Маскарад

Испокон веков всегда существовали два типа обеспеченных людей: те, кто нажил свой достаток нечестно и те, кто имел в себе силы признаться, что украл. Жестокие реалии мира редко позволяли хорошим людям жить в достатке, а за последние несколько лет их численность и вовсе сократилась до минимума. Так называемые «сливки общества» позволяли себе все, что только могли пожелать, прожигая время за очередной стопкой виски и ублажением дорогой шлюхи из лучшего борделя в округе. Были те, кому это доставалось по наследству и те, кто становился таким добровольно. И я даже не знаю, кто из них отвратительнее. Вторые обчищали первых, а первые, утопшие в собственной алчности и жадности, громко заявляли об этом, да так, будто у них не кошелек из-под носа увели, а всю семью на каторгу отправили. Хотя... Нет. Последнее никак бы не затронуло их, в отличие от их собственного кошелька. Но не спешите думать, что мир рухнул, и антиутопия поглотила всё живое на этой земле. Отчасти, это правда.
Несколько десятков лет назад, в мире случился глобальный финансовый переворот, падение валют и экономики, а в следствие – революция и война. Третья и четвертая мировые войны шли одна за другой с перерывом в пять месяцев. Это время было тяжелым для всех: от самых бедных до неприлично богатых. Упала вся платежная система и деньги обесценились, вплоть до того, что на плаву осталась лишь одна единственная валюта. Половина населения Земли была вырезана во время военных действий и повстанческих операций, а вторая половина тщетно пыталась остаться на плаву после столь глобального дефолта. Подобно тонким сухим листьям, сгорали города, даже целые страны. Республики и мелкие государства стали постепенно исчезать с карт, границы менялись каждые несколько недель. Лишь спустя тридцать лет конфликты пошли на спад. Не полностью, но все же стали восстанавливаться отношения между странами, монархия начала угасать, постепенно пуская на смену себе демократию. Конечно, далеко до идеала, но этот страшный век был почти позади. Теперь всем предстояла тяжелая работа по исправлению былых ошибок. Но есть ли у людей такой шанс? Смогут ли они слепить новый мир из тех обломков, что имеют они сейчас? Не скатятся ли они в пропасть войн, революций и кровавых расправ вновь?

***

– Джейн! Эй, Джейн! – радостно кричал Дэвид. – Смотри, что я сделал вчера, когда был с папой в шахте.

Высокая девочка с длинными волосами, цвета ржи широко улыбалась, глядя на творение Дэвида, которое он вложил в её ладонь. Это была миниатюрная синица, высеченная из камня, неаккуратно обработанная, выглядевшая нелепо, но радовавшая глаз Джейн.

– Спасибо тебе, – подарив мальчику искреннюю улыбку, она слегка потрепала его по плечу, – она очень красивая.

– Тебе нравится? Правда, нравится?

– Конечно. Ты же старался, когда делал её для меня, верно?

– Да! И я высекал её один, не просил отца помочь! Я молодец, а, Джейн?

– Да ты просто герой! – она рассмеялась и строго взглянула в его голубые глаза. – Только не зазнавайся.

– Ух, не смотри ты на меня так, – мальчик вздрогнул и побледнел, – меня всегда от твоего взгляда в дрожь бросает…

– Прости.

Джейн поджала губы и отвела взгляд. Это всегда было больной темой для нее, но больше всего она ненавидела себя, когда делала это с Дэвидом. Она слишком дорожила им, чтобы причинять боль.

– Дэвид, Джейн, идите ужинать, стол уже накрыт!
– Да, мам! – одновременно ответили оба и побежали в сторону дома.

Этот ужин должен был таким же, как сотни других: мать и отец уже сидели бы за столом, когда дети вошли в комнату, на столе стояла бы миска со странным бульоном, в который миссис Престон кидала всё, что нашла в погребе после последней жатвы, все воодушевлённо садились бы по местам, чтобы, наконец, наполнить желудки теплой жидкостью и не ощущать этого мерзкого тянущего под ребрами чувства. Несмотря на то, что вкуса у этой похлебки почти не было, все радовались бы ужину и с улыбками уплетали все, что им дадут. Так должно было быть и сегодня, но войдя в дом, Дэвид и Джейн увидели двух высоких мужчин, один из которых держал за горло их мать.

– Мамочка… – шепотом произнес Дэвид. – Кто эти люди?

– Дети, не пугайтесь, сейчас вы просто должны пойти с этими ребятами, а мы с папой вас скоро заберем.

– Да, деточки, ваша мама права, вы идёте с нами. Ваши глупые родители не отдавали налоги уже два месяца, поэтому пришло время платить по счетам, – сказал один из амбалов, схватив девчонку за запястья.

Джейн вскрикнула и попыталась вырваться, ударив его ногой в живот, когда тот согнулся от боли и инстинктивно разжал ладони. Все происходило так быстро, что ни один из них не успевал понять, что произошло. Она, воспользовавшись этим, мигом шмыгнула за дверь и пустилась бежать.

«Нужно позвать на помощь, в городе точно найдутся люди, которые помогут», – думала она.

Добежав до первого дома у черты Мериды, Джейн стала отчаянно умолять каждого встречного пойти с ней, чтобы не дать тем людям навредить её семье, но ни один не проявлял и толики интереса. Стояла жара, каждый желал побыстрее укрыться в доме, никому не было никакого дела до маленькой одиннадцатилетней девчушки, попавшей в беду.

Несколько часов спустя, когда та уже совсем выбилась из сил, один мужчина согласился отправиться к дому семьи Престон, но, когда они прибыли, на месте были только охладевающие тела их матери и отца…

*Восемь лет спустя*

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, принося страдания жжением своих лучей всем, кто под них попадал. Для многих жителей Монтеррея это утро изначально не задалось. С минувшего вечера отсюда уехали последние жившие здесь чиновники, а это значило только одно – город потерял значимость для государства. Чаще всего, такие города быстро вымирают.
В одном из придорожных заведений черноволосый мужчина быстро рассекал по пустому помещению, прокручивая в голове разные методы решения проблем с его баром, который уже несколько месяцев приносит одни убытки. В слепом круговороте мыслей, доходяга никак не мог найти ответа на его самый главный вопрос, то и дело, поглядывая в сторону, где сидел его напарник-бармен. Сегодня утром им как раз пришла весть о том, что господин Мюррей – последний из высших – покинул Монтеррей.

– Джексон, думай, – грубым надломленным голосом, обратился к бармену Миллер. – Или я зря плачу тебе?

– Эй, чего ты хочешь, а? Что мне придумать, если ты, как последний неудачник, слил все деньги на жатве?

– Ты… – он запнулся, подбирая слова, чтобы бросить их в лицо Джексону. – Да какое право ты имеешь так со мной разговаривать, щенок?! – мужчина стукнул кулаком по столу. – Я могу уволить тебя по щелчку пальцев одной руки, а дальше, куда ты пойдешь?

– За те три копейки, которые ты, жалкий скряга, даешь мне каждый месяц, я могу не бояться. Они всегда у меня будут.

– И где же ты найдешь место, куда тебя возьмут, даже за «эти жалкие три копейки»? По-твоему, сейчас можно устроиться куда угодно, если у тебя есть только красивое личико и ничего больше за душой? Так вот, у меня для тебя плохие новости…

Их разговор прервали мерные шаги снаружи. Обычно, вокруг бара висела глухая тишь, но не в этот раз. Шум сильного ветра перебивали отчетливые удары стоп о землю, чему несказанно обрадовался Миллер.

– Эй, слышал? Это же клиенты! Уж с дюжину дней и звука слышно не было! – воодушевленный хозяин быстро подбежал к двери и стал прислушиваться.

– А ты уверен, что это не очередная жатва или полицаи?

– Нет же, явно посетители! Денежки, денежки, скоро будут денежки…

– Эх, – недоверчиво вздохнув, Джексон зашел за стойку, – наивная душа.

Миг спустя, тонкая деревянная заслонка, именуемая Миллером дверью, тихонько скрипнула, после чего с грохотом вылетела из петель, приземлившись у противоположной стены. Хозяин, едва не опешивший от случившегося, замер вместе с барменом. Сухой воздух, вместе с высохшей под палящим солнцем пылью, влетел в помещение, заполняя все вокруг.

– Что за чёрт… – кашляя и задыхаясь, еле произнес Миллер.

На пороге бара показалась фигура девушки, видимо, виновницы торжества. Когда бушующие потоки ветра, влетающие в комнату, успокоились, она едва заметно двинулась вперед. Шаг, еще шаг: она уверенно шла по направлению к стойке, за которой стоял Джексон, внимательно осматривающий незнакомку. Его внимание захватили её огромные серые глаза. Остальная часть лица была плотно закрыта странным шарфом грязно-болотного цвета. Она была облачена в светлую накидку цвета хаки, кожаные перчатки-гловелетты, высокие армейские ботинки и странного покроя брюки, сидевшие на ней нелепо, но элегантно. Белые выгоревшие волосы, остриженные немного ниже подбородка, чуть растрепавшись, лежали, обрамляя мертвенно-бледное, прикрытое шарфом, лицо нежданной гостьи.

Она присела на сиденье у стойки, жестом требуя налить ей выпивки. Несколько мгновений Джексон наблюдал, не в силах пошевелиться, чтобы выполнить её просьбу, а затем, когда резкий взгляд из-под ресниц сменился строгим, и одновременно вопрошающим, кинулся к полке с оставшимся алкоголем. Из приличного у них давно все собрали на жатве, оставалось лишь несколько капель джина, которые бармен припрятал только для себя, на черный день, чтобы продать их, если хозяин его уволит. Но в этой ситуации, парню выбирать не пришлось: взгляд визитерши уверенно говорил, что не стоит ждать черного дня, ибо он уже настал. Парень догадывался, кто она, поэтому быстро достал из-под столешницы небольшой бутылёк и дрожащими руками вылил все содержимое в затертый стакан, поставив его рядом с девушкой.

– Благодарю, – утончённым, но требовательным тоном, произнесла она, пододвигая стакан к себе.

Она медленно притянула его к губам, отодвинув один из концов шарфа, и выпила всё до последней капли. Её рука потянулась к карману внутри накидки и, спустя миг, появилась перед лицом бармена. В  руке было старое фото, на котором был изображен беловолосый улыбчивый мальчик в грязном, но аккуратно надетом костюмчике, стоявший в центре небольшой полуразрушенной комнаты.

– Вы видели его? – серые глаза строго уставились на Джексона, будто пытаясь выжечь дыру у него на лбу. – Или его повзрослевшую версию…

– Я н-не знаю, простите, к нам почти никто не заходит. Думаю, вы знаете, что в наше время по улицам разгуливать – себе дороже, поэтому найти кого-то почти невозможно…

Только сейчас, видимо, отойдя от эффектного приветствия незнакомки, Миллер пошевелился и нашел в себе смелость заговорить.

– А кто ты такая? Какое право имеешь так вламываться сюда? Это частная собственность!

Девушка медленно обернулась, одаривая хозяина снисходительным взглядом.

– Во-первых, не «ты», а «вы», во-вторых, не частная, а арендованная у городского департамента. А, в-третьих, я не с вами разговариваю, милейший, – она повернулась обратно к Джексону, но добавила, процедив сквозь зубы, – проявите уважение.

– Да что ты себе позволяешь?! – он замахнулся обломком от ножки стола, лежавшим на полу у двери, оставленным там заботливым хозяином, для таких случаев, как этот.

Миллер почти достиг цели, приблизившись деревяшкой к виску девушки, но она за долю секунды до удара обернулась и пронзительно посмотрела на мужчину. Он замер, а вместе с ним, в миллиметре от своей конечной точки, замер и несчастный деревянный обломок. Светловолосая будто заглянула в самую глубь черствой души хозяина бара, да так, что он был не в силах совершить малейшее движение. Бармен взвизгнул, но быстро привел себя в чувства, затараторив непонятную чушь.

– Простите, но мы не знаем, кто этот мальчик. Пожалуйста, отпустите господина Миллера, он импульсивный и грубый, но совсем не плохой человек, не убивайте его.

– Простите за мои манеры, мистер… – она запнулась.

– Торнтон. Джексон Торнтон, мэм.

– Мистер Торнтон, прошу простить за вторжение, я не должна была так грубо вламываться, но иначе люди не понимают, кто я и ведут себя, подобно вашему невоспитанному хозяину, – она вновь бросила взгляд на застывшего Миллера. – Увы, но в темные времена, страх – единственный способ обойтись без кровавой бойни, как бы это странно не звучало. Если запугать с порога, не многие будут пытаться тебя убить. Лишь такие ограниченные физической силой люди, как этот милейший.

– Он уже понял свою ошибку, мэм.

– Ладно, – девушка вздохнула и вернула фотокарточку обратно в карман, – раз уж вы ничего не знаете, я пойду. Есть ли у вас предположения, где примерно может находиться тринадцатилетний мальчик, скорее всего содержанец, в ваших краях?

– Здесь недалеко есть каменоломня, там раньше отрабатывали долги содержанцы. Еще была ферма, но она уже три года, как заброшена властями, там работают только местные, чтобы совсем с голоду не помереть.

– Спасибо, – она достала из мешочка три монеты, каждая из которых была пятицентовой, – это за джин. И за помощь.

– Но это слишком много.

– Достаточно. Вы оказали мне услугу.

– С-спасибо вам большое, – заикаясь, говорил он, – а как вас зовут хоть?

– Джейн. Джейн Престон, если вам так угодно, – бросила беловолосая, наспех покидая старый придорожный бар.

***

На высоте нескольких километров над заливом, томно скрипя от старости, по массивным прутьям нёсся грузовой вагон состава, перевозивший уголь на другой берег. Стальные канаты, на которых висел вагон, были натянуты до предела, из-за чего он, как ржавая консервная банка, безвольно раскачивался в потоках сильного ветра. Такой способ перемещения был не самым комфортным, зато безумно экономичным. Запрыгнув в один из отсеков, пока он не оторвался от земли, лавируя по канатам – проще простого, если учесть аэродинамику и немножечко изловчиться. Чему только не научит жизнь, когда за душой ни гроша…

Я всегда любила с замиранием сердца глядеть вниз и видеть слабую тень от состава на водной глади. Да и пейзажи отсюда открывались просто волшебные: утренние экспрессы выезжали засветло, и где-то к середине пути можно было наблюдать, как солнце выплывает из-за горизонта, оставляя длинную красную дорожку света на воде.

Мои воспоминания всегда полнились моментами, которые я жаждала забыть, но они всплывали один за другим в самые неподходящие минуты. Слабость… Я ненавижу чувствовать себя слабой. В последнее время, желание отбросить это преследует меня. Пытаясь найти выход из этой западни, мне уже кажется, что я ни за чем не постою. Сделаю всё, что от меня будет зависеть, лишь бы не ощущать дрожи во всем теле и невозможности достичь своей цели. Но уже много лет я бьюсь в навеки захлопнувшиеся двери.

– Престон, где ты там? – раздался хриплый мужской голос из небольшой рации. – Договаривались в семь на восточном берегу!

– А сейчас всего шесть пятьдесят, – спокойно ответила я, – угомонись, Барт. Всё успеется.

– Не забывай, что это я тебе услугу оказываю!

– Я помню. Через пару минут буду. Отбой.

Глубокий вдох. «Тише, все будет хорошо», – я молниеносно успокоила себя, прекрасно зная, что произойдет, если я заведусь. Никому лучше от этого не станет.

Оторвавшись от холодного пола вагончика, я встала, подошла к щели между створками задвижек и выглянула наружу. Солнце уже почти встало, но весь восточный берег укрывал плотный туман, поэтому рассмотреть ничего не удалось. Я едва замечала слабые очертания деревьев, свисающих со скал, что уж там говорить об остальном. Так странно… После всех этих войн на Земле почти не осталось красивых мест, но здесь было так по-особому прекрасно. Воздух не был наполнен тяжелыми испарениями ядов, не приходилось днями и ночами носить плотные повязки, чтобы не погибнуть от очередного вдоха, залив не был грязным, как чёртовы болота, а деревья росли, невзирая ни на что. Я даже могу поспорить, что на них остались плоды. Природа практически полностью была загублена человеком, но есть места, где надежда на лучшее всё ещё теплится в сердце, когда глядишь на пролетающие мимо пейзажи.

