Сладкая папка

- Леонидыч, вот одна из самых главных папок, она самая тонкая из всех рабочих на моем столе, но самая почетная и ответственная, так называемая «сладкая», - заявил мне во время  передачи всех дел Евгений Васильевич, мой предшественник на посту заместителя начальника по кадрам и быту.
- А что это за папка? – поинтересовался я, принимая из его рук картонный скоросшиватель с надписью «Мед».
- Здесь вся деятельность по распределению меда работникам, пенсионерам и ветеранам войны, которым мы его раздаем бесплатно, как поощрение, перед различными профессиональными праздниками и в честь памятных дат, да и просто после сбора хорошего урожая по окончании календарного года. Так называемая «четырнадцатая премия». Береги ее, в ней списки всех категорий получателей, в ней их жизнь и работа на Волго-Донском канале.
- Да ладно!? – скептически в сердцах проговорил быстро я, о чем сильно пожалел через некоторое время, когда седовласый и умудренный жизненным и рабочим опытом Васильич начал меня немного поучать.
- А что ты так говоришь? Вот, смотри, они же все распределены по годам работы на предприятии, по выслуге лет, так сказать, смотри, сколько здесь различных категорий, - начал он и раскрыл папку со списками.
Когда я увидел списки людей, по разным категориям и подразделениям, сначала ему не поверил. Больше всех меня заинтересовали фамилии «Ветеранов Войны», «Тружеников тыла» и «Детей Сталинграда». Их всех оказалось так много!
- И что, все еще живы и здоровы? – искренне удивился я.
- И не просто живы и здоровы, смею тебе заметить, а еще до сих пор и работают в различных подразделениях техучастка! – воскликнул Евгений Васильевич. – И неплохо работают, скажу тебе, Леонидыч.
- Серьезно? – опять по-мальчишески удивился я.
- Да, вот так, крепкие бабушки и дедушки строили когда-то «комсомольскую стройку двадцатого века», - и он многозначительно вздохнув, покачал своей кудрявой седой, как луна, головой, - были же люди в нашей большой стране…

Приняв все дела от предшественника, разбирая по полкам то и другое, я все хотел поскорее заглянуть в ту заветную «сладкую» папку-скоросшиватель, лежащую на левом краю моего большого рабочего стола. Но пока до нее не доходили руки, еще был немного далек период собирания меда в наших краях, а тем более, я узнал, что луга, где «пасутся» наши пчелки и собирают для работников техучастка медок к чаю, находятся еще южнее нашей местности, в Ставропольском крае, почти на южной его границе.
Но однажды начальник на планерке со своими заместителями завел разговор о том, что подходящая к своему концу весна уже ознаменовалось хорошим урожаем полезного южного сладкого продукта, и поручил одному из нас дать технику для доставки его на склад. Тогда я и понял, что пора бы «сладкую» папочку открыть и полистать списки категорий работников и ветеранов, обновить их и перепечатать со сноской на сегодняшний день. Каково же было мое удивление, когда я увидел знакомые фамилии людей, которых я знаю очень давно и при этом совершенно не ведал, что они «Ветераны Великой Отечественной войны» или «Почетные пенсионеры нашего филиала». Мне приятно было отмечать тех, кто жил и здравствовал, копался каждый день в своих палисадниках и огородах, здоровался со мной и рассказывал о своих старческих бедах или нерадивых детях и внуках. Моя работа заместителя по быту подразумевала заботу и о них, кто отдал когда-то все свои молодые годы и богатырское здоровье нашему большому предприятию, в свое время построившему ныне величаво протянувшееся от Волги до Дона детище «Товарища Сталина». Я останавливался и спокойно выслушивал их разговоры, кивая головой и пытаясь хоть что-то для них сделать доброе и полезное, а они, в свою очередь, находили во мне благодарного слушателя, в которого они верили, рассказывая ему свои беды и передавая привет нашему начальнику, всегда относившемуся к ним с теплотой и радушием.
Список за списком, фамилия за фамилией, поселок за поселком, судьба за судьбой, я перечитывал их и пересчитывал, исправлял и подправлял, стараясь никого не упустить, никого не забыть, переводя нынешних работников из одной категории по выслуге лет в другую…

…- А знаешь, какие они дотошные, эти ветераны, - вспомнил я слова Евгения Васильевича, - кого забудешь, такой разнос устроят, сразу к начальнику бегут.
- А что вы их забывали то? – спросил тогда я.
- Да, всякое бывало. То уже в умершие по ошибке занесем, а они приходят сами на своих ногах и без поддержки, то года работы не те поставим, где-то годик-два недосчитаем, а они с потрепанной трудовой книжкой, где все без нас посчитано. А это, друг мой, граммы и килограммы меда, а он им вместо дорогих лекарств от всех болезней.  Так что повнимательнее, пожалуйста, к пожилым и заслуженным людям, Станислав Леонидович…

