Оляне даже не нужно было их видеть, чтобы отразить эту атаку. Но произошло ужасное. Девочка не смотрела, куда она отводит от себя угрозу. В тот момент, когда 15 смертельных молний встретились с энергией, произошел мощнейший взрыв, от которого Волошку отбросило в северный край купола, а сруб – на южный, прямо на вершину Калтон-Хилл. Коваленко и его людей снова засыпало обломками. Но из переломанной в трех местах руки Якушева все равно струился серебристый свет.
- Сан Саныч, с тобой все в порядке? – спросил генерал.
- Так точно, - ответил прапорщик, ремонтируя свои кости.
- Где Волошка?
Иван Калюжа выбежал на маленькую площадь и осмотрелся.
- Я щось бачу нижче по Елм Роу, - сказал он.
- Все туда! – приказал Алексей.
Оляна лежала на проезжей части дороги у северного края купола почти в центре перекрестка Елм Роу и Монтгомери-Стрит. Несмотря на то, что Волошку от взрыва отбросило больше чем на квартал, она была в сознании. Но легче от этого не становилось. Любая попытка пошевелить веками сопровождалась адской болью. Когда в нее попало первое внушение от Калюжи, она даже обрадовалась. «Скоро все должно закончиться», - подумала она. Но девочке невероятным образом повезло.
Иван Калюжа умом никогда не выделялся. В своей жизни он всегда всего добивался трудолюбием, а точнее измором. Так же, как и Оляна, юноша принадлежал часу утренних деяний. Но в отличие от нее, Иван поссорился с логикой и рассудительностью еще, наверное, в нежном возрасте.
Как любому представителю этого часа, Калюже очень важно было быть первым. Он несся на перекресток, где лежала Волошка, сломя голову, не пропуская никого вперед. Он хотел выиграть главный приз победителю этого забега – первый выстрел по почти поверженному врагу. Он прибежал. Он выиграл. Но Иван Калюжа не придумал ничего лучше, чем ударить по Олянке внушением злости по своему первому терминату. Конечно, злость – это очень сильная, деструктивная эмоция, которая может причинить немало бед для человека. Но о том, что злость позволяет мобилизовать последние силы, Иван даже не подумал.
Оляна уцепилась за злость, как за спасительную соломинку. Она даже не обратила внимания на то, что в нее попали еще три раза. Девочка заставила себя подняться и даже побежать по Монтгомери-Стрит. Следующее меткое внушение отбросило Олянку в подворотню под названием Монтгомери-Стрит-Лейн. Но она снова поднялась. Правда, не надолго.
Это был натуральный расстрел. Иногда в нее попадали камни, мусорные ящики, обломки железобетонных конструкций. Но она ползла, оставляя на брусчатке кровавый след. Ее хотели убить прямо здесь, но душегубы тоже устали. Шилийко пробил Олянкино легкое ломом. Теперь кровь из нее просто лилась. Правда, и девочка отмстила: этот же лом Волошка воткнула обидчику в живот тупым концом. Теперь враги опасались подходить к ней близко. Ну и, конечно, каждый, кроме командира, испытал на Оляне действие своих боевых внушений. Алексей же копил силы для решающего удара.
Монтгомери-Стрит-Лейн – это тупиковая улочка. Это даже не улочка, а так, переулочек. Здесь расположены только служебные постройки, а впереди находится многоквартирный пятиэтажный для пестов и восьмиэтажный для людей этого мира дом. Выхода отсюда нет. Тупик.
Когда брусчатка закончилась, Олянка заставила себя встать. Махнович думал запустить в нее одну из припаркованных здесь машин, но ему не хватило сил. Сквозь кровавую пелену на глазах, девочка попыталась пересчитать своих врагов. Волошка хотела им сказать, что она их всех запомнит, но с сожалением не обнаружила у себя во рту зубов. Все они остались на брусчатке Монтгомери-Стрит-Лейн. Поэтому ей оставалось только смачно плюнуть кровью в их сторону.
