Цветение сиреневой вишни 12 о силе инопланетного р

                17

    Страх, беспричинный страх овладел над населением городов, поселений. Кто-то бесновался в диком крике, кто-то корчился в судорогах, кого-то повело в тошноте, оцепенение охватило всех. Останавливались фабрики, заводы, не работали банки, рушились фондовые биржи, приходила в упадок стабильность жизни. Хаос устремился и заправил в устоявшемся бытие, прибирая и прибирая в лоно своё всё более и более обширные области из некогда, что называлось человеческой деятельностью. Ибо верховенствовала бездеятельность над оцепеневшей, парализованной толпой. Откуда ж такая напасть на глобальную цивилизацию, во многом беспечной, во многом высокомерно надменной, во многом даже циничной, во многом в муках противоречий, борьбы добра со злом, но во многом и мечтательной? То была для гибнущей цивилизации причина таинственной, будто и появился ниоткуда. Но знать бы глобально планетарной цивилизации, что наступило вторжение. Из космоса пристально вперился в планету, как глаз змеи, от которого оцепенеет всяко разная мелкая живность, – взгляд разума, глаза звёздной расы, взлетевшей на ступень цивилизации третьего типа, глаза звёздного разума, взлетевшего к вершинам от чёрных истоков Зла.
    И мерный тон голоса прочертит металла скрежетом в пространстве и над пространством:
  - Многофункциональный танк современности. Истребители пятого поколения.  Атомная бомба. Водородная бомба. Бактериологическое оружие. Химическое оружие. Геофизическое оружие. Климатическое оружие. Лазерное оружие. Этническое оружие. Ракеты, крылатые ракеты – средства доставки. Комплекс HAARP на Аляске с высокочастотным излучением. Это всё – оружие человека Земли против человека Земли. Против инопланетной силы вторжения весь этот арсенал человечества Земли, что укус комара…
    То был голос его нового друга именем Аристотель во время тех бесед, что будет и вспоминать, и анализировать.
 
    Семинар подходил к концу. Первым в группе ответив на отлично, Денис, пребывал в ожидании лекции, вспоминая и вспоминая чудесное утро этого дня, как бывает иногда, что другая мысль вторгнется внезапно, завладеет разумом, а затем отступит, давая простор прежней доминировавшей мысли. А таковым и были мечты, думы о ней, и также о предстоящей лекции для всего курса, что по расписанию обозначилась последней парой. Вроде бы движение начато, и нужно что-то ещё предпринять, чтобы оно продолжилось. Но ведь он же супермен, да наконец, он же юноша, будущий мужчина, которому ещё от древнекаменных веков и отдана инициатива в этом деле особенной важности.

    Первый курс факультета философии, собираясь в лекционной аудитории, под номером двадцать пять, был удивлён одним обескураживающим обстоятельством. А оно состояло в том, что гордость курса, а то и всего факультета, (откуда и философов двадцать первого века объявится мастер единоборств, где юноши по большей части духом далеки, совсем далеки от воинственности, что присуще ребятам из спортфака или же ребятам из бойцовских клубов) восседал, важно ли, в том ряду, где обычно занимала место признанная красавица из группы «а». Да притом рядом, как можно было соотнести на взгляд. Когда товарищи по курсу спрашивали, мол ты куда, то лишь кивком головы указал на первые ряды, приговаривая при этом в шутливом тоне:
  - Знаний набираться, а то с вами наберёшься…
  - А-а, понимаем, понимаем, откуда подул ветер перемен… – ответная реакция товарищей также доминировала шутливостью с добрейшим оттенком, ибо если не мускулатурой, то языком-то будущие философы двадцать первого века ох как мастеровиты.

    Она шла меж рядами к своему месту, не видя его, не заметив, но когда увидела его в первых рядах, да примерно в том месте, где обычно она по большей части внимала словам лектора-преподавателя, то сначала остановилась в лёгком замешательстве, что продлилось секунду, не более, а затем продолжила движение той, же, грацией признанной красавицы. Легкое удивление, что недавно посетило его товарищей, облачком промелькнуло по лику её, отчего красота и преобразилась ещё одной гранью от прекрасного. А чуть позднее и выявился мгновенно проблеск искорок кокетства в глазах красиво карих, а затем и обратилось как-то серьёзностью напускной, что, однако, недолго продолжилась. И присаживалась она рядом, но на своё место, стараясь сдержать улыбку, дабы не упустить изъявленную серьёзность, что как-то неловко получалось у неё, в чьём облике прекрасно одухотворённом как-то волей сдерживалась радость.