…Со всей моей ответственностью и скрупулезностью я занялся тем самым обновлением списков и проверкой данных на людей, в них занесенных, отмечая выбывших или поменявших за последний год количество отработанных лет. Подчиненные мне женщины из отдела кадров помогали со свойственной им щепетильностью, тоже понимая, что за всеми этими, казалось бы, бездушными белыми бумажками с фамилиями, инициалами и цифрами существуют живые люди, работавшие когда-то и работающие в настоящий момент на судоходном канале, каждый в своем подразделении и на своем рабочем месте…

«Время разбрасывать камни и время их собирать», по схожему с этой пословицей сценарию выстроен был график моей работы после того, как все списки утряслись, обновились, проверились по поселкам и подразделениям, подписались составителем и утвердились начальником. Кладовщицы, вымазывая в меде руки и походя после оного действия на большие сладкие конфеты, перепробовав все фляги с медом и опившись после этого несладким чаем, развесили его по банкам и баночкам, отмеряли каждому по заслугам и годам, разложили по коробкам и ящикам, раздали, наконец, по подразделениям и поселкам, а мне…

А мне доставалось самое интересное – развозить нашим поселковым ветеранам и пенсионерам, заходя в каждый дом и квартиру, когда каждая миленькая бабулька пытается усадить за стол и уговаривает попить с ней и свежим медком чайку.
- Чай набегался за день, касатик, нас ведь еще много, пенсионеров да ветеранов, - произносит в очередной квартире бабушка в белом накрахмаленном платочке и таком же чистом передничке, беря из моих рук тяжелую трехлитровую банку с прозрачным солнечным даром щедрых южных лугов. - Пойдем, чайку попьем, заодно и испробуем, какой в нонешнюю весну медок у Ивана Михайловича уродился, спасибо ему за заботу о нас, большое спасибо.
- Да что вы, мне еще многих увидеть надо, Варвара Степановна, извините, - пытаюсь отступать я, но и в то же время жалко бабушку, ей же, наверное, скучно. Я уже знаю ее судьбу и оболтусов взрослых сыновей, которые посещают родную мать только после прихода в ее дом почтальона с пенсией.
Я невольно уступаю ей, захожу на кухню, сажусь за чисто прибранный стол и в очередной уже раз слушаю рассказ о той страшной войне, ужасном голоде до нее и после, о строительстве канала зеками «комсомольцами». В моей голове словно крутятся кадры черно-белого кино о тех далеких тяжелых и героических днях Сталинградской битвы и Курской дуги, Малой Земли и Блокады Ленинграда, которые эта самая бабулька пережила, родив еще своих сыновей и дочку, сгинувшую куда-то много лет назад…

И так почти в каждом доме, почти в каждой квартире с бабульками и дедульками, старыми пожелтевшими фотографиями тех лет, трясущимися от старости руками, прозрачными слезами и мятыми платочками, морщинистыми стариковскими глазами и бесконечными горькими словами, словами, словами о тех временах…
В такие дни я все больше и больше убеждался в том, что когда-нибудь напишу книгу о тех людях, соберу все запомнившееся и осевшее в памяти большой занозой и напишу. Но, напишу ее не так, как пишут все, а как-то по-своему, не выворачивая их души и их внутренний мир, который они скоро унесут с собой далеко-далеко…

Видимо здесь, в таежной глуши, с ее морозным и сухим климатом, белыми снегами и совсем другим солнечным блеском с голубых небес, за десяток тысяч километров от того места, где была та самая кровопролитная и разрушительная война, мне и суждено сделать то, что когда-то задумал. Наверное, именно для этого на полочках и в мешочках, в ящичках и отсеках своего головного мозга и не отрафированной памяти я когда-то аккуратно сложил и посыпал нафталином те самые слова, те самые душераздирающие и цепляющие своей откровенностью беседы с Анатолием Ивановичем и Варварой Степановной, Марией Петровной и Николаем Яковлевичем, наверное…

- Да, «сладкая» папочка, не легка ты по своему содержанию, прямо, какой-то архив истории Волго-Дона и его окрестностей, - сам с собою разговариваю я после поездок с подарками по ветеранам и пенсионерам, - не легка, но желанна и необходима миссия твоя…

Все-таки, как приятно приносить в дом к пожилым людям добро и счастье, как мало от нас, молодых, им надо, что бы стать теми бабушками и дедушками, прабабушками и прадедушками, самыми счастливыми и здоровыми, счастливыми и здоровыми…