Противостояние 14. Солидарность детей

Мы расстались с вами 17 января 2017 года, когда после непродолжительного пребывания дома, внук с мамой были вновь уже в Онкоцентре. Маленькие каникулы закончились. Расстояние между сеансами химиотерапии составляет от 21 до 28 дней. В этом промежутке необходимо начать следующий сеанс химиотерапии. Иначе все труды пропадут даром. Более того, ослабленное до этого момента клетки саркомы (если они ещё где-то есть) могут ожить, и вновь начать своё ужасающее действие.

Пришли результаты компьютерной томографии. Всё было как –будто хорошо, но в брюшной полости затаилась какая-то неясность. Здесь врачи просто не имеют права оставлять без внимания любую неясность с тем, чтобы идти дальше, не выяснив  в чём тут дело. Так у них заведено. Онкология не прощает малейших ошибок и промахов. Здесь стоит отличать онкологию вообще от особого вида онкологии – многочисленные виды саркомы.  Сама по себе саркома, если её не опережать на несколько шагов вперёд, может моментально расшириться и распространиться по всему организму. А видов её по международному коду болезней до 99. И каждый вид из этого количества имеет свою конфигурацию на срезах опухолей, своё описание, свой процесс разрастания, и свои виды метастазов. Ну было бы девять видов, а то – девяносто девять!!! Я с трудом представляю, как они разбираются в этих сложнейших механизмах борьбы инородных клеток с нормальными клетками.  Все остальные врачи, кроме онкологов, мне кажутся просто детьми. Жалко и очень, что нет такого прибора ещё, чтобы видеть наличие клеток саркомы на стадии развития плода. Где-то в какой-то части ДНК происходит нарушение, которое потом переходит в различные тяжелейшие болезни, которые ломают жизни не только родившихся детей, но и их родителей. Не каждым родителям под силу даётся смелость взять ребёнка с ДЦП.  Это значит – положить на алтарь любви к ребёнку всю свою жизнь. Редко, когда остаётся полноценная семья. Чаще всего не выдерживают папы, и уходят из семьи, а мама до самой старости возится с ребёнком, который, в большинстве своём, непригоден к полноценной жизни. В больших городах есть какие-то развивающие центры, а в маленьких нет ничего.
Но у нас не ДЦП – у нас – саркома!  Это – бомба, заложенная в человечке. Вот такое грустное вступление мне пришлось сделать в приближении уже целого года пребывания внука вместе с его мамой в больнице!
Я вверху упомянул, что в компьютерной томографии было что-то не так во внутрибрюшной полости. Собрали консилиум. Решили делать операцию. Может пятую, может шестую по счёту!
Готовились к операции методом лапароскопии. Делается крохотный разрез, вставляется в него спица с видеокамерой, и всё это выводится на большой монитор. Оказалось, что на селезёнке присутствует маленький кусочек (как бы отросток) ещё селезёнки. Это была, скорее всего, врождённая аномалия, но нужно её было обследовать. Другими спицами с крошечными ножами её удалили и извлекли наружу. Это – биоматериал. Материал исследовали здесь же в онкоцентре.
К счастью всё оказалось в лучшем виде. Срезы на стёклах не показали наличия инородных клеток.
Но ещё нужно было застраховаться от блокировки работы костного мозга. Поводом к этому служили медленные восстановления форменных элементов крови после проведения каждой химиотерапии.
Вновь – наркоз, и берётся пункция костного мозга из бедренной кости. Такая пункция взрослого человека привела бы в ужас. Но не ребёнка. Параметры костного мозга тоже оказались в норме. Можно было как-то вздохнуть.  И при всём, при этом нужно было соблюдать временной протокол проведения химиотерапии. То есть, кто-то из детей избегал этих операций, а кто-то –нет!
Первый, восьмой и пятнадцатый день месяца делается, так сказать, малая химия. Уколы Винкрестина. Его делают в порт, вшитый ребёнку в верхней части грудной клетки. Это – международная практика. Этот препарат растительного происхождения, но достаточно жёсткий по своим последствиям. Он угнетает чужеродные клетки, нарушая процессы их деления. Ну это я так сказал, для простейшего понимания. На самом деле всё значительно сложнее.
Вся беда в последствиях. Если не делать противорвотные уколы, то откроется сильная рвота, поднимается температура, пропадает полностью аппетит.
Сосед моего внука- маленький мальчик,  два года и восемь месяцев. Его постоянно рвало, он ничего не ел несколько суток, и он жалобно плакал. Их кровати стояли рядом, отгороженные только сеткой. Внук дал ему свои машинки, но он плакал, не обращая внимания на новые игрушки.  Потом он гладил его сквозь сетку по головке, но малыш всё равно плакал. Все в палате не спали вместе с ним, но внук спал. Представляете, как в маленьких детях проявляется солидарность по отношению к плохому состоянию друг друга. Это бы чувство всем взрослым на земле. Мы слабо воспринимаем гибель детей и взрослых в далёкой Сирии, но более отчётливо воспринимаем гибель их в ЛНР И ДНР. Они нам ближе. Но те, кто их убивает, не имеют этой самой солидарности. Люди –звери, как –будто их не рожали женщины. Они ведь были маленькими, и почему-то стали убийцами. Как это страшно и непонятно! Другой убийца – голод в Африке. Тоже страшно.
Детская солидарность. Она от кого идёт? Может всё-таки от родителей? Если мне удастся сделать фото этой самой солидарности, то я позже обязательно вставлю его в этот рассказ.
Когда было плохо внуку, и он плакал, лёжа на полу в коридоре лицом вниз (рассказ «Бободя – Свобода»), то другая девочка гладила его по головке, успокаивая его. Она была из далёкой Армении. Её звали Гаяне. Она и сейчас там в больнице. Ей чуть больше трёх лет. И- тоже в ней есть солидарность!!!

14 марта 2017 год.

Онкоцентр