По настоящему любила

Солнце. Оно пронизывает все, заткало  лучами весь город, залезает в каждый уголок, каждую щель, жгучим пузырем захватило полнеба. Неимоверно жаркий майский день. Нигде не укрыться от вездесущего солнца. От жары размяк на тротуарах асфальт. Мы стоим на углу Дворцовой, в начале Невского с моей подругой Машкой Лобановой.
- Ты ей нравишься, но ей нужен мужик, понимаешь, - говорит Машка. Да, понимаю. А я кто? По гендерной принадлежности, вроде бы и…, где-то, как-то…но не «мужик», это точно. Ну не из тех, что занюхивают водяру рукавом, лихо режутся в секу, курят Беломор и ловко сплевывают желтую слюну сквозь зубы. Ей нужен «такой» мужик. Речь идет о подруге Машки, Алене Руденко, в которую с недавних пор я влюблен. Я хочу вам рассказать о ней. О своей юношеской любви.  Она-то как раз курит Беломор, крепко закусив бумажный мундштук крупными, красивыми зубами, ругается матом и пьет все, что горит. У нее распущенные, мелко вьющиеся волосы, черные, как у цыганки, большие темно-карие глаза. Она носит модную до невозможности замшевую куртку на молнии с маленьким воротником из мягкого меха (ламы!) и расклешенные фирменные джинсы с лейблой «Мик Мэк». Играет на гитаре, поет жутко идиотские песни об отважных пиратах и предпочитает женской дружбе мужские компании. Перед таким набором я не мог устоять и влюбился без памяти. В моем представлении она, несомненно, Кармен. Свободная, гордая и независимая  аж до посинения. Даже внешность цыганская. Такой точно нужен мужик. Да еще какой!  Этакий бравый капитан из ее идиотских песен. Познакомились мы с ней в одной компании общих друзей, под Новый год. А надобно вам сказать, что на геологическом факультете, где она учится, она необычайно популярна, просто живая легенда. Я занимаю сходное положение на своем, географическом. В разгаре застолья она вдруг заходит ко мне со спины, нажимает коленком пребольно на хребет, а руками отгибает голову назад. Это у нее такие проявления нежности. Стало быть, я ей чем-то понравился. Наш общий друг, Валюша, говорит, обращаясь ко всей компании: « Смотрите, смотрите, две легенды сошлись!» В следующий раз я увидел ее в коридоре главного здания Университета. Она, по своему обыкновению, подошла ко мне сзади и , поставив подножку, сказала весело – ы-ы-ыть! Я чуть не грохнулся, повернулся, увидел ее и покраснел, потерявши слова. Я и не чаял такой встречи, но, конечно, мечтал о ней. С тех пор мы с ней неразлучны. После лекций каждый день ходим в пивбар «Медведь», прекрасную ближайшую тошниловку. Наша большая мужская компания и она.
С нами всегда симпатичный, светловолосый парень, Энди(его прозвище), наш общий друг, ее первая любовь. Их роман расцвел год назад, на практике, в Крыму. И вот, однажды, возвращаясь из сортира к нашему столу, я вижу – они с Энди целуются взасос. Я молчу, но на пути домой, когда мы со всеми распрощались и остались одни, бью ее наотмашь по щеке и бросаю злобно – Сволочь! Быстрыми шагами удаляюсь, но потом, бегом обратно, к ней. Она молча курит большими затяжками, лицо застывшее, смотрит в одну точку. Я напуган тем, что сделал ( вдруг не простит, вдруг бросит!), начинаю что-то мямлить, унижаться, просить прощения. Она обнимает меня за шею одной рукой и говорит весьма нежно: « Фоф, ну почему ты такой дурошлеп?» По вечерам до поздней ночи мы сидим в ее маленькой комнатке и…не целуемся до одури, о,нет! Угадайте, чем мы занимаемся. Мы говорим об искусстве. Она почему-то решила, что я большой знаток живописи и заставляет меня перебирать с ней часами большие репродукции из журнала «Огонек». Я шуршу картинками и с важным видом изрекаю: « Вот это я бы повесил на стенку, это нет». На стене в комнатенке и так уже нет места – всюду что-нибудь налеплено. Один портрет бородатого мужика в берете со звездой больше всех других постеров.
- Кто это?, - спрашиваю я.
- Эрнесто Че Гевара, мой любимый герой.
- Почему?
- А он был авантюрист, а я люблю авантюристов.
- Расскажи мне о нем.
И она рассказывает мне о Че, о его героической, короткой жизни. Я чувствую, ей так хочется и во мне видеть авантюриста. Но я не таков. Почему же она не бросит меня? Так течет время. Каждый день домой я возвращаюсь за полночь. У нее оставаться нельзя – родители. И вот, в начале лета ее предки ( они геологи) уезжают в экспедицию. То, чего я ждал и боялся, может случиться. Вечером мы сидим на диване обнявшись и смотрим телевизор. – Почему Энди можно, а мне нельзя? - тихо спрашиваю я, замирая от ужаса перед своей смелостью. – Какой ты дурошлеп, Фофа,- отвечает она. Дался ей этот дурошлеп! Впрочем, мне даже немного приятно, что она меня так называет. – Так можно или нельзя?- настаиваю я. – Можно, - тихо говорит она. И вот она раздвигает ноги, раздевшись, я вижу ее черный треугольник и чувствую с ужасом – не стоИт! Физически она меня совсем не привлекает. Я бессмысленно копошусь на ней, пытаясь вставить свою тряпочку, но все тщетно. Обескураженный, я показываю ей свой обвисшый шланг и что- то совсем невнятное бормочу.  - Хотела я тебе, Фофа, уши надрать за непросекание взвода,  - смеется она. – Какого еще взвода? – Какого? Какой же ты еще дурошлеп! Твою мать! Опять этот дурошлеп! Да что ж такое?!
С тех пор я избегаю ее. Все  разрушено. Увидеться с ней, вспомнить свой позор – нет, лучше смерть. Она, впрочем, меня не преследует, встречи не ищет. Она вообще очень гордая.
Проходит много лет. Очень, очень много лет. На одной из очередных своих многочисленных работ, в НПО « Вымпел», судьба сводит меня с ее некогда ближайшей подругой, Ленкой Решниной. Та располнела, обабилась, ее трудно узнать. Однажды мы беседуем с ней о нашей юности, сидя в курилке.
- А ты знаешь что-нибудь об Алене? –спрашиваю я.
- Она замужем, у нее дети. Где работает, не знаю. Мы давно  виделись. Мужа называет «мой кабан». И ты знаешь, - Ленка почему-то понижает голос, - между прочим, что она мне сказала? Из всех моих мужиков, а их было немало, я, пожалуй, по-настоящему любила только Фофу. Ты тронут?
- Да, конечно, Леночка,  конечно, я очень тронут.
Хотя, на самом деле, ни черта я не тронут. Я в запоздалом недоумении. Оказывается, она меня любила! Меня, не мужика. А за что?

2014