  - Там на «камчатке» как-то не всё улавливается, что говорит преподаватель. Как-то иногда шумно бывает в наших рядах. Потому решил последовать твоему совету, – говорил супермен звуком голоса слышным для любопытных ушей однокурсниц, занимающих места и в этом ряду, и в рядах ближних.               
    Конечно, что касаемо этого загадочно гипотетического совета от неё, то, не моргнув и глазом, приврал он на ходу вот таким нахлынувшим экспромтом от волны вдохновения. Да, многое могут подумать однокурсницы, но ведь и видели их некоторые по пути в университет и до третьей пары слух ещё как прокатился, ибо он и есть личность незаурядная, супермен истинный, а она красавица, и этим всё сказано.   
    Лектор-преподаватель заметил перемену, случившуюся в лекционной аудитории, потому задержал взгляд на передние ряды, где с видом усердного студента восседал один из завсегдатаев «камчатки», но, однако, студент, отличающийся усердием.

    Она сидела рядом справа за кафедрой, слышал ли он её дыхание, вдыхал изысканных духов запахи, едва ль источающихся. Присутствие её рядом, как волнительно несказанно, как радостно несказанно, и во время лекции мог иногда позволить увидеть её, что рядом, совсем рядом. И будто земля уходит из-под ног, и будто воспаришь в небеса ли, в пространство ли иное, и воздух другой, и ощущение сокровенности. О миг, сладкий очарованно, трепетно взволнованный!

    Преподаватели бывают разные, один строго запрещает наличие в руках всяких гаджетов, чтобы студенты прививали в себе быстроты писания за лектором, другой же мог и придерживаться и более либеральных взглядов, и позволить студентам в некой быстроте прочтения лекции полагаться на запись его красноречия на всяко разные смартфоны, айфоны, мобильники разных марок, приговаривая при этом, мол, классика классикой, а нужно, однако, приноравливаться к веяниям новой эпохи. На этой лекции преподаватель придерживался либеральных взглядов, мол, философия – это рассуждения бытия, как наследство, доставшееся от веков предыдущих, но и подготовка мировоззрения на будущее.

    В самый разгар лекции по социальной философии он решился на такой шаг, что использовали всегда, будут пользоваться всегда. На крохотном клочке бумаги, что изготовил, написав следующие слова: «Я приглашаю Вас в кафе «Хамар-Дабан» отобедать». И тихо неприметно придвинул данный клочок бумаги к толстой тетради, однако, ничуть не пишущей усердно, более полагающейся на свою память, однако, феноменальную память, а тетрадь, просто антураж.
    Прочитала она, улыбкой едва ль приметной от губ красу источающих, что сердце его сжалось в дыхании сдержанном. И стала писать что-то в ответ. И также тихо неприметно придвинула обратно клочок бумаги, что отображено новым содержанием. И прочитал ответ, написанный красивым почерком: «Ну, что же, попробуем твой проект претворить в реальность». И в радости неистовой вспрыгнет сердце, взлетит птицей до самых облаков неба на миром.
    Заметил преподаватель такое проявление души юноши, как и всё действие от начала до конца, покачал головой, да не сказал ничего, не сделал замечание. И он когда-то был молодым.

    После лекции вставали студенты со своих мест, устремлялись к выходу. И они встали, и она с улыбкой, молча, направилась к выходу, сопровождаемый самим суперменом под самые любопытствующие взгляды, кое-где и зависть прохватила.
    В коридоре его ожидали одногруппники, чтобы все вместе пойти до какой-нибудь столовой, каковых хватает по периметру площади «Площадь Советов», так названной ещё в старые советские времена. Там в центре её возвысилась самая неординарная, уникальная достопримечательность Улан-Удэ в виде головы Ленина, вот такого памятника от советской эпохи, вошедшего в саму книгу рекордов Гиннеса. На вопросительные взгляды о том, что пора в столовую, он кивком указывал на новую реальность сегодняшнего дня, на что друзья-одногруппники также отвечали молчаливыми кивками, мол, всё понятно.
    У гардероба видел весь курс, у выхода видел весь курс, молва процветала. Через несколько минут они были наедине, свободными от взоров всего курса. Шли, молча, что было немного странно. Хотя, как посмотреть. Он с упоением вдыхал городской осенний воздух, весь клеткой своей сущности старался впитать и впитать каждую минуту, секунду трепетно чарующего мига под хмурым небом октябрьского дня.