Слабая улыбка едва мелькнула на моём лице, когда я заметила, что до «перрона» на скале осталось всего ничего. Еще несколько секунд и железные ставни войдут в колею, а если я не предприму что-либо до этого времени – мне несдобровать.

– Пора выбираться.

Вдох. Разбег. Нога в последний раз отталкивается от стальной поверхности. Свободное падение. Я лечу над заливом, до суши осталось всего ничего, закрыв глаза и больше всего на свете желаю, чтобы открыв их, я узнала, что вся моя жизнь, вплоть до момента, когда мне исполнилось семь, была сном. Но каждый раз, я вовсе не просыпаюсь в объятиях матери с теплой рукой брата на моём плече. Вновь и вновь я приземляюсь на твердую холодную землю, а затем изо всех сил бегу в сторону места встречи с очередным прохвостом, которому бы лишь бы меня надуть. Сохранить человечность здесь – задача более чем невыполнимая, поэтому каждый выживает так, как может. Кто-то побирается в мелких деревнях, кто-то взят на содержание и батрачит день и ночь, а кто-то… Как я. Изображает Робина Гуда. Иногда перепадает пара баксов, а для многих сейчас – это невозможная сумма.

Выйдя на обочину полуразрушенной дороги, я заметила огромный номерной знак, под которым сидел мой услужливый товарищ. Он мерно постукивал чем-то по алюминиевой банке, что изрядно раздражало.

– Барт, – подойдя чуть ближе, тихо позвала его я, – ровно семь, как и договаривались.

– О, чёрт, ты меня напугала. Пойдём, у нас мало времени. Если меня вообще заметят с тобой – мне конец! Ты понимаешь, как дорого тебе это обойдется?

– Понимаю, конечно же. Но мне плевать на то, как ты собираешься выкручиваться. Я плачу не за это. А теперь ты отведешь меня к Райли.

– Хорошо, – двинувшись в сторону сгоревшего леса, кивнул он. – А ты когда-нибудь скажешь, зачем тебе к нему? Он повстанцев не жалует.

– А я не состою в рядах повстанцев. Я сама по себе.

– Уходишь от ответа ты мастерски, – парень фыркнул, и мы продолжили идти в полной тишине.

Туман сгущался, и лес казался зачарованным. Я долго училась видеть волшебство в обыденном, чтобы не слететь с катушек, но здесь не было и толики самообмана. Я шла и на самом деле не могла поверить, что вижу это. Наверное, еще с полгода не смогу наблюдать таких картин, нужно наслаждаться. Тропы, по которым мы шли, были заросшими, обуглившиеся ветки переплетались, создавая целые цепи под ногами, о которые то и дело цеплялся Барт. Спустя полчаса, когда мы дошли до огромного заброшенного цеха, погода улучшилась, и теперь можно было увидеть хоть что-то дальше вытянутой руки. Это место находилось практически на пустоши: вокруг были лишь голые ветви плодовых кустов черники, которые никогда больше не обрастут свежей листвой, несколько сухих бревен, которые, скорее всего, используются, чтобы отапливать помещение, и сломанный детский велосипед. Он одиноко стоял у сырой стены, ржавые спицы и цепи едва ли могли позволить ему когда-то поехать вновь, поэтому, видимо, его сочли рухлядью и выбросили наружу.

– Мы пришли, – мой сопровождающий всё время осматривался, пытаясь оставаться ближе к лесу, чем к старому зданию, – а теперь давай деньги, и я пойду. Жуткое местечко, да и с его хозяином у меня те же ассоциации.

– Ты боишься Райли?

– А ты как будто на чай к нему пришла! Не делай из меня труса. Райли – тот человек, которого стоит бояться.

– Если бы мне не нужно было бы, я бы не пришла. Когда дело касается семьи, то будь он хоть шутом при царе, хоть самим царем, мне плевать. Держи, – я достала четвертак из заднего кармана и протянула его Барту, – спасибо за помощь, дальше я сама.

– Ох, удачи тебе, сумасшедшая. Не знаю, что у тебя там за проблемы, но если ты из-за них пришла сюда… То это серьёзно.

– Спасибо, может, еще свидимся, – ответила я и натянула шарф на подбородок.

Барт быстро скрылся за деревьями, тогда как я продолжала слышать его шаги за добрую сотню метров от меня. Когда тишина опустилась на это место, я достала из внутреннего кармана накидки мешочек с монетами и армейский нож и оставила их под камнем у самого большого бревна. Черта с два я сунусь туда со всем нажитым. Даже оставляя надежду на то, что честные люди ещё остались на этой земле, я очень сомневаюсь, что хоть один из них сейчас находится в этом здании. Кучка воров и шарлатанов – да, но отнюдь не порядочные люди.

Я решила войти с главного входа, поэтому быстро обойдя цех и обнаружив высокие осиновые двери с резным рисунком, чуть не захохотала вслух. Сколько же самомнения у этого Райли? Да уж, придется мне попотеть, чтобы добиться от него хоть чего-то полезного.

На дверях по обоим сторонам висели старые, затертые практически до дыр кнокеры, поэтому, решив сыграть в приличную даму, я постучалась с их помощью и принялась ждать.

– Тебе чего здесь надо? – из-за двери послышался сиплый мужской голос.

– Я пришла к господину О’Мелли. Мне нужно с ним поговорить.

Вместо ответа осиновые двери со скрипом отворились, и я еле сдержала второй приступ истерического смеха. «Мистер Большая-Шишка слишком много о себе возомнил», – крутилось у меня на языке. Но впустили меня явно слишком легко. Как бы не было раздуто самолюбие у этого прохвоста, он всё же был не последним человеком в Соноре, и я сомневаюсь, что он не сможет мне помочь.

Я шагнула вперед, и передо мной оказался небольшой коридор, под стенами которого удобно располагались несколько десятков людей. Все разные, от мала до велика, можно даже сказать на любой вкус, но все они были схожи в одном: они были наёмниками. Все до последнего. Возможно, кому-то эти лежащие у стен люди и казались признаком обычного притона, но мой глаз был слишком намётан, чтобы не заметить последовательности хотя бы в их расположении: рядом с каждым взрослым мужчиной было по два ребёнка, а с каждой женщиной – четыре подростка и все крепкие. Ни в одном из случаев этот порядок не менялся.

– Эй, – рыкнул охранник, ожидая моих действий, – господин О’Мелли в следующей комнате и может тебя принять. Не стой столбом, а то выкинуть тебя отсюда не составит труда.

Молча кивнув, я стала медленно продвигаться к двери того помещения, на которое указал этот грубиян. Пусть и не чувствуя угрозы, я старалась не провоцировать людей Райли, ведь ясно понимала, что вовсе не тот амбал является главной охраной здания, а они. Хотя амбалу так думать было проще, но мне нельзя было на это надеяться. Каждый из них с ноткой презрения наблюдал за мной, за каждым шагом и малейшим движением мышц. Рентген и то был снисходительнее ко мне, честное слово.

Приблизившись к разболтанным створкам двери, на миг я остановилась, попытавшись сначала немного заглянуть за них, но вдруг услышала голоса. Много голосов из той комнаты. С любопытством ребёнка, я толкнула дверь вперед, и передо мной открылся целый зал. Огромные толпы людей стояли по бокам от длинной дорожки к «трону» Райли. Каким же нужно быть трусом, чтобы оградить себя столь тучной свитой? Мне не понять, наверное.

– Проходите, – не глядя в мою сторону, сказал мужчина, сидящий в дальнем конце зала, за столом с десятком пустых бутылок портвейна, – надеюсь, ничего срочного, а то у меня тут дела.

– Нет, ничего срочного, господин О’Мелли, – я быстро пересекла больше половины зала и приблизилась к Райли, – всего лишь одно маленькое дельце.

Он, наконец, подняв голову и оторвавшись от своего портвейна, взглянул на меня и его глаза распахнулись так, что даже меня это немного смутило.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – глухо произнёс он.

– А я не ожидала, что ты станешь возводить вокруг себя такие хоромы. И наёмники тоже были неприятным сюрпризом от человека, который когда-то был с народом.

– Ну, что же ты, Блэр, – он встал, а его последнее слово сильно терзало мои уши, – уже забыла, чем всё закончилось в Торреоне? Мне тоже это не очень-то нравится.

– Я просила забыть это имя, – отрезала я.

– А я не хочу, – Райли подошел ближе и смахнул прядь волос с моего лица, – у этого имени слишком большая история.

– Я бы не стала это терпеть, если бы мне не нужна была бы твоя помощь. Давай без долгих и затяжных бесед приступим к привычному «я плачу – ты помогаешь».

– Мне бы хотелось ещё немного насладиться этим моментом, – он провёл рукой по изгибу моих плеч и добавил, – не притворяйся, будто тебе это не нравится.

– Если я пришла, значит, у меня есть проблемы, которые я хочу решить, а не то, что я захотела развлечься под твоей стойкой с портвейном, Райли, – отбросив его ладонь, я пронзительно посмотрела в его глаза. – Я не хочу этого делать, но ты меня вынуждаешь, – мужчина потерял дар речи и злостно вылупился на меня. – Ты совсем скатился, только посмотри, сколько людей вокруг тебя! Охрана, наемники, высокие двери, толпы народа везде. И это всё, чтобы чувствовать себя в безопасности? О-очень смело, особенно для бывшего предводителя сильнейшего повстанческого направления…

Он слушал меня, не в силах перебить или возразить на протяжении нескольких минут, пока я не отпустила его.

– Блэр, зараза, сколько можно?! Я едва забыл, каково это! – как только голос вернулся, выругался он.

– Перестань меня так называть, иначе я навсегда заберу твой язык. И уже материальный.

– Да? И куда же ты его денешь?

– Повешу на брелок ключей, – язвительно сказала я.

– Класс, – Райли вскинул руки вверх и направился к столу, – что у меня только не забирали, но язык… Это сильно. Ладно, я уже понял, что ты не горишь желанием вспоминать прошлое, тогда рассказывай, зачем пришла.

– Это насчёт Дэвида.

– Ох, ничего нового. Я не удивлён, что ты до сих пор его ищешь. Я тысячи раз повторял тебе: он давно мёртв.

– Найди мне хоть одно доказательство! Не важно, что именно, это уже твой выбор. Принеси мне его голову, видеозапись его кончины, полтора миллиона свидетелей, да что угодно! Я никогда не перестану его искать, слышишь? Он – всё, что у меня осталось.

– Ладно-ладно, я помню. Чем могу помочь?

– Я обыскала уже всю Мексику, здесь его нет. Теперь, когда эта территория подчинена Вашингтону, думаю, будет проще попытаться поискать в штатах.

– Ты так и не выучила новую географию? Нет больше Мексики, и быть не может. Привыкай.

– Устои упали не так давно, чтобы я что-то учила или забывала. Суть ты, как мне кажется, уловил.

– Я-то уловил, но что нам это даст? Даже если я и соберу людей, чтобы прочесать всю Америку, то у нас есть, как минимум, две проблемы: очень высока вероятность быть замеченными и… Тебе не хватит денег, чтобы со мной расплатиться.

– Сколько?

– Три тысячи. И еще кое-что, – он приблизился, и я почувствовала его дыхание на своей шее, а затем прикосновение его ладоней к моим плечам. – Я давно хочу тебя, старший заместитель главы повстанческого направления южной Мексики.

– Иди к чёрту, Райли. Я пришла к тебе, как к старому товарищу, можно сказать, как к другу, который когда-то сделал меня человеком. А ты, мало того, что опустился, так ещё и все ценности утратил, – стоя здесь и глядя ему в глаза, я медленно теряла надежду на то, что от этого друга хоть что-то осталось, – мне мерзко иметь с тобой дело.

– Ну, значит, Дэвид, если, конечно, он жив, будет гнить в самых жутких уголках этой страны ещё лет десять. Его бездарная сестра никогда в жизни не сможет сама этого сделать.

– Я не хочу слышать этого от человека, который не может ни черта сделать уже на протяжении четырех лет, лишь сидит в своей норе с сотнями прислужников, и глушит свой прокисший портвейн. Я ухожу.

– И куда же ты, милая, пойдешь?

– В Вавилон. Это был самый последний и самый омерзительный из всех планов, но ты не оставляешь мне выбора.

– Идиотка, – надменно рыкнул он, – они тебя загрызут, ты же в черном списке после распада союза трёх государств!

– Я знаю, но что изменится?

– Ты действительно глупа, как пробка! Как они помогут Дэвиду?

– Они всегда помогают тем, кто приводит преступников, верно? Я приведу себя.

– Безрассудство, – равнодушно бросил он. – Если ты хочешь найти Дэвида, то пусть так. Но не в Вавилон. Ты знаешь, что они делают с теми, кто был в повстанцах? Если ты думаешь, что знаешь, что такое боль, то ты глубоко ошибаешься.

– А что ты предлагаешь? У меня есть выбор?

– Так, – он поднялся к своему столу и с грохотом открыл все ящики сразу. – Где же это? Никак не могу найти… – Райли поднял огромную записную, по всей видимости, книгу из самого дальнего ящика, долго листал ее, а затем переписал что-то на обрывок бумаги и передал его мне. – Это координаты одного человека, который точно тебе поможет. Его зовут Эрик. Тебе не нужно будет платить ни копейки, просто скажи, что ты от О`Мелли и всё. Он мне должен.

– Кто он?

– Бывший наёмник, в данный момент просто охотник за головами. У него есть связи в войсках штатов, знакомые в Вавилоне и еще куча клерков из правительства, которые обязаны ему должностью. Это просто энциклопедия, а не человек.

– И почему же ты помогаешь мне?

– Потому что я всё ещё на что-то надеюсь, Блэр. Не хочу выглядеть последним подлецом в глазах девушки, которая мне не безразлична.

– Конечно, я могла бы и в сто первый раз сказать, что ничего не будет, но вместо этого просто скажу спасибо. Если я действительно смогу найти Дэвида при помощи этого парня, то с меня причитается.

– Правда?

– Не то, что ты думаешь, Райли, – усмехнувшись, я направилась к выходу, – Благодарю за помощь.

– Играешь с огнём, Блэри, – расстроено бросил он. – Удачи. Мой тебе совет, забудь о Вавилоне. Ты справишься и без этого дерьма.

Жестом попрощавшись с ним, я быстро прошла через наёмников в длинном коридоре и покинула здание. Каким бы прохвостом он ни был, он всё ещё Райли. Всё-таки, когда в этом мире есть человек, которого ты знаешь, к которому ты можешь обратиться за помощью, проще жить. Даже если этот человек – последний прохвост.

***

Каждый здесь ищет что-то близкое себе, что-то родное, чтобы в самые тяжелые времена можно было опереться на чьё-то плечо и услышать тёплые слова поддержки. В такое время все либо сплочены до неузнаваемости, либо озлоблены на весь чёртов мир. Координаты местонахождения того самого человека, обязавшегося помочь Райли, а следовательно, и мне, ввергли меня в шок. Это оказался старый заброшенный дом священников, рядом с церковью, полностью разрушенной войной.

¬¬¬ – Эх, Джеммерсон, – с горечью прошептала я, – славный был городок.

В моей голове все ещё кружился вопрос, какого всё-таки черта охотники за головами расположились в святой обители, но не став мучать себя этим слишком долго, я просто двинулась к зданию. Обойдя его полностью, я не нашла ни единой двери, кроме маленького подвального спуска, заколоченного досками. Нет, я, конечно, могу разнести это всё к чертям, но я пришла просить о помощи, а значит, должна соблюдать нормы приличия.

Подойдя к этой псевдодвери, я прислушалась. Голосов не было слышно, лишь звуки постукивания досок из-за сильного ветра. Возможно, я что-то перепутала? «Нет, всё точно», – отозвалось в моей голове, когда я перепроверила координаты, которые дал мне Райли.
Решившись больше не ждать, я просто вытащила нож из-за пояса и постучала по заглушкам двери.

