Лёха и Марк

Лёха лежал на кровати, подложив свои жилистые руки под голову, и смотрел в потолок. Не любил он это занятие - думать о чём-то долго. Но мысли назойливым роем вились и вились в голове...

Красивая дочка у них с женой получилась. И умная, к тому же. Хоть и пьющие они оба. Впрочем, после армии, когда они поженились, он и не пил вовсе. А жена - тем более. Так, что здоровые тогда были организмы. Курили, правда, оба. Ну, так что с того? Это потом, на ремонте железнодорожных путей, он приобщился к выпивке. Тогда причина была. Поезда приносились мимо, в светлую манящую даль. А он стоял с киркой возле рельс и тосковал, глядя на их удаляющиеся хвосты. У него и прозвище было - Хвостик. Правда, не из-за поездов. Фамилия у него такая - Хвостиков. А тосковал потому, что хотел поехать на Дальний Восток. Вспомнить места, где на далёком Амуре служил срочную.
    Не получилось. Дочка родилась у них, да и другие дела случались. Да что там говорить, полно их у него было. Он и сам, казалось, был заточен под множество дел. Худой на вид, но жилистый, тягучий. Мог мешок с цементом дольше всех нести. А в мешке том - пятьдесят килограмм. В самом Лёхе не намного больше.

Дочку Ксюшей назвали. Пока маленькая была, дружно жили. А выросла, стала родителей пьющих стесняться. А жили они тогда в станционном посёлке, недалеко от Лёхиной работы. И мама Ксюшина работала недалеко - на почте. Пока не пила, была красивая, аккуратная. Роста небольшого, глазастая такая барышня. Её красоту ещё можно увидеть на татуировке, на плече у Лёхи. Там при каждом движении рукой шевелилось изображение красивой блондинки, а вместе с ней и четыре буквы внизу - Таня.

  Тётя Лена, родная сестра отца, жила в районном городе. Это в сорока километрах от их посёлка. Женщина одинокая и трезвая. Скучала по умершему мужу. Вот и приглашала Ксюшу погостить. Сначала на каникулы, а потом и вовсе - устроила в местное ПТУ. Да ещё с проживанием у неё в квартире.
Местным ребятам Ксюша нравилась. Как не влюбиться в такую. Глаза мамины, большие. А сама хоть и невысокая, зато фигуркой удалась на славу.

Однажды приехала родителей навестить. А с ней симпатичный щенок, таксик. Лапки короткие, а сам коричневый весь такой.

- Парень подарил. Марком зовут,- объяснила отцу, дышавшему на крыльце свежим табачным дымом.
- И щенка, и наверное, парня?- предположил Лёха.
- Угадал, пап. Только проблема у меня с ним...
- С парнем?
- Со щенком. Тётя Лена воспротивилась. Не любит собак.
- Наверное и парней, дарящих щенков, тоже не любит?
- Ага. А можно я пока у вас его оставлю?

Дочка потом уехала со своим Марком далеко. Так, что содержание и воспитание щенка осталось на Лёхе. А пёс умным и симпатичным рос. Только непонятно, почему так сильно к Лёхе привязался? Ведь тот совсем его не ценил. Может, не такой уж и умный пёс? Чему может научить его вечно пьяный друг. Но оказывается, научил...

Была у Лехи любовница - Клава. То ли бывшая, то ли действующая. Потому как с одной стороны, здоровье у мужика сильно истрепалось на тяжёлой работе. Да и нервы ни к чёрту из-за ускользающих поездов. Поэтому трудновато было дружить организмами с энергичной любовницей. И всё же, работая продавщицей в винном отделе, она отпускала ему товар без денег. Иногда в долг, а иногда и наоборот - угощала. А в рабочее время, да ещё с противоположной стороны железки, Лёхе сложно было ходить за водкой. Всё-таки дисциплина на производстве, начальство. Тогда он привязывал к ошейнику пса купюру и записку для Клавы. Тот бежал через рельсы прямиком в магазин. Дожидался, пока откроется дверь и подходил к Клаве. Та доставала записку и денежку, совала в зубы Марка плоскую бутылку водки и открывала дверь.

А в это время, на другой стороне железной дороги, собирались зрители - парни из ремонтной бригады.
- Смотри, тащит уже!
- Вот ведь пыхтит. Старается...
- Лёш, а не уронит?
- Было такое однажды,- хмурили Лёху неприятные воспоминания. - Через рельсы перепрыгивал и бац - мордой о шпалу. Разбил продукт, гад коротколапый.