    В кафе «Хамар-Дабан» было мало народу, тишина нависала под расписным натяжным потолком. В этом продолжающемся, неспешно ли идущем миге очарованном он угощает, угощает саму дочь олигарха, но красавицу, что переглянулись, было трое молодых мужчин за дальним столиком у угла, да отвернули весьма ль любопытствующие взоры, однако, под давлением внутренней культуры, видя, что не одинока красавица. Да и парень и тела статностью, и ликом искренности искрящее молодым, благородным также внушил им уважение, опять же под давлением и внутренней культуры, и духом также благородным. Побольше бы таких людей, по жизни движимых лучезарности светом добрым, то и миру быть бы намного чище светлее.
    Заказал-то, конечно, же, по желанию красавицы, всего-то ничего. По пирожному, да по чашке бурят-монгольского чая зелёного. После занятий его юношеский организм, да притом необыкновенно трансформированный требовал ох-хо-хо, он бы сейчас и полбарана съел бы, но ничего, дома наестся.

  - Мы уже давно однокурсники, а я не знаю, как тебя зовут. Меня зовут Денис, – решил он таким образом представиться за чашкой чая.   
  - Я знаю, что тебя зовут Денис, все знают, что тебя зовут Денис, ты же у нас знаменитая личность, – говорила она с улыбкой на устах, говорила, призвав все прелести от тона голоса кокетливости девичьей, что замрёт, замлеет сердце юноши. – Меня зовут Ника, – и чуть вскинула голову назад, будто расправив волосы, светло озарением лика прекрасного, а в глазах проблеск блика нет, не кокетливости, но чего-то такого, как от сути сокровенно светлого.
  - Ника, названная ли в честь древнегреческой крылатой богини победы, – говорил Денис точно тоном своего нового друга именем Аристотель, говорил, конечно же, щеголяя, и без того поднимая высоко игривое поле разговора, что всегда присуще в начинающихся отношениях девушки и юноши ещё с незапамятных времён эпохи начала цивилизаций. – В древнеримской мифологии твоему величественному имени соответствует соответствует имя Виктория – богиня победы.
    Да, стрелы такого щегольства, кажется, достигли цели, возымев успех, что у Ники сначала расширились глаза от удивления, но затем она рассмеялась искренне, что немногие посетители в кафе и переглянулись, и восхитились. Да, редко встретишь столь красивую, гармоничную пару.

    К остановке шли уже нисколько не молча, говоря и говоря без умолку на вдохновении, на высоте игриво заливистого поля разговора. Бывало, некоторые пешеходы да оглядывались на такую расцветно юную пару, дабы запечатлеть столь неординарное, гармоничное, прекрасное, что так широко, открыто выделилось от окружающего бытия повседневности. На остановке простояли недолго, окутанные разговором. Но ведь время неважно было для них. Да, хоть на час опоздает, но на этом маршруте микрик всегда вовремя.
    Конечно же, сели рядом и, то смотрели на окошко, наблюдая за вереницей автомобилей, сплошь иномарок, и, то разговаривали снова, да хоть о чём, вызывая у некоторых пассажиров, опять же, волну восхищения, да и только. И вот уже его остановка, но не Денис не поспешил к выходу, невозмутимо оставшись на месте. И озарение улыбкой лика прекрасного было признаком того, что ей понятен этот маневр супермена.
    На её остановке он сошёл первым и галантно предложил руку, на которую оперлась она, и спрыгнула грациозно. А затем пошли они, ведомые тем же разговором к элитному району пентхаузов, вилл, коттеджей, где у входа остепенился будто псом сторожевым некая смотровая башня, вооружённая видеорегистратором. Здесь наступила пора прощания, что тщетно уже фиксировалось на видео, становясь ли достоянием истории, но уж взволнованным моментом биографии точно. И впечатления на весь оставшийся день до самой ночи.