- Да она еще издевается над нами! – воскликнул Якушев и направил небольшой минивен в Оляну.
То ли девочка поскользнулась, то ли она таким образом ловко увернулась, но машина попала не в Волошку, а разбила дверь гаража, расположенного слева от Коваленко и его команды. Олянка не могла упустить такую возможность. Она собрала последние силы и нырнула в расколоченную дверь. Выбежала Волошка уже с другой стороны дома.
Однако уйти или спрятаться ей не удалось. Отрад Коваленко заставил здание расступиться. И очень быстро настиг беглянку. Теперь за ее спиной стоял двухэтажный пестовский дом с длинными, низко посаженными окнами, очень похожий на гостиницу.
- Пора с этим кончать, - сказал Алексей и вышел вперед.
Оляна забралась почти на подоконник, но дальше сопротивляться или бежать она уже не могла. Коваленко сосредоточился на ритме своего пульса и подумал о дисгармонии, как учили его в высшей гвардейской школе. Так легче сконцентрировать в ладонях отрицательную информацию по терминату ритмичность. Через несколько секунд из его рук вылетела желтая смертельная молния в еле стоящую на ногах Оляну Волошку. Молния ударила ребенка в правое плечико. От столкновения девочку подбросило вверх и назад, и Олянка затылком влетела в окно.
Отряд простоял молча больше минуты. Из всеобщего оцепенения бойцов вывел прапорщик Якушев:
- Сергеич, пошли кого-то проверить, бо курить охота – уже терпеть невмоготу.
- Младший лейтенант Калюжа, проверьте тело, - приказал Алексей.
Иван подошел к окну и заглянул вовнутрь. Но в доме было темно. Нужно заходить, иначе ничего не увидишь.
Калюжа перепрыгнул через оконную раму и исчез в здании. Это была не гостиница. Скорее здесь находился какой-то офис. В комнате было достаточно темно. Тело Оляны Волошки лежало боком, но лицом вниз, на полу почти под столом и застыло в неестественной позе. От этого вида Иван сморщился. Он подошел к ней вплотную и легонько пнул ботинком. Ничего не произошло. Внешне признаков жизни у Олянки не наблюдалось. Тогда Калюжа со всей силы ударил ее ногой по хребту. Тело девочки, словно теннисный мячик залетело под стол и спряталось за стульями у стены. Туда Иван пробираться не желал. Он снова вылез через окно во двор и доложил командиру:
- Здохла, сучка.
- Сворачиваемся, - дал команду Коваленко.
Глава 47
Свет погрузился в темноту и исчез. Ее просто не существовало. Иногда ей казалось, что она слышит знакомые голоса, но не могла разобрать, кому они принадлежат. Слова потеряли всяческий смысл. Мысли погибли. Осталась душа, которой на самом деле не было. Время исчезло, без всякого упоминания о своем бытии. Оно никогда не рождалось. Все – суть пустота. Все – суть ничто. Это смерть. Это бесконечность.
Снова голоса. Снова какие-то слова. Вполне отчетливые. Они даже когда-то были понятны. Когда-то они приносили радость, любовь, надежду. Или наоборот отбирали все это. За ними стояли эмоции, которые наполняли жизнь красками. Смех. Уныние. Страх. Счастье. Счастье! СЧАСТЬЕ!
Вокруг Оляны стояли одноклассники, куратор и профессор Ллойд, доктор Джилкрист со своими коллегами и еще тысячи, а может даже сотни тысяч незнакомых людей. Некогда маленькая комнатушка, в которой лежала девочка, была увеличена до размеров громадного стадиона. Каждый из присутствующих внушал девочке счастье по терминату эмоциональность. Люди делились с Волошкой своими радостями, вселяли в ребенка частичку своей жизни.
- She needs more! (Ей нужно еще!) – командовал Рори. – Her first terminatum should become operational. (Ее первый терминат должен заработать.)