Миг, и всё вокруг меня замерло. Ветер успокоился, доски больше не стучали друг о друга. Абсолютная тишина была разбавлена лишь спустя несколько секунд, резким рывком открытия задвижки подо мной, куда я, если бы не мой опыт, обязательно бы провалилась. Когда задвижки перестали грохотать и биться о стены комнаты, куда вела эта импровизированная яма, пыль опустилась, и я смогла увидеть то самое место, куда, видимо, попадал каждый несчастный, что набредал на этот кошмарный дом.
Подо мной, в том помещении, находилась клетка без верха, источавшая омерзительный запах.

– Трупы. На дне тела мертвых людей, – всмотревшись, поняла я.

Решив не медлить, я резко отпустила горячую трубу, которая все это время спасала меня от этой бездны, и, схватившись за деревянные доски, имитирующие двери, спрыгнула на перекладины клетки. Мне удалось удержаться, не провалившись вниз, по сему, воспользовавшись ситуацией, я в один прыжок достигла земли. Вокруг сразу же образовалась толпа людей, окруживших меня, не дав и мгновенья передохнуть.

– Кто ты такая? – после взведения курка пистолета, задал вопрос один из толпы.

– Хух, негостеприимно у вас здесь, – с ухмылкой подметила я. – Даже капельку жарковато. Меня зовут Джейн, я ищу одного человека. Я пришла от Райли О’Мелли, бывшего главы повстанцев в Южной Мексике.

– Малышка Блэр? – раздался голос из-за кулис всего этого цирка. – Этот прохвост передавал мне, что кого-то ко мне пошлет, но не сказал, что это будет столь милая девушка.

Сквозь уйму людей, ко мне прошел высокий мужчина, на вид лет тридцать, весь в шрамах, что не внушало особого доверия. Он подошел чуть ближе, но я, сделав шаг назад, дала понять, что фамильярничать с незнакомцами не собираюсь.

– Я полагаю, Эрик? Верно?

– Да, он самый. Сейчас, секунду, – он повернулся к полчищу наёмников и жестом дал отбой. – Ребята, это свои, – и, обернув свой взгляд на меня, добавил, – по особому приглашению.

Все начали расходиться, в одном из углов этого темного места я услышала звук опускающегося рычага, а секундой позже, двери «ямы» захлопнулись. Единственный источник света исчез и зажглись лампы по краям клетки, благодаря которым я смогла оценить весь тот ужас, что здесь творится. Половицы каторжной ловушки прогибались под тяжестью гниющих тел, их уровень уже достиг её середины, сквозь прутья выпирали сломанные кости и конечности людей, уже давно находившихся в этом аду.
Даже учитывая мой высокий шарф, я все равно не могла нормально дышать. Запах запёкшейся крови и трупов противно саднил мое горло, с каждым вдохом это ощущение становилось всё отчетливее.

– Пойдем, – вдруг произнес мужчина, – мы поговорим, но уж точно не здесь.

Я молча кивнула и была благодарна ему за возможность убраться отсюда. Мы прошли в один из коридоров, где виднелся свет электрических ламп. Запах гнили переменился прохладным ветерком с нотками сырости, и было уже намного легче. Слабое потрескивание лампочек разбавляло глухую тишину помещений. Мы остановились у одной из железных дверей, Эрик достал огромную связку ключей и за мгновение подобрал подходящий. Со звонким щелчком дверь отворилась, он вошел первым, решив не ждать моей реакции.
Обойдя всю комнату, он остановился у массивного стола и, присев за него, обратил внимание на меня.

– Не стесняйся, чувствуй себя, как дома, – с повседневной ухмылкой, он махнул рукой в сторону кресла, приглашая меня присесть. – Я не кусаюсь, можешь расслабиться.

– Кусаться-то не кусаешься, а вот за повстанца и голову отрубить не грех. Я знаю, чем ты занимаешься, поэтому не нужно изображать святую невинность.

– Будешь чаю? Или чего-нибудь покрепче? – буднично задавал вопросы он, не обращая внимания на мои слова. – Я могу попросить принести виски. Думаю, за последние несколько лет тебе редко удавалось выпить что-то дороже пары центов.

– Может, сразу к делу?

Он переменился во взгляде, его дыхание стало тяжелее. На миг я подумала, что он хочет разорвать меня на части и инстинкты кричали об обороне, но Эрик лишь кинул взгляд куда-то позади меня, и я вдруг услышала, как с грохотом захлопнулась дверь.
 
– Как хочешь, – уже серьёзнее отрезал он. – Итак, Райли решил собрать долги, да? Ну, если лично ему я не нужен, то это лишь радость. Помогать симпатичной блондинке куда лучше, чем пансексуальному педарастичному мальчишке, возомнившему себя Богом.

У меня вырвался смешок. Ещё никогда никто не чувствовал душонку Райли так тонко и проницательно.

– Чем я могу тебе помочь?

– Я много лет ищу одного человека, но ещё никогда не находила серьёзных зацепок. Обычно, когда я узнаю что-то существенное, это оказывается провалом. Информация слишком устаревшая. А чтобы найти что-нибудь стоящее, я должна подключать свои связи, тем самым привлекая внимание Вавилона. Это последнее место, куда я бы пошла за помощью. Но отчаянье душит меня, поэтому в последнее время я уже ни в чем не уверена. Я готова даже на Вавилон, лишь бы найти его.

– Его? Твой жених?

– Нет. Мой младший брат. Райли постоянно причитает, что он давно мертв, но я не верю.

– Ты же понимаешь, что если он действительно мертв, я не смогу тебе ничем помочь?

– Понимаю. Но мне нужна его голова, чтобы я убедилась, а иначе я не отпущу тебя. Ты не сможешь закрыть это дело, пока мы не найдем Дэвида или же его останки.

– Дорогая, ослабь хватку, пожалуйста, – рыкнул он. – Ты начинаешь наглеть. Я тебе не мальчик на побегушках, я выполняю лишь работу, за которую мне платят. В этом случае, оплата уже была внесена, но ты требуешь от меня большего, чем эквивалент того, что мне заплатили. Следовательно, ты остаешься мне должна.

– Всё, что угодно. Ты можешь отдать меня властям бывшего Союза, продать меня в бордель, забрать всё, что у меня осталось, всё, что захочешь, если ты найдешь его живым, – мой голос надрывается, и я опускаю глаза.

Я не хочу, чтобы кто-то видел меня такой. Взвинченной, беззащитной, безотказной. Готовой на всё, ради близких. Это слабость. Слабость, от которой я бегу всю свою жизнь. От ощущения себя такой омерзительной, я впадаю в ярость. Руки дрожат, мысли спутаны, злость внутри растет. Я перестаю себя контролировать и слышу вскрик из-за двери. Эрик сильнее меня, на него я не повлияю, а вот подслушивающий нас паренек уже, кажется, совершает свой последний вздох. Услышав падение его онемевшего тела, я медленно прихожу в себя.

– Этого я тебе прощу, но больше, пожалуйста, не убивай моих людей. И не пугай их этим. Они всего лишь пушечное мясо, мне нужна их преданность и идиотское бесстрашие, потому что, кроме как махать кулаками, они ничего не умеют. Если они узнают, что таких, как ты и я на самом деле не мало, то обмочат штаны и побегут плакаться в юбки мамочкам. Мне этого не нужно.

– Они не знают о мутациях? – удивленно спросила я.

– Нет. О них мало кто знает, кроме людей, которые были поражены. В основном, это жители центральной Мексики, если с новой географией я могу так выразиться. Ты же помнишь голодную гражданскую войну?

Конечно же помню. Тогда к обессиленным от неурожая и голода жителям вторглись войска США. Для отвода глаз, они «окупировали» территорию, приказали гражданским сдать оружие. А затем, ввезли отравленную воду в захваченные города. Как-бы потому, что они гуманисты. Чертовы уроды. В те недели погибло семь тысяч населения Монтеррея и половина нашей родной Мериды. Люди пили воду из новых источников, а спустя несколько дней, практически все из них погибали в муках. Лихорадка, рвота, потеря сил и координации. Это произошло и со мной. Мои мама с папой, брат и тогда ещё живая бабушка, все говорили, что я умерла. Но через сутки, я проснулась. И стала вытворять странные вещи. Все, кто выжили в те дни, остались калеками. Они способны изуродовать человека, даже не прикасаясь к нему, способны убить и не вспомнить об этом через час, они могут быстрее восстанавливаться, их инстинкты просто феноменальны. И с физической, и с психической точки зрения, это идеальные солдаты. Конечно, когда все обнаружили, что случилось с некоторыми людьми, после их фактической смерти, военные отлавливали их, а затем прилюдно расстреливали. Правда, удалось поймать не многих. После той эпидемии, я пыталась не выдать себя, а когда всё утихло, и было официально объявлено окончание уничтожения «больных», моя семья позволила мне выходить на улицы. Но я до сих пор помню всё это.
Когда меня выпустили, я убила бабушку. Истерзала отца и перепугала Дэвида. Матери удалось успокоить меня, заставить прийти в себя, но эмоции все ещё иногда берут надо мной контроль.

– Да, – коротко ответила я. – Случившееся до сих пор так и не было предано огласке?

– Никто и никому ничего не рассказывал, Блэр. Это никому не выгодно…

– Джейн. Пожалуйста, называй меня Джейн. То имя дал мне Райли, я не хочу вспоминать это.

– Я знаю. Мне известно о тебе многое. Ты, рука об руку с Райли защищала интересы народа во времена восстаний. Я помню. Когда-то мы были на одной стороне. Я тогда ещё был наемником и этот паршивец купил меня и моих людей, чтобы помочь в вашей безрассудной вылазке на Калифорнийский залив.

– Сто пятьдесят человек погибли тогда, – смутно припоминая происшествия минувших лет, говорю я.

– Да, Блэри. Вы никогда серьезно не относились к наемникам. Как для меня сейчас эта свора, так и мы для вас были все на одно лицо – грязные покупные мешки с дерьмом. Повстанцы никогда не были добры к нам. Я расскажу тебе, почему я задолжал Райли. Всё просто. Я оказался единственным выжившим в той вылазке. Только потому, что он снисходительно позволил отступить. Знаешь, мы всегда обязаны слушаться тех, кто нас нанял, даже если это и будет стоить нам жизни. Но с тех пор я в ту кашу не лезу.

– Но причем здесь я?

– А при том, что я никогда не забуду, почему тебя прозвали Блэр. Хотя я всегда считал, что это имя немного не точное для тебя. После каждого поражения ты убивала главаря наёмников за то, что он не смог настроить своих людей на победу. В тот раз я остался один, и я видел, как ты желала меня публично четвертовать. Как ты долго спорила с Райли, чтобы тот позволил тебе это сделать. «Жатва Блэр», что в переводе означало «жатва поля боя». Ты подчищала за ним следы вашего безумства, чтобы все помнили вас героями, победителями, защитниками всех отчаившихся. Блэри, ты что, совсем забыла?

Я на секунду провалилась в воспоминания, но моментом позже, дала себе мысленную пощечину и не позволила чувству вины из прошлого повлиять на меня. Нет, только не сейчас. И не рядом с незнакомцем.

– Да, забыла, – бесстрасно ответила я.

– Чушь. Только что ты почти вспомнила. Вот лишь одна загвоздка, ты боишься этой памяти.

– Как ты..?

– Как я понял? Всё вполне легко понять, если посмотреть в твои глаза. Они безразличные, холодные, но когда речь зашла о прошлом, они загорелись. Обидой, болью, ненавистью. И тут, снова блок. Ты блокируешь свою память. Пытаешься защитить себя от слабости, но ты не очень в этом преуспеваешь, так ведь?

– Тайм-аут, – выдохнула я, – на сегодня хватит.

Я чувствовала, как правда отравляет меня изнутри. Я была чудовищем, но смогла убежать из этого кошмара, сумев забыть обо всем, но он возвращает меня в то время. Чертово чувство бессилия прокрадывается глубоко в мое сознание, что делает меня уязвимой. Неуверенной. Мягкотелой. Я не могу себе этого позволить.

– Так, давай всё проясним. Я попрошу тебя не напоминать мне больше об этом, в свою очередь, доплачивая тебе за это.

– Хм, – задумавшись, пробурчал Эрик, – чем же платить собираешься?

– Тенге, йенами, долларами, услугами по трудоустройству. Всем, чем пожелаешь.

– Ладно, обсудим это, когда закончим с твоим делом. Я отсчитаю свой процент и выдам конечную сумму. Давай ещё раз обговорим, что и как. Я ищу твоего брата, приношу тебе его любым: живым или мертвым, ты платишь, мы расходимся. Итак, все верно?

– Да, – сглатывая свое недовольство его фразой «живым или мертвым», отвечаю я.

– Хорошо. Дай мне информацию об этом человеке и фото.

Я достала снимок восьмилетней давности, на обратной стороне которого были написаны все приметы и передала его Эрику. Он долго рассматривал фотокарточку, вертел её в руках, пытался что-то уловить, и, наконец, выдал:

– У меня две новости. Во-первых, я видел этого мальца, но, скорее, уже постаревшего. Пару лет назад мы были в одном гарнизоне. Ну, а, во-вторых, если моя память не изменяет мне, его упекли в тюрьму округа Манитоба.

– Он жив?

– Я не знаю, но… Блэр, Манитоба находится в Канаде. Ты хоть можешь себе представить, как долго я туда буду добираться, когда все транспортные пути отрезаны?

– Это не мои проблемы. И я просила тебя так меня не называть.

– Хорошо, я пошлю туда своих лучших людей из штатов, чтобы ускорить ход событий, – произнес он, деловито закатывая глаза. – Они прочешут округ и если ничего не обнаружат, я сам наведаюсь туда.

– Нет. Специалист здесь только ты, так сразу возьми и реши проблему. За что я тебе плачу?

– Угомонись, ты мне ещё ничего не платишь. Я нужен здесь, а если там могут и без меня разобраться, то не за чем обезглавливать мою свору. Они же тупые, как пробки, их без меня всех на лопатки положат. Я дорожу своим расходным материалом.

Резко почувствовав прилив недовольства, я с яростью уставилась Эрику прямо в глаза, пытаясь обрушить его тотальное неуважение. Секунда, две. Пять. Ничего не происходит.

– Деточка, не пытайся, – оскалившись на все свои тридцать два зуба, сказал он, – ты ещё слишком мала и слишком слаба, чтобы замахиваться на меня. Сколько тебе, семнадцать?

– Девятнадцать.

– Я был совсем близок. Так вот, ты слишком самоуверенна. Ты слаба. Твои страхи живут внутри тебя, разъедая твоё тело. Ты вся пропитана страхом. Ты боишься даже умереть, хотя кто в наше время этого уже страшится? Разве что сумасшедшие, которым нравится, что война сделала с этим миром, – он на мгновенье замолчал, задумавшись. – А ты знаешь, я придумал, чем ты мне заплатишь. Ты будешь убивать, вместе со мной. Ты станешь первосортным охотником, девочка. Но только под моим руководством. Скажем, отработаешь сотню заказов, тогда я отдам тебе твоего брата. Ну, что, согласна?

– Я… – мне противно это слышать, но я не сверну с дороги, я найду его, и мне наплевать, что я должна ради этого сделать. – Да.

– Вот и славно. Ну-с, начнем.

***

– Проходи, располагайся, – произнес Эрик, заводя меня в какую-то комнату.

В отличие от увиденного мной в этом бункере ранее, это место было светлее, можно даже сказать, здесь было чем-то уютнее. Двухместная койка стояла у стены, пол и потолок ржаво-серого оттенка были начисто вымыты, запах хлора ещё не выветрился; лампы горели ярче, чем в коридоре. «Всяко лучше, чем могло бы быть», – промелькнуло в моей голове.
Нигде не было ни намека на окно, только вытяжка у двери слабо вентилировала воздух. Свет только искусственный, кислород тоже. Здорово.
Два шкафчика и стол стояли в уединении от спальной части. Пройдя вовнутрь и кинув сумку на пол, я подошла ближе и увидела внутри чайник, горелку, несколько жестяных тарелок и алюминиевую кружку с рядом лежащим суповым набором из пары банок консервов и чая. Не густо, но приемлемо, если учесть, что я и жалкой крошки хлеба не взяла в рот с тех пор, как покинула Ютакан.