    На следующее утро в среду Ника, как всегда по принципу души, пошла на остановку, чтобы сесть на очередную маршрутку. Проходя мимо высоченной сторожевой будки охраны элитного района, она с изумлением увидела застывший впереди такой старенький, обшарпанный салоном автомобиль отечественной марки «жигули». Таковых уже, можно сказать, ралитетов осталось совсем мало на улицах Улан-Удэ. Изумление было приумножено ещё и оттого, что в нём ох как важно преважным видом восседал сам супермен – стремительно взошедшая звезда факультета.
 
                18
   
    Его тогда как-то повело помимо воли, или была эта его его же воля, навязанная неизвестно откуда. Стоило об этом сказать новым друзьям, и потому в ходе бесед он обратился и к Аристотелю, и к Семеле, что находилась немного поодаль у берега синего моря, что плещется о волны берегов суши девственной экзопланеты. Её галактика в исполинских просторах Вселенной отстоит во вращении от Галактики Млечный Путь на расстоянии, исчисляемой в миллиарды световых лет. И сюда ступала нога странствующих во Вселенной, нога всесильно могущественных из звёздной системы KIC 8462852, что в созвездии Лебедя в Галактике Млечный Путь по наименованию землян. Да, лететь до этой экзопланеты, до её галактики звездолёту со скоростью света на основе фотонного двигателя за время, исчислённое в несколько миллиардов лет. Но когда в арсенале могущественной цивилизации звездолёт с варп-двигателем, то разрешён такой вопрос. Но не расстояние, и не эта экзопланета заинтересовала его, а то, что происходило с ним тогда, когда гостил у дедушки на выходных. И потому Денис говорил, рассказывал новым друзьям то ощущение, что ощутил тогда, когда осматривал довольно таки интересную библиотеку дедушки:

  - У дедушки в его библиотеке я почему-то стал искать неизвестные мне книги, книги, которые я никогда не читал, о которых никогда не подозревал. Перерыл много книг и наткнулся сначала на одну книгу, а потому на другую. Я никогда их не читал, и не собирался читать. А ведь в школьные годы я всё больше на компьютере, всё больше в интернете. Конечно, я эти книги всегда нашёл бы в интернете. Но тогда что-то толкало помимо воли моей. Конечно, во время беседы я стал понимать, что я иногда, а может всегда был ведомым, а вы ведущим, я был перципиентом, такой мысленной камерой слежения, а вы индуктором, телепатически узнающим всё зафиксированное этой камерой слежения.
  - Такое было не всегда, такое было в определенные минуты, в определенные часы. И мы вели тебя, чтобы наткнулся на нужную тебе информацию, что может помочь тебе в определенный миг твоей судьбы, – говорила Семела, всё так же стоя немного в стороне у берега синего моря девственной экзопланеты. 
  - Я понимаю. Тогда я наткнулся на две книги и залпом прочитал их. И запомнил книги слово в слово, потому что у меня феноменальная память саванта, такого «человека дождя» после саркофага, после того, как вы на основе вашей невероятной технологии трансформировали, изменили меня. И вот эти две книги: первая, на которую наткнулся – «Нострадамус (пророк европейской истории)», вторая книга – «Интуиция. Знание за пределами логики. Ключи к новой жизни. Ошо», – говорил он тогда взволновано.
  - Да, в те часы мы вели тебя, – на этот раз говорил Аристотель, – мы вели тебя к этим книгам. Почему к этим книгам? Мы просканировали библиотеку дедушки, и потому знали досконально про все книги в его библиотеке. Мы вели тебя к определенным знаниям. Но скажи, процитируй то, что посчитал более нужным. У тебя навсегда феноменальная память, и потому ты сможешь… – говорил, предлагал Аристотель не только продемонстрировать феноменальную память «человека дождя», но и узнать то, что посчитал Денис более нужным.

