La Luna

   В Барселону,лёгкой кошачьей походкой,я вошёл рано утром.
Справа на холме,в оранжевых лучах восходящего солнца,каменные бабы водили хоровод,размахивая неуклюжими лапами.
Спускаясь по шоссе в огромную воронку города,я сначала попал в бесконечные и так нелюбимые мной заросли тростника.
От них пахло псиной,они,как лабиринты,запутывали и заставляли нервничать.
Люди с кошачьими мордами,что-то мурлыкали себе под нос и крутили педали,катаясь на велосипедах по этим жутким зарослям.

   К полудню
я всё же вышел на старые улочки и попал в мир беспечных и ленивых жителей,
сидевших в майках и "трусах на босу ногу" на крылечках и в проёмах дверей. Уголками прищуренных плутоватых глаз они мысленно шептали мне:
 - Присоединяйся к нам,Вагабонда?
Вместе будем оттягиваться и оттопыриваться по полной схеме.
Будем гулять каждый сам по себе и все вместе с этим большим рыжим котом в жёлтую полоску,с котом-городом по имени Барсик?
Ведь это как раз то,что ты ищешь!
Город лентяй,город-балдёжник.
 
Они все здесь сегодня явно не собирались идти на работу,
просто не собирались ничего делать
                и ничего не делали.

    Барселону сунул в картонную коробку,
    Обернул пёстрой позолоченной бумагой,
    Повязал широкой красной лентой с большим бантом
    И бросил мне под ноги прилизанный мужик
    С вытаращенными глазами,
    В белых лакированных штиблетах,
    С глумливой рожей и усами лангуста.
    Он щёлкнул двумя пальцами и воскликнул:
    - Оле,пацан! Бери - это твоё,ты заработал!

    Центр города с аккуратными квадратными кварталами растекался паутиной во все стороны и исчезал и таял на склонах голубых и светлых гор. По моему первому впечатлению,он был похож на французские большие города,легкомысленный и беспечный. Я не стал таскаться со своим рюкзаком по всему городу,а сразу решил идти к Саграда Фамилия. Если мне этот город кинули сверху,в виде презента,то я сегодня просто отдыхаю,дышу легко и полной грудью,по мере способностей получаю удовольствие.

    Саграда Фамилия,вылепленная из цемента и оттеделанная керамикой умелым и сумасшедшим художником по имени Гауди,выглядела,как хорошая добротная импрессионистская живопись в обрамлении простых и никаких кубических зданий. Лужайка перед церковью с пальмой и белым фонарём была расположена как раз в том месте,где мне необходимо было бы поваляться на травке. И я повалялся под ласковым солнцем и промурлыкал свой гимн бродячих котов. Туристы суетились вокруг,стояли в очередях,ходили толпами справа-налево и слева-направо. А я просто пошёл по городу,петляя,как заблагорассудится,отдыхал на скамейках и валялся на травке в парках. Город кружился. Он растекался,как пластелин на солнце,лепился из всякой всячины. Он был пластичный,то и дело меняющий формы и очертания. Тот сумасшедший художник был прав насчёт Саграда Фамилия,в таком городе должны быть только такие церкви,теряющие формы и очертания,размазанные в пространстве и утекающие в небо,капающие обратно с облаков и стекающие со шпилей на карнизы. Это неожиданно-гармоничное соединение неожиданных решений - точная характеристика Барселоны.

    У голубого марева Средиземного моря жители Барселоны вальяжно гуляли и вдыхали чувственно солнечный день и тёплый бриз. Огромные башни-дома похожие на парусники плавали в солнечном свете посреди неба и люди тоже куда-то плыли вместе с берегом и пальмами. Нет,этот город точно кто-то придумал для разнузданного балдежа. Они тут все так балдели,что аж жутко делалось. Я так не привык. Я привык маршировать по дорогам,а тут вообще никто никуда не марширует и наверное и никогда и не маршировал. Так сразу,вдруг,остановиться и ничего не делать я явно не был готов. И потому решил подготовить себя к балдежу и беспечной жизни,постепенно снижая темп движения и восприятия окружающего меня мира по дороге до Парижа. Этот город был слишком беспечен для меня,он просто пугал своей беспечностю,а потому улочками улочками я двинул на выход,в сторону французской границы.

    Бесконечные лабиринты улочек весь день выводили меня на городские площади и в парки,и в конце концов привели в вечер. Вечер подкрался с соседней улочки и наступили сумерки с огнями реклам,гирляндами огней,с беспечными людьми в барах и ресторанах,расцвеченных жёлтыми,оранжевыми и красными рекламами и фонарями. Никто никуда не торопиться. Пьют кофе и пиво,вино,едят мороженое,гуляют в белых туфлях и дымят сигарами из-под соломенных шляп. Где-то выше в вечерних сумерках стояла гигантская конусовидная башня в виде фаллоса,окружённая огнями реклам,красными габаритными огнями машин,белыми пунктирными точками уличных фонарей. Казалось,все окрестности в этот вечерний час водили хоровод вокруг того ***. А он тоже,весь обдолбанный,плавал невесомо в в тёмно-сизом кумаре позднего вечера,в мириадах огненных светящихся капель. Барселона утыкана всякой всячиной,эротично торчащей в небо. В вечернем и ночном городе это всё вызывало чувство всеобщего восторга.