– Ну, что, нравится тебе здесь? Даю десятку, что за последние несколько лет у тебя ни разу не было дома.

– Да уж, в этом временном рабстве тоже есть свои плюсы, – я обернулась к своей сумке и принялась раскладывать вещи.

– Ох, точно, я забыл тебя предупредить. Здесь есть правила поведения, если ты не знала. Во-первых, ты должна сдать всё свое оружие, начиная от булавок, заканчивая всем огнестрельным, что у тебя есть. Во-вторых, для таких, как ты, здесь небезопасно. Точнее, небезопасно всем, кто находится рядом с тобой. Тебе запрещено применять, как силовые, так и психоэмоциональные атаки к моим подчиненным. Под психоэмоциональными атаками я подразумеваю полный спектр всех твоих способностей. Надеюсь, разъяснять не требуется. Также ты должна пройти полный обыск и осмотр у медиков, чтобы не занести к нам холеру, возможно, туберкулёз и все такое.

– Ух, ты, здесь все так серьезно, господин Хозяин-Всея-Бункера? – саркастично подстегнула его я. – А оружие обязательно сдавать?

– Да, и да. На оба твоих вопроса. И впредь не перебивай меня, Блэр, – он натянул ухмылку и продолжил. – За невыполнение общих правил здесь есть ряд наказаний. Думаю, тебе это знать не обязательно, ты же будешь послушной девочкой? – Эрик вцепился в меня взглядом, и я почувствовала дрожь по всему телу, затем озноб, а затем полный паралич мышц лица. – Это тебе мотивация. Чтобы больше не использовать здесь свои закидоны. Поверь, кроме тебя и меня здесь есть ещё несколько таких людей, пораженных в том году, во время голода. Да, они, возможно, слабее тебя, я не берусь говорить на все сто, но они есть. И тебя никто не оставит без присмотра. Ни ты, ни кто-либо другой здесь не своевольничают, – он отпустил меня, и я смогла нормально дышать, – ты меня поняла?

– Д-да, Эрик, – сквозь гордость и непокорность, ответила я.

– Хорошо. А теперь пойдем, я проведу тебя в мед часть. Твои вещи я осмотрю сам, чтобы там не осталось ничего потенциально опасного.

Я на секунду замешкалась, погрузившись в мысли о своем теперешнем положении, в то время, как Эрик не собирался меня ждать. Он грубо растолкал меня к двери, строго посмотрел в мою сторону и направился вперед по коридору.

– Надеюсь, тебе не надо говорить, что те, кто тормозят, сразу становятся трупами?

Мы продолжали идти уже несколько минут, обогнули кучу поворотов, но лишь спустя время, мы пришли к пункту назначения. Здесь, на табличке, висящей перед порогом, большими буквами было написано «Медицинский пункт». Странно, на испанском. Все, с кем я говорила ранее, знали только английский.

Эрик вошел в огромную комнату, по размерам напоминающую маленькое поле для гольфа. И это только приемная,  где находилось несколько столов с документацией, пара сейфов и огромные шкафы с лекарствами. Что же за следующей дверью? Смотровая, размером со стадион? И вообще, откуда у них так много места? Как это все вместилось в самый обыкновенный бункер?

– Здравствуй, Мадлен, – поприветствовал Эрик милую шатенку, сидевшую за одной из стоек. – Тут к тебе дело есть.

– Господин Вернон, я всегда к вашим услугам, – запугано произнесла девушка, осторожно поднимаясь со своего места. – Что от меня требуется?

– Это Блэр, она у нас новенькая. Нужно провести полный осмотр, собрать анализы, в общем, всё, как и всегда. Майкл на своем месте?

– Да, он у себя. Давайте я проведу девушку к нам, – она аккуратно прикоснулась к моему плечу. – Есть что-нибудь особенное, что я должна сделать, господин Вернон?

– Будь на чеку, Мадлен. Блэри у нас очень буйная, на всякий случай я буду здесь. Она инфицирована, тебе понадобиться Пропилен и какое-нибудь успокоительное, если она решит выпендриваться.

– Я не сбегу, Эрик, – хрипло произнесла я. – Ты же знаешь, у нас уговор. Я не стану сопротивляться. И я приняла твои правила.

– Вот и умница. Но я все равно останусь проконтролировать тебя тут. Мало ли, что тебе в голову взбредет. 

Я кивнула, и Мадлен потянула меня в смотровую, двери которой также были обрамлены табличкой, с надписью на испанском.
Когда мы вошли, мне в нос ударил терпкий аромат медикаментов, глаза залил яркий свет, а шум оглушил прямо с порога. Я слышала то, что невозможно услышать снаружи. Гул аппаратов, жуткий писк приборов из соседнего помещения, даже слабые отголоски чьего-то крика.

– Проходи, Блэр, – тихо сказала мне девушка. – Для начала, раздевайся. Мне нужен твой вес, рост, параметры. Здесь мы постоянно следим за физической формой наших подопечных, чтобы они выполняли заказы на уровне, поэтому мне нужны твои показатели. Затем дерматолог, терапевт, офтальмолог. Потом я направлю тебя на компьютерную томографию мозга, рентген, а потом у тебя возьмут кровь.

– Это долго? – с опаской спросила я.

– Примерно час. Обычно, мы тратим на это около половины дня, но сегодня и вчера новенькие не поступали, поэтому мы тут не очень заняты. Все пройдет очень быстро.

Первые тридцать минут со мной происходило то, чего я ещё никогда не видела. Меня обследовали, взвешивали, брали пробу физической подготовки, осматривали с головы до ног. Непривычное внимание сменялось назойливыми вопросами, я едва ли могла себя контролировать. Я, как цирковой слон, постоянно была под светом ламп, под взглядами людей, все время в одном белье. Как животному, мне запрещали одеваться. Злость внутри набирала обороты. Чтобы не сорваться, я закрыла глаза и повиновалась всему, о чем меня просили. «Подними руки», «встань сюда», «повернись», «открой рот». Черт, я прожила без врачей всю свою жизнь, почему сейчас? Зачем всё это?

Когда я вошла в последний кабинет забора крови, у меня лопнуло терпение. У меня взяли кровь, я осталась ждать, пока меня отпустят, и услышала разговор двух медсестер, которые перешептывались за ширмой:

– Хозяин сказал, она инфицированная. Наверное, стоит вколоть ей Пропилен, пока она не начала все крушить. Я слышала, они бешенные.

– И что? Хозяин тоже инфицирован, но он же может держать себя в руках. Эта малышка много чего пережила, посмотри на её шрамы. То, что она может контролировать человеческие тела, еще не значит, что она будет это делать.

Жалость. Страх. Косые взгляды. Меня это раздражает. Я метнула пару колбочек со стойки на другом конце кабинета. В них была кровь, а значит ДНК. Следовательно, моя ниша.
Стеклянные емкости с грохотом разлетелись прямо рядом с этими медсестрами, от чего они жутко перепугались.

– Данна, не смотри ей в глаза! – крикнула одна из них и напряженно зажмурилась.

Данна её не послушалась. Женщина медленно подошла ко мне, провела по волосам и присела рядом.

– Все говорят о тебе, как о чудовище. Но ты же простой человек. Нам не разрешают выносить информацию об инфицированных дальше мед. отдела, но все мы знаем, кто такие эти люди. Каждый в этом здании, кроме, конечно же, наемников, знает, как обращаться с такими людьми. Если хоть один из наемников что-то узнает, нас четвертует господин Вернон. И я не понимаю, в чем дело. Почему из таких, как ты все делают проблему?

– Я не знаю. Мы компульсивны, очень жестоки. Возможно, поэтому.

– Брось, просто у тебя повышенная тревожность. Давай я выпишу тебе снотворное, чтобы ты чуть опустила уровень стресса? Все мы люди, все мы устаем. В этом нет ничего страшного. Ты не солдат, ты не создана, чтобы быть машиной.

– Не стоит, мисс…

– Дюпонте. Данна Дюпонте. Ты можешь приходить сюда и звать меня через приемную, если тебе что-то понадобится. А теперь, иди, отдыхай, – она быстро отчеканила что-то на бумаге, поставила подпись и передала это мне, – и попроси Мадлен выдать тебе эти таблетки.

Я негромко попрощалась с ней и направилась к приемной. Проходя через смотровую, мне вернули одежду, я наспех нацепила на себя всё, и поспешила уйти, пока снова что-то не сотворила.
Увидев Мадлен в приемной, я дала ей клок бумаги, который вручила мне Данна, а взамен получила пузырек с зелено-белыми капсулами.

– Что-то странно, зачем мисс Дюпонте выписала тебе снотворное?

– Она сказала, что у меня анемия и мне нужно больше спать, есть мясо, а от усталости посоветовала вот это, – соврала я.

– Хорошо, ты можешь быть свободна.

С облегчением, я вышла из этого дурдома. Закрыв дверь, я выдохнула и облокотилась на холодную бетонную стену. Я чуть не разрушила всё. Если бы Эрик узнал, что я сделала, наш уговор был бы отменен. Я бы вытерпела всё это за зря. Нужно держать себя в руках, иначе следующий раз может быть последним.
Черт, сто заказов. Даже если предположить, что на каждый заказ нужно по два дня, то это двести дней. А это без трети год. Но если я увижу Дэвида через год, стоит ли сомневаться? Если он мертв, я смогу просто уйти отсюда. Уйти без всякого сомнения в том, что мне еще осталось ради чего жить. Просто уехать куда-то далеко, стать отшельником. Или продолжать работать до первого поражения, которым все закончится.
Я не хочу терять надежду, но иногда мне становится слишком тяжело терпеть это незнание.

– Что, уже справилась? – внезапно оказавшись передо мной, бодро спросил Эрик.

– Ты меня напугал. И да, я справилась.

– Хорошо, тогда пойдем, у нас есть ещё несколько дел.

Опять эти надоедливые коридоры, отсутствие каких-либо звуков, кроме наших шагов, запах сырости. Мы снова преодолеваем огромные расстояния. Мне кажется, что этот бункер был сродни небольшому городу, настолько необъятными были его размеры. В той части, где мы были сейчас, находилось больше людей, чем в первой. Здесь по коридору шастали высокие и крепкие мужчины, по всей видимости, где-то недалеко их общий блок. Я увидела здесь душевую, четыре общих комнаты, какой-то большой зал. И везде они. Наемники угнетали, я чувствовала, как они ненавидят меня за то, что я с их главой. Мне захотелось выплеснуть всё в один миг, все чувства, всю усталость и раздраженность, но нет. Эрик запретил. Нельзя. Исключено. Успокойся, Джейн.

Я глубоко вздохнула, приготовившись ко входу в очередной кабинет. Эрик уверенно толкнул дверь вперед, а я лишь осторожно прошла вовнутрь. Здесь всё было похоже на офис. Обстановка до боли скучная и однотонная, она не вызвала у меня никаких подозрений. За столом перед нами сидел старик, на вид ему было лет шестьдесят. Седые волосы, недовольное лицо, тяжелый взгляд. Он был не рад гостям.

– Добрый вечер, – хозяин был учтив. – Как ты сегодня, Майкл? Как здоровье?

– В норме я, чего опять начинаешь?! – огрызнулся мужчина и протяжно хрипло вздохнул. – Лучше скажи, что за пигалицу ты ко мне привел? Столько бравых парней вокруг, а ты притащил какую-то юбку.

– Это Блэр, она прибыла сегодня. Мы должны оформить её и выдать жетон.

– Ох, с этой еще и морочиться нужно? Прошли годы, когда можно было посылать их к чертовой бабушке, теперь они среди нас, – проворчал Майкл и склонился над стопкой бумаг.

Да уж, он явно имеет неприязнь к женскому полу.

Он вытащил из груды документов картонную папку, протянул в мою сторону, но, когда я попыталась взять её, он фыркнул и кивнул Эрику. Странный старикашка. Он уже начинает немного раздражать.

– Вот тебе все бланки, пусть она заполнит. Жетон выдам, как получу папку для личного дела. Когда у неё назначено вступление?

Эрик с отвращением скривился и впервые резко ответил Майклу:

– У нее его не будет. Она здесь ненадолго.

– Ты же знаешь правила. Или ты её уже под себя подмял? Не хочешь, чтобы другие трогали? А девчонка-то не промах, признаю. С места в карьер, а точнее в койку! – с омерзительным хохотом, воскликнул он.

– Пожалуйста, просто выполни свои обязанности, – процедил Эрик и, сменив тон, обернулся ко мне. – Заполни это, – он вручил мне в руки стопку бумаг на испанском. Опять чертов испанский! – Ты можешь пройти в соседнюю комнату, пока мы с Майклом обсудим один очень щепетильный вопрос.

Я удаляюсь за пределы кабинета Майкла, сажусь на небольшую тахту и рассматриваю бумаги. За стеной я слышу крик старика, настойчивый голос Эрика, скрип половиц. Это отвлекает. Я пытаюсь сосредоточиться на бланках документов, кое-как заполняю первые две страницы с личной информацией. Эрик сказал, что имя «Блэр» теперь будет моим наказанием, поэтому, чтобы не злить хозяина, я автоматически пишу его в нужной графе. Ещё три страницы с пунктами согласия на распространение конфиденциальной  информации. К черту, пусть хоть мои снимки, где я, в чем мать родила, стою в извращенной позе, по всему корпусу разбросает, лишь бы нашел Дэвида. Ставлю галочки напротив каждого пункта. Далее, информация о вступлении. Странное слово, но это то, о чем говорил старик, поэтому я пытаюсь вчитаться внимательнее.

«Каждый поступивший в ряды наемников под руководством господина Вернона обязан пройти вступление. Во время этой процедуры, на теле выжигают клеймо с определенным (порядковым) номером, которое является опознавательным знаком для каждого члена организации. При случае гибели клейменного члена организации, следуя номеру на его теле и жетоне, его помещают в определенное место для захоронения. Родственники не имеют права требовать тела. Далее см. п. 2 на стр. 7».

Отходя от шока, я нашла второй пункт,  на той же странице, где маленькими буквами было указано, что те, кто прошли процедуру вступления, не имеют права выйти из организации. Что за бред? Если Эрик выдумал эти правила, то, по-моему, он не настолько добродушен, насколько хочет показаться.

Я подхожу к кабинету Майкла, собираясь постучать, но в этот момент, Эрик яростно толкает дверь и меня отшибает к стене. От угла двери осталась небольшая дыра в черепе, которая затягивается за доли секунд, но несколько струек крови успевают скатиться по моим щекам.

– Я вижу, эта часть твоих способностей более, чем на высоте, – с ухмылкой констатирует тот, кто только что почти убил меня. – Весьма похвально, Блэр.

– Прости, но ты не перегибаешь ли? – еле поднимаясь на ноги, мямлю я. – А если бы это было моей слабой чертой? А если бы я здесь действительно коньки отбросила? Думать нужно, когда дверями тут размахиваешься.

– Ну, не ворчи, – он потрепал меня по плечу, утер кровь со щеки, – всё же в порядке.

– Ты несносен. Кстати, – я возвращаюсь в реальность и вспоминаю про бланки в моих руках, – я все заполнила. Только здесь есть один непонятный пункт, он про…

– Не волнуйся, тебя не будут клеймить. Я сказал Майклу, что это невозможно. Да, он, конечно, немного отпирался, но дело в шляпе.

– Спасибо. Но у меня есть один вопрос… Если ты здесь главный, почему ты советуешься с Майклом?

– Он основал всё это. Именно он построил бункер, сделал работу наемников более востребованной, более нужной. Потом, когда он посчитал, что уже слишком стар, чтобы заправлять сопливым мальчишкам рубашечки в панталоны, он передал управление своему сыну. А этот недоросток проиграл мне всё это в покер. Это было как раз вначале всей этой экономической заварушки, до войны, за эти почти десять лет я поднял здесь новую власть, новые законы. Но Майкл присматривает за этим местом, не позволяя мне рушить устои, которые были здесь ещё тридцать пять лет назад. Если бы не он, процедура была бы гуманнее, но, я ничего не могу поделать, – он оборвал разговор, резко соскочив на другую тему. – Давай я заберу это, и мы сделаем тебе жетон.