    Денису стоило нескольких секунд на сосредоточенность, а затем и взыграла вулканом феноменальная память саванта, «человека дождя» на основе такого поставленного, искусственного савантизма. 
  «Что такое великая загадка времени?
    Действительность течёт непрерывно и постоянно. Для того, чтобы быть в состоянии воспринимать её, мы вынуждены расчленять непрерывную действительность на отдельные моменты. То, что мы видим непосредственно в один из ближайших, беспрерывно ускользающих от нас моментов, мы называем настоящим; то, что мы видели, а теперь не видим – прошедшим, а чего не видим, но что может наступить или же не совершиться будущим.
…мы можем рассматривать вселенную, как четырёхмерный мир, который по свойствам нашего восприятия, мы видим только в его разрезе, как трёхмерную вселенную. Четырёхмерный мир есть бесконечное число моментов, рядом существующих из жизни трёхмерного мира, его состояний и положений, точно как трагедия или комедия, разыгрывающаяся в течение известного времени на экране кинематографа, существует пространственно и одновременно в трёхмерной протяжённости кинематографического аппарата и в отдельных снимках фильмовой плёнки».               

  - Книга Максима Генина «Нострадамус. (пророк европейской истории)». Париж – Рига. 1938 год. Страница 107, страница 108. Что ж, похвально, слово в слово, – такова тогда была реакция Аристотеля на вспышку его феноменальной памяти, и говорил дальше с той же толикой торжественного тона, – ну, а что скажешь из второй книги «Интуиция. Знание за пределами логики», основанной на размышлениях индийского мистика, философа Ошо. Как-никак, а ты –студент факультета

    Денис понимал, что Аристотель и Семела, как и он обладают феноменальной памятью саванта, а то и лучше. «А что если немного схитрить», – промелькнула такая шальная мысль, а что если самому проверить.
  «Лишь с помощью интуиции человек может постичь границу между интеллектом, логическим мышлением и более объемлющей областью духа. Логика – это то, как познаёт реальность ум; интуиция – то, как переживает опыт реальности дух. …
    Все мы обладаем естественной способностью к интуиции, но социальная обусловленность и формальное образование часто работают против неё. Нас учат игнорировать собственные инстинкты вместо того, чтобы понимать и использовать их как основание для индивидуального роста и развития. И в процессе этого мы подрываем сами корни своей врождённой мудрости, которой предназначено было расцвести в интуицию. …
    Мы можем научиться различать между подлинным интуитивным прозрением и «выдаванием желаемого за действительное», которое легко может привести к ошибочным решениям и нежелательным последствиям».

  - Что ж, похвально, похвально, можно сказать, отрывочно, но слово в слово из четвёртой страницы обложки, из такой рецензии к книге индийского философа Ошо, которого признали одним из тысячи величайших деятелей двадцатого века,  – такова была реакция Аристотеля, но в глазах его, однако, вовсю заиграли лукавые огоньки, в которых отразилось его полное понимание ситуации, и всего лишь.
  - Я могу привести цитаты, размышления самого Ошо, – кротко ли говорил он, разоблаченный в маленькой хитрости.
  - Конечно, конечно, мы слушаем, – без тени укора в тоне голоса приободрил его Аристотель.

  «Будь безмятежным. Сядь под деревом и просто позволь мыслям осесть и стихнуть. Просто жди, не думай. Не создавай проблемы, просто жди. И когда ты почувствуешь, что пришло мгновение не-мышления. Встань и начни двигаться. Куда бы ни стало двигаться тело, позволь ему. Просто будь свидетелем. Не вмешийася. Потерянную дорогу можно найти очень легко. Но единственное условие: не позволяй уму вмешиваться.
    Это часто случается ненамеренно. Великие учёные говорят, что каждый раз, когда делается великое открытие, оно всегда делается внутренним проводником.
    Когда твой ум исчерпан и ничего больше не может сделать, но просто отступает. В это мгновение отступления внутренний проводник может дать намёки, указания, ключи. Человек, который получил Нобелевскую премию за описание внутренней структуры человеческой клетки, увидел её во сне. Он увидел всю структуру человеческой клетки, внутреннюю клетку, во сне, и утром просто нарисовал её. он сам не мог поверить, как он это сделал, потому что он работал много лет. Через многие работы он смог заключить, что этот сон был правильным».