    Уже в ночном полупустынном пригороде я свернул влево на соседнюю улочку и вышел на квадратную площадь. По ней,как в театре абсурда,катались на велосипедах странные типы и гуляли молодухи,похожие на художниц,а посреди площади стоял ещё один *** - огромная красная,круглая,кирпичная труба. Тёмно-красная заводская труба стояла посреди площади и её жерло исчезало где-то в черноте. Труба словно высовывалась из чёрного рта неба и тыкалась другим концом в серую площадь. У одной из стен,окаймляющих площадь,за синим деревяным забором-варотами прилепилась старая хижина. За тёмно-синими дверями-воротами,похожими на вход в конюшню,кто-то жил. В маленьком оконце горел тёплый свет,а телевизор показывал что-то азартное и тому,кто там жил,было смачно дымить папироской,пить кофе,смотреть телевизор и жить рядом с этой огромной кирпичной трубой,которую каждую ночь небо втыкало в тёмную площадь посреди домов со светящимися окнами,а местные люди-лошади прикуривали от той трубы,стучали копытами степ и отбивали чечётку,тихо ржали и делели драйв. Это кайф - просто жить или даже просто спать рядом с этой кирпичной трубой,писать картины и слушать джаз по радио.

    Но я никак не мог остановиться. Я шёл и шёл в сторону французской границы,а над чёрными пальмами на берегу светящегося тёмно-синего моря,в синем ночном небе ярким прожектором уже светила неистово белая Луна. Под волшебным светом круглой Луны вся Каталония качалась в гамаке,связанным из лунного волокна. Ночной мир вокруг: и горы и море,и городки вдоль шоссе у кромки воды купались в синем свете. Жители окрестностей вышли на улицы,балконы,уселись в барах,на скамейках в парках и начали дружно урчать,как коты и кошки и жмуриться на сияющую Луну. Мириады светящихся флюид,живых микроскопических существ рассеивала Луна,вращая веер света над миром. Луна вращала веер и рассыпала жемчужную пыль. Море,горы и люди вдыхали и пили этот магический элексир и слегка пьянели. Происходило что-то необычное и спать совсем не хотелось,я просто шёл и шёл и не мог насмотреться на этот синий свет,на поблёскивающее рыбьей чешуёй синее море и небо,светящимися кольцами опоясывающее белую и чувственную Луну. Я не виже разницы между человеком,всю жизнь просидевшим у телевизора или прошедшем пешком сто километров или даже тысячу,всё равно меня никто из них меня не поймёт,потому что я к тому времени уже прошёл больше десяти тысяч километров и я конечно же очень ровно дышал на любую красивую поверхность. Но Луна в эту ночь зацепила меня своим "люминиевым" крюком.

    Вдоль ночного моря по железной дороге куда-то влево и вправо бегали поезда с жёлтыми вагонами,а провода и красные и синие фонари железнодорожных семафоров писали новые ноты на музыку "La Luna". Всё происходящее вокруг; и Луна и железная дорога вдоль светящегося моря,и люди в ресторанах были,как из старого итальянского фильма,насыщенного цветом и чувствами. Словно наступило время сеанса и Луна,развесив покрывало ночи,включила свет и звук. Мир ожил и зазвучал так,как он и должен звучать,когда сердце и душа соединяются вместе и без страха летят над миром. Сияющая Луна перебирала белыми лучами струны серебряных проводов и мигалам мне огнями семафоров. Блестящая чешуя сияющего синего моря шевелилась от дыхания живой и чистой Луны. Синее небо и красные глаза огней,чёрно-зелёные кусты у кромки воды и столбы с натянутыми проводами-нотами генерировали ритм мелодии "La Luna".

   На одной из станций я незаметно проскользнул в ветхую деревяную калитку,покрытую паутиной и ночь прикрыла за мной в тишине ту потайную дверку в волшебный лунный мир.

    Старики и молодёж гуляли вдоль моря,пили кофе в барах,смеялись и шутили,высовывались из окон и обсуждали явление ночного светила. У всех вокруг было одно роднившее всех глубокое чувство - La Luna. Луна в эту ночь была живая и люди всем сердцем любили её и это светящееся синее море и эту волшебную ночь. Я шёл всю ночь,проходя город за городом и не чувствовал усталости. Вместе со всеми не мог надышаться на эту ночь,луна нас всех сделала родственниками навсегда.

    И где бы я не жил и не ходил
    По дорогам из страны в страну,
    Я всегда помню,
    Что мои родственники живут там,
    Где право на слово имеет только душа,
    Где La Luna.


    продолжение и редактирование следует...