   Непонятно было, за что пёсик любил этого человека. Никто не видел, чтобы хозяин хотя бы раз погладил пса или проявил иную заботу. А Марк всегда следовал за ним. В любое место и в любую погоду. Когда у Лёхи ещё был мотоцикл с коляской, он брал пса на рыбалку. Ездили, прячась от милиции. Потому, что ни водительских прав, ни номеров у них не было. Иногда ездили в темноте, не включая света, по плохим объездным дорогам. Однажды так навернулись, что старенький мотоцикл развалился, а они  долго кувыркались по дороге. Пришли домой пешком, оба битые и с травмами в похожих местах.
  Если Лёха уезжал в город, проведать сестру, собаку не брал. Бежал тогда таксик за автобусом сколько мог, сбивая в кровь короткие лапы. Даже пассажиры его  жалели.

- Давай, подберу твоего безбилетника,- предлагал водитель, сочувствуя псу.
- Быстрее поезжай, он и отстанет, - советовал хозяин собаки.

Возвращался от сестры всегда пьяный. Дозаправлялся водкой ещё и в дороге, в автобусе. Дома пинал радостно крутившегося возле него пса и заваливался спать.

Татьяна к этому времени подала на развод и ушла к матери. А ведь были времена, когда они жили дружно, вместе выпивали. Потом Лёха стал ревновать её к почтовому начальнику. И дрался с ней в пьяном угаре как с равным по силе мужиком. Это он так представлял. На самом деле, просто избивал её. После развода одумался, ходил уговаривать вернуться. Получив отказ, срывал злость на Марке. В хмельном бешенстве хватал за шкирку своей жилистой рукой со вздувшимися венами. Кричал: “Ты ничего не понимаешь“, и бросал в угол, где валялся всякий хлам вперемешку с пустыми бутылками. Марк виновато скулил, пробовал обижаться. Несмотря на это, тихонько ложился рядом с лежащим прямо в одежде на диване хозяином. Так и грелись всю ночь в нетопленом доме.

Пока Лёха работал, с едой у Марка проблем не было. Хозяин делился колбасой, особенно если был пьяный. Наливал в миску суп, который приносила им на двоих сердобольная соседка, тётя Маша. Потом Лёху уволили. Нашёлся на его место непьющий мужик. В бригаде его не любили, считали сектантом, потому что был он аккуратно одетым, крестился и совсем не пил. Первое время скучали по забавной парочке - Лёхе и Марку.
А те жили, перебиваясь случайными заработками. Иногда Марк разживался едой у соседей или у Клавы. Частенько заходили собутыльники. Приносили с собой выпивку и закуску, зная, что у хозяина обычно ничего нет. Зато можно было спокойно посидеть в компании под музыку.

Музыка извлекалась из старого, перемотанного изолентой магнитофона. Аппарат с трудом издавал звуки, вполне удовлетворяющие непритязательный слух оглушённых алкоголем мужчин. Марку весь этот шум не нравился. Но он не уходил. Во-первых, хозяину могла понадобиться защита от непредсказуемых действий его гостей. Подобное уже случалось. Во-вторых, нельзя было упустить возможность получить свою долю еды. От неловких движений пьяных людей иногда что-нибудь падало на пол. Или как равного могли угостить со стола.

- Голос! - требовал от пса иной краснолицый представитель высшего разума, держа перед носом колбасу.
- Гав! - отвечал Марк, и аккуратно, будто пинцетом, вынимал длинной мордой угощение из руки.

Однажды Клава с Лёхой поссорились, и она решила отомстить. А может, просто пожалела пса и захотела устроить его судьбу. Рассказала знакомому из другого города об умном пёсике. Вроде, как хозяин продаёт. Тот приехал. Лёха сперва заартачился, но получив хорошие деньги, согласился. Сам посадил Марка в автомобиль нового хозяина.

На следующий день соседка пришла покормить соседей. А там один Лёха, сидит и пьёт любимый напиток.
- О чём пьёшь, Алексей? - спросила, переливая суп в Лёхину тарелку.
- Да вот, Марка третий день пропиваю,- объясняет.
    А у самого и тени печали нет на пьяном невозмутимом лице. Он и по жене давно не скучал. Может только по дочке иногда...

А через три дня, ещё не отошедший от пьянки Лёха, услышал под дверью лай и визг. Не поверил сначала. Думал, что допился до известной болезни. Открыл на всякий случай дверь. Ввалился тогда к нему ошалевший от радости Марк. Визжал, жаловался. Лизал лицо пахнувшего перегаром хозяина. Не найдя ничего съедобного в своей миске, безропотно улёгся в углу.

Весной к Лёхе и его приятелю, выпивающим на крыльце дома, подошла тётя Маша. Попросила поменять столбы в заборе. На следующий день, кое-как опохмелившись, приятели приступили к работе. Тогда пёс и попал под забор, рухнувший от порыва ветра и действия нетрезвых мужиков. Когда забор подняли, Марк оставался на траве. Лежал неподвижно, не в силах пошевелить лапами и молча смотрел на Лёху. Тот взял лом, и с размаху добил собаку. Привычно взяв за шкирку и, прихватив лопату, пошёл закапывать на пустырь. А вечером, по окончании работы, неожиданно для всех отказался от водки и с хмурым видом зашагал домой.