  - Книга размышлений Ошо об интуиции. отрывок на странице 161. Издательский дом «Весь». 2002 год. А вот книгу Максима Генина «Нострадамус» переиздали в Центральном доме литераторов. «Дягилев центр». Репринтное издание. 1990 год, – говорил Аристотель тем же тоном торжественности, а затем добавил тихо без всякого торжества уже другим тоном в голосе, каким-то замогильным, как говорят, с таким налётом от магического, – Да, в этом плане мы вели тебя на расстоянии. Мы наталкивали тебя на определённые знания. Но знай, дорогой друг, с этого дня мы не будем вести тебя, давая тебе полную свободу действий на основе нового сильного тела, нового успешно трансформированного организма, новой феноменальной памяти, и тех знаний, что получил при нашем взаимодействии, но о котором ты не подозревал. У тебя с этого дня полная свобода действий, при которой ты можешь сполна пользоваться подарками, которые мы тебе подарим.
    Этот разговор состоялся ещё до прощания. Тогда в заключение того разговора Аристотель добавил уже тоном отеческой заботливости, с неким подтекстом, такой загадочностью:
  - Тебе осталось пройти ещё один курс на трансформацию. И после него полная свобода действий на основе и нового трансформированного разума, и духа…
    Три полных дня прошло после возвращения, но вот трансформацию разума никак не ощущал, да и дух такой, же, прежний.

    Утром в среду, в день, когда по расписанию физкультура, собирая спортивную форму, задумался о чём-то, вернее, что-то заставляло изнутри произвести какое-то действие, которое не мог объяснить сознанием. А в этот день он всегда ездил в университет со спортивной сумкой, будто студент спортфака. Но что-то вколачивалось в голову, такая будто мысль о том, что надо взять с собой кое-что. А что именно? И потянуло осмотреть подарки новых друзей. И взгляд неожиданно ли упал на тот подарок, что подарен в единственном экземпляре, и задрожало сердце, будто и сделал правильный выбор, идущий подсказкой изнутри, из бездны собственной души или ещё отчего. Потому осмотрел данный подарок и аккуратно вложил его в боковой кармашек спортивной сумки, ибо он был вмещаем, малогабаритен. 

    На подступах к элитному кварталу вилл, коттеджей попадались навстречу ох солидно роскошные иномарки, степенно массивные джипы, выразительно крутые концепт-кары, в которых олигархи самых разных классов, а это люди с твёрдым характером, непреклонной волей, действительно трудоголики, начинали свой рабочий день. Конечно, же, ошибочно будет мнение, если представлять их только по развлечениям на Канарах, на Мальдивах, на островах Сейшельских, на островах Карибского моря и так далее. Но вот сынки, доченьки олигархов, вот эта «золотая молодёжь» светящиеся, мелькающие и в социальных сетях, и в телевизионных новостях сами по тернистой тропе, пути жизни сами вряд ли чего добьются в этой сложной обыденности бытия, обеспеченные на всю жизнь до глубокой старости благодаря солёному поту родителей-олигархов. Конечно, же, не всех стричь под одну гребёнку. Бывают и некоторые сыновья, дочери склонны к работоспособности, которые стараются и сами проявить должные качества, чтобы и быть достойными своих отцов, а иногда и матерей, что также выбились в олигархи, в круг новых аристократов. И она, точно она также стремится в обладатели железного характера, стальной воли. Ибо, какая нужна и воля, и характер, чтобы при таком раскладе жизни, когда всё, может, и до вертолёта, под рукой, идти каждое утро на остановку, садиться в обычную маршрутку, иногда дребезжащую салоном, и ехать на учёбу в университет. И это на фундаменте, на основании красоты природной, красоты неземной, как говорят, когда хотят подчеркнуть красоту неимоверную.   

    Конечно, же, персональные шофёры и их патронажные шефы, властители собственных финансово-экономических империй с удивлением разглядывали его автомобиль, как и его самого, попадавшихся им навстречу. Кого это занесло в их края высочено благодатные? Однако, не террорист…
    Как и ожидал, так и случилось. Она проходила мимо высоченной сторожевой будки, отделяющей домашний мир олигархов от всего остального суетного мира. И она увидела старенький «жигули» и его за рулём. И случилась ожидаемая метаморфоза в виде широко раскрытых изумленных глаз, в которых и заиграют такие грани красоты, что глаз не отвести. И садилась она  уже с такими смешинками в глазах, что также глаз не отвести, и рассмеяться в ответ смехом заливисто искренним, добрым. Но сдержался.

