Из путешествий мизантропа

Скажите, ну что хорошего можно ждать от городишки, на въезде в который с одной стороны дороги расположилось заброшенное кладбище, а с другой – гигантский обветшалый элеватор, по верху которого выцветшими буквами начертан лозунг «Чтобы лучше жить – надо больше работать!»? На выезде, как оказалось, тоже имеется плакат, на котором почему-то написано «Посетите наш край!». Спасибо, уже посетил!

         Я въехал в этот городок в обеденное время, и мне захотелось сделать небольшую остановку, чтобы размяться после трёх часов непрерывной езды, наполненной пылью, гарью и копотью изношенных дизелей, рискованных обгонов и гаишных засад. Для начала знакомства я выпил в небольшой кафешке при заправке стакан тёплого чаю с корявым бутербродом, поставил машину возле «минисупермаркета» недалеко от центральной улицы и решил осмотреться.
         Сижу на скамейке в сквере, размышляю о жизни, наблюдаю.
         Из школы выкатилась пёстрая ватага ребятишек – младшеклассников. Весело и громко перебрасываясь непечатными словами, обмениваясь пинками и тумаками, они разбежались по парку, вытаскивая на бегу сигаретные пачки и откупоривая банки с пивом и джин-тоником.
 
         Справа под окнами дома какой-то дятел за рулём высунулся в окно своей ржавой коломбины и орёт: «Лиза-а-а!!!», помогая себе клаксоном. А по соседству типичный «правильный пацан» хвастается перед друганами новой сигнализацией. Он пинает колесо своей затонированной «в ноль» девятки и радостно гогочет, перекрывая затейливый вой сирены. Прямо над ним из окна третьего этажа торчит злобная бородатая морда. Рот морды разевается в хорошем темпе, рядом с ней энергично двигается кулак, но всё это – беззвучно и бессмысленно, - этакий театр мимики и жеста под аккомпанемент воя и хохота.

         Испуганные вороны кружат над сквером. На скамейку со шмяком упала лепёшка. «Хорошо, что не коровья!» - проносится оптимистичная мысль.
         Напротив, через дорожку, посыпанную битым кирпичом, расположилась на скамейке пара бомжей. Они разложили на газетке куски хлеба, мятые полиэтиленовые пакеты, ржавые банки без этикеток, откупорили бутылочку, и попивают из горлышка по очереди. Чтобы закусить, они долго копаются в груде снеди, при этом поглядывают на меня с явным неудовольствием, - я нарушаю интимность их встречи.
         Отвожу взгляд, смотрю вдоль сквера на улицу. Там тоже интересно.
 
         Перед самым перекрёстком «враскоряку» остановился какой-то местный кадр на древнем «опеле» неопределённого цвета. Задняя дверь у него открыта, и в неё пытается втиснуться дородная дама, нагруженная пакетами, коробками и свёртками. Это процесс не прост. Кадр за рулём, вместо того, чтобы помочь, вовсю даёт ей разнообразные советы, причём ему приходится кричать, поскольку за «опелем» собралась уже порядочная очередь из желающих проехать, выражающих своё нетерпение сигналами и взрыкиваниями моторов. Особенно выделяется громадный трейлер местного развоза. Он буквально навис над жалким «опелем», окутал всё вокруг клубами несгоревшей солярки и с частотой метронома оглашает окрестности паровозным гудком. В его накренившемся кузове тросами закреплена чудовищная металлическая конструкция непонятного назначения, явно ещё не доделанная, её где-то ждут, причём срочно, иначе разразится мировая катастрофа, или не выйдет на орбиту секретный спутник, а тут…

         Стихийное веселье, похоже, не затронуло только двоих. Первый – кадр из «опеля», совершенно не обращающий внимания на созданный им затор. Он сосредоточенно продолжает давать советы даме, которая, нервничая всё больше, совершенно выбилась из сил, стремясь исчезнуть в нечистом нутре машины. Второй – абсолютно безучастный милиционер, стоящий на перекрёстке и равнодушно наблюдающий из-под козырька фуражки всю эту кутерьму. Он напоминает сытого льва, раздумывающего, стоит ли махнуть лапой, чтобы отогнать стаю гиен, терзающих остатки его трапезы.

         Наконец дама размещается в машине, дверца захлопывается, и вся кавалькада дружно поддаёт газу, чтобы ехать дальше. Но нет! Когда «опель» высовывает нос на перекрёсток, следует ленивый взмах жезлом и кадр снова жмёт на тормоз. Трейлер с визгом и шипением осаживает буквально в метре от виновника торжества, лязгает прицепом, но ничего не может поделать, - лев всё-таки решил ещё закусить. Одиноко пискнул чей-то клаксон, но остальные покорно ждут, пока несчастная машинка не уберётся с перекрёстка. Видны злобные лица и беззвучно разевающиеся энергичные рты. «Опель» медленно съезжает на обочину, обречённо готовясь к закланию, кавалькада постепенно рассасывается.

         Я снова перевожу взгляд на скамейку напротив. Мои визави уже прикончили бутылочку, раскурили бычки и ведут неторопливую беседу, иногда бросая на меня потеплевшие взоры. Весь их вид излучает спокойствие и умиротворение.

         В школе слышится звонок, - перемена кончилась. Детишки спешно гасят сигареты, допивают пиво и, виртуозно матерясь, бегут на урок учиться дальше. Пора и мне.
 