Он забрал бумаги у меня, резко вернувшись в кабинет к старику. Я слышала его недовольные возгласы по поводу отсутствия у меня номерного знака на теле. Мне становилось не по себе, когда он кричал на Эрика за это, потому что я во всем виновата. Не нужно было соглашаться на эту сделку, я бы могла просто продолжить поиски Дэвида в одиночку, не доставляя никому проблем. Зачем мне всё это? Возможно, стоит уйти, пока всё не зашло слишком далеко? Может, на этот раз мне повезет, и я сама найду его?

Мои мысли прервал резкий щелчок за дверью. Я слышала голос Майкла после этого звука.

– Она не останется здесь надолго. Я не позволю ей брать дела, она не будет пользоваться привилегиями наёмников. Только через мой труп.

– Успокойся, – ответил Эрик, – она не доставит тебе проблем, я присмотрю за этим.

– Один шаг в сторону, и…

– Всё будет в порядке, – снова щелчок. – Я забираю её жетон. Она сможет им пользоваться столько, сколько пожелает.

Голоса оборвались, дверь открылась. Он без единого слова протянул мне кусок металла на цепочке, из-за которого они так долго ссорились. Эрик двинулся по коридору, я крепко сжала жетон и последовала за ним. Он привел меня в мою комнату, где лежали мои вещи, уже разложенные по кровати.

– Я проверял оружие. И ещё, – он подошел ко мне вплотную, а затем поместил мне в волосы несколько заколок, – будь осторожна. Не ввязывайся в потасовки, не приставай к этим амбалам, не используй свои способности. Вскоре я научу тебя кое-чему, а пока, довольствуйся этими девичьими прелестями. Если ты та, кем являешься, тебе хватит этого для самозащиты, если вдруг что. Но надеюсь, это не понадобится, – он тяжело вздохнул и направился к выходу. – Завтра и послезавтра я буду заниматься делами Дэвида, возможно, придется отъехать пару раз. Пока что отдыхай, а завтра поищи себе дело. В базе нашего информбюро сотни заказов, возможно, ты найдёшь что-то себе по душе. Сама ни за что не берись, обязательно дождись меня.

Он вышел также внезапно, как и обычно, не дав мне молвить и слова. Громко хлопнула дверь, на мою комнату опустилась тишина. Раз, два. Молчание. Три, четыре. Абсолютный покой. Я была готова на всё, чтобы хоть один шорох нарушил этот гробовой дух, томящийся в четырех стенах. Хоть бы даже крыса начала скрестись сквозь стену. Хоть мне бы приставили нож к глотке, я бы могла слышать хотя бы биение своего сердца. А здесь… ничего.

Я пытаюсь пошевелиться, чтобы создать хоть какие-то звуки, и вот, облегчение. Я стала доставать оставшиеся вещи из ранца. Фляга с водой, книга, которую любила мама, папины запанки в шкатулке. Фото Дэвида и родителей. Я решила, что оставлю его на видном месте, иначе совсем сойду с ума. Контролировать себя в каждом движении, вздохе, в малейшей интонации… Мне нужно помнить, ради чего я делаю это. Маленькая фотокарточка мгновенно оказалась прикреплена к дверце шкафа, рядом с небольшим зеркалом. Вернувшись к кровати, я собрала всю одежду, что Эрик разбросал в процессе обыска, разложила их по полочкам.

«Нужно немного отдохнуть», – звенели мысли в голове, когда тело уже решило всё за меня.

***

Всё тело в ледяном поту, движения скованны, мышцы полностью парализованы. Прозвучал громкий сигнал, скорее всего, это подъем. Но я не могу пошевелиться. Слишком мягкая поверхность, везде темно, а ножа нет рядом со мной… Это странно, ведь такое утро в последний раз было ещё тогда, когда мама с папой были живы. Постепенно, с осознанием ситуации, тело начало поддаваться мне. Я смогла подняться, свесить ноги с койки, понять, что на мне надета чистая майка, какие-то хлопковые шорты. Весьма неплохо, но до жути непривычно. Я пересекла комнату, включила лампу и вышла в коридор. Свет ослеплял, количество людей вокруг зашкаливало, но я всё же добралась до уборной. Аве, умывальник. Ополоснув лицо ледяной водой, я, наконец, пришла в себя. Вспомнила о договоре с Эриком, вспомнила про свои новые обязанности. Какой черт меня дернул согласиться на это? Вокруг меня шастает десяток мужланов, осматривающих меня с ног до головы. Ладно, это просто люди, просто наёмники, они не привыкли, что среди них есть девушки. Возможно, я и сама доставляю им неудобства.

Зайдя в душ, я быстро смыла с себя остатки волнения. Держать себя в руках, Джейн, надо просто держать себя в руках. Не обращать внимания на взгляды, усмешки, всю эту мелочную повседневность легче, чем на то, как всё перевернулось. Я в буквальном смысле сама сдала себя в рабство. Захочет ли Дэвид видеть меня такой? Захочет ли знать он, что мысли о том, чтобы найти его, заставляют меня прибегать к таким методам? Я не знаю. Дева Мария, да я даже не в курсе, жив ли он! Зачем я делаю всё это?

Звонок, очень отдаленно напоминающий тревогу, был такой же, как и во время пробуждения. Наверное, завтрак. Я быстро натянула сухую одежду в раздевалке и направилась в кафетерий. Несколько поворотов и коридоров и я уже была рядом с местом назначения. Скорее всего, здешнее расписание строгое и нарушать его не стоит. Когда я вошла, большинство людей уже сидели за столами, в помещении стоял жуткий гул, хоть и весьма приглушенный для такого количества мужчин. От резкого запаха еды у меня помутнело в голове. Вспомнить бы, когда мне в последний раз удавалось перекусить…  А все они каждый день поглощают полноценные завтраки, обеды и ужины. Так им ещё и платят. От этого в первое время я буду испытывать шок.

Женщина за стойкой с порциями передала мне тарелку кари, и я направилась в дальний угол столовой. Количество просто так подаренной мне еды было немыслимым для меня. Вдох. Я отправляю в рот первую ложку. Господи, это потрясно. Горячий рис со специями просто таял на языке. Я быстро, как прокаженная стала поглощать порцию, будто у меня сейчас это заберут. Пытаясь не смотреть по сторонам, я доела и молниеносно покинула кафетерий. Некоторые глядели на меня, как на шизофреника, но я опускала взгляд в пол. То, что только что было, что вроде бы обычно для каждого наёмника в этой организации, это просто невероятно. Они едят каждый день по нескольку раз. Я никогда не привыкну. Это странно. Как они могут позволить себе такое? Сколько же денег у Эрика, чтобы обеспечить такую ораву людей в такое время? Это же просто уму непостижимо.

Мне в голову пришла мысль осмотреться. Эрик сказал найти себе дело, поэтому нужно посмотреть в картотеке списки. Возможно, здесь есть какая-то библиотека или что-то вроде того. В любом случае, я не узнаю, пока сижу здесь. Выйдя из комнаты, я направилась в крыло, где находилась мед. часть. Там, когда меня вели на обследование, я видела странный зал за комнатой отдыха. Может быть, это как раз и есть информбюро.

Я долго блуждала по коридорам, и, наконец, нашла то самое место. Здесь было много странных полок с папками, но в дальнем углу я увидела интерактивную панель доступа. Подойдя, я обнаружила, что чтобы открыть список работ требуется сканирование жетона. Хм, зачем это нужно, если сюда и так не может попасть никто, кроме членов организации? Ну, ладно, мне все равно не сложно. Я сняла с шеи цепочку и приложила жетон к сканеру. Раздался звук, подтверждающий доступ и передо мной оказался огромный лист предложений. Так, это будет сложно, но я должна найти то, на что потребуется меньше всего времени. Так, в основном здесь задания с доставкой по штатам. Это долго. Нужно найти что-то на два дня, не более. Кражи, кражи, взлом национального банка в Монтеррее, хм… Это, вроде, вполне выполнимо, хотя я и не представляю, что оттуда ещё можно вынести. Вроде бы, наша валюта давно уже просто груда бумаги, зачем это кому-то? Попахивает каким-то подвохом. Нет, нужно взять что-то другое.
Я рылась в списках около часа, пока перебирала всякие предложения об участии в повстанческих операциях, курьерские перевозки и подобный шлак, но нашла кое-что интересное. Убийство бывшего главы повстанцев в Дуранго. Мне подходит, так как это относительно близко и займет максимум сутки. Нужно отметить, что задание числится за мной, для этого нужен отпечаток, как гласит надпись под каждой страницей с заданием. Но для чего им нужна такая система безопасности? Мне не понять. Я просто прижала ладонь к области сканирования и дождалась подтверждающего оповещения. Теперь, это официально моё дело. Уже неплохо для первого дня. Закрыв лист на панели управления, я обернулась обратно к полкам со всякой макулатурой. Не зря же они здесь стоят, возможно, тут можно найти что-то, что мне нужно знать об этом Сэмюэле Рикотто. Вдруг я услышала шаги за дверью. Черт, мне не хочется встревать в неприятности. Нужно побыстрее закончить с делами и убираться.

 – Нет, ну, ты понимаешь, за его голову дают целую сотню долларов!

– Да-а, это хорошие деньги. Редко подворачивается возможность столько заработать.

– Мы можем сделать всё по-быстрому и поделить награду между нами, – один из них подошел к панели и открыл списки. – Где же оно? – он долго листал страницы предложений, но не найдя искомого, ударил кулаком в стену. – Его нет! Кто-то уже взял его!

– Эй, дай я проверю.

– Ну, попробуй, но здесь абсолютно пусто! Могу поклясться, что ещё вчера я видел это дело в листе заданий.

Я нашла личный файл о мистере Рикотто, пока подслушивала их разговор и поспешила выйти. Мне почему-то показалось, что они говорят именно о том задании, что взяла я, и мне ужасно не хотелось, чтобы они нашли его в архивах подтверждённых к выполнению, помеченных моим именем. Я единственная девушка здесь, поэтому, даже если они ещё не слышали обо мне, то эти парни не настолько глупы, чтобы сложить два плюс два и не понять, что я только что увела их дело. Мне не нужны неприятности.

Я уже почти покинула архив, когда один из них выкрикнул что-то.

– А ну-ка стой, милая, – он догнал меня и схватил за локоть. – Ты из персонала мед. части?

– Д-да, – солгала я.

– А покажи свой бейдж, пожалуйста.

– Я забыла его в кабинете, простите, что вы хотите?

– Я хочу сказать, что ты поразительно похожа на одну девушку, – он подвёл меня к панели и указал на моё фото с экрана, рядом с файлом задания о главе повстанцев, – которая только что кое-что забрала у меня.

– П-простите, но я не понимаю. Мне казалось, это общий лист, и кто угодно может взять какое угодно задание.

– Да, но мы узнали о нём раньше.

– Подождите, может, мы всё уладим? Я могу отдать вам всю награду, мне просто нужна галочка о выполнении, пожалуйста.

– Эй, так не пойдет, милая, – ответил второй, – нам она тоже нужна. Чем больше заданий, тем выше ранг. А я очень давно не получал повышения. Мы с Фернандо уже договорились, что числиться оно будет за мной, потому что он уже отработал нужное количество дел на этот месяц.

– Послушайте, мне не нужны лишние стычки, но я уже взяла его. Всё по-честному, я была здесь первой.

– Или ты сейчас же отказываешься от него, или у тебя назревают серьёзные проблемы, крошка.

Вдох, выдох. Я не должна выходить из себя. Джейн, просто откажись. Просто подтверди отказ и все наладится, всё будет хорошо, насилия не будет.

– Ладно, – нужно просто поставить ладонь на монитор, но что-то буквально не даёт мне этого сделать.

– Ну, и чего ты ждешь? – один из них схватил меня за запястье и прижал пальцы к панели.

Когда высветился вопрос об отказе, он ткнул «да» и затем оформил его на себя.

– Ну, вот, принцесса, это же было не сложно, верно?

– Слушай, а если она такая послушная, может, ещё пару просьб выполнит. Красавица, не хочешь развлечься с нами?

– Нет, простите, но это лишнее, – я обернулась и двинулась к выходу, но парень остановил меня, преградив дорогу своим массивным телом.

– Куда ты так спешишь?

– Черт бы тебя побрал, ты перегибаешь, – я злостно уставилась на него, молясь о том, чтобы взорваться в такой напряженной ситуации.

– Ух, а вот и характер проявила. Мне нравятся такие, как ты, – мерзавец резко прижал меня к себе, а второй парень схватил за волосы, потянув мою голову вниз.

Моё дыхание замерло. Сердце пропустило удар. Мгновение, и они были бы уже только брызгами крови на стенах, даже костей не осталось бы. Но я не могу. Я не должна.
Их противные руки шарятся под моей футболкой. Я вскипаю от ярости. Мне хочется размозжить их головы о полки архива, но я просто терплю без сопротивлений. Эрик убьет меня, если я сделаю что-то.
Моё тело оказывается на столе. Я безжизненно смотрю в потолок. Неужели ради того, чтобы найти Дэвида, я готова быть изнасилованной какими-то придурками? Видимо, да. Почему я такая глупая? Он бы никогда не простил мне этого. Он бы не хотел, чтобы это происходило со мной. Если бы он узнал, возможно, я даже стала бы ему противна, но… Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Я просто хочу увидеть его. И если я сейчас убью этих двоих, я просто перечеркну жизнь своего младшего брата.
Скоро всё просто закончится.

*** 

Я с отвращением рассматривала своё тело, лёжа в своей кровати. По рукам и ногам были зарастающие раны, а на лице примерно с тридцать ссадин, которые пройдут в течение следующих трёх минут. В этот раз я намеренно замедлила заживление. Я должна быть наказана за свою глупость. Мне нужно было убраться оттуда сразу же.

В комнату резко вошел Эрик, и мне пришлось мгновенно накрыться пледом. Он успел заметить и окатил меня странным взглядом.

– Что с тобой случилось?

– Неприятная ситуация с неуклюжестью на лестнице, а что, это имеет какое-то значение?

– Почему это не заживает? Покажи, – он содрал плед с моего тела и увидел гематомы, оставленные теми ребятами, чтобы я ещё долго помнила о случившемся. – Твою-то мать, это не очень-то похоже на падение с лестницы. Разве что, в яму с камнями.

– Оставь меня в покое, ладно? Что ты так рано? Говорил, на весь день уедешь, а сейчас только пять.

– Я сделал всё, что нужно было. Лучше скажи, кто это с тобой сделал?

– Дубовые доски стремянки в библиотеке.

– Ты что, не поняла меня, Блэри? – он сжал моё тело тисками своего взгляда, я на минуту перестала дышать. – Говори.

Я молчала. В конце концов, это пытки, а пытки мне не впервой. Он не сможет убить меня, а пара минут без воздуха – не так уж и больно. Ещё с час назад мне было гораздо больнее.
Из-за моей упрямости ему ничего не оставалось, кроме как отпустить меня.

– Хорошо, дело твоё. Если тебя здесь прикончат, я недолго буду горевать, – равнодушно произнес Эрик. – Я нашел кое-что о Дэвиде. Подтвердилась информация о его заключении в Манитобе. Как только ты выполнишь первую половину договора, я пошлю туда людей. А как твои дела? Нашла себе задание по душе?

– Нет. К сожалению, всё слишком сложно.

– Ну, хорошо. Тогда будешь моим помощником в завтрашней вылазке. На завтра назначена жатва на границе, и мне нужен второй командующий. Я беру два отряда, ты будешь за главную в части В.

– О, и ты зачтёшь мне это за задание?

– Да, потому что раньше я просто вставлял это в лист предложений, а в этот раз решил повременить, ибо нужной кандидатуры всё равно среди этого мяса не найдёшь. И тут, вдруг появляешься ты. Ну, ответ сам собой напрашивается.
 