    В веренице элегантных иномарок разных марок в утренний час пик старенький автомобиль «жигули» оказался, чуть ли, не в единственном числе. Бывало, заглядывались шофера, пассажиры иномарок на такой вот раритет недоуменно, в этой старой развалюхе по их мнению восседала такая красивая, гармоничная пара, опять же по их разумению, что было точно в яблочко, настоящей истиной. Нет, не чувствовала себя Ника неуютно в этом старом отечественном автомобиле со столь обшарпанным салоном, никак нет. И она старалась быть гордостью похожа на своего спутника, что важным, счастливым видом уселся за баранку, маневрируя ловко меж рядами иномарок. Да что там вот этот их однокурсник высокомерно надменного нрава с его отцовской иномаркой, с такой тачкой, что принято считать крутой. Да ни за что не сядет она в его роскошный «селф драйвинг», возомнившего себя из высшего круга аристократов. И с малолетства думы о том, что дозволено многое по этому весьма легкому пути жизни. Но ошибочны думы его о том, что всё продаётся, и всё можно купить. Нет, и уважение, и дружбу, и любовь не купить и за горы бриллиантов, и за миллиарды любой валютой. Но прочь мысли об этом, когда рядом с тобой такой вот супермен, такая вспыхнувшая звезда факультета, а что до старенького автомобиля, то не имеет это значения никакого. 

    Однако, сама неординарная ситуация потребовала разговора на весёлых тонах, сопровождаемого таким же весёлым обоюдным смехом. Ох, всегда игриво непринужденное поле разговора между юношей и девушкой, что развернётся вширь. Что взметнётся ввысь. И так до самого университета. И уже на подъезде к университету он вдруг спросил, как-то отрываясь, отстраняясь от данного поля разговора:
  - В пятницу после занятий ко мне подходил один парень, ещё школьник. Он предупредил меня о какой-то опасности, говорил, что его послала старшая сестра. Он – твой младший брат?
  - Да, – едва ль выдохнула красавица, притупив ли очи, будто вырвалось признание в чём-то.
  - А что за опасность?
  - Мне дядя Аюр, наш шофёр говорил мне, что прошёл слух об одном парне, что какими-то приёмами разобрался с тремя спортивными, тренированными парнями из среды «золотой молодёжи». И что это не останется просто так, – говорила Ника тихо, без какой-либо взволнованности, затем выдержав паузу, добавила, – Денис, я беспокоюсь за тебя.
  - Понимаю, понимаю. Но если подразумевать, что за спинами этих парней большая авторитетная сила, то, конечно, стоит учесть такое опасение, конечно, такая сила не оставит это просто так, но ничего, жизнь продолжается. И я, как все, езжу на учёбу, как все, учусь старательно, – говорил Денис тихо, без какой0либо взволнованности.
  «Эх, знала бы ты, какая сила стоит у меня за спиной», – подумал Денис про себя, не вслух, представив образы Аристотеля и Семелы – представителей невероятно могущественных во Вселенной, подумал и представил мысленно, образно этот подарок новых друзей в единственном экземпляре, что упокоился в боковом кармане спортивной сумки.

    И снова во всём блеске была проявлена, продемонстрирована галантность на высоте грациозности, когда он нарочито легко открывал перед ней тяжёлую массивную дверь, и когда тем же ловко виртуозным изяществом галантности подавал её куртку спортивного покроя в гардероб, что даже удостоился похвалы от пожилой гардеробщицы за такое поведение изысканных манер. И видели это с их курса, и снова кое-где вздыбится облачко всяко разных разговоров. Ибо, пока не привыкли взором, когда такое дело в виде ли дипломатии едва лишь ступило в начальную фазу этого пути особенно прекрасного.   

    Третьей последней парой в среду, как всегда, по расписанию были занятия по физкультуре. Как всегда занятия проходили на отдельных параллельных полях. Он ненароком ли да заглядывался на соседнее поле, где всё, же, выделялась она посреди всех студенток своей фигурой грациозной красоты. Она ненароком ли да вскидывала взором на соседнее футбольное поле, где блистал вдохновенностью игры он, отличающийся от всех и статностью тела, и ловкостью движений, и мастерством, и замечала, что не одна она такая вот наблюдатель. Но порой студентки, мимолётно ли, бросали взгляд и на неё, что явилась на этот свет не только красавицей от природы, но и успешной удачницей, что ненароком ли и обольётся зависть. Но вряд ли дойдёт дело ситуации драматичности. Ибо этот юноша, однако, предельно чётко разъяснил позицию.