         Но нет, представление ещё не закончено. Через освободившийся перекрёсток лихо пролетает мятый джип «Чероки». Стёкла его, как полагается, цвета сажи, внутри грохочет какой-то «классный музон». Мелодии не разобрать, но от надсадно бухающего сабвуфера, кажется, вздуваются и опадают мятые бока джипа. «Туц…туц…туц» - нарастает, приближаясь, музон, перекрывая галдёж улицы, детворы, воронья. Внутри, наверное, децибел сто пятьдесят, не меньше. С барабанным «туц…туц…туц…» авто пролетает мимо меня, закладывает, не снижая скорости, левый поворот, и тут у него внезапно открывается правая задняя дверь. Под аккомпанемент музона из машины выпадает быковидный пацан с бутылкой в руке. Подчиняясь законам Ньютона, он катится по касательной к траектории джипа, почти не подпрыгивая. Его красный пиджак то петушино развевается, то стремится обмотать ему голову, но бутылка остаётся в руке. Справившись с инерцией, пацан перестаёт вращаться, некоторое время скачет на карачках, потом, поднявшись на ноги, устремляется вслед за машиной, размахивая бутылкой и крича: «Козлы!!! Вот же козлы!!! Я кому говорил, - замок не работает!?». Милиционер, доедающий водителя «опеля», отвлекается от трапезы и провожает весь этот парад эмоций сонным взглядом. Через мгновение герои унеслись за угол, и на улице воцарился прежний базарный фон. Я поднимаюсь со скамейки, молча киваю бомжам и направляюсь к выходу из сквера. Бомжи дружелюбно машут мне вслед, как старому знакомому. Мы почти подружились.

         Мы все - пупы Земли! Ну, то есть, абсолютно все. Стоит обратить внимание, как мы ездим, ходим, стоим в очередях, как небрежно бросаем окурки. А коли так, и каждый из нас – пуп, то остальные, и это логично, - мусор, отбросы. И отношение к остальным у нас соответствующее. Интересный парадокс: мы все – одновременно и центр вселенной, и её отходы.

         Погружённый в эти мысли, я покинул сквер и направился к своей машине. На перекрёстке мимо меня нестройно прошаркал взвод солдат под командованием опереточного лейтенантика. Солдатики были худы, одеты в х/б немыслимых расцветок, мятые кепки типа бейсболок и растоптанные кирзачи, их лица были одинаковы и ничего не выражали. Некоторые из них тащили на плечах лопаты. Командир же, наоборот, был румян, щеголял в отутюженной форме с множеством блестящих деталей и фуражке огромного диаметра, отчего издали напоминал недозрелый гриб из мультфильмов моего детства. Пыля, защитники отечества скрылись за поворотом, унося с собой запахи пота, переваренной крупы, дёгтя и ещё чего-то общественного, вызвавшего ощущение необъяснимой тоски. Я двинулся дальше, и через два квартала вышел к месту, где час назад оставил свой транспорт.

         Выйдя из-за поворота, я увидел у моей машины двух девчушек лет восьми, которые, присев на корточки, с увлечением рисовали что-то на задней дверце. Я ускорил шаги. Дети громко спорили, через «и» или через «е» пишется слово, которое они выцарапывали на лакированном боку машины, используя кусок мергеля.

- Вы что тут делаете! – рявкнул я, подойдя поближе.
         Они подскочили испуганно, но не убежали, а встали, потупясь и теребя фартучки. Одна из них выронила кусок белого камня и наступила на него пыльной сандалией. Обе молчали и вытирали ладонями носы. На борту моей «каравеллы» отчётливо просматривалось криво начертанное непечатное слово из пяти букв. Вторая буква «и» была перечёркнута, и сверху была написана «е», которая тоже была перечёркнута. Видно было, что я прервал их увлечённое стремление к вершинам грамотности на самом интересном месте. Мне стало совсем не по себе.

- Это кто ж вас научил? – строго, но растерянно спросил я, подойдя к ним вплотную.
- Никто… - тоненьким голоском затянула одна, но в это время вторая неожиданно резво рванула с места. Первая тоже не стала дожидаться окончания беседы и стремглав кинулась за подругой.

         Я смотрел им вслед. Мелькали пятки, развевались подолы школьных платьиц, весело прыгали в воздухе яркие бантики. В небе ласково светило послеполуденное солнце, а в пыльном воздухе даже на фоне ароматов местной промышленности отчётливо различался запах каких-то цветов. «Минисупермаркет» ломился от продуктов. Из окон домов доносились звуки музыки и голоса местных жителей, - там растили и воспитывали детей – наше будущее. Я снова взглянул на машину, и плоды детского творчества вернули меня к другой стороне действительности. С одной стороны, слово, начертанное на глянцевом боку и нагло лезущее в глаза, мощно диссонировало с окружающим пространством, а с другой – точно описывало сумму моих ощущений последнего времени.

         Следующие полчаса пришлось потратить на обдумывание этого противоречия и на то, чтобы с помощью подручных средств минимизировать изменение внешнего облика моей любимицы за время моего отсутствия. Я никогда не любил особые приметы.

         Я вырулил со стоянки, миновал знакомый сквер и отметил, что мои бомжеватые друзья уже спят на своей скамейке, подложив под головы пакеты со своим скарбом. На перекрёстке светофор остановил меня красным цветом, - городок явно не хотел меня отпускать так быстро. Милиционер скользнул полусонным взглядом по иногородним номерам, но позы не изменил: моя машина не была иномаркой и его не заинтересовала. Загорелся зелёный, я дал газ, и очень быстро очутился на трассе. На выезде городок попрощался со мной плакатом «Посетите наш край!». Спасибо, уже посетил! Мой путь лежал дальше на юг.

Конец
                Обнинск, май 2004г.