Собравшиеся усилили свои внушения. Каждый человек, который здесь находился вне зависимости от принадлежности к часу или к гражданству, отдавал сейчас Волошке все самое лучшее, что у него было в душе. Здесь стоял и стар, и млад: шотландцы, англичане, ирландцы, украинцы, вся интернациональная клиника доктора Джилкриста, гости Великобритании со всей Европы, со всего мира. На клич Рори помочь юной защитнице Эдинбурга в столицу Шотландии отозвались миллионы. Британским властям даже пришлось полностью закрывать свои границы. Весь мир облетела проекция, на которой парящая в небе на руках у своего верного мохнатого друга Оляна, переносит в безопасное место пожилую шотландку с внуком. Теперь люди спасали ее.
Что-то произошло. Внушения людей стали материализовываться в виде теплого сияния. Этот свет концентрировался над Олянкой. Внезапно от галерки по направлению к Волошке пошла настоящая волна горящего счастья. Огонь ласково влился в ее грудь, и она открыла глаза.
В этот момент Рори Джилкрист запустил маленький купол времени, под который попали только одноклассники и учителя Оляны.
- How do you feel, my little princess? (Как ты себя чувствуешь, моя маленькая принцесса?) – спросил он.
- Хорошо, - Оляна была дезориентирована.
Первым делом девочка ощупала свои раны. Но их не оказалось. Все зажило.
- Слава Богу ти прийшла до тями, - Мелани подлетела к подружке и крепко обняла ее. – Ми так боялися, що ти не прокинешся. Професор Джилкріст казав, що до твоїх термінатів йому одному достукатися не під силу. Ти була у пітьмі. Радше існувала, аніж жила. Проте ми зібрали сотні тисяч людей. І гуртом нам вдалося повернути тебе до життя.
Волошка не понимала, что происходит, о чем говорит Мелани, и почему ее друзья и преподаватели плачут. Это увидел Рори и попросил Оляниных одноклассников плотно окружить девочку, дабы огромное количество людей не шокировало юную пациентку.
Джилкрист убрал купол и обратился ко всем собравшимся здесь людям с просьбой побыстрее покинуть комнату. Оляне лишний стресс был противопоказан.
Толпа рассосалась очень быстро. В течение восьми секунд людей и след простыл. Комната снова вернула свои обычные размеры, и Оляна обнаружила, что ей эта обстановка совершенно не знакома. Ее кровать стояла посреди какого-то пестовского кабинета. Это помещение явно не было предназначено для постоянного обитания.
Постепенно к девочке стала возвращаться память. А вместе с нею заболели давно зажитые раны.
- Какой сегодня день? – спросила она.
- Сегодня 13 декабря, четверг, - сообщил Ремез. – Ты пролежала в беспамятстве четыре дня.
- Почему я не умерла? – не понимала Оляна. – Последнее, что я помню – в меня попадает смертельная молния. Разве после этого не умирают?
- Умирают, - согласился куратор. – Только не студенты, находящиеся под защитой на территории своей страны.
- Но я же не на территории своей страны. Я же была в Эдинбурге, когда меня… это…
- Ты права только частично. Ты действительно находилась, да и до сих пор находишься в Эдинбурге. Но... Знаешь, что. А давай ты сама выглянешь в окно, и все поймешь.
Волошке помогли подняться с кровати и подвели ее к окну. В столице Шотландии сейчас была ночь. Несмотря на освещенность, улица выглядела совершенно тривиально. Таких в Эдинбурге были сотни. Олянка вновь повернулась к присутствующим и непонимающе пожала плечами.
- Вгору подивись, - подсказала Мелани.
Девочка снова обернулась. С балкона второго этажа здания, который в солнечный день укрывал кабинет тенью, радостно и гордо, трепеща от неласкового шотландского ветра, развевался сине-желтый украинский стяг.
- Добро пожаловать на Виндзор Стрит, 8, - промолвил Ремез, - в генеральное консульство Украины в Соединенном Королевстве.
- Но как я сюда попала? – удивилась Волошка.