    Она приехала на стадион вместе с одногруппницами на трамвае. Он приехал один на обношенном ли, таком весьма обшарпанном автомобиле, и когда поставил его на парковку, то одногруппники, однокурсники просто обомлели. Вот так да! Но ехать домой Денис и Ника договорились вместе на этом стареньком раритете.

    После занятия по физкультуре он шёл вместе с одногруппниками, шёл молча, не встревая в какой-либо разговор, весь в предвкушении предстоящей вместе поездки домой. И было бы так. Но опять взглядам первокурсников бросились несколько довольно солидных иномарок. И тревожное предчувствие охватило всех. Ибо и был опыт сопереживания.
    Да, предчувствие не обмануло всех. Так и случилось, как и в тот раз. Но на этот намного изощрённее и коварством своим, и злом своим. Ибо численность против их однокурсника была намного превосходящей. Не трое, как после того занятия, а полтора десятка, примерно полвзода, если выразиться военным языком. Но что-то похожее было от состояния войны, маленькой войны, что была объявлена против него неведомо кем. Хотя, указывался источник. Те трое потерпевших поражение. Двое из тех троих были здесь, не было того с вывихом в локте.
    Никто не видел, никто не заметил, да и как заметить, когда за тонированным стеклом роскошной иномарки сидел за рулём этот первокурсник низко прелым духом высокомерности, по надменному лику которого пробежится ли в слюне ехидства ли эдакая улыбочка злорадная от сути пакостной. А, ведь недавно острый студенческий язык присвоил ему кличку «Иномарка», в смысл которой вложено уж побольше презрения без всякой там тени уважения.

    Эти бравировать не стали, понимая, какой боец перед ними, и потому сразу без всяких вступлений предложили ему пройти с ними за дамбы, на берег Селенги. Но от воинствующей группировки отделились несколько бойцов, таких накачанных, тренированных атлетов, перед взором студентов промелькнули пистолеты огнестрельного порядка или травматики, не разберёшь в быстроте. И выказали повелительно, чтобы никакого звонка в полицию. И того же мнения придерживался их однокурсник, их товарищ:
  - Всё будет нормально, нормально. Только одного не прошу – не звоните в полицию. Это моя просьба…, мои однокурсники…

    И улыбнулся однокурсник всему курсу, товарищам своим, и пошёл вместе с ними, даже обогнав их в этом устремлении за дамбы, где никто не увидит расправу над ним. И стояла она вся бледная, отчего красота её ничуть не поблекла, стояла в тревожности и память бликом молнии навернула тот момент на пирсе озера Ногон-нур. И его, тогда беспомощно барахтающегося в воде по колено, но посмевшего заступиться, взлетевшего на высоту ступени отваги и благородства. И не выдержала тогда она, и бросилась на помощь ему, протянула руку. В то лето они им было по пятнадцать лет, они были после девятого класса, перешедшие в класс десятый. Не выдержала она и сейчас и чуть ли, не криком взволнованным тоном проговорила она:
  - Может быть в полицию, набрать себе проблем. Но ведь вас пятьдесят парней, и если вместе одной силой…, да и мы девчонки не должны стоять на месте. Я знаю его не с этого года, не с первого курса, я знаю его со школьных лет, со школьных лет…
    Со школьных лет? Услышано было всеми. Во всей взволнованности момента, сути трагичности, всё же, налёт удивления имел место быть.

    Проходили минуты, и была в отчаянии Ника, и был напугано взволнован первый курс факультета философии. Туда за дамбы ушёл их первокурсник с таким эскортом спортивно натренированных бандитов, если называть вещи своими именами. И некоторые из них из этой же среды «золотой молодёжи».
    Проходили минуты, минут пятнадцать, двадцать, да разве кто считал. И вот из-за дамб показался кто-то, и этот кто-то выходил оттуда в единственном числе. 
    Пристальность взгляда всего курса, и прежде всего, отчаянно взволнованного взгляда Ники определила точно. В фигуре вырастающем издалека по мере приближения они видели, увидели на вздыбленной волне радости гордость их курса – своего товарища, идущего задумчиво серьёзно.      

                19

   Продолжение следует...