– Мне нравится этот вариант. Во сколько начинаем?

– Будь готова к рассвету, вертолет отправляется в шесть.

– Хорошо. Есть что-то, что мне нужно знать? И вообще, напомни мне правила жатвы. В последний раз я заставала подобное действо, когда мне было, хм, кажется, одиннадцать.

– Везде жатва проходит по-разному. Мы контролируем Нуэво-Лион, здесь зачищаем всё. Остались приграничные районы, в том числе и несколько городов, по которым должны будем пройтись завтра. Начинаем рано утром, чтобы никто не успел зашевелиться. Всё, что ты должна делать – это ходить по улицам, контролировать отряд. Можешь посвоевольничать и убить пару буйных жителей, если хочешь. Это не запрещается. Наша жатва всё равно условная, мы не представители закона и нам плевать на репутацию. Если сорвёшься, то никто не станет тебя упрекать. Следи, чтобы брали всё самое ценное: еду, деньги, старые украшения. Ты можешь взять что-то лично для себя.

– Хорошо, я поняла.

–  И да, не надейся на меня там. И вообще, тебе лучше было бы взять себе отдельное задание. Я слишком мягок сегодня, но впредь такого не повторится. Договор был несколько иным.

– Знаю, прости, – я почувствовала, как последняя рана затянулась и решительно поднялась с постели. – Пора бы заняться чем-нибудь, есть какие-нибудь бытовые поручения, которые я могла бы выполнить здесь? А то уж засиделась.

– Хм, ты можешь помочь в мед. части. Там нет риска, что ты где-то напортачишь и все заметят твою "особенность". Думаю, это будет удобно.

–  Хватит уже считать меня слабачкой. Я в силах контролировать себя. Даже ту часть, на которую повлияло генетическое оружие. Не делай из меня дурочку.

– Джейн, я не...

– Ого, ты назвал меня по имени? Это уже что-то.

– Хватит уже быть такой активной. Стоп. Иди и приведи себя в порядок, а потом отправляйся в мед. часть и спроси у Данны, чем ты можешь помочь. Это не обсуждается.

– Но...

– Выполняй!

Он резко встал и вышел из комнаты, оставив после своей речи мерзкое послевкусие. Как же меня раздражает, когда мной командуют. Глубокий вдох. Я собрала волосы в хвост, взяла со стола свою накидку и вышла вслед за Эриком. Придется выполнять его поручение. Всё-таки, он еще не уверен, что я способна себя сдержать.

Тем временем, в столовой все развлекались за ужином. Проходя мимо раскрытых дверей, я слышала смешки и чувствовала взгляды мужчин, прикованные ко мне. Вдохнув аромат, я поняла, что это те самые, что были в архиве. Кровь забурлила. Я чувствовала затихающую злость. Тише. Ещё тише. Десять шагов спустя, стало намного легче, хоть я и не перестала чуять запах их противных ладоней. Именно руки пахли хуже всего. Наверное, это потому, что я больше всего ненавижу, когда кто-то меня касается.

Сегодня Данна была такой же приветливой, как и в прошлый раз. Остальные сторонились меня, но вот она налила мне кофе и попросила отсортировать бумаги, пока её напарница будет проверять пробы воды. Сама же Данна ушла в лабораторию.

– Ты Блэр? – нерешительно задала вопрос женщина.

– Джейн. Но зовите меня, как вам угодно. Я просто делаю то, что меня попросил выполнить Эрик.

– Понятно... – она замялась и слегка толкнула коробку с ампулами позади себя.

Нехотя, я остановила её падение. Ампулы замерли в воздухе, а лаборант пришла в ужас.

– Я почувствовала в них слабую связь с ДНК человека, поэтому и смогла остановить падение. Вы же в курсе, кто я, верно?

– Инфицированная! Как хозяин Эрик!

– Перестаньте кричать. Соберите ампулы, пока я ещё их держу. Моя доброта не безгранична.

Она вздрогнула и принялась складывать всё обратно в коробку. В этот момент в кабинет вошла Данна. Когда девушка заметила, что происходит, она, то ли с печалью, то ли с обидой в глазах, уставилась на свою подчиненную.

– Шер, ты опять всё роняешь?

– Какого черта её сюда привели? Мисс Дюпонте, Вы же знаете, как я ненавижу их!

– Успокойся. Иди умойся, когда ты вернёшься, мы с Джейн закончим.

Странная женщина покинула комнату, громко захлопнув дверь. Я фыркнула и отвернулась обратно к своим бланкам.

– Знаешь, Джейн, тебе не стоит так злиться на нее. Несколько десятков инфицированных пять лет назад убили всю её семью. Я могу понять её страх и отвращение.

– Это не имеет никакого отношения ко мне. Лично я вижу её впервые, – ответила я, не отрываясь от бумаг.

Меня накрыли воспоминания тех времен, когда была разрушена моя семья. Но я же не возненавидела всех людей на Земле. Да, похолодела с тех времен, но мир поменялся. Нужно было меняться и мне. Никто не в праве судить эту женщину, но уж и она черезчур резко выражает свои эмоции.

– Достаточно, – сказала Данна. – Спасибо за помощь, на сегодня всё. Я слышала, завтра жатва, и ты будешь командовать. Иди набирайся сил, я попрошу Сиесту дать тебе нужные препараты, чтобы ты не ослабла в нужный момент.

– Не нужно. Я в порядке. Спасибо за доброту, мисс Дюпонте. Мне пора, пока не вернулась эта полоумная.

Я не стала слушать дальнейшие реплики Данны. Мне не было дела до её сострадания к этой Шер, я лишь хотела заняться настоящей работой. Мне нужно хоть как-то скоротать время до завтрашнего задания.

Зайдя в трапезную, я взяла кружку кофе и направилась в комнату. Заперла дверь, сняла ботинки. Отхлебнув из чашки, я решила повеселиться. Выпустить пар, так сказать. Когда я была в мед. части, мне удалось украсть пару пробирок с кровью. Я рывком вытащила их из внутреннего кармана и бросила на пол. Стекло разлетелось вдребезги.

Я подняла ладонь, закрыла глаза и поддалась инстинктам. Когда веки поднялись, вокруг меня сновали туда-сюда маленькие капельки крови. Как замерший дождь, они не поддавались гравитации.

– Красиво, – я не удержалась от восхищения.

Пальцем направляя капли, я рисовала фигуру Дэвида в пространстве. Спустя пару мгновений, рядом со мной стоял мой маленький брат.

– Прости меня.

– Зачем ты говоришь с кровью?

Внезапно, я увидела за своей спиной Эрика. Как долго он здесь стоит?

– Как ты вошел, я же заперла?

– У меня ключи от всех дверей в этом здании. Так вот, зачем ты украла кровь.

– Откуда ты...

– Напарница Данны заметила пропажу нескольких образцов, – он взмахом руки собрал всю кровь в одну ёмкость, которая стяла на полу. – Я говорил тебе, чтобы ты не делала ничего подобного?

– Да, но...

– Никаких "но". Я предупреждал. Ты будешь наказана за это.

– Эрик, но никто же не видел!

– И что? Вентиляция в свободном доступе, кто угодно мог пролезть, чтобы подглядеть, как ты переодеваешься, а увидеть здесь такую вот свето-музыку. Мне не нужен здесь хаос.

– Прошу тебя, я больше не буду делать это.

– Дисциплинарное наказание для профилактики. Ты отстранена от завтрашнего задания.

– Умоляю, нет...

– Я могу отменить всё это, если ты расскажешь правду о том, что с тобой случилось, пока меня здесь не было.

Он хочет слышать о происхождении тех ссадин?

– В архиве я выбрала себе задание, взяла его, а затем заявились люди, которые, видимо, хотели его больше, чем я. Они увидели меня, а затем мое фото на табло, всё поняли,  а затем заставили отказаться от него. Я не хотела скандала и драки, поэтому быстро решила, что не так уж и нужно мне именно это убийство. Деньги для меня не важны, а работу можно взять любую, поэтому я отменила забор задания, и уже собиралась идти, когда они решили развлечься со мной...

– Стоп, – он сжал кулаки до белесых костей, – кто это был?

– Я не знаю, да и мне плевать. И похуже бывало.

– Почему ты их не убила?

– Ты не велел. Я не хочу скандала.

– Хорошо, – Эрик глубоко вздохнул. – Какой я руководитель, если в первый же день мою подчиненную изнасиловали какие-то ублюдки? Пойдем и разберемся.

– Нет, всё в порядке. Поверь, это мелочь. Жизнь жестока, ну, да ладно. Так задание останется за мной? Я могу завтра пойти с вами?

– Да. А я, пожалуй, пойду.

Он стремительно удалился, а я, пытаясь не обращать внимания на то, что меня раздражает его забота, прилегла на кушетку. Воздух вокруг меня был каким-то тяжелым. Наверное, это из-за Эрика. Болван. Я отвернулась к стене и стала разглядывать свои белые пряди. Волосы непослушно пушились, по ним буквально проходил ток. Неожиданно, мой взгляд упал на плетеный браслет рядом с подушкой. Хм, когда я успела его снять? В голове начали появляться картинки с того времени, когда Дэвид дарил его мне, это, кажется, был мой одиннадцатый день рождения… Нет. Хватит. Я устала от этого.

***

На следующий день пришлось рано встать. Хотя, мой сон рассматривается весьма и весьма сомнительно: два часа с перерывами на терзающие меня мысли и воспоминания о семье, наверное, нельзя назвать отдыхом. Поэтому вставать было не трудно. Я даже обрадовалась, что это, наконец, кончилось.

Уже в половине седьмого вертолет, а следом и второй, приземлились на территории Нуэво-Лиона. Оттуда моментально повалила толпа наёмников, сгрупировавшихся вокруг места нашей посадки. Пока Эрик умело отдавал команды, я пыталась ознакомиться с местностью. Начальный осмотр с моего положения ничего не дал, кроме еще одного подтверждения, что на этой земле больше нечего брать. Эта жатва не принесет большого дохода.

– И в завершение, хочу представить вашего сегодняшнего командующего – Блэр Престон. Она будет работать с вами на тех же правах, что и я, поэтому только посмейте сычковать. Эта женщина с удовольствием отстрелит вам яйца, как только представится возможность, – закончил свою речь Эрик.

– Вольно, – отдала приказ я, – начнем.

Я выстрелила в воздух, а за этим последовал победоносный возглас всех присутствующих и моментальное начало жатвы. Моей группе предстояло зачистить восточную и южную часть города, поэтому я последовала вслед за ребятами в этом направлении. Они рассредоточено врывались в дома, амбары и даже конюшни, что их слаженная работа даже удивила меня. Зачем им вообще командующий?

Мне оставалось только бродить по пустым улочкам. Я слышала крик какой-то женщины, плач детей, звуки автоматных очередей. Почему здесь столько насилия? Я думала, все уже давно смирились.
Прошло немало времени, пока я смогла-таки найти себе занятие. На окраине был пустой дом, которым парни еще не успели заняться. Я слегка толкнула дверь ногой и увидела парня, который сидел за небольшой консолью для исследования геолокаций.

– В доме ещё кто-то есть?

Он кивнул в сторону комнаты, откуда доносился слабый запах гнили. Я прошла внутрь и опешила. Посреди спальни лежали два трупа: мужчина и женщина. Они были полностью изуродованы, да и убиты довольно давно – ткани уже начали разлагаться.

– Эй, это твои родители?

– Да.

– Иди сюда.

Он несмело приблизился ко мне, и я смогла подробнее его рассмотреть. Шатен, одет весьма бедно, что не удивительно. Высокий, не больно уродлив. Да и слажен хорошо. Широкие плечи, крепкие мышцы, проступающие сквозь тонкую кофту…

– Как тебя зовут?

– Брайан. Ты пришла убить меня?

– Нет, Брайан. Меня зовут Д… Блэр. Я командующая одной из групп, которая проводит здесь жатву. И я убью тебя только в том случае, если ты окажешь сопротивление сбору налогов.

– Хорошо. Забирай всё, кроме консоли, это важ…

– Это уже мне решать.

В этот момент в дом вошли несколько парней из моего отряда.

– Мисс Престон, 25% территорий уже обработаны. Мы искали вас, чтобы уведомить о происшествии на площади…

– Хорошо, я разберусь. Зачистите здесь, а я наведаюсь к нарушителям. Брайан, ты пойдешь со мной.

Парень немного удивился, но последовал вслед. Я подумала, что он может быть полезен и Эрик захочет взять его к себе. Это хороший шанс для него, он сможет выбраться отсюда.

– Почему ты взяла меня с собой?

– Что случилось с твоими родителями? – я резко задала контрвопрос.

– Они хотели сдать меня в Вавилон, чтобы прокормить себя, вот я и убил их.

– Похвально, – внезапно для самой себя, выдал мой голос. Но это говорила не я.

– Что?

– Ты смог защитить себя. Это похвально. Ты подойдешь нам.

Больше он не говорил. Краем глаза, я заметила ухмылку на его лице, но она спала, когда я сжала его внутренности.

– Не думай, что ты особенный.

– Как ты…

– Заткнись. Это поможет мне отдать долг.

Я думала об Эрике. Возможно, он зачтет мне его. Мне не нужно будет убивать, выполнять так много заданий, быть может, он сократит мне срок пребывания в этом свинарнике.
Тем временем, мы уже подошли к центру городка. Передо мной зияли отблески света от огромного колокола, а прямо за ним развернулась забавная сцена. Двое моих парней поставили на колени около дюжины мужчин, а за ними скопились их женщины.

– Развлекаетесь?

– Не смешно, мисс Престон. Эти люди напали на нас с ножами, один парень даже был серьёзно ранен.

– Где раненный сейчас?

Один из наемников указал пальцем на мужчину, лежащего у колодца, рядом с которым была девушка, перевязывающая его рану. У него был вспорот живот, поэтому это казалось бессмысленно.

– Как это случилось?

– Вон тот мужик подкрался с карманным ножиком к Визли. Естесственно, бедняга ничего не успел сделать.

Оглядев сопляка с кишками наружу, я взвела курок пистолета и выстрелила ему в голову. Девушка рядом завизжала.

– Прекрати орать, – направив оружие на нее, взвыла я. – Сегодня до безумия дерьмовый день, не порть мне его ещё больше! – и, обернувшись к шокированным парням, добавила. – Если кто-то из вас позволит никчемному старику подобраться к вам, то вас ждет та же участь. Слабакам здесь не место.

Мне показалось, что я даже слышала, как они нервно сглатывали слюну. Чувствую страх, трусость каждого из них.

– Что, уже обмочились?

– Н-нет, – сказал старший. – А что делать с ними? – он указал на толпу бунтарей.

– Свяжите и выбросьте за городком. Не убивать же.

Они приступили к выполнению приказа, а я взяла Брайана и поспешила найти Эрика. Мы шли длинными закоулками, которые, казалось, никогда не кончатся. Парень все время молчал, видно, побоялся, что я снова выйду из себя. Молодец, знает, когда нужно соблюдать рамки приличия. Из него выйдет отлично, даже первосортное мясо. Хозяин меня похвалит.

Спустя несколько десятков минут блужданий, я наткнулась на трактир, рядом с которым сидел Эрик. Он медленно потягивал какой-то напиток.

– В этом захолустье ещё остался алкоголь?

– О, Блэр, здравствуй. Нет, это просто кофе. Воспользовался гостеприимством бармена, вызванным моим стволом, – он усмехнулся и обратил внимание на парня, позади меня. – А это что?

– А это мой улов. Его зовут Брайан, взгляни. Возможно, он подойдет нам. Он убил своих родителей за то, что те хотели отправить его в Вавилон.

– Ого… Внушительно, – мужчина отставил кружку с кофе, – сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– А ты для своих лет достаточно крепок. Хочешь стать наёмником?

– Какова плата?

– Достойная. Тебя будут кормить, и давать десять долларов ежемесячно.

– Согласен.