- Ты сама сюда пришла. Вспомни: ты нырнула в дыру в воротах гаража, который пробил минивен. А затем ты выползла во двор. Но тебя все равно догнали и прислонили к стенке какого-то дома. Ты даже на подоконник ступила. Помнишь? Так вот этот дом и есть генеральное консульство Украины. Только ты к нему подошла не с парадного входа.
- А откуда вы это все знаете?
- Все просто. Твоих несостоявшихся убийц нашли очень быстро благодаря твоим друзьям. В тот момент, когда эти душегубцы убрали купол, твоя сто-гривенная купюра связалась с Мелани, Сережей и Валерой, и рассказала им обо всем, что произошло. Она описала внешность этих мерзавцев, и уже в течение счтаных секунд Великобритания закрыла свои границы на выезд. На данный момент пойманы 14 из 16 подозреваемых, у которых, в виду предстоящего общественного резонанса уголовного дела, сейчас изымаются воспоминания. Теперь мы знаем их фамилии, имена, и, когда британцы смогут поймать их руководителя, то мы даже сможем привязать Владыку Малума к этому преступлению. Их обвиняют в терроризме, и британцы просто так не отступятся. Корона не может простить гибель 49 своих подданных.
- Но я все равно не понимаю, почему я не умерла. Ведь в меня попали, когда я стояла во дворе. Я же не находилась внутри консульства.
- Ты права. Смертельная молния настигла тебя, когда ты еще находилась во дворе. А это территория Шотландии. Она нанесла тебе много вреда, но убить не успела. Ты очень быстро попала внутрь этого здания, где умереть не могла априори. Что произошло на самом деле, тебе никто не объяснит. Этого познать человеческий мозг не может. Я могу предположить, что в тот момент, когда твое тело встретилось с молнией, ты частично находилась в Шотландии, а частично в Украине. Если бы ты полностью пребывала в консульстве, защита бы не позволила молнии прикоснуться к твоему телу. Однако молния вошла в тебя, но убить не смогла.
- Но она могла бы тогда частично меня убить. Почему этого не произошло?
- Что значит частично?! Человек – единое целое. Чуть-чуть умереть возможно только в лирических сонетах. Если в человеке умирает какой-то орган, он погибает весь. Живая ткань не может ужиться с мертвой.
- И кто желал моей смерти? Малум?
- Пока это доказать мы не можем. Но мы знаем, что против тебя действовал лучший организатор негласных операций во всей украинской дневной гвардии генерал Алексей Сергеевич Коваленко. Твое устранение разрабатывалось с июля этого года. Все твои неурядицы и проблемы за это время – дело рук Коваленко и его людей. Кстати, вчера в Киеве была арестована Анастасия Шевченко за убийство твоего друга Андрея Махатько. Соответственно с Колощаевых и Нацеви все обвинения были сняты. Британцы выяснили это благодаря извлеченным воспоминаниям. Хотя задержанные искусно сопротивляются этому.
- Значит, Коля и Фрида могут вернуться?
- Этого я не знаю. Да, у меня есть для тебя хорошая новость. Верный дом Севешина был уничтожен.
- Кем?
- Пестами. Как только купол исчез, эти бревна посыпались на них с неба, словно кара Господня. На холм заехали две машины, песты погрузили эти доски, отвезли в печь и сожгли. Севешин еле успел выбраться. Его арестовали на месте. Он сейчас дожидается суда. Правда об экстрадиции его на родину Британия и слышать не хочет. Так что судить его будут по местным законам.
- Класс! А почему дом не сопротивлялся пестам?
- Наверное, он был истощен после боя с тобой, - возникла небольшая пауза, после которой Евгений Федорович уточнил. – Может, ты еще что-то хочешь спросить?
- Да. Я не понимаю, а почему вы меня поселили здесь, прямо в консульстве в каком-то кабинете?
- Доктор Джилкрист опасался, что за пределами этого здания без защиты ты можешь не выжить. Нам пришлось дежурить над тобой. Мелани, Сергей и Валера, например, вообще от тебя не отходили. Они даже спали по очереди, сидя здесь в кресле. Ребята все время старались внушать тебе только приятное. Так что не забудь поблагодарить их.