– А ты быстро всё обдумал, – немного удивился Эрик. – Молодец, – затем он обратился ко мне. – Блэр, хочешь кофе? Здесь достаточно холодно, а это хоть как-то согреет.

– Спасибо, – я с радостью приняла его предложение и взяла вторую кружку, стоящую позади хозяина, – я и вправду подмерзла.

– Обращайся. Как обстоят дела?

– Моя группа завершила зачистку почти на 80%. Они очень способные, ведь ещё час назад было всего 25%. Также мы обнаружили группу бунтующих, один наемник убит.

– Убит?

– Мной. Его ранил какой-то пенсионер, ранение было несовместимо с жизнью. Тратить ресурсы на его восстановление было бы глупо.

– Ого, малышка ушла в отрыв! – расхохотался Эрик. – Ну, ничего. Одного убила, одного привела… Какая разница?

– Кстати, о Брайане. Мне полагается моя награда за вербовку?

– Зачту за 10 заданий, если он пройдет посвящение.

– Благодарю.

– Хочешь увидеть мой сюрприз?

– Какой?

– Пройди внутрь трактира.

Я переступила порог, и у меня свело ноги. Там на полу сидели те парни, что вытворили со мной тот ужас в архиве. Я обернулась и увидела Эрика.

– Что всё это значит?

– Вчера вечером, методом соц. опроса, я нашел этих ублюдков и пригласил их поучаствовать в жатве. Ты можешь убить их.

Больше слов мне не нужно было. Улыбка растянулась по всему лицу, я, решив, что они не достойны последнего слова, пустила кровь одному из них. Второй мгновенно отреагировал криком, но я заткнула ему глотку одним взглядом. Во мне бушевала радость, переплетенная со счастьем. Пока амбал плевался кровью, мне пришло в голову устроить маленький «фестиваль красок». Все знают, что если повысить давление, к примеру, в балончике с краской, то он взорвется. А что будет с человеческой головой? Этот вопрос недолго мучал меня. Ещё шире улыбнувшись, я изменила поток крови в теле одного из них и, видимо, не выдержав, он заорал от боли. Его конечности посинели, он сталь цепляться за голову изо всех сил, боль сводила его с ума. Раз, два, три. Мне достаточно увиденного. Его череп лопнул, разбрызгав кровь повсюду. Я усмехнулась. Ещё! Та же участь постигла и второго мужчину. Смех сорвался с моих уст, когда я обернулась к Эрику. Частичка мозга оказалась на моей щеке, но он быстро смахнул это кровавое пятно тыльной стороной ладони.

– Это было немного вульгарно, но, в целом, мне нравится.
– Спасибо. Огромное спасибо. Я, наконец, выпустила пар.

Краем глаза я заметила ужас на лице Брайана, подошедшего к входу в трактир. Я ожидала вопросов, крика, шока, но он всё понял. До него дошло, что если он раскроет рот, то окажется на их месте.

– Подбери слюни, мальчик, теперь ты с ней в одной лодке, – задорно сказал Эрик.

– Ладно тебе! – воскликнула я. – Знаешь, сегодняшний день стал таким прекрасным. Дай-ка мне сигарету.

– Ты же не куришь, Блэр.

– В такое ясное утро не испустить дыму было бы грехом для Небес.

Хмыкнув что-то об атеизме, он передал мне пачку незнакомой мне марки. Я положила сигарету в зубы и направила огонёк зажигалки к табаку. В этот момент, с неба упала первая капля дождя, а спустя мгновение, пустился ливень.

– Тебе сегодня прямо везет, – подколол меня парень.

– Брайан, юмора наша Блэр не понимает, поэтому советую тебе быть потише, иначе… Ой, а вот и то, о чем я говорил.

Я обожаю давать волю чувствам. В данный момент, я наслаждалась, перетирая суставы этого мелкого нахала. Его аж перекосило от боли, что дало мне новую порцию энергии и вызвало улыбку.

– Хватит, – Эрик положил мне руку на плечо. – Ты его покалечишь.

– Да кто она такая?

– Ты о мисс Престон? – мужчина гордо вскинул голову, глядя на меня. – Она гордость моего отряда. Идеальное оружие, бывшая глава повстанческого движения в Мексике, и просто моя должница. Поэтому-то она и схватила тебя, как лакомный кусок.

– Эрик, ты перегибаешь.

– А мне так не кажется, – он прихлопнул в ладони, задорно объявляя конец перерыва. – Так Брайан, ты едешь в Джеммерсон. А для нас с Блэр другое задание. Найди вертолет за городом и передай пилоту, что ты от меня. Они заберут тебя, а вечером мы с ней вернемся и всё тебе покажем.

Брайан коротко кивнул и побежал в сторону восточной границы. Я натянула шарф повыше, накинула капюшон куртки и последовала за Эриком. Он не говорил мне о задании. Это было для меня новостью, но я решила, что он всё же посвятит меня в свои планы.

– Знаешь, – спустя несколько минут, когда мы уже практически покинули Нуэво-Лион, произнёс он, – мне поразительно интересно, как ты нашла этого мальчонку? Интересный кадр.

– Просто гуляла по пригороду и зашла в пустующий дом. Ты расскажешь, куда мы идем?

– Хочу пересечь границу. Мы не вернемся сегодня вечером. Возможно, на этой неделе мы вообще не увидим Мексику.

Черты его лица выдавали тревогу и раздражительность. Я решила не дерзить. Пусть будет так. Мне все равно не хочется возвращаться в то место. Дни однообразны, да и на свободе можно себя не контролировать. Чего только стоило выпустить пар сегодня, просто блаженство.
На горизонте показался Техасский город Ларедо. Дождь лил, как из ведра. Я чувствовала ветер за шиворотом куртки, но было в этой минуте какое-то спокойствие.

***

Быть человеком в этом времени – уже слабость. Я не помню, как мы добрались до Аризоны, лишь обрывки информации в голове. Одиннадцать часов пути, три штата за плечами. Я до ужаса вымоталась, но то, что происходило с Эриком, наверное, не стоит ни в каком сравнении. В Финиксе мы нашли дом его старого товарища, где и остановились. Так вот, с момента пересечения порога этого дома, он сам не свой. Я вижу усталость в нём, чувствую исходящую от него энергию, которая подавляет всё вокруг. В некоторые моменты мне начинает казаться, что он на пределе.
Он рассказал мне, что хочет решить какие-то дела в местном департаменте Экономики. Что-то по поводу налогов.

Я сидела на кухне и перебирала бумаги, которые успела схватить в нашем архиве. Времени я не теряла, нашла много информации о тюрьме Манитобы, где, по свидетельствам старых документов, до сих пор практикуют пытки. Дева Мария, и Дэвид сейчас в этом ужасном месте? Даже думать об этом не хочу. Что же он натворил в свои тринадцать лет?

Меня отвлёк шум в гостиной. Я вскочила со стула, опрокинула несколько жестяных катушек, но в несколько шагов достигла комнаты. Эрик сломал стол и разбил старый телевизор. Он стоял и смотрел в окно, будто не замечая, что за хаос творится вокруг.

– Что происходит? – собирая осколки вазы, которая также пострадала, равнодушно спросила я.

– Ничего.

Голос, будто это говорит другой человек. После его реплики, гробовая тишина обрушилась на комнату, и мне стало не по себе.

– Я вижу. Может, ты прекратишь?

– Не лезь не в своё дело, Блэр.

– Ну, уж нет. Ты зачем-то взял меня с собой, теперь тебе придется выслушивать от меня нотации. Из-за чего ты так себя ведешь?

– Хватит.

Он обернулся и посмотрел мне в глаза. Холодно. На миг я потеряла зрение. Это я ненавидела больше всего. Не кислородное голодание, не потеря чувствительности. Оставь меня без глаз, и я возненавижу тебя до конца жизни.
Эрик отпустил меня и вернулся к своим делам, не обращая никакого внимания ни на что вокруг. Попытавшись успокоиться, я решила оставить всё, как есть. Вернулась в соседнюю комнату, присела на край стола. Хочется кофе и немного передохнуть, но нужно возвращаться к работе. К тому же, нет ни одного повода отдыхать. Усталость? К черту.  Но моё тело не согласилось с этим. Откликаясь на недельный недосып, у меня подкосились ноги. Уже буквально проплыв к гостиной, я, сжав челюсти и веки, чтоб не видеть Эрика, достала из ящика бутылку джина. Глоток за глотком, терпкий напиток пробуждал меня. Хотелось отбросить эту бутылку прочь и накричать на Эрика, увидеть хоть какую-то реакцию, услышать, наконец, объяснения. Но всё, что я сделала, было тенью моих желаний — рука расслабленно водрузила бутылку обратно, я спокойно вышла из комнаты, а затем и из дома. Без слов, без криков, без эмоций, которых так хотелось. Ха. Мне никто ничего не должен.

Финикс не был мегаполисом, но по сравнению с любым городом бывшей Мексики, кажется, можно было почувствовать колоссальную разницу. Хотя бы в инфраструктуре. Здесь, пройдя добрый десяток кварталов, я увидела кофешоп. Моему удивлению не было границ.

– По-ирландски, пожалуйста, – протянув купюру бариста, произнесла я.

Вокруг было мало людей. Наверное, где бы вы ни оказались сейчас, никто вокруг не будет обладать даже худой десяткой долларов, чтобы позволить себе кофе и коробку пончиков. Рядом были только мальчонка с газетами, женщина с ребенком, который плакал и мужчина, убиравший листву с травы.  Улицы пустовали. Видимо, все работают.

Взяв свой стакан с горячим напитком и сдачу, я кинула двадцать центов в банку чаевых и купила газету. Сегодня мне было слишком дерьмово, чтобы видеть эти кислые мины вокруг.

Я резко втянула аромат пара, вздымающегося над кружкой. Отдает сладким виски и горькой арабикой. Будто голуби в чашку испражнились. *зачеркнуто* Пахнет вкусно. Из-за плотных туч солнце не показывалось. Это так странно для Аризоны, черт. Сделав первый глоток, я не поняла, что обожгло меня больше — температура кофе или дешевый алкоголь в нем. Заголовки статей в газете не радовали. Ещё один район Лондона отдан на растерзание радикалам. В Вашингтоне были убиты бастующие матери политзаключенных. Ещё один теракт в Мехико. Зато о востоке — ничего. Кому вообще интересны конфликты Китая и Франции, верно? Мои мысли совсем спутались. Это алкоголь или усталость? Я подняла голову вверх, когда на мою щёку упала капля. Дождь в Финиксе? Это уж совсем повергло бы меня в шок, если бы мне было до этого дело. Съёжившись, мальчик с газетами перебежал на другую сторону улицы, где спрятался под небольшим козырьком барбер-шопа. Прокрастинирующий бариста пытался сварить хороший эспрессо для женщины бальзаковского возраста. А я оглядываюсь вокруг и понимаю, что катись всё к чертям, но я не сдвинусь с места. Мгновенье остановилось. И оно прекрасно.

На тот миг мне действительно перестало быть понятно всё происходящее. Уже спустя секунду, всё окружающее меня пространство было наполнено суетой и запахом мокрого асфальта. Прямо передо мной пролетел внедорожник, застучали каблуки девушек в районе соседнего бара. Кое-где появились люди. Это было похоже на шапито. Мой мозг обманывал меня.

Я распахнула глаза. Передо мной сидел Эрик и смотрел в окно. За ним действительно шел дождь.

– Что ты сделал?

– Что?

Его тон был абсолютно отрешенным.

– Я спросила, что ты со мной сделал?

– Ты тоже видишь эту иллюзию?

– Какую к черту иллюзию?

Чувства кипели, но голос даже не дрожал. Я сидела в гостиной, посреди разгрома, который Эрик сотворил пару часов назад… Или не часов?

– Я не знаю, в чем дело, но ещё секунд тридцать назад я покупал кофе около какого-то офиса.

– Там не было офиса, – неожиданно для самой себя, вырвалось из моих уст.

– Значит, ты точно видела это.

– И что происходит?

– В штатах не любят инфицированных. Здесь такая политика что ли?

– О чём ты?

– О том, что в воде или чем-то ещё есть какой-то галлюциноген.

– Ты ударился? Я попила водички и стала чувствовать себя, будто после стакана скуренного крэка? Не смеши.

– Не забывай, что я тоже ещё не отошел от произошедшего, – с напряженной ухмылкой, сказал он. – К тому же, мне свойственны теории заговора. Особенно, против меньшинств.

– Видимо, твоя любовь к этим теориям обостряется именно после всякого рода «иллюзий». Будь проще, мы никому к черту не нужны. Мы, кажется, просто выпили чего-то ядреного.

– Джин так не умеет.

– Давай закроем тему. Мне плевать, что там было, главное сейчас — это убраться отсюда. Ты отослал все документы? Мы можем вернуться уже?

– Почти закончил. Завтра утром я должен занести в местный департамент пару оригиналов свидетельств и всё.

– Ладно, давай тогда просто пока отдохнём?

– Что ты можешь предложить?

– Фильм?

– Всё нормальное я уже видел. С новинками сталкиваться желанием не горю.

– К черту тебя, – решив, наконец, встать, ногой я задела коробку с книгами. – О, а это что?

– Макулатура, которую так любил Джон, – бросил Эрик, чей тон был наполнен каким-то смутным презрением.

– Ну, значит, у меня есть занятие на день. Мои папки и досье уже надоели. Если хочешь — заходи, разбирай эту гору дерьма.

– Мне ещё есть, чем заняться.

Я лишь кивнула и потащила кипу книг в сторону кухни. На столе стоял старый ноутбук Эрика, от которого уже давно не было толку. Мне пришло в голову включить музыку на фон, чтобы тишина не так сильно давила. В одной из папок была классика. Эстет-социопат увлекается Людвигом, вот тебе раз! Это такое же старьё, как и он, поэтому, думаю, станет хорошим фоном.

Поставив первую композицию, я уткнулась в один из сборников рассказов какой-то женщины 2013 года издания. История за историей, я всасывала информацию вялотекущим потоком. Час или два спустя, Эрик поставил передо мной кружку с чаем, которую я успешно игнорировала, пока напиток не остыл. И лишь тогда сделала первый глоток, едва слышно поблагодарив мужчину. Не помню, когда именно он пришел, но точно после поглощения мной первых двухсот пятидесяти страниц, потому что иначе я бы точно его не заметила. Именно после этой отметки мне стало по-настоящему скучно. Мелодии менялись одна за другой, я уже даже начала вслушиваться в них. Когда стрелка часов пересекла четыре часа вечера, я отбросила книгу, победоносно коснувшись финальной страницы.

– Ну и дрянь, – выдохнув, произнесла я.

На столе стояло уже несколько опустевших чашек. Видимо, он заваривал мне их, а я даже забывала, как пила. Надеюсь, это не было очередной «иллюзией». Потому что иначе, это всё не имело смысла. Если я несколько часов пыталась убить время, а в итоге прошло лишь пара минут  — это будет позорнейшее из моих фиаско.  Но на часах действительно было четыре тридцать, что не могло не радовать. По крыше всё ещё били капли дождя, кое-где в углах дома были протечки. В гостиной Эрик поставил медный таз к одному из таких мест. И хоть я наблюдала за ним издалека, было заметно, как сильно он устал. Морщины от недосыпа стали проступать ещё сильнее, а лицо было до ужаса бледным. И этот человек ходил и заваривал мне чай? Да он сам о себе позаботиться не может. Я вернулась на кухню и попыталась найти остатки питьевой воды. Разогрев её, мне попалась на глаза полупустая банка с кофе.

– Растворимый, – вздохнув, прочла на обертке я, – но всё же лучше, чем ничего.

Две ложки бодрящего, кипяток и вот, уже можно хотя бы согреть желудок. Вернувшись к Эрику, я поставила перед ним кружку с весьма многозначительным взглядом а-ля «мне тоже не плевать на тебя».
Я никогда ещё не видела такого взгляда у взрослого мужчины. Он поднял голову, и я ужаснулась.

– Ты в порядке?

– Спасибо, Джейн. Правда. Я очень устал.

– Эй, ты чего? – я буквально не знала, куда себя деть. – Всё хорошо, все могут уставать. Вздремни немного.

– Не в этом дело. Давай выпьем? Я так давно не говорил с кем-то.

– Х-хорошо, – заикнувшись, произнесло что-то моим голосом.

«Ты настолько в шоке, что не можешь осознавать своих слов. Докатилась», – прозвучало в голове.
***
Эрик деловито вытащил бутылку джина из ящика, кажется, уже вторую за сегодня. Он принес к журнальному столику емкость с алкоголем, а затем отлучился в соседнюю комнату. «За бокалами, видимо», – подумалось мне. Но вернулся он с двумя пачками сигарет. Бросив одну упаковку в мою сторону, мужчина откупорил бутыль и сделал несколько глотков.

– Из горла? Ну, ты и мужлан, – с нервным смешком выпалила я.

– Бывает, – безразлично бросил он, подкуривая сигарету.

Я решила оставить это на потом. Выхватила бутылку у него из рук, отпила немного и поуютнее устроилась на диване. Меня очень волновало, что заставило Эрика чувствовать себя так. В каком смысле он устал, и почему-таки он был так груб сегодня утром?

– Перестань так громко думать.

– Что?

– Глядя на тебя, я вижу только жалость.

– Это не жалость, идиот, – разочарованно произнесла я, – мне просто неспокойно. Я не понимаю, что с тобой.

– А то, что я, черт подери, ужасный дурак.

– Подробнее.

– Знаешь, какое сегодня число?

– Не помню.

– Двадцать седьмое октября. Годовщина смерти моей жены. Уже девять лет.

Казалось, мрачнее он стать не может, но теперь я уже не уверена. Глаза совсем почернели, он откупорил вторую бутылку из ящика, видимо, не желая отбирать ту, что держала я. Всё это время Эрик смотрел будто сквозь меня.

– Я не буду говорить эти избитые слова о соболезнованиях. Почему ты всё ещё так скорбишь о ней?

– А почему ты всё ещё ищешь Дэвида?

Вопрос был исчерпан.

– У меня не было никого роднее её, – в ответ на моё молчание, он продолжал. – Я любил Элизабет.

– Как она умерла?

– Рак.

– В наше время можно спокойно прооперировать любую опухоль.

– Я не всегда был достаточно обеспечен, Джейн. Да и потом, она не хотела этого. Она не принимала даже терапию. С первого дня, как она узнала о болезни, Лиз не выпила ни единого лекарства.

– Ты говорил об этом с кем-то?

– Нет. В то время я уже работал в нашей организации, а, как известно, у наёмника, даже самого лучшего, нет друзей. И априори быть не может.

– Почему же ты решил рассказать об этом мне?

Он сделал ещё глоток, в то время как я подкуривала сигарету. Алкоголь никак не хотел ударять мне в голову, поэтому мне пришло на ум помочь ему. Смолы и промилле атаковали мою печень, и она начала поддаваться. Затянувшись второй раз, я уже чувствовала себя легче.

– Потому что я устал быть машиной. Раньше я работал, чтобы не думать, чтобы не чувствовать, чтобы не приходить к каким-то выводам, но это исчерпало себя. Как и мой предел.

– Оставь работу. Найди себе новую женщину. Купи домик в Канаде. Заведи детей. Всё на поверхности, Эрик. Эти ответы слишком просты, чтобы их игнорировать.

– Ты не понимаешь…

– Не строй из себя школьника. Ты прекрасно знаешь, как сильно бывает тяжело людям, которые живут на работе, у которых нет дома.

– Джейн, всё это время я пытался сделать это. У меня ни черта не выходит.

– Тогда есть другой путь. Райли говорил, что ты охотник за головами, верно?

– Это давно уже не так.

– Тогда сделай так, чтобы это было правдой. Убивай и наслаждайся. Не забивай чувства глубоко вовнутрь, высвобождай их! Я не поклонница такого способа, но и у меня были темные времена, когда помогали только фонтаны крови из глоток людей.

– Звучит ужасно, – не проявив лояльности, изрек мужчина.

– Как знаешь. Я тебя не понимаю, Эрик. Не понимаю.

– Ты ещё слишком молода. В тебе бурлит дух авантюризма, а я размениваю третий десяток.

– Мне не ясно, что у тебя в голове. Я могу только знать, что тебе чертовски нехорошо.

– Это не связано с моими предыдущими словами.

– Потому что от твоих предыдущих слов веет снобизмом.

– Я сноб с бзиком на теориях заговора. Класс.

Меня внезапно пробило на смех. Громкий, звонкий и безудержный. Сигарета сотлела у меня между пальцами, и я бросила окурок в банку из-под сгущенки. Эрик подхватил мой порыв, но с меньшим энтузиазмом, выдавив из себя слабую полуулыбку.

– Ты слащавое дерьмо, Джейн, – слегка раздраженно подметил он.

– Какое есть, – пожав плечами, ответила я. – К слову, ты хочешь немного вспомнить свою доисторическую молодость?

– И что ты можешь предложить?

– То, что никогда не умрет: правда или действие.

– Дева Мария, какой же ты ребенок!

– Правда или действие, Эрик?

– Ай, плевать! Правда.

– Когда ты в последний раз искренне общался с чем-то живым?

– Года три назад, когда был жив мой пес.

– Ты сноб с бзиком на теориях заговора, так ещё и с претензией на социопатию!

– Какой есть, – спародировав меня, ответил Эрик. – Правда или действие?

– Действие.

– Сними эти чертовы линзы, они меня раздражают.

– О чем ты?

– Не придуривайся. Ты носишь линзы, хоть я и не знаю зачем.

– Это мои глаза. Я никогда не носила линзы, у меня нормальное зрение.

Он не ответил, молча мотнул головой. Меня на секунду охватил огонь, будто температура тела поднялась до предела. Миг и всё стихло. Только два мелких кусочка силикона отпали от моих глаз из-за сухости. Черт. Он даже будучи пьяным, синтезирует лучше, чем я.

– Обезвоживание — хороший способ отторгнуть инородные тела. У тебя гетерохромия, верно?

– Не смотри, – отвернувшись и спрятав лицо за выжженными прядями волос, процедила я. – Тебя никто не просил делать этого.

– Ты не выполнила своё действие.

– Ты идиот, Эрик.

Это так сильно задело меня, что я резко встала с дивана и вышла из коттеджа. Улицы были ожидаемо холодны. Дождь только усилился, поэтому я решила успокоиться, сидя на террасе.
Моя болезнь всегда была поводом для насмешек, поэтому я уже десяток лет скрываю это. Не люблю, когда кто-то видит это. Я распрощалась со всем, что напоминало мне детство, лишь это осталось.

Половицы скрипнули, дверь открылась. Эрик вышел и снова закурил, не говоря и слова. Я даже не обернулась, всё также смотрела на полупустую улицу. Подогнув колени, я вжалась в уличную скамью, пытаясь бороться с пробирающим холодом.

– Почему ты так ненавидишь свое прошлое?

– Этот разговор — плохая идея, Эрик.

– Скажи. Тебе будет легче.

– Пожалуйста, не надо, – мысли об этом заставляли слёзы наворачиваться на глаза, – я не хочу, – уже дрожащим голосом, взмолилась я.

– Ты должна поговорить об этом с кем-то.

Он говорил куда-то в сторону, даже не поворачиваясь ко мне. Я была этому безмерно рада, когда первая слеза скатилась по щеке.

– Плачь, мне не жалко, – обернувшись, произнес он, – так тебе станет немного проще.

После этих слов я уже не смогла сдержаться. Истерика буквально вырывалась наружу.

– Пока плачешь — думай. Думай о том, как это больно. Знаешь зачем? Потому что это последний раз, когда ты рыдаешь о прошлом. Отпусти всё это.

Эти истошные крики, кажется, были страшнее, чем когда человека убивают. Я не хотела делать то, о чем он попросил меня. Это не больно, успокойся. Или… Я не знаю. Я должна это остановить. Нет. Нет, пожалуйста, я не хочу вскрывать этот ларец Пандоры. Этого будет уже не остановить.

Эрик поднял меня к себе на спину и отнес в дом. Когда мне стало немного теплее, я уже хрипела от каждого вздоха. Кажется, мои мысли стали фаршем. Вцепившись в бутылку джина, мне едва ли удалось отпить один глоток. Хотелось раствориться в этой бутылке.

– З-зачем ты сделал это? – чуть слышно спросила я.

– Снял эти дерьмовые швы с твоих ран? Потому что ты не умеешь зашивать. Ты только вдумайся: кем нужно быть, чтобы добровольно сдаться почти в рабство ради того, чтобы вернуть брата? Как минимум, очень отчаявшимся человеком. Это было видно с первой секунды, как я тебя увидел. Твоя наигранная ирония, эти красноречивые жесты… Слишком уж это выдает тебя.

Мне было тяжело поспорить. К тому же, озноб сковал моё тело, я не могла согреться.

– Я принесу плед.

Либо он читает мысли, либо… Другого варианта нет. Это же не болезнь, верно? Я же не заболела? Это было бы более чем абсурдно. Мне удалось пережить не одну эпидемию на востоке Мексики, а здесь меня свалит простуда? Нет.
Очередной поток слёз вырвался откуда-то из глубины. Я не знала, откуда они. Почему я вообще плачу? Мне не больно, мне не больно.

– Вот, – накрыв меня чем-то ужасно теплым, сказал Эрик, – тебя знобит из-за того, что творится внутри. Ты борешься с собой. Не нужно.

Я не реагировала. Громкий звон в ушах причинял почти физическую боль, а истошные завывания вырвались из груди с новой силой.

– Эй, Джейн, тише, поговори со мной. Расскажи, что болит сильнее всего?

– Я не… Не могу. Мне это нужно, но я не могу.

– У тебя очень красивые глаза, зачем ты их прятала?

– Потому что… п-потому что они напоминают мне о детстве, когда надо мной издевались. Н-но я не боюсь воспоминаний о том, как меня избивали за мою особенность, просто там был Дэвид. Я стараюсь не думать о детстве с Дэвидом. Мы были такими счастливыми. И мама с папой там были.

– Они умерли?

– Да, их убили.

– Как давно это было?

– Восемь лет назад.

Эрик был чертовски прав, боль немного стихла. Стало легче говорить.

– Ещё знобит?

– Д-да, но уже лучше.

Он поднял меня и усадил к себе на колени, плотнее завернув в плед. Как ребенку подают бутылочку с молоком, он поднес к моим губам джин. Глоток, другой, холод также начал утихать. Кости больше не ломило.

– Всё наладится.

– Правда?

– Да. Просто ещё не настало время.

– А когда оно уже настанет?

– Никто не знает, милая. Никто не знает. Я уже девять лет страдаю по женщине, которой уже нет, а ты — по семье. Но когда-то это кончится, обязательно. Я обещаю.

– Почему ты делаешь это?

– Ты задала уже слишком много вопросов сегодня, засыпай уже. Я помогу, – он приложил руку к моему лбу и всё вокруг стемнело.

Я спала, но чувствовала всё: начиная от того, как Эрик уложил меня в кровать, заканчивая тем, как он в соседней комнате разбивал мебель. Или это сон? Мне было так тяжело разобраться, будто туман поселился у меня в голове.

***

В тот день сломались два очень сильных человека.

Всю ночь Эрик не мог уснуть, лишь пил и крушил вещи. Он и сам не понимал, что это ему даёт. Не становилось легче, не было отдушины в агрессии. Ноги повели куда-то сами. В конце концов, утром он застал себя в каком-то закоулке, в окружении трех безжизненных человеческих тел. Повсюду лежали их конечности, оторваны были даже пальцы. Одной из случайных жертв оказалась женщина, беременная двумя прекрасными близнецами. Одеты все были бедно, поэтому он не знал, корить себя за это или считать лишение жизни подарком для этих людей. В итоге мужчина просто вздохнул и поспешил убраться оттуда. Долго гуляя по залитым дождём улицам, Эрик думал о том, что случилось вчера с Джейн. Впервые за долгое время он увидел человека, у которого внутри почти такой же беспорядок, что и у него. Это не отталкивало, он наоборот чувствовал себя понятым, хоть легче от этого не становилось.

В беспамятстве он вернулся в полуразваленный дом. Долго стоял, глядя на то, как она спит. Ответственность? Нет, не это чувство. Вина? Жалость? Как вообще можно разбираться в чувствах, когда сам не понимаешь, что происходит.

Когда подошло время открытия местного департамента Экономики, мужчина собрал все подготовленные бумаги и направился решать оставшиеся вопросы. Всё вокруг пролетало, оставаясь без внимания Эрика. Слова главы департамента о том, что проделанная работа была успешна, никак не влияли на эмоции. Побоку. Плевать. К черту. Что-то внутри переворачивалось с диким грохотом. Боль отходила на второй план, дышать становилось немного проще. Но непонимание оставалось, создавая что-то похожее на чувство, когда внутри нет ни одного органа.
Он иронично позавидовал Джейн. Сейчас ему хотелось бы вернуться на этап, когда всё намного разумнее. Где чёрное — это черное, а белое — белое. Без неразборчивых псевдо ощущений. 

Нужно было возвращаться в Мексику, но она не просыпалась. Плакала во сне, дрожала, как лист на ветру. Эрику она напоминала его умершего пса Дэнни. Такое же маленькое существо, которое иногда безумно жаль. Но ты ничего не можешь с этим поделать.

В двенадцать часов и пять минут Джейн молча поднялась. Пройдя мимо грязного зеркала, она не остановилась, не вскрикнула, как ужасно её опухшее лицо, не стала возмущенно рассматривать себя. Прошла мимо Эрика, вошла в кухню, сделала глоток из открытого вчера бутыля, слегка вздрогнула, когда алкоголь прошел по её пищеводу. Не обмолвившись и словом.

Они покинули город. Два сильных человека, которые сломались.

*шесть месяцев спустя*

– Эй, Джейн, – через весь коридор послышался звонкий голос Данны, – ты оставила свою накидку у меня в кабинете.

– Спасибо, – почти обреченным голосом ответила девушка, забрав свою одежду из рук мисс Дюпонте.

Накинув предмет гардероба на тощие плечи, девушка направилась в кабинет Эрика. Ментальная нищета со дня, когда она узнала, что Дэвид мертв, захлёстывала её своей силой. Больше не хотелось разодрать каждого, кто косо смотрит, а люди вокруг вовсе перестали иметь какую-либо ценность. Белый шум, иногда звон в ушах. Никаких звуков снаружи она теперь не слышала, пока не решалась с кем-то заговорить.

Дверь в кабинет Главы Организации была открыта уверенно.

– Доброе утро, Эрик, – ровным тоном молвила Джейн. – Ты всё забрал?

– Да. Я сказал Майклу, что возьму вертолет, так что с транспортом проблем также не будет.

Кротко кивнув, она бросила бумаги на стол и подхватила сумку, которая уже стояла у порога. Мужчина в свою очередь забрал свой рюкзак и нажал на кнопку лифта. Из подземного бункера наёмников он быстро поднял их к взлётной площадке. Обе котомки приземлились на дно воздушного судна, а затем и пассажиры без единого слова влезли в кабину. Девушка, усевшись рядом с Эриком, прикрыла глаза, стараясь справиться с ненавистью к моменту, когда вертолёт отрывается от земли. Самая неприятная часть была преодолена, и она надела громоздкий гарнитур со звукоизоляцией.
Слау. Британия. Они чудом долетели, топливо было уже на исходе. Оба не понимали, почему выбрали пригород Лондона, потому что плюсов здесь было не сыскать: постоянные конфликты, ужасная политическая ситуация, обстановка гетто. Но вдохнув застоялый воздух в ободранной квартире, Джейн поняла, что это её место. А Эрику не хотелось с ней спорить. Две жестяные кружки, гостиная, пустая кухня и пёс. Это всё, что у них было. Девушка не понимала, почему уехала с ним. Противоречиво: ей хотелось забиться в самый дальний угол этого мира, не деля его ни с кем, но при этом теперь живет с чужим ей человеком. А мужчина просто привязался к ней. Она была ему другом, рядом с которым можно быть собой.