Олянка нежно ухватилась пальчиками за Сюра и Клима, с признательностью улыбнулась и промолвила: «Спасибо», а затем обнялась с Мелани.
- Как твой суд, Лан? – спросила Волошка.
- Перенесли, - сказала та. – Бо підзахисна останнім часом ігнорує засідання.
- Лана, ты в своем уме! Немедленно дуй в Авиньон на суд! Или ты хочешь, чтоб победил твой отец?
- Він вже програв. Зараз розглядається лише справа про мою опіку. А я вже висловила своє бажання, щоб мною піклувався дідусь Макс.
- А почему суд тогда длиться так долго?
- Тому що своє слово мають сказати офіційні представники нічних кватр Англії, де я народилася, Франції, де проживатиму, і України, де я вчуся. А вони чомусь не можуть домовитись. Але ж я на це вплинути не можу! Нехай сперечаються без мене.
- Панно Меланко, ми з вами так не домовлялися, - строго произнес Ремез. – Ви мені обіцяли, тільки-но Олянка прийде до тями, ви одразу повертаєтесь у Авіньйон. Чи ви бажаєте почати новий семестр з дисциплінарного покарання?
- Євгене Федоровичу, а можна залишитися ще хоч трошки.
- За 15 хвилин із Лондона відправляється потяг. І увесь клас має бути там, за виключенням панни Оляни, звісно.
- Почему? – обиделась Волошка. – Со мной же уже все хорошо. Я себя чувствую отлично.
- Оляна, - по-отечески промолвил Ремез, - поезд отправляется через 15 минут, а ребята разбегутся по домам уже через пару часов. А ты куда пойдешь? В одинокую квартиру на Красноармейской?
- А меня Иштван приглашал в гости на каникулы. И я уже согласилась. Я поеду к Эрдейи в Берегово.
Куратор на секундочку растерялся:
- Но тебя не отпустит доктор Джилкрист. Он же должен тебя наблюдать.
Когда Рори услышал перевод от Иштвана, он не согласился с Ремезом:
- Oh no, no. Miss Olyana will feel better with friends. It will be worse to be alone for her. Companionship treats faster. (О нет, нет. Мисс Оляне будет лучше в компании друзей. значительно хуже, если она останется одна. Дружеское общение лечит быстрее.)
- Ладно, - сдался куратор. – Тогда прощайтесь с доктором Джилкристом. И через 5 минут отправляемся на вокзал Сент-Панкрас.
Класс обступил Рори, а Олянка даже обняла светилу психиатрии. Ребята с сожалением констатировали, что у них так и не получилось побывать у него лекции. На что профессор заверил студентов, что их класс теперь у него в приоритете. И в следующем семестре Рори Джилкрист сам приедет к детям в Киев.
В поезде было шумно. Даже очень шумно. Вагон, в котором ехал класс, другие пассажиры игнорировали. Дети вели себя… как дети. Олянка всю дорогу рассказывала друзьям о битве с отрядом Коваленко и домом Севешина. Правда, о самых трагичных моментах – о гибели Коди, Даррена, и Вэнджи – она не упомянула. С ее слов выходило, что Волошка пережила опасные, но очень веселые приключения. Девочке на мгновение показалось, что в это верит даже она сама.
- Олян, - обратилась к ней Мила, - а ты знаешь, как нынче называют новорожденных?
Черенкова с ожиданием смотрела на однокласницу, но та молчала.
- За последние три дня, - наконец промолвила крымчанка, - самым популярным мужским именем в мире стало Вэнджимадаб.
Оляна откинулась на свое кресло и замолчала. Больше за весь путь до Парижа девочка не проронила ни слова.
Нет, она изменилась.
Она уже никогда не будет такой, как прежде.
Киев, 2013-2014
Приключения песта. Книга вторая Час утренних стран
© Copyright: Андрей Шерстюк, 2017
Свидетельство о публикации №217031300511
Свидетельство о публикации №217031300511